Текст книги "Гордость Павлина"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Я снова вспомнила, что вчера был сильный ветер, растрепавший мои волосы; затем о том, что шерстяное платье мне не особенно идет, и что я, вероятно, выглядела ужасно вчера, когда вылезла из пруда. Я услышала свой резкий голос:

– Работать вместе! О чем вы говорите, Бен?

– Я как раз перехожу к этому, хотя вижу, Джосс думает, что я немного тороплюсь. Он, вероятно, считает, что сначала вы должны ближе познакомиться. Это так, Джосс?

– Боюсь, что для мисс Клэверинг это будет слишком большая неожиданность. Дайте ей день или два, чтобы привыкнуть ко мне.

– Что-то очень таинственно, – сказала я.

– Нет, все честно и практично, – ответил Джосс. – А вы практичны, мисс Клэверинг?

– Я же просил, никаких формальностей, – сказал Бен.

– Вы практичны, Джессика? – снова спросил Джосс.

– Думаю, да.

– Да, мне тоже так кажется. Я бы сказал, вы гордитесь тем, что вы здравомыслящая молодая женщина.

– Послушайте, – вмешался Бен. – Я действительно тороплю события, теперь я это вижу. Вот что мы сделаем. Завтра мы обо всем поговорим.

– Это хорошая идея, – сказал Джосс.

– Значит, решено, – подхватил Бен. – А сейчас мы просто поболтаем. Расскажи мне, как дела дома?

– Я уже все тебе рассказал, – засмеялся Джосс. – Дела идут хорошо. Нет никаких проблем. Мы разрабатываем богатую жилу около Дерри Крик.

– Хорошие черные опалы, а? Мне приятно это слышать. А как там Джимсон Лод?

– У него все в порядке.

– Ты говоришь об этом равнодушно.

– Джимсон сам равнодушен.

– Нельзя же всем взрываться, как ты, Джосс. Джимсон серьезный человек. Расчетливые люди необходимы для дела. А Лили?

– Как обычно.

– А Эммелина?

– Вся семья мало изменилась со дня твоего последнего приезда.

Бен пробормотал:

– О, как бы я хотел еще раз увидеть Павлины, прежде чем уйти. Дом так и стоит у меня перед глазами. Я любил каждый камень в этом доме, каждую травинку на лужайке. Конечно не то, что здесь… Это солнце, это горячее солнце… месяцы засухи. Какая была погода, когда ты уезжал?

– Сухая, как кость. В нескольких милях от нас горели леса.

– Постоянная опасность, Джессика, – сказал мне Бен. – Там все по-другому, не так, как здесь. Ты увидишь все сама. Правда, Джосс?

– Если она согласится принять наши условия.

– Условия? Какие условия? – требовательно спросила я.

– Мне показалось, ты сам решил не торопиться, – сказал Бен.

– Безусловно, – ответил Джосс Мэдден.

– В противном случае мы получим отказ. Ты должен дать мисс Клэверинг… я хотел сказать, Джессике, время. Ты не куклами управляешь, ведь Джессика и я не из их числа. Ты согласна со мной, Джессика? Ты бы не хотела, чтобы тебя дергали за веревочку. Иди так… поверни туда…

– Уверяю вас, что не согласилась бы, но вы говорите о чем-то таком, чего я не понимаю. Я думаю, вы должны без промедления открыть мне свой секрет.

Бен посмотрел на Джосса, но он покачал головой. Тогда Бен сказал:

– Сначала я должен кое-что тебе рассказать, Джессика. Джосс уже знает. Я расскажу тебе, когда мы будем одни, и тогда ты поймешь.

Я многозначительно посмотрела на Джосса, потому что их таинственный разговор вызвал у меня желание узнать, в чем дело.

– Понимаю, – сказал Джосс. – Это намек. Я осмотрю конюшню, Бен. Посмотрю, есть ли там что-нибудь подходящее для верховой езды.

– Это дерзость, – засмеялся Бен. – Должен сказать, мы держим хороших лошадей. Ты найдешь там несколько лошадей, таких же хороших, как та, на которой ты приехал.

– Надеюсь. Я покидаю вас. Скоро увидимся, Джессика.

Он вышел, и Бен сразу же повернулся ко мне.

– Что ты думаешь о нем? – с нетерпением спросил он.

– Он точно такой, как я ожидала.

– Значит, я хорошо описал его, не так ли?

– Мое суждение о нем основано на нескольких шутливых историях, рассказанных вами.

– Он тебе нравится, Джесси?

Я раздумывала, не желая огорчать Бена, но чем больше я видела Джосса Мэддена, тем меньше он мне нравился. Наконец я осторожно сказала:

– Я совсем не знаю его.

Бен покачал головой.

– Но скоро узнаешь. Жаль, что я не попросил его приехать раньше.

– Бен, – сказала я, – вы собирались рассказать мне о том, на что вы оба намекали. Что это?

Он задумчиво ответил:

– Не знаю, с чего начать. Я был неправ и сожалею об этом. В то же время все было сделано правильно. Ты поймешь меня, я уверен. Это связано с Зеленым лучом.

– Кажется, это центр нашей жизни, – сухо сказала я.

– Все, что я рассказывал о том, как я выиграл его, – правда. Я получил камень, и он изменил мою жизнь. Интересно, что обладание этим опалом меняет все. Правда и то, что всех, обладавших этим камнем, преследовало несчастье. Я знал, что все ждут, когда и меня ударит. Среди них многие желали мне добра. Но были и такие, кто увидев камень, почувствовал его очарование и желал овладеть им. Мужчины – странные существа, Джесси. А такая девушка, как ты, благоразумная девушка, как назвал тебя Джосс, не может представить себе этого. И ты не видела Зеленый луч, в противном случае ты бы лучше поняла меня. Блеск синего и красного солнца… просто очаровывает. Да, где я остановился?.. Были люди, которые искали способ украсть его. Ради него они могли перерезать мне горло или всадить пулю в сердце. В моих руках было огромное богатство, которое могло так или иначе погубить меня. И вот наступил тот день, когда я показал свой камень. Тебе будет немного больно, Джесси, поэтому я не хотел рассказывать об этом. Я знаю, ты нарисовала прекрасную картину о своем отце и о его любви к твоей матери. Конечно, для молодых леди естественно питать такие чувства к своим родителям. Но это было не совсем так. Твоя мать была нежным, прекрасным существом. Она была похожа на тебя… о, очень, но другая. Ты крепче стоишь на ногах, и это хорошее качество. Она была веселой, немного своенравной, в ней тоже было немного азарта. Это семейное. Тебе этого тоже не избежать. Я молю тебя быть готовой к игре, когда она начнется. Уверяю тебя, что победителем будешь ты. Я любил твою мать…

– Я знаю, – тихо сказала я.

– Мне казалось, что было бы замечательно жениться на ней и вернуть ей этот старый дом. Я мечтал, что у нас будут дети, а мое имя впишут в фамильное древо в холле. Но я не мог представить ее в Австралии. Она была слишком хрупкой. Затем приехал Десмонд. Красивый, умеющий красиво говорить. К тому же немного мошенник. О да. Я решил сказать тебе всю правду. Он побродил по свету и научился некоторым трюкам. Но о своей стране Фэнси он говорил очень серьезно, потому что, как и все мы, был охвачен опаловой лихорадкой. Он всегда нравился женщинам. Когда он приехал сюда ненадолго, чтобы убедить меня исследовать эту землю, он начал ухаживать за твоей мамой и по-своему влюбился в нее. Она была невинна и поверила всему, что он говорил. Он бы женился на ней, я в этом не сомневаюсь, но все повернулось иначе.

Я сходил с ума, потому что он был молод, красив и умел подойти к женщинам. Джосс тоже был здесь после школы и стремился скорее вернуться в Австралию. Он уже многое знал об опалах. И вот наступил тот вечер, когда я показал им Зеленый луч. Я видел, как он подействовал на Десмонда: он не мог отвести от камня глаз, он взял его, и я помню, как его пальцы обвились вокруг опала. Желание! Другого слова нет. Сумасшедшее желание, как жажда в пустыне, как еда для умирающего от голода. У тебя скептический вид, Джесси. Это оттого, что ты не испытала ничего подобного. Но я многое видел и знал, что будет потом. Я был готов к этому. В эту ночь я оставил дверь открытой и сидел одетый, прислушиваясь. Затем я услышал крадущиеся шаги и спустился в кабинет. Он был у сейфа. В его руках был Луч.

Я сказал: «Что вы делаете, Десмонд Дерхэм?» Он смотрел на меня, белый, как простыня. Я сказал: «Вы соблазнили маленькую Джессику Клэверинг, а теперь хотите украсть Зеленый луч. А когда вы получите его, что вы будете делать? Я подскажу вам, что вы должны сделать. Убирайтесь отсюда сейчас же и оставьте ее. Вы бы все равно бросили ее из-за этого камня. Я считаю, что вам не стоит жить».

– О Бен, – воскликнула я, – вы убили моего отца!

Он покачал головой.

– Нет… нет… не это. Хотя у меня в руках было ружье и я мог застрелить его. Но я подумал, нет, я не хочу, чтобы кровь этого человека окрасила мои руки. Он не стоит того.

Поэтому я сказал: «Я поймал вас на месте преступления. Вы сейчас же положите опал обратно в сейф и исчезнете. Никогда больше не появляйтесь ни здесь, ни на земле Фэнси или я объявлю вас во всеуслышание вором. Убирайтесь! Сейчас же оставьте мой дом. Могу поклясться, что вы заранее упаковали свои вещи». О, я ненавидел его. Не могу описать, какого труда мне стоило сдержать себя и не нажать на курок. Это было бы глупо, жестоко и не принесло бы мне добра. Итак, он положил опал обратно в сейф, и я отправил его в комнату, где, как я и предполагал, все было упаковано. Он собирался взять опал и убежать… как ночной вор… кем он и был.

– Но вы отослали его прочь от моей матери!

– Он не принес бы ей ничего хорошего. Он знал, что должен будет скрываться, если возьмет Луч. Все это он уже обдумал.

– Бедная мама!

– В его жизни были женщины, они недолго занимали его. Я это знал и хотел убрать его с пути… ради нее. Я не знал, что она ждет ребенка. Это бы все изменило.

– Но вы же уверили всех, что он украл Зеленый луч!

– Вот об этом я и хочу рассказать. Это было притворство с моей стороны. Он… исчез той же ночью и не вернулся. Он не посмел показаться мне на глаза, потому что я бы объявил всем, что он пытался обворовать меня. Мы непреклонны в Австралии. Нам приходится так поступать. Это жестокий и скорый суд. Мы не испытываем жалости к ворам и убийцам, не имеем возможности их жалеть. Когда я увидел его у сейфа, он уже был обречен. Он знал это и все же был готов рискнуть всем ради Зеленого луча. Так этот камень действует на людей. Тогда я подумал, что смогу убедить людей, что он украл Зеленый луч, и никто больше не попытается ограбить меня. Никто не пожелает мне зла, зная, какое я пережил несчастье. А я скоро уеду в Австралию и увезу с собой камень.

– Джосс знает об этом?

– Теперь знает, я рассказал ему так же, как и тебе. Поверь мне, Джесси, я поступил бы иначе, если бы знал… Ты молчишь?

– Я потрясена.

– Все это в прошлом, а твоя жизнь впереди. Ты будешь счастлива. Ты получишь то, чего не было у твоей матери. Обещаю, ты узнаешь, что жизнь – это величайшее приключение.

– Я не могу думать о будущем, я не перестаю сожалеть об участи моей матери.

– Ты должна все это забыть.

– Интересно, где теперь мой отец?

– Он встал на ноги… Ему это всегда удавалось.

– Все эти годы его подозревали, а моя бедная мама…

– Она не должна была так поступать.

– Ее заставили.

– Нет, Джесси, никто нас не заставляет. Мы действуем по собственной воле, а если мы не находим в себе сил, чтобы жить, то некого обвинять, кроме себя.

Я отвернулась. Передо мной все пронеслось снова. Моего отца застают у сейфа; Бен заставляет его уйти. Его вещи уже упакованы, значит, он собирается скрыться с Зеленым лучом и оставить мою бедную маму; родив ребенка, она кончает с собой.

Бен гладил мою руку.

– Не думай обо мне плохо, Джесси. Мне осталось недолго жить. Я не смогу вынести эту горечь в конце жизни. Я страстный человек. Моя жизнь была опасна. У меня не было такого исторического поместья, как это. Я должен был бороться за жизнь, и это сделало меня твердым, сильным и безжалостным. Может быть, я не обладаю необходимой моралью, но в Аутбеке в Австралии были люди, готовые убить меня из-за Зеленого луча. Ты понимаешь? Скажи, что ты понимаешь меня.

– Да, я понимаю, Бен.

– Мы ведь любили друг друга, не правда ли? Разве твоя жизнь не изменилась к лучшему после нашей встречи?

– О да, и я люблю вас, Бен.

– Тогда ты должна узнать еще вот о чем. Когда любишь, то не рассуждаешь. И что бы тот, кого ты любишь, ни сделал, это ничего не меняет для истинной любви. Я люблю тебя не меньше, хотя иногда я бываю злым человеком. Я все тот же самый старый, сентиментальный и любящий Бен, который если дарит свою любовь, то навсегда.

– Это правда, Бен. Я никогда не смогу разлюбить вас. Я не могу представить себе, что вас здесь не будет…

– Ничего, ничего. Твоя жизнь не будет пустой. В нее войдет нечто гораздо лучшее, чем было до сих пор. Вот это я и собираюсь пообещать тебе, если ты послушаешься меня и примешь мой совет. Я разбираюсь в человеческой натуре, а это означает, что, возможно, я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя. Мы поговорим с тобой завтра. На сегодня достаточно. Ты азартна, как и я, и тебе придется немного поиграть с жизнью. Ты не захочешь отвернуться от жизни. Ты не захочешь провести все свои дни в этом унылом, старом Дауэр Хаузе.

– О Бен, – сказала я. – Я не хотела бы, чтобы это случилось с моим отцом. Но Зеленый луч все еще у вас с его проклятием. Может быть, поэтому с вами тогда произошло несчастье? Может быть, из-за него вы сейчас больны?

– Это то, что говорят люди, но я никогда не жалел, что владею им. Он очень много значит для меня. Бывало я поздней ночью спускался вниз, вынимал его из сейфа, смотрел на него… и чувствовал, что он говорит мне: «Наслаждайся жизнью. Не обращай внимания на опасность, и если ты должен будешь заплатить за меня, то сделай это весело».

– Джосс знает все… о моих родителях?

– Он знает все.

– И Зеленый луч будет принадлежать ему, когда…

– Когда я умру. О, у меня много планов, это то, о чем мы завтра поговорим втроем.

– Скажите мне сейчас, Бен.

– О нет. Я считаю, что на сегодня ты узнала достаточно. Ты должна все это ясно себе представить. Не волнуйся, Джесси. Я хочу, чтобы мои последние недели были радостными. Их осталось немного.

– Пожалуйста, не надо, Бен.

– Хорошо, не буду. Теперь иди домой и возвращайся завтра днем. Тогда я расскажу о своих планах. Не беспокойся, моя дорогая девочка.

Я оставила его и пошла в Дауэр Хауз. Я была очень расстроена. Все эти открытия после приезда Джосса Мэддена ошеломили меня.

Когда я вошла в дом, бабушка в холле ставила в вазу цветы.

– О Боже, – сказала она, – приходится изворачиваться. Как мне не хватает оранжереи Оукланда! Кстати, я вижу, что посетитель твоего друга все еще здесь. Он не похож на рудокопов… почти джентльмен. Красиво сидит на лошади.

Я не ответила и прошла в свою комнату.

* * *

После бессонной ночи я выглядела неважно. Лицо мое осунулось. Но почему я проявляла такое необычное внимание к своей внешности? Задавая себе этот вопрос, я сама прекрасно знала, что из-за этого человека. Он постоянно вглядывался в меня, и в выражении его лица было что-то такое, что придавало мне уверенность в себе. Я вспоминала слова Бена о том, что он неравнодушен к женщинам. По-видимому, он относился к типу мужчин, уверенных в том, что каждая женщина считает его неотразимым. У него, наверняка, отвратительный характер. Но меня все еще угнетало признание Бена, чтобы слишком много думать о Джоссе Мэддене. Я бы вообще хотела не вспоминать о нем.

Когда я пришла в Оукланд, они уже с нетерпением ожидали меня.

– О, наконец-то. Проходи и садись, – сказал Бен.

Он был в постели. Вероятно, волнения вчерашнего дня измучили его. Он плохо выглядел, я заметила синеву на его губах.

– Садитесь по обе стороны от меня, – приказал он. Синие глаза Павлина были прикованы ко мне, и меня вновь охватило неприятное чувство оттого, что Джосс так испытующе разглядывает меня.

– Итак, я начинаю, – сказал Бен. – Я знаю, что скоро умру, но пока еще не могу позволить себе этого. У меня много дел, и прежде чем уйти, я хочу кое-что увидеть. Одним из моих самых больших желаний всегда было увидеть внуков, играющих здесь или на лужайках в Павлинах. Видите ли, вокруг меня никогда не было малышей. Я был слишком занят делами и не стремился к тому, чтобы мои дети были со мной. Так было до тех пор, пока Джосс со своим чемоданом не появился на лужайке… но он никогда не выглядел малышом. Даже тогда, Джосс, ты был велик для своего возраста, а говорил и действовал, как мужчина. Ты, Джосс не женился, и меня это бывало огорчало… пока я не встретил мисс Джессику Клэверинг. У меня всегда было особенное отношение к Клэверингам. Когда я смотрел на семейное дерево в холле, мне так хотелось быть одним из них! Это грандиозно – принадлежать к такому роду. Больше всего мне хотелось соединить наши семьи, перемешать нашу кровь… кровь мальчишки, который продавал пряники на улицах Лондона, и тех, кто защищал королей в исторических битвах, тех, кто был рожден в роскоши, и тех, кто боролся за свой путь наверх. Это была бы превосходная комбинация для будущих поколений.

Я подняла глаза и встретила темно-синий взгляд. На что он намекает? О нет, Бен, даже вы не можете быть таким дерзким! Я пыталась прочитать, что таится в глазах Джосса Мэддена. Он, должно быть, тоже в ужасе, как и я.

– Вот поэтому, – продолжал Бен, – я хочу, чтобы вы двое стали друзьями… больше, чем друзьями. Дело в том, что более всего я хочу, чтобы вы поженились. Не впадай в ярость, Джесси, я знаю, что для тебя это шок. Но ты не все выслушала. Джосс будет хорошим мужем… если ты пойдешь с ним одним путем. А Джессика будет хорошей женой, если ты, Джосс, будешь заботлив и внимателен к ней.

Я с возмущением сказала:

– Прошу вас, Бен, довольно. Я никогда не буду жить так, как живет мистер Мэдден, и никогда не соглашусь на его заботливое покровительство.

– Видишь, Джосс, нашу Джесси можно легко вывести из себя, – сказал Бен. – Но так и должно быть, тебе ведь не нужна тихая и нежная маленькая голубка, не так ли?

Джосс не ответил. Мне казалось, что он должен относиться ко мне с такой же неприязнью, как и я к нему.

– Теперь наступило время объяснить вам положение дел, – продолжал Бен. – Время уходит. Кто знает, когда высшие силы придут за мной? Может быть, завтра… послезавтра или… через несколько месяцев. Мы можем быть уверены лишь в том, что они придут. Поэтому я хочу, чтобы свадьба состоялась как можно скорее. Тогда я уйду счастливым.

– Вы не понимаете, Бен, что вы предлагаете! – воскликнула я.

– Понимаю, моя дорогая. Я очень долго все это обдумывал. Как только я узнал тебя, я сказал себе: «Это для Джосса. Я хочу, чтобы эта девушка родила мне внуков». Многие недели я только об этом и думал.

– А теперь ты видишь, Бен, с каким ужасом отнеслась мисс Клэверинг к твоему предложению. Придется от него отказаться.

Впервые я бросила на него одобрительный взгляд.

– Женитьба – это в какой-то мере игра, – сказал Бен. – В вас обоих есть азарт игрока. Джесси, когда ты обдумаешь все, что включает в себя это предложение, ты согласишься со мной. Джосс уже почти принял его.

– Нет, – ответил он. – После того, как я увидел антипатию мисс Клэверинг…

– О, гордый… гордый, как павлин. Ты всегда хотел преуспевать и считал, что это твое право. – Бен повернулся ко мне. – Этот Джосс, он как раз для тебя. Почему вы оба такие упрямые? Джессика – привлекательная девушка. Разве ты так не думаешь, Джосс? А ты, Джесси, не можешь не признать, что Джосс идеальный мужчина. Обыщи всю Англию и Австралию, и не найдешь лучшего мужа. Будьте благоразумны. Говорю вам, это мое предсмертное желание. Ведь вы же не можете отказать мне?

– Можем, – сказал Джосс. – Бен, ты жесток.

– Знаю, – ответил он с хриплым смешком, – но я ничего так сильно не хотел в жизни. Я только тогда буду счастлив и спокойно умру, когда увижу, что вы стали супругами. И я знаю, что так нужно. Я могу заглянуть в будущее.

Я подумала, что он сошел с ума. Я уверена, что старый Бен никогда бы не стал так говорить.

– Теперь послушайте меня, – продолжал он. – Я уже отдал распоряжения своим адвокатам. Все, что у меня есть, я оставляю вам, за исключением мелочей, но только в том случае, если вы поженитесь.

– А если нет? – спросил Джосс.

– Мой дорогой Джосс, ты ничего не получишь. Ничего.

– Но послушай…

– Ты не можешь спорить о наследстве, когда я на пороге смерти, – сказал Бен, и в глазах его заблестели озорные огоньки. – Вы оба ничего не получите, пока не поженитесь. Это определенно. Джосс, а ты хочешь потерять компанию? Она уплывает из твоих рук!

– Ты этого не сделаешь!

– Увидишь. А ты, Джессика, хочешь провести всю свою жизнь в Дауэр Хаузе с этой сварливой женщиной, твоей бабушкой, ухаживая за ней, когда она совсем состарится? Или предпочтешь жизнь, полную приключений? Тебе выбирать. Вы оба правы, говоря, что я не могу заставить вас. Я не могу. Но вам будет плохо, если вы не сделаете то, чего я хочу.

Мы смотрели друг на друга.

– Это абсурд, – начала я, но Джосс Мэдден не ответил.

Я была уверена, что он думает о своей компании. Бен нарисовал передо мной картину не лучше. Я видела себя десять… двадцать лет спустя, с морщинками вокруг глаз. Вот я украшаю церковь, подшиваю никому не нужные тряпки для бедных. И вот я уже стара, раздражительна, потому что жизнь прошла.

Бен понимал, о чем я думаю.

– Это игра, не забывайте об этом. Так что вы собираетесь делать?

Он опустил голову на подушки и закрыл глаза. Я встала и сказала, что ему надо отдохнуть. Он устало кивнул.

– Вам есть о чем подумать, не так ли?

Казалось, он полон тайного веселья. Джосс Мэдден проводил меня. Я сказала:

– Я пройду через мостик над ручьем.

– Боюсь, что для вас это был шок, – тихо проговорил он.

– Вы правы, и быть не могло иначе, – ответила я.

– Я думал, что такие молодые леди, как вы, часто выходят замуж за тех, кого им выбирают.

– Но это не означает, что данная ситуация более приемлема.

– Очень жаль, что я так неприятен вам. Вы показали это очень ясно.

– Не думаю, что и вы проявили больший энтузиазм по поводу предполагаемой женитьбы.

– Я думаю, мы оба такие люди, которые хотели бы сделать свой выбор самостоятельно.

– Кажется, Бен сходит с ума.

– Он этого не думает. Клэверинги произвели на него неизгладимое впечатление. Ваше величественное прошлое, дом предков и тому подобное. Он хочет, чтобы голубая кровь смешалась с кровью плебейской.

– Ему придется придумать другой способ.

– Вряд ли, если вы откажетесь уступить.

– Не хотите же вы сказать, что согласитесь с ним? – я остановилась и с удивлением посмотрела на него.

Кривая улыбка показалась на его губах.

– Для меня ставка очень велика, – ответил он.

Я сказала коротко:

– Не провожайте меня. До свидания.

– Aurevoir [1]1
  До свидания ( франц.)


[Закрыть], – сказал он мне вслед.

* * *

Я вернулась в Дауэр Хауз в полном недоумении. Войдя в холл, я почувствовала сильный запах воска, хотя давно должна была привыкнуть к нему за эти годы. Бабушка обычно говорила, что хотя мы и разорены, но не должны этого показывать и наше скромное жилище будет всегда в безукоризненном состоянии. В холле было красиво, стояла даже ваза с лилиями и тюльпанами. Из гостиной раздавались голоса бабушки и Ксавье, и я подумала, что дедушка тоже там, как всегда в роли кающегося грешника. Я задержалась на мгновение, представляя, что произошло бы, если бы я открыла дверь и объявила, что выхожу замуж и уезжаю в Австралию. Хотя вряд ли это было настоящим предложением, ведь жених скорее был вынужден сделать его, чем стремился к этому сам. Но как же сильно хотелось мне объявить им эту новость!

Я пошла в свою комнату, маленькую, но приятную, со старинным портретом на стене. Раньше картина, как и все другие портреты, висела в галерее Оукланда. Это был портрет Маргарет Клэверинг, написанный приблизительно в 1669 году, красивой молодой женщины. Не знаю точно, что она натворила, кажется, что-то ужасное, но в таком духе, что даже бабушка намекала на это с удовольствием, потому что все происходило при королевском дворе. Бедную Маргарет сбросила лошадь, когда она убегала с очередным любовником от очередного мужа.

В комнате дедушки со стен смотрели картежники. Это была веселая толпа – расточители и гуляки. Они скорее привлекали, а не отпугивали. Во всяком случае, выглядели привлекательнее, чем тот добродетельный спаситель нашего состояния из восемнадцатого века, который одобрительно взирал только на бабушку.

Кровать была немного громоздкой для моей маленькой комнаты. На полу прекрасный ковер, – еще одна реликвия из Оукланда. Я рассматривала эти атрибуты прошлого и вспоминала слова Бена о том, что если я поступлю мудро, то скоро все это оставлю, а если нет, то останусь в этих стенах до конца своих дней.

Я не могла больше оставаться в своей комнате. Единственным человеком, с которым я могла поговорить, была Мириам, хотя несколько месяцев тому назад такая идея не пришла бы мне в голову.

Я выбежала из дома и направилась к церковному коттеджу, как называли этот крошечный домик. Он выглядел очень привлекательно с цветущими кустами по обеим сторонам дорожки, ведущей к входным дверям.

Мириам была дома. Как она изменилась! Она казалась гораздо моложе, и в ней появилось какое-то новое достоинство. Не нужно было и спрашивать, счастлива ли она. Я вошла в комнату. Всюду было очень чисто. На столе стояла ваза с азалиями и зелеными листьями. На окне красивые ситцевые занавеси, а на камине еще одна ваза с цветами и медные канделябры с серебряным орнаментом.

Волосы Мириам были уложены в прическу, менее строгую, чем раньше, и она выглядела очень домашней в платье из набивного ситца.

– О Мириам, – сказала я. – Я должна была повидать тебя. Нам нужно поговорить.

Она была рада видеть меня.

– Я приготовлю чай. Эрнста нет дома. Викарий поручает ему много работы.

Я посмотрела на нее.

– Ты просто картинка. Ходячий призыв к замужеству, – сказала я.

И это была правда. Она очень изменилась. Она была довольна своей любовью и своей жизнью, и долгий путь к этому счастью помог ей оценить то, чего она достигла.

– Мне сделали предложение, – выпалила я. – Что-то похожее на предложение.

Огоньки испуга показались в ее глазах.

– Кто-нибудь… из Оукланда?

– Да.

– О Джессика! – теперь она напоминала прежнюю Мириам, потому что мои слова перенесли ее в прошлое, когда гость Оукланда сделал предложение другой Джессике.

– Ты уверена…

– Нет, – сказала я, – я не уверена.

Она с облегчением вздохнула.

– Ты должна быть очень осторожна.

– Конечно. Но представь, Мириам, что ты не вышла бы замуж за Эрнста и жила бы как прежде…

Я увидела ужас в ее глазах.

– Мне даже страшно подумать об этом, – сказала она.

– И все же ты так долго раздумывала.

– У меня не доставало мужества.

– Почему же?

– Я боялась насмешек и пророчеств мамы. Теперь это меня не волнует. Не страшно, что мы бедны. Я оказалась неплохой хозяйкой. И Эрнст тоже так считает. И даже если бы я не была так счастлива, то скажу тебе правду, Джессика, я все равно радовалась бы тому, что ушла из Дауэр Хауза.

Я подумала, что мне придется жить там долгие годы без единой радостной минуты. Я потеряю Бена и не смогу даже бывать в Оукланде. Я знала, что не смогу выдержать этого. Но… только не замужество с этим человеком. Однако я продолжала обдумывать эту возможность.

Что же будет? Если это произойдет, то это будет замужество по расчету. Пожалуй, мы могли бы договориться. Может быть, мы могли бы сделать это ради Бена и жить каждый собственной жизнью.

Я начала дрожать от возбуждения. Я знала, что не смогу вытерпеть эти мрачные годы в Дауэр Хаузе.

– Но давай поговорим о тебе. Кто этот человек? – спросила Мириам.

– Это сын Бена Хенникера, он приехал из Австралии.

– Ты его совсем мало знаешь.

– Не все могут знать друг друга всю жизнь, как ты и Эрнст.

– Значит, ты можешь лучше узнать его.

– Может быть, интереснее ничего не знать.

– Что ты говоришь? О Джессика, горячая голова. Ты похожа на свою мать, только она была нежнее и мягче.

– Мириам, я не могу остаться навсегда в этом несчастном Дауэр Хаузе и выслушивать бабушкины литании по десять раз в день: «Мы видели лучшие дни, Господи. Не забывай об этом. Посмотри на моего мужа, который довел нас до этого, и никогда не прощай его, потому что я не прощу».

– Ты бываешь очень непочтительна, Джессика.

– Вероятно, но я говорю правду. Я не хочу быть пленницей всю свою жизнь, как ты была столько лет. Но это предложение пока тайна. Никому ничего не говори.

– Я должна рассказать Эрнсту. У нас нет секретов друг от друга. Может быть, он сочтет своим долгом…

– Напомни ему, как все эти годы бабушка разлучала вас. Это мой секрет, ты должна понять. Я еще ничего не решила и рассказала тебе только потому, что хотела поговорить о замужестве.

– Я понимаю и думаю, что если вы на самом деле любите друг друга, то ты не должна раздумывать. Интересно, что скажет мама.

– Меньше всего я думаю об этом. Все эти годы вы жили в страхе перед ней. Я не буду. Ты тоже решилась в конце концов. Теперь ты рада?

– О да, – горячо сказала Мириам. Она задумалась, не зная, на каком решении остановиться. Та же самая Мириам! Теперь все будет так, как считает Эрнст. Он – скала, на которую она опирается. Она подошла к буфету и достала бутылочку вина своего изготовления, которое принесла из Дауэр Хауза. Она всегда гордилась своим умением изготовлять вина. Бабушка ей говорила: «Ты бы лучше училась быть полезной по дому, скоро у нас не будет слуг». Мириам много работала по дому и теперь была этому рада.

– Выпьем за будущее. Это больше подходит, чем чай, – с улыбкой произнесла она.

Итак, мы сидели за столом, пили за наше будущее, а я с удивлением думала, что разговариваю с Мириам, как будто действительно думаю о замужестве.

* * *

Я почти не спала этой ночью. Утром я не слышала бабушкиного голоса, а молилась сама, умоляя о помощи, и думала о том, что никогда так горячо не взывала к Небесам.

После завтрака я выполнила все, что бабушка поручила мне. Она теперь настаивала на том, чтобы я училась хозяйничать и готовить. Я помогала Мадди собирать овощи в огороде и готовить их.

Острый взгляд Мадди заприметил что-то необычное.

– Что случилось? – спросила она. – Вас, мисс, как будто нет здесь. Вы где-то далеко. Что вы замышляете?

– Я уже не дитя, – возразила я. – Ты иногда забываешь об этом. У меня есть полное право думать не только о том, как варить овощи.

– Не горячитесь так, – ответила она. – Вы такой не были до походов в Оукланд Холл. Удивляюсь, что вам разрешают бывать в этом доме.

– Можешь оставить свое мнение при себе, Мадди, довольно с меня на сегодня, – сказала я с гордым видом.

Сразу после завтрака я пошла к ручью. Казалось, мир перевернулся. Бен, которого я так любила, солгал мне об отце. Как мне примириться с этим… и в то же время, разве я могу разлюбить Бена и не страдать оттого, что он скоро покинет нас. А теперь он заставляет нас принять его чудовищное предложение, зная, что оно невыносимо для меня и Джосса, которого он так любит… обожает, можно сказать. Я просто не могла понять его. Самое тревожное было то, что я не понимала и себя, потому что где-то в глубине души я оценивала сложившееся положение. Я на самом деле обдумывала возможность замужества. Вдруг я увидела Джосса, который вышел из рощи и направился ко мне.