Текст книги "Посланец небес"
Автор книги: Вирджиния Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
9
Утро принесло неприятности. Ночью у Ребекки разыгралась лихорадка; ребенок был почти без сознания. И у Флетчера были те же симптомы.
– Что же делать? – волновалась Ганна.
Она обтирала их лица тряпкой, смоченной в холодной воде, и накидывала на них побольше одеял. Оба ребенка дрожали от холода, несмотря на то что у них был жар.
– Что же делать? – снова и снова повторяла она одно и то же и в растерянности посмотрела на Крида.
Проведя рукой по волосам теперь уже таким знакомым жестом, Крид покачал головой.
– Я не доктор. Может быть, можно снять лихорадку с помощью какого-нибудь растения?
Ганна печально кивнула:
– Да, аконитом. Я не уверена, что смогу найти его в это время года, и где его здесь искать?
– Так ты собираешься сидеть и причитать или пойдешь искать растение? – прервал ее Крид. – Знаешь, я могу тебе помочь в этом, потому что живу здесь уже больше трех лет.
Первый порыв злости Ганны прошел, и она с надеждой спросила:
– Ты действительно думаешь, что мы сможем найти что-нибудь?
Крид довольно быстро нашел аконит и вернулся в лагерь, волоча длинное растение с цветами в виде колокольчиков. Он также приготовил отвратительно пахнувший отвар для детей и отдал Ганне.
Она уже искупала Ребекку и Флетчера в ледяной воде, однако их лихорадка лишь слегка притихла. Остальные дети сидели рядом и наблюдали. В воздухе над их маленькими фигурками летало что-то зловещее, когда они сидели так напряженно и настороженно.
Ребекка тихо застонала и заморгала глазами, пытаясь протестовать при виде пахучей жидкости, вливаемой ей в рот, однако Ганна настояла, чтобы она выпила ее. Флетчер, светловолосый крепкий мальчуган, который так часто бывал несносным и вредным по отношению к другим детям, находился сейчас в состоянии комы, поэтому даже не почувствовал, как Ганна дала ему лекарство.
– Кажется, Флетчеру намного хуже, чем Ребекке, – прошептала она Криду. – Я волнуюсь за него.
Крид не хотел говорить, что раньше он уже видел такой сероватый цвет лица, вдавленные ноздри и синеватые круги под глазами. Это были первые признаки смерти.
Но когда он посмотрел на Ганну, она все поняла по его глазам.
– Нет, – прошептала она с болью в голосе. – Ему нужен доктор! Тогда ему станет лучше…
– Ганна, никакой доктор здесь не поможет. Это, наверное, холера. Это случилось много раньше…
– Нет! – Ее голос стал громче, но она попыталась сдержаться, добавив более спокойно: – Нет, я не согласна, Браттон. Я думаю, что доктор смог бы оказать ему настоящую медицинскую помощь. Как вы думаете, мы можем вовремя добраться до «Сердца стрелы»?
– Нет, не думаю.
Мрачный тон Крида заставил Ганну обернуться и посмотреть на него:
– Ну дайте мне хоть немного веры…
– Не начинай все сначала! – отрезал Крид. – У меня совершенно нет настроения для этого. Я уверен, что мы не сможем ему помочь!
– Вы говорите непристойно, Браттон.
– А мне кажется непристойным ваше упрямство, мисс Макгайр, – грубо ответил он.
– В любом случае я все-таки думаю, что мы смогли бы доставить детей в «Сердце стрелы»…
– Черт возьми! Вы собираетесь двигаться с такими больными детьми? Это уж точно убьет их!
Взглянув на нее и заметив упрямый и враждебный блеск в ее красивых глазах, Крид понял, что она ведь точно пойдет в «Сердце стрелы» и своими стараниями убьет их всех. Как в такой нежной оболочке может содержаться такая сила воли? Ничего не переубедит ее, если она приняла какое-то решение. Крид прочистил горло:
– Может быть, я доскачу до «Сердца стрелы» и посмотрю, нет ли там доктора…
Она моментально ухватилась за его предложение:
– Сколько времени тебе потребуется?
– Туда и обратно? День, может, больше.
– А у нас есть в запасе столько времени?
Крид медленно покачал головой.
– Нет, на самом деле, нет. И я тебе об этом уже сказал. – После некоторой паузы он прибавил примирительно: – Сожги все, чем ты пользовалась, и не позволяй никому приближаться к больным. Возьми на себя все обязанности по уходу за ними, чтобы отвести всякую возможность заразить других. И не теряй надежды.
После того как он скрылся, Ганна стала ухаживать за Флетчером, смачивая его лицо водой и давая настой. Дети помогали чем могли, однако Ганна им не разрешала приближаться к больным.
– Держитесь подальше, – строго приказала она. – Вам нельзя рисковать. Вы можете заразиться от них. Я все сделаю сама.
Пока мальчики разжигали костер и грели воду, Джессика и Иви принялись чистить одежду и готовить еду. Фрог и Маленькая Птичка предложили использовать мокрое бревно, чтобы зазвать духов. Ганна была так расстроена, что согласилась.
Она делала все возможное для своих маленьких пациентов. Ганна сожгла всю их одежду и надела на них свои нижние юбки. Она не отходила от них, постоянно протирая их личики холодной водой. И молилась…
«Пожалуйста, Господи, они ведь и так столько натерпелись. Не дай им умереть. Покажи мне, что делать, чтобы спасти их…»
В глубине души она чувствовала свою вину, что накликала на них болезни, когда впала в грех и отошла от молитвы в предыдущую ночь. Она не должна была отдаваться своим страстям, не должна была позволять нет, взывать! – к ласкам Крида. Может быть, это ей в наказание? Может быть, это ее расплата за грехи? Нет, нет. Бог не может быть таким несправедливым.
– Мисс Ганна, – окликнул ее Эрик, подходя к ней.
Она подняла голову и посмотрела на него затуманенным взором:
– Да, Эрик?
– Мисс Ганна, я понимаю, что мы с Флетчером… ну, мы не очень хорошо себя вели, но я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Я вовсе не желал ему того, что наговорил. Я… я не виноват в том, что он заболел, ведь правда? – закончил он, и горькие слезы потоком полились из его светло-голубых глаз.
Ганна встала перед мальчиком на колени и, успокаивая, стала приглаживать его взлохмаченные волосы. Ее собственное ощущение вины немного притупилось, и она сказала уверенным голосом:
– Нет, Эрик, ты в этом совершенно не виноват. Это то, что случается независимо от нас. Мы только должны принимать это…
– Принимать? – со своей прямолинейностью вставила Джессика. – Как мы принимаем все остальное? Какой толк от этого, если Бог делает нам все хуже и хуже?
– Джессика, Бог не делает это нам специально, – сказала Ганна и взяла девочку за руку. – Иногда у него такие грандиозные планы, что мы не можем охватить их своим сознанием. Я уверена, что во всех наших бедах существует какая-то причина.
Эрик и Джессика перевели взгляды на своих друзей. Ганна увидела недоверие в их глазах и вздохнула. Как ей объяснить им то, что она сама не очень-то понимает? Зачем на ее плечи взвалили такую ношу, если она совсем еще не готова к этому? Ей нужно еще много времени для укрепления своей души – больше выдержки, больше знаний, – и сейчас она чувствовала себя совсем беспомощной. Она хотела только одного: чтобы Крид был рядом. Пусть он бывает циничен и груб, но при его силе и уверенности она чувствовала себя спокойней. Что с ними будет, если они столкнутся с разбойниками или дикими животными?
Словно прочитав ее мысли, подошел Свен. Его глаза смотрели спокойно и уверенно.
– Браттон оставил мне пистолет на всякий случай, мисс Ганна, – сказал он тихо. – Я умею стрелять. Мы сможем защититься. Вы должны беречь свои силы, чтобы поддерживать остальных. А я буду вас охранять, пока он не вернется.
– Спасибо, Свен, – ласково сказала Ганна, слегка улыбнувшись. – Вы все такие добрые. Вы должны быть храбрыми и мужественными. Мы сделаем все возможное для Ребекки и Флетчера.
Но их стараний оказалось недостаточно: во время длинной ночи, наполненной загадочными лесными звуками и еле слышными рыданиями детей, умер Флетчер. Сначала он пришел в себя, открыл глаза, посмотрел на Ганну и улыбнулся:
– Мисс Ганна, – прошептал он хриплым голосом.
Она повернула голову и побледнела, увидев смерть в его глазах: яркий мерцающий свет, который казался потусторонним.
– Да… да, Флетчер, я здесь, – сказала она и взяла его сухую горячую руку.
Взгляд мальчика переметнулся на Эрика Рамсона, который спал, свернувшись калачиком неподалеку, на таком расстоянии от своего друга, где, он знал, его не прогонят.
– Эрик – неплохой боец, – сказал он снисходительно, как тринадцатилетний о десятилетнем.
Комок подступил к горлу Ганны.
– Да, да, конечно, неплохой.
Губы Флетчера скривились в усмешке:
– А я лучше, – сказал он. Потом была длинная пауза, так как он задыхался, а свет в его глазах начал тускнеть: – Мисс Ганна, – неожиданно вскрикнул он, и его тело выпрямилось, – Мисс Ганна, я боюсь!
Сдерживая слезы, Ганна стала успокаивать его:
– Тебе нечего бояться, Флетчер. Я здесь, с тобой. Бог тоже с тобой, и Иисус наблюдает за своей испугавшейся овцой…
– Но я не вижу его! Я… я вас тоже не вижу, мисс Ганна, – сказал он и стал размахивать руками.
Ганна обняла его.
– Я не покину тебя, – пообещала она, – и ты можешь слушать меня, как… как Бог слышит нас. Он всегда с нами, Флетчер.
От крика Флетчера проснулись дети и сидели сейчас рядом со своим другом на дозволенном им расстоянии.
– Я здесь, Флетчер, – с трудом подавляя слезы, сказал Эрик Рамсон. – И… и я хочу, чтобы ты знал, что ты лучший парень из всех, кого я знал.
– Я тоже так думаю, – тихо произнес Свен.
Другие дети подтвердили это. Казалось, Флетчер успокоился, его веки закрылись.
Ганна обняла его и сидела с ним так, пока дети не начали плакать. У Флетчера вырвался еще только один звук, а потом его тело обмякло. Держа его на руках, Ганна наконец-то позволила вырваться слезам наружу, и они упали на светлые волосы мальчика. Она, почти обезумевшая от горя, качала его, как маленького ребенка, не заботясь о том, что дети видят это.
Свен Джохансен подошел и мягко разжал руки Ганны. Он положил Флетчера на его подстилку и натянул одеяло на умиротворенное лицо, потом тихо сказал:
– Мы знаем, что все это делается для блага тех, кто любит Бога…
– Это правда, мисс Ганна? – перебил его Эрик. Лицо его было искажено от страданий. – Да?
Она кивнула и, глотая слезы, заверила Эрика и остальных детей, что, видимо, была причина для преждевременной смерти Флетчера.
– А какая? – спросила Маленькая Птичка. Ее глаза были полны слез. У нее был сильный характер, прошедший тяжелые испытания. Она стояла, поджав губы. – Почему он должен был умереть? Почему мы должны так страдать? Почему?
Беспомощно качая головой, Ганна пыталась вспомнить какую-нибудь цитату из Библии, которая смогла бы ответить на их вопросы. О, если бы она была так же набожна, как ее отец! Джошуа Макгайр должен был знать. Он смог бы успокоить детей…
Помощь пришла совершенно неожиданно. Джессика Грэй, языкатый, циничный ребенок, постоянно настаивавший на твердых подтверждениях, мягко произнесла:
– Скорбь нужна для страданий. Моя рана мучительна, но я сказала себе: «Да, действительно это мое горе, и я должна вынести его».
Удивленная, Ганна благодарно кивнула:
– Спасибо, тебе, Джессика…
Лежавшая недалеко от них Ребекка начала метаться, сбрасывая с себя одеяло. Ганна кинулась к ней.
Прошло еще несколько часов, ночь стала сменяться утром, потом полуднем, и стало очевидно, что Ребекка выживет. Молитвы были услышаны. Ганна с облегчением упала на свою подстилку. Вокруг глаз у нее появились темные круги, в уголках губ – складки. Ее платье, теперь без нижних юбок, прилипало к бедрам, а спутанные волосы беспорядочно спадали на лоб.
– Нам ведь надо похоронить Флетчера? – подошел к ней Свен.
– Похоронить? Да, конечно. У нас, правда, нет Лопаты, но мы найдем ему место между камней, – решила Ганна. – И мы обязательно должны отслужить по нему службу.
Все начали собирать камни, которых, к счастью, было в изобилии. Камешки поменьше положили на одеяло, в которое завернули Флетчера, а сверху заложили большими серыми камнями. Они выложили высокую гору, чтобы животные не смогли докопаться до тела. Из двух веток орешника, связав их толстой лозой, Фрог сделал крест. Его установили в изголовье маленькой могилы.
Ганна отслужила мессу, процитировав стихи из Библии, и предложила помолиться за мирный сон Флетчера. Не успела она закончить, как они услышали топот копыт, эхом раздававшийся в лесу.
– Мисс Ганна! – нервно сказал Эрик и прижался к ней.
– Спокойно, дети. У тебя ведь есть оружие? – тихо спросила она и, когда Свен кивнул в ответ, попросила принести его. – Мы должны быть осторожными, но не глупыми, – сказала она детям.
Крид Браттон въехал на площадку и столкнулся с направленным на него оружием.
– Эй, не стреляйте. Это я вернулся.
Ганна опустила пистолет.
– Мы просто прибегли к мере предосторожности.
– Рад слышать это. Рад, что посмотрели, прежде чем прострелить мою шляпу, – пробормотал он. – Мне было бы очень жаль, если бы это случилось.
– Почему? – спросил Эрик. – Вы всегда беспокоитесь о ней. Ведь она такая старая, что…
– Нет, это не какая-то старая шляпа, мальчик, – ответил Крид. – Но неважно. – Он указал на могилу. – Я понимаю, настои не помогли.
Проглотив комок в горле, Ганна покачала головой.
– Нет, по крайней мере, Флетчеру. Но Ребекке, кажется, полегчало. Ты нашел доктора?
Откинув шляпу, он долгим взглядом посмотрел на нее.
– Нет, не нашел. Объясню позже.
– Позже? Но…
Кинув поводья Свену, Крид отдал приказание мальчику позаботиться о его коне, пока он поговорит с Ганной. Твердая рука подхватила ее за локоть и повела к отлогому берегу озера.
– Слушай, – начал он в своей знакомой грубоватой манере. – Я уехал из лагеря только для того, чтобы немного поддержать всех, а не для того, чтобы привезти доктора…
– Ты что? – выдохнула Ганна. – Не хочешь ли ты сказать, что даже и не пытался отыскать доктора в «Сердце стрелы»?
Ему показалось, что она собирается уйти. Крид схватил ее за руки, чтобы удержать.
– Ганна, послушай меня. Никакой доктор ничего не смог бы сделать с этими детьми. Девочке повезло выжить, а мальчик… ну, он не оказался таким счастливчиком. Я не видел смысла попусту гонять коня и только подумал, что смог бы избежать некоторых возражений тем, что притворился…
– Притворился?! Зачем… зачем? Ты трус! Ты обманщик! Ты заставил меня думать, что ушел за помощью. Я ждала и ждала, а ты все не приходил, и Флетчер умер…
Крид встряхнул ее, прерывая поток оскорблений.
– Послушай меня! Флетчер все равно бы умер. Ты понимаешь это, Ганна? Если бы я проскакал весь путь до лагеря, нашел доктора, уговорил его пойти со мной, потом скакал во весь опор сюда, я бы все равно не успел. Ты понимаешь это?
Вырвавшись от него, Ганна прислонилась к шершавому стволу сосны и смотрела поверх его головы на голубое озеро, на отражения в нем заснеженных вершин гор. Она чувствовала Крида перед собой, чувствовала его тяжелый взгляд. «Как у него получается, что он всегда прав, даже если его побуждения такие неправедные? Или все это не так?»
– Ганна… мисс Макгайр… – Крид положил руки ей на плечи, повернул к себе лицом, огрубевшими пальцами взяв за подбородок, поднял ее лицо. Его рот – тот самый, что так возбудил ее ночью, был сжат как обычно в тонкую полоску, а голос был даже грубее обычного. – Я не должен был обманывать тебя, – резко сказал он, пугая ее своей уступчивостью.
– Нет, должен, – помолчав, не согласилась она. Затем с уверенностью добавила: – Да я и не оставила тебе никакого выбора.
– Нет, оставила.
Сопротивляясь порыву прильнуть к нему и попросить не выпускать ее из защищавших объятий, Ганна оживленно сказала:
– Хорошо, давай оставим это. Мы же не можем идти назад, нам нужно только вперед.
– Верно. И нам все еще осталось пройти тридцать миль, чтобы добраться до «Сердца стрелы». Как вы думаете, мисс Макгайр, сможем ли мы пройти их, ни разу не поспорив?
Она улыбнулась.
– Я не знаю, мистер Браттон, но давайте постараемся.
Крид пожал плечами.
– Я выигрываю, если ты начнешь.
– Мир?
– Мир…
Перемирие продолжалось до конца дня и закончилось поздно ночью, когда дети, завернутые в одеяла, уже спали, а огонь уже догорал. Они снова поругались.
Крид, развалившись, сидел на бревне, глядя на огонь. В уголке его рта была зажата сигарета, он держал бутылку виски.
– Тебе обязательно пить крепкие напитки? – неодобрительно спросила Ганна. – Я нахожу их отвратительными.
– Ну, и не ней, – пробормотал Крид, не глядя в ее сторону.
– У меня и нет никакого, желания пить такую мерзость! – ответила она, сдерживая себя, чтобы не сказать большего.
Она понимала, что не должна была выговаривать ему по этому поводу, но когда он опрокинул бутылку и проглотил половину содержимого, она не смогла удержаться от возмущения:
– Мистер Браттон, очень нехорошо, что вы погрязаете в пьянстве, – прибавила она, когда бутылка снова оказалась у его губ.
Крид порывисто сел.
– Мисс Макгайр, очень глупо накликивать беду своим болтливым языком!
– Я только пытаюсь показать, в какую ловушку вы можете попасть с этим напитком и…
– Нет, вы пытаетесь запихнуть меня в рамки вашего чертового представления о мужчине! Ну, уж это не сработает, мисс праведница! Вам не удастся подвести меня ни под какой шаблон, поэтому перестаньте даже пытаться!
– Я совсем и не собиралась этого делать, – начала она примирительно, но Крид уже поднялся со своего бревна и возвышался над ней с видом, заставившим ее задрожать от страха.
Сердце девушки неистово забилось, во рту внезапно пересохло, и она посмотрела на него широко открытыми от страха глазами. Как она могла хоть на секунду забыть, что этот человек может быть таким грубым и свирепым? Как она могла призывать его к чему-то, зная что у него так мало принципов? Он же ведь может в любой момент, не колеблясь, бросить их? И удивительно, почему он еще не сделал этого. Наверняка она переоценивала его, приписывая ему те черты, которых у него никогда и не было.
Видя его мрачную реакцию, Ганна решилась на быстрое отступление. Но он уже опять стал говорить, что весь остаток пути она может пройти и без него, что он чертовски устал от сварливой женщины и вечно хныкающих детей.
– Кроме того, ты стоила мне хороших денег, – прибавил он в порыве гнева.
– Хороших денег? – спросила Ганна, поднимаясь на ноги, чтобы не чувствовать себя приниженной шестью футами двумя дюймами человека, возвышавшегося над ней, как гора. – Как это надо понимать, мистер Браттон? Каким же образом я стоила вам каких-то денег?
– Я охотник за вознаграждениями, мисс Макгайр, и вместо того чтобы заниматься людьми, которых мне надо схватить, я занимаюсь тем, что играю в ваше сопровождение! – огрызнулся он.
Ганна вытаращила глаза.
«Охотник за наградами, не бандит… слава Богу…»
– А, за теми людьми. Вспоминаю, ты говорил мне об этом. Это те самые, что заезжали в Джубайл, да?
– Да.
– Я говорила тебе, что вспомнила, куда они собирались направиться? – спросила Ганна, поправляя юбки и стараясь избегать внезапно изменившегося взгляда Крида.
– Да.
– А далеко этот форт Бентон?
– Зачем тебе? Это все равно не по пути…
– Я понимаю, но ты должен быть рад, что мы уже так близко. Они пойдут по Мулланской дороге? А мы уже через два дня будем в «Сердце стрелы», – заметила Ганна.
– Да, конечно, все очень удобно, – усмехнулся Крид. – За исключением того, что я отстаю уже на целую неделю, и они прибудут с золотом в форт Бентон много раньше меня!
– Ну и что из этого, не все ли равно, когда ты их поймаешь?
Опрокинув бутылку, Крид кинул на нее хмурый взгляд и сделал большой глоток. Затем опустил бутылку и вытер рот рукавом.
– Не все равно. Если они принесут золото к месту их встречи, мне придется забыть о нем.
– Забыть… ты имеешь в виду, что ты собирался отобрать у них украденное золото и оставить его себе?
Крид поджал губы, в его тоне появилась ирония.
– Ты быстро схватываешь.
– Но это… так же нечестно! – выдохнула Ганна. – Это же краденое, а одна из заповедей гласит…
– Послушай, тебе обязательно разглагольствовать всякий раз, когда тебе не нравится то, что я говорю? Я уже наслышан обо всем, мисс леди-миссионер, и не желаю больше ничего слышать. Проповедуйте кому-нибудь другому, а у меня есть куда пойти и чем заняться.
Ганна была шокирована:
– «Грешники спасаются бегством, даже когда их никто не преследует, праведные же дерутся, как львы».
– Еще одна цитата, мисс Макгайр, и, уверен, вы пожалеете об этом.
– «В душе грешников, говорит Господь, нет мира».
Когда он с грозным видом сделал шаг вперед, она потеряла всю свою храбрость, вскочила, подхватив свои юбки, и бросилась бежать, не обращая внимания на камни и сваленные деревья. Она отчетливо слышала его проклятия вслед, затем оклик с требованием вернуться, пока не потерялась или не поранилась, но проигнорировала его. Разочарованная и расстроенная, она бежала в темноте, не разбирая дороги.
Ганна вдруг поняла, что противоречит высказыванию, которое только что сама процитировала, что спасается бегством, словно грешница. Где же ее смелость, которой она так гордилась? Может быть, она не так праведна, как считает?..
«Ну как же он мог? Как он мог быть неверующим, когда я хотела, чтобы он был… стал хорошим и праведным?»
Громкие рыдания, угрожающие разорвать тишину ночи, вырвались из ее груди, и она замолкла. Она стояла на берегу озера. За ее спиной простирался бесконечный темный лес, а перед ней ласковые волны бесшумно набегали на отточенные камни. От быстрого бега она задыхалась, и у нее заболел бок. Не было видно никаких признаков их костра, никаких признаков Крида Браттона. Она упала на колени на мягкую землю и закрыла лицо руками.
Ветер, налетевший со стороны озера, был холодным, и она дрожала, чувствуя, что он продувает ее насквозь. Ухаживая за больными, она порвала свои нижние юбки, и сейчас их очень недоставало. Усевшись на кучу сосновых иголок, Ганна попробовала разобраться в своих мыслях.
Ветви над ней качались на ветру, и длинные острые иголки падали на плечи. Где-то недалеко громко и грозно прокашляла горная кошка, потом послышался резкий крик ночной птицы, плеск воды в озере. Ганна была в панике. Может, вернуться? Было очень поздно, она не знала, как далеко оказалась от лагеря, убегая от Крида.
Ганна поднялась и собралась идти, но ночная тьма скрыла от нее тропу.
Увидев Крида, прислонившегося к дереву, она едва сдержала крик радости и гордо подняла голову.
– Как ты думаешь, куда ты зашла?
– Куда-нибудь подальше от тебя.
– Так, хорошо, давай еще раз. Если ты думаешь, что после того, как ты упадешь с горы и сломаешь себе шею, я останусь нянькой твоим детям, ты глубоко ошибаешься, мисс леди-миссионер…
– Я отказываюсь стоять здесь и разговаривать с вами, – начала она и попыталась оттолкнуть его.
Его рука схватила ее за талию и отбросила назад. Он тяжело дышал. Она вскрикнула, ее глаза были полны ужаса и страха.
– Я устал от всего этого, – предупредил Крид.
Он прижал ее к дереву. Она смотрела на него бешеными от страха глазами, ее рот, хватая воздух, был полуоткрыт. Взгляд Крида упал на ее нежную кожу, которую он видел через расстегнутый ворот платья. Он почувствовал острое желание и сжал губы.
– Устали от чего, мистер Браттон? – накинулась она на него. – Устали от того, что делаете то, что надо, а не то что хотите? Думаю, вы намного жадней кого бы то ни было. Я полагаю…
– Вы думаете и говорите чертовски много, – пробормотал Крид, прижимая ее своим телом к грубой коре сосны.
Ганна почувствовала, как кора впилась ей в спину, сквозь платье ощущая жар его тела. Взглянув на затененное лицо Крида, она прочитала в его глазах горячее желание. В какой-то момент ей захотелось прильнуть к нему, обнять его и поддаться тому страстному желанию, что заставляло вскипать ее кровь, но устояла. Она не смогла. В ее представлениях все должно было быть иначе, и это не позволило ей капитулировать перед тем, что вызвало непонятную внутреннюю истому, перед тем влечением, которое она почувствовала к Криду в первый же момент, как только увидела его.
Собрав все силы, она оттолкнула его, вырвалась из объятий и, не видя ничего на пути, помчалась прочь через кусты и упавшие деревья. Она убегала не от Крида, а больше от своего страстного желания. Она слышала, что он бежит за ней, требуя остановиться.
Острые колючки рвали платье, цеплялись за волосы, но она прорывалась сквозь густую темноту, словно за ней неслась свора собак. Лозы хлестали ее по лицу, она спотыкалась о корни деревьев.
Неожиданно прямо перед ней выросла огромная скала. Ее нога поскользнулась, и она, ломая все на своем пути, покатилась в глубокий овраг. Ее юбки задрались выше головы, и обнаженное тело задевало за коряги. Все произошло так молниеносно, что она не успела ни вскрикнуть, ни зацепиться за что-нибудь. Свалившись на дно оврага, она услышала резкий звон в ушах, голова гудела.
Она лежала, не двигаясь, выплевывая листья и грязь. Звон в ушах прошел. Вдруг она почувствовала, что что-то мягкое и круглое легло ей на руку. Она вскрикнула, вскочила на ноги, бешено тряся руками.
– Черт возьми! – прорычал грубый голос, и кто-то дернул ее назад к земле. – Ты же сумасшедшая, понимаешь?
– Крид?
– Нет, это Жорж Вашингтон, радость моя!
Ганна вздрогнула.
– Отлично, – сказала она слабым голосом. – Он уже умер.
– Ты тоже умрешь, если будешь продолжать эти глупые игры. – Он так грубо встряхнул ее, что ее зубы застучали, а голова откинулась назад, и прорычал: – Ты же могла разбиться!
– И что? – кротко ответила она. – Тебе-то какая разница?
– Никакой, черт возьми, – быстро ответил он. – Но тогда на мне повисли бы эти сопляки…
– Они не ноют…
– Может кончиться тем, что я убью их. – Он еще раз встряхнул ее и потом только догадался спросить: – С тобой все в порядке?
– Не так, как тебе хотелось бы, но мне было намного лучше до того, как ты начал трясти меня, как тряпичную куклу, – огрызнулась она.
Крид резко отпустил ее и критически осмотрел. Она была вся в грязи. Листья и сучки запутались в ее длинных, разлохматившихся волосах; платье было разорвано, на нем налипли грязь и глина.
Ее чулки были также разорваны, и она потеряла один ботинок.
Заметив его взгляд, Ганна натянула на ноги юбку и вызывающе посмотрела на него. Она вскочила на ноги и стояла в нерешительности. Крид поймал ее за руку.
Отблески луны освещали овраг и смутными очертаниями вырисовывали его склон, по которому она только что скользила. Она подняла голову и посмотрела на него с нарочитым презрением.
Все слова, имевшиеся в запасе на этот случай, остались невысказанными, когда она встретилась с пристальным взглядом Крида. Она поняла, о чем он думает. Это светилось в его глазах, и ее сердце бешено забилось. В этом диком, пустынном месте она была совсем одна и беззащитна и от него, и от своего влечения к нему. И он это понял…
