Текст книги "Гордость Павлина"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Другие ведь тоже были одержимы этим камнем. Неужели он поверит, что это случилось и со мной?

Я должна выжить. Я буду бороться за жизнь. Я не должна забывать, что между Джоссом, мной и нашим будущим стоит сумасшедшая женщина.

Я слышала свой голос, повторяющий снова и снова:

– Вы никогда не сможете сделать это.

Ее лицо как бы плыло передо мной, лицо одержимой, и я знала… эта одержимость придает ей силы.

Стены в комнате все больше удалялись от меня. Мне казалось, что я как бы со стороны смотрю на происходящее: мое безжизненное тело тащат в сад и засыпают землей под деревьями. Легко закопать тело там, а позднее она запрячет меня получше. Она положит меня в глубокую могилу. Я представила, как Джосс возвращается после безрезультатных поисков Джереми Диксона. Как же может быть иначе, если он работает в Сиднее? Я вижу его гнев, его ярость, его раненую гордость. Он поверит, что я обманула его. Нет, он не сможет. Ее план не удастся. С кем я могла бы уехать? Здесь нет никого, кого можно было бы заподозрить.

В то же время кто мог бы предположить, что эта тихая, незаметная экономка способна на такое преступление? Но не только это пугало меня. Меня страшил дьявол, овладевший ею.

Я слышала свой шепот:

– Нет… нет… нет…

Часы потихоньку тикали.

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, – пропела маленькая глупая птичка на часах. Отголоски этих звуков отдавались у меня в голове, а я куда-то ускользала. Но каждый раз я заставляла себя вернуться.

Она начала беспокоиться.

– Не понимаю, вам давно пора спать.

– Моя сила воли крепче вашего снадобья, миссис Лод.

– Но почему? – сказала она. – Можно подумать, что Луч у вас.

– Он мой… по праву. Он принадлежит мне и моему мужу. Вероятно, камень это знает.

Я увидела настоящий страх в ее глазах.

– Да, – продолжала я, – Луч знает. Посмотрите, как он сияет для меня. Он знает, что вы похитили его у меня.

– Нет, нет. Он у меня очень давно. Им нельзя владеть по закону. Луч предназначен мне. У меня никогда ничего не было, но получив Луч, я получила все. Самое главное – это владеть им. Все это время он помогал мне.

– Но он ничего не делал против меня, миссис Лод. Вы искалечили Тома Полинга. Вы убили Эзру Бэннока. Вы заманили меня на лестницу, но, как видите, я спаслась. Затем вы попытались убить меня в шахте, но и это не удалось.

Ее лицо стало пепельно-серым.

– Вы видите, что Луч не будет вредить мне, потому что он принадлежит мне, миссис Лод.

– Я никогда не отдам его… никогда, – закричала она.

– Посмотрите, миссис Лод, ведь это всего-навсего опал, кусок кремнозема. Какие могут быть особые силы в нем?

Она смотрела на меня, очевидно, не понимая, о чем я говорю.

– Он принес вам очень много вреда, – продолжала я. – Неужели вы не видите?

Она тупо смотрела на меня.

«О Господи, – молилась я, – я должна перебороть сонливость. Я сделаю это. Я буду жить. Пусть она говорит. А я буду думать о том, что Джосс скоро вернется».

– Вы одержимы камнем… легендой, которую выдумали сами, но… этого не существует.

– Как вы смеете называть Луч камнем? Вы не жили с ним. Вы не держали его в руках. Смотрите…

– Да, позвольте мне посмотреть на него, подержать в руках.

Она криво улыбнулась и покачала головой.

– О нет. Вы можете видеть его оттуда, где вы сидите. Смотрите на него. Это солнце опускается в море. Если смотреть вблизи, можно уловить внезапную зеленую вспышку. Это блеск солнца и моего Зеленого луча.

Внезапно я насторожилась. Мне послышались какие-то звуки внизу.

Кто-то входил. Я посмотрела на нее, но она жадно рассматривала опал, поглощенная восторгом и своей безумной верой.

Волна облегчения затопила меня. Я поняла, что победила.

Дверь распахнулась. Вошел Джосс и с ним кто-то еще – Джимсон.

Он крикнул голосом, полным муки:

– Мама!

Она поднялась, не сводя глаз с сына.

– Ты привел его назад, – прошептала она. – Раньше это сделала Лилиан… а теперь ты. Мои собственные дети.

Она стояла, сжимая камень. Джосс смотрел на меня, а я встала и, шатаясь, шагнула к нему навстречу. Теперь, когда не надо было цепляться за остатки сознания, я не могла больше противиться сну. Джосс схватил меня в объятия. Он несколько раз повторил мое имя, и удивительно, как много мне сказал его голос. Он поднял меня на руки, и это было счастье.

Я слышала, как страдальческим голосом Джим-сон умоляет свою мать:

– Я должен был это сделать, мама. Я знал, что ты совершаешь что-то ужасное.

Джосс сказал:

– Миссис Лод, дайте мне то, что вы держите в руке.

Ее страшный крик проник в мое сознание и вернул в комнату. Затем наступило молчание.

Когда я проснулась от тяжелого сна, я все ясно вспомнила – каждую интонацию ее голоса, выражение ее лица.

Джосс рассказал мне, как она кричала, что никогда не отдаст Зеленый луч, а затем, прежде чем они успели остановить ее, она выбросилась с террасы. Когда они прибежали вниз и подняли ее с камней, она была мертва, но все еще сжимала в руке опал.

* * *

Спустя шесть месяцев Джосс и я вернулись в Оукланд – новая я и новый Джосс.

Это были шесть удивительных месяцев открытий и приключений, из которых самым ярким было умение любить и быть любимой.

Лилиан вышла замуж за Джереми Диксона еще до нашего отплытия. Она о многом говорила со мной и рассказала о том, как она и Джимсон поняли, что их мать впадает в безумие, но не могли представить себе, как далеко она зайдет. Они, конечно, не догадывались, что Зеленый луч у нее, но подозревали что-то неладное в ее психике.

Они узнали, что она потихоньку играет на клавикордах, и именно этот случай стал причиной истерики Лилиан. И она, и Джимсон, желая образумить мать, не могли догадаться, для чего она это делает. Но когда я упала на лестнице, а затем меня заманили в шахту, они начали подозревать ее. Вот почему Джимсон, услышав, что я в болезненном состоянии осталась наедине с его матерью, решил сказать Джоссу, что он беспокоится за мою безопасность. В результате они сразу вернулись домой.

Лилиан, ужасно расстроенная, пыталась мне все это объяснить, но я сказала ей, что в этом нет необходимости. Я все прекрасно понимала. Они хотели защитить свою мать, которая делала все что могла для них, когда они были беспомощными детьми. Она пришла в Павлины работать, полюбила Бена и надеялась стать его женой. Но Бен не хотел жениться, и ей пришлось довольствоваться тем, что он давал ей, – приютом для себя и детей. Она была привержена к условностям, к общепринятым правилам, и ситуация, в которой она оказалась, тревожила ее. Я могла представить себе, как она борется со своей совестью и успокаивает себя, говоря, что все сделанное ею было выстрадано во имя детей. Это было мучительно, и она постоянно стремилась исправить это положение. Если бы Лилиан вышла замуж за Джосса, то, по ее мнению, все стало бы на свое место. Лилиан сказала мне, что это и было причиной того, что она пыталась помешать ее браку с Джереми Диксоном.

Затем она нашла Зеленый луч и совсем обезумела. Это привело ее к тяжким преступлениям: она искалечила Тома Полинга, застрелила Эзру и пыталась убить меня. У нее все еще мелькала мысль о том, что если бы меня здесь не было, то Джосс мог бы жениться на Лилиан, но больше всего она боялась, что я отниму у нее Зеленый луч. Она испытывала ревность к моей матери и значит с самого начала была настроена против меня. Но как ловко она скрывала свою враждебность! Она была так преданна, скромна, полна желания помочь. Мне и теперь трудно было поверить в ее дьявольскую хитрость, но я пришла к заключению, что на самом деле были две миссис Лод – умелая и желающая угодить экономка и сумасшедшая женщина, доведенная до безумия Зеленым лучом, сделавшим ее своей пленницей.

Мне было жаль Джимсона и Лилиан, но приехал Джереми, чтобы утешить Лилиан, а Джимсон, казалось, находил некоторое успокоение в работе.

Именно из-за Зеленого луча мы решили поехать домой. У нас был серьезный разговор, и как раз по этому вопросу возникли разногласия. Конечно, были и другие вопросы, по которым наши мнения не совпадали, но, как ни странно, они придавали стимул нашей совместной жизни.

Наш яростный спор обычно разрешался веселым смехом Джосса.

– Я всегда знал, что ты взрываешься как фейерверк, – говорил он.

– Фейерверк очень красив, – возражала я. – Ты должен признать, что от него трудно оторваться.

– Мне тоже нравится фейерверк, – отвечал он. – Кроме того, бывают случаи, когда мы все-таки приходим к согласию.

Все в городе ждали, когда нас поразит проклятие Зеленого луча.

– Легенды об этом камне никогда не исчезнут, – сказала я.

– Естественно. Он уникален.

Джосс часто вынимал и рассматривал его.

– Он овладевает тобой, – упрекала я его.

– Ерунда. На свете существует только одно, полностью овладевшее мною.

– И что же это?

– Ты и сама прекрасно знаешь.

– О, Джосс, – воскликнула я, – иногда ты говоришь такие чудесные вещи, но ведь одержимость может исчезнуть.

– Ты всегда сомневаешься.

– Было же время, когда ты был одержим Изой Бэннок.

– Это было до того, как я увидел тебя. Все были в восторге от Изы. Я влюбился в нее, когда мне было шестнадцать лет… заодно со всеми окружающими.

– Но все это продолжалось.

– Мне кажется, она хотела этого.

– И ты подарил ей опал Арлекин.

– Назло тебе.

– Иногда я ненавижу вас, Джосс Мэдден.

– Я знаю. И это делает те периоды, когда ты любишь меня, просто удивительными.

Внезапно он серьезно сказал:

– Забудь Изу, все в прошлом. Мои поступки объяснялись тем, что ты отвергала меня. Унижала… Павлины! Павлинам это не нравится. Они становятся язвительными.

– Самый жестокий поступок тот, что ты… отдал ей опал Арлекин.

– Я собираюсь возместить это. Я подарю тебе более ценную вещь. Зеленый луч.

– Нет, Джосс.

– Тогда ты забудешь об Арлекине. Я отказываюсь от совладения. Он твой. Он в тысячу раз дороже Арлекина.

– Я как раз собиралась поговорить с тобой о Зеленом луче. Я боюсь его.

– Ты! Боишься камня?

– Да. Он погубил жизнь моей матери, изменил мою жизнь. Эзра умер из-за него. Том Полинг чуть не погиб, и я также.

– Неужели ты будешь расстраиваться из-за этой болтовни?

– Я думаю не о себе, а о своей семье… Я не хочу рисковать. У нас будет нечто такое дорогое, столь драгоценное, что его никак нельзя подвергать опасности.

– Ребенок?

Я кивнула. Я видела, что он тронут. Он улыбнулся мне нежно и с иронией.

– Что же ты предлагаешь? – спросил он.

– Мы отвезем Зеленый луч в Лондон и подарим Геологическому музею. Люди будут удивляться его красоте, а я таким образом обману находящийся в нем злой дух, потому что он никому не будет принадлежать.

– Итак, ты отказываешься от моего дара?

– Твой дар, Джосс, это не камень. Он гораздо больше того, что мог бы дать мне этот опал.

– Знаешь, – сказал он, – ты с возрастом становишься сентиментальной.

– Тебе это не нравится?

– Как же мне это может не нравиться, если я сам становлюсь таким же?

* * *

Я хотела, чтобы мое дитя родилось в Оукланд Холле, и этот каприз Джосс с готовностью выполнил. Я знала, что Бен был бы доволен: ведь Джосс его сын. И это означало, что новая ветвь появится на генеалогическом дереве в Холле, чего он всегда хотел. Мистер Вильмонт и миссис Бакет считали это справедливым.

Оукланд не изменился. А, собственно говоря, почему он мог стать другим? Только потому, что я побывала в Австралии, полюбила и чуть не умерла? Он стоял уже сотни лет и, без сомнения, был свидетелем многих трагедий и комедий.

У Мириам уже был ребенок.

– Она еще пожалеет, – говорила бабушка.

Мой дедушка стал немного смелее, видно кнут, которым бабушка кусала его, потерял свое жало. Это случилось после того, как я вернула Оукланд семье, а Ксавье женился на леди Кларе и управлял Доннингэмом.

Бабушка вела себя предупредительно по отношению ко мне и очень интересовалась ребенком, который должен был родиться в Оукланде, чем она была чрезвычайно довольна. Она даже привязалась к Джоссу после нескольких первых стычек. Думаю, что она признала его силу, которой было невозможно противостоять. Она обычно говорила: «Он получил образование в Англии», – как будто этот факт делал его более приемлемым, хотя, мне кажется, в сущности она восхищалась им за то, что он вернул семье Оукланд.

Мой сын родился ясным сентябрьским днем в сводчатой спальне, там же, где появлялись на свет все владельцы Оукланда.

Это была вершина моего счастья.

Я сидела на огромной постели, смотрела на подстриженные лужайки и чувствовала, что наконец-то я дома. Однако я прекрасно знала, что для меня нет ничего важнее, чем изменчивая, богатая событиями, счастливая жизнь с мужем и сыном. Вошел Джосс и, глядя на дитя, удивлялся этому крошечному существу. Затем он обратился ко мне:

– Она хороша, правда?

– Кто?

– Наша жизнь, – ответил он.

– Хороша, – согласилась я, – и будет еще лучше.

– Кто может быть уверен в этом? – спросил он.

– Я, – ответила я.