Текст книги "Во власти ночи (СИ)"

Автор книги: Виктория Щабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

   Моих запястий коснулись его руки, и я почувствовала, что свободна. Несколько минут я непонимающе таращилась на него, и только потом поняла, что он предоставляет мне возможность уединиться. Неловко пятясь назад, я еще не до конца понимала, в какую игру он со мной играет и какого черта делает. Но когда темнота скрыла от меня его поблескивавшие в свете месяца глаза, почувствовала себя почти свободной. По крайней мере, стала дышать ровнее.

   Мысль о побеге возникла как только его фигура перестала маячить перед глазами. Возникла, и тут же умерла. Слишком поздно. Я ему уже все рассказала, он знает, где остров и найдет его без меня. Он доберется до моих родных, а я даже не буду знать, что это уже произошло.

   Когда я вернулась к своему тюремщику, он лишь взял меня за локоть и тихо произнес:

   – Умная девочка!

   Сопроводив меня в хижину, оставил в покое, отойдя к своим бойцам и о чем-то тихо с ними шептался. Краем глаза я заметила встревоженные переглядывания Ростовских. Они боялись, и это было понятно. В принципе, никто из нас троих кэпу и его людям был уже не нужен. Тащить нас всех на остров теперь не было никакого смысла. Тогда почему они не убили нас вместе с капитаном Паулино?

   Было столько вопросов, и я терялась в догадках, не видела выхода из создавшегося положения, и обзывала себя дурой, потому что не попыталась бежать, когда была возможность. Если меня сейчас убьют, это не поможет ни отцу, ни Тимуру. Хотя... я не видела способа как им помочь, даже оставшись в живых.

   Постепенно сквозь страх, не дающий возможность мыслить здраво, промелькнула мысль – они не знают!!! Остров еще не все. Им нужны камни, черные, ничем на первый взгляд не отличающиеся от куска угля карбонадо, которые, возможно лежат на поверхности. А если нет? И их нужно искать? На это могут уйти месяцы или годы, даже если остров невелик. Раз кэп подписался на это дело, значит, он поверил Ростовскому что я Искатель. И пока камни не окажутся в руках кэпа и его банды, я буду оставаться в живых, а, значит, у меня появится шанс спасти свою семью. И еще... Было кое-что еще, что я собиралась сделать, не смотря ни на что.

   Меня подняли ближе к рассвету. Просто вздернули за плечо вверх, заломили руки и вывели из хижины. С Ростовскими поступили еще хуже – избитый Дмитрий со стонами и проклятиями был практически вытащен на порог и пинками вытолкан из хижины. Именно тогда, мельком взглянув на Бориса Ивановича мне показалось, что у него на глазах выступили слезы. Не слезы негодования или гнева, а... сожаления? Он жалел о том, во что ввязался, не подумав о жизни о благополучии сына. Не сомневаюсь, такому как он было плевать, что он подверг опасности всех, выкрал Тимура и меня, возможно, убил Марка и Алекса. Но он действительно сожалел о том, что не уберег Дмитрия.

   Нас довели до посадочной площадки, где недавно вырубили деревья и кустарники, расчистив полосу для взлета самолета. Один из теней буквально вкинул меня внутрь, заталкивая в салон. Кэп держался в стороне, руководя погрузкой багажа. Его оказалось много: рюкзаки с оружием, припасами, и, судя по тому, с какой осторожностью они перемещали один из них – взрывчаткой. Мы взлетели спустя четверть часа, облетели город и самолет направился к океану.

   Полет на самолете – это было больше, чем я оказалась способной выдержать. Плен, побег, новый плен, побои, голод и волнения негативно сказывались на моей психике и вестибулярном аппарате. И здесь не было заботливого Алекса, который, не смотря ни на что был всегда внимателен ко мне. Я не должна была его отталкивать... на тот момент мне казалось, что я права, а если нет? И этот человек был убит лишь потому, что я создала ему много проблем? А Марк? В чем он был виноват? За что его лишили жизни? Он был мне другом, единственным, кто когда-то поддержал, и не считал сумасшедшей. Мой Призрак... Что если я никогда больше их не увижу?

   Глубоко дыша я старалась сдержать слезы. Жалость к себе не давала облегчения, но, по крайней мере, заставила время пролететь незаметно. И спустя почти три часа самолет закружился над туманной зоной, сквозь которую не представлялось возможным рассмотреть что-либо внизу. Этот туман притягивал мой взгляд, словно что-то взывало ко мне оттуда.

   – Это здесь, – произнесла я, не в силах сопротивляться порыву, приникла к окну самолета.

   – Ты уверена? – кэп заговорил со мной впервые с того момента, как меня вывели из хижины.

   – Уверена, – я прошептала, потому что голос внезапно сел, горло сдавил тугой комок. Отец с Тимуром могли найти остров. Но кто поручится за их удачное приземление?

   Несколько минут мы кружились над туманом – пилот, один из теней никак не решался сесть. Я снова встревожилась, когда кэп, разозленный неторопливостью одного из команды резко встал за его спиной и приставил к его виску пистолет. Между ними произошел короткий диалог и побледневший пилот, еще совсем молодой парень, видимо сочня смерть от пули реальнее и быстрее, чем от падения, решился рискнуть.

   Мы шли на посадку, наугад, в никуда, видя под собой лишь клубы серо-белого тумана. Где-то там, внизу был остров, долгие годы скрывавший в себе гостя из далекой Вселенной, гостя, вызвавшего катаклизм, возможно, создавший весь этот остров. И почему-то у меня внезапно возникло ощущение, что после долгих странствий я, наконец, вернулась домой.

XLII

   Внезапно самолет сильно тряхнуло. Я едва подавила вскрик и крепче схватилась за подлокотник кресла. Шли мгновения, мы снижались, плавно влетая в туман, через секунду нас окружала бледно-серая пелена.

   – Твою мать! – до меня донесся голос пилота. Похоже, он уже пожалел о своей минутной слабости, и проклинал кэпа. Тот же с каменным лицом находился рядом с пилотом, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в металлический поручень, удерживался на ногах. Ростовские вжались в свои кресла, съехав куда-то вниз, словно прячась от стихии. Команда кэпа реагировала более сдержано, все кроме пилота, видимо понимавшего, что нам грозит, были собраны и с виду казались спокойными.

   Мы продолжали лететь, когда рядом с нами что-то блеснуло и раздался гром. Пространство вокруг потемнело, в стекла забились крупные капли дождя. Сильный порыв ветра бросил нас влево, затем вправо. Похоже, найденный остров не отличался гостеприимством. Стихия швыряла маленький самолет из стороны в сторону, будто играя ним... нами. Так длилось бесконечно долго. А затем нас оглушила тишина. Гром, шум барабанящих капель, вой ветра куда-то разом исчезли, остались лишь мы и плотная темнота, рассекаемая молниями.

   Сквозь резкий пронизывающий салон блеск я наблюдала за быстро сменявшими друг друга кадрами, будто из фильма-катастрофы. Людей охватила паника, и хотя никто из них не вскакивал со своего места, не кричал, все было куда трагичнее и безнадежнее. Тишина позволила понять, что двигатели самолета заглохли и сейчас мы просто парили над неизвестным местом, в любую секунду рискуя столкнуться с чем-то или просто упасть в океан.

   Гул вернулся. Теперь его не могла заглушить даже музыка Странника. А сам Странник будто исчез из моей головы, оставив один на один противостоять странному и пугающему гулу. Я боялась снова оказаться в том месте, где услышала его впервые. Боялась увидеть бесконечную огненную рану на земле, услышать рев огненной стихии, готовой в любой момент меня поглотить.

   Свет вернулся неожиданно. Он ослепил меня стоило приоткрыть глаза. Хотелось крепко зажмуриться и отвернуться, но что-то не позволило мне это сделать. Что-то, лежащее у меня на ногах и животе, буквально вдавливало меня в песок... песок...

   Реакция была замедленной, но все же мне удалось слегка приподняться, немного скривившись от боли в спине, руках, плечах, ногах... До сих пор я и не подозревала, что у меня может настолько болеть все тело. Но мысли о боли тут же сменились ужасом, когда я поняла, что лежу на ослепительно белом песке, в нескольких метрах от наплывавших на берег волн. Голубое небо, синий океан, немного в стороне из воды торчало крыло самолета, и никаких следов серого тумана или урагана. Впрочем, людей рядом с собой я также не обнаружила. Еще не понимая, в какую сторону изменилось мое положение, я постаралась сдвинуть с ног груз, оказавшийся обломком самолета. И с третьей попытки мне удалось немного приподнять тяжелую железяку, оттолкнуть ее в сторону, одновременно стараясь отползти как можно дальше. Моя попытка не увенчалась успехом. Поврежденное бедро кольнуло болью, брюки сверху пропитались кровью, груз вернулся на прежнее место и, потеряв драгоценное время, я снова оказалась под обломком.

   – Черт! – от бессилия на глазах выступили слезы. Нужно снова постараться высвободиться, но на это не было сил, а помощи ждать неоткуда. Помощь... Где все? Куда они делись? Неужели я единственная, кто выжил в авиакатастрофе? Одна... На острове, о котором никто не знает, раненая и обездвиженная. Перспектива зашибись. Все же, мое отчаяние было не настолько сильным, чтобы начать кричать "Люди! Помогите!". Пока я не истекла кровью, я должна постараться выбраться из передряги сама.

   Пролежав минут пять, собираясь с силами и мужеством, я снова привстала, напрягая ноги. На этот раз, пытаясь не приподнять обломок, а сдвинуть его с себя. Через некоторое время усилия увенчались успехом, и, обливаясь потом мне удалось буквально выползти из-под железа. Обхватив больную ногу, я уползала все дальше, оставляя на песке капли крови... крови, по которой меня можно будет легко найти. Я замерла, пытаясь сообразить, что же делать. Если кто-то выжил и пойдет по моему следу... и снова плен, чувство бессилия, зависимость. Нужно уйти с пляжа, уйти как можно скорее и спрятаться.

   Песок замедлял движение, расстояние до ближайших валунов казалось бесконечным. Но стимул был серьезным и страх придавал мне ускорения. Когда на пляже появилась расплывчатая шатающаяся фигура, я уже почти скрылась за одним из валунов, подтягивая за собой травмированную ногу, стараясь не застонать от боли.

   Я оказалась среди камней, оглядываясь в поисках оружия, которым могла бы себя защитить. Но кроме мелкой гальки и сухой травы здесь не было ничего. Заметил ли меня тот человек на пляже? И если да, то кто он? Я не успела его рассмотреть, но в любом случае, не ждала от него помощи. Я следила за его нетвердой, шатающейся походкой, когда меня вздернули за шиворот на ноги и крепко прижали к чьей-то груди:

   – Нашлась пропажа, – кэп шипел от злости, но когда я повернулась к нему лицом, поняла, что не только злость была причиной. Вся правая сторона лица оказалась испачкана успевшей засохнуть кровью, пальцы на руках опухли, а сквозь разорванную рубаху проглядывала грудь, испещренная глубокими царапинами.

   – Я никуда не пропадала, – тут же сориентировалась я, стараясь отстраниться от кэпа как можно дальше. Его вид меня пугал, страх отчаянно боролся с чувством жалости, совершенно не уместном по отношению к этому типу.

   – Тогда пойдем. Тебя уже все заждались, – к тому времени, как меня вытащили из-за валуна, шатающаяся фигура успела приблизиться к нам достаточно, чтобы я смогла узнать в ней Ростовского старшего. Авария не пощадила его, щедро снабдив синяками и порезами. Его левая рука болталась под неправильным углом, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания. Подойдя к нам, он уставился на кэпа пустым взглядом. Его губы дрогнули и я смогла расслышать только:

   – Где Дима? Где мой сын?

   – Понятия не имею, – отрезал кэп, потянув меня за собой, – он взрослый мальчик.

   Меня тащили куда-то по мелким камням, когда пришлось обернуться, услышав пронзительный крик Бориса Ивановича:

   – Дима! Сынок!

   Почему так со мной происходит? Я в любую минуту могу умереть, не зная чего ожидать от кэпа, а мне вдруг так жалко моих врагов? Неужели это последствие шока? Или я всегда была такой дурой, только до сих пор тщательно это скрывала?

   Все события, случившиеся со мной с момента авиакатастрофы, воспринимались мною как что-то, происходящее не со мной. Я словно смотрела на себя издалека, отстраненно. Чувствовала себя в каком-то коконе, до которого едва доходят звуки этого мира. Вот кэп, не особо церемонясь, почти тащит меня по каменистой тропе, я сбиваюсь с шага, падаю, едва успев подняться, снова падаю, оставляя на камнях капли крови. Бедро и нога уже не болят. Они лишь тупо ноют при каждом шаге и хочется просто опуститься на землю, обхватить себя руками за плечи, отрешиться от всего и поплакать. Но кэп неумолим. Мы двигались вперед к известной только ему цели, и, когда, судя по остановке его цель была достигнута, я готова была разрыдаться, понимая, что мое положение стало еще хреновее.

   Выжили не все, по крайней мере, на небольшом участке, где собрались уцелевшие не хватало Дмитрия, пилота и еще одного из команды кэпа. Двое оставшихся имели потрепанный вид, один из типов получил ожоги и зажимал сломанное запястье, из его ушей текла кровь, у второго с виду не было никаких повреждение. Увидев меня он тут же вскочил, в его взгляде промелькнула бешеная злость и намерения были прозрачны.

   – Убью суку! – в его руке мелькнул нож. Я отступила на шаг, не найдя другого выхода, как скрыться за спиной кэпа. Суть претензий бойца была мне непонятна.

   – Николай, остановись, – краткий приказ кэпа заставил типа застыть, сверкая бешенными глазами.

   – Она нас сюда привела. Она хотела чтобы все мы сдохли, – обвинения были абсурдны и необоснованными.

   – Я вас сюда не звала, – ситуация показалась мне возмутительной и обидной.

   – Заткнись! – оба типа вызверились на меня одновременно, через мгновение, кэп неуловимым движением нанес моему обвинителю удар по корпусу, затем, когда тот согнулся от боли, повторил удар, но уже в челюсть и отобрал орудие нападения.

   – Я сказал– довольно! – Я ошарашено взглянула на кэпа, но тот, указав мне место подальше от группы, больше не обращал на меня никакого внимания. К счастью не обращали и остальные, кроме избитого типа, который теперь уж точно меня сильно недолюбливал.

   Спустя несколько минут до нас добрался Ростовский старший, все еще не нашедший Дмитрия. Выглядел ох ужасно уставшим, раненым, потерянным и жалким. Жив ли Дмитрий? Уцелел после крушения самолета? Было бы странно ожидать, что кэп и его люди станут того искать. Похоже, проклятие камня уже коснулось этой семьи...

   Странная мысль, явно не моя. Но когда Странник так близко очень трудно думать о чем-то другом. Я украдкой посмотрела на кэпа: карбонадо был у него, никаких сомнений. Чем это всем нам грозит?

   Отбросив гнетущие мысли я позволила себе толком осмотреться. Мы сидели под горой, укрытые от горячего ветра неглубоким выступом. Нас окружали камни и невысокая, кое-где подсохшая растительность. Если этот остров и правда вулканического происхождения, было бы интересно его осмотреть... Тут же себя отдернула. Возможно, я умру на этом острове, и мечтать о прогулке и любовании его красотами по-детски недальновидно.

   Бедро пронзила боль, и я решила заняться ногой. Подручных средств было немного, но любая рана в таком климате грозила оказаться смертельной. Она больше не кровоточила, значит, вены оказались не повреждены. Пожертвовав рубашкой, я осталась в майке, надеясь, что ночи здесь теплые и безветренные.

   Приближалась ночь. Вечерело на острове удивительно и необычно. Закат окрасил воду в кровавый цвет. Узкая полоса оранжево-красного неба какое-то время нависла над кромкой океана, и свет угас, погрузив остров в полумрак. Когда это произошло, мое сердце сжалось, словно в предчувствии чего-то странного и страшного. Откуда-то издалека раздался слабый гул, как будто громадное чудовище заворочалось под землей, издавая утробное ворчание. Неужели остров обитаем?

   Тихий шепот наемников заставил меня прислушаться к их переговорам. Они обсуждали аварию и выходы из создавшегося положения. Остров казался ненадежным и опасным местом. Вряд ли они смогли так быстро его осмотреть или оценить его истинные размеры. Значит, именно этим им предстоит заняться завтра. А, значит, у меня будет шанс... Ну, по крайней мере шанс незаметно улизнуть и попытаться найти отца и Тимура. Или убедиться, что их на острове нет.

   – Я знал, что ты жива, – кэп приблизился незаметно, уж слишком я оказалась погруженной в собственные мысли. Неосторожно с моей стороны.

   – Интуиция? – предположила я.

   – Нет. Странник, каким бы невероятным это не казалось, – кэп достал из кармана сигару и закурил. На этом острове любой налет цивилизации казался чуждым и противоестественным, а кэп с сигарой и ее удушливым дымом выглядел едва ли не захватчиком.

   – Стало быть вы верите? – мне был не особо интересен его ответ. Просто разговор в полумраке пугал меньше, чем его молчаливое присутствие рядом со мной.

   – Я же здесь. Как и ты. И ты все еще жива, – кэп так же неслышно отошел от меня, и я вздохнула свободнее. Недалеко то время, когда я просто перестану его бояться. Когда страха слишком много, он способен убить сам себя. Я вгляделась в почти исчезнувшую фигуру кэпа: вот бы еще набраться смелости, чтобы отобрать у него Странника. Но для таких подвигов я была недостаточно самоуверенна и безрассудна.

   Ночевать решили на том же месте, наемники приготовили спальные места из свернутой одежды и сорванной травы, я же предпочла заночевать немного в отдалении, стараясь слиться с обстановкой и привлекать к себе меньше внимания. Впрочем, это не помешало Борису Ивановичу подойти ко мне достаточно близко, чтобы вызвать опасения. Сейчас он казался неадекватным, пропажа сына состарила его на несколько лет. Что если он, как и тот бандит из команды кэпа решит в чем-то меня обвинить?

   – Твой отец был прав,– я не сразу поняла, что слышу именно его голос. Он говорил, поглядывая на наемников, стараясь чтобы его слова не слышали остальные, – я понял это слишком поздно.

   – Возможно, Дмитрий спасся, – я не верила в это всерьез, однако мне захотелось как-то успокоить старика, несмотря на все, что он мне сделал.

   – Это невозможно. Кара постигнет любого, кто попытается завладеть им против его воли.

   – Это всего лишь камень, без души и тела. Он не способен карать или убивать, – я кривила душой, но в ту минуту хотелось успокоить Ростовского. В конце концов, у нас впереди вся ночь. Что может прийти в голову несчастному отцу и как долго он будет обвинять себя и мистическое существо, если вокруг так много более удобных целей для ненависти. Взять хотя бы меня...

   – Нет, и ты прекрасно это знаешь, – он слегка повысил голос, сверкнув в мою сторону взглядом. Костер, который разожгли наемники, сделал этот взгляд пылающим и безумным.

   – Возможно, знаю, – мне не хотелось продолжать эту тему. Все равно уже ничего не изменить. Нужно было думать о побеге. Все равно куда: в океан на самодельном плоту, гребя руками и ногами, вглубь острова, хоть к черту на кулички, лишь бы подальше отсюда. Глупо надеяться, что эта банда оставит меня в покое. Не для того они здесь.

   – Тогда ты сделаешь то, что должна, – шепот старика казался совсем безумным. А он одержимым. – Может быть, ты все еще жива только потому, что он этого хочет?

   Я промолчала, не желая поддаваться настроению Бориса Ивановича. Становилось прохладнее, ветер, который дул со стороны океана уже не казался обжигающе горячим. Я решила дождаться пока все уснут, и попытаться сбежать. Вероятно, бандиты оставят кого-то дежурить у костра и присматривать за мной. Но... день был таким трудным, а они выглядели уставшими и измученными. Придется подождать...

   Кэп снова замаячил на моем горизонте, видимо ему не давала покоя мысль, что теперь в моем "распоряжении" не трюм, а целый остров.

   – Вытяни руки вперед, – приказал он и я, молча подчинилась. Он стянул мои запястья пластиковыми наручниками, тщательно проверив, не впиваются ли они в тело. Увидев кровоподтеки задержался около меня чудо дольше, чем я хотела, подушечкой большого пальца массируя мне кожу.

   – Растяни его подольше, – я почувствовала, как в мой карман засунули половину пайка, которыми, как я видела ранее, питались наемники, – и постарайся поспать.

   Он удалился, присоединившись к своим людям, а я все еще продолжала думать, как же часто кэп своими поступками ставил меня в тупик. Хотя, с другой стороны, если мы смогли зайти настолько далеко, что добрались до острова, было бы глупо дать умереть от голода единственному человеку, который мог бы привести их к конечной цели.

   Мне казалось, что я всего лишь закрыла глаза, а когда снова их открыла, поняла, что прошло время. Звучание Странника в голове показалось просто невыносимым, помимо мелодии раздавались посторонние резкие, неприятие звуки, постепенно нарастающие в одну не прекращавшуюся какофонию. Костер сильно прогорел, кэп спал, привалившись головой к невысокому камню. У костра оставался лишь бандит со сломанной рукой, сонно смотрящий в небо. Приглядевшись к нему внимательно, поняла, что он, скорее всего в отключке: в обмороке или спит, не важно. Третьего, Николая, видно не было. Когда я решилась действовать, меня что-то остановило. Борис Иванович, видимо также желая воспользоваться сложившейся ситуацией, неслышно приподнялся, и, убедившись, что его действия остались незамеченными, двинулся прямо в сторону кэпа. Только когда он сделал несколько шагов по направлению к костру, я поняла, что он не в себе. Шаги были прерывистыми, движения тяжелыми, словно ему было трудно идти, он преодолевал какое-то сопротивление, но остановиться не мог. Его глаза были устремлены в одну точку. Зрачки сильно расширенны, они полностью закрыли белки. Он смотрел будто в никуда, и все равно упрямо двигался к цели, в эту минуту так похожий на зомби, которым управляет неведомый кукловод. Но я знала, знала кто мог дергать за ниточку, поэтому не шевелясь наблюдала за тем, что происходит, невольно задаваясь вопросом: неужели, под влиянием Странника я выглядела так же жутко, как Ростовский?

   Для меня было довольно неожиданно, когда Борис Иванович достал из-под полы куртки средних размеров металлический предмет и нанес им два удара по голове кэпа. Это было сделано быстро, довольно профессионально и без лишнего шума, будто до того старик не раз уже расправлялся с врагами подобным образом. Тот не успел даже проснуться, лишь дернувшись несколько раз, свалился на землю лицом вниз. Затем, развернувшись, Ростовский окинул взглядом второго спящего наемника, и поднял орудие убийства, направляясь к нему. Я поняла, что пора бежать, вот только дорога к бегству проходила мимо одержимого кровью безумца и его жертв, да и понятие "бежать" со все еще побаливавшей ногой было условным. Дикий ужас заполнил все мои мысли, я неслышно, подстегиваемая стонами, кралась, когда нужно было спешить, но ничего не могла с собой поделать. Пробираясь мимо окровавленного кэпа, я не сдержалась, и склонилась над ним.

   Сделай это. Ты должна. Иначе для тебя все будет кончено.

   Я знала, что за голос звучит во мне, пытаясь управлять сознанием. Знала, и не могла ему сопротивляться. Рука сама потянулась к карману в куртке кэпа, куда, я это просто чувствовала, он спрятал Странника. Со связанными запястьями обыскивать было неудобно, и все же мне это удалось. Камень буквально выпал мне в руки, сияя в свете костра, обжигая кожу, словно стремясь проникнуть в меня, став со мной единым целым. На бедре кэпа висел нож с узким лезвием, и скрепя сердце я решила мародерствовать по полной программе. Я до боли сжала ладонь, и, стараясь больше не смотреть на то, что происходит за моей спиной, не думать, что сюда может вернуться вооруженный бандит, которому плевать, кто из нас двоих с Ростовским напал на его группу, быстро покинула место ночлега.

   Я шла уже несколько часов. Холодный рассвет успел смениться горячим полуднем. Брела так быстро, насколько хватало сил. Остановилась лишь на несколько минут, чтобы избавиться от наручников, буквально перепилив их украденным ножом, перебинтовать ногу (кровь давно остановилась, но так было спокойнее) и наскоро перекусить пайком, которым снабдил меня кэп.

   Мне было страшно, мне было холодно и одновременно, жарко от камня, который до боли согревал мою ладонь. Я все еще не решалась вынуть руку из кармана, куда положила Странника. Двоякое чувство овладело мной. Я была уверена, что это должно было произойти и камень не мог не оказаться у меня снова. И в то же время, преследовала мысль, что я не должна была так трусливо убегать от места стоянки, позволяя Ростовскому расправиться с командой. Сама мысль была абсурдной – кто для меня эти люди? Пленители? Палачи, готовые в любой момент расправиться со мной, если бы поняли, что я не собираюсь им помогать. Но кровь на земле и камнях, то и дело всплывавшая в памяти, тихие стоны и звуки ударов не давали забыть, что я все еще человек и поступила недостойно, оставив людей в опасности.

   Остров оказался сложным вулканом, состоящим из ряда внешних и внутренних кратеров. Самой высокой точкой острова является пик одного из давно замерших вулканов, высотой около полукилометра. Он возвышался надо мной, подобно сказочному великану, уходя своей вершиной в облака. Его подножие было покрыто яркой зеленью трав и необычайно красивыми цветами. Я двигалась мимо, не задерживаясь ни на секунду. Казалось, что стоит мне остановиться, как меня тут же догонят. Не знаю, кто из моих воображаемых преследователей пугал больше: одержимый Ростовский, или кто-то, из команды кэпа, случайно выживший и жаждущий мести.

   Когда рядом послышался какой-то шум, а за ним треск, мое сердце едва не бросилось в пятки. Я замерла, разрываемая противоречивыми инстинктами: снова бежать, или драться, не смотря ни на что. Я выбрала второе. В конце концов, что в моей жизни было такого, за что нужно держаться?

   Первым мне на встречу вышел странного вида человек. Небрежно одетый, заросший, он выглядел больным и до смерти уставшим. За ним из тени кустарника показались две мощные высокие фигуры, на краткий миг вызвавшие сожаление об упущенной возможности побега. Но стоило мне присмотреться...

   – Алекс? Марк? – вырвалось у меня и прежде чем подумать, я уже бежала к ним, радуясь, что не потеряла хотя бы этих двоих, ставших для меня неожиданно дорогими мужчин.

XLIII

   Я подалась к ним, совершенно забыв о том, что проковыляла несколько часов. Просто рванулась, поддавшись инстинкту, тут же споткнувшись и буквально влетев в объятия... странного неопрятного бородатого старика. Чтобы не упасть и не свалить мою неожиданную точку опоры, я схватилась за его руки, на миг встретившись с рассеянным взглядом мутноватых глаз. Сперва он смотрел словно сквозь меня, не видя, но вдруг что-то изменилось. Он моргнул, сфокусировался на моем лице и улыбнулся. Из его сомкнутых то того губ вырвалось восклицание, которое мне не удалось разобрать. Алекс и Марк тут же поспешили мне на помощь. Марк грубо оторвал от меня старика, а Алекс поддержал, заставив опереться на свое плечо.

   – Привет, злодейка, давно тебя искал, – я не успела среагировать, как моих губ коснулся довольно таки собственнический поцелуй. На несколько секунд показалось, что время остановилось, пока я не услышала рядом с собой деликатное покашливание. Марк, все еще держащий бородача с видом напускного умиления наблюдал за нами. Когда я с неловкостью и не без труда отстранилась от Алекса, Марк, словно в каком-то танце перебросил старика ему на руки, чтобы подойти ко мне.

   – Я боялся, что больше никогда тебя не увижу, – шепнул он, легонько целуя в уголок губ. Я чувствовала, что он хочет сделать куда больше. Вот только что-то не давало ему. Он словно был все время настороже. В любую минуту ожидая... чего? Нападения? Удара в спину?

   Как они с Алексом оказались на острове? И кто этот старик. Мы не виделись пару недель, но все так неумолимо изменилось. Я успела сто раз похоронить ребят, винила себя в их смерти, и все это время жила глупой надеждой, что им удалось выжить.

   – Надеюсь, церемония приветствия закончена? – Алекс слегка встряхнул провисшего на его руках и что-то бормочущего дедушку, заставив того стать ровно, и подошел ко мне поближе, – ты серьезно ранена?

   – Простая царапина, – отмахнулась я, – наш самолет приводнился немного неудачно и меня слегка поцарапало.

   Неловкость приводила меня в тупик. Ситуация с присутствием обоих мужчин, не желающих друг друга прибить была мне немного непривычна и казалась странной. Нет, я не хотела их конфронтации, но то, чего я не понимала, меня нервировало. Я знала, что они заключили что-то вроде союза, чтобы мне помочь и все же... Я лишь недавно стала доверять Марку. Что же касается Алекса... Его работа на Контору сделала наши отношения невозможными. Он это знал и все же захотел помочь. Но чего было больше в его действиях: желание защитить или что-то другое? Теперь, когда оба мужчины живы недоверия и подозрения вернулись ко мне со страшной силой. Ничего не могла собой поделать. Слишком часто я обжигалась.

   – Как вы меня нашли? – поинтересовалась я, слегка отстраняясь и отходя на некоторое расстояние от обоих.

   – Проследили за самолетом твоего отца, – признался Алекс, – это был единственный способ, учитывая, что камень не позволял мне тебя почувствовать.

   Из того, что он мне сказал, я поняла только одно:

   – Папа здесь? На острове? Он жив?

   – Он должен быть здесь, – успокаивающе произнес Марк, – сигнал следящего устройство, которое мы внедрили в его вещи указал нам именно это место. Но мы его так и не нашли. Пока не нашли. Этот остров словно один большой Странник, который скрывает чужое присутствие. По крайней мере, именно так наш друг Алекс поясняет свою неудачу.

   – Но это может значить что угодно, – я уже ненавидела себя за то, что указала отцу координаты. Если бы не я...

   – Это не значит ничего, – отрезал Алекс меряя Марка неприязненным взглядом, – после урагана они могли оказаться на любой стороне острова. У нас может уйти несколько дней на поиски.

   – У нас может не быть нескольких дней, – возразила я со злостью, – дорога каждая минута. За нами может быть погоня.

   Если Ростовский расправился с командой, я уверена, что он бросится меня искать. Но если он не смог убить всех, тогда... Кто опаснее: одержимый любитель-убийца или расчетливый профессионал?

   Алекс казалось, понял мои невысказанные опасения. Он крепко взял меня за руку, молча указал Марку направление противоположное тому, откуда я пришла и мы уже увеличившейся группой двинулись вперед. Тело ныло, казалось, что болит каждая косточка, дико хотелось присесть, а, лучше, прилечь, но я не могла себе позволить раскиснуть.