Текст книги "Научу тебя плохому (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
Марк
Ведьма, маленькая, трусливая ведьмочка! Сбежала! Просто взяла и сбежала! Прибью. Нет, сначала найду, пристегну к чертям собачьим к кровати, вылечу и прибью!
И я, идиот, так опростоволоситься, это нужно уметь. И ведь не подумал даже, что в голову ей от меня сбежать взбредет. Больная, без денег, да что там без денег, без одежды нормальной. Я тоже хорош, переборщил, видимо, передавил.
Нельзя так, умом понимаю, конечно, только здравый смысл к чертям собачьим летит, стоит только подумать о том, что зараза упрямая готова на вокзале ночевать, на улице мерзнуть, лишь бы помощи не просить. У меня не просить.
И я дурак, конечно, может и стоило ее просто взять в охапку, тряхнуть хорошенько и объяснить, просто объяснить, что я и есть тот самый долбанный ежик в тумане, что это со мной она вот уже месяц ведет переписку.
А с другой стороны, как я ей это объясню? Это же случайность, просто чертовски счастливая случайность. Так не бывает, не случается, не встречаются вот так просто два человека в одном городе, в одном месте. У меня до сих пор в голове не укладывается, что вот она, моя мышка, вот так совершенно необъяснимо оказалась в моих руках, рядом со мной. Сама пришла, а я… Я, мля, чуть не потерял ее.
Глупо получилось, кому расскажешь – не поверят ведь. Вляпаться в ту, которую в жизни своей ни разу не видел, погрязнуть в строчках бездушного текста, и ждать, каждый раз ждать ее ответа, ее сообщения. Месяц, долбанный месяц с того дня, как зашел в этот дебильный чат.
И чего только туда забрался?
А потом она появилась, и как-то завертелось.
Мне двадцать два, в моем возрасте девчонок меняют, в клубах на выходных зависают, и не только на выходных. И я зависал. И девчонок тоже менял, а чего не менять, если они сами на шею вешались, если сами себя предлагали? Я и брал, не отказывался. Зачем? А потом одна маленькая серая мышка в печенках застряла, все мысли собой заполнила.
Мне в пору к психиатру было обращаться, потому что ненормально это, даже не видя человека, не зная его, постоянно о нем думать, постоянно представлять и желать, до боли желать увидеть ее вживую. Клиника, тут даже сомнений нет.
Там ведь кто угодно мог оказаться, полно извращенцев больных, да и редко в таких вот чатах нормальные люди обитают, все чаще альтернативно одаренные или чрезмерно озабоченные.
Я туда забрел от скуки чисто, а потом уже не мог остановиться, не мог закончить диалог, когда одна маленькая серая мышка с таким энтузиазмом строчила каждое сообщение. Я чувствовал, просто на каком-то подсознательном уровне чувствовал, что не хочет она со мной прощаться, что не хочет, чтобы я уходил. И я не уходил, даже когда стрелка часов перевалила за пять утра, даже понимая, что работу никто не отменял, не уходил.
И потом, когда она попрощаться решила, рассудив, что меня задерживает. Я не удержался, просто добавил ее в избранное, сам предложил продолжить это странное общение. Не хотел, почему-то я совершенно не хотел с ней прощаться, не хотел ее отпускать. И она, конечно, обрадовалась, нет, открыто не призналась, естественно, но писала каждый день, каждый чертов день. А я… я окончательно крышей поехал, потому что так в жизни не бывает, в романах сопливых, в фильмах для девочек-подростков бывает, а в жизни нихрена не бывает. Я ее днем и ночью представлял, каждый раз, словно наркоман за новой дозой тянулся к телефону и кайфовал, реально кайфовал, когда она появлялась в сети.
А еще злился, до зубовного скрежета, до ломоты в костях, злился, потому что она – маленькая трусливая мышка – не поддавалась никаким уговорам. А я просто хотел ее увидеть, я бы нашел, приехал, если бы она только захотела, если бы сказала куда. Я знал лишь то, что мы с ней из одной страны, что в общем-то упрощало задачу. И, наверное, реши я ее отыскать – нашел бы. Связи отца, возможности братьев, я бы нашел, но ведь слово дал, не предпринимать ничего.
Испугался, что исчезнет, когда после одного неосторожного моего сообщения, она слово с меня взяла, что без ее одобрения, без ее на то желания, ничего делать не буду, не буду ее искать, иначе она просто уйдет, и больше никогда не появится в чате. Я слово дал и каждый день себя за дурость свою корил. Нахрена вообще тему завел, зачем обещал?
По-другому решил зайти, к себе привязать, глупо, конечно, какой-то непонятный хрен с просторов интернета, но она ведь хотела, сама ко мне тянулась, пусть только так, пусть лишь на расстоянии, пусть только на уровне переписки, но тянулась. О себе рассказывала, по ночам мне отвечала, а я как одержимый, каждого ее сообщения ждал. Крыша потекла окончательно и порой казалось, что я сошел с ума, что у меня реально кукуха поехала, но отказаться я уже не мог.
Мне не нравилось, чертовски не нравилось то, что она где-то там совершенно одна, что нет у нее никого, из ее слов опять же, из информации, которую я из нее по крупицам каждый день выуживал, и кайфовал каждый раз, когда она мне открывалась. Одурел практически, когда она себя описала, мышка, моя мышка. Неуверенная в себе, с кучей дурацких комплексов. А я уверен был, что она хорошенькая, маленькая, очаровательная мышка со светло-каштановыми волосами и орехового оттенка глазами. Она, конечно, могла соврать, могла выдумать, но я нутром чувствовал, что не врет, да и незачем, ведь в ее планах, в ее маленькой головке наша встреча была невозможной.
И, если бы мне кто-то сказал, что однажды, одним ранним утром она появится на пороге моей квартиры, сама придет, совершенно случайно, я бы рассмеялся этому человеку в лицо и назвал бы его сумасшедшим. Потому что это невозможно, а оно, сука, оказалось возможным. И она появилась, пришла, нашла по объявлению, которое даже не я давал. В одном городе, сука, я жил с ней в одном чертовом городе, так не бывает просто, это же сюр какой-то.
Я же ее не узнал даже, нет, того, что передо мной стояла моя мышка, я знать вчера не мог, но девчонку, придавившую мне ногу и окатившую меня молоком – вполне. А я не признал, это потом я два и два сложил, а в то утро просто никакой был, после слишком бурной ночи, очнулся в каком-то баре дешевом, пробухал всю ночь после очередного отворота от мышки. Я помешался на ней, просто помешался, окончательно и бесповоротно. И когда на пороге моего дома на следующий день появилась девчонка, напомнившая мне мою загадочную, трусливую мышку, я просто выставил ее за дверь. Наплел какую-то хрень про оплату сексом и отправил от греха подальше. Разве мог я знать, что передо мной стояла та самая мышка? Разве мог я хотя бы предположить? Нет, не мог, потому что в здравом уме никому в голову подобное стечение обстоятельств не придет и мне не пришло.
Мне ее жаль, конечно, было, но пустить в свою квартиру лишнее напоминание о той, что никаким уговорам не поддается было выше моих сил. Я смотрел на нее и злился, до ряби в глазах злился: на себя, на сестру, на спор этот глупый, и желание, мною проигранное. И Дарька ко мне прицепилась. Один раз, один долбанный раз я заработался так, что просто сил не было, ни за домом следить, ни пожрать себе приготовить, и меня все в общем-то устраивало.
И устраивало бы и дальше, если бы сестренка в гости не решила без предупреждения заявиться, и все бы ничего, но квартира эта ее. В прошлом, конечно. После возвращения Демьяна она с этой квартирой распрощалась, как утащил ее братишка в пещеру свою, так и не выпускает оттуда по сей день. А квартира ко мне перекочевала, так сказать, в наследство. И мне проще было просто согласиться выполнить ее идиотское желание, чем выслушивать словесный понос на тему: «как можно было так засрать квартиру».
А я работал без перерыва, а когда не работал – учился. Подумаешь, срач устроил, так в своей же жилплощади. Я этого, конечно, вслух не произнес, просто героически, а главное – молча снес лившийся из сестры поток ее сознания. Сестру я люблю, ее и потерпеть можно. А вот клининговую службу, которую она вознамерилась вызвать – нет. Тут-то и грянул гром, я терпеть не могу все эти компании и их работников, и даже близко к своему дому не подпущу.
Сестра меня, конечно, не поняла, только посмотрела, как на дебила последнего, выслушав мои аргументы. А они довольно просты и ясны, в общем-то. Я не хочу, чтобы тряпкой, которая побывала в унитазе, протирали мебель в моей спальне. И плевать мне, насколько там охрененно безупречная компания, с зашибенным рейтингом и безукоризненной, якобы, репутацией. Я такое видел, своими, блин, глазами видел, и никто меня в обратном не убедит.
Предложение нанять домработницу я тоже отмел. Причина все та же. Ну не доверяю я людям в этом деле. И я вполне чистоплотный, даже чересчур. Просто тогда была внештатная ситуация. Но с Дарей спорить, все равно, что со стеной говорить. И ведь вспомнила же, ведьма мелкая, про дурацкий, совершенно неуместный спор, годовалой давности, и желание, которое я задолжал.
Квартирантка.
Кому скажешь – не поверят. Вот и я не поверил… ушам своим, когда он выкатила идею поселить здесь совершенно чужого человека.
– Ты в своем уме, Дарь? Чем это отличается от наемного работника или клининговой службы? И что ей помешает точно также использовать одну тряпку?
– У тебя очень странные загоны, Марк, никому бы и в голову такое не пришло, кроме тебя, честное слово!
– О, ну да, я это придумал, конечно. Нет, не будет здесь никто жить.
– Марк!
– Даря!
– Ты торчишь мне желание.
– Ты маленькая шантажистка.
– Марк, ну в самом деле, ну не будет человек, сам живущий в этом доме заниматься такой дичью!
– Ты этого не знаешь.
– Марк.
– А если ей что-то не понравится, и она решить мне насолить?
– А ты не веди себя как мудак, и все будет нормально. В моей квартире по крайней мере будет чисто.
– Это моя квартира, документы показать?
– Марк!
– У меня нет времени искать жильца.
– Я сама найду.
Больше я с ней не спорил. В конце концов потерпеть месяц-другой присутствие квартирантки в своей квартире я мог, а потом – желание выполнено, свободен, как ветер. Да и в целом мог ведь нервы сестренке потрепать, не обязательно было соглашаться на первую попавшуюся. В общем, когда раздался звонок среди ночи, я не удивился, Дарька бывает не в меру упертая, если задалась целью. Позвонила среди ночи, приказала ждать гостей, скинула ссылку и привет. Я не поленился, открыл профиль даже. С фотографии на меня смотрела вполне симпатичная блондинка. Решил, что не такой уж и плохой расклад. Так я думал до того самого момента, пока на пороге мой квартиры не появился совершенно другой человек. Девчонка, так сильно, напомнивший мне мышку, мою мышку, которую я ни разу не видел, но так часто представлял.
И стоявшее на пороге моей квартиры чудо, в сером пальто, с растрепанными волосами, собранными в небрежный хвост, неуверенно на меня поглядывающее, меня просто из равновесия вывело.
Сказать, что я разозлился – ничего не сказать. Словно кто-то сверху надо мной насмехался, откровенно угорая над тем, как один двадцатидвухлетний дебил создал себе иллюзию и вляпался в эту иллюзию по самые яйца. Самому себе признаться стыдно. Это же клиника, прямое направление в дурку.
Девчонка эта, смотрела на меня глазищами своими ореховыми, мямлила чего-то, просила сдать ей чертову комнату, а я не знал, просто не знал, как отвязаться. Напугал ее, конечно, но слова мои вполне действенными оказались, такие девочки-припевочки на секс с первым встречным не соглашаются. Из квартиры моей она вылетела со скоростью света, только пятки сверкали, а я выдохнул с облегчением, ругая сестру на чем свет стоит. И кто бы знал, кто бы, мать его знал, что мышка передо мной все это время стояла, моя вполне реальная мышка, до которой я потом весь оставшийся день дописаться не мог.
Я ждал, словно рассудка лишившись, ждал ее ответа, одно маленького сообщения, одной долбанной строчки, потому что мышка всегда держала слово, а тут… Пропала на весь день и ни единой фразы, ни единого слова.
Лишь позже, вечером, я понял, осознал наконец, как сильно, оказывается, мне подфартило, дважды, мать его, дважды за день судьба меня с ней столкнула, и дважды я чуть не просрал свой, такой нереальный просто, шанс.
И стоило только подумать, только представить, что не будь Виталя, клиент мой постоянный, до тошноты зае*бучий, таким дотошным, мышка моя оказалась бы в руках трех ублюдков. Моя маленькая мышка, девочка, еще утром стоявшая у меня в прихожей, мышка, которую я так просто выставил за дверь. Мразь я, конечно.
Я же случайно, совершенно случайно оказался в том злоебучем дворе, потому что Виталя, в очередной раз чего-то услышавший в своем, абсолютно новом, собранном лично для него игровом монстре, снова присел на уши, и пацанам моим все нервы вымотал, они Виталю прибить готовы были, просто собственными руками придушить, потому что достал, реально достал, но клиент хороший, бабки не жалеет, новое железо только так отслеживает, любые деньги готов платить за сборку быструю.
Да и геймерскую тусовку свою он к нам подтянул, клиентуру мне сделал, когда я только начинал этим делом заниматься, когда все что у меня было – три собранных компа и маленькая коморка. Сейчас не многим больше, конечно, но продвинулись, разрослись. Так что Виталя хоть и заебистый, и мозг мне чайной ложечкой каждые несколько месяцев выедает, но важный, очень, сука, важный клиент.
А теперь… теперь он просто золотой, да я его год бесплатно обслуживать буду, любое желание выполню, ведь именно потому, что он так всех достал, я к нему лично поехал, ни к кому не ездил – не моя это работа теперь, пацаны справляются – а к нему поехал.
Я не знаю, как нужно задротить, чтобы каждые четыре месяца разъебывать самое качественное железо, но Виталя – уникум, он может все, эта его способность спасла мою мышку от непоправимого.
Я когда увидел тварей, девчонку уже знакомую в машину запихивающих, озверел просто. Рисковал, конечно, особенно когда бдительность потерял и чуть нож под ребра не получил, девчонка от беды спасла, не испугалась, не дала деру.
Смелостью она своей, конечно, восхищала и в то же время бесила. Дуростью своей бесила. За телефоном сраным ей вернуться вздумалось, вернуться туда, где еще несколько минут назад три урода ее чуть в машину не запихали. Не хотел возвращаться, и проблемы ее меня вообще никаким боком не касались, в общем-то, но глазища огромные, от слез блестящие, и слова… слова главные, о том, что кто-то ждет ее ответа, во мне что-то всколыхнули.
Я ведь тоже ждал, весь долбанный день ждал ответа от своей трусливой мышки, и просто на место чувака того себя поставил. Кто же знал, что через каких-то пять минут мне понять предстояло, что я и есть тот самый чувак, а девчонка на соседнем сидении – моя мышка.
Я глазам своим не поверил, просто не поверил, когда на экране упавшего из ее рук телефона увидел до боли знакомое окно чата и аватарку. Свою, мать вашу, аватарку. И словно в подтверждение моей догадке, в кармане собственный телефон завибрировал.
Не бывает, так просто не бывает в этой долбаной, реальной жизни. Чтобы вот так, трижды столкнуться, трижды за каких-то два дня, и стоя вчера посреди чужого двора, глядя на чудо это взлохмаченное, я просто охреневал от происходящего.
И уже после, в своеймашине сидел и кайфовал, потому что она попалась, сама в мои руки попалась, кайфовал, правда, ровно до того момента, пока не понял, что ей идти некуда, а она… она, зараза мелкая, словом, не обмолвилась. А я ведь предлагал свою помощь, предполагал, конечно, что ситуация у нее сложная, но даже представить не мог, что настолько.
Нет, ее понять, конечно, можно. Кто я? Какой-то левый хрен, ей в интернете написывающий, вообще непонятный, мутный какой-то, вечно помощь предлагающий. Я бы и сам на ее месте, наверное, также поступил. Однако с распирающей меня, бушующей в крови яростью, я ничерта поделать не мог. Слушал свою мышку и все сильнее злился, на себя, на нее, на всех подряд.
И перегнул, сильно перегнул, настолько, что сбежала от меня ведьмочка мелкая, а чтобы окончательно меня добить, на место поставить, деньги на кровати оставила. Меня это задело, сильно задело, я вроде на нищеброда не похож, и платы у нее не требовал.
Я за ней рванул сразу, как понял, что нет ее нигде, ни в комнате, ни в ванной, нигде. И вещей нет.
И теперь вот, наблюдаю, как она, промокшая на сквозь, входит в ближайшую от моего дома аптеку. Проклиная весь белый свет, выхожу из машины и иду следом, радуясь, что верно рассудил, решив искать ее здесь. Все же логика у нее работает, что не может не радовать. А вот здравый смысл тут явно хромает на обе ноги.
У самого входа вздыхаю, и вхожу внутрь. Подхожу к стойке, у которой, переминаясь с ноги на ногу, видно пытаясь хоть как-то согреться, мышка собирает в свой огромный рюкзак немногочисленные покупки, после чего достает какой-то мятый конверт и достает из него купюру. Заглядываю в конверт с высоты своего роста, и в очередной раз охреневаю, потому что невооруженным глазом видно, что денег там кот наплакал.
И это все, что у нее осталось?
– Ты претворяешься? Или реально с головой не дружишь?
Глава 7
Еся
– Ты претворяешься? Или реально с головой не дружишь?
Раскатисто-громкий голос Марка, пронесшийся по помещению, заставляет подпрыгнуть на месте не только меня, но и милую девушку-аптекаря.
Зажмурившись, оборачиваюсь и, открыв глаза, встречаюсь со злющими, сверкающими глазищами напротив.
– Сколько с нее? – Марк переводит взгляд на аптекаря, и не дожидаясь от девушки ответа, молча вынимает бумажник из внутреннего кармана пальто, достает из него очень крупную купюру и, положив ее на стойку, добавляет: – сдачи не надо.
А я таращусь на этого ненормального, не в силах пошевелиться. Ему что деньги лишние, что ли? Куда столько?
– Пошли, – хватает меня за плечо и ведет к выходу, а я спиной чувствую на себе прожигающий взгляд девушки-аптекаря.
– Но я…Пусти меня.
– Щас, топай давай, разговаривать будем без свидетелей, – он произносит это таким тоном, что у меня все внутри леденеет.
Не хочу я с ним без свидетелей разговаривать, и при свидетелях тоже не хочу. И какого черта он вообще здесь делает? Неужели действительно искал? Нет, вероятность подобного развития событий я предполагала, но логичнее было бы искать меня на остановке ближайшей, а еще лучше – вообще не искать.
– Зачем ты это делаешь? Отпусти меня, пожалуйста.
– Чтобы ты опять сбежала? – он останавливается под навесом, как только мы выходим из аптеки.
– Я не была в заточении, чтобы сбегать, я просто ушла, – говорю вполне серьезно.
– Так, пошли, нечего на холоде стоять, в машине поговорим.
– Я никуда не пойду.
– Ты вся мокрая, у тебя температура, на улице льет, как из ведра, а тебе некуда идти. Не вынуждай меня грубить, пожалуйста.
Я и правда промокла до нитки, кто же знал, что на улице меня ждал ливень. Но не возвращаться же только лишь поэтому в квартиру этого, слишком непредсказуемого человека. И зачем только пошел за мной? Я ведь ни о чем не просила, и за ночлег с едой заплатила.
– Я не хочу с тобой никуда идти.
– А тебя никто не спрашивает. Ты воспаление легких подхватить хочешь? Этого добиваешься? Ты чем думала, когда раздетая и с температурой под проливным дождем шлялась?
Ответить он мне не позволяет, заключает мою ладонь в свою огромную, и просто тащит к машине, стоящей неподалеку. На улице действительно льет, как из ведра, и стоит только выйти из-под навеса, как на нас обрушивается поток ледяной воды.
За то время, что я находилась в аптеке, ливень только усилился. Пока преодолеваем расстояние до машины, я успеваю окончательно промокнуть, что называется «насквозь». И когда Марк открывает передо мной двери своего автомобиля, ежусь, вздрагивая от промозглого ветра, но в машину лезть не спешу. С меня же вода не просто стекает – льется. Куда мне в таком виде в машину.
– Чего стоишь, садись давай, – морщась от бьющих в лицо крупных капель, приказывает Марк.
– Я все испачкаю, испорчу.
– Ты нормальная вообще, лезь давай, это всего лишь машина.
Не спорю больше, сажусь в машину, понимая, что не отстанет он от меня, а веселить, пусть даже немногочисленный народ вокруг, у меня нет никакого желания.
А вообще, это так странно, я всегда считала, что мужчины очень ревностно относятся к своему авто. А тут…
«Это всего лишь машина».
Заняв водительское место, Марк заводит двигатель, но выезжать на дорогу не спешит.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает, включая печку.
– Нормально, – отвечаю тихо, опустив глаза на промокшие джинсы.
– Еся, давай ты не будешь мне врать.
– Я и не вру.
Я действительно не лгу, чувствую себя вполне сносно, знобит немного и ломота в костях, но в целом жить можно. Это всего лишь банальная простуда.
Дергаюсь от неожиданности, когда мне на лоб внезапно ложится мужская ладонь.
– Ты горячая, – констатирует Марк, и недовольно качает головой, поджимая губы в тонкую линию. Словно сдерживает себя, чтобы не выдать очередную грубость.
– Это у тебя ладонь холодная.
– Что за дурость, Есь? – переводит тему. – Ты почему ушла, да еще и в таком виде, на улице не май месяц, – смотрит на меня пристально, и взгляд у него такой колючий сейчас.
И я теряюсь, просто не знаю, что ему ответить. Ушла, потому что испугалась? Потому что он до ужаса непредсказуемый и меня пугает. Потому что боюсь, что в следующий миг он передумает и я ничего не смогу сделать, не смогу сопротивляться даже, реши он…
Качаю головой, прогоняя совершенно не к месту возникшие, дурные мысли.
– Ты меня боишься, что ли? – догадывается.
Молча отворачиваюсь к окну.
– Посмотри на меня, Еся, – произносит твердо, чеканя каждое слово, – Еся, – повторяет и я выполняю его просьбу-приказ. Смотрю на него, глаза в глаза, и, наверное, у меня на лице все написано, потому что больше ничего не говоря, Марк поворачивает руль, устремляет взгляд в зеркало заднего вида, и выезжает на проезжую часть.
Всю дорогу он молчит, и на меня не смотрит, даже останавливаясь на светофорах, не пытается продолжить разговор, чем снова меня пугает. Эти его перемены явно ничего общего с нормальным поведением не имеют.
– Я не поеду к тебе, – наконец, не выдержав, я нарушаю тишину.
– Поедешь, – отвечает, на меня не глядя, – хватит вести себя как ребенок, ты в больницу загреметь хочешь? Тебе некуда идти, – продолжает гневно, все также не сводя взгляда с дороги.
– Я что-нибудь придумаю.
– Например, обратишься к своему «важному» человеку? – бурчит недовольно, и чего прицепился?
– Это не твое дело.
– Мое, раз уж ты то и дело у меня на пути встречаешься.
– Я…
– Хорошо, давай так, сейчас ты звонишь или пишешь своему важному человеку, и я везу тебя к нему, так уж и быть передам из рук в руки. Согласна?
– Нет, – выпаливаю слишком быстро, даже не подумав, насколько испугано звучит мой голос.
– Нет? – усмехается криво.
– Я не буду никому звонить и писать.
– Тогда мы едем ко мне и это не обсуждается. Хватит капризничать, у тебя выбора все равно нет.
К моменту окончания нашего бессмысленного со всех сторон спора мы как раз подъезжаем к дому Марка. Припарковав автомобиль, он молча выходит из машины, а мне не остается ничего, кроме как выйти следом.
Дежавю какое-то. Он закрывает машину, берет меня зачем-то за руку, словно боится, что сбегу, и ведет в сторону подъезда в полной тишине. В такой же гробовой тишине мы вызываем лифт и добираемся до квартиры, которую я тактично покинула меньше часа назад.
– Снимай давай, – снова раздается приказ, стоит мне только перешагнуть порог квартиры.
Не дожидаясь, пока я хоть немного приду в себя, Марк снимает с моих плеч рюкзак, после чего разворачивает лицом к себе и, развязав тугой пояс, стягивает с меня совершенно мокрое пальто, а потом ощупывает меня зачем-то, нагло шаря руками по моему телу.
– Не надо, не трогай, пожалуйста, – отступаю на шаг, не то чтобы мне совсем уж неприятны конкретно его прикосновения, я в принципе не очень хорошо переношу любые касания.
– Я просто потрогал свитер, он, кстати, мокрый.
– Я знаю.
– Если знаешь, то разувайся и шагай давай, нечего в мокрой одежде стоять, – произносит недовольно. Сам снимает с себя верхнюю одежу. – Иди пока переодевайся, я повешу пальто сушиться.
Не возражаю, схватив рюкзак, быстро прохожу внутрь и уже через несколько секунд скрываюсь за дверью предоставленной мне комнаты. С момента моего ухода в ней ничего не поменялось, даже купюры, оставленные мною на кровати, лежат на том же самом месте.
Вздохнув, ставлю рюкзак на пол, и лишь открыв, его понимаю, что вещи в нем тоже пострадали от проливного дождя. Все, за исключением нижнего белья и документов, хранившихся в полиэтиленовых пакетах, промокло насквозь. Там и так вещей не много было, а теперь, у мне и вовсе не во что переодеться.
Пока стою, коршуном нависая над пострадавшими вещами, раздается стук в дверь, а следом, не дожидаясь разрешения, входит Марк. И, возможно, в другой ситуации, я бы ему что-то предъявила, но это его квартира, а меня тут вообще быть не должно. И зачем, спрашивается, уходила, если вернули меня сюда меньше, чем за час.
– Держи, – обращает на себя мое внимание парень, протягивая мне какую-то одежду. – Это костюм сестры, вы с ней одной комплекции.
Машинально беру из его рук протянутые мне вещи.
– Твои, я так понимаю, промокли, – он не спрашивает, утверждает, кивая на рюкзак.
– Промокли, – подтверждаю.
– Переодевайся, я заброшу все в машинку, – произносит, и как ни в чем не бывало продолжает стоять, словно не понимая, что при нем я раздеваться не буду.
– Я… ты не мог бы выйти?
– Зачем? – удивляется вполне естественно, и расплывается в какой-то хитрой улыбочке. – Стесняешься? – подходит ближе, вынуждая меня отступить.
Правда, отступать долго не получается, потому что уже через несколько секунд, я упираюсь спиной в стоящий позади шкаф, загнав себя в тупик.
А Марк, скалясь, словно зверюга, загнавший жертву в ловушку, нависает сверху, ставит руки по обе стороны от меня, пугая до чертиков. Зрачки напротив как-то неестественно расширяются, словно парень что-то запрещенное принял. И снова этот хищный взгляд, совершенно неуместный и вынуждающий меня дрожать, как осиновый лист, не столько от холода, сколько от страха.
– Ты обещал, что…
– Что обещал? – скалится еще сильнее, зубы белые обнажает. – Чего ты боишься, Еся, что приставать начну? – наклоняется ближе к моему лицу, обдавая висок горячим дыханием.
Я ответить ничего не успеваю, да что там, даже среагировать не успеваю, когда внезапно мужские руки перемещаются на мою талию, заключают в плен и притягивают к крепкому, неестественно горячему телу.
– Что ты…– упираюсь ладонями в грудь, силясь выбраться из капкана, в который так глупо попала. Чувствую, как паника, противными скользкими щупальцами подступает к горлу, сдавливая его, оплетая вокруг, препятствуя каждому последующему вздоху.
– Ты смешная такая, маленькая, прямо, как мышка, – произносит шепотом, губами по моему виску проводит, а я напрягаюсь всем телом, после такого странного сравнения.
И сразу вспоминаю случай с телефоном. Неужели, он все-таки сумел его разблокировать? А что, если он и в переписку влез, и прочитал все, что там было?
Нет, ничего неприличного, но все же, это ведь личное.
– Не дрожи, Есь, переодевайся давай и под одеяло, я приставать к тебе не собираюсь, – все также улыбаясь, он отступает на несколько шагов, а потом добавляет: – пока, – и, подмигнув, выходит из комнаты так быстро, что я даже отреагировать на сказанное не успеваю.
Стою, все еще прижатая к шкафу и даже пошевелиться не могу. Это что вообще такое было?
