Текст книги "Посланец небес"
Автор книги: Вирджиния Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Я буду с тобой, пока ты не прогонишь меня.
Крид не потерял головы от ее признания, и, по обыкновению, первым его порывом было сохранить дистанцию между ними – свою свободу. Но это было только на мгновение.
– Всегда? – весело спросил он, и Ганна в ответ только прижалась лицом к его груди.
– Навсегда, – послышался невнятный от нахлынувших слез счастья ответ.
Крид провел рукой по ее телу, очерчивая контуры спины, бедер, и прижал к себе с такой силой, что они словно слились в единое целое. В их объятиях заключалась страсть, но в ней было столько нежности, что это было больше похоже на обмен дарами, нежели на эротическое влечение. Каждый старался отблагодарить другого, отдавая себя всего.
Это случилось позже, когда они уже вернулись в пещеру. Ганна вдруг почувствовала свою прежнюю нерешительность и стеснительность перед Кридом. Он заметил легкий румянец смущения, и в нем всколыхнулись и нежность и веселье.
– Что такое, любимая? – спросил он.
На ее губах задрожала улыбка. Ну как она сможет объяснить ему вновь внезапно появившееся чувство смятения при воспоминании о своей несдержанности? При ярком свете солнца ее романтическое настроение исчезло, и она вспомнила о своем распутстве. Да, Крид сказал, что никогда не расстанется с ней, но насколько сильны его чувства?
Она протянула руки к теплому мерцающему огню и вздрогнула от неожиданного порыва ветра, ворвавшегося в их пещеру. Влажная одежда, хоть и несколько порванная и испачканная, очень соблазнительно прилипла к ее телу. Капризные переменчивые лучи солнца играли в ее волосах.
Ганна смущенно опустила глаза под заинтересованным взглядом Крида.
– Ничего, – прошептала она в ответ на его молчаливый вопрос.
Тогда он поднял ее на руки.
– Тебе нужно подтверждение? – весело воскликнул он. – Сейчас я могу дать тебе любое – какое ты хочешь.
Она откинула голову. От неопределенности и сомнений она закрыла глаза, а губы ее печально изогнулись.
– А как насчет завтра, послезавтра?.. Сможешь ли ты подтвердить свою любовь?
– Какой же у тебя пытливый ум, любимая! Ну, а почему бы и нет? Я только твердо знаю, что со мной такого еще никогда не случалось; не помнится, чтобы я так пылал от любви. И, как леопард никогда не меняет своих пятен, я думаю, достойно выдержу это испытание – не изменю своей любви.
«Дай-то Бог!» – подумала, вздохнув Ганна. Хотя заверения в вечной любви были для нее большой наградой, но факт, что Крид Браттон решился на такое признание, был сам по себе сверхъестественным и пугающим.
В ее улыбке были и солнечный свет, и свечение звезд, и брызги всего волшебного и прекрасного. И Крид понял, что очарован, околдован ее чарами.
– А если ты изменишь свои пятна, как я узнаю об этом? – поддразнила его Ганна.
– Я уверен, моя грубая натура останется той же, – ответил он, надевая белую рубашку, сильно помятую от долгого пребывания в сумке, и поморщился от боли.
Когда боль слегка приутихла, и он смог вздохнуть, Крид понял, что еще очень слаб.
Дни, проведенные с Ганной, изменили его больше, чем он это сознавал до сегодняшнего дня. Она придала ему чувство умиротворенности, дополненное спокойствием этой лесной чащи. Может, его пленила ее одухотворенность и вера? Потому что, несмотря на все ее сомнения, она все же осталась глубоко верующей. Это просачивалось сквозь все ее отречения, как неугомонные весенние воды из-под камней.
Вера. Обретет ли он когда-нибудь ее снова? Порой он недоумевал: неужели было такое время, когда он веровал в кого-то или во что-то? А потом настало время, когда он радовался тому, что его совершенно не гложат угрызения совести. «Черт возьми, с каких пор я стал таким философом?» – раздраженно подумал Крид и, тряхнув головой, повернулся к Ганне.
– А у нас не осталось тушеного мяса?
Банальный вопрос после всего, что произошло и было сказано, привел ее в некоторое замешательство.
– Думаю, что осталось. И еще немного свежих ягод. Совсем немного.
– Может быть, пойдем утром пособираем? – предложил Крид.
– Хорошо. Наверное, мы… – Ганна загадочно посмотрела на него.
Затем она отвернулась и стеснительно спряталась за выступ скалы, чтобы сменить мокрое платье на сухое колючее одеяло. Голубая ткань скрыла ее тело. Между ними все еще существовал барьер, не сломленный даже их прекрасной близостью. Видимо, должно было произойти что-то большее, чтобы она смогла переступить…
Звезды поблекли, и восходящее солнце быстро рассеяло утренний туман, окутавший деревья и поляны. День обещал быть теплым, и Ганна напомнила Криду о его вчерашнем предложении.
– Собирать ягоды? – эхом отозвался он с томной улыбкой. – Да, звучит соблазнительно – я уже предвкушаю…
– Я сказала собирать, а не есть!
– Это самый простой известный мне способ донести их до нашего шалаша, – отозвался Крид.
– Однако при этом я не смогу сделать панкоблер.
– Ого, какие у тебя планы!
– Да.
– Тогда у тебя должна быть целая бадья ягод, любимая. Если нужно, я соберу их даже на небе, залезу на самый высокий куст и перейду самый глубокий поток…
– Ловлю на слове, – сказала Ганна и протянула ему кожаный мешок. – Готов?
Крид поднялся. Подхватив свою портупею и застегнув ее на поясе, он сказал:
– Готов, как всегда.
Ощущая себя легкой, как ласточка, Ганна бежала впереди Крида, смеясь и радуясь солнцу и свежему ветру, заигрывавшему с ее волосами. Июнь был уже на исходе, и лето окрасило луга и леса в нежные оттенки зеленого цвета. Гамма красных, розовых, белых, голубых, желтых и оттенков пурпурного окутала склоны холмов и гранитных скал. Даже случайные и необычные кляксы черного, как оливки, глянца не портили пейзаж.
На изящных, грациозных веточках цвели дикие розы, дополняя резкий горный воздух легким сладким ароматом. Ганна пробиралась сквозь заросли медвежьей травы с колючими белыми цветами. Ганна сама казалась Криду цветком: ее платье было похоже на колокольчик, солнце золотило ее волосы. Вместо ягод она набрала в свой кожаный мешок цветы – дикие розы, мирту, цветы рябины… Крид любовался ею и ее восторгом. Когда она зацепила за ухо цветок и озорно улыбнулась ему, он подхватил ее в свои объятия и поцеловал.
Ганна притихла, прикрыв глаза. Его губы были нежными, как прикосновение крыльев бабочки, и сладкими, как мед. Неподалеку жужжали пчелы, а птицы пели свои серенады, прославлявшие влюбленных. Медленно, лениво проплывали облака, а высоко-высоко в небе раздался крик ястреба. Он планировал вниз, словно плавая на волнах, такой грозный и загадочный, что им казалось, что они попали в волшебное царство.
– Как красиво! – мечтательно произнесла Ганна, прикрывая глаза рукой. – Он такой грациозный и безмятежный…
– Да, – согласился Крид, глядя на Ганну, а не на ястреба, – очень красиво.
Она вспыхнула, все еще не привыкнув к его комплиментам. Но его губы были такими нежными и многообещающими, а руки такими ласковыми, что Ганна, несмотря ни на что, почувствовала себя очень уютно.
– Когда я была маленькой, я всегда плела венки, – сказала она, – надевала их на ноги, на руки, на голову и даже вплетала в косы.
– А ты вставь цветок в волосы, – предложил Крид.
Ветер шевелил его густые волосы, отросшие за последнее время. Они упали ему на глаза и щеки, и он откинул их назад таким знакомым Ганне нетерпеливым движением.
– Я сплету корону из цветов, – весело сказала она, отрываясь от его глаз и чувственного рта. – Одну для нас обоих.
Они шли по высоким травам и вошли под спокойную тень леса, где ветви деревьев сплетали густое кружево, а их ноги тонули во мху.
Вдыхая аромат ели, сосны, кедра, Ганна замедлила шаг.
Она села на упавшее дерево и взглянула на Крида. Он стоял рядом и что-то рассматривал. «Как же он красив!» – снова подумала она с замиранием сердца. Темные брови, с изяществом разлетающиеся над его глазами, его прямой – она никак не могла подобрать подходящего слова – аристократический нос. Да, так оно и есть. Его улыбка – необычайно соблазнительна. Она встряхнула головой и занялась цветами, лежавшими у нее на коленях.
Она плела корону для принцессы из волшебной сказки. От обилия запахов цветов, теплого дня и легкого ветерка, игравшего листьями большого дуба, она словно обо всем забыла. Невольная улыбка осветила ее лицо. Крид повернулся к ней.
– Расскажи мне о себе, – обратился он неожиданно к ней.
Ганна, вздрогнув, посмотрела на Крида. Ему действительно это интересно или просто светская беседа? И не очень уверенная в нем, она дала пространный ответ.
– Я родилась в Сент-Луисе и три года назад приехала вместе с отцом в Айдахо…
– Я уже знаю об этом, – усмехнулся он и сел рядом с ней. – Ну? И что дальше?
– А что ты хочешь узнать? – спросила она сразу охрипшим голосом.
– Многое. Например: что ты любила делать, когда была маленькой; есть ли у тебя братья или сестры, друзья, какие были твои любимые предметы в школе?
– Не означает ли это, что ты собираешься угождать мне в соответствии с полученной информацией? Кроме того, я ведь тоже ничего не знаю о тебе.
– Что определенно тебе не на пользу. Но сейчас моя очередь задавать вопросы, – сказал он с томной улыбкой, что заставило ее забыть все ответы, готовые сорваться с языка.
– Дай мне подумать… сестер и братьев у меня нет. Моя мать умерла при моем рождении, и меня выходила и вырастила ее сестра. У меня нет подруг, в школе нравились история и чистописание. Когда была маленькой, любила играть в куклы, хоть у меня никогда их не было в изобилии. Но у меня была любимая кукла – фарфоровая, с которой играла еще моя мать. Ее звали Эве. После первого…
– Я знаю, – перебил ее Крид с насмешливым взглядом. – Что еще ты можешь делать, кроме пения гимнов и цитирования Библии?
– Я играла на клавикордах, – ответила Ганна. – А в жаркие летние дни босая бродила по реке и этим едва не доводила свою тетушку до апоплексического удара. Она говорила, что у меня роковая судьба, и, наверно, она права, как видишь.
– Я знаю, что местные меня уважают, – сухо сказал Крид.
– О! Я не подразумевала конкретно тебя, – поспешила пояснить она. – Я просто имела в виду то, что со мной случилось за последний месяц, и все такое…
Не желая путешествовать снова по этой грустной тропе воспоминаний, Крид увел ее от мрачных мыслей.
– А я обычно увиливал от школы и бегал удить рыбу, – сказал он, и Ганна хихикнула. – Но однажды, когда я поймал огромную форель, учитель подловил меня и дал хороший подзатыльник, но потом спросил место, где я поймал.
– И ты рассказал ему?
– Я открыл ему прекрасное место – лес, где случается отличная рыбалка, но только для гризли…
– Ой, Крид! – В ее глазах промелькнули веселые огоньки, когда она попыталась представить Крида маленьким озорником. Это было очень сложно, и она отступила. – А ты вырос здесь? – спросила она немного погодя, и он покачал головой.
– Нет. В Канзасе. Мои родители приехали в Оригон, когда мне было двенадцать лет.
Он замолчал, и Ганна спросила:
– А как же случилось так, что ты остался один такой маленький?
Крид отвечал ровным голосом, челюсти сжались, мускулы напряглись, но больше ничего не выдало его волнения.
– Моих родителей убили недруги.
На мгновение вспомнив «Черноногих», крики и ужас, охватившие Джубайл, Ганну передернуло.
– Как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем жить в мире с индейцами? – спросила она, немного помолчав.
Крид, усмехнувшись, посмотрел на нее.
– Не знаю. Но не индейцы заживо сожгли в доме моих родителей и сестер, – сказал он сурово.
– А ты говорил…
– Я сказал недруги, и это правда. Но это были белые недруги – жадные люди, которые шли на все для достижения своей цели.
Ганна слушала, как он ровным спокойным тоном рассказывал о своем отце, который пригласил троих мужчин, накормил их, ухаживал за их лошадьми и был настолько глуп, что решил обратить их в свою веру. Они пожили у него достаточно долго, чтобы выяснить, где хранилась железная шкатулка с золотом и деньгами на постройку церкви, затем убили всю семью, за исключением Крида, и украли все. Это было их роковой ошибкой, потому что дело повернулось так, что мальчик стал жить только ради того, чтобы найти, выследить и убить их.
– Я потратил на это четыре года. Когда это случилось, мне всего было двенадцать лет. Хорошие люди заботились обо мне и настаивали, чтобы я забыл о мести, потому что месть – это заговор против Господа. Я иногда думал, что если услышу снова эту фразу, то убью того, кто ее скажет, – рассказывал Крид.
– Ты… ты нашел убийц?
– Да. И я убил их – всех троих. – Его челюсти сжались снова. – Я мог бы сделать это намного раньше, но, как я говорил, немного задержался. Я несколько раз сбегал от своих опекунов, но они находили меня и возвращали назад. Я немного успокаивал их бдительность, но потом снова сбегал. В конце концов они отступились, и я стал жить в лесу. За это время я научился многому. Я научился выживать и убивать.
Ганна проглотила комок в горле.
– И за это время ты научился своей сегодняшней… профессии?
– Да. Я нашел, что это хорошо оплачивается. И это освобождает мир от таких людей, как… как Стилман. – Он улыбнулся.
– Но своими руками чинить правосудие, Крид…
– Я убиваю людей только с целью самозащиты, Ганна. – Его голос был тихим и ласковым. – Большинство из них живыми предстают перед судом и бывают повешены. Возможно, пуля милосердней веревки, но большинство не заслуживает сострадания.
Ганна сидела молча, откинувшись на бревно. Ее нежное сердце болело за него, и ей хотелось вобрать в себя всю испытанную им боль. Но она знала, что он рассказал о своей семье не для того, чтобы вызвать симпатию или жалость, и разозлится, если она хоть как-то проявит их. Крид Браттон был не из тех, кому требуется сочувствие. Она подогнула под себя ноги и увидела забытые цветы, лежавшие на ее юбке.
– Вот, – сказала Ганна, подавая Криду сплетенный венок и привлекая к себе его внимание. – Это для тебя.
– Мне кажется, он больше подойдет тебе, – ответил он с легкой улыбкой.
– Это говорит лишь о том, что у тебя слабо развит вкус, – слегка упрекнула его Ганна. – Боишься, что это угрожает твоей мужественности? Не волнуйся, здесь на несколько миль никого нет, кроме меня.
– Не уверен, – проговорил он, снова повернувшись и разглядывая поляну. На этот раз его лицо нахмурилось, Ганне стало страшно.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он повернулся к ней:
– Ганна, ты уверена, что та лошадь просто сбежала?
– Лошадь? – Она с недоумением уставилась на него, но потом поняла, что Крид спрашивает о той лошади, которая исчезла из их лагеря.
– Знаешь, такое большое животное на четырех ногах и с хвостом. Лошадь.
– Конечно, знаю… А что еще могло с ней случиться? Ой, ты думаешь, что кто-то украл ее?
– Нет.
– Тогда что…
– Покажи мне то место, где ты похоронила Стилмана, Ропера и Труэтта.
Холод пробежал по спине Ганны:
– Не понимаю, что тебе взбрело в голову. Или что-то… ну, в самом деле! Ерунда какая-то!
– Может, да. Может, нет. Временами до меня доносятся какие-то звуки, похожие… Это больше интуиция, шестое чувство. Но оно меня редко обманывает.
– Ты имеешь в виду ясновидение?
– Ты учительница, а не я. Единственное, что я знаю, что у меня появилось чувство, будто кто-то следит за нами.
– Ой! – Вздрогнула Ганна. – Но они же все мертвые, Крид. Я же их похоронила. – Она встала: – Я покажу тебе…
Но когда они подошли к расселине, куда Ганна упрятала завернутые в одеяла тела, оказалось, что два свертка, издававшие трупный запах, так и лежали в тени утеса. Ганна рукой прикрыла нос и рот. Могила Хола Труэтта, расположенная неподалеку, тоже казалась нетронутой, и она не смогла сдержать крика ужаса, когда Крид начал разбрасывать камни.
– Нет! Ой, Крид, милый, зачем ты?..
Остановившись, Крид кинул взгляд на свертки и передумал. Бросив затею с могилой, он подошел большими шагами к скале и, не обращая внимания на восклицания Ганны, принялся разворачивать тела.
Ганна, вся дрожа, отвернулась. Это было ужасное зрелище! Она нашла в себе силы повернуться только тогда, когда услышала за спиной голос Крида. Увидев его нахмуренное лицо, она услышала:
– Он ушел, Ганна. Здесь в одеяле ничего нет, кроме груды камней…
7
Ганна вся дрожала. Это было невозможно! Она видела его убитым, волочила сюда безжизненное тело через овраг по острым камням.
– Я не верю тебе.
– Знаю. Но это не имеет никакого значения. Его нет.
– Не может быть. Он был мертвым. Он не дышал. Его глаза были закрыты, а рубашка была вся… вся в крови и пахла порохом… – Она замолчала, закашлявшись, и Крид протянул ей руку. – Может быть, дикие животные… – начала она, но не смогла договорить.
Покачав головой, Крид разрушил ее предположения:
– Нет. Другое тело не тронуто. Дикие животные не настолько щепетильны.
– Тогда, может быть, они наелись одним? – ухватилась за спасительную идею Ганна.
– Ганна, я думаю, что нам пора двигаться, – тихо произнес он. – Даже если это не Стилман – даже если он отполз и умер где-то рядом, – кто-то следит за нами, и мне это не нравится.
– Ты же не можешь скакать на коне.
– Почему? Я уже хожу, так? И я проделывал штучки, требующие больших усилий.
Ганна была настолько взволнованна и испуганна, что его последний довод даже не шокировал ее, как это случилось бы с ней в другое время, хотя на щеках и заиграл легкий румянец.
– А куда мы поедем? – спросила она. – «Сердце стрелы» очень далеко отсюда…
– Миссия «Святое сердце» ближе. Я оставлю тебя там, пока…
– О, нет, ты не сделаешь этого! – вспыхнула Ганна и сердито посмотрела на него. Ее горящие темно-синие глаза метали искры. – Я не хочу, чтобы ты меня бросал.
– А я отказываюсь подвергать тебя новым опасностям. Ты уже и так достаточно натерпелась. – Его взгляд стал жестким. – Ганна, торг здесь не уместен.
– Я согласна. – Ее сердце сжалось от обиды и предчувствия беды. К ее ужасу, глаза стали наполняться слезами, а голос задрожал: – Ты шутишь. Ты не можешь серьезно говорить, что оставишь меня. – Она пыталась говорить спокойно, но это больше походило на хныканье ребенка.
– Совершенно серьезно. И нам необходимо начать упаковываться прямо сейчас. Сейчас, – повторил он, видя, что она собирается спорить. – Мне совсем не нравится мое ощущение.
Уйти из пещеры было все равно, что уйти от мира и безопасности. Когда они уже немного отъехали, Ганна не удержалась и оглянулась, молча простившись с местом, принесшим ей столько радости. Хотя она и уговаривала себя, что то, что начинается плохо, часто имеет хороший конец, но потом решила, что к ней это не относится. Неужели вся ее жизнь обречена на опасность и борьбу?
Вздохнув, Ганна поерзала в неудобном кожаном седле. Крид настоял, чтобы она взяла ружье и пистолет, принадлежавшие бандитам. Но одна мысль о том, что она будет стрелять из ружья Лэйна Ропера, приводила ее в ужас. Она сказала об этом Криду.
– Тогда возьми ружье Труэтта, – огрызнулся он.
Это было для нее еще более отвратительным, и она покорно оставила у себя оружие Ропера. Крид ехал впереди, а она завершала процессию, в середине которой выступала вьючная лошадь с поклажей. Ганна смутно вспоминала, что проезжала эту миссию по пути в «Сердце стрелы», которая расположилась на берегу реки и была с дороги хорошо видна. Несомненно, они найдут там себе убежище.
– Черт бы побрал этого Стилмана, – пробормотал Крид, когда остановился на высоком берегу, оглядывая реку. – Он живучей кошки.
Повернувшись посмотреть, что так привлекло внимание Крида – немного страшась увидеть перед собой Ната Стилмана, – Ганна подергала ружье. Оно не поддалось. Она дернула посильней, и тогда оно рванулось и выскользнуло из рук, ударилось о землю и выстрелило, напугав лошадей и вызвав у Крида поток брани. Пуля, прожужжав, пролетела мимо, к счастью, никого не задев.
Лошадь под Ганной подпрыгнула, а та, что с поклажей, громко заржала и, подняв передние ноги с подкованными копытами, едва не задела Крида. Ему удалось успокоить эту лошадь чуть раньше, чем Ганна обуздала свою. Генерал нервозно гарцевал, но не отреагировал на все произошедшее так бурно. Крид бросил на Ганну убийственный взгляд.
Не зная, что сказать, Ганна пожала плечами и пробормотала:
– Извини.
– Извини! – взорвался он в гневе. – Это все, что ты можешь сказать?!
– Ну, очень прости, – слабо отозвалась Ганна.
– Никогда. Теперь Стилман закопается где-нибудь и будет сидеть там, посмеиваясь!
– Я хотела посмотреть… – Ганна замолчала. – Он что, где-то здесь?
– Был, – отрезал Крид.
– Ты его видел?.. Я имею в виду – сейчас?
– Да, Ганна, видел.
Ее пронзили эти слова, сказанные как бы между прочим, и она оглянулась на цветущую внизу долину, но увидела только качавшиеся на ветру травы и яркие цветы. Нетерпение заставило ее спросить:
– Где?
Крид грубо выругался и жестом указал на землю.
– Подними ружье. Оно еще может нам пригодиться.
Все еще глубоко сомневаясь в том, что сможет применить когда-нибудь это ружье, Ганна слезла с лошади и подобрала его. Если Нат Стилман окажется где-то рядом, она все равно струсит и убежит. Их третья встреча, казалось ей, будет роковой.
Не то чтобы она сомневалась в том, что Крид защитит ее, просто ей было известно отношение Стилмана к человеческой жизни: убьет, не раздумывая, кого угодно. Теперь ее основной задачей было убедить Крида отступиться от преследования Стилмана. Неужели он не понимает, насколько еще сам слаб и насколько опасен разозленный Стилман?
Подъехав к Криду, Ганна весело сказала:
– Знаешь, я с трудом верю, что твоя долгая охота на Стилмана уже позади. Я имею в виду, что теперь у тебя есть золото и бумаги, не так ли?
Он презрительным взглядом встретил ее предположение и серьезно произнес:
– Кажется, ты немного перепутала, Ганна. Не мы преследуем Стилмана. Он преследует нас.
В тревоге она наморщила лоб.
– Из-за того, что мы…
– Из-за того, что у нас золото и бумаги, о которых ты только что упомянула, дорогая. Стилман убил четверых человек, и сам был ранен из-за этого золота, поэтому он не отступится так просто – особенно сейчас, когда у него появилось преимущество.
– Какое?
Легко хлестнув вожжами по широкой спине Генерала, Крид сказал:
– Простое. Может, я и заполучил золото, но вместе с тем я заполучил и тебя.
– Я мешаю тебе? – поспешно спросила она.
Он усмехнулся:
– Только в определенных случаях, любимая. Например, таких, как сейчас, когда я буду рисковать всем, но не твоей хорошенькой головкой.
Это лишь слегка успокоило Ганну.
– Но если я такая помеха, почему бы тебе не бросить все это?
– В конце концов, может, я так и сделал бы, но можешь ставить на кон свой последний доллар, что Нат Стилман идет по нашему следу, как собака.
Ганна ненадолго замолчала. Спускаясь по крутому склону, она отпустила вожжи, держась за выступ седла.
– Ну почему он не умер? – недоумевала она, когда они выбрались на ровное место. – Ведь ты же попал в него, и он мне показался мертвым. Я ведь его даже похоронила.
– Иногда случается и такое. Я помню, однажды один старикашка Тупер сел в гробу и потребовал вернуть ему его вставную челюсть. С владельцем похоронного бюро случился сердечный приступ.
– Но я не сомневалась, что он мертв!
– И Тупер также. Ладно, Ганна, не волнуйся ты об этом Стилмане. Я доведу тебя до миссии, попрошу почтенных отцов позаботиться о тебе, а потом доберусь и до этого бандита.
У Ганны защемило сердце.
– А что, если он убьет тебя?
– Раньше я его убью, – прибавил Крид, чувствуя, что она начинает нервничать. – Что нам думать о плохом? Еще ведь ничего не случилось. Боже! Ты ведь не станешь снова плакать, правда? Ну не плачь, Ганна. Я ненавижу, когда ты плачешь. Твой нос становится красным…
Даже его последнее поддразнивающее замечание не остановило бурный поток слез.
– Мне все-таки кажется, что ты можешь избежать беды, – сказала она, немного помолчав.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом. От таких разговоров только стареют, и появляются морщины.
– А далеко эта миссия? – спросила Ганна, снова нарушив тишину.
– Примерно в десяти милях отсюда. – Он лукаво посмотрел на нее. – Тебе не терпится избавиться от меня?
– Не то слово. У меня такое стремление к этому, как у тебя к охоте на дикого зверя.
– А что ты знаешь о диких зверях, милая Ганна?
– Я знаю тебя, и этого достаточно, – резко ответила Ганна.
Он засмеялся.
– Твои оскорбления становятся все более утонченными, появляется что-то новенькое по сравнению с твоими старыми стереотипами и цитатами.
– Я счастлива, что ты оценил это.
Ганну охватил неудержимый порыв страха. Крид уедет, и она снова останется одна. Даже несмотря на то, что он употреблял такие слова, как «навсегда», она все еще не была твердо уверена в его обещаниях. Да и что такое «навсегда» для такого человека, как Крид? Он всегда может сказать, что передумал и хочет вернуться к своей привычной и удобной для него кочевой жизни. Или, говорила она себе с раздражением, видимо, для него это один из способов самоубийства. Последнее показалось ей наиболее вероятным.
Проезжая под раскидистыми ветвями кедра, Ганна повернулась в седле к Криду, собираясь сказать, что ей лучше остаться с ним, чем прозябать за стенами скучной миссии. Но не успела…
Послышался резкий крик, и все еще не успокоившиеся кони заржали. От страха Ганна, уцепившись за выступ седла, наклонилась вперед. Мир закружился перед ней в вихре зеленого, голубого и коричневого. Она только видела напряженное лицо Крида и слышала испуганное ржание коней.
– Горная кошка… – было единственной фразой, которую услышала и поняла Ганна. Ее горло сжалось. Очевидно, по какой-то причине рыже-коричневая пума решилась напасть на них.
Ганна сжала поводья, яростно, рывком натянула их, чтобы остановить свою лошадь, галопом понесшуюся по камням через густой кустарник… Сухой мох, нависший на деревьях, сыпался ей на лицо, в глаза, в нос. Она закашлялась. В своей схватке с лошадью, мхом и скользким седлом она не сразу поняла, что не слышит Крида.
Остановив наконец коня, Ганна стала озираться. Крида не было видно. Она увидела вьючную лошадь, скакавшую по поляне, но нигде не было ни Крида, ни его лошади. Ганна позвала:
– Крид! Крид, где ты?
Ответа не последовало. Она услышала только биение своего сердца и почувствовала, как кровь стынет в жилах. Ее лошадь дрожала. Наклонившись вперед, она успокаивающе потрепала ее по холке, мечтая лишь о том, чтобы кто-нибудь успокоил и ее. Где же пума? И что более важно – где Крид?
Крид и пума очень скоро нашли общий язык. Ну если не стали друзьями, то все равно этот вопрос был решен. Крид смотрел на безжизненное тело пумы, жалея о том, что не всегда все в жизни получается с такой же легкостью. Она была крупной и, судя по всему, умирала от голода. У нее была покалечена лапа, ей было трудно охотиться, и поэтому она решилась напасть на людей, которых пумы обычно избегают. Теперь эта большая кошка лежала на земле с ножом в горле.
Опустившись на колени, он вытащил нож и вытер его об траву. Все случилось так быстро, что Генерал запаниковал. Где-то в траве, недалеко от Ганны, лежали его ружье и пистолет. Черт возьми, он впервые в жизни умудрился потерять в драке свое оружие! Но когда Генерал понесся стрелой, как дикий мустанг, с вцепившейся в его круп урчащей пумой, Крид, пытаясь оттолкнуть ее, уронил и пистолет, и ружье.
Он поднялся от мертвого зверя и повернулся успокоить своего дрожавшего друга. На крупе Генерала выделялись длинные рваные царапины, но ни одна из них не была глубокой, и сухожилия не были затронуты. Немного мази, а может быть, наложить пару швов, и все будет в порядке.
– Успокойся, старик, – говорил ему Крид ласковым тоном, поглаживая по морде. – Все будет отлично.
– Чего нельзя сказать о тебе, Браттон, – раздался протяжный знакомый голос из кустов медвежьих ягод за его спиной.
Почему он не почувствовал, что Стилман рядом? Нос, уши, глаза – все должно было предостеречь его, но почему-то этого не произошло. И вот теперь Стилман напал на него. А что хуже всего – Крид был безоружен…
Крид медленно повернулся, его движения были скованными.
– Привет, Нат, – сказал он, смерив взглядом бандита. – А я думал, ты умер.
Послышался хриплый смех.
– Ну, ты потрудился на славу, Браттон, должен признаться. Но я, как тот старый кот. Только я еще не использовал все свои девять жизней.
– Не будь таким самоуверенным, – начал Крид, но взмах ружья прервал его рассуждения.
– Смешно, как же можно быть таким юмористом, когда смотришь смерти в глаза, а? – и Стилман жестом приказал Криду отойти от коня.
Подчинившись человеку с пистолетом в руках, Крид сделал несколько шагов от своего гнедого, поднял руки над головой и посмотрел на бандита всего в нескольких шагах от него. Стилман стоял, прислонившись к большому дереву. Его рука с пистолетом была твердой, но ноги дрожали.
Крид судорожно перебирал различные варианты, включая и возможность броситься на Стилмана и метнуть в него нож. Все зависело от дальнейших действий противника. Последняя мысль показалась ему наилучшей.
Итак, Крид выжидал, стараясь четко контролировать ситуацию и молясь про себя, чтобы Ганна не встала между ними и не оказалась заложницей, а значит, и потенциальной покойницей. Конечно, совершенно естественно, что она ищет его, но последнее, что Крид видел, прежде чем пума впилась когтями в Генерала, и тот понес, что Ганна сражалась со своим конем, пытаясь успокоить его. Может быть, это задержит ее, и за это время он придумает что-нибудь.
Но, казалось, у Стилмана был уже план, в который входила и Ганна.
– Где девчонка. Браттон? – спросил он, оглядывая поляну. – Не так давно она была с тобой.
– Ну, а теперь ее уже нет, – твердо ответил Крид. – Забудь о ней. На твоем месте я больше бы интересовался вьючной лошадью.
– Но я не ты, и мне очень интересна эта глупая пуританка, с которой ты сегодня ехал. – Он ухмыльнулся, увидев взгляд прищуренных темных глаз Крида. – Я видел вас там в лесу. Без одежды она совсем не была похожа на маленькую сладкоречивую Библейскую послушницу, это факт.
Он помолчал, ожидая реакции Крида, но не дождался. Приказав Криду повернуться спиной, Стилман подошел к нему и быстро связал ему руки.
– Исключительно для того, чтобы подстраховаться от твоих неожиданных выпадов. Мало ли что придет тебе в голову, – сказал он, толкнув Крида так, что тот упал на колени. – Думаю, надо подождать, пока девчонка не начнет тебя разыскивать. А она будет тебя искать – я уверен.
– А пока мы ждем, вьючная лошадь будет уже в Канзасе, – сказал Крид. – Стилман, я думаю, ты заинтересован в том золоте?
– Естественно. Но она не убежит далеко.
– Зачем тебе девушка, Стилман? Я никогда раньше не замечал у тебя пристрастия к женщинам, – сказал Крид с язвительной усмешкой.
Дуло пистолета уперлось в спину Крида.
