Текст книги "Научу тебя плохому (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 11
Еся
– Это…это, я… – у меня слова поперек горла застревают, когда я понимаю, с чем мне придётся работать. – Это шутка такая? – должно быть красная, как рак, я смотрю на явно сдерживающего смех Марка.
Смешно ему, значит? Работа на складе? То есть он с самого начала имел в виду вот это? И это он считает нормальным?
Я должна была догадаться, что что-то здесь не так, что есть подвох, ну не могло его не быть. Дура наивная. Да он же издевается, просто издевается.
– Почему шутка? – парень, конечно, старается держать лицо, но выходит из ряда вон плохо. И я по глазам его вижу, по взгляду бесстыжему, что он рад, добился своей цели.
Я до сих пор от совместной ночи не отошла. Коленки вон трясутся. И как я вообще умудрилась уснуть в постели с почти незнакомым мужчиной? Помню, как дрожала, то ли от страха, то ли от холода, а потом, оказавшись в плену стальных объятий и окончательно поняв, что никто меня отпускать не собирается, провалилась в сон.
Вот так глупо, совершенно необъяснимо, просто взяла и уснула.
А утро… Оно внесло свои коррективы. Я ведь даже не сразу поняла, где нахожусь, а потом вообще какое-то помутнение рассудка случилось, перед глазами все поплыло и сосредоточилось на глазах напротив, на взгляде плотоядном, пожирающем, порочным.
А когда под Марком оказалась, распластанная на постели, с пригвожденными к ней руками, я и вовсе запаниковала, да так, что липкий страх сковал все тело, я застыла, словно изваяние какое-то. И просто смотрела, смотрела в одичавшие глаза Марка, едва выдерживая испепеляющий взгляд, и шепча всего два слова «не надо». Я даже понимала, чего просила не делать.
Из глаз бесконтрольно потекли дорожки слез.
А еще… еще я чувствовала его желание, похоть, очень отчетливо чувствовала. И в тот момент я не понимала, что это физиология, простая физиология, и вполне обычное явление с утра. Нет, в тот момент я была поглощена черной, разрастающейся паникой.
А потом все закончилось. Раз и все. Я не помню, как он меня отпустил, не помню, как сбежала из комнаты, все каким-то нереальным казалось. И очнулась я только оказавшись в ванной комнате, в себя пришла, и слушая грохот собственного, дико стучащего в груди сердца, начала успокаиваться.
Уже после я умывалась ледяной водой, долго, с особым усердием, позабыв совершенно о своем состоянии, о повышенной температуре и возможных последствиях. И, к своему же удивлению, отметила, что чувствую себя намного лучше. Нет, общая слабость все еще наблюдалась, но в целом состояние было сносным, его даже можно было назвать его хорошим.
И вот сейчас, стоя напротив Марка с весьма провокационным предметом в руках, я очень и очень жалею о том, что не осталась дома, что не подумала, не взвесила.
– Но это же… – я даже не знаю, что сказать, у меня просто язык не поворачивается.
Да что там говорить, я даже посмотреть на Марка не могу, потому что стыдно, так стыдно, что я была бы рада на месте провалиться.
Он наклоняется ко мне, слишком близко, непозволительно просто. Горячее дыхание опаляет кожу уха, а следом раздается тихий, вкрадчивый шепот:
– Что, Еся? Это всего лишь вибратор. Никогда не пользовалась игрушками для взрослых? – он хмыкает, отодвигаясь. Марка эта ситуация явно забавляет.
А я качаю головой, не понимая, зачем вообще отвечаю на этот дурацкий вопрос.
Конечно, я ничем подобным не пользовалась. Господи, да я даже не знаю, как работает эта штука. Это же ужас какой-то, глупость несусветная.
– Нет? – он усмехается. – Это бизнес, Еся, и весьма прибыльный, и раз уж ты такая неискушенная, можешь выбрать себе подарок.
Наверное, в этот момент я выгляжу очень и очень глупо, потому что Марк внезапно начинает хохотать, как припадочный. И нет, это не наигранный смех, не притворство, он действительно откровенно надо мной ржет.
А у меня нет ни одного приличного слова, а неприличные я в своей лексике не использую, а потому я молча стою, вытаращив глаза на заливающегося смехом парня и даже не знаю что лучше, – послать его куда подальше или просто стукнуть штуковиной, что у меня в руках находится.
Да я же… я.
Какой подарок? Какие игрушки для взрослых? У меня на лице написано, что я их видеть не видела в жизни своей.
И я ведь понимаю, действительно понимаю, что он делает. Вот только не понимаю зачем. И, если я сейчас откажусь, то буду выглядеть еще глупее прежнего.
– Мне не нужны такие подарки, – произношу, когда, наконец успокоившись, Марк стирает с глаз выступившие на них слезы.
– Почему нет? – наклоняет голову в сторону, явно имея цель смутить меня окончательно.
– Незачем, – пожимаю плечами, стараясь говорить как можно ровнее.
Нужно успокоиться, ведь он просто на просто выводит меня на эмоции.
– Всем нужно иногда расслабляться, Еся, – он делает шаг ко мне, вынуждая меня отступить, попятиться.
– Мне не нужно, – отхожу назад по мере наступления Марка.
– Да? Что-то мне слабо верится, – он улыбается хищно, в глазах отражается хищный блеск.
– А… а может я фригидная, – я сама от себя подобных слов не ожидаю, просто выплевываю первое, что приходит в голову и вскрикиваю, когда, сделав резкий выпад, Марк подхватывает меня за талию и сажает поверх какой-то коробки у стены.
– Фригидная, значит? – шепчет, наклонивших к моему уху. – Это можно проверить.
И вот сейчас я должна запаниковать, как это всегда бывает, но почему-то не паникую. Наоборот, прыснув, вдруг начинаю смеяться, да так, что остановиться не могу.
Странная, совершенно иррациональная реакция. Как я вообще умудрилась ляпнуть что-то подобное? Фригидная? Да я даже слов таких никогда не знала. А может так выглядит истерика?
Марк сначала смотрит на меня удивленно, явно не ожидая от меня подобной реакции, а потом расплывается в улыбке и костяшками пальцев касается моего лица.
– Ты красивая, Есь, тебе говорили? – произносит хрипло, с надрывом каким-то. Больше не улыбается, смотрит серьезно, напряженно даже. И мне тоже уже не смешно, совсем не смешно.
К чему он это?
Откладываю в сторону сомнительную штуковину и упираюсь ладонями в широкую грудь парня, качаю головой и пытаюсь оттолкнуть, а он только сильнее ко мне прижимается, ближе. Запах его парфюма ударяет в ноздри, что-то интересное, с цитрусовой ноткой и легким, едва заметным табачным шлейфом и я невольно втягиваю носом аромат. Такой знакомый, родной. Такой у папы был. На глаза как-то сами собой наворачиваются слезы, а ведь это просо запах, просто чертов запах!
– Есь? Ты чего? Да что за реакция у тебя такая? – заметив мои слезы, Марк отступает, берет меня за подбородок и себе в глаза смотреть заставляет. Глядит на меня озадаченно, челюсти сжимает так, что на острых скулах начинают играть желваки.
А у меня ком поперек горла встает и никак не двигается, слова застревают. Не могу, просто не могу. Отталкиваю парня, остервенело мотая головой.
– Успокойся, слышишь? Я не собирался ничего делать, я просто пошутил, Есь, неудачно пошутил.
Он говорит, шепчет, голос у него такой обеспокоенный.
– Де…дело не в тебе, – произношу заикаясь, тихо, едва слышно. – Я просто вспомнила, – всхлипываю, моргаю часто, чтобы окончательно не расплакаться.
– Вспомнила что, Есь? Кто тебя обидел?
– Нет… просто, просто ты пахнешь как, – сжимаю пальцы на его кофте, наверняка царапая кожу сквозь не слишком плотную материю.
– Как кто? – спрашивает нетерпеливо.
– Как папа.
Марк прекращает напирать, просто смотрит, внимательно, хмуря лоб.
– Папы больше нет? – интересуется осторожно.
– Нет, – качаю головой.
Он кивает, ладонью моей щеки касается, проводит пальцем по скуле, стирая дорожку слез.
– Не думай об этом, давай лучше ассортимент изучать, тебе с ним работать, – подмигивает мне и отходит назад.
В каком смысле изучать? Смахиваю с лица слезы, и соскакиваю с коробок.
– Но ты сказал, что нужно только сканировать и забивать информацию в компьютер.
– Сказал, – соглашается, – но ты все равно должна знать, с чем мы работаем, на случай форс-мажора.
– Какого еще форс-мажора?
– Разного, Еся, разного. Все, не болтай, сюда иди. Или ты передумала может?
Щурится хитро, скалится, на меня с интересом смотрит. Гад. Да черта с два!
Я трусиха, конечно, и мне всегда проще было голову в песок зарыть и сделать вид, что ничего не происходит, а после смерти родителей эта моя особенность и вовсе усилилась в разы, но сейчас… сейчас мне просто на зло хочется показать, что ничего у этого гада не выйдет.
– Не передумала, просто это неожиданно.
– Ну тогда давай смотреть.
Он какое-то время осматривается, переводит взгляд с одних коробок на другие. Я все это время жду, пока Марк вымолвит хоть слово, жду молча, уговаривая себя держать лицо. А у самой ладошки потеют и щеки краснеют, потому что как представлю себе, что мне предстоит обсуждать и «изучать», так сквозь землю провалиться хочется.
Очень сильно хочется.
А потому я продолжаю твердить себе, что так надо, что не самый это плохой вариант и вообще, мне, можно сказать, повезло. Склад, пусть даже таких специфических товаров, – это же просто подарок. Ни с кем не нужно говорить, никого не нужно видеть, тыкай себе на кнопочки, да распаковывай коробочки. И не нужно постоянно по сторонам озираться, оглядываться, не нужно прятать лицо за волосами, опасаясь встретить знакомых. Так что это хорошо, что так получилось, а к ассортименту и привыкнуть можно. Чего уж.
– Так, пожалуй, начнем вот с этого угла, – Марк тыкает на гору коробок в дальнем левом углу, а потом берет меня за руку и словно куклу тряпичную, тащит в нужную сторону. – Здесь у нас вибраторы, – продолжает серьезно, но я-то знаю, знаю, что он, гад такой, потешается.
– А зачем так много?
– Ну во-первых, они все разные, – отвечает непринужденно, – а во-вторых, это самый ходовой товар.
Господи, я что серьезно это слушать собралась?
– Здесь они все расположены по порядку, то бишь по назначение и виду. В общем-то на коробках есть картинки, но запомнить тебе все же придется, потому что иногда работать нужно быстро.
Я осматриваю огромное количество коробок, и очень слабо себе представляю, как вообще можно запомнить хотя бы половину имеющегося ассортимента.
– Так вот, – тем временем продолжает Марк, словно не замечая моего смятения, – что касается видов, как я и сказал, они разные бывают, самые ходовые вагинальные, анальные и клиторальные, еще есть более специфичные, например, для двойного проникновения, ну это если хочется острых ощущений, а еще, вот, – он берет одну из коробок и вручает ее мне, – это для ношения, я их повседневными называю, – добавляет Марк с видом профессора Йельского университета.
– Пп…повседневными? – я уже не просто красная – пунцовая.
– Ну да, – смеется, – смотрела фильм «Голая правда»? Старый он, можно сказать древний.
– Нет.
– Нет? Там у героини были вибро-трусы, не смотри на меня так, я серьезно.
– Что, и такие бывают?
– Бывают, – кивает, – но по отзывам не фонтан, поэтому у нас их нет. Есть игрушки поинтереснее. Вагинальные шарики, например, правда, изначально у них была иная функция.
– И что…что с ними делают?
– Как что? Вставляют во влагалище и получают удовольствие, естественно. В любое время, в любом месте.
– И что, вот так просто…
– Что?
– Ну это странно, – пожимаю плечами и отдаю ему коробку со странной формы фигурой на картинке.
– Странно, что люди хотя получить удовольствие даже в самых неожиданных местах? – его голос становится хриплым, вкрадчивым. – В этом нет ничего странного, Еся, это охренеть как приятно, – шепчет рядом с ухом.
– Ты так говоришь, как будто сам пробовал.
– Секс?
– Игрушки.
– Было дело, – хмыкает, – я вообще люблю экспериментировать.
Боже, божечки, зачем я вообще продолжаю? Ну сделала бы вид, что ничего не происходит, слушала бы молча.
– Но у тебя же нет…
– Нет чего? – он прекрасно все понимает, издевается просто.
– Ну ты парень!
– И? Разве я сказал, что пробовал на себе?
– Ты, кажется, собирался показать мне ассортимент, – напоминаю, а он только ухмыляется. Гад.
– Все не покажу, слишком много, все равно не запомнишь, к тому же ты все еще болеешь.
– Но…
– Все, Еся, я и так пошел на уступки.
– Ладно.
– Так, что у нас тут, о… а здесь у нас стимуляторы клитора, полезная штучка, хочешь все же подарю? – продолжает подшучивать.
– Не надо мне ничего дарить! – восклицаю, не сдержавшись, а он, гад такой, смеяться начинает. А потом возвращает коробку на место, и резко меня к себе притягивает.
– В общем-то правильная позиция, малыш, – касается губами моего виска, да что ж такое, – игрушки – это хорошо, но хороший секс с живым мужчиной ничего не заменит.
Я в ужасе смотрю на этого засранца. На странного, до ужаса странного парня, чье настроение меняется со скоростью звука. Это он… это он что же меня сейчас соблазнить пытается? Или просто дразнит? А как же «ты не подходишь»? Собственно, продолжить анализировать сложившуюся, весьма пикантную ситуацию, мне не удается, потому что со стороны раздается отчетливое «кхмм».
Резко вырвавшись из объятий Марка, я отскакиваю от него, словно от прокаженного и перевожу взгляд на источник звука, стоящий у входа. Опираясь на косяк, на меня взирает незнакомый парень.
– Это чем вы тут занимаетесь и что за прекрасное создание? – произносит улыбаясь, с меня взгляда не сводит.
– Темыч, – я подскакиваю на месте от совершено бешеного рева Марка, – а ну свалил нахер отсюда.
– Да ладно, че ты орешь, как потерпевший, – этот самый Темыч начинает смеяться в голос.
А мне становится страшно, нет, не за себя, а за парня этого, потому что Марк, волком на него смотрящий, явно веселья молодого человека не разделяет.
– Тем, до греха не доводи, а.
– Перестань, ща пар из ушей пойдет, – Темыч, вопреки предупреждениям Марка, не уходит, наоборот, натянув улыбку до ушей, двигается в нашу сторону.
И как только оказывается возле меня, хватает мою руку, так резко и неожиданно, что я даже отреагировать никак не успеваю. Моя маленькая ладонь оказывается и в огромной лапе Темыча. Подмигнув мне, парень демонстративно наклоняется и целует тыльную сторону ладони.
– Будем знакомы, я Артем, а вы?
Он симпатичный. Высокий такой, широкоплечий. Волосы у него светлые, пшеничного оттенка, густые. Челка длинная небрежно спадает на лоб, но глаза не прикрывает. Глаза у него, кстати, большие, ярко голубые. Скулы четко выраженные, острые, почти такие же, как у Марка. И улыбка красивая, располагающая.
Однако, несмотря на все перечисленные плюсы парня, мне совершенно не нравятся его прикосновения, а потому я практически сразу вырываю свою ладонь и, убрав руку за спину, непроизвольно прижимаюсь к Марку, успевшему оказаться в непосредственной близости от меня. Жмусь к нему, словно в поисках защиты, но смотреть продолжаю на Темыча. Парень улыбается и улыбка только шире становится, а во взгляде какая-то странная задоринка появляется.
Нет, от Темыча не веет опасностью, и наверняка он неплохой человек, во всяком случае мне так кажется. Но я не хочу, чтобы он меня трогал. Мне это не нравится. Мне вообще не нравится, когда меня трогают, сразу хочется стереть с себя эти прикосновения и хорошенько помыться.
У меня такая реакция не конкретно на Темыча, точнее не только на него, она у меня в принципе такая, и оттого страннее то, что на Марка ее нет, просто нет. Он меня пугает, конечно, до чертиков, и вообще он непонятный, странный, непредсказуемый. Но от его прикосновений не хочется отмыться, они мне не неприятны, не противны.
– Ну так как вас величать, прекрасное создание? – продолжает Темыч.
– Ее зовут Есения, – вместо меня отвечает Марк, – и сейчас Есения возьмет у меня ключи и пойдет в машину.
– Но мы же еще не закончили, – произношу тихо.
– Закончили! – рявкает Марк, да так, что у меня пропадает всякое желание с ним спорить.
Я на полном автопилоте беру протянутые мне ключи и, схватив свои вещи, вылетаю из помещения, оставляя этих двоих разбираться без меня. Не имея ни малейшего желания выяснять причины внезапного бешенства Марка, я натягиваю на себя пальто, и выхожу на улицу. Вдыхаю холодный зимний воздух, жмурюсь от порыва ледяного ветра, бьющего в лицо.
Немного постояв, иду к машине.
Забираюсь в салон, захлопываю за собой дверь и вздрагиваю от резкого перепада температуры. А потом лезу в карман за телефоном. Просто проверить. Открываю чат и чувствую, как по телу разливается разочарование. Тишина.
Первым делом я порываюсь написать еще одно сообщение, но набрав текст, тут же его стираю. А потом еще раз, и еще. И так до тех пор, пока меня от занятия моего не отвлекает внезапно раздавшийся щелчок. На водительском сидении появляется Марк. Окидывает меня взглядом, останавливает его на телефоне у меня в руках.
– Не отвечает? – спрашивает, в привычной надменной манере.
А я молчу, я не обязана отвечать на провокации. Просто убираю телефон в карман и отворачиваюсь к окну.
– Молчишь? Ладно. Я тут подумал, здесь ты работать не будешь, – заявляет, выезжая на дорогу.
– Это почему? – резко поворачиваюсь в его сторону.
– Потому что я так сказал.
– Ты, ты не можешь так поступить, ты обещал, что возьмешь меня!
Я настолько поражена его словами и изменившимися в одно мгновение планами, что не сразу понимаю, насколько двусмысленно звучит моя фраза.
– Ну если ты этого хочешь, то могу и взять, – он продолжает смотреть на дорогу, даже глазом не моргнув.
– Ты обещал взять меня на работу, – повторяю спокойно.
– Тебе незачем работать. Чем тебя не устраивает предложенный мной вариант? Живешь, убираешь, готовишь, чем тебе не работа?
– Я не хочу, мне нужны деньги.
– Я могу тебе платить.
– И с какой это радости? А главное, взамен на что? – я начинаю распыляться, совершенно позабыв об осторожности. Потому что бесит. Я уже, можно сказать, смирилась с тем, что работать мне придется с весьма специфическими вещами, а тут на тебе, потому что он так сказал!
Нет, он, конечно, имеет право передумать, и даже из машины меня сейчас вышвырнуть тоже имеет право, но ведь никто его за язык не тянул. Сам предложил, пусть и преследуя определенную цель.
– Еся!
– Я не буду жить у тебя за твой счет, я соберу вещи сегодня же, – отворачиваюсь к окну.
– Да чтоб тебя, ну что за капризы бабские?
– Это не капризы, и я не выделываюсь, у меня есть определенные планы на будущее, я хочу собрать деньги и уехать, далеко уехать, понимаешь? И зарабатывать я хочу честно, не боясь того, что завтра…
– Ну, договаривай, – в его голосе слышатся стальные нотки.
– Что завтра ты снова передумаешь и тебе захочется большего, потому что ты так сказал!
– Все сказала? – произносит раздраженное, а я молчу. – Зачем тебе уезжать?
– Потому что хочу.
– Это не ответ.
– Другого не будет.
– Ладно.
– Что ладно?
– Ты будешь работать у меня на складе, но при одном условии: мы сейчас заедем в одно место, и ты сделаешь, как я скажу.
– В какое еще место? – поворачиваю голову, бросаю на Марка недоверчивый взгляд.
– Да выброси ты эту дурь из своей головы, ничего неприличного я тебе предлагать не собираюсь. Ну так что, согласна?
– Хорошо.
Глава 12
Еся
Соглашаясь на условие Марка, я и подумать не могла, что конечным пунктом нашего импровизированного путешествия станет самый крупный торговый центр нашего города. Марк въезжает на подземную парковку, осматривается в поисках свободного места и, тихо выругавшись, останавливается в самом дальнем конце парковки.
– Зачем мы здесь? – спрашиваю, когда Марк заглушает двигатель.
– А зачем люди сюда приезжают? – он пожимает плечами, отстегивает ремень и переводит взгляд на меня. – Тебе нужны вещи, Еся, – добавляет спустя какое-то время.
А я смотрю на него ошарашенно и глупо глазами хлопаю.
– У меня есть вещи, – выдаю обиженно.
Это уже ни в какие рамки не лезет. Да что он вообще себе позволяет? Это он что же, так намекает на то, что я плохо одета?
Сразу почему-то вспоминается то утро, когда я впервые пересекла порог квартиры Марка. Его придирчивый, оценивающий взгляд и слова «ты не подходишь». А ведь он тогда хорошо меня рассмотрел и то, что он увидел ему явно не понравилось. Можно подумать, ценитель моды. Нормальная у меня одежда, может, не слишком новая, но вполне обычная.
– У тебя их недостаточно, и давай начистоту, они, скажем так, малость потрепанные.
– Они нормальные и это не твоя забота, я куплю себе вещи, когда посчитаю нужным.
– Ты согласилась на мои условия, Еся, будь добра держать слово.
Он наклоняется ко мне, давит своей бешеной энергетикой, смотрит пристально, глаза в глаза. Ну зачем он это делает? Неужели не понимает, что это унизительно. Я что содержанка какая-то, чтобы вещи мне покупать? Отворачиваюсь, сжимаю кулаки, поджимаю губы, стараясь держать себя в руках. Я не хочу идти наверх, не хочу видеть эти забитые до отвала стеклянные витрины, не хочу ловить на себе оценивающие взгляды продавцов-консультантов, слушать их щебетание. Просто не хочу. Кто вообще в наше время по магазинам ходит, когда все можно заказать с доставкой на дом?
– Еся.
– Но я не хочу туда идти.
Я себя ребенком капризным чувствую, он прав, конечно, что на условие я его согласилась по собственному желанию.
– Посмотри на меня, пожалуйста, – он обращается ко мне уже совсем иначе, мягко, с пониманием что ли, а я не решаюсь на него смотреть, только головой мотаю и взгляд отвожу. – Еся, посмотри на меня, – повторяет все также, спокойно, ласково даже.
И от этого тона внутри меня что-то ломается, словно барьеры рушатся.
Медленно я поворачиваю голову, встречаюсь взглядом с Марком.
– У меня не было намерений тебя обижать, но ты не можешь не понимать, того, что у тебя есть – недостаточно. На складе прохладно, ты болеть будешь каждую неделю. Да и в целом, я сомневаюсь, что у тебя там заколдованный рюкзак, в котором уместился весь твой гардероб.
– Я могу купить их себе сама.
– Можешь, – соглашается кивая, – но пока побереги свои деньги, у тебя их и так не много.
– Я не буду брать у тебя деньги, – продолжаю стоять на своем.
– Считай это авансом, я вычту из твоей будущей зарплаты, все пойдем.
Он уже тянется к ручке, собираясь закончить наш короткий спор и выйти из машины, но в последний момент я, сама того не понимая, хватаю его за руку.
– Подожди, – прошу чересчур громко, – зачем ты это делаешь?
– Делаю что? – он снова откидывается на спинку кресла, смотрит на меня устало и озадачено, ожидая ответа.
– Вот это… все, – опускаю взгляд, – оставляешь меня жить в своей квартире, устраиваешь на работу, сюда привез. Что тебе нужно? – наконец решаюсь задать главный вопрос.
Марк молчит некоторое время, кладет руки на руль, сжимаю его так сильно, что я вижу, как напрягаются и без того крупные, отчетливо выступающие на руках вены. До слуха доносится тяжелое дыхание парня, он шумно втягивает воздух, словно из последних сил стараясь удержать себя в руках. А я кожей чувствую, как растет в салоне машины незримое напряжение, как густеет воздух вокруг, становясь вязким, почти осязаемым. Бросаю на парня настороженный взгляд, смотрю на его напряженное лицо.
Марк смотрит куда-то вперед, практически не шевелясь и напряженно хмурясь, и взгляд у него такой мучительно тяжелый, а потом он резко поворачивается, молниеносно приблизившись к моему лицу, обдавая кожу жаром своего горячего дыхания, пальцами зарывается в мои волосы, так неожиданно, что я даже дернуться не успеваю.
Он не позволяет мне отстраниться, давит на затылок, крепко фиксируя мою голову. И от такого близкого контакта мне совершенно не по себе становится. Непроизвольно я облизываю пересохшие, обветренные губы, чем привлекаю пристальное к ним внимание. Взгляд Марка опускается на мои губы, темнеет, хватка на затылке усиливается. Я слышу, как грохочет мое собственное сердце.
«Тук. Тук. Тук»
В ушах нарастает шум, виски пульсируют в такт колотящегося в груди сердца.
– А ты не думала, – все также не отрывая взгляда от моих губ, хрипло произносит Марк, – ты не думала, что мне ничего не нужно и я просто хочу тебе помочь, проявить заботу. Нет? Это в твоей хорошенькой головке не укладывается? Ты всегда мыслишь исключительно выгодой, малыш?
– Я не малыш, – обескураженная его речью, я не могу придумать ничего луче, кроме как зацепиться за идиотское прозвище.
Марк усмехается, качает головой, ослабляет хватку.
– Еще какой малыш. Не бойся, Еся, расплачиваться сексом тебе не придется, забудь об этом, считай, что в прошлый раз я пошутил.
Он отпускает меня, сам отстраняется.
Странный он, непредсказуемый. От таких нужно держаться подальше, потому что не знаешь, чего стоит ждать в следующую секунду. Нужно. Но вместо этого я сижу в его машине и обдумываю его слова.
– Неудачная шутка, – единственное, что приходит мне в голову.
– Согласен, – кивает, – пойдем, Есь, ты еще не выздоровела, тебе по-хорошему отлежаться бы нужно.
– Я хорошо себя чувствую.
– Это я уже понял.
Он открывает дверь, давая понять, что разговор окончен и выходит из машины. Я выбираюсь следом и неохотно плетусь к лифту вслед за Марком. Пока едем в этой металлической, обставленной со всем сторон зеркалами коробке, ни один из нас не произносит ни слова.
А что в общем-то еще говорить?
Как только двери лифта открываются, Марк берет меня за руку, словно не доверяя и опасаясь, что я решу от него сбежать, и выходит из лифта.
Твердой походкой он движется в сторону одного из дальних магазинов по правой стороне. Так уверенно, словно точно знает, куда идти. И меня этот момент не то, чтобы смущает, но настораживает. Парни вообще не питают любви к шоппингу, насколько мне известно. Хотя, откуда мне знать-то? Я же никогда с ними толком не общалась. Все мои знания черпались из сопливых книг и мелодрам, в которых, отчего-то мужчины всегда были счастливы тратить драгоценное время на бестолковые походы по магазинам.
И, конечно, они всегда щедры до невозможности и готовы скупать все бутики, встречающиеся по пути, и все для нее – единственной и неповторимой. Нет, конечно, я никогда и ничего не имела против подобных сюжетных линий, собственно, наверное, где-то в глубине души, многие мечтают о принце на белом коне, повстречавшемся на пути и взявшем на себя все твои проблемы. В книгах это выглядит красиво, вот только в жизни все немного иначе.
– Еся, – щелчок перед глазами выводит меня из размышлений, – Есь, я с кем говорю?
– А? Что прости?
– Боже, дай мне сил.
– Я задумалась, извини.
– Я говорю: обойдемся без консультантов, да?
Я не сразу понимаю, о чем он толкует, но киваю машинально. И лишь спустя несколько секунд, когда, втянув меня в один из магазинов, он жестом останавливает уже спешащую к нам девушку-консультанта, до меня наконец доходит смысл его слов.
Красивая, тоненькая блондинка, в белой рубашке, строгом черном костюме и в туфлях на высоком каблуке, останавливается на половине пути, озадаченная столь быстрым, мгновенным практически и в то же время молчаливым отказом от ее услуг. Удивленно посмотрев на нас, девушка понятливо кивает и, заметив зашедших вслед за нами потенциальных покупателей, одаривает нас доброжелательной улыбкой и направляется к ним.
А меня что-то в этой сцене настораживает. Вроде бы ничего такого, на что стоило бы обратить внимание, но что-то гложет. А потом до меня внезапно доходит!
– Ты чего? – уже двинувшийся в сторону пестрящих одеждой полок и вешалок Марк, тормозит и оборачивается, недоуменно глядя на притормозившую меня.
– Ты здесь часто бывал, да?
Он удивленно вскидывает брови и делает шаг ко мне, нависает надо мной, скалится хитро, взгляд у него меняется, становится хищным-игривым, а я себя мышью, попавшей в когти хищника, чувствую. Он не двигается, ничего не говорит, только смотрит странно и зубы белоснежные обнажает. Словно играет со мной, перед тем как окончательно добить.
– А что, если да? – выдыхает наконец, наклонившись непозволительно близко.
И правда, что? Какая мне, в общем-то, разница? Никакой? Вот никакой ведь, а противный червячок все равно изнутри грызет. Опускаю глаза, себя руками обнимаю, отчего-то веет холодом. А Марк тем временем, воспользовавшись моим замешательством, резко притягивает меня к себе, да так, что я даже пикнуть не успеваю.
– Что, Есь, уже ревнуешь? – подмигивает нахально, и лыбится.
Он издевается, снова надо мной издевается, а меня уже порядком бесят перемены в его настроении. Я дергаюсь, пытаюсь вырваться из цепких объятий, потому что обидно и неприятно все это. И зачем вообще было меня сюда тащить?
– Тише-тише, я шучу, Есь. Бывал я здесь часто, да, с сестрой. Было время.
– С сестрой? – переспрашиваю зачем-то.
К чему мне вообще эта информация? И с каких пор братья сестер по магазинам водят.
– С сестрой, – повторяет, – ей это было нужно. Все, не заговаривай мне зубы, топай давай.
Марк закрывает эту тему и, ловко схватив меня за руку, тянет вперед. Я ничего понять не успеваю, а хватает по пути все, что ему приглянулось, молча вручая все это добро мне. Я сначала не сопротивляюсь, просто опешившая от его напора, не сопротивляюсь до тех пор, пока мой взгляд не падает на ценник.
Максимально охреневшая от цифр на бумажке, я резко торможу, вынуждая остановиться и Марка.
– Что опять?
– Я… я не буду здесь ничего брать.
– Есь…
– Не буду, – остервенело мотаю головой, не желая его слушать.
– Да что не так-то? – чувствую, что он начинает злиться.
Молчу и просто жду, когда до него дойдет. Он ведь знает, прекрасно знает, что мне нечем будет с ним расплачиваться, и зарплаты моей на это все никогда не хватит. Вряд ли за работу на складе столько платят.
– Господи, Еся, перестань грузиться из-за ерунды.
– Ерунды? – получается слишком эмоционально.
– Да ерунды.
– Это не ерунда.
– Ерунда!
– Это дорого!
– Это нормально.
– Нет.
– Да.
– Я не…
– Будешь, и пойдешь сейчас в кабинку, и примеришь все, что я скажу.
– Нет!
– Да, Еся, да. Все, хватить спорить, на нас уже косо поглядывать начинают.
– Я не смогу за все это расплатиться.
– Еся, не беси меня, пожалуйста. Хватит со мной спорить, – в его голосе появляются уже знакомые, угрожающие нотки и я решаю, что продолжать действительно не стоит.
В конце концов, мне ведь не обязательно все это покупать.
Одарив Марка уничтожительным взглядом, напрвляюсь к кабинкам, надеясь, что он за мной не пойдет. А он, гад такой, идет.
– Тебя ничего не смущает? – интересуюсь, когда мы подходим к ближайшей свободной кабинке.
– А должно?
– Но…
– Я хочу посмотреть.
– Чего? – округляю глаза.
– Успокойся, я просто хочу убедиться, что ты померишь все.
Сволочь. Гад. Может он мысли читать умеет?
Громко и недовольно сопя, вхожу в кабинку, откладываю вещи на подставку, Марк притягивает мне остальные. Часть вешаю на имеющиеся в кабинке крючки. А потом резко разворачиваюсь и задергиваю шторку, прямо на глазах у ухмыляющегося парня. Слышу слетевший с его губ смешок, по ту сторону плотной ткани. Гад.
