Текст книги "Королева Виктория"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

СВАДЬБА

Трагедия, произошедшая с леди Флорой, произвела на меня гнетущее впечатление. И я долго не могла освободиться от печальных воспоминаний и размышлений. Лорд Мельбурн старался ободрить меня и отвлечь разговорами на самые разные темы. Однажды он решил поговорить со мной о замужестве.

– Замужество? О, я давно об этом не думала. Вы знаете, дядя Леопольд всегда хотел, чтобы я вышла за кузена Альберта.

– Да, – сказал лорд Мельбурн. – Он выражал это желание достаточно ясно. Но замуж выходить предстоит вам. Что вы об этом думаете?

– Я не имею желания выходить замуж… пока.

– Вот как? Вам двадцать лет. Возраст подходящий… особенно для королевы.

– Я думаю, лучше будет отложить это на некоторое время, – засмеялась я. – Я так долго была вашей ученицей, что усвоила ваш образ мыслей. Разве вы не говорите всегда «подождем», когда предстоит решить неприятное или очень сложное дело?

– Совет, который, как мне кажется, неоднократно оказывался полезным.

– Вот именно. Его-то я и собираюсь придерживаться. А что вы думаете о принце Альберте?

– Он немец.

– Он вам не кажется немножко… серьезным?

– Таково большинство немцев.

– Он всегда уставал по вечерам и не хотел танцевать.

– А ваше величество неутомимы и любите танцевать.

– Я не думаю, что дяде Леопольду следует выбирать мне мужа.

– С этим я вполне согласен. Но над этим следует задуматься. Нельзя забывать об угрозе со стороны Кумберленда.

– Но я еще молода, и хотя народ любит меня меньше после истории с Флорой Гастингс, они все же не захотят Кумберленда.

– Королевам следует думать о будущем. Вам недурно было бы подумать серьезнее о замужестве.

– Дядя Леопольд считает, что между мной и Альбертом есть какое-то согласие на этот счет. Когда он посетил меня в Кенсингтонском дворце, до того как я стала королевой, он произвел на меня очень хорошее впечатление. Лорд Мельбурн кивнул:

– Это было давно.

– Люди меняются, – сказала я.

– Некоторые становятся королевами, а это действительно большая перемена. Я засмеялась, но потом задумалась и ответила уже серьезно:

– Если бы в народе забыли, что меня не любят, и если бы мы могли отбиться от тори… если бы все могло продолжаться, как сейчас… я бы не желала ничего лучшего.

– «Если» – очень важное слово, и жизнь редко остается неизменной.

– Вы думаете, что я должна выйти замуж?

– Я нахожу, что вам нужно над этим задуматься.

Я погрузилась в воспоминания, но теперь о дяде Леопольде. Я по-прежнему любила его. Он заменил мне отца, такое я не могла забыть. Я отдалилась от него только потому, что он хотел вмешиваться в английскую политику.

Мне было хорошо известно, что он страстно желал моего брака с Альбертом. Он любил Альберта также как и меня. Брак со мной был бы очень выгоден для Альберта. Ведь он был только младшим сыном немецкого герцога. А для меня? Дядя Леопольд считал, что Альберт такой умный и хороший и что он смог бы стать мне помощником. Он заботился о нашем общем благополучии.

Но я была не уверена. Я очень повзрослела с тех пор, как впервые увидела Альберта и увлеклась им. К тому же дядя Леопольд так много говорил о его добродетелях, что, когда я его увидела, он предстал передо мной в ореоле красоты и добра. Я была молода и впечатлительна… быть может, я такой и осталась… но под мудрым руководством лорда Мельбурна я повзрослела.

Штокмар покинул нас, потому что дядя Леопольд хотел, чтобы он посвятил все свое внимание Альберту. Он ясно сознавал, что Штокмар мало чем может на меня воздействовать, так как я целиком предалась лорду Мельбурну и слушала только его советы.

Я решила откровенно написать дяде Леопольду и объяснить ему, что вполне довольна существующим положением вещей и что Эрнсту и Альберту не стоило приезжать в Англию… пока. Ведь об Альберте я не могла сказать ничего определенного, до тех пор пока не увижусь с ним опять, но я не желала, чтобы на эту встречу возлагались какие-нибудь надежды. Поскольку у меня не было необходимости принимать какое-либо решение… по крайней мере в ближайшие два или три года.

Отослав письмо, я почувствовала облегчение. Оно должно было прояснить дяде Леопольду мое настроение.

Я закружилась в вихре развлечений по поводу визита еще одного дяди. Это был брат мамы дядя Фердинанд с сыновьями Августом и Леопольдом и дочерью Виктуар. С ними приехал еще один кузен, Александр Менсдорф-Пуйи, сын маминой сестры принцессы Софии и французского аристократа. Александр был обворожителен, у него были такие изысканные манеры, и он был более сдержан, чем другие кузены. В Александре было что-то романтическое. Он относился ко мне с каким-то благоговейным страхом, и, хотя я и уверяла его, что это лишнее, мне это нравилось. Я сказала лорду Мельбурну, что это свидетельствовало о скромности, которая ему вполне пристала.

– Он не настоящий немец, – сказал лорд Эм. – Поэтому в нем нет тевтонской заносчивости.

– Лорд Эм, – сказала я, – мне кажется, вы не любите немцев.

– Было бы ошибкой делать обобщения, – сказал он небрежно, – могут быть и очень милые немцы… но среди них меньше приятных людей, чем среди других народов.

– Например, в Англии, – сказала я с иронией, – джентльмены вроде сэра Джона Конроя или сэра Роберта Пиля.

– Вы порочите почтенного джентльмена, упоминая о нем вместе с этим…

– Пресмыкающимся, – закончила я. – Но вы должны признать, что он хотя бы не немец.

Как всегда, такие визиты слишком быстро подходили к концу. Я поехала в Вулвич проводить их и даже поднялась на борт корабля, на котором им предстояло отплыть. Было множество вздохов, и сожалений, и обещаний встретиться вновь. Я стояла, махая рукой, пока корабль не отплыл, оркестр играл «Боже, храни королеву». На следующее утро я заметила, как просветлело лицо лорда Мельбурна, и сказала:

– Мне кажется, вы рады, что кузены уехали. Они мне не понравились.

Я была довольна, так как думала, что они не понравились ему потому, что отвлекали мое внимание от него и также и потому, что, видя, как они бегают, прыгают и танцуют, он чувствовал себя усталым стариком.

– Дети должны играть, – сказал он.

– Так они показались вам детьми?

– Они не по годам молоды.

– А мне нравится эта возня. Он печально улыбнулся, и я сказала вдруг:

– Лорд Мельбурн, я хочу иметь ваш портрет. Я повешу его в гостиной, и тогда я буду видеть вас всегда, даже когда вас там нет.

Он был глубоко тронут и со слезами на глазах сказал, что позирование не принадлежит к числу его любимых занятий, но он вытерпит, если я того желаю.

– Это будет не так трудно, – сказала я, – я стану наблюдать за работой.

– Это будет важным стимулом.

– Я полагаю, и Дэши тоже придет. Вы знаете, как он вас любит.

– Значит, я буду в самом лучшем обществе.

Не откладывая дела в долгий ящик, я поручила сэру Уильяму Чарльзу Россу написать портрет и сделать это во дворце.

Позирование доставило мне больше удовольствия, чем лорду Мельбурну. Я чувствовала в нем беспокойство. Я сидела с Дэши, и мы с интересом наблюдали.

Когда портрет был закончен, я была не совсем довольна. Сходство было, но лорд Мельбурн на самом деле выглядел гораздо красивее. Когда я сказала ему, он заметил:

– Россу нравится изображать свои модели хуже, чем они есть на самом деле. Его это забавляет.

– А меня нет, – сказала я. – Мне нравится видеть людей такими, какие они есть.

– Художник скажет вам, что он видит все иными глазами.

– Если художник не видит того, что есть на самом деле, ему надо полечить глаза.

– Логика вашего величества, как всегда, безупречна.

Портрет повесили, и, если полного сходства и не было, я знала, что мне будет приятно видеть его… всегда.

Вероятно, мое письмо встревожило дядю Леопольда, потому что он известил меня, что собирается посетить меня с непродолжительным визитом. Когда он написал «непродолжительным», он имел в виду очень краткий визит. Он намеревался встретиться со мной в Брайтоне на несколько часов, поговорить и тут же вернуться обратно.

Сама идея поездки в Брайтон была мне не по вкусу. И несколько часов мне тоже внушали недоверие. Я опасалась, что меня вовлекут в какое-то соглашение, которого я не желала. Если бы мне пришлось принимать какое-нибудь решение, то я хотела бы предварительно обсудить его с лордом Мельбурном.

Я ответила, что не смогу приехать в Брайтон из-за многочисленных неотложных дел в Лондоне. Он знал, какой я пережила тяжелый период, и был осведомлен обо всем происходящем в Англии. Пусть это будет визит по всем правилам. Пусть он приедет в Виндзор. Я буду очень рада принять его там. Я думаю, что он был немного разочарован, так как в прошлом я всегда и во всем соглашалась с ним.

Однако, я полагаю, он был так обеспокоен тем, что я написала о нас с Альбертом, что он согласился прибыть в Виндзор. Когда они с тетей Луизой вскоре приехали, я бросилась в его объятия.

– Все то же мое милое дитя, – сказал он.

– Мне двадцать лет, дядя Леопольд.

– Да… да… повзрослевшее дитя.

Тетя Луиза постарела и уже не походила на ту беспечную молодую женщину, какой она была сразу после замужества.

Я провела с дядей лишь несколько дней. И почти все это время мы беседовали. И главной темой его разговоров был Альберт. По его словам, его удивило мое отношение к замужеству. Я ответила, что мое отношение было совершенно нормальным.

– Я имею в виду твое собственное замужество. Ты избегаешь всякой мысли об этом.

– О нет, дядя, просто я еще слишком молода и нет необходимости торопиться.

– Дитя мое, как ты сама сказала, тебе двадцать лет. Это вполне зрелый возраст. Ты готова к замужеству. У монарха есть обязанности по отношению к государству. Ты должна дать стране наследников. Ты же понимаешь, что твой дядя герцог Кумберленд, король ганноверский, только и ждет, чтобы подобраться к короне.

– Он всегда был пугалом. Маленькой я его боялась. Он представлялся мне одноглазым чудовищем вроде циклопа.

– Ты была недалека от истины. Он и теперь, как и прежде, ждет случая.

– Я не собираюсь умирать, дядя. Я намного его моложе.

– Не нужно говорить о смерти, милое дитя. Будь рассудительна… подумай о будущем… о том, чего от тебя ожидают. Тебе доставил удовольствие визит кобургских кузенов?

– О да. С ними было так весело. Александр был очень мил.

– Я помню, как ты обрадовалась встрече с Альбертом и Эрнстом.

– Да, это было давно, но я помню.

– Я имею от Штокмара прекрасные отзывы об Альберте. Он пишет, что таких молодых людей один на миллион.

– Штокмар не сказал бы так, не будь он в этом убежден.

– Разумеется. У меня большие надежды на Альберта.

– Я знаю.

– Ты и он… мои племянница и племянник… мои дети. Ты помнишь, когда я был вдовцом, оплакивая Шарлотту и наше дитя, ты и Альберт были моим утешением. Составляя планы для вас, думая о том, как сделать вас обоих счастливыми…

– Я помню, дядя. Вы были так добры ко мне… и к Альберту.

– Мое самое большое желание, чтобы вы всегда были вместе.

– Да, дядя. Я знаю.

– Я думаю, я был бы вполне счастлив, если бы вы поженились.

– Это может случиться… со временем.

– Я не уверен, что Альберт готов ждать… столь неопределенное время. Я думаю, что ты должна решать быстрее. Нельзя подвергать Альберта унижению.

– Я нисколько не хочу его унизить. Но брак – дело серьезное. Надо все обдумать.

– Ты должна все обдумать. Так, как ты живешь сейчас, это неразумно. Я знаю, конечно, что ты с матерью не в лучших отношениях, и это меня огорчает… глубоко огорчает. У вас у каждой свой двор. И еще эта неблаговидная история с девушкой, которая умерла.

– Да, но мы избавились от Конроя.

– Я слышал об этом. Все это очень неприятно. Но есть еще один вопрос. Ты очень дружна со своим премьер-министром.

– Мой премьер-министр – замечательный человек.

– Я в этом не сомневаюсь. Но следует ли ему быть в таких… отношениях с королевой?

– Он мой друг, так же как и советник.

– Дитя мое, ты так честна, так чиста, так благородна, что не допускаешь и мысли, что другие люди далеко не такие. Королевское достоинство не допускает… скандала. Тогда ему конец. Ввиду всего этого… ты должна подумать о замужестве.

– Я об этом думала и решила, что это дело будущего.

– Нет. Тебе следует поскорее выйти замуж. Тебе нужен хороший, трезвомыслящий спутник, который помогал бы тебе, разделил бы бремя, легшее на твои юные плечи. Альберт и Эрнст посетят тебя. Я думаю, когда ты вновь увидишь этого необычайно талантливого молодого человека, ты со мной согласишься. Я не могла видеть дядю Леопольда в таком волнении и сказала:

– Я надеюсь, дядя, я правда надеюсь.

Когда они с тетей Луизой собрались уезжать, я почувствовала прежнюю грусть при мысли о разлуке и совершенно искренне сказала им, что буду по ним скучать. Их визит был слишком кратким. Прощаясь, дядя Леопольд вновь заверил меня в своей любви. – Я хочу увидеть тебя счастливой, дитя мое, прежде чем я умру.

– Но я счастлива, дядя. Если бы нам только не допустить тори к власти и если забудутся все эти ужасные события, я могу быть вполне счастливой.

– Я хочу, чтобы ты исполнила свое назначение. Я хочу, чтобы тебя уважали. Я хочу, чтобы ты выполнила свой долг перед страной. Все это означало, что он хотел, чтобы я вышла за Альберта.

И в этот печальный и нежный час расставания я подумала: «О, дядя, я постараюсь полюбить его». Мы снова обнялись и расстались. Я вернулась к себе в комнату и наблюдала из окна за их отъездом.

И вот настал этот памятный день в октябре – точнее, десятое октября. Когда я проснулась, я застала у своей постели Лецен.

– Доброе утро, Дэйзи, – сказала я. – Меня что-то подташнивает.

– Это вчерашняя свинина, – сказала Лецен, – к тому же, я хотела бы заметить – вы переедаете за ужином.

– Вы выражаетесь как мама. Скоро вы скажете, что когда я смеюсь, то показываю десны.

– Вас очень тошнит?

– Нет, слегка. Все пройдет после прогулки в парке.

– И еще кое-что. Прошлой ночью разбили несколько окон. Похоже на то, что кто-то бросал камни.

– Как ужасно!

– Вы собираетесь встать?

– Да, конечно.

После завтрака я ожидала лорда Мельбурна, но он прислал сказать, что тоже нездоров. Скорее всего его плохое самочувствие вызвано той же самой вчерашней свининой, подумала я.

Чуть позже я отправилась в парк. Гуляя, я думала о дяде Леопольде и о том, что он говорил. И чем больше я об этом думала, тем больше укреплялась во мнении, что не поддамся на уговоры. Мои размышления прервал подбежавший слуга.

– В чем дело? – спросила я и увидела у него в руках письмо.

– Ваше величество, – произнес он, задыхаясь, – мне было поручено доставить это вам немедленно. – Письмо было от дяди Леопольда. Я распечатала его и прочла: «Ваши кузены, Альберт и Эрнст, прибывают…» Я не могла поверить! Это же сегодня! С сильно бьющимся сердцем я вернулась во дворец.

Узнав, лорд Мельбурн с иронией заметил, что столь поздно полученное известие не могло обрадовать людей, переевших вчера свинины. Но, тем не менее, мы должны забыть о неудобствах, возникших в наших организмах, и приготовиться к прибытию высоких гостей.

– Они очень устанут в дороге, – уже серьезно продолжал лорд Эм. – В Ла-Манше шторм. Я не завидую им.

Приготовления были закончены. Я оделась и с нетерпением ожидала приезда кузенов. Услышав шум колес во дворе, я вышла на площадку встретить их. И вот они идут ко мне. Когда я взглянула на Альберта, сердце у меня дрогнуло, и я тут же поняла, что к прежней жизни возврата не будет.

Они приближались, мой взгляд был устремлен только на Альберта. Он был высокий и очень бледный. Лорд Мельбурн был прав, море было бурным, и, как я узнала позже, Альберт страдал морской болезнью. Он был в темном дорожном костюме, еще более подчеркивавшем его бледность и голубизну глаз. Прекрасной формы нос, очень красивый рот, небольшие усики и едва заметные бакенбарды. Как он был хорош! Широкие плечи и тонкая талия. Волосы такого же цвета, как и мои. Он остановился передо мной, и ликование овладело мной. Вот что значит влюбиться, внезапно подумала я. Какая радость… узнавание Альберта!

В ту ночь я не спала. Я думала о нем. Как был прав дорогой дядя Леопольд. Альберт был само совершенство – умный, утонченный собеседник, ценитель и знаток музыки. За несколько часов Альберт покорил сердце моего Дэша. Они так восхитительно играли. Все, что он делал, было так грациозно. Он привез с собой свою борзую. Ее звали Эос.

– Мы не можем расставаться, – сказал он, объясняя ее присутствие.

Как я понимала это чувство! То же самое я испытывала к Дэшу! С трудом дождавшись следующего дня, я встала и написала письмо дяде Леопольду. Это был мой долг перед ним за то, что он прислал мне этого замечательного кузена. «Эрнст стал очень хорош собой, – написала я, – но Альберт красивее, более обаятельный и непосредственный, короче говоря, он очарователен…»

Я могла бы исписать не один лист, восторгаясь достоинствами Альберта, но заставила себя остановиться. Запечатывая письмо, я улыбалась. Дядя Леопольд будет очень доволен.

В тот день мы ездили верхом. Я ехала между двумя принцами, но Эрнста я едва замечала. Лорд Мельбурн тоже был с нами, но держался чуть в отдалении. Я понимала, что мне необходимо с ним переговорить наедине. Рассказать, ему о чувстве, которое начинает зарождаться во мне к Альберту… но пока мне хотелось оставить свои мысли при себе. Я была смущена, но все же уверена – другого такого совершенства, как Альберт, быть не могло. В этом я не сомневалась. Дядя Леопольд точно знал, кто мне был нужен.

Альберт и его брат хорошо говорили по-английски. Дядя Леопольд настоял, чтобы они изучили его. Конечно, был заметен немецкий акцент, но говорили они достаточно свободно, так что я их понимала с легкостью.

Мы обсуждали очень многое, но чаще наши разговоры касались музыки. Альберт сам немного сочинял. Я так и думала, и мне очень хотелось услышать написанную им музыку. Он с любовью говорил о Розенау, где родился, о доме, который любил, что свидетельствовало об искренней чувствительности. Мне тоже захотелось увидеть Розенау.

В замок я вернулась еще больше влюбленной. По возвращении состоялась моя первая, со времени приезда кузенов, беседа с лордом Мельбурном.

– Я хочу сказать вам, что я думаю о своих кузенах. Лорд Мельбурн нежно мне улыбнулся.

– Я могу догадаться. Ваше величество никогда не умели скрывать свои чувства.

– Вы находите, что Альберт красив?

– Несомненно. Очень красив. А у его брата прекрасные темные глаза.

– А у Альберта голубые.

– Совершенно верно.

– И он намного красивее брата. Во всяком случае, мне так кажется.

– Я думаю, Эрнст очень неглупый молодой человек, насколько я мог убедиться.

– Он не так умен, как Альберт.

– Я бы сказал, что Эрнст умнее.

Я взглянула на него сердито и увидела в глазах его усмешку. Он поддразнивал меня, разумеется. Но он не должен был этого делать по такому серьезному поводу.

– Я вижу, что ваше величество изменили свое мнение относительно замужества.

– Да, дорогой лорд Эм, изменила.

– Я так и понял. Догадываюсь, что вы не пожелаете откладывать бракосочетание далее.

– Я не вижу для этого причины. А вы?

– Никакой. Раз ваше величество приняли решение и удовлетворены им, чем скорее оно состоится, тем лучше. Я полагаю, принц разделяет наше мнение. Я промолчала, и лорд Мельбурн продолжал:

– Так, значит, он еще не знает о своей счастливой участи?

– Это представляет некоторую трудность. Альберт никогда не станет действовать поспешно и пренебрегать этикетом.

– Но ваше величество может и не следовать ему… если я могу осмелиться так выразиться.

– Вы всегда высказывались без колебаний, дорогой лорд Эм. Поэтому наши отношения так дороги мне. Он слегка поклонился.

– Вы согласны, что должно быть сделано предложение?

– Я вижу, что вы понимаете всю сложность ситуации.

– Я все понимаю и уверен, что ваше величество преодолеет эту трудность. И у нас состоится королевская свадьба. Это как раз то, что нужно. Народу это понравится.

– Они не очень-то любят меня сейчас.

– Все любят невесту… особенно королевского происхождения. Вы увидите. – Я не уверена в народе. Я никогда не забуду, как они были жестоки ко мне… и бросали камни в мой экипаж.

– В день вашей свадьбы они будут посылать вам приветствия и воздушные поцелуи.

– Вы уверены?

– Вполне.

Я улыбнулась. Как он всегда мог поддержать меня! Но он выглядел устало, и я не замечала раньше, как он постарел. Конечно, ведь он и был немолод. Я сравнивала его с Альбертом, с его юностью и красотой.

Милый лорд Эм! Я всегда буду любить его и дорожить памятью проведенных вместе лет. Но я уже отдалялась от него. Со мной будет человек, с которым я смогу обсуждать мои проблемы и делить свои личные, а не только государственные тяготы. Как замечательно любить! И какую перемену это должно было принести в мою жизнь!

Я решилась. Оставалось только одно. Альберт не осмеливался просить моей руки, потому что я была королева, а он только принц из маленького герцогства… и даже не старший сын. Я должна сделать предложение ему. Это было двенадцатого октября. Еще один памятный день. Мы были на охоте, а когда вернулись, я пригласила его в Голубой кабинет. Там я ему сказала:

– Альберт, вы знаете, наверно, почему я вас позвала. Я была бы очень счастлива, если бы вы согласились на то, чего желаю я и вы тоже, я думаю… чтобы мы поженились.

Милый Альберт! Как он обрадовался! Сразу же забыв весь свой английский, он сказал мне по-немецки, как он счастлив и как больше всего на свете желал провести со мной всю свою жизнь.

Мы поцеловались. Я в жизни не была так счастлива. Когда мы вышли из Голубого кабинета, я была помолвлена с Альбертом.

Что это были за волшебные дни! Мы ездили верхом, гуляли, танцевали. Я пела сочиненные Альбертом романсы. Мы обсуждали нашу свадьбу, которая должна была состояться в начале нового года. Правда, до этого времени Альберту необходимо было вернуться с братом в Саксен-Кобург, и поскольку наш брак был очень важным, предстояло уладить множество дел.

Альберт вел себя сдержанно и старался не проявлять своих чувств открыто. Но я не чувствовала необходимости притворяться, я обожала его. Я подходила к нему сзади, когда он сидел, и целовала его в голову, а когда мы расставались, подзывала его вновь для еще одного поцелуя. Я была полна любовью и не видела причин скрывать ее. Лецен считала, что я слишком экспансивна. Бедная Лецен! Уж не ревновала ли она немного? Я часто видела полуулыбку в глазах лорда Мельбурна и понимала, что его забавляет моя восторженность.

Мне кажется, Альберта иногда смущали – в присутствии посторонних – мои выражения привязанности к нему. Милый Альберт, он был слегка ошеломлен своим счастьем. Я была на три месяца старше его и королева. Из-за своего положения я вела себя более естественно и не особенно беспокоилась, что обо мне скажут. Мои дяди делали что хотели, и поэтому некоторых из них называли эксцентричными. Я была не совсем такая. Я просто выказывала свои чувства и не видела в этом ничего дурного. Наконец настал печальный день, когда Альберт должен был со мной проститься.

– Мы расстаемся ненадолго, – заверяла я его, – мы скоро будем вместе на всю жизнь.

Без него было тоскливо, но приготовления к свадьбе чуть отвлекали меня. Лорд Мельбурн сказал, что он должен составить Декларацию, которую мне предстояло прочитать Тайному Совету, чтобы официально известить их о моих намерениях. Было уютно сидеть с ним в Голубом кабинете, который стал совершенно особым местом для меня с тех пор, как я сделала там предложение Альберту. Я не удержалась рассказать об этом лорду Мельбурну, и как это было неловко.

– Но бедный Альберт никогда бы не осмелился сделать предложение мне. Кому-то нужно было взять это на себя.

– Я же вам говорил, что так и будет.

– Да, ведь могут возникнуть и другие подобные ситуации. Альберту всегда придется помнить, что я – королева. Лорд Мельбурн бросил на меня один из своих иронических взглядов:

– Я уверен, Альберт будет всегда об этом помнить, потому что ему не позволят об этом забыть.

– Иногда, – сказала я, – мне кажется, что вы недооцениваете Альберта. Лорд Мельбурн молчал. Я слегка притопнула ногой:

– Я права, лорд Мельбурн?

– Я осмелюсь заметить вашему величеству, что он очень молод и неопытен.

– Все сначала бывают неопытны. Альберт будет мне поддержкой. Он такой хороший.

– О да, он очень добродетельный молодой человек.

– И вы будете с нами, мой дорогой лорд Эм. Он взглянул на меня грустно, вероятно, думая о тори.

– Дорогой лорд Эм, – сказала я, – боюсь, что последнее время я была так невнимательна к вам. Он улыбнулся.

– Это естественно. И, к своему стыду, я вновь заговорила об Альберте:

– У меня есть миниатюра Альберта, написанная Россом. Я попрошу ювелира вставить ее в браслет, который буду носить не снимая.

– Я надеюсь, что он похож там на себя.

– Росс не отдал ему должного. Я помню, вы говорили, что он любит изображать людей хуже, чем они есть. Я не думаю, что это смешно. Это глупо. Но никто не мог бы изобразить Альберта таким, как он есть. Он слишком хорош.

Он посмотрел на меня с нежностью, которая всегда так трогала меня. Милый лорд Мельбурн! Хотя я любила Альберта, но частичка моего сердца всегда принадлежит моему премьер-министру.

Письмо от дяди Леопольда привело меня в восторг. Каждая строчка источала радость.

«Дорогая Виктория.

Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, чем твое милое письмо. Узнав о твоем решении, я испытал почти что чувство Захарии – «Ныне ощущаешь раба Твоего с миром» [35]35
  Слова праведного Симеона (Евангелие от Луки, 2), которому было предсказано Святым Духом, что он не умрет, пока не увидит Христа. Симеон произнес их, когда увидел Марию, несущую в Храм младенца Иисуса.


[Закрыть].

Ты найдешь в Альберте все качества, необходимые для твоего счастья, соответствующие твоему характеру и образу жизни… Его положение будет нелегким и будет во многом зависеть от твоего чувства к нему. Лорд Мельбурн проявил себя достойным и превосходным человеком, каким я всегда считал его. Другой на его месте думал бы только о своих личных интересах. Но наш добрый друг понял, что лучше для тебя, и это делает ему честь…»

Я была так довольна письмом и комплиментами лорду Мельбурну, что показала ему письмо. Он всегда относился немного подозрительно к дяде Леопольду, и мне казалось, что ему будет интересно знать, какого высокого мнения дядя был о нем. Все, что сказал лорд Мельбурн, было:

– Симеон, насколько я помню… не Захария.

– Что? – спросила я.

– Ныне отпущаеши… Невольно я улыбнулась – это было так похоже на моего любимого лорда Мельбурна.

– Я рада, – сказала я, – что дядя Леопольд получил то, чего хотел.

– А я рад, – сказал лорд Эм, – что ваше величество получили, что хотели. – Затем он заговорил о том, как известить публику о моих планах.

Я надела свое самое скромное платье, на руку – браслет с миниатюрой Альберта. Теперь я была готова.

Все смотрели на меня. Мне казалось, что они сразу же заметили портрет на моем браслете. И догадались о документе, который я должна им прочесть.

Лорд Мельбурн всегда излагал все очень элегантно, и эта Декларация не была исключением. Я сообщила им, что решила выйти замуж за принца Альберта и что свадьба состоится очень скоро. Прочитав, я удалилась.

Позже ко мне зашел лорд Мельбурн. Он был слегка озабочен. Я не видела его озабоченным со времени истории с Флорой Гастингс и догадалась, что случилось что-то важное.

– Это моя вина, – сказал он, – я не счел нужным упомянуть, что принц Альберт – протестант. Газеты подняли шум. Они говорят, что он католик, а королева не может быть женой католика [36]36
  Англиканская церковь, возникшая в XVI веке в результате конфликта короля Генриха VIII с Римским Папой, является протестантской.


[Закрыть].

– Но Альберт протестант. С чего они взяли, что он католик?

– Ваш дядя Леопольд сосватал своих родственников по всей Европе, и некоторые из очень выгодных браков были с католиками.

– Но это легко поправимо.

– Да, но это говорит о том, что есть люди, намеренные чинить нам препятствия во всем.

– Но почему?

– Газеты охотятся за всякими пикантными новостями, чтобы больше заработать. А тори надеются, что придет время, когда им удастся нанести нам поражение. Я содрогнулась.

– Пожалуйста, лорд Мельбурн, сообщите им, что Альберт – убежденный протестант.

Мне следовало быть готовой к новым неприятностям. Хотя было просто доказать, что Альберт никогда не был католиком, но возникли и другие возражения. Теперь я искренне верю, что есть люди, кто просто не выносит, когда другие счастливы, например мой дядя Кумберленд.

Казалось бы, что, став королем Ганноверским, он должен был бы перестать преследовать меня. Я уже коронованная королева Англии, однако он принадлежал к тем людям, кто никогда не теряет надежды.

Когда я объявила, решив, что во время всех церемоний место Альберта рядом со мной, что значило – он должен быть впереди моих дядей, герцоги Кембридж и Сассекс сочли это нормальным, но Кумберленд, конечно, стал возражать. Он был не просто герцог, но король, он был сыном моего деда Георга III, и если бы волей злой судьбы мой отец не опередил его в появлении на свет, он был бы теперь королем Англии. Эта несправедливость природы раздражала его всю жизнь, и теперь он решил досаждать мне тем, что стал во всеуслышание пренебрежительно отзываться об Альберте, называть «его фиктивное высочество», восстанавливать Кембриджа и Сассекса против моего избранника.

Я страдала от их бесчувственности и раньше, но она никогда не бесила меня так, как теперь, ведь их злоба была направлена против Альберта.

Узнав, что тори поддержали герцогов, я пришла в ярость. Как я ненавидела сэра Роберта Пиля, притворявшегося таким добродетельным и при этом постоянно интриговавшего против меня. Когда его поддержал герцог Веллингтон, я заявила, что впредь не желаю видеть его.

Дядя Леопольд, достигнув желанной цели, советовал мне теперь, что делать. Альберт должен стать пэром, писал он.

Когда я показала это письмо лорду Мельбурну, он сказал, что парламент никогда не согласится. Они боялись, что, будучи членом палаты лордов, он станет вмешиваться в управление страной. Они не забывают, что он немец.

Я знала, что они этого не забывают. В газетах его частенько называли «немецкий князек». Я сказала лорду Мельбурну:

– Они считают, что только англичане хороши.

– Обычная черта любой нации, – отвечал он.

– Они говорят, что в королевской семье и так слишком много немцев.

– Их было порядочно со времени Георга I [37]37
  Английский король Георг I (1660—1727, правил с 1714) был сыном ганноверского курфюрста Эрнста-Августа и внучки английского короля Иакова I Стюарта, Софии.


[Закрыть].

– А кто им нужен? Стюарты? Я не помню, чтобы они принесли стране большие блага. Из-за одного из них вспыхнула гражданская война [38]38
  Имеется в виду английский король Карл I (1600—1649, правил с 1625), чья абсолютистская политика была одной из причин буржуазной революции и гражданских войн. Был низложен и казнен.


[Закрыть]. Этого они хотят?

– Народы никогда не довольствуются тем, что имеют. Они с ностальгией смотрят в прошлое, потому что оно слишком далеко, чтобы ясно его видеть.

– Я бы хотела, чтобы они были более здравомыслящими.

– Всем нам следует быть такими.

– Альберт достоин высочайшего ранга. Я брошу им всем вызов, дав ему титул короля-супруга.

– Этого не может быть, – спокойно сказал лорд Мельбурн, – парламент не делает королей.

– А почему нет? – возразила я. – Раз Альберт муж королевы, почему ему не стать королем?