Текст книги "Любимицы королевы"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Когда Анна сказала Годолфину о желании видеть Джека Хилла полковником, тот стал уверять, что это невозможно.

– Милорд Мальборо объяснит вашему величеству, почему.

– Я вижу здесь только нежелание! – воскликнула Анна. – Похоже, сэр, вы постоянно противитесь мне.

Годолфин со слезами на глазах стал возражать. Но Анну мучило то, что она не может удовлетворить одну из редких просьб Эбигейл. Чин полковника! Велика важность, вполне естественно, что Эбигейл добивается этого для своего брата. Однако же ей, королеве, ставят препоны.

Годолфин ушел в отчаянии.

К королеве приехал Мальборо. Та приняла его холодно.

– Ваше величество, – сказал он, – враги исказили смысл моих поступков, и боюсь, у вас сложилось обо мне совершенно превратное мнение.

Анна, опустив голову, уставилась на свой веер.

– Я бы хотел очиститься от их клеветы.

– Слушаю вас, – сказала королева.

– Меня обвиняют в том, что я хотел стать военным диктатором. Это ложь.

Королева не ответила. Разве он не просил должности главнокомандующего пожизненно? Что еще это могло означать? Как устала она от этих Мальборо!

Анна приложила веер к губам. Это означало, что она больше не желает слушать оправданий герцога. У нее не было сомнений – от его диктатуры страну спасла только счастливая случайность и услуги таких хороших людей, как мистер Харли.

Мальборо заговорил о присвоении чина полковника Джону Хиллу.

Ее величество знает, как он хотел бы угодить ей. Но в армии есть старые воины, участники многих битв – достойные люди. Главная обязанность командира – не обижать подчиненных. А если кому-то будут оказываться благодеяния ради их родственников, на армии это отразится дурно.

– Мадам, – сказал герцог, – мы одержали много блестящих побед, но мир еще не заключен. Я не могу ставить под угрозу будущее страны, вызывая недовольство солдат, а оно определенно возникнет, если высокие должности станут получать те, кто толком не нюхал пороха, ветераны же окажутся забыты.

– Значит, вы не дадите Хиллу чин полковника?

– Скорее подам в отставку.

Мальборо откланялся и удалился.

Королева понимала, что доводы его справедливы. Она, конечно, не сдастся, но, видимо, брату Эбигейл нужно будет поднабраться военного опыта.

Эбигейл расстроилась из-за того, что брату не удалось получить чин полковника, но считала это мелочью в сравнении с уже близкой большой победой.

Она была уверена, что правительство Годолфина – Мальборо вскоре потерпит поражение и на смену ему придет правительство Роберта Харли.

Герцог Мальборо собирался во Фландрию для проведения весенней кампании и перед отъездом снова зашел к королеве.

Анна приняла его любезно, она всегда испытывала к нему добрые чувства, и он даже при своих дерзких, опасных требованиях неизменно оставался обаятельным.

– Я хотел поговорить с вашим величеством относительно герцогини, – сказал Мальборо и заметил, что губы королевы тут же упрямо сжались. – Она собирается проводить много времени за городом и просит, чтобы ее должности были пожалованы нашим дочерям.

– Согласна, – ответила Анна с заметным облегчением, говорящим: «Что угодно, лишь бы избавиться от Сары».

Герцог откланялся. Сара приехала поблагодарить королеву за честь, оказанную членам ее семьи.

Анна слушала молча и, когда герцогиня спросила, не существует ли между ними каких-то недоразумений, ответила:

– Никаких. Но я не желаю больше разговоров на эту тему.

Сара хотела возразить. Но Анна повторила, что не желает больше разговоров на эту тему. Сара поняла, что потерпела поражение. На сей раз ей было нечего ответить.

Маль уезжал опять, и теперь все зависело от результатов суда над Сэчверелом.

Эбигейл тревожилась. Она понимала, что находится на переднем крае борьбы за власть. Наконец-то ее влиятельность признана. Все знали, что она не только вытеснила Сару Черчилл из сердца королевы, но и вступила в союз с Робертом Харли, предоставила ему возможность разговаривать с королевой наедине, поэтому в правительстве воцарился страх – королева имела право распустить парламент, и подумать только, возможно, причиной всех осложнений была какая-то ничтожная горничная.

«Эбигейл Мэшем должна уйти». Сперва это был шепоток, потом лозунг, потом боевой клич.

Граф Сандерленд, зять Мальборо, неизменно склонный к опрометчивым поступкам, заявил, что нужно любыми средствами изгнать Эбигейл Мэшем с политической арены. План его заключался в том, что Мальборо предъявит королеве ультиматум: со службы уйдет либо он, либо Эбигейл Мэшем.

В Виндзоре состоялось совещание под председательством Сары.

– Слишком рискованно, – сказал герцог. – Что, если она предпочтет Мэшем?

– И погубит армию? – воскликнула Сара.

Мальборо с нежностью взглянул на жену и подумал, что все было бы по-другому, если б она не лишилась расположения королевы из-за своей несдержанности и неспособности встать на чужую точку зрения. Но как герцог мог винить Сару? Он любил ее такой, какая она есть. Будь она хитрой, как Эбигейл Хилл, то не была б его пылкой, необузданной Сарой.

– У нас сильные враги, – напомнил он ей.

– Харли, Сент-Джон – вся эта клика… и, разумеется, бледнолицая Мэшем.

– Королева не может лишиться вас, – напомнил тестю Сандерленд. – Ей придется уступить.

Годолфин, с каждым днем устающий все больше и больше от политических споров, находил странным такое положение дел, когда правительство должно заботиться об увольнении горничной. Но от усталости не протестовал.

– Все-таки, – сказала Сара, – мы не позволили брату Мэшем стать полковником. Из этого следует, что нам нужно только занять твердую позицию.

И положила руку на плечо мужа.

– Я заставлю эту любительницу бренди признать твое величие, как бы ни трясла она своей глупой головой и ни твердила одну и ту же фразу.

Годолфина покоробил такой пренебрежительный отзыв о королеве. Сара с Сандерлендом настояли на своем, и Мальборо принялся писать Анне, что ей придется уволить либо его, либо Мэшем.

Роберт Харли, предпочитавший действовать тайком, имел шпиков повсюду, где считал нужным. И не успел еще Мальборо дописать письмо королеве, как ему уже сообщили, о чем оно.

Эбигейл или Мальборо. Трудный выбор. Хотя как военный диктатор герцог был неприемлем, ему необходимо было оставаться главнокомандующим войсками на континенте, покуда не будет заключен мир на таких условиях, которые бы отвечали интересам Англии.

Харли приехал к Эбигейл, после чего та отправилась к королеве. Увидев свою любимицу, Анна поняла, что она чем-то расстроена.

– Ребенок здоров?

Эбигейл бросилась на колени перед Анной и уткнулась лицом в ее широкие юбки.

– Меня хотят разлучить с вашим величеством, – прорыдала она.

– Что? – воскликнула Анна, ее покрытое крапинками лицо слегка побледнело, складки под подбородком задрожали.

– Да, мадам. Мальборо хочет предложить вам выбор – либо уйду я, либо он.

– Не может быть.

– Это так, мадам. Мне сказали, что он уже написал вам письмо и пока не отправил лишь потому, что Годолфин колеблется. Герцогиня с Сандерлендом поддерживают Мальборо… и вскоре убедят Годолфина.

– Я тебя не отпущу.

– Мадам, вас принудят.

– О Господи, – вздохнула Анна, – какие склочники! Откуда у них стремление разлучить меня с близкими людьми?

Королева разволновалась. Лишиться Эбигейл! Немыслимо. Однако эти изворотливые люди могут своими происками загнать ее в угол.

– Времени терять нельзя, – сказала она. – Я немедленно пошлю за лордом Сомерсом, скажу ему, как любезно отношусь к герцогу Мальборо, как надеюсь, что вскоре получу возможность выказать ему свое расположение. Но при этом замечу, что не позволю никому из министров разлучать меня с близкими людьми.

Эбигейл подняла взгляд и увидела плотно сжатые губы королевы. Понимая, что та настроена решительно, Эбигейл успокоилась.

Годолфин расхаживал по комнате.

– Это бессмысленно, – сказал он. – Королева ни за что не расстанется с Мэшем. Можете не сомневаться, что наши враги на континенте потешаются над сложившимся положением. Правительство противостоит горничной.

Мальборо это понимал, Сара не желала понимать. Потому-то Годолфин и заговорил с герцогом, когда они остались с глазу на глаз.

Насмешка – мощное оружие в руках врага. На войне армия должна иметь как можно больше преимуществ над противником, и пренебрегать нельзя ни единой мелочью.

Годолфин был прав, Сара и Сандерленд ошибались. Это сражение между главнокомандующим и горничной нельзя превращать в громкое дело.

– Я не стану предъявлять королеве ультиматум, – сказал Мальборо. – Однако напишу, как унизительно для меня быть жертвой нападок горничной.

– Так будет лучше, – согласился Годолфин. – Ради Бога, не загоняйте в угол королеву, в таком положении она может стать первой на свете упрямицей.

– Надо найти другие способы изгнать Мэшем, – угрюмо согласился Мальборо.

– Тут лучше действовать тайно, чем открыто. Отправляйтесь с визитом к королеве.

– Пожалуй, в этом есть смысл.

Королева приняла его любезно, стараясь показать, что ее холодность к Саре на него не распространяется.

– Это победа герцога, – решили друзья Мальборо.

Однако Харли и его друзья знали, что победа на их стороне. Мальборо хотел навязать королеве выбор между собой и Эбигейл, но убоялся результата. Не это ли победа?

Суд над доктором Сэчверелом вызвал большое волнение в Лондоне. Анну, собиравшуюся проникнуть в Вестминстер-Холл инкогнито, толпа узнала и подняла крик: «Боже, храни королеву и доктора Сэчверела!»

Принимая приветствия, Анна сознавала, что люди на ее стороне и гнев их обращен на Годолфина, который возбудил против Сэчверела судебное дело и принадлежал к семейству, стремящемуся править страной.

Королева считала, что, если распустить провигский парламент, после ближайших выборов к власти снова придут тори. Мысль эта была приятной. Годолфин ей надоел, уйдя с должности, он вынудит уйти и Сандерленда… а дорогой мистер Харли создаст свое правительство. Тогда исчезнет угроза разлучить ее с Мэшем, потому что Эбигейл и Харли большие друзья.

Поэтому было радостно слышать крики людей на улицах, сознавать, что, хотя они грозятся поднять мятеж за Сэчверела, против своей королевы они ничего не имеют.

Придя в зашторенную ложу, откуда собиралась наблюдать за ходом процесса, Анна обнаружила, что в ее свите находится герцогиня Мальборо. До чего назойливая особа! У Анны сразу же испортилось настроение, правда, она не без удовольствия заметила, что герцогиня на сей раз необычайно смиренна, так как наверняка сознает, что гнев людей обращен против ее клики.

Но долго оставаться смиренной Сара не могла. Вскоре она принялась обсуждать, следует ли дамам стоять или можно сесть, и даже осмелилась подойти к королеве, напомнить, что процесс, судя по всему, будет долгим, а она даже не дала своим фрейлинам положенного дозволения садиться.

– Садитесь, будьте любезны, – холодно произнесла Анна, не глядя на герцогиню.

Сара заметила, как несколько дам переглянулись, и лицо ее вспыхнуло. Трудно было сдерживать ярость.

Увидя, что герцогиня Сомерсетская не села, а встала за креслом королевы, Сара властно обратилась к ней:

– А вы почему не садитесь, раз ее величество дозволили?

– Не хочу сидеть, – ответила герцогиня Сомерсетская и добавила: – в присутствии ее величества.

– Ваша светлость намекает на то, что я не знакома с придворным этикетом? – повысила голос Сара.

– Не намекаю ни на что, – ответила та. – Просто говорю, что предпочитаю стоять.

Пылающая гневом Сара уселась.

«О Господи, – подумала Анна, – как бы хорошо избавиться от этой женщины».

Процесс длился несколько дней, и всякий раз Вестминстер-Холл бывал переполненным. На процессе присутствовали все члены парламента. Не вмещавшиеся в зал люди толпились на улицах.

С каждым днем становилось все яснее, на чьей стороне народные симпатии. Преданные королеве люди заявляли, что она вместе с ними стоит за Сэчверела и настроена против правительства, контролируемого вигами, которое возглавляет Годолфин и поддерживает клика Мальборо. То был не просто суд над Сэчверелом. На карту была поставлена участь правительства.

Сэчверела в конце концов признали виновным, но приговор вынесли до того мягкий, что его сторонники восприняли это как свою победу. Ему всего-навсего запретили проповедовать в течение трех лет, а ту проповедь решено было сжечь возле биржи в присутствии лорда-мэра и шерифов Лондона и Мидлсекса.

В ту ночь на улицах горели праздничные костры и царило шумное веселье.

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

В Сент-Джеймском дворце вечеринка была в разгаре. Эбигейл, тая улыбку, прислуживала королеве.

«Дорогая Мэшем! – думала Анна. – Присвоила бы ей титул, но допустимо ли знатной леди ухаживать за мной, как она? Не хочу никаких перемен. Пусть между нами все остается, как было».

– Мадам, на улицах сегодня царит веселье.

– Да, Мэшем. Люди считают это победой доктора Сэчверела.

– И вашего величества. Вас они объединяют с ним. Я слышала крики: «Да здравствует королева и доктор Сэчверел!»

– Он стоит за церковь, а нынешнее мое правительство, кажется, не думает о благе церкви.

– У вашего величества наверняка вскоре появится новое.

– Я получаю просьбы распустить нынешний парламент.

– Парламентарии, отдав доктора Сэчверела под суд, погубили себя, – добавила Эбигейл.

– Постараюсь распустить парламент как можно скорее, пусть люди получат такое правительство, какое хотят.

Эбигейл торжествовала. Она постарается побыстрей сообщить эту приятную новость Роберту Харли, хотя он, разумеется, прекрасно знает, что такой исход неизбежен.

– Хочется музыки, – сказала королева. – Поиграй немного.

Эбигейл села к клавесину и заиграла ее любимую арию Перселла, потом из передней послышался разговор, она перестала играть, обернулась и увидела, что Анна спит.

Эбигейл вышла в переднюю, где что-то обсуждали и смеялись леди Хайд и леди Берлингтон.

– Королева уснула.

Еще недавно их возмутило бы это вмешательство в их разговор, но теперь они знали, что жалоба Эбигейл королеве может сильно навредить им, поэтому обаятельно улыбнулись и спросили, знает ли она о последней дерзости герцогини Мальборо в адрес ее величества.

– Нет, – ответила Эбигейл, – но хотела бы узнать.

– Так вот, – сказала леди Хайд, – леди Мальборо и герцогиня Сомерсетская были восприемницами на крестинах. Леди Сомерсет предложила назвать ребенка Анной. И знаете, что ответила на это мадам Сара? «Все обладательницы этого имени ничего собой не представляли. Называть так ребенка я не позволю!»

– Как она посмела! – воскликнула Эбигейл.

– Сара смеет все. Вы не знали этого?

Миссис Дарси, одна из служанок, вошла в комнату как раз, когда королева проснулась. Она наблюдала такую сцену: увидя, что Эбигейл нет, королева позвала ее. – Мэшем, – сказала Анна, когда та вошла, – у тебя взволнованный вид. Что-нибудь случилось?

– Мадам, меня просто рассердила очередная дерзость герцогини Мальборо.

– Какая?

– Это обычная грубость, мадам. Вряд ли стоит о ней говорить.

– И все же я хочу узнать.

Эбигейл рассказала о происшествии на крестинах.

– Она постоянно демонстрирует неуважение и неприязнь ко мне, – пожаловалась королева. – Я больше терпеть этого не намерена.

Миссис Дарси, слышавшая последнюю фразу, отправилась к герцогине Мальборо и передала ей содержание разговора.

– Видишь, – воскликнула Сара, обращаясь к Джону, – обо мне постоянно злословят!

– А что это за история с крестинами?

– Я была там, – призналась Сара.

– И позволила себе такую выходку?

Сара склонила голову набок.

– Я в шутку вспомнила тот случай, когда герцог Гамильтон назвал мальчика Анной – разумеется, в надежде на благосклонность королевы, и сказала, почему бы по примеру Гамильтона не превратить девочку в мальчика, назвав ее Георгом.

– Пожалуй, тебе стоит повидаться с королевой и все объяснить.

– Дорогой Маль, мне опротивело разыгрывать перед этой особой униженную просительницу.

– Но правительство вот-вот отправят в отставку. Если б ты восстановила дружбу с королевой, мы бы смогли вернуть все, что потеряли.

– Противно, что Анна оттолкнула меня из-за этой горничной. – Глаза Сары засверкали. – Она непременно примет меня. Я объяснюсь, ей придется меня выслушать.

Мальборо успокаивающе положил руку на плечо жены.

– Любимая, будь осторожна. У тебя все получится… если захочешь. Только обуздай свой язык.

Сара плотно сжала губы, однако Мальборо очень беспокоился.

– Ваше величество чем-то обеспокоены? – спросила Эбигейл.

– Герцогиня Мальборо просит аудиенции.

– И вы ее примете?

– Она сохраняет все свои должности, и это дает ей легкий доступ ко мне. Надо бы избавиться от нее. Знаешь, Мэшем, я не хочу ее видеть. Тебя это не удивляет? Ведь мы когда-то были большими подругами.

– Меня удивляет, мадам, ваше долготерпение.

– Оно быстро истощается. Я не хочу ее видеть. Она изводит меня своей напыщенностью.

– Не могли бы ваше величество написать ей – пусть изложит письменно все, что хочет сказать?

– Прекрасная мысль, Мэшем. Я так и сделаю.

Получив письмо королевы, Сара пришла в бешенство. И тут же написала, что не может изложить всего, что хочет сказать, на бумаге. Анна назначила ей прием на следующий день, но когда время аудиенции приблизилось, позвала Эбигейл и сказала, что при мысли о встрече с Сарой у нее разболелась голова и заломило ноги.

Эбигейл омыла ей ступни и стала их массировать, а королева тем временем обдумывала, как написать Саре, что предпочитает личной встрече переписку.

Отделаться от Сары было нелегко. Она снова ответила, что не может изложить на бумаге то, что хочет сказать, и опять потребовала личной встречи.

– Неужели я никогда не избавлюсь от нее? – жалобно спросила Анна. Тут ей пришла мысль уехать в Кенсингтон, и она написала Саре, что ненадолго уезжает, и если Сара напишет, она за время отсутствия обдумает то, что будет сказано в письме.

Но спасения от Сары не было. Ответ пришел сразу же.

«Я рада, что ваше величество едет в Кенсингтон подышать свежим воздухом и заняться своим здоровьем. Последую за вами туда же и буду ждать изо дня в день, когда вы захотите меня принять, поскольку то, что я намерена сказать вам, ответа не требует».

Сара приехала в Кенсингтонский дворец, когда Анна читала ее письмо. Направилась прямо в королевские покои, велев пажу доложить о ней.

Королева, сидевшая за письменным столом, на котором лежало письмо Сары, поняла, что избежать разговора не удастся, и дозволила герцогине войти.

Когда Сара вошла, Анна с пером в руке продолжала сидеть.

Подняв взгляд, она сказала:

– Я только что прочла ваше письмо. И собиралась написать ответ.

При виде Анны на Сару нахлынули воспоминания, она забыла о том, что отношения их изменились, и спросила с прежней властностью:

– Что же вы хотели написать, мадам?

– Я хотела написать вам, – повторила Анна и плотно сжала губы, что должно было бы насторожить Сару.

– В моем письме содержалось что-то такое, на что вы собирались ответить?

– Все, что вы намерены сказать, следует изложить на бумаге, – настаивала Анна.

Сара была крайне раздражена. Королева станет твердить одно и то же, урезонить ее будет немыслимо.

– Я не знала, что ваше величество так жестоки. Даже люди самого низкого происхождения имеют право быть выслушанными.

– Я велю людям изложить все, что они хотят сказать, на бумаге, когда нахожу это желательным.

– Я не собираюсь ничего говорить на ту тему, которая так расстраивает вас, мадам. Миссис Мэшем никакого отношения к цели моего визита не имеет, но я не успокоюсь, пока не поговорю с вами.

– Можете изложить все, что хотите сказать, на бумаге, – настаивала Анна.

– До моих ушей дошло, – воскликнула Сара, – что вам рассказывают обо мне сплетни. Говорят, будто я непочтительно отзывалась о вашем величестве. У меня даже в мыслях этого не было.

Анна не изменила выражение лица, не взглянула в раскрасневшееся лицо Сары. Сара Черчилл зачастую непочтительно обращалась к ней в лицо, так что же она могла говорить за глаза? От былой привязанности к ней у королевы и следа не осталось, ей больше всего хотелось никогда больше не видеть лица своей бывшей подруги.

– Лгут всегда много, – негромко сказала Анна, отворачиваясь и беря веер.

– Ваше величество, прошу сказать, какую клевету вы слышали обо мне. Согласитесь, я должна иметь возможность оправдаться.

– В вашем письме сказано, что ответа вам не требуется. И вы его не получите.

Сара вспылила.

– От меня вам так отделаться не удастся. Не думайте, что я смирюсь, будучи оклеветанной какой-то горничной. Вам придется меня выслушать.

– Я выйду из комнаты, – с трудом поднимаясь, сказала королева.

Сара решительно подошла к двери, встала перед ней, сверкая глазами, и широко развела руки.

– Вы останетесь здесь, пока не выслушаете, что я скажу.

Кротость Анны улетучилась. Она выпрямилась во весь рост и с удивлением взглянула на герцогиню.

– Кажется, ваша светлость забывает, что перед вами королева, – произнесла она ледяным голосом.

Холодность Анны встревожила Сару. Она поняла, что потерпела неудачу. До нее дошел весь ужас положения. Все, чего она добивалась, становилось недостижимым. Она не только положила конец своим пылким надеждам, но и подвела Маля.

Злые слезы навернулась на глаза, и она зарыдала, чего никогда не случалось раньше. Это было проявлением гнева и безысходности, признанием поражения, она отвернулась и, нетвердо ступая, вышла в коридор, где села и дала волю своему горю.

Анна поглядела на дверь. Ничего, кроме облегчения, она не испытывала. Сара Черчилл зашла слишком далеко, но, может, наконец осознала, что дружба их уже в прошлом.

Королева села в кресло и задумалась. Правительство вигов она отправит в отставку. На их место, к ее радости, придут тори. Новое правительство возглавит мистер Харли, и уже не будет попыток разлучить ее с дорогой Мэшем.

Негромкий стук в дверь. Королева вздохнула. Вновь вошла Сара, лицо ее было заплаканным, глаза смотрели на удивление кротко.

«Усвоила урок, – подумала Анна. – Поняла, что я больше не желаю ее видеть».

– Что скажет леди Мальборо? – надменно спросила она.

– Мадам, по должности я обязана прислуживать вашему величеству.

Королева кивнула.

«Да, – подумала она, – и надо найти способ покончить с этим».

– Кроме того, – продолжала Сара, – надеюсь, ваше величество не откажется видеть меня на торжественных церемониях.

Анна снова кивнула. Нет, она не откажется. Только ни за что не станет больше разговаривать с нею наедине.

– Можете приезжать во дворец. Меня это не побеспокоит.

Сара поклонилась, и королева отвернулась, давая понять, что не задерживает ее. Однако Саре никогда не удавалось обуздать свои чувства. Она не смогла обуздать и теперь. Ее вновь охватила ярость, заглушившая здравый смысл.

– Это жестоко! – воскликнула она. – Вся наша дружба предана забвению из-за женщины, которую я вытащила из грязи. Все мои услуги забыты напрочь, и я вижу только презрение и надменность. Весь двор шепчется о вашей неблагодарности ко мне. Миссис Морли, неужели вы забыли прежние дни?

Королева не ответила ни слова.

– Вы пожалеете об этом. Будете страдать из-за своей бесчеловечности.

– Это, – сказала Анна, – будет касаться только меня. Вашу светлость я не задерживаю.

Сара в изумлении воззрилась на горделивую, полную достоинства женщину, так непохожую на прежнюю миссис Морли.

– Кажется, – заговорила вновь королева, видя, что герцогиня продолжает стоять, – у вашей светлости плохой слух. Я вас не задерживаю.

Саре оставалось только уйти.

Анна твердо решила, что личной аудиенции Сара Черчилл больше у нее не получит.

Королева могла быть упрямой, но Сара ушла, планируя очередную стадию кампании.

И лишь потом до нее дошло, что она больше никогда не получит дозволения говорить с королевой.