Текст книги "У истоков европейской цивилизации"

Автор книги: Вир Гордон Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

Гордон Чайлд – один из известнейших археологов XX века, историк-марксист, автор понятия «неолитическая революция», исследователь уникального поселения эпохи неолита Скара-Брей на Оркнейских островах. В число избранных трудов Чайлда входит книга «У истоков европейской цивилизации» (The Dawn of European Civilization), впервые увидевшая свет в 1925 году и 6 раз издававшаяся с поправками автора (последнее прижизненное издание – 1957 г.). Русский перевод сделан с 5-ого издания (1950 г.).

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие А. Монгайта к книге Гордона Чайлда

Глава I.Пережитки собирательства

Глава II.Восток и Крит

Глава III. Анатолия – Царская дорога в Эгейский мир

Глава IV.Островная цивилизация на Кикладах

Глава V. Материковая Греция (переход от поселка к поселку-городу)

Неолитический период А

Неолитический период B

Раннеэлладский бронзовый век

Среднеэлладский период

Микенский период

Глава VI.Балканские цивилизации

Неолитическая Македония

Бронзовый век в Македонии

Вардар-моравский культурный комплекс

Глава VII. Дунайская цивилизация

I период дунайской цивилизации

Дунайская культура I периода

Культура Тиссы

Дунайские культуры II периода

Пережитки дунайской культуры I периода на севере

III период дунайской цивилизации

IV период. Ранний бронзовый век

Глава VIII. Земледельцы черноземной полосы

Олтенская культура

Трипольская культура

Глава IX. Взаимные связи культур на территории Великой европейской равнины

Причерноморские культуры

Фатьяновская культура

Культуры боевых топоров на побережье Северного моря и в Прибалтике

Саксо-тюрингская культура шнуровой керамики и родственные ей культуры

Происхождение и значение культур боевых топоров

Глава X. Северные культуры

Неолитический II период по Монтелиусу

Датские могилы с коридором

III период по Монтелиусу в Северо-Западной и Центральной Германии

IV период по Монтелиусу. Период северных каменных ящиков

Бронзовый век в Центральной Германии

Глава XI. Конец лесных культур

Глава XII. Строители мегалитов и племя колоколообразных

Мегалитические гробницы

Торговцы колоколообразными кубками

Глава XIII. Цивилизации Сицилии и Италии

Неолит в Сицилии и в Южной Италии

Цивилизация Сицилии

Северо-Западная Сицилия

Ранний бронзовый век в Южной Италии

Неолитические культуры Верхней Италии

Бронзовый век в Верхней Италии

Глава XIV. Цивилизации островов Западного Средиземноморья

Мегалитическая цивилизация Мальты

Сардиния

Балеарские острова

Глава XV. Пиренейский полуостров

Неолитические культуры

Медный век Пиренейского полуострова

Бронзовый век Пиренейского полуострова

Глава XVI. Западная культура в альпийской зоне

Культура Кортайо западноальпийских свайных построек

Михельсбергская культура

Средненеолитическая горгенская культура

Верхненеолитический и халколитический периоды

Восточные Альпы

Глава XVII. Строители мегалитов на Атлантическом побережье Европы

Шассе и Фор Арруар

Мегалитическая культура Южной Франции

Культура Сены—Уазы—Марны («СУМ»)

Мегалитическая культура Бретани

Бронзовый век Бретани

Глава XVIII. Британские острова

Уиндмиллхиллская культура

Мегалитические гробницы

Круглоголовые пришельцы

Заря среднего бронзового века

Глава XIX. Общий обзор

ПРИЛОЖЕНИЕ

Гордон Чайлд. У истоков европейской цивилизации. М.: Издательство иностранной литературы, 1952. – 466 с.

Перевод с английского М. Б. Свиридовой-Граковой и Н. В. Ширяевой. Под редакцией Т. С. Пассек. Предисловие А. Л. Монгайта.

Гордон Чайлд – один из известнейших археологов XX века, историк-марксист, автор понятия «неолитическая революция», исследователь уникального поселения эпохи неолита Скара-Брей на Оркнейских островах. В число избранных трудов Чайлда входит книга «У истоков европейской цивилизации» (The Dawn of European Civilization), впервые увидевшая свет в 1925 году и 6 раз издававшаяся с поправками автора (последнее прижизненное издание – 1957 г.). Русский перевод сделан с 5-ого издания (1950 г.).

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие – 3

Глава I. Пережитки собирательства – 19

Глава II. Восток и Крит – 38

Глава III. Анатолия – Царская дорога в Эгейский мир – 65

Глава IV. Островная цивилизация на Кикладах – 82

Глава V. Материковая Греция (переход от поселка к поселку-городу) – 93

Неолитический период А

Неолитический период B

Раннеэлладский бронзовый век

Среднеэлладский период

Микенский период

Глава VI. Балканские цивилизации – 121

Неолитическая Македония

Бронзовый век в Македонии

Вардар-моравский культурный комплекс

Глава VII. Дунайская цивилизация – 139

I период Культура Кёрёша

Культура Бюкка

Дунайская культура I периода

 II период Культура Тиссы

 Дунайские культуры II периода

Пережитки дунайской культуры

 I периода на севере

 III период

 IV период Ранний бронзовый век

Глава VIII. Земледельцы черноземной полосы – 178

Медный век во Фракии

Олтенская культура

Трипольская культура

Глава IX. Взаимные связи культур на территории Великойевропейской равнины – 207Причерноморские культураФатьяновская культураКультура боевых топоров на побережье Северного моря и в ПрибалтикеСаксо-тюрингская культура шнуровой керамики и родственные ей культурыПроисхождение и значение культур боевых топоров

Глава X. Северные культуры – 246Неолитический II период по МонтелиусуДатские могилы с коридоромIII период по Монтелиусу в Северо-Западной и Центральной ГерманииIV период по Монтелиусу. Период северных каменных ящиковБронзовый век в Центральной Германии

Глава XI. Конец лесных культур – 274

Глава XII. Строители мегалитов и племя колоколообразных кубков – 285Мегалитические гробницыТорговцы колоколообразными кубками

Глава XIII. Цивилизация Сицилии и Италии – 308Неолит в Сицилии и в Южной ИталииЦивилизация СицилииСеверо-Западная СицилияРанний бронзовый век в Южной ИталииНеолитические культуры Верхней ИталииБронзовый век в Верхней Италии

Глава XIV. Цивилизации островов Западного Средиземноморья – 314Мегалитическая цивилизация МальтыСардинияБалеарские острова

Глава XV. Пиренейский полуостров – 351Неолитические культурыМедный векБронзовый век

Глава XVI. Западная культура в альпийской зоне – 379Культура Кортайо западно-альпийских свайных построекМихельсбергская культураСредненеолитическая горгенская культураВерхненеолитический и халколитический периодыВосточные Альпы

Глава XVII. Строители мегалитов на Атлантическом побережье Европы – 397Шассе и Фор АрруарМегалитическая культура Южной ФранцииКультура Сену-Уазы-Марны («СУМ»)Мегалитическая культура БретаниБронзовый век Бретани

Глава XVIII. Британские острова – 422Уиндмиллхиллская культураМегалитические гробницыКруглоголовые пришельцыЗаря среднего бронзового века

Глава XIX. Общий обзор – 446

Предисловие А. Монгайта к книге Гордона Чайлда

Буржуазная археология, как и вся буржуазная наука, все больше заходит в тупик идеализма.

Самые реакционные «теории», служащие интересам империализма, идеи расизма, космополитизма, признание отдельных народов примитивными, «неисторическими» и потому обреченными на рабство находят себе поддержку у буржуазных археологов. Более того, последние берут на себя задачу обосновать эти «теории» историческими данными или вообще отказываются признать значение археологии как исторической дисциплины. Даже самый материальный исторический факт – археологическая находка, которой оперирует археолог, – для современных реакционных ученых представляет собой метафизическое воплощение идеи в материи. Они утверждают, что реконструкция исторических фактов по археологическим данным невозможна, что мы не можем проникнуть в мир идей людей прошлого. Поэтому невозможно подлинное проникновение в историю первобытного общества, в историю его культуры. Реакционная наука отрицает всякую закономерность исторического развития. История человеческого общества представляется как хаос разрозненных фактов, здесь торжествует слепая случайность. Историк может, в лучшем случае, описать все разрозненные факты, а археолог, в лучшем случае, может описать найденные вещи, постройки и т. д., но напрасно он будет пытаться по ним восстановить общественные отношения людей, создавших эти вещи.

В условиях упадка буржуазной науки только немногие ученые в капиталистических странах имеют смелость идти самостоятельным путем, бороться за прогресс науки. Среди археологов капиталистических стран наиболее видным прогрессивным ученым является Гордон Чайлд. Конечно, Чайлду свойственны многие заблуждения буржуазной науки. Но это ученый, ищущий истину и убежденный в том, что только материалистическое миропонимание может помочь ему в этих поисках. Он понимает, что научная правда – в лагере социализма, и не боится называть себя учеником советских археологов. Основная ценность книги Чайлда «У истоков европейской цивилизации» – в обилии точных, тщательно доку ментированных фактов. Эта книга кратко и в большинстве случаев очень полно освещает археологию всех частей Европейского континента. Чайлд хорошо знает советскую археологическую литературу, и поэтому в общую картину европейских археологических культур включены и культуры, находящиеся на территории Восточной Европы.

Чайлд отрицательно относится к очень распространенному в буржуазной науке реакционному течению, признающему формальнотипологический метод универсальным методом археологического исследования. Правда, этот метод очень важен для классификации и датировок археологического материала. Если формальнотипологические сравнения связаны с историей развития общества, они становятся важным материалом исследования. Но реакционная школа формальной типологии рассматривает вещи вне рамок истории. Многие даты, установленные на основании формальнотипологических схем, как и основанные на них выводы, далеки от истины. Чайлд считает, что установленные на основании формальной типологии данные нуждаются в критической проверке с помощью других методов археологического исследования (стр. 352) и что типологические исследования должны носить строго локальный характер, а попытки распространить установленные системы за пределы тех районов, к которым эти системы относились и пользоваться такими системами как общей меркой вредны (стр. 248). В этом вопросе его позиция близка к позиции советских ученых.

Чайлд в своем труде показывает прогрессивное развитие древних культур и тем самым дает материал для Дальнейших социологических и исторических обобщений. Чайлд понимает различие между базисом и надстройкой. Так, на стр. 279 он совершенно справедливо говорит: «Идеологическая надстройка, покоившаяся на этом единообразном способе производства, насколько о ней можно судить по следам, находимым в археологических летописях, едва ли отличалась большим разнообразием». Чайлд признает возможность восстановить картину общественных отношений по археологическим данным. Он пишет о том, что «захоронение вместе с покойниками домашних животных указывает не столько на начало скотоводства, сколько на переход от коллективного владения скотом к индивидуальному» (стр. 219), и высказывает мнение, что дунайцы жили на первобытно-общинных началах, судя по раскопанному целиком поселению в Коломийщине. Он считает возможным согласиться с тем, что трипольское общество было построено на таких же, как дунайское, началах, он согласен с социологическим истолкованием кубанских курганов и т. д.

Но в то же время необходимо иметь в виду, что книга Чайлда содержит ряд важнейших принципиальных ошибок.

Дело в том, что книга «У истоков европейской цивилизации» впервые была издана в Англии в 1925 г. Настоящий перевод сделан снятого английского издания 1950 г. За годы, протекшие между первым и пятым изданиями, в археологии Европы было сделано много открытий, и Чайлд подверг книгу значительной переработке, тем более, что в результате более близкого ознакомления с трудами советских ученых и сам он за эти годы проделал большую эволюцию. Изменение во взглядах Чайлда было отражено в книгах «Прогресс и археология» (1945 г.) и «Шотландия до шотландцев» (1946 г.). Но переработка книги «У истоков европейской цивилизации» выразилась главным образом в пополнении книги новым материалом и в уточнении ряда данных; многие ошибочные положения автора остались без изменения. Это относится прежде всего к основному принципу, на котором построена книга,– идее диффузионизма (так называемой «теории распространения»).

Когда археолог имеет дело с тем или иным крупным открытием древности: изобретением металлургии, керамики и т. п., он должен решить вопрос о том, сделано ли это открытие тем обществом, которое он исследует,или принесено извне. Это подчас является решающим для определения экономического и социального развития общества, для изучения его истории. Большинство буржуазных ученых придерживается той точки зрения, что эти крупные открытия были сделаны лишь однажды на протяжении истории и что различные менее значительные явления – форма посуды, топора и т. п.,– зародившись у одного племени или народа,только этим народом и распространяются.

Отсюда буржуазные ученые делают вывод, что везде, где наблюдается то или иное явление культуры, можно проследить тот или иной народ – носитель этого явления; миграция народов – основа распространения культуры; одни народы являются носителями высших достижений культуры, а другие способны лишь пассивно воспринимать эти достижения. Подобная теория может привести к расизму.

Советские ученые, ученые-марксисты, считают, что единство законов развития общественного производства может позволить любому обществу на определенной ступени экономического и социального развития сделать то же открытие, одни и те же явления могут независимо возникнуть у различных народов. Тем самым заимствованиям и миграциям отводится подчиненная роль. Они не могут быть решающим фактором исторического процесса. Основными являются не внешние факторы, а внутреннее развитие изучаемого общества.

Борясь против реакционных буржуазных теорий, советские ученые резко выступили против миграционизма и порождаемого им расизма. Одной из наиболее реакционных школ, опиравшихся на теорию распространения, была культурно-историческая школа в этнографии Анкермана—Гребнера—Шмидта и близко примыкавшая к ней в археологии школа Siedlungsarchaologie (археология расселения), главой которой был Г. Коссина. Теория культурных кругов, выдвинутая этими школами, оказала большое влияние на буржуазную науку эпохи империализма. Культурно¬историческая школа рассматривает культуру как некое явление, возникающее в чистом виде где-либо в одном месте и оттуда распространяющееся по территории земного шара. Все развитие •культуры сводится к миграции раз и навсегда данных культурных явлений. Они распространяются либо путем расселения конкретных носителей этой культуры, либо путем диффузии – проникновения элементов одной культуры в другую, иногда сквозь чуждые окружающие культуры.

Чайлд во многих вопросах примыкает к теории культурных кругов, хотя и избегает тех крайностей и реакционных выводов, которые делают сторонники культурно-исторической школы.

Чайлд не отрицает самостоятельного развития культурных зон. Их прогресс – это не только процесс распространения восточной цивилизации. Однако внутреннему развитию Чайлд отводит второстепенную роль; решающую роль для него играют внешние влияния.

Приложенные в конце книги четыре карты наглядно демонстрируют эти, как Чайлд их называет, «культурные зоны» и процесс диффузии, постепенного проникновения одной культурной зоны в другую. Источником европейской цивилизации, по Чайлду, являются цивилизации Вавилонии, Египта и Хеттского царства. Культурные влияния идут с Востока, и чем ближе к метрополии этих цивилизаций находится та или иная европейская культурная зона, тем выше уровень ее развития. На первой карте представлены культуры, расположенные по мере их удаления от городских центров Египта и Месопотамии,– от развитых городов бронзового века на Крите в Анатолии и полуостровной Греции до простых обитателей североевропейской равнины и лесов севера. Следующие карты отражают постепенное распространение этих культурных зон. Зоны остаются прежние, но их радиусы становятся короче.

Конечно, народы Древнего Востока по культуре и общественным отношениям далеко опередили современное им население Европы и оказали значительное влияние на культурное развитие Европы в эпоху неолита и бронзы. Но для восприятия влияний, для заимствования население Европы было подготовлено внутренним общественным развитием. Так, например, заимствованию культурных растений из Юго-Западной Азии и Северной Африки предшествовало самостоятельное возникновение земледелия в Европе. Поэтому нельзя все развитие европейской культуры сводить к диффузии культурных достижений Древнего Востока.

Слабость позиции Чайлда видна хотя бы из того, что принцип диффузии выводится им не из исследования фактов, а принят априорно. Он сам подчеркивает субъективность соображений, на основании которых установлена картина соотношения культурных зон (стр. 446). Если внутри этих зон последовательность наблюдаемых явлений хорошо известна, то соотношения между ними весьма спорны. Однако Чайлд заранее отвергает всякое решение, если оно противоречит принцину диффузии. Характерно для позиции Чайлда отношение к спору испанского археолога Бош-Гимперы с его противниками. Бош-Гимпера, стоя на позициях эволюционизма, довольно убедительно доказал, что мегалитическая цивилизация развилась в Северной Португалии без какого-либо внешнего влияния; он показал распространение мегалитов отсюда на весь Пиренейский полуостров. Он показал постепенную эволюцию идущих отсюда архитектурных форм (дольмены – гробницы с коридором – толосы), эволюцию хозяйства и типов металлических изделий. Реакционные археологи Европы и Америки обрушились на Бош-Гимперу с позиций миграционизма. Предполагая независимое возникновение культуры мегалитов на Пиренейском полуострове, Бош-Гимпера опровергал их антинаучные теории, в частности теорию о том, что строители мегалитов были праиндогерманцами. Чайлд отдает должное положительным сторонам схемы Бош-Гимперы и не поддерживает точку зрения его противников. Однако, придерживаясь -принципов диффузии, Чайлд утверждает, что цивилизация медного века на Пиренейском полуострове представляет собой результат проникновения восточносредиземноморского влияния. Полуостров, по его мнению, колонизовали какие-то восточноевропейские или североафриканские пришельцы, под влиянием и руководством которых местное население получило доступ к источникам металла в Португалии. Что же касается построивших мегалитические гробницы жителей холмов, то у них элементы мегалитических обрядов вытесняются своеобразными формами восточных погребальных обычаев. Схема Чайлда диаметрально противоположна выводам Бош-Гимперы. Основанием для отрицательного отношения к схеме Бош-Гимперы служит отчасти то, что под нее не подведен стратиграфический базис, но главным образом то, «что она противоречит принципам диффузии» (стр. 374). Мы не можем отвергать фактов расселения племен или распространения культуры путем взаимодействия между ними. Часто эти факты хорошо прослеживаются, особенно когда удается выявить не только однородность общих признаков, но и узко формальных элементов культуры (например, формы украшений, детали орнаментов на посуде и т. п.). Но Чайлд приходит к своим выводам не на основании конкретных фактов, а на основании лишь принципов диффузии, которые он рассматривает как универсальный закон развития европейской культуры. Чайлд в большинстве случаев не допускает возможности самостоятельного возникновения одинаковых или сходных культурных явлений независимо друг от друга в разных местах, он признает такую возможность только тогда, когда она не нарушает принципа зонального распространения культур [так, например, он считает (стр. 166), что «Кричевский очень удачно показал, каким образом аналогии с северными культурами можно с полным основанием объяснить внутренним экономическим и социальным развитием общественных групп на Дунае».

В то же время следует подчеркнуть, что Чайлд заявляет себя решительным противником миграционизма в интерпретации Коссины – Менгина с порождаемым ею расизмом и «нордическим мифом», с попытками выдать праинцогерманцев за самую высшую, самую культурную расу.

Он вообще отрицательно относится к попыткам связать культурные зоны с какими-либо расовыми или этническими группами, а тем более к попыткам приписать этим расам какие-то изначально данные культурно-творческие способности. Лишь в отдельных случаях, указывает он, вообще можно говорить о совпадении культуры и расовой группы; так, например, как правило, люди, погребения которых содержат колоколообразные кубки,– круглоголовы. Но говоря о разнообразных и резко отличных друг от друга северных культурах, Чайлд протестует против применения ко всем этим культурам без разбора вводящего в заблуждение расового термина «нордические» (стр. 246). Он пишет, что «нордический миф» родился «в густом тумане неправильных представлений и искажений истины» (стр. 248). И его книга бьет по фантастическим теориям немецких расистов благодаря обилию точно аргументированных фактов. Антирасистские взгляды Чайлда сказываются не только в общем направлении книги, но и в решении ряда конкретных вопросов, например вопроса о том, какую принять хронологию – «большую» или «малую» (стр. 451). Он указывает, что «малая» хронология, согласно которой ученые считают, что между отдельными доисторическими периодами жизни Европы протекло значительно меньше времени, чем согласно «большой», гораздо лучше согласуется с подлинными археологическими фактами, чем «большая». И Чайлд указывает в то же время, что принятие им «малой» хронологии означает отрицание первенства германской «нордической» расы, которая, отмечает он, запоздала в своем развитии по сравнению с передовыми культурами Востока.

Отношение Чайлда к расизму ясно сказывалось и в вопросе об интерпретации культуры боевых топоров. Вопрос об этой культуре является одной из наиболее острых проблем европейской археологии. Культура боевых топоров или, как ее называют по другому признаку, культура шнуровой керамики, широко распространилась в Средней и Восточной Европе в бронзовом веке, очевидно, в связи с выделением скотоводческих племен из массы охотничье-рыболовческого населения и в связи с переходом от матриархального рода к патриархальному. Очевидно, одинаковые социальные факторы породили у отдельных групп племен общие характерные черты культуры: появление боевых топоров, использование отпечатков шнура для орнаментации горшков, укрепление поселений и т. п. Эти группы племен не объединены никаким этническим единством. Да и по отдельным элементам культуры они резко отличаются, если только исследователь видит черты отличия, а не ищет только черты сходства. Чайлд отличает шесть местных групп: 1) степную причерноморскую культуру, 2) среднерусскую фатьяновекую культуру на Оке и Верхней Волге, 3) культуру одиночных погребений в Ютландии, 4) шведско-финскую культуру ладьевидных топоров, 5) культуры шнуровой керамики в Галиции и Восточной Пруссии, 6) саксо-тюрингскую, или «классическую», культуру шнуровой керамики. Немецкие фашистские археологи Е. Коссина, О. Менгин и др. пытались утверждать, что все эти различные культуры, очевидно, принадлежащие различным племенам, представляют собой территориальные варианты одной культуры, тождественной с культурой «арийцев», или «ирагерманцев». Е. Коссина и Н. Обер указывали, что из Ютландии, где якобы возникла эта культура, она распространилась до Балканского полуострова, Трои и Кавказа. Финские ученые Тальгрен и Эвропеус считают, что фатьяновская и некоторые из причерноморских культур появились в результате миграции воинственного народа боевых топоров из Центральной и Северной Европы. Все эти измышления служили для обоснования фашистских теорий о том, что колониальная экспансия германских племен, их движение на Восток с завоевательными целями были уже в глубокой древности одной из главных тенденций «северной германской расы». Эта лженаучная теория с совершенно неприкрытой политической тенденцией отвергается Чайлдом. Он пишет: «Возможно, что черты, общие для всех культур боевых топоров, слишком немногочисленны и слишком расплывчаты, чтобы служить достаточным основанием для предположения миграций в каком бы то ни было направлении. Во всяком случае, советские археологи поставили это предположение под сомнение и попытались объяснить наблюдаемое сходство, не прибегая к миграции» (стр. 243). И дальше: «В соображениях советских археологов, несомненно, гораздо меньше недоказуемых предположений, чем в любом толковании миграционистов» (стр. 244). Однако, принимая точку зрения советских археологов о том, что культуры боевых топоров возникли в результате чисто внутреннего социального развития местных общин’, Чайлд считает, что в большинстве областей распространения культур боевых топоров навыки производства пищи и пользования металлом были введены извне. Конечно, «такое введение навыков и понятий не обязательно должно свидетельствовать о миграции, оно может говорить всего лишь о распространении культуры» (стр.244). Но все же, по мнению Чайлда, вероятно, что прогресс фатьяновской культуры, культуры Вирринга и саксо-тюрингской культуры явился результатом появления правящего класса скотоводов, сформировавшегося из изгоев причерноморских или дунайских племен» (стр. 245). Советские археологи считают весьма вероятным, что индоевропейская общность языков возникла в начале эпохи бронзы и что образование первоначального ядра этой семьи языков имело место на тех же территориях, где распространились культуры шнуровой керамики. Но немецкие археологи-расисты без всяких оснований объединяли все племена «шнуровой керамики» в один «арийский» народ. И Чайлд справедливо выступил против этих измышлений школы Коссины, хотя его утверждение о наличии в указанный период какого-то «правящего класса» совершенно бездоказательно. Надо также сказать, что хотя Чайлд и признает возможность реконструкции социальной и экономической истории на археологическом материале, он уделяет мало внимания вопросам социальной истории. Изредка он говорит о «равенстве и демократии» в первобытно-коммунистическом обществе, о сословных различиях, о богатстве вождей, даже о классах купцов и ремесленников, якобы существующих еще в первобытном обществе, но ни разу нигде не говорит о рабах и рабовладельцах, об отношениях эксплуатируемых и эксплуататоров, о возникновении государств Древнего Востока. Вещественные памятники для Чайлда – это прежде всего источники для познания истории культуры.

Чайлд указывает, что рост ремесел и торговли является одной из причин появления городов, но он не указывает, что эти явления сами возникли в результате разложения родового общества, появления классов, развития рабовладения. Все городское население, независимо от классовой его принадлежности – ремесленников и купцов, жрецов и царей, чиновников и солдат,– Чайлд противопоставляет сельскому населению. Для него перил я великая классовая дифференциация человеческого общества – деление на рабов и рабовладельцев – не существует. Вместо нее он выдвигает на первый план деление общества на городских и сельских жителей.

Ни слова не говоря о классовом делении в действительно классовом обществе, Чайлд видит, как мы уже указывали, классы ремесленников и купцов в обществе, стоящем «а доклассовой ступени развития. Когда Чайлд говорит о неолитическом ремесле и торговле, ему отказывается служить обычно присущее ему чувство историзма, и он рассматривает и в неолите и в бронзовом веке торговлю как результат частной инициативы отдельных предприимчивых лиц. На самом деле первоначальной основой первобытной «торговли» была не частная инициатива, а начатки общественного разделения труда между племенами, родами и общинами, развивавшими у себя в зависимости от окружающих их природных условий какое-либо специальное производство. Если внутри общины и выделялись мастера – специалисты в производстве тех или иных изделий, то они первоначально отдавали свой продукт в распоряжение общины. В неолите обмен еще был коллективным—обменивались через своих представителей племена, роды и общины. Мы не знаем точно, как протекал обмен между племенами. Вероятно, они выделяли для этих целей своих представителей, которые могли выступать в этой роли неоднократно ввиду необходимости использовать их опыт. Но вияд ли можно говорить, что еще в период неолита «отдельные лица уже взяли на себя, по крайней мере в виде приработка, труды по удовлетворению склонности людей к каким-то определенным материалам» (стр. 149) и превратились в специальных странствующих торговцев. Точно так же ошибочно Чайлд принимает коллективные производственные сооружения – обнаруженные в некоторых поселках остатки мастерских – за признак отделения ремесла внутри общины. Лишь в бронзовом веке с развитием патриархально-родовых отношений собственность «а отдельные предметы производства в некоторых областях перестает быть общинной и переходит в руки отдельных семейств, невидимому, выступающих в роли торговцев. Но Чайлд уже для раннего бронзового века предполагает, что «распространение предметов производства находилось в руках целого класса странствующих купцов– ремесленников» (стр. 168) и что «деятельность этих купцов способствовала объединению всей Центральной Европы в единую экономическую систему» (стр. 169). Конечно, межплеменной обмен, а позже торговля сыграли большую роль в деле распространения различных культурных навыков среди первобытных племен, но никак нельзя говорить об объединении всей Центральной Европы в единую экономическую систему в это время. Экстенсивная форма хозяйства обусловливала разобщенность населения. Предметы торговли, по которым эта форма прослеживается, не относятся к областям, удовлетворяющим основные экономические запросы населения,– это янтарь, золото, бусы. Большое значение имели бронзовые изделия, распространявшиеся далеко за пределы районов их изготовления. Но и их распространение не создавало единства экономики. Если же Чайлд имеет в виду, что люди, торговавшие этими предметами, в то же время способствовали распространению сведений о металлургическом новшестве – сплаве меди с оловом,– то и в этом смысле будет большим преувеличением говорить о единстве Центральной Европы. Не только не было единства форм металлических изделий, но и ряд племенных групп («культур») Центральной Европы еще вообще не знает металла, в то время как другие племенные группы широко пользуются им. Неправильно объясняет Чайлд причины накопления богатств и производства продуктов сверх необходимого минимума. Так, он пишет: «Основным толчком к накоплению богатств служило суеверное стремление обеспечить себе соблюдение установленного погребального обряда» (стр. 106, ср. стр. 335, 373, 409, 419, 445).