Текст книги "Реабилитация (СИ)"

Автор книги: Виктория

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Ангел? – звучит действительно смешно, – не думаю, – искренне признаюсь я. Во мне грехом не меньше, а то и больше, половины тех людей, что собрались на этом матче.

– Вы красивая пара, Виктория. Рад за вас. Держите, – морщинистая рука мужчины протягивает мне белый квадрат визитки, и только теперь я понимаю, что он доверился мне на столько что пришел без охраны.

– Я позвоню. Обязательно позвоню.

Похоже на то, что жизнь налаживается. Кручу на пальце желтый ободок кольца, чувствуя, как сзади меня обнимают сильные руки, и, посылая неумолимую дрожь по телу, губы парня слегка прикусывая, целуют пульсирующую жилку пульса у меня на шее.

– Ты сегодня такая красивая.

Тело сотрясает крупная дрожь, меня бросает то в жар, то в холод, а речь становится настолько бессвязной, что я могу лишь стонать.

– Понравилось? – он переплетает свои пальцы с моими. И, так же как и я минуты назад, прокручивает ободок кольца, поглаживая большим пальцем белесый шрам, – никогда не спрашивал, откуда он?

– Кольцо потрясающее. Даже больше, чем просто потрясающее, – разворачиваюсь в кольце его рук, и слегка прикусываю за край его нижней полной губы. Руками я зарываюсь во влажные волосы на его затылке, он только из душа и пахнет так вкусно, что я готова разлить его по каплям во флаконы.

Это, какое-то помешательство, смутной тенью проносится в голове мысль, но пусть даже так, такой эпидемии своей влюбленной крови, я не боюсь.

– А шрам?

Не унимается парень, стремясь узнать обо мне все. Чтобы не осталось никаких секретов, никаких потаенных уголков в моей душе, а я как будто бы даже не против этого.

Неуместно говорить об этом сейчас, но мне пора привыкать к тому, что этот человек имеет полное право, задавать любые вопросы в любое время.

– Тогда в больнице, я вернула кольцо Алексу, когда ты попал с травмой во второй раз. Я сорвала его так, что повредила палец.

Недоверие во взгляде, а потом улыбка.

– Ты самая решительная и сильная, из всех людей, что я встречал, любимая.

Глава 52.

Если я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной.

Маргарет Митчелл “Унесенные ветром”

Перевожу взгляд в зеркало заднего вида, оттуда на меня смотрят два усталых зеленых глаза в окружении пушистых черных ресниц, слегка прикрывающих не малые синяки под глазами. Я прекрасно понимала, что так выматываться не хорошо, но еще сильнее вдавливала педаль газа в пол.

Жить на два города сложно, но иначе пока не получалось.

Игорь Дмитриевич Соколов оказался далеко не глупым человеком, и с ним можно было иметь дело. Во всяком случае, я была полностью уверена в том, что дела для него важнее шкурных интересов, и он никогда не поставит свои желания выше целей. А это означает, что хотеть меня, дело второстепенное.

Если мы не будем выбиваться из графика и работать как заведенные, то спустя полгода в сосновом бору под моим родным городом откроется дочерняя клиника, от той, что сейчас в Москве возглавляет Соколов. Николай Константинович встанет на пост главного врача, и мы вновь сможем помогать людям, в еще лучших условиях, чем прежде. О ценовом эквиваленте, мы позаботились так же, сыскав поддержку многих здешних предпринимателей, в число которых входят, не безызвестные Пухов и Калинин, мы будем работать почти за даром, создавая подобие благотворительности.

Все мои пациенты, будут под моей защитой, а это главное.

Я так же отлично понимала, какой силы это удар по деятельности Корсакова, но как говориться, я лишь защищалась.

Салон машины оглушил гудок мчащегося навстречу авто, и я резко вильнула в сторону. Любовь делает меня бесшабашной, пришлось тряхнуть головой в попытке отгородиться от дурных мыслей. Береженого Бог бережет, и я сбавила скорость. Минуты ничего не решают, а накатывающая с самого утра тошнота, была и вовсе тревожным звоночком.

Перевела взгляд на пальцы сжимающие руль, короткие ухоженные ногти, элегантные часы, с которыми я не расставалась даже ночью. Я была занята всегда, время это точка отчета, нуждающаяся в пристальной внимании. Маленькое золотое колечко, каждый раз глядя на него, душу будто грело пламя костра, разгорающееся красным. Красным цветом маленьких камешек, составляющих крест.

До дома еще так далеко и боюсь, я не успею вздремнуть и пары часов, у Егора опять матч, а я обещала приходить впредь на каждый. Кажется, мне действительно начинает нравиться хоккей. Не за правила, или регулярный подсчет очков. Похоже на то, что в этой жизни я уважаю только силу, и те кто может доказать эту силу в честной игре, восхищают меня.

Еще раз прокручиваю в руках руль, врубая музыку громче, я начинаю засыпать, но безрассудно даже не думаю останавливаться. Я знаю свой предел, второе дыхание не миф, кому как не мне об этом знать!

Я чувствовала, как что-то утекает сквозь пальцы, и это было то самое время. Это всегда было время, слишком его мало, чтобы вволю насладиться хотя бы одним человеком. Я выпивала всю его любовь, всю до дна. Час, день, потом годы. Мне было хорошо известно, что не только люди могут отнять себя друг у друга, еще и болезни, вирусы, жизнь.

Это всегда время.

И это всегда жизнь.

Каждый раз, думая об этом слезы подступают к моим глазам. Я слишком боюсь его потерять, больше чем, что либо, на этом свете. Увы, даже больше чем себя. Это странно, как за какие-то месяцы, пусть даже годы, человек может стать тебе дороже твоей же жизни.

В кармане вибрирует телефон и, не отрывая взгляда от дороги, я разблокирую трубку и, откинув прядь волос, подношу ее к уху.

– Слушаю, – мой слишком деловой тон, это был исключительно рабочий номер.

– Волкова, по приезду проверь почту, я прислал тебе еще парочку дел.

В этот момент я готова оторвать его голову и сыграть с нею в футбол, я устала, а этот с позволения сказать начальник, мной нагло пользуется. Нагрузку нужно было разделить на двоих, но пожилой Вознесенский, был заботливо мной спасен от этой участи.

– Волкова, ты, что там спишь за рулем?

Не грамма заботы, это всего лишь сарказм Соколова. И этим он мне и нравится, мужчина не домогался до меня, с некоторых пор сохраняя безумно длинную дистанцию, не сокращая ее ни на метр.

– Нет, не сплю.

В подтверждение своих слов веду головой, заставляя тяжелые пряди волос скользить по плечам и шее, это движение заставляет мой организм вспомнить прикосновение губ Егора, и по телу самовольно проходит дрожь.

Зеваю, прикрывая рот ладошкой, краем глаза замечая дорожные указатели. Еще чуть-чуть и я буду дома.

Несколько раз подряд, моргнув, я попыталась сосредоточиться на дороге, но с каждым разом получалось все хуже.

– Волкова, не уверен, что должен тебе об этом говорить на дороге, но мне звонил Корсаков, что б его.

В душе похолодало, я не хотела слышать ничего о бывшем друге. Невольно бросаю взгляд на кольцо, мне бы хотелось, чтобы он не узнал об этом, еще очень долго.

Страх ли это?

– Что он хотел? – костяшки пальцев белеют от того, как сильно я сжимаю пальцами руль, вымещая на нем все накипевшее в душе зло.

– До него дошли слухи о нашей клинике.

Ого, спустя почти два месяца, нам еще несказанно повезло в сроках.

– Угрожал?

На том конце трубки послышался смех, гаденький такой, не хотела бы я, чтобы надо мной так надсмехались.

– Игорь?

– Угрожал не то слово, и не только мне.

Алекс, Алекс, не уверена что у меня оставалась надежда на его порядочность, но мне меньше всего хотелось бы, противостоять ему.

– Чем грозился?

– Стандартно. Вначале тем, что растопчет меня в пыль, а потом орал что-то про то, что ты, мягко говоря, девушка легкого поведения, и я полный неудачник, если поведусь на это, ставя на кон карьеру.

Вновь хмурюсь своему отражению в зеркале, все чаще мне хотелось самой уничтожить бывшего друга.

– Что скажешь?

Мой громкий выдох разрушил тишину в салоне.

– Ничего хорошего от него не жди.

– Вряд ли он поедет в Москву мне мстить, ты ближе.

И опять никакой заботы, голый расчет.

Умен Соколов и расчетлив, в сотрудничестве с ним, может что-то да получиться.

– Не бери в голову, у нас с Корсаковым свои счеты.

– Хорошо, пока Виктория.

Отключив связь, я почти подруливала на парковку хоккейного комплекса. Похоже, я опоздала, народ уже собрался внутри, и я в одиночестве могла размять мышцы после долгой дороги.

В кармане вновь вибрирует телефон, видимо Соколов что-то не успел договорить, и не думая я просто отвечаю на вызов.

Секунда тишины.

– Котенок?

Это милое прозвище вышибает дух. Тошнота уже не просто намеком, а напрямую просит опорожнить желудок. Вдруг резко накатывает холодный пот, заставляя липнуть шелковую блузку к груди.

– Вик?

Я не успеваю сказать ни слова, даже не успеваю принять сидячее положение. Слишком устала, слишком голодна, не выспалась и столько часов в дороге.

Мир сужается до черной точки, и я сонно и вяло вижу, как выпадает из моих рук телефон, разбиваясь экраном о кафельные ступеньки.

Упс, а ведь он был дорогой, проносится шальная мысль.

Опасаясь разбить голову, я пытаюсь схватиться за перила, но кружащееся сознание не предоставляет возможности определить расстояние от моей вытянутой руки до металлической поверхности.

Да, что со мной?

Ощущаю, как закатывается моя голова, под неестественным углом, мышцы становятся, словно желе и я как издали слышу стук удара моего тела об асфальт.

Глава 53.

Были вещи, которые я хотел сказать ему. Но я знал, что они ранят его. Поэтому я похоронил их, и позволил им ранить меня.

Джонатан Сафран Фоер.

Открыв глаза, я первым делом поняла, что нахожусь в больничной палате. Только здесь может быть такой яркий белый свет. Кожей ощущаю клеенчатую поверхность под собой, я на больничной кушетке.

И это было хорошо, значит, обо мне позаботились. Городок у нас не большой, здесь всего одна больница, в которой все меня знают.

– С добрым утром, солнце.

Приподнявшись на локтях, я вижу устроившегося, напротив, в белом халате заведующего больницей Алекса Корсакова. Хотелось верить, что он не стал бы так улыбаться, если бы со мной было действительно что-то не так.

Попытаюсь встать, но голова по-прежнему, была как чугунная, а ноги ватными.

– Вижу, чувствуешь себя не очень?

Хлопаю глазами как те куклы из детства. Со стороны должно быть это выглядит забавным, но это меня сейчас действительно мало интересует. Со мной что-то не так, и как это серьезно, я могу узнать лишь у одного человека в этой комнате.

– Алекс, ты думаешь это смешно? Я посреди белого дня упала в обморок, и ты, прежде чем сказать, что со мной, спрашиваешь как я? Очевидно же, что не очень!

Если и когда-то я упивалась этой его кошачьей улыбкой, то сейчас готова бить по губам так, чтобы внутренняя сторона слизистой была разбита об его же собственные зубы.

– Ты беременная, а не больная.

Вначале мне показалось, что это очередная его шутка, причем следует заметить, что не удавшаяся. Но по боли в его глазах, я поняла, что он действительно не шутит.

Беременна?

Я?

Утренняя тошнота, головокружение, а о том, когда я в последний раз ставила красные крестики в календаре со своим циклом, я и вовсе забыла. Мне было некогда, и вот во что все это вылилось.

– Не рада? – яд из его слов так и сочится.

Рада ли я?

Опускаю взгляд от его глаз на свои дрожащие руки, разворачивая потные ладони вверх. Была ли я рада тогда на стадионе, когда Егор мне делал предложение? Мне казалось, что счастливее мне уже не стать.

Ошибка.

Как я говорила Егору – десятку всегда нужно оставлять про запас.

Счастлива я была именно сейчас!

– Беременна, – одними губами прошептала я, никогда не задумывалась как это, почувствовать себя матерью, но теперь похоже мне это понравилось. Словно я уже сейчас начала ощущать, что внутри меня разгорается маленькое солнце.

– Гемоглобин понижен, тебе нужно больше есть и высыпаться.

Сейчас в его словах сквозило давно ушедшее из них чувство и на какие-то секунды мне даже показалось, что это все тот же дорогой мне друг.

– А твой хоккеист шустрый.

И вот он – яд.

– Где мой телефон? – произнеся, тут же вспоминаю, как он разбился, – разбила.

Он кивает головой.

Сейчас кажутся такими далекими те времена, когда я доверяла этому человеку все, и что бы, не случилось у меня, он узнавал об этом первым. Боюсь, это последний раз, когда это повторилось. Сейчас я бы хотела позвонить маме, отцу, Вознесенскому. Бежать вперед планеты всей к Егору, чтобы разделить с ним радость. Да, даже позвонить Соколову и сказать ему о том, что впредь я не буду так нагружать себя.

Им всем….

Но не Лексу!

– А почему собственно ты здесь?

– Все всё еще думают о том, что мы пара.

Я слышу затаенную боль в его голосе. Все еще болит, все еще, когда он смотрит на меня, я ощущаю себя виноватой.

Так не должно быть, это не оправдание ему, но и не оправдание мне. Я разбила то малое, что и так оставалось от его сердца.

– Ты будущая мама, – смотря мне прямо в глаза, заключает он, – и это не мой ребенок, пора бы мне остановиться мечтать, верно?

Боль….

– Верно.

– Я все еще люблю тебя, маленькая. Я соврал, меня никто сюда не звал. Когда я услышал грохот роняемого телефона, сразу понял что что-то не так и, включив геолокацию, приехал туда. Благо здесь времени пять минут. А когда увидел, как ты там лежишь на земле, Вик, я думал, умру! Правда, даже когда ты сорвала то кольцо, я испугался меньше, чем видя, как ты там лежишь сломанной куклой!

Я должна быть ему благодарна, но вместо этого возвожу стену между нами еще выше. Я беременна, внутри меня растет маленькая жизнь, и я просто обязана отсекать от себя всех тех людей, что потенциально готовы навредить мне.

– Забавное колечко. Это его ты променяла на бриллианты?

Если бы он изменился, если бы понял, что любить – это не обладать, любить – это любить. И меня можно любить как друга. Хотя, о чем я? Если бы я узнала о том, что Егор влюблен в другую, я бы тут же на месте умерла изнутри.

Выгорела бы….

– Я понимаю, о чем ты, Лекс. Сейчас больше, чем когда либо, поверь. Но я не могу себя заставить любить тебя. Любовь к тебе, правильная, мы из одной лодки, Николай Константинович был бы счастлив, мои родители, любят тебя. Мы были парой, столько лет, но я люблю тебя по-другому, Лекс! Совсем иначе, чем я люблю Егора. Саш, мы с тобой познакомились, почти семь лет назад, Егор тогда еще в младшей школе учился. Это нелепо, удивительно, неправильно. Но это все чего я хочу! Он – это все, чего я хочу.

Словно я его ударила, он даже слегка подался назад как от пощечины. Голубые глаза стали почти прозрачными, толи от слез, то ли от боли.

А может гнева?

– Он тебе не подходит!

Не понимаю, почему все еще сижу и разговариваю с ним, наверное, в честь того, что мы столько лет были вместе.

– Мы не пазлы, чтобы друг другу подходить, Лекс.

Вновь пытаюсь встать, с долей кайфа понимая, что все же могу устоять на ногах. Я самостоятельная и всегда такой была и буду. К черту работу, к черту Соколова, Корсакова и всех прочих. У меня будет ребенок, нет ничего важнее.

– Тебя подвезти, твоя машина так и осталась на стоянке у комплекса?

Помня о нашей последней встрече, и чем все это закончилось, я все же решила отказаться.

– Спасибо, я вызову такси. Телефон дай, пожалуйста.

Поразительно, но и трубки у нас были одинаковые, складывалось ощущение, что этот мужчина просто помешан на мне.

Дозвонившись оператору, и назвав адрес больницы, я даже не стала передавать аппарат в его руки, что бы лишний раз не соприкасаться, а просто положила его рядом с собой на кушетку.

– Спасибо.

– За что?

Смотрю на него выжидательно, он прекрасно знает, за что я его благодарю. Я редко бываю, признательна людям, не из-за плохого воспитания, а потому что редко взывала о помощи.

– Не смотря на все то, что ты заварил, Корсаков, если ты будешь умирать, я отдам для тебя одну из двух своих почек. Но не сердце, Лекс. Все что у меня в единственном числе, я отдам другому человеку.

– Ему?

Вдруг понимаю, что кроме мамы и Егора, людей ради которых я бы в капли крови разбилась, теперь есть большее, теперь закладывается из нашей общей крови маленькое тельце внутри моей матки.

– Нет, Лекс. Узнаю пол, скажу.

Глава 54.

Покупая в магазине бутылку воды, я заметил Её. мы не общались пару лет (или даже больше) и обменялись лишь холодными “Привет”. а ведь всё могло быть по-другому. мы могли бы вместе выбирать продукты, фильм на вечер и планировать совместный отпуск. каждую ночь наши тела сплетались бы в то, что люди называют любовью. и стоя на кассе с бутылкой воды, я задумался: сколько же мы должны сменить людей, чтобы найти свою любовь?

– проходите на следующую кассу.

Дима Привет.

– Постой, – Алекс сжал мою руку и заглянув в его глаза, я действительно испугалась. Это были глаза бешеного зверя, чья лапа угодила в капкан. Зверя, который в любой момент мог перепутать, кто перед ним, друг или враг.

– Лекс, отпусти, – аккуратно пытаюсь высвободить предплечье, но его захват все усиливается. Гематома мне обеспечена но, похоже, не это главное.

– Я что много прошу? Выслушать меня?

На автомате все еще дергаю рукой, в бесполезной попытке показать этим жестом, что мне действительно больно, но он так и продолжал стискивать пальцы.

– Ну, хорошо, только отпусти.

Пара секунд, и Корсаков отталкивает мою руку от себя, словно та пропитана отравой и это я ему врежу, а не наоборот.

– Сядь, пожалуйста.

Это не просьба, я едва слышу, как звуки проталкиваются сквозь его сжатые зубы, и это пугает меня еще больше. Прикрывая руками живот, как будто это сможет спасти, я возвращаюсь на кушетку, поджав под себя ноги. Защитная поза, я отгораживаюсь от него как могу, стараясь и вовсе раствориться в пространстве.

– Ты думаешь, я тебя ударю?

Внутренне смеюсь над этим его заявлением, я не только так думаю, я почти уверена в этом. В гневе Корсаков способен на многое.

– Рассматриваю такую вероятность.

– Можешь расслабиться, внутри тебя растет ребенок, я не настолько безумен.

А по глазам не скажешь….

– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

– Я бы мог извиниться за то, что творил в последнее время, но это было бы ложью, я поступал, так как хотел. И ты знаешь, в первое время я ловил от этого кайф. Видя твою растерянность от предательства, боль в твоих глазах, я получал наслаждение. Я чувствовал свою власть над тобой, где то даже думал, что ты, зайдя в тупик, придешь ко мне обратно. В конце концов, кто мог тебе помочь, вечно упрекающие родители, малолетний ухажер, старик учитель?

Почему то больше всего меня задело его хамское отношение к Вознесенскому. Этот человек заменил ему отца, как и мне. А что в итоге?

– Ты сам себя закапываешь, Лекс. Только ты сам. Ты жив и здоров, ты сильный, ты красивый, ты богат. У тебя есть все кроме, черт побери, меня. И поверь, это не такая и ценность, но ты сходишь с ума лишь потому, что привык получать все. Я была в твоей копилке достижений долгие годы, и как так вдруг дала оттуда деру. Лекс, если бы ты прошел только по моей голове, я бы простила. Но мои родители? Вознесенский? Лекс, этот человек сделал для нас больше, чем собственные родители, как ты мог? Ничто и никто на свете не стоят такого! Я не стою!

– Я….

Он присел подле меня на корточки и схватился за голову, еще немного и этот парень действительно перейдет грань.

– Тише, – я провожу пальцами по черным волосам, такое привычное движение, но такое сейчас неправильное.

Думаю, если бы я даже потеряла зрение, я бы определила Егора по запаху шампуня, по тому, что его пряди короче и более шелковистые, а еще, если их стричь по другому, могут складываться в завитки.

– Все можно пережить, даже смерть.

Нам так всегда говорил учитель, понимай смысл, как знаешь, для кого-то это о клинической смерти, а я вот, например, верю, что если вы вместе душей, то и смерть тела и даже мозга, не преграда встретиться где-то там, куда все мы рано или поздно попадем.

В подтверждение своим мыслям я стискиваю крестик на руке, свободной рукой. Бог, он есть. Пусть иногда, моя вера и пошатывается. Умирают дети, насилуют женщин, все гибнут, многие в муках. Куда в это время смотрит Бог?

Пока не знаю.

Но обещаю себе, лет в восемьдесят, перед смертью, я постараюсь ответить для себя на этот вопрос. И кто знает, может Бог дарует мне хотя бы намек на эти знания.

– Лекс, эй?

Он выворачивается в моих руках, все еще стоя подле меня на коленях, и столько мольбы в его взгляде, что я доверчивая душа, вновь начинаю верить в хороших людей и добрые судьбы.

– Забудь обо всем этом, не разбирайся, не извиняйся. Просто забудь, хорошо? Ты никогда не исправишь то, что уже сделал. Но учитель, все еще жив, и я всегда рядом. Ты врач, Лекс. Просто помогай, и я уверяю, когда то и ты почувствуешь себя удовлетворенным. Любовь, она ведь частично зависит от женщины рядом, научись любить по-другому, Саш.

Выдыхаю.

Раньше бы я его простить не смогла, но теперь в моей душе столько любви, что хватит и на эту рану.

– Вот так просто? Ты вот так просто говоришь об этом? Волкова, кому как не мне знать, что ты не святая? Ты сильный котенок, ты должна сейчас думать, как отгородить себя от меня, а в ответ ты просто улыбаешься?

Удивлен, да?

– Алекс, можно я пойду?

С колен встает, но шаг назад, похоже, делать не собирается.

– Раньше мы общались часами.

– Лекс, раньше я не была беременна от другого мужчины.

Похоже, последние слова были лишними.

– Понял. Теперь понял.

В данный момент я понятия не имела, куда жизнь приведет нас обоих, но почему то казалось, что столько лет вместе не могут просто взять и раствориться в воспоминаниях. Этот человек часть моей жизни, часть являющаяся фундаментом и меня самой, вынь этот кирпичик и я рухну.

– Лекс, давай так. Я не намерена соперничать с тобой, – я сделала осмысленную паузу, чтобы он понял, что я о клинике, – и Вознесенский, я уверена, сидит и ждет, чтобы ты позвонил ему. Ты его сын, а значит, что бы ты ни сделал, он простит, будь уверен. Я не пропадаю из твоей жизни, по крайней мере, до тех пор, пока ты еще раз не попытаешься навредить Егору или еще кому-то из моих близких.

– Это типа, ты разрешаешь мне вновь быть в своей жизни, маленькая?

– Это типа, маленькая, возможно, растет у меня внутри. И ты никуда и не пропадал из моей жизни, просто больше постарайся не делать мне больно.

Я честно хотела протянуть к нему руку или и вовсе обнять, но каким же неправильным, мне сейчас это казалось.

Не он.

Не с ним.

Мое сердце уже совершенно с другим мужчиной. Раз и навсегда, что бы ни случилось, и кто бы его у меня не отнял.

– Подвезти?

Такси! Я о нем совсем забыла. Вот он флаг мира, Алекс прощупывает почву, а я прислушиваюсь к себе. Как бы я отреагировала на то, если бы Егор подвозил Марину? Негативно. Можно, конечно же, сделать вид, что меня с Лексом связывает большее, чем Щукина с этой девочкой из группы поддержки. Но так ли это? Я и сама не признаю полумер, так что не стоит начинать и сейчас.

– Нет, позвони еще раз в такси.

Улыбается, все понял и без слов.

– Все еще не доверяешь?

– Не в этом дело, я все еще не знаю, как Егор на это отреагирует, Лекс. Давай не будем спешить?

– Постараюсь.

Глава 55.

И вновь эти ступеньки. Правда, что падать в них лицом не было лучшим ощущением в моей жизни. Матч Медведей еще не подошел к концу, и потому я могла несколько минут постоять здесь на свежем воздухе и подумать над тем, как обо всем рассказать Егору.

Казалось теперь даже солнце светило иначе, чуть желтее, чуть жарче, чуть более ласково, чем я замечала вчера.

На секунду пугаюсь, а что если он в глубине души не обрадуется? Ведь это достаточно сложно в неполные девятнадцать лет узнать, что ты скоро станешь отцом. Попыталась вспомнить себя в восемнадцать, в сущности, ребенок, обучающийся нести ответственность за себя, а тут для парня такое.

Еще раз посмотрела на кольцо, ведь он бы не стал делать предложение, будь он не уверен в том, что я ему нужна навеки вечные? Глупые детские мысли, но это было важным для меня теперь. Очень, очень важным.

Странное чувство зародилось в животе, будто я прыгаю с парашютом, вначале небо за спиной, и якобы крылья, и эта звенящая тетива натягивается внутри, а потом раз и обрыв.

Болельщики ликуют, держу пари, это хороший знак. Чуть отстраняюсь в сторону, либо я становлюсь параноиком, либо это так специфически проявляется материнский инстинкт, стремиться отгородиться от всего.

Вдалеке я увидела ребят и толпу фанаток, признаться в какой-то момент, я хотела трусливо сбежать. Слишком многое случилось в моей жизни за последнее время. Я в этом плане настоящая старушка, привыкла, что все идет своим чередом, размеренно и подвластно мне, а тут я даже пикнуть не успела, как жизнь закрутила меня в настоящий бермудский треугольник и продолжает засасывать в него.

– Любимая, – Егор так быстро ринулся ко мне, что я, и оглянуться не успела, как ветер уже хлестал мои волосы, а я кружилась на его руках.

Романтика, подумаете вы, да вот только мой токсикоз на пару с желудком, говорили мне совершенно обратное.

– Эй? – видимо я настолько побледнела, что это было заметно.

Впредь я зареклась высыпаться и правильно питаться, чтобы таких конфузов больше не возникало.

– Устала?

Помоги Боже, чтобы у моего ребенка, были такие же синие глаза с длинными пшеничными ресницами, такому генотипу грех пропадать.

– Есть немного, – нужные слова все не шли с языка, я продолжала мило улыбаться парням и их девушкам, медленно пятясь к машине.

Я не трус, но сейчас я боялась испортить волшебство момента, любым неверным словом. Теперь я понимаю, как должно быть сильно волновался Егор, делая мне предложение на стадионе, да еще и при всех.

– Нам надо поговорить, – совсем не те слова, но какая впрочем, разница?

– Ты меня пугаешь, что-то с работой?

Он боялся меня потерять, боялся того, что его робо – девушка выберет карьеру, вместо любви. И правильно делал, до того как он меня починил, я и была такой.

– Нет, – мне казалось, я улыбаюсь искренне, хотя у самой поджилки тряслись, – просто поговорить, хорошо?

– Конечно, куда пойдем?

А откуда я знаю, куда в такие моменты ходят? Здесь и я новичок, чертов Алекс Корсаков, почему именно ему так все с легкостью удается узнавать.

Ему, а не Егору!

– Давай в парк?

Оставив машину, мы шли пешком по городу, почти не отвечая, на вопросы друг друга. Уверена, он боялся, что я уйду от него, а я все, прокручивая в голове исходы. Знакомое место, тот самый символичный светофор, стоя в машине у которого, мы признались друг другу в любви. Красный человечек вышагивает на табло, освещая цифры – 28, 27, 26, …. 20.

– Я беременна.

Егор не слышит моих тихих слов в шуме проезжающих мимо автомобилей.

– Что?

Тяну его назад, просто туда, где нас не собьют с ног пешеходы.

– Я успела бы на матч, если бы не рухнула в обморок прямо у спортивного комплекса.

Я вижу, как хмурятся его брови, и он делает едва заметный шаг в мою сторону.

– Обморок?

Киваю, несколько раз сглатывая, чтобы не так сушило во рту. Тошнота все еще подступает, и я опускаю голову в пол, чтобы привести давление и сердцебиение в норму.

– Эй, не пугай меня так, – его рука ощупывает мой лоб, видимо пытаясь оценить температуру тела, древний глупый способ.

– Я здорова, не переживай. Когда я упала в обморок, меня нашел Алекс и привез в больницу. Там видимо мне сделали экспресс тест крови и….

– И?

– Я беременна, Егор.

Вот и все. Я так и стою, опустив взгляд в пол и стараясь дышать через рот, глубокими глотками воздуха, чтобы меня не вывернуло на асфальт прямо тут.

Я вижу, как его белые кроссовки делают шаг назад, еще и еще один. Сердце бухает, куда-то в сторону тошнотворного комка внутри. Ну, вот и конец моей романтической сказки!

А потом я слышу такой дьявольски заливистый и красивый смех, что даже подпрыгиваю на месте. Егор как маленький ребенок держится за живот и не может остановить рвущиеся наружу трели колокольчиков, где-то из области его груди?

– Беременна?

Ничего не понимая, просто еще раз киваю головой.

– Ты беременна?

Как же я начинаю злиться, от такой его реакции.

– Да.

– Волкова, как же я тебя боюсь, – смех прекращается, и я вижу как, утирая выступившие слезы, парень начинает оглядываться на прохожих, чье внимание мы явно привлекли.

– Что? – мой голос хрипит, не уверена что выдержу все это, после бессонной ночи и длительного обморока.

Раз.

Вдох.

Два.

Выдох.

– Я говорю, что боюсь. А если тебя отнимут? Я же умру.

Давлюсь вдохом, мне страшно до такой степени, что начинает знобить так, что зубы выбивают друг об друга чечетку.

– Что? – так же глупо повторяю я.

– Глупая, – мое лицо в его ладонях и, пожалуй, только это не позволяет мне упасть, – я говорю тебе, что если с тобой что-то случится. Хоть что-то. То я умру, тебя это не пугает?

В этот момент мне казалось, что я отупела. Действительно в раз потеряла весь свой интеллект, и сейчас развитием пятилетнего ребенка я просто хотела залезть к нему на ручки и наконец-то уснуть.

– Не страшно, мы справимся.

Не те слова.

Всегда не те слова.

Да и нет их тех слов, потому что любовь, ее слишком мало выразить словами.

– Не сомневаюсь.

Глава 56.

Жизнь – это не сюжет, жизнь – это детали.

© Джоди Пиколт. Похищение.

Я видела, как блестит кубок в руках Егора, о Господи, как же счастливы мы были в тот момент. Верно, говорят, что жизнь проявляется в деталях.

Неделей ранее, мы с Егором получили долгожданный снимок нашей дочки маленькой дочки, благодаря современным УЗИ аппаратам. Видели бы вы улыбку капитана команды Медведей, я тогда действительно верила в то, что если и могу описать счастье, то оно выглядит именно так. В сиянии синих глаз, готова поклясться он почти плакал, все время, повторяя, что хоккеиста я ему родить еще успею, а вот такую умницу и красавицу как я, нужно клонировать срочно.

И вот теперь, глядя на то, как вспотевшие, выдохшиеся, румяные парни попеременно целуют увековеченный кусок металла в форме кубка, у меня начинало щемить сердце. Выиграли они или бы проиграли, я думала, не имеет для меня решающей роли, но видеть то, как твой мужчина стремиться к победе, самого дорогого стоит.

А потом случилось и вовсе что-то странное, до родов оставалось еще несколько недель, и именно поэтому я и поехала с командой в Москву.

– Тссс, – только и вырвалось из моих сомкнутых губ, и я увидела, как прозрачная лужица растекается у моих ног.

Ну, мы с дочкой хотя бы дотерпели до конца матча все, что было, потом я помню с трудом. Почему-то смеясь, я сжимала руку Егора и говорила ему, что все в порядке, и он может спокойно отмечать победу. Признаться на меня смотрели как на ненормальную, и кто из команды мне только не повторял, что это ребенок хоккейного клуба Медведи и победу они отметят в приемном отделении родильного дома. С кубком и детским шампанским в руках. Кисляк еще плел что-то о том, что нужно запечатлеть на фото две главные победы на сегодня и заснять нашу дочь и их приз. Егор кричал что-то в ответ о том, что они сумасшедшие и пусть расступятся, а то к нам и скорая помощь не проедет.