Текст книги "Убийство с продолжением (СИ)"

Автор книги: Виктор Юнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

40

Достоевский с Сугробовой в нерешительности остановились перед дверью. Входить было страшно, зная наверняка, что там какие-то посторонние и непрошеные гости. Они несколько раз переглянулись, наконец Достоевский, выдохнув, взялся за ручку двери.

– Послушай, Анюта, ты все-таки пока подожди здесь. Я войду, посмотрю, потом тебя позову. Если через пять минут не выйду, беги отсюда и вызывай полицию.

– Ага! – кивнула Сугробова, прижимая к груди свой рюкзак.

Достоевский на сей раз решительно открыл дверь и вошел. То, что он увидел, привело его в шок: вся квартира была перевернута вверх дном, под ногами шуршали бумаги, путались его вещи, а несколько раз хрустнуло стекло. Достоевский глянул вниз – это были часики из его настольных часов в малахитовой оболочке. Тут перед ним вырос Порфирьев.

– Илья Иванович?

– Что? А, да. А вы кто?

– Порфирьев, детектив. Это я вам звонил и просил быстрее приехать.

– А где… э-этот?

– Вон там, в углу. Батарею охраняет.

– З-зачем? – не понял Достоевский, проходя в комнату.

– Чтобы не оторвалась.

И только увидев прикованного к батарее француза, он понял, что это была шутка. У него вырвался истерический смех. Смеялся долго и заразительно, даже Порфирьев не удержался. Только французу было не до смеха. Да Анне Сугробовой, все еще остававшейся за дверью. Через пять минут Достоевский не вышел за ней, но она, приложив ухо к двери и услышав какой-то смех, решила все-таки войти. Она осторожно, стараясь ступать неслышно, прошла коридор и заглянула в комнату. А там уже Достоевский пришел в себя и совершенно спокойно спросил у Порфирьева:

– И что вы предполагаете делать дальше?

– Мне нужно этого типа живым и невредимым доставить в Москву. Но для этого мне нужна ваша помощь.

Достоевский, увидев вошедшую Анну, сразу обратился к ней.

– Ой, прости, Анюта. Забыл тебя позвать. Вот, познакомься. Это, стало быть, мой спаситель – детектив Порфирьев.

– Здравствуйте! – поздоровалась Сугробова. Порфирьев в ответ ей кивнул.

– А это – тот самый урод, который чуть не погубил мою тетку Клаву, взял в заложники моих учеников и хотел, судя по всему, расправиться со мной. А все из-за рукописи Федора Михайловича… Ну что, урод, допрыгался?!

Жорж нервно и зло передернул плечами, разглядывая исподлобья Достоевского.

– Но чем же я могу вам помочь? – Достоевский вновь обратился к Порфирьеву.

– Надеюсь, вы понимаете, что в поезде с таким багажом я ехать не могу. Мне нужно где-то достать машину. Желательно мини-вэн или джип, чтобы можно было его спрятать в багажнике. У вас в городе есть какие-нибудь автосервисы или хотя бы фирмы, предлагающие автолизинг или каршеринг?

– Конечно! – кивнул Достоевский.

– Вот и отлично! По поводу денег не беспокойтесь, но вот оформить сделку придется на вас, как на местного.

– Нет проблем!

Порфирьев устало улыбнулся.

– А сейчас нельзя ли попросить что-нибудь из еды сварганить? А то, если честно, я проголодался.

– Ой, это я быстро, – подала голос Сугробова. – Нам тоже с Илюшей после дороги не мешало бы перекусить. Я сейчас только разденусь и руки помою.

Машину прямо с утра оформили за пару часов. Новенький «Лендкрузер» вполне годился и для дальней дороги по бездорожью, и для скрытной перевозки пленника. Перед отправкой Порфирьев на всякий случай спросил, не хочет ли кто прокатиться с ним до Москвы.

– И мне веселее, и билет бесплатный.

– Аня, я думаю, тебе стоит воспользоваться этим предложением. У тебя же командировка заканчивается.

– А ты? Не поедешь со мной?

Достоевский покачал головой, виновато улыбаясь.

– У меня же еще учебный год не закончился. К тому же дом нужно привести в порядок, окно застеклить, замок в двери поменять, а то вон как раскурочили.

– А потом приедешь?

– Если ты приглашаешь.

– Приглашаю! – она подошла к Достоевскому, обняла его за шею, поцеловала. – И прошу тебя, дай мне рукопись. Хочу показать ее в институте и своему научному руководителю. Это же самая настоящая сенсация!

– Нет! – решительно покачал головой Достоевский.

– Но ты же уже использовал ее, как первоисточник. Роман у тебя получился и в самом деле великолепный, и то, что ты только оттолкнулся от первоисточника своего прапрапрадеда, а не переписал его, делает тебе честь. Поверь мне, как литературоведу…

Но Достоевский решительно отказывался.

– Ну, вы там скорее договаривайтесь, ехать уже надо, – поторапливал их Порфирьев.

– Ну, хорошо, Илья. А если я дам тебе расписку в том, что рукопись действительно принадлежит тебе, но ты дал ее исследовать исключительно в научных целях?

Достоевский сдался. Взял расписку, взамен передал Анне рукопись.

– Только прошу тебя, береги ее.

Сугробова только хмыкнула: не учи меня обращаться с рукописями.

Жоржа, связанного, погрузили в багажник машины и таким образом повезли его в Москву.

Где-то на полдороге его встретил Коваленко с водителем на джипе. Время было раннее, машин на шоссе почти не было. Легкий снежок припорошивал асфальт, закрывая дорожные рытвины. Коваленко, улыбаясь во весь рот, обнял Порфирьева.

– Ну, ты супермен! Супермен! Хозяин очень доволен… Ну, давай этого сюда.

Порфирьев вместе с водителем Коваленко вытащили Жоржа из багажника «Лендкрузера».

– Его бы покормить не мешало, воды дать, ну, и это… сами знаете, – сказал Порфирьев.

– Это мы сейчас устроим. Толян, подсоби.

Водитель кивнул, вернулся в салон, вытащил контейнер с едой, достал оттуда несколько бутербродов. Пока тот занимался кормежкой француза, Коваленко отвел Порфирьева в сторону.

– Значит, дальнейшие наши действия таковы. Анатолий отгонит твой «Лендкрузер» обратно в Болотное, затем вернется в Москву на поезде. А мы с тобой погоним наш джип с бесценным грузом в Москву.

– Понятно! Владимир Семенович, девушку нужно тоже подбросить в Москву.

– А это кто? – Коваленко удивленно посмотрел на Анну.

– Подружка нашего Достоевского, сама она из Москвы, а в Болотном была в командировке. И попала в эту чертову переделку.

– Ну, коли так, то нет проблем. Садись, барышня, в машину. Скоро поедем.

– Когда поедем, тогда и сяду, – ответила Сугробова.

– Ну, тогда пока дыши воздухом.

41

С самого утра Карамазов был в преотличнейшем настроении. Ходил, потирая руки и улыбаясь. Сотрудники не могли понять, что же такое произошло с президентом корпорации. То ли заключил весьма выгодную сделку, то ли какую-нибудь крупную аферу провернул (как и большинство российских бизнес-тузов, Карамазов тоже не был белым и пушистым). Но, когда стали по отделам и секторам осторожно выяснять истину, никто ничего не нашел. И только своему компаньону и вице-президенту Худякову он рассказал об истоках своей радости.

– Ты же помнишь, что я хотел на аукционе выкупить рукопись Федора Достоевского?

– Ну да, тебя еще кинул этот, как его, француз по фамилии Раскольников.

– Ага! Только теперь он у меня в руках. Как и та самая рукопись.

– Ну, поздравляю, Серега! – Худяков поднял кверху пятерню, но Карамазов от него отмахнулся.

– Погоди еще поздравлять! Вот когда рукопись будет у меня, тогда на корпоративе и поздравишь.

– Окей!

Карамазов с легким радостным мандражом набрал номер Раскольникова-Ожьё. Тот откликнулся довольно быстро.

– Алло!

– Симон, это Сергей Карамазов. Привет! Ни от чего не отвлекаю?

– Нет! Я тебя слушаю. Я на яхте отдыхаю. Кругом море, чайки летают! Кайф!

«На яхте – это хорошо! – подумал Карамазов. – Я тебе сейчас отдых слегка испорчу». Но не успел Карамазов снова заговорить, как Раскольников его опередил.

– Кстати, Серж! Было бы хорошо, если бы и ты присоединился. У тебя же есть яхта?

– С удовольствием, Симон. Но не сейчас. У меня к тебе есть одно весьма интересное предложение.

– А нельзя ли это предложение перенести на пару дней? – поморщился Раскольников.

Рядом с ним сидела в шезлонге белокурая красавица в белом бикини, которое очень контрастировало с ее бронзовым телом. Голову ее прикрывала белая длиннополая шляпка, а глаза – темные очки. Она никак не отреагировала на телефонный звонок любовнику. Казалось, что она дремала. Но Карамазов не думал отступать.

– Знаешь, Симон, мое предложение, как мне кажется, весьма может тебя заинтересовать, поэтому я бы не стал его оттягивать… У меня в конторе находится некто Жорж, по крайней мере, он так себя назвал. И фамилия у него довольно странная – Раскольников. Опять же, это с его слов.

Раскольников-Ожьё побледнел, вскочил со своего шезлонга, глянул на любовницу, та по-прежнему не шевелилась. Раскольников сдвинул темные очки на лоб, переложил телефон с одной руки в другую и быстро спустился в каюту.

– И что же ты хочешь, Серж?

Раскольников накинул на себя, не застегиваясь, цветастую рубашку с коротким рукавом, сел в белое кожаное кресло, закинув ногу на ногу.

– Для начала я бы хотел узнать, кто такой этот Жорж Раскольников. Мне кажется, он весьма похож на тебя.

– Так и есть! Это мой сводный брат.

– То есть не совсем понял, – озадаченно произнес Карамазов. – Твой брат – чистой воды уголовник?

– Ну да! Понимаешь, Серж, так получилось, что я о его существовании узнал всего лишь несколько лет назад. И, кстати, при весьма неприятных обстоятельствах.

В этот момент яхта качнулась на сильной волне. Дремавшая на палубе девица открыла глаза и, не увидев Раскольникова, позвала его:

– Симон, ты где?

Через несколько секунд она заглянула в каюту Раскольникова, но тот, недовольно поморщился, произнес в трубку:

– Одну секунду, Серж!

Он встал с кресла, подошел к двери каюты и недовольно сказал девице:

– Поди в свою каюту, Мари, у меня важный разговор.

Девица обиженно надула губы, но спорить не стала. Раскольников закрыл двери каюты, сел на прежнее место и продолжил разговор:

– Понимаешь, так получилось, что мой отец соблазнил свою прислугу. Девчонка была смазливая, а отец мой слыл известным ловеласом. Но, когда моя матушка узнала об этом, девицу пришлось выгнать из дому. Я же узнал об этом братце совершенно случайно.

Раскольников-Ожьё вкратце поведал Карамазову историю знакомства со своим братом Жоржем.

Жорж воспитывался матерью, жили они бедно в одном из парижских предместий. Повзрослев, Жорж, желая вырваться из нищеты, стал промышлять разбоем и кражами. Благо ростом и силой он не был обделен – как и у Симона, сказались гены отца. При этом действовал всегда в одиночку. Природная смекалка и ловкость помогали ему избегать ареста. Но однажды он пробрался в дом Раскольниковых, нашел сейф, однако вскрыть его не успел – его заметил слуга Симона, поднял шум, нажал на кнопку вызова полиции, Жоржу пришлось ударить слугу ножом. В этот момент вернулся домой Симон, приехавший раньше полицейских, и, увидев, что в доме нежданный гость, выстрелил в него из пистолета. Но стрелок из Симона был неважный, и Жорж успел укрыться за все тем же металлическим сейфом, в результате чего пуля, срикошетив от сейфа, лишь скосила одну фалангу на левом мизинце. Но и этого было достаточно, чтобы вовремя подоспевший телохранитель скрутил преступника. Когда же все успокоились, вдруг выяснилось, что они похожи друг на друга. Вскоре приехала полиция, но у Раскольникова уже в голове возник план. Выйдя к полиции, Раскольников извинился и сообщил, что сигнал оказался ложным, слуга просто не узнал моего родственника. Когда же полицейские уехали, Раскольников стал выяснять, кто он такой. И тут выяснилось, что много лет назад здесь работала прислугой его мать, она же и дала этот адрес сыну: дескать, обратись к отцу, пусть он даст денег, коли уж не хочет иметь никаких дел с родным сыном.

– Я так понимаю, ты тоже его сын? – ухмыльнулся Жорж.

– Что значит «тоже»? – возмутился Симон. – Я – единственный наследник семейства и бизнеса Раскольниковых-Ожьё. Денег, разумеется, я тебе не дам. Отца уже нет в живых, и подтвердить твои слова он не сможет.

– А наше с тобой сходство?

– Мало ли, сколько двойников ходит по нашей грешной земле… Так вот, денег я тебе не дам, но предлагаю тебе сделать выбор: либо ты работаешь на меня, либо я сдаю тебя полиции. Я думаю, у копов много накопилось к тебе вопросов.

– Хорошо вам, богатым, рассуждать: у тебя есть выбор – или в тюрьму, или в услужение, – злобно ответил Жорж. – Ты вон с детства в роскоши купаешься, а я сызмальства голодал, иногда за день пару кусков хлеба с жидким бульоном съедал. Мать моя долго не могла найти работу, жили на пособие по безработице, а у нас еще и бабка старая была. Мне с детства пришлось доказывать всем – и себе самому в первую очередь, – что я тоже человек, что у меня такие же права, как и у вас, богатых. Так и начал воровать, сначала по мелочи, потом покрупнее. И настоящее блаженство испытывал, когда удавалось ограбить такого же, как ты, чмыря. Вы, конечно, из-за пары тысяч франков, а затем евро не обанкротитесь, а мне эти деньги руки грели.

Жорж замолчал, облизывая языком пересохшие губы и волком, исподлобья, глядя на Симона.

– Ладно! Я тебя понял, – наконец произнес Симон. – Я забуду сегодняшнее происшествие. Будешь жить здесь, но в отдельном крыле, и рядом со мной тебя никто никогда видеть не должен. Ты больше не будешь испытывать нужды ни в чем, а иногда даже сможешь подменять меня на некоторых мероприятиях, где мне бывать неприятно или не хотелось бы. Для этого я тебя немного обучу приличным манерам. Кроме того, ты будешь делать все, что я тебе скажу. Ты услышал? Я сказал: не прикажу, а скажу. Договорились?

– Идет, брат! – после долгой паузы ответил Жорж, протянув Симону руку.

Тот, впрочем, от рукопожатия уклонился.

– Ты меня, можно сказать, разжалобил, Симон. – Карамазов и вовсе почувствовал себя на коне. – Давай я тебя освобожу от этой обузы – сдам твоего братца в полицию. На нем ведь хорошие статьи висят – покушение на убийство, угроза убийством и захват заложников. Причем несовершеннолетних заложников.

Раскольников поморщился, потер указательным пальцем нос, встал, глянул в окно – яхта медленно дрейфовала в сторону одного из маленьких необитаемых островов. Вдруг вдалеке он увидел, как выпрыгнул из воды и тут же снова нырнул в пучину дельфин. Вернувшись в свое кресло, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, он слегка осипшим голосом спросил:

– Где сейчас Жорж?

– Он у меня. В надежном месте. Под присмотром.

– Послушай, Серж, мы ведь с тобой нормальные люди, бизнесмены. Можем ведь договориться безо всякой полиции. Я готов прилететь в Россию и забрать Жоржа. Скажи свои условия.

Раскольников пошел на сделку. То, что и требовалось доказать.

Теперь уже Карамазов поднялся, подошел к окну, посмотрел на улицу. Погода была хорошая, светило солнце, люди улыбались.

– Хорошо, я согласен на сделку. Ты мне отдаешь рукопись романа Достоевского, я тебе Жоржа.

– Какую рукопись? – то ли и в самом деле не понял, то ли сделал вид Раскольников.

– Ту самую, ради поиска которой ты и отправил в Россию своего братца. Ту самую, из-за которой твой братец зарезал двух твоих соотечественников, отца с сыном. Наконец, ту самую, которую я собирался выкупить на аукционе в Ницце, но ты не дал мне это сделать.

– Ах вон оно что! – вспыхнул Раскольников. – Выходит дело, ты изначально и на меня выходил ради этой самой рукописи.

– Ну, в том числе… – улыбнулся Карамазов.

– Хорошо! Завтра я буду в Москве. Ты мог бы привести Жоржа в аэропорт?

– Легко!

– Значит, договорились.

– Окей! Только рукопись не забудь.

Карамазов отключил телефон. В радостном возбуждении вышагивал по кабинету несколько минут. Затем снова подошел к столу, сел в кресло, взял телефон, набрал номер своего французского представителя Николя Жакло.

– Николя, найди этого детектива, де Труа, кажется. И пусть ждет моего человечка с компроматом на того самого убийцу отца и сына Куртуа. Он и у нас в России наследил. А дальше пусть действует по ситуации. Мои люди его поймали, а завтра за ним прилетает Раскольников-Ожьё.

– Понял, шеф.

– Да, кстати! Это и твоему детективу пригодится. Так вот, этот самый человек – не кто иной, как сводный братец (по отцу) Раскольникова. Его папаша согрешил со своей служанкой.

– Интересно! Понял, шеф.

После этого Карамазов вызвал начальника службы безопасности Коваленко.

– Семеныч! Пригласи-ка ко мне Порфирьева.

– Так он сегодня выходной, Сергей Филиппович. Вчера только смену сдал.

– Ну, так найди его. Дома, на даче! Надеюсь, он же не уехал за границу?

– Никак нет!

Через час Порфирьев вошел в кабинет Карамазова.

– А, Порфирьев, заходи! Привет! – Карамазов вышел из-за стола, протянул Порфирьеву руку для приветствия. – Ты извини, что дернул тебя в выходной, но есть срочное дело.

Порфирьев молча удивленно смотрел на Карамазова.

– Ты помнишь, я тебе обещал бонус за поимку этого француза?

– Так точно, помню!

– Ты в Париже давно был?

– Если честно, я там вообще никогда не был, – смутился Порфирьев.

– Вот и отлично! Считай, что ты уже смотришь на мир с высоты Эйфелевой башни.

– И что я оттуда должен увидеть, Сергей Филиппович?

– Молодец! Соображаешь! – засмеялся Карамазов, хлопнул Порфирьева по плечу и вернулся в свое кресло.

– Завтра за твоим пленником прилетит из Парижа Раскольников… Я, как говорится, договорился с ним о бартере – он мне привозит одну вещь, я ему отдаю его засранца. Но!.. Помнишь, что говорил Глеб Жеглов в известном фильме о воре?

– Вор должен сидеть в тюрьме.

– Точно! Тем более убийца, не так ли?

– Так точно!

– Так вот! Бери все свое досье на этого типа, билет до Парижа возьмешь у моей Анюты в приемной. И сегодня же вылетай во Францию. Тебя там встретит наш европейский представитель, Николя Жакло. Он познакомит тебя с детективом де Труа, который, вел этого типа во Франции и который, собственно, и вывел его на чистую воду вместе с Раскольниковым. Передашь ему все досье, на словах от себя добавишь все, что нужно. Думаю, лет десять-пятнадцать он получит. А то и пожизненное. Впрочем, об этом пусть голова болит у Раскольникова.

42

Лидия Валерьевна Сугробова доказывала на редколлегии необходимость опубликовать роман Ильи Достоевского не в график, а раньше, сняв что-нибудь из планового.

– Вспомните, как «Новый мир» в свое время открыл Солженицына…

Один из замов главного редактора тут же язвительно хмыкнул:

– Тоже мне сравнение! То Солженицын, а это кто? Достоевский? Федот, да не тот.

Другие члены редколлегии стали кто кивать, кто качать головой. Сугробова не понимала – в ее поддержку или против.

– Зря ты так, Эдик. Я дважды перечитала роман. Мне он глянулся. Это, конечно, не супершедевр, но и не рядовой текст. И я больше чем уверена, что этот молодой человек – будущее нашей литературы. По крайней мере, фамилию Достоевский этот человек не опозорит.

– А почему Достоевский, а не, скажем, Толстой или Пушкин? – спросил кто-то из присутствующих.

– Насколько я знаю, это его настоящая фамилия.

– А ведь Лидия Валерьевна права, – поддержал Сугробову главный редактор. – Она же ведь имела в виду еще никому не известного Солженицына с его первой публикацией «Один день Ивана Денисовича». К тому же, товарищи, буквально намедни мне принесли рукопись нашего ведущего достоеведа, профессора Мышкина Виктора Алексеевича. И он, кстати, хвалит этот роман, сравнивая его с недавно обнаруженной рукописью Федора Михайловича «Каторжники». Так что, я думаю, мы должны его поставить в следующий номер с предваряющей роман статьей Мышкина.

Главред ткнул указательным пальцем в лежавшую перед ним рукопись, затем приподнял ее, показав присутствующим. Первое, что сразу бросилось в глаза, было название «ДОСТОЕВСКИЙ и Достоевский».

– Было бы неплохо немного подробнее узнать об этом Достоевском, – не сдавался все тот же зам.

– Если коротко, то я могу сказать, что он учительствует в своем захолустном сибирском Болотном и публикуется в сибирских же газетах и журналах. Кроме прозы, пишет стихи. Недавно выпустил свою первую книгу – роман «Уроды» в местном издательстве, после чего его приняли в местное отделение Союза писателей, – ответила Сугробова, не став объяснять, от кого она это узнала.

Зам под всеобщие смешки поднял вверх обе руки, сдаваясь.

Когда Лидия Валерьевна, придя домой, рассказала дочери о решении редколлегии, Анна захлопала в ладоши, поцеловала мать в щеку, а затем, покраснев, ушла в свою комнату.

Утром она первым делом позвонила Достоевскому, пожелав первой сообщить ему приятную новость.

– Спасибо, Анюта! У меня словно сразу крылья за спиной выросли. Начали сбываться слова моей тетки Клавы.

– Что за слова? И, кстати, как она?

– Слава богу, поправилась. Рот, правда, перекошенный у нее теперь. Врач сказал, что это уже не исправить.

– Это не самое страшное.

– Я ей так и сказал. Да и тетка к этому с юмором относится.

– Послушай, Илюша, ты помнишь, я тебя приглашала в гости к себе?

– Конечно, помню.

– Думаю, сейчас в самый раз тебе приехать. С мамой познакомишься, в редакцию съездим. А я тебя еще и с Виктором Алексеевичем познакомлю. Кстати, если поторопишься, успеешь к моей защите.

– Так вот с этого и надо было начинать, Анна Ивановна. Все, бегу заказывать билет на самолет.