Текст книги "Любимицы королевы"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Георг захрапел. Анна подалась вперед и легко коснулась его веером, который постоянно держала у себя на коленях.

– А? Что? – вскинулся принц.

– Ты заснул, дорогой. Послушай, как играет Хилл. До чего доброе, умное создание.

– Очень хорошо… Очень, – сонно пробормотал Георг.

– Приятно иногда немного послушать музыку. Не знаю, как благодарить мою дорогую миссис Фримен за такую добрую девушку.

Георг помрачнел. Мальборо он недолюбливал. Ему хотелось командовать армией или флотом, а граф был одним из тех, кто помешал этим честолюбивым устремлениям.

– Хорошо, что ее нет, – проворчал он. – Очень уж она шумная.

Анна рассмеялась.

– Это в ее духе.

– Хорошего мало, – пробормотал принц. – Предпочитаю спокойных, тихих…

И махнул рукой.

– Конечно, Георг, хорошо, когда в покоях тихо. Вполне согласна.

Эбигейл напряженно прислушивалась и сбилась с такта. Но ни королева, ни принц этого не заметили. Подумала: «Мальборо неприятны принцу, но не больше. Для сильных чувств он слишком ленив. Но неприязнь пройдет не скоро. Мальборо набирают силу все больше и больше, однако же в королевской спальне есть место тихой, способной утешить девушке».

– Георг, ты опять засыпаешь, – сказала Анна. – Партия в карты взбодрит тебя. Хилл, принеси колоду. Позови Мэшема, он хороший игрок. И присоединяйся к нам.

Эбигейл с готовностью повиновалась.

Анна улыбнулась ей. Славное, доброе создание!

Лето выдалось нелегкое. Мальборо сражался на континенте с французами, и Сара постоянно ждала оттуда вестей; поскольку сдерживать ее было некому – на это осмеливался только граф – она стала совсем бесцеремонной. Ей ничего не стоило перебить королеву, возразить ей и даже выказать раздражение. Ее прозвали Вице-королевой Сарой. Анна терпела ее поведение, и, к тайной досаде Эбигейл, оно как будто ничуть не сказывалось на их дружбе. Как может она, удивлялась девушка, после той возмутительной истории с перчатками питать прежние чувства к миссис Фримен? В чем волшебная притягательность этой женщины? Перед ней чуть ли не унижается королева, а честолюбивый и явно разгульный до женитьбы Мальборо стал ее преданным рабом. Именно это слово приходило ей на ум при мысли о взаимоотношениях людей с Сарой. «Этой особе хочется видеть нас всех своими рабами! – думала Эбигейл. – Она непобедима».

Но какой-то настойчивый внутренний голос часто твердил ей: «Не так уж непобедима». И когда девушка прислушивалась к нему, на душе у нее становилось радостно.

Эбигейл постоянно искала возможности поговорить с Мэшемом. Они обсуждали происходящее. Поразительно, чего только не удавалось ему разузнать, и всегда он стремился поделиться своими сведениями с девушкой. Он сказал ей, что Джон Черчилл, несомненно, блестящий полководец. Прирожденный лидер, спокойный, безмятежный, вежливый со всеми и вместе с тем твердо держащий армию в руках. Солдаты готовы идти за ним на смерть. Даже завистники нехотя признают, что военачальник он, можно сказать, гениальный. И неудивительно, что Мальборо стремится воевать с врагами Англии. Таким образом он продемонстрирует миру собственное величие и вместе с тем прибавит славы своей стране.

– Мальборо за границей, его супруга дома… – задумчиво произнес Сэмюэл. – Они непобедимы.

В то лето Мальборо освободил от французов Маас и Нижний Рейн. Это достижение вселило надежды в сердца союзников и страх в сердца врагов.

Сара, получая вести о победах мужа, держалась все более вызывающе. Однако иногда уходила с его письмами в свои покои и проливала на них несколько слезинок. Темой этих писем неизменно была любовь к ней. Он писал, что еще не добился внушительных успехов на поле боя, но знает, что добьется. Что рассчитал свои силы, но охотно расстался бы с надеждой на славу и почести ради того, чтобы жить вместе со своей дорогой Сарой.

Сара позволяла себе минуты нежности, целуя эти письма и откладывая, чтобы перечесть снова. А затем давала понять всем и каждому, что как жена величайшего гения современности требует положенного ей почета, разражалась высокопарными тирадами и ссорилась со всеми. При дворе ее терпеть не могли.

Даже Анна иногда вздыхала и после ухода Сары звала Хилл, чтобы та успокоила ее легким массажем и восхитительной способностью слушать. Хилл станет задавать вопросы, которые уже задавала; попросит рассказать, что делал дорогой мальчик королевы тогда-то и тогда-то, хотя слышала об этом уже много раз. Славная, добрая Хилл! Анна часто ловила себя на мысли: «Какая противоположность дорогой миссис Фримен. Даже не верится, что они родственницы!»

– Ваше величество очень устали, – негромко говорила девушка.

– Очень устала, Хилл. Очень.

– Леди Мальборо очень занятна. Но, видимо, ее блестящий разговор утомил ваше величество.

– Хилл, она действительно говорит блестяще. И до чего красивая! Просто радость смотреть на нее. Я ей многим обязана, Хилл.

– И она вашему величеству.

– Мы дружим с детства. Я сразу сблизилась с ней и так обрадовалась, когда она захотела стать моей подругой. И один из ее лучших поступков, Хилл, – это то, что она привела тебя ко мне. Вот-вот! Погладь слегка мне лоб. У меня болит голова, а пальцы твои просто чудодейственны.

«Победа… в неожиданном смысле», – подумала Эбигейл.

Сара взяла ко двору свою дочь Элизабет, очаровательную девушку, которой едва пошел шестнадцатый год. Очень красивая, воспитанная, она не спорила, как Генриетта, и не дерзила, как Мэри. Была удивительно похожа на отца. Анна тоже отличалась сдержанностью в поведении, но замужество оторвало ее от матери; поэтому Элизабет стала любимицей Сары. Юный Джон, маркиз Бленфорд, учившийся в Кембридже, состоял у нее на плохом счету. Мало того, что сын намеревался пойти против ее воли, он еще советовался с отцом, пытался образовать с ним союз против нее. Вот уж этого она стерпеть не могла.

Элизабет же всегда была послушной, и поэтому Сару охватило изумление, когда девушка сказала ей, что влюбилась.

– Что такое? – воскликнула Сара.

– Мама, конечно, мне еще мало лет, но я уверена в своих чувствах, и если ты не дашь согласия, буду всю жизнь несчастна.

– Ты в своем уме?

У Элизабет дрогнули губы, и Сара с удовольствием отметила, что дочь испытывает перед ней сильный страх. Она посмела влюбиться! В собственного избранника! Кто еще способен так забывать о своем долге, как Черчиллы?

– Расскажи-ка мне, девочка, об этой причуде, – мрачно сказала графиня.

– Скруп говорит, что не хочет ждать.

– Кто-кто? – повысила голос Сара.

– Скруп Эджертон.

Графиня молчала. Скруп Эджертон, четвертый граф Бриджуотер, шталмейстер принца Георга! Это совсем другое дело. Она не против такого зятя. У ее дорогого Маля появится еще один приверженец.

– Итак, дражайшая Элизабет, – заговорила Сара, слегка понизив тон, – ты решила обручиться с этим молодым человеком без моего согласия?

– Мама, Скруп хочет поговорить с тобой. Говорит, что наверняка сможет тебя убедить…

– Но ведь тебе только пятнадцать лет!

– Мои сестры были немногим старше.

– Не представляю, что скажет твой замечательный отец.

– Если ты согласишься, мама, согласится и он.

Графиня самодовольно улыбнулась. Конечно – хоть ей и пришлось спорить с ним из-за Сандерленда. Сандерленд был превосходной партией, однако дорогой Маль беспокоился, будет ли его любимая дочь счастлива с этим человеком. Все же ее любимый муж несколько сентиментален. И что он скажет о замужестве Элизабет на шестнадцатом году жизни?

Но Скруп Эджертон, граф Бриджуотер! Надо поразмыслить.

– Детка, мне нужно время подумать. Твое сообщение явилось для меня неожиданностью.

Элизабет бросилась в объятия матери.

– Мамочка, пожалуйста, дай согласие. Я не могу жить без Скрупа – и не могу сердить тебя.

Сара потрепала девушку по щеке. Славное создание. «После Маля, – подумала она, – я люблю ее больше всех на свете».

Сара выгнала всех из покоев и села на кушетку королевы.

– Кому только нужны дети, миссис Морли? С ними вечно то одно, то другое.

Лицо Анны приняло страдальческое выражение. Кому нужны дети? Ей. Она рассталась бы с короной, чтобы вернуть своего дорогого мальчика. Неужели миссис Фримен этого не понимает?

– Знаете, дорогая миссис Морли, я очень сердита на юного Бленфорда. Он вздумал стать военным. Заводит разговоры с отцом. Хочет устроить все свои дела без моего ведома. Слыхивали вы о подобном?

– Мой мальчик понял бы его желание…

– Втайне от меня, миссис Морли! За моей спиной! Хоть прекрасно знает, что мне это не понравится. А потом, будто этого мало, Элизабет заявляет, что влюбилась.

– Она ведь еще ребенок.

– Дети сейчас, миссис Морли, думают, что с родителями можно не считаться. В наши дни все было по-другому. Нам приходилось поступать, как велено…

Анна слегка удивилась. И попыталась вспомнить, когда это Сара ждала повелений.

– А теперь «Хочу поступить так», «Хочу поступить эдак». Только своих детей я заставлю считаться с собой. Приучу к дисциплине. Однако я отклонилась от темы. Элизабет хочет замуж.

– Но ведь ей всего…

– Влюбилась, представьте себе, в Бриджуотера. Вы знаете графа. Это шталмейстер принца.

– Конечно, хорошо знаю. Очаровательный молодой человек.

– Против него я ничего не имею. Но девушке всего пятнадцать.

– Любовь в пятнадцать лет… – негромко произнесла Анна, припомнив, как граф Малгрейв – до сих пор восхитительный мужчина – писал ей стихи и надеялся, что ему позволят жениться на ней. – Очень трогательно.

– Конечно, – согласилась Сара. – И поскольку они так любят друг друга, я не в силах отказать им в их просьбе.

– Прекрасно понимаю вас, дорогая миссис Фримен. Я часто думала о том времени, когда мой дорогой мальчик влюбится…

– Конечно, бедняге Малю придется изыскивать приданое. Кому только нужны дочери, миссис Морли?

– Позвольте мне сделать небольшой подарок молодым. Прошу вас, миссис Фримен, не лишайте меня этой радости.

– Ваше величество всегда очень щедры. Я не забыла вашу доброту к Генриетте и Анне.

– Мне приятно видеть счастье молодых людей. Всякий раз при виде счастливой пары я вспоминаю о моем мальчике. Он обладал удивительной способностью радоваться; и женился б со временем… поживи он подольше.

– Но он умер, – раздраженно сказала Сара.

Губы королевы дрогнули.

– Дорогая миссис Морли, не надо замыкаться в своем горе. Вполне возможно, что вы скоро подарите нам принца.

– Тогда бы я меньше страдала от моей страшной утраты. Вашей дорогой девочке я дам десять тысяч фунтов. Позвольте мне, пожалуйста, миссис Фримен.

Десять тысяч! У Сары сверкнули глаза. Маль был бы очень доволен. Ведь о приданом он станет беспокоиться не меньше, чем из-за возраста дочери. Такая сумма – хорошее приданое для любой невесты. Однако Сара знала, что окружение будет возмущено. Вновь пойдут разговоры, что фавориты королевы грабят ее, и могут возникнуть всевозможные трудности – даже законы, принятые парламентом. Маль просил отказаться от слишком щедрых подарков. Лучше брать чаще, но понемногу.

– Ваше величество очень щедры. Я не могу принять таких денег.

– Дорогая миссис Фримен, приняв их, вы доставите мне громадное удовольствие.

Графиня самодовольно улыбнулась. Эта старая толстая дура поистине души в ней не чает, от нее можно добиться чего угодно. Несмотря на грубость Сары, ее надменность, Анна будет просить о дружбе.

– Я помню вашу щедрость к другим девочкам. Вы дали каждой по пять тысяч. Назначьте такую же сумму Элизабет. Это обрадует меня, миссис Морли.

– Поговорю с лордом-казначеем, как только его увижу.

С лордом-казначеем! Лордом Годолфином, свекром ее дочери! С его стороны не будет никаких препятствий. Как замечательно, когда правители связаны родственными узами!

Сара радовалась – Джон возвращался на зиму домой. Героем. Хоть сам он придерживался мнения, что кампания только начинается, его окружение считало, что граф Мальборо одержал блестящие победы.

Анна радовалась из-за Сары его успеху, и Эбигейл казалось, что она хочет загладить минутные вспышки неприязни к своей дорогой подруге. Иногда создавалось впечатление, что главная забота королевы – как получше угодить Саре.

У Анны появился замечательный план. Пожаловать Мальборо герцогский титул. Получить официальное согласие на это не составляло труда, так как палата общин решила, что он восстановил национальную честь Англии.

Анна велела Эбигейл принести письменные принадлежности. Она хотела первой известить подругу о приятной новости.

– Ваше величество сегодня радостны, – негромко сказала девушка.

– Очень радостна, Хилл. Я доставлю удовольствие любимой подруге. Но каким образом – не скажу даже тебе, пусть она узнает первой.

Королева села за стол и стала писать.

«Достопочтенный мистер Фримен заслуживает всего, что может ему пожаловать королевская власть, но поскольку сейчас предложить ему больше нечего, надеюсь, вы позволите мне, как только он приедет, присвоить ему титул герцога. Я знаю, моя дорогая миссис Фримен равнодушна к титулам, но…»

Анна задумалась о своей любимой подруге. Герцогиня Сара! Она достойна этого титула.

И вновь заскрипела пером, ей всегда приятно было писать Саре. Дописав, она поручила Эбигейл запечатать письмо и распорядилась:

– Позаботься, чтобы вручили лично ей.

– Леди Мальборо, ваше величество?

Анна кивнула. Леди Мальборо, в скором будущем герцогине.

Сара с восторгом прочла письмо. Герцогиня Мальборо. Маль – герцог. Только… ни слова о поместьях и средствах, необходимых, чтобы соответствовать этому более высокому положению. Неужели старая Морли этого не понимает? К титулу надо бы присовокупить не менее пяти тысяч в год.

Погруженная в задумчивость Сара отправилась к королеве. Анна подняла взгляд с надеждой услышать потоки благодарностей. Но перед ней стояла совершенно подавленная подруга.

– Должно быть, миссис Фримен не получила моего письма.

– Получила.

– Вы, кажется… недовольны им.

– Прочтя письмо миссис Морли, – неторопливо заговорила Сара, – я выронила его и какое-то время чувствовала себя так, словно получила весть о смерти дорогого мне человека.

– Миссис Фримен, я ничего не понимаю.

– Я знаю, дражайшая Морли хочет обрадовать меня. И поверьте, ничто не доставляет мне большей радости, чем почести мистеру Фримену. Но чтобы соответствовать высокому титулу, нам нужны деньги. Я – простая женщина и дам простой ответ. Не стану употреблять цветистых изречений. Скажу голую правду. Герцогство не для нас, миссис Морли, мы для него слишком бедны. И должна сказать еще вот что – титулы меня особо не прельщают. Конечно, миссис Морли хотела обрадовать меня. Но таким, как ваше величество, трудно понять безденежье других.

Казалось, Анна вот-вот расплачется.

Но Сара, высказав все, что хотела, попросила разрешения удалиться.

Сара была вне себя. Анна, разумеется, немедленно изыскала возможности обеспечить Черчиллам доход, соответствующий титулу, и предложила ежегодную ренту в пять тысяч фунтов из почтовых сборов. Учитывая новый титул Мальборо, объявила она, это необходимо. Притом сын его унаследует вместе с титулом и ренту.

Правительство этому воспротивилось. Заслуги Мальборо перед страной признавали все. Вызывала недовольство наследуемая рента, и Мальборо, вновь находившемуся дома, осталось лишь отказаться от предложенной суммы.

Сара бушевала, разражалась гневными тирадами. Джон пытался успокоить ее, но тщетно.

– Неблагодарные! – выкрикивала она. – Ведь ты столько сделал для них. А теперь из-за каких-то пяти тысяч…

Она отправилась к королеве.

– Видите, миссис Морли, как права я была, отказываясь от герцогства. Мистер Фримен не желает принимать почестей, раз их дают так неохотно. Если б он послушал моего совета, то ни под каким видом не принял бы этого титула. Но дело сделано… и вот вам – человек, принесший славу своей стране, не имеет средств, чтобы жить, как подобает герцогу. Прекрасный пример неблагодарности страны! Я сказала мистеру Фримену: неразумно принимать титул в королевстве, в котором тебя определенно не почитают… скорее хотят унизить.

– Дорогая, дорогая миссис Фримен, это в высшей степени огорчительно. Вы станете получать две тысячи из моих личных денег. Об этом никто не узнает. У нас будет маленький секрет…

– Миссис Морли следует знать, что мистера Фримена трудно подговорить на тайные сделки…

Сара была безутешна. Уходя, она оставила королеву дрожащей и плачущей.

Пришла Эбигейл и омыла ей лоб.

– Выпейте, мадам. – Анна взяла бренди. – Ваше величество, поиграть немного на клавесине?

– Нет, Хилл. Посиди рядом. Твое присутствие утешает меня.

Эбигейл взяла ее дрожащие руки в свои, и королева улыбнулась ей.

– Теперь я, кажется, немного успокоилась. Давай поболтаем, а перед сном, может, немного мне поиграешь.

Сара ворвалась к Мальборо.

– Она готова платить две тысячи из своих личных денег. Зачем нам это?

Джон покачал головой.

– Нельзя их брать, Сара. Будет неловко, если раскроется, что мы получаем деньги таким образом. Но есть еще одна проблема. Я получил письмо от Сидни Годолфина. Из Ньюмаркета.

– Мог бы находиться и в Лондоне. Здесь правительство обходится с тобой так неблагодарно, а он, извольте видеть, в Ньюмаркете.

– С ним и наш Джон. – Наш Джон! А почему он не в Кембридже?

– Там оспа.

Сара побледнела.

– Господи…

– Нет, мальчик здоров. Сидни счел, что ему лучше пожить в Ньюмаркете. Воздух там чистый, свежий. Но все-таки я слегка беспокоюсь.

Оспа. Ужасный бич. Саре была невыносима мысль, что эта болезнь подбирается к ее единственному сыну.

– Наверное, ему лучше приехать домой, – сказала она.

– Сидни пишет, у него все хорошо. Я подумал, может, тебе написать Джону, что ты больше на него не сердишься.

– Нет, я все еще сержусь.

– Он просит меня заступиться перед тобой за него.

– Тогда пусть напишет мне сам.

– Сара! – Мальборо взял ее за руки и нежно улыбнулся. – Я знаю, ты его очень любишь – как и всех нас. Не могла бы ты время от времени показывать ему, что помнишь и любишь его?

– Джон Черчилл, ты учишь меня, как обращаться с моим сыном?

– Нашим сыном, – напомнил он.

Сара рассмеялась.

– Мы заберем его домой. Не хочу, чтобы он жил в заразном месте.

– Напиши ему, сообщи, что простила его.

– Нет. Он должен написать мне первый. А что до нашего дохода…

Мальборо взял ее за плечи и привлек к себе.

– Со временем все наверняка образуется… моя герцогиня.

Анна решила, что ее дорогая миссис Фримен должна с радостью принять новую почесть, и Сара не собиралась препятствовать ей. Конечно, было приятно стать ее светлостью и называть Маля герцогом.

Он готовился с наступлением весны вновь отправиться в поход, их опять ждала разлука.

– Жаль, что ты стал военным, а не политиком! – сердито восклицала Сара.

Вскоре после Рождества младший Джон написал отцу, что покидает Годолфинов и возвращается в Кембридж.

– Надеюсь, – угрюмо сказала Сара, – он там поумнеет.

В январе ей пришла весть из Кембриджа.

Прочтя письмо от наставника своего сына, она не сказала ни слова, лишь побледнела.

Потом воскликнула:

– Еду в Кембридж! Немедленно.

И уставилась на служанку. Та, привыкшая к вспышкам своей госпожи, догадалась, что за этим кроется нечто серьезное.

– Мой сын, – неторопливо произнесла Сара, – заболел оспой. Мой единственный сын.

Эбигейл узнала об этом, находясь у Анны.

– Моя бедная, бедная миссис Фримен. Она тут же помчалась в Кембридж. Хилл, мы должны молиться за нее. Как она будет страдать, если лишится этого любимого ребенка. Я знаю, Хилл. Прекрасно знаю. Мысль о том, что ждет бедную миссис Фримен, если ее поразит тот же удар, какой поразил и ее несчастную Морли, просто невыносима.

– Вы очень добры, ваше величество, вы принимаете это так близко к сердцу.

– У тебя не было детей, Хилл. А с Сарой мы хорошо понимаем друг друга. Даже думать о его смерти нельзя. Пока есть надежда… Только ведь это оспа. От нее умерла моя несчастная сестра. Мы не были с ней в добрых отношениях… я часто вспоминаю ее, Хилл. Какая трагедия! Но я совсем забыла о моей бедной миссис Фримен. Хилл, сделай вот что. Созови моих врачей… всех. Я отправлю их в Кембридж, пусть окажут помощь несчастному маленькому Бленфорду. Мы должны сделать все, что от нас зависит. Я не могу допустить, чтобы бедную миссис Фримен постигла моя участь.

Сара, плача, сидела у кровати сына. Джон открыл глаза и увидел ее.

– Папа, – произнес он. – Папа.

– Отец приедет, дорогой мой. Он уже в пути.

Мальчик, видимо, понял, потому что нежно улыбнулся и очень напомнил ей мужа. «Он был бы таким, как отец, – подумала она, потом гневно поправилась: – Он будет таким, как отец».

Она не допустит его смерти. Но даже Саре не по силам было отогнать смерть.

– Это мой сын, – плакала она. – Мой единственный сын.

– Ваша светлость, – сказали ей врачи, – пошлите за герцогом.

Когда Мальборо примчался в Кембридж, Сара горько расплакалась у него на груди.

– Этого не может быть. Не может быть. Говорят, есть слабая надежда. Ведь совсем недавно он был сильным, здоровым.

– Сара, любимая, я тоже страдаю. Крепись, надо молиться. Если эта трагедия произойдет, надо встретить ее покорно.

– Покорно? Это мой сын… мой единственный сын!

Мальборо не стал напоминать, что мальчик и его сын. Он был на удивление ласков, и она льнула к нему в отчаянии, даже в это время сочетавшемся с яростью. Какое право имеет смерть угрожать ее сыну – единственному сыну, наследнику титула герцога Мальборо?

Внезапно ее охватил страх.

– Джон, ты должен беречься. Не подходи близко к нему. Нас может поразить еще более сильный удар, чем этот.

Она поглядела ему в глаза, он увидел испуг в ее взгляде и удивился, что Сара, которая не боится, как говорили, ни Бога, ни черта, так страшится за него.

Мальборо отвернулся, он не мог скрыть своих чувств.

Джон Черчилл, шестнадцатилетний лорд Бленфорд, умер в Кембридже и был похоронен в часовне Кингз колледжа.

Убитая горем Сара внешне была на удивление спокойна. Они с герцогом вернулись в Сент-Олбанс и стали тихо жить там. Кроме мужа, утешить Сару было некому. Но ему предстоял скорый отъезд в войска, отложенный из-за смерти сына.

Сара бродила из комнаты в комнату. У нее в голове не укладывалось, что младший Джон мертв. Совсем недавно он просил разрешения пойти в армию.

Даже не пытавшаяся сдерживать свою ярость или надменность, теперь она не могла скрыть горя. Бросалась на кровать и рыдала так неистово, что за ее здоровье опасались. Если бы было на кого излить свой гнев, ей стало бы легче. Но как она могла потрясать кулаками и оскорблять Провидение, как могла грозить Смерти отмщением за пренебрежение желаниям Сары Черчилл?

– Дорогая моя, – утешал ее герцог, – у нас будет еще сын.

– Он умер… умер… умер… Ты тоже покидаешь меня.

– Я скоро вернусь.

Сара прильнула к нему, горько плача.

Прекрасное лицо состарили потоки слез; голубые глаза, еще недавно столь дерзкие и сверкающие, покраснели и распухли.

– Она так убивается, что находится на грани помешательства, – говорили слуги.

Королева, узнав о случившемся, немедленно написала ей письмо с выражением сочувствия миссис Фримен от ее бедной, несчастной верной Морли. «Иисус Христос утешит и поддержит вас в столь ужасном горе, только Он в Своем милосердии способен на это».

Сара, прочтя письмо, отшвырнула его.

– Несчастная Морли! Что ж мне теперь, сидеть с ней, предаваясь слезливым воспоминаниям? Неужели она сравнивает своего большеголового мальчишку с моим Бленфордом?

Герцог подавил желание обуздать ее. Пусть повозмущается королевой. По крайней мере, это отвлечет ее от смерти сына.

Ей ненавистно общение с Анной; опостылела ее привязанность, все ее заверения в верности и преданности. Однако лишь благодаря теплым чувствам королевы к Саре Мальборо добились столь многого.

Когда Сара немного успокоится, надо будет ее предостеречь. Это понятно, что Анна ей кажется занудой, что ей противно разыгрывать несуществующую привязанность к ней. Однако поддержка королевы необходима всем честолюбивым людям.

А пока что пусть ярится, отводит душу.

После этого Сара как будто несколько смирилась с утратой.