Текст книги "Любимицы королевы"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Сара убедилась в этом, спросив для проверки у Анны, какого она мнения о новой горничной.
– А что, – ответила принцесса, – разве у меня появилась новая?
– Дорогая миссис Морли уже забыла, как я представила ее?
– Вы оказываете мне столько любезностей, дорогая миссис Фримен, разве можно все запомнить?
– Значит, она не докучает вам, как некоторые из этих девиц, дерзкие и наглые?
– Определенно, потому что я даже не замечала ее.
– И она ничего не путает? Делает все, что вам нужно?
– Дорогая миссис Фримен, за мной очень хорошо ухаживают… благодаря вам. Да, я должна благодарить вас за то, что в доме у меня все идет гладко.
Ничто не могло бы доставить Саре большего удовольствия.
Эбигейл тоже была довольна. Она получала распоряжения от миссис Дэнверс, работала бесшумно и расторопно, знала, что хотя часто бывает в присутствии принцессы, та, то ли по близорукости, то ли потому, что эта горничная ничем не привлекала внимания, не замечает ее, хотя за всякую услугу благодарит любезной улыбкой.
Однако такая жизнь была приятной. Близость королевского двора волновала Эбигейл. Девушка прислушивалась ко всему: с жадностью внимала рассказам о дворе Карла Второго и драматических событиях после его смерти. Многие хорошо помнили, как Монмут собрал армию и, назвав себя королем – или так называли его другие? – пытался отнять корону у Якова. Слушала, как Вильгельм приплыл из Голландии, потому что его пригласили занять трон; как Мария, его супруга, последовала за ним, и обе сестры, она и Анна, ополчились против отца.
Принцесса, которой служила Эбигейл, была той самой женщиной, что бросила вызов отцу и содействовала его изгнанию. Распускала слухи про своего единокровного брата, будто он на самом деле незаконнорожденный, зачатый ее мачехой с любовником.
Эбигейл считала, что рядом с ней совершается история; оказывается, историю творят люди вроде располневшей неторопливой женщины, которой она служила. И Сара Черчилл, пожалуй, в их числе. Она будет указывать Анне, что делать, если Анна станет королевой, а дело к этому определенно шло. Почему бы и Эбигейл Хилл не быть причастной к истории?
Жизнь внезапно стала невероятно увлекательной. Эбигейл даже решила, что она не столь уж некрасивая, как ей постоянно внушали.
Алиса сообщила, что маленький герцог Глостер устраивает смотр своей армии в саду Кенсингтонского дворца, туда приедет король, и по такому случаю соберется много народу. Может, явится и Эбигейл? Там будет Джон и еще один знакомый Алисы. К тому же представится редкая возможность увидеть короля вблизи.
Миссис Дэнверс охотно отпустила Эбигейл, заметив, что нелегко найти такую горничную, которая, не мозоля глаза, ухитряется справляться со всеми своими обязанностями. «Девушка хоть и худенькая, некрасивая, – подумала она, – но такая молоденькая. Ей надо немного развлечься».
Эбигейл, аккуратно и очень неброско одетая в серое платье и короткую черную накидку с капюшоном, увидела Алису в красном шелковом платье с разрезом, в который проглядывала нижняя юбка из черного атласа с белой каймой; кроме того, на ней были черный шелковый шарф и черный капюшон с отделкой красным.
Эбигейл с трудом узнала сестру и догадалась, что та тратит большую часть жалованья на одежду вместо того, чтобы откладывать. Любящий щегольнуть Джон тоже приоделся; в велюровом коричневом камзоле и того же цвета бриджах, в белоснежном жилете и свежезавитом парике, он выглядел великолепно. Эбигейл рядом с такими нарядными людьми казалась бы жалкой, если бы Джон не привел с собой приятеля, одетого так же скромно, как и она.
– Это Сэмюэл Мэшем, – представил его Джон. – Странно, Сэм, что ты незнаком с моей сестрой, она теперь служит у принцессы.
Сэмюэл склонился к руке Эбигейл. Алису, видимо, он уже знал.
– А я у принца Датского.
Эбигейл спросила, доволен ли он своим местом, и услышала в ответ, что очень.
– Попасть на службу к членам королевской семьи – большая удача, – сказал Мэшем. – Особенно для меня, я младший из восьми сыновей.
– По-моему, – сказала Эбигейл, – его высочество мягкий господин.
– Лучший в мире.
– Принцесса тоже добрая.
– Да, нам повезло.
– Я бы не хотел оказаться на службе у короля, – вставил Джон.
– Еще бы! – воскликнула Алиса. – Говорят, он вечно просыпается в дурном настроении и лежит с тростью, приготовленной для тех, кто имеет несчастье ему прислуживать.
Все рассмеялись, и Джон добавил:
– Умные слуги стараются не попадаться ему на глаза, пока он не помягчеет.
– Это все из-за голландского джина, который он пьет в заведении Хэмптона, – объяснила Алиса. – До чего странный человек! Похоже, Вильгельм терзается угрызениями совести, потому что бывал неверен королеве Марии, и она оставила ему укоризненное письмо. Кто поверил бы, что он мог быть чьим-то любовником.
– Ты ведь видела графиню Оркнейскую? – спросил Джон.
– Да, – ответила Алиса. – Она черт знает на кого похожа. Ее не зря прозвали «Косоглазая Бетти». Говорят, это его единственная любовница за всю жизнь. Кое-кто уверен, что он до сих пор встречается с ней – но только бывая в Голландии.
Эбигейл и Сэмюэл Мэшем не принимали участия в разговоре. Девушка понимала, что молодой человек слушает все внимательно, как и она, но высказывать свои соображения не стремится.
– Надо идти на свои места, – сказал Сэмюэл. – Смотр вот-вот начнется.
Сэмюэл Мэшем все время держался возле Эбигейл. Она ощущала его интерес к себе, и ей казалось странным, что молодой человек интересуется ею больше, чем Алисой. Такого еще никогда не бывало.
Приехал король и расположился на воздвигнутой специально для него трибуне. Маленький Глостер, разумеется, позаботился о ней.
Эбигейл не могла отвести глаз от короля, Вильгельма Оранского, этого избранника судьбы. По слухам, в день рождения вокруг его головы видели три световых венца, символизирующих короны Англии, Ирландии и Шотландии, которые ему суждено было унаследовать. Этот сутулый, с искривленным позвоночником человек на полубога не походил. Он был низкорослым, тощим, с распухшими выше колен ногами, горбоносым, неулыбчивым, с маленькими глазками на бледном лице. Неудивительно, что люди приветствовали его в почти угрюмом молчании. Ему никогда не удавалось вдохновить людей на приветственные возгласы, несмотря на то, что это был умный человек.
– Я слышала, – прошептала Алиса, – король часто харкает кровью. Смотрите, как он похож на мертвеца, наверняка уже одной ногой в могиле.
– Он уволил доктора Рэдклиффа. Тот сказал, что не согласился бы взять две его ноги за его три королевства, – добавил Джон.
– Судя по всему, – продолжала Алиса, – королю Вильгельму править нами осталось недолго.
«А после него, – подумала Эбигейл, – на престол взойдет королева Анна». Трудно было представить себе эту располневшую, на первый взгляд бесхарактерную женщину правящей великой страной. Собственно говоря, править будет не она: страной станет управлять Сара Черчилл – кузина Эбигейл. При мысли о близости к столь влиятельным людям у девушки даже закружилась голова.
– Вот и маленький герцог со своей армией, – негромко сказал Мэшем.
Появилось самое странное войско, входившее когда-либо в этот парк. Девяносто мальчиков разного возраста, в блестящих мундирах, с деревянными мушкетами, взятыми на плечо, и деревянными шпагами на боку.
Когда Глостер отдавал команды своим солдатам, из толпы зрителей неслись аплодисменты и смех.
– Стой! На кра-ул!
Перед зрителями стоял мальчик – нескладный, как и король – в блестящем мундире, белый пудреный парик лишь подчеркивал хрупкость его тела и чрезмерную величину головы. Но лицо под париком было оживленным, глаза проницательными; несмотря на головную водянку, он был умен. Высказывания его повторяли не только в окружении принцессы Анны, но и в окружении короля.
Пристрастие герцога к солдатам зародилось в те дни, когда его катали по парку в маленькой, специально изготовленной коляске; а поскольку мальчика баловали не только родители, но и сам король, он получил возможность набрать себе маленькую армию и снабдить ее обмундированием и деревянным оружием.
В честь короля выстрелила маленькая пушка, и Вильгельм, запасшийся по такому случаю редко проявляемым терпением, пошел рядом с герцогом вдоль строя, инспектируя войско.
– Даже ради королевской короны не хотела бы пропустить это зрелище, – сказала Алиса.
Эбигейл не ответила; она думала о немощном короле, хрупком мальчике и удивлялась превратностям судьбы.
Как странно будет, если она станет служанкой английской королевы!
Смотр окончился; маленький герцог распустил свою армию, и король повел его во дворец. По пути они сдержанно разговаривали, и зрители даже издали несколько приветственных возгласов в честь короля, еле слышных за более громкими, адресованными маленькому Глостеру.
Мальчик в отличие от короля принимал эти возгласы всерьез. Глаза наблюдавших были устремлены на маленькую фигурку в блестящем мундире с голубой лентой ордена Подвязки через плечо. Было ясно, что в нем хотят видеть принца Уэльского; а стать принцем он мог только после смерти Вильгельма.
Толпа стала расходиться, и Эбигейл обнаружила рядом с собой Сэмюэла Мэшема. Алиса и Джон присоединились к своим болтающим, смеющимся друзьям.
– Вид у тебя невеселый, – сказал Сэмюэл.
– Я думала о том, как скверно выглядит король.
– Он умирает уже много лет.
– Теперь, похоже, дни его сочтены.
– В этом тщедушном на вид человеке – могучий дух.
– Да, но вряд ли он продлит жизнь короля.
– Ты довольна своим местом? – спросил Сэмюэл.
– Я очень рада, что получила его. Ты знаешь, что леди Мальборо – моя кузина?
Мэшем с улыбкой кивнул.
– Она решила подыскать нам всем места… и подыскала.
– Эта женщина всегда добивается своего.
– Саре было необходимо нас пристроить. Я узнала об этом несколько дней назад. Кто-то прослышал, что ее родственники бедствуют, ей не хотелось, чтобы пошли разговоры, поэтому она всем нам нашла места. Один мой брат служит в таможне, другой – у принца, Алиса – у герцога Глостера, а я – у принцессы.
– У тебя самая интересная должность.
– И я так считаю.
– Мы наверняка будем встречаться время от времени. Принц и принцесса необычайно дружны, и я часто ношу письма туда-сюда.
– Надеюсь, будем, – сказала Эбигейл и с удивлением поняла, что хочет этого.
Сэмюэл Мэшем не был ни красавцем, ни щеголем. Он во многом походил на нее… Тихий, непритязательный, готовый угодить, довольный своим местом, настроенный удерживать его скромностью, а не наглостью, слегка ошеломленный тем, что такая должность могла достаться ему.
Он заинтересовался ею и расспрашивал о ее жизни; она откровенно рассказала ему о банкротстве отца и отчаянном положении семьи, когда Сара пришла к ним на выручку.
– Помощь Сары не спасла моих родителей, было слишком поздно, – сказала она. Голос ее был спокоен, Сэмюэл не мог уловить в нем и следа горечи. Поэтому решил, что Эбигейл необыкновенная девушка. Очень сдержанная, ничем не выдающая своих мыслей и чувств.
Она рассказала ему о месяцах, проведенных в Сент-Олбансе, и, хотя не упомянула, до чего они были унизительными, Мэшем все понял. Губы ее были плотно стиснуты, и он догадался, что возвращаться туда девушка не хочет ни в коем случае. Эбигейл не расспрашивала его, и он сам рассказал кое-что о своем детстве.
– Когда ты младший из восьми сыновей, на особо радужные перспективы рассчитывать не приходится, – сказал Сэмюэл. – Думаю, мне очень повезло, что получил хоть какое-то место при дворе.
– Как удалось его добиться?
– Графиня Маргарита Солсберийская – наша родственница, поэтому мне и представилась такая возможность. Я очень радовался отъезду из дома.
– Ты был там несчастлив?
– Не сказал бы. Мать умерла, когда я был маленьким, и отец женился снова. Леди Дэмарис Мэшем очень умна. Пишет книги по теологии. Мы все очень гордимся ею, но быть достойным ее очень трудно. Со временем у нее появился свой ребенок и, разумеется, почти все внимание она отдавала ему.
– Понятно, – сказала Эбигейл. – Значит, мы оба при дворе… хотя попали сюда совершенно разными путями.
Они спокойно шли парком ко дворцу, где Эбигейл предстояло отправиться к принцессе, а Сэмюэлу к принцу Георгу.
Но перед тем, как расстаться, они пообещали друг другу увидеться снова.
Эбигейл оказалась наедине с принцессой Анной, что случалось нечасто. Ставя блюдо с засахаренными фруктами возле кушетки, она заметила, что край покрывала лежит на полу, и поправила его.
Несколько секунд кроткие, близорукие глаза смотрели на нее, а красивые белые руки – гладкие, с тонкими пальцами – сжимали покрывало.
– Спасибо, – сказала принцесса.
– Ваше высочество слегка устали сегодня, – отважилась сказать Эбигейл.
– Я была на смотру. Мой мальчик выглядел великолепно.
– Ваше высочество, я… имела честь видеть его. Я была там.
Тусклые глаза принцессы оживились.
– Значит, ты видела моего мальчика? Не правда ли, он великолепен?
– Ваше высочество, таких, как он, я не видела. В столь юном возрасте так умело командует! Ни за что бы не пропустила это зрелище.
– По-моему, подобного мальчика не бывало никогда.
– Я уверена, что ваше высочество совершенно правы.
– Он такой умный. Иногда мне кажется, что он старше, чем на самом деле. – Принцесса улыбнулась. – Что я, должно быть, ошибаюсь в дате его рождения.
Эбигейл улыбнулась в ответ.
– Такой умный… Я должна рассказать тебе, что говорил он на днях…
Эбигейл уже не раз слышала, как принцесса рассказывала об этом Саре, миссис Дэнверс и нескольким служанкам. Однако девушку радовало, что все внимание Анны отдано ей, и она слушала с таким видом, будто для нее это новость.
– Ваше высочество, неужели?
– Да. Это удивительный ребенок. Жаль, что ты не видела его в новом камлотовом костюме, украшенном сверкающими драгоценностями. По такому случаю я позволила ему надеть свои. Как он выглядел! И еще с этой орденской лентой! Он благословение для нас… для меня и для принца… А потом этот милый ребенок сказал, что говорил от всего сердца, и то не было формальным приветствием, с каким принц мог бы обратиться к родителям при людях.
– Должно быть, вы очень гордитесь им, ваше высочество!
– Не могу сказать, что горжусь… э…
– Хилл, – сказала девушка. – Эбигейл Хилл.
– Нет, сказать этого не могу. Он постоянно тревожит нас… своего отца и меня. Мы с него глаз не сводим. Видишь ли, мне часто не везло, и поэтому мы очень дорожим нашим мальчиком. Он много и тяжело болел, и могу сказать тебе, э…
– Хилл, ваше высочество.
– Могу сказать тебе, Хилл, что каждый раз я чуть не умирала от горя. Принц тоже. Если с моим мальчиком что-то случится, то…
– Ничего не случится, – негромко сказала Эбигейл.
Принцесса прослезилась, и девушка подала ей платок.
– Спасибо. Ты так предусмотрительна, – пробормотала Анна, но Эбигейл понимала, что принцесса едва о ней помнит: мысленно Анна находилась у постели больного мальчика, где им с мужем стало ясно, какое отчаяние выпадет на их долю, если они лишатся этого драгоценного ребенка.
– Он окружен заботой, – сказала Эбигейл, – он очень умный и хочет жить.
– Да, ты права.
Принцесса умолкла, на губах ее играла улыбка, и у Эбигейл не было повода оставаться.
– Вашему высочеству что-нибудь нужно? – негромко спросила она.
Анна покачала головой; ей хотелось остаться наедине с мыслями о своем чудесном мальчике.
Ушла Эбигейл так неслышно, что Анна не заметила ее ухода. Лишь потом, выйдя из блаженной задумчивости, она поискала взглядом горничную.
Горничная осторожно удалилась, но все необходимое было под рукой.
«Славное создание, – подумала Анна. – Как же ее зовут?»
Эбигейл находила жизнь очень интересной. Анна стала замечать ее после того разговора. И относилась к ней с явной симпатией, хоть не всегда могла припомнить фамилию.
Ее служанки были горластой сворой. Демонстративно подобострастные, они вместе с тем позволяли себе быть невнимательными. Забывали сделать какой-то пустяк, казавшийся принцессе важным, и ей нередко приходилось просить о том, что нужно. Анна стала замечать, что, когда работает Эбигейл, все необходимое бывает под рукой без напоминаний и просьб.
Однажды Сара потешала ее, передразнивая некоторых министров, и отпустила несколько реплик по адресу принца Датского. Анне они не понравились, хотя она и улыбнулась. Правда, Сара никогда никого не щадила.
Однако у Анны осталось легкое чувство обиды, и после ухода Сары ей приятно было поговорить со скромной, тихой Хилл о добродетелях принца.
Хилл сказала, что у нее есть знакомый паж, и она уже слышала от него о чудесной доброте и необычайно высоких достоинствах его высочества.
Анна осталась довольна. Как фамилия этого знакомого? Она скажет принцу, какой у него есть хороший, верный слуга.
– Его зовут Сэмюэл Мэшем, ваше высочество.
– Да? Ты должна будешь напомнить мне, Хилл. А то я непременно забуду.
Анну, как всегда за разговорами с Эбигейл, потянуло в сон. Она очень тихая, спокойная. Именно такую собеседницу ей хотелось видеть рядом после бурных визитов Сары. Разумеется, никого из женщин она не будет любить так, как дорогую миссис Фримен, Сара дороже ей даже Георга, добрейшего из мужей, больше ее она любит только своего дорогого мальчика. Но все же приятно иногда позволять безмятежной Хилл успокаивать себя.
Слушая Эбигейл, Анна заснула.
Девушка встала, поглядела на нее и на цыпочках вышла.
Она рассказала Сэмюэлу Мэшему о своих отношениях с принцессой. Молодой человек принял близко к сердцу рассказ девушки, в сущности, его интересовало все, касающееся Эбигейл. Она тоже интересовалась им, их многое роднило. Сэмюэл столько знал о происходящем, но никто об этом не догадывался.
Эбигейл и Сэм часто гуляли вдвоем в парке или по берегу реки. Девушка была довольна, что они одеты неброско и никому не известны. Это давало им возможность делать то, чего не могли себе позволить известные люди. Даже гулять по улицам, не привлекая к себе внимания, на что мало кто из служивших при дворе мог надеяться. Однажды у них на глазах схватили и потащили окунать в сточную канаву карманника. Это было распространенное наказание. Окунали проституток, если те досаждали соседям на респектабельных улицах, и ворчливых жен. Самодовольных мужей заставляли исполнять серенады на кастрюлях, сковородках и чайниках; бейлифов [2]2
Полицейское лицо при судебных органах.
[Закрыть], всеобщих врагов, попавшихся на взятках, вели к канаве и заставляли пить, пока им не становилось дурно. На улицах царил закон толпы; и поразительно, до чего люди были уверены в своей правоте, осуждая чужие провинности. Такая сторона жизни, которую Эбигейл и Сэм могли наблюдать, была неизвестна людям вроде Сары Черчилл, потому что они бывали только при дворе да в своих загородных домах.
Однажды девушка и молодой человек стали свидетелями того, какая участь постигла знахаря, чьи пилюли не оказали обещанного действия: его раздели, бросили в сточную канаву, а следом швырнули одежду. Когда они уходили, Сэмюэл заметил, что человеческой натуре присуще стремление к власти.
– Ты видела их лица? – спросил он. – Каждый радовался, что может быть судьей несчастному знахарю. Разница между этими людьми и теми, кто правит страной, очень невелика.
Эбигейл кивнула. У них были настолько общие взгляды, что слова им подчас не требовались.
– Я слышал, – продолжал Сэмюэл, – что дочь Мальборо Анна тайно обвенчалась с сыном графа Сандерленда Чарльзом Спенсером.
– Вот как? – сказала Эбигейл. – Я знала, что леди Мальборо стремится к этому союзу, но не думала, что граф согласится на него.
– Леди Мальборо, а не он, решает, что должно совершаться в этом доме… и не только в этом.
– Интересно, с охотой ли Анна пошла замуж. Она мягче своих сестер, но тем не менее с характером, и думаю, нелегко заставить ее сделать что-то вопреки своему желанию.
– Брак держится пока в тайне, однако говорят, граф Сандерленд очень стремился к союзу с Черчиллами и обещал быть наставником сына во всех делах.
– Но ведь Чарльз Спенсер уже не раз осуждал образ жизни отца. Так что, похоже, граф не очень преуспеет в наставничестве.
– Готов поклясться, что там, где граф Сандерленд окажется бессилен, преуспеет леди Мальборо. Только Спенсер – виг, а граф Мальборо – тори. Интересно, какие у них сложатся отношения. Но суть дела ясна. Они ждут, чтобы Вильгельм умер и корона досталась Анне. Тогда правителями станут Мальборо, Спенсеры и Годолфины.
– За этим очень интересно наблюдать… будто сидишь в театре.
– Мы тоже, Эбигейл, в определенном смысле актеры. Как бы там ни было, мы находимся на сцене.
– Роли очень незначительные… не влияющие на ход спектакля, – с улыбкой сказала девушка. – Я ведь даже толком не понимаю всех этих разговоров о тори и вигах.
– Надо знать людей, которые правят ими.
– По-моему, леди Мальборо склоняется к вигам, а граф – убежденный тори.
– Чарльз Спенсер тоже виг, и он породнился с Мальборо. Будет грызня, вот увидишь.
– Не понимаю, почему эти партии конфликтуют.
– Это естественно, взгляды у них противоположные. Виги стоят на стороне Вильгельма, так как видят в нем конституционного монарха; тори – за тот образ правления, что существовал при Стюартах, уверенных в божественном праве королей. К чему привела Карла Первого эта уверенность, мы видели. Карл Второй был гораздо умнее. Он делал все, что хотел, за спинами министров, но веры в свое божественное право не терял. Затем пришел Яков; он хотел навязать католичество народу, который не желал этого, и ты знаешь, что произошло с ним.
– Какой ты умный, Сэм.
– Эти факты всем хорошо известны.
– А Вильгельма с Марией называют правителями-вигами.
– Да, и Вильгельм постоянно помнит об этом. Потому-то и не чувствует себя в безопасности.
– Как думаешь, когда принцесса станет королевой, будет она такой же, как ее отец и дядя?
– Не знаю. Потому-то и надо наблюдать за вигами и тори. Думаю, многое будет зависеть от того, какая партия выиграет на выборах.
– Странно, что граф Мальборо поддерживает тори.
– Да, но супруга его склоняется к вигам. Она не желает абсолютной монархии. Ей нужен правитель, которым станут руководить не парламент, а Черчиллы. Нам придется пристально следить за ее игрой.
Нам придется пристально следить! Значит, у них с Сэмом небольшой заговор? Актеры играют, а они смотрят из-за кулис. Где-то в глубине сознания у Эбигейл таилась мысль о том, что когда-нибудь она и Сэмюэл выйдут на эту сцену. Но их ролей зрители не оценят; они останутся в тени; хотя, возможно, будут от этого не менее влиятельны.
Что за мысли для горничной! Однако Эбигейл уже не считала себя заурядной горничной.
Ей захотелось побольше узнать о вигах и тори, чтобы стало понятно все, о чем говорит Сэмюэл.
– Тори? – произнес он. – Название, конечно, необычное. Это слово пришло из Ирландии. Появилось оно во времена Кромвеля, обозначало людей, которые оставались бесправными на своей земле, но не эмигрировали в Коннаут, как им было приказано. Наши тори, разумеется, не имеют с ними ничего общего. Это просто название партии, которая противостоит отношению вигов к государству и церкви. Они стоят за старый порядок вещей, и многие из них, конечно же, якобиты.
– А виги? – спросила девушка.
– Так сперва называли жителей юго-западной Шотландии, боровшихся против Реставрации. Потом это название досталось тем, кто отстаивал Билль об изгнании, не позволяющий Якову Второму занимать трон и предотвращающий риск возвращения страны в католичество. Это партия коммерсантов и землевладельцев с либеральными взглядами, а тори стоят за старый образ жизни.
– Сэм, как много ты знаешь.
Они улыбнулись друг другу. Мэшем находил спокойную сосредоточенность Эбигейл, ее скромность, желание побольше узнать в высшей степени привлекательными. Она была такой же спокойной и рассудительной, как и он. Встречи обоим доставляли радость, и дружба их крепла.
В Сент-Джеймский дворец пришла трагедия.
Герцогу Глостеру исполнилось одиннадцать лет, и по этому случаю были устроены празднества.
Принцесса пребывала в хорошем расположении духа. Сара как всегда была слегка раздражена ее неумеренной привязанностью к сыну. Анна, чувствуя это, послала за Эбигейл Хилл. Поведение девушки очень успокаивало: горничная соглашалась с принцессой, выслушивала монологи о совершенствах мальчика и раскрывала рот лишь для того, чтобы выразить изумление и восхищение его поступками. Принцессе тогда именно это и требовалось, хотя самое большое удовольствие ей доставляли блестящие и зачастую жесткие разговоры Сары Черчилл. С Сарой приходилось слушать, с Эбигейл говорить. Обычно Анна предпочитала первое; но бывали случаи, когда ей хотелось поговорить самой, и тут она радовалась обществу маленькой кроткой горничной.
– Мой мальчик осматривал утром свои войска. Видела ты его? Моя бедная Хилл, надо позаботиться, чтобы ты почаще выходила из дома. Он был так взволнован приобретением новой пушки. Новой, Хилл, полученной от короля. Конечно, даже Вильгельм не может устоять перед его обаянием. Я знаю, это удивляет всех. Знаешь, Хилл, мой мальчик вызвался воевать со своим войском за него во Фландрии.
– Неужели, мадам? Какой замечательный ребенок!
– Хилл, ты совершенно права. «Я буду рад погибнуть на службе вашему величеству». Так он писал королю. О Господи…
– Вашему высочеству холодно?
Эбигейл укрыла Анну шалью.
– Спасибо, Хилл. Я вся дрожу, когда слышу слово «смерть» в связи с моим мальчиком. Если лишусь его, то, наверно, не переживу этого.
– Ваше высочество, когда я видела его в последний раз, он выглядел здоровым.
– Правда, Хилл? Ты наблюдательная девушка. Да, мне кажется, его здоровье с возрастом улучшается. Но я лишилась стольких детей. Иногда мне отчаянно хочется еще одного ребенка. Вот потому…
– Ваше высочество – любящая мать.
– А кто мог бы меньше любить такого мальчика?
– В самом деле, мадам.
Такие приятные разговоры. Такое утешение!
На другой день герцог Глостер слег, и принцесса пришла в отчаяние. Ему отворили кровь, но это не помогло. Анна сбросила с себя апатию; просидела у его постели всю ночь и утро; горе ее было настолько сильным, что придавало ей достоинство и самообладание, которых она не выказывала прежде.
Эбигейл запомнила тот день, когда маленький герцог умер, потому что сочла его поворотным пунктом в своей жизни.
Принцесса Анна пришла в свои покои, с нею был Георг, принц Датский, они держались за руки, словно два осиротевших ребенка, у которых из жизни исчезла вся радость.
Потом принц ушел к себе, и принцесса осталась одна.
Ей не хотелось никого видеть – даже леди Мальборо. Она сидела, раскачиваясь взад-вперед и закрыв руками лицо, чтобы не смотреть на мир, полный напоминаний о ее любимом мальчике.
– Не могу поверить, – негромко говорила она. – Этого не может быть.
Весь день Анна просидела в одиночестве, отказываясь от еды, чего раньше никогда не бывало; а когда пришло время сна, покачала головой и велела служанкам уйти.
Потом заметила Эбигейл и сказала:
– Хилл пусть останется. Она сможет оказать всю необходимую мне помощь.
Эбигейл помогла ей лечь; Анна говорила о своем мальчике, и по щекам ее медленно катились слезы.
– Вот этого я страшилась, Хилл. Больше всего на свете… и это случилось. Что я могу сказать, Хилл? Что мне теперь делать?
– Говорите о нем, мадам. Это, наверное, поможет.
Принцесса говорила и, к своему удивлению, успокаивалась; потом, поглядев на юное лицо горничной, тоже со следами слез, сказала:
– Ты милое, доброе создание, Хилл.
Уложив принцессу, Эбигейл собралась уходить, но та сказала:
– Хилл, останься.
Эбигейл встала на колени у кровати, где беззвучно плакала принцесса.
Казалось, Анна забыла о стоящей подле нее на коленях горничной; потом взгляд ее упал на маленькую фигурку, и она повторила:
– Ты доброе создание. Спасибо, Хилл.
Эбигейл оставалась в спальне, пока принцесса не заснула.
Она знала – Анна не скоро забудет, что в минуту тяжелейших страданий нашла утешение в Эбигейл Хилл.
Принцессу охватила апатия. Целыми днями она сидела, думая о своем мальчике. Доверительно сказала Эбигейл Хилл, что теперь ее жизнь уже никогда не станет прежней.
Сара шумно вошла в ее покои.
– Ну-ну, дорогая миссис Морли, возьмите себя в руки, – властно сказала она. – Надо помнить, что вы не только понесшая утрату мать, но и наследница трона.
– Миссис Фримен, вы, должно быть, не понимаете моих чувств.
– Я? Не понимаю? Разве я не лишилась ребенка… мальчика? Вы забыли моего дорогого Чарльза?
– Нет, не забыла и переживала утрату моей дорогой миссис Фримен, как собственную, но это мой мальчик… мой любимый мальчик.
– Вскоре появится еще один маленький Морли.
– К сожалению, я не уверена в этом.
– Вы не бесплодны. Не раз это доказывали.
Иногда в голосе Сары звучало что-то похожее на насмешку. Чувства Анны были обострены недавней утратой, и эти жесткие слова причинили ей боль. Как ни странно, ей вспомнилось нежное сочувствие горничной.
Она заявила, что устала и немного поспит. Сара, в последнее время словно бы искавшая возможность покинуть принцессу, ответила, что это превосходная мысль.
– Пошлите за этой горничной Хилл, – сказала Анна. – Она поможет мне лечь.
– А я зайду проведать вас, когда вы проснетесь, – ответила Сара. – И тогда, миссис Морли, вы наверняка поймете, что я права, прося вас не демонстрировать свою скорбь. Мне понятно ваше горе. Я до сих пор сокрушаюсь по своему дорогому Чарльзу, однако надо быть стойкими, миссис Морли. Мы должны скрывать свои чувства от всего мира.
Когда Сара ушла и в комнате осталась только Эбигейл Хилл, принцесса сказала:
– Нельзя рассчитывать на то, что мы все будем такими же сильными, как дорогая леди Мальборо.
– Конечно, мадам.
– Однако я иногда думаю, что моя дражайшая подруга, будучи сама столь восхитительной женщиной, нетерпимо относится к тем, кто слабее ее.
– Ваше высочество не слабы. – Эбигейл говорила более пылко, чем обычно. – Если мне будет позволено высказать свое мнение, вы проявили величайшую стойкость…
– Я пыталась, Хилл. Но иногда при мысли об утрате моего милого…
Принцесса расплакалась, и Эбигейл сочувственно протянула ей платок. Анна, казалось, не замечала его, поэтому девушка, осмелев, утерла слезы с ее лица.
– Спасибо, Хилл, – сказала Анна. – Ты совершенно непохожа… на свою кузину.
– Боюсь, что вы правы, мадам.
– Не бойся. Твое спокойствие мне по душе.
– Моя кузина очаровательная женщина, а я всего-навсего горничная вашего высочества.
– Суть не в этом, Хилл. Иногда я нахожу твое присутствие очень отрадным… право же, очень. – Лицо Анны вдруг стало ожесточенным. – А леди Мальборо совершенно… совершенно… черствой.
Наступила ужасающая Анну тишина. Наконец она высказала вслух мысль, уже давно таившуюся в глубине сознания; к тому же, в присутствии Эбигейл Хилл, кузины Сары, всем обязанной ей и потому наверняка ее приспешнице.
