Текст книги "Петька Дёров(изд.1959)"

Автор книги: Виктор Аланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Отлично! – воскликнул фон Риттерсдорф и от полноты чувств пожал руку Сашке. Обычно он избегал таких фамильярностей со своими агентами. – Отлично. Вы – просто находка. Я не ошибся, когда взял вас к себе на работу. Руководство нашей школы будет радо узнать, что их уроки пошли вам впрок. Непременно сообщу им об этом при удобном случае.

И довольный гестаповец еще раз пожал руку предателя.

– Прошу прощения, – мне надо торопиться, – снова заговорил блондин. – Я хотел бы получить ваши указания относительно моего похода к партизанам.

– Никаких особенных указаний. Держитесь как можно проще, не проявляйте особого интереса к их вооружению и действиям. Так, в пределах, допустимых для человека, впервые попавшего в отряд, – не больше. Основное – запоминайте все, что можете. Местоположение, людей… Постарайтесь закрепить знакомство с этой коммунисткой. Может быть, удастся выяснить явочные квартиры подпольщиков, их сеть в городе… Да, насчет этого Быкова. Постарайтесь осторожно разузнать, – где он: в городе или у партизан. В общем, действуйте так, как вам угодно и удобно.

Красивые глаза Сашки не отрываясь глядели на Риттерсдорфа. Он молча кивал головой, запоминая указания своего руководителя. Заметив его преданный взгляд, фон Риттерсдорф покровительственно улыбнулся.

– Старайтесь, друг мой, старайтесь, ваши заслуги не будут забыты. И берегите себя. Видите, как правильно мы поступили тогда, после неудачи с облавой у Быкова. Конечно, если бы наши идиоты не опоздали, мы взяли бы и ликвидировали всю группу, а вы, в качестве «чудом спасшегося», могли выплыть через некоторое время. Но, поскольку это не удалось, вылавливать их поодиночке и оставлять вас на свободе было бы неосторожно. А теперь, как видите, всё в порядке. Вы пользуетесь прежним доверием, а они от вас не уйдут. Итак, – фон Риттерсдорф встал, – желаю вам удачи.

И, пожав руку блондину, гестаповец перекинул с руки на руку плащ, надел шляпу и зашагал прочь.

Фомка проводил Сашку до дверей его дома и спустя десять минут был уже у Груздева.

* * *

Через несколько дней, вечером, участковый полицай с солдатами совершал внеочередной обход квартир, проверял жильцов и их документы. В одной из квартир дверь в угловую комнату оказалась запертой. Тщетно постучав в нее несколько раз, полицай нетерпеливо ударил в дверь прикладом винтовки. Французский замок отскочил, и дверь распахнулась.

Полицай с солдатами вошел в комнату. На стоящей около стены кровати, покрытый с головой одеялом, лежал человек.

Полицейский окрикнул его, но человек не двигался. Вошедшие осторожно приблизились. Поверх одеяла белела записка. Полицай осторожно взял ее в руки.

«Предателю и изменнику советского народа – смерть!»– было написано на ней.

Полицай, отдернув одеяло, увидел красивого блондина. Он был мертв, по-видимому, уже несколько дней.

При обыске в комнате был найден пистолет с двумя обоймами, кинжал и паспорт на имя Горшенина Александра Васильевича.

Узнав об этом, фон Риттерсдорф схватился за голову. «Убили лучшего агента!.. Значит, контрразведка подпольщиков сильней нашей. Что же делать дальше, что предпринять?..»

* * *

Так, с помощью Фомы, был разоблачен предатель, изменивший советскому народу.

И вот рыжий Фомка стал равноправным членом подпольной группы в Пскове, руководимой коммунистами.

В ГОСТЯХ У КОМЕНДАНТА

Шла зима. Продукты в отряде были на исходе. Нужно было позаботиться об их пополнении, послать кого-нибудь на заготовку.

Получить продукты можно было в деревнях Марьино и Пашенное, где у партизан были свои люди, но дорога туда лежала мимо Наумовщины и Сорокина, занятых карателями. Послать в такой путь можно было только человека достаточно сметливого. Выбор командира отряда Николаева пал на деда Игнашку.

– Ну, это мы мигом обтяпаем, – засуетился дед Игнашка, выслушав командира. – Не сумлевайся, товарищ начальник. Вот только мне бы в помощь какого-нибудь невзрачного партизанишку дали.

По губам командира отряда скользнула невольная улыбка, но он постарался сделать суровый вид.

– Как это «невзрачного», дед? – строго спросил он. – Ты, собственно, что этим хочешь сказать?

– Ну, так сказать, такого… – И дед пошевелил пальцами. – Маленького. Невидного, что ли. Чтоб не очень в глаза людям кидался.

– Ах вот оно что! Позвать ко мне Дерова, – распорядился командир.

Через две минуты Петька явился по вызову.

– Вот, дедушка, комсомольца тебе даю, – указал Николаев на стоявшего перед дедом Петьку. – Хорош будет?

– Ну, начальник, как в воду глядел. Как раз такого и нужно, – обрадовался дед. – Да мы с этим мальцом давно знакомы. Так вот, товарищ начальник, мы это дельце быстренько обтяпаем. Когда велишь выезжать?

– Завтра утром чуть свет и выедете, – сказал Николаев.

– Ну и хорошо. Будет сделано.

И дед Игнат пошел готовить сбрую и дровни для предстоящего похода.

* * *

На другой день рано утром дед Игнашка с Петькой выехали из лагеря на проселочную дорогу. Хороший шустрый конек, за которым заботливо ухаживал дед Игнашка (и в отряде выполнявший в основном свою любимую работу – конюха), резво бежал по накатанной дороге.

Петька, в полушубке, в больших валенках, сидел рядом с дедом. А тот, потрясая в воздухе кнутом, то и дело покрикивал на коня.

– Но, холера, шевелись! Скорей дело сделаем, – скорей дома будем. Правда, милок?

И дед хлопал Петьку по плечу.

Узкая дорога вилась по лесу. Под тяжестью снега узорные лапы елей свисали до земли, иногда задевая ехавших и осыпая их пушистыми хлопьями.

– Красота-то какая! – говорил дед Игнашка, показывая кнутовищем на заснеженные деревья. – Ну-ка, милок, возьми вожжи.

Ловко свернув козью ножку, дед закурил. В воздухе запахло горелой соломой, травами. Петька закашлялся от удушливого дыма:

– Деда! Вроде тряпки какие-то горят.

Дед Игнашка взглянул на Петьку, осмотрелся и спокойно ответил:

– Дурачок беспонятный. Это же табачок пахнет. Табачок-то на редкость крепкий нынче удался.

И он невозмутимо затянулся козьей ножкой, с удовольствием вдыхая едкий дым.

С разговорами так и доехали до деревни Марьино. Найдя нужного человека, дед, не выпрягая лошадь из дровней, завел ее в сарай, подкинул сенца. Хозяин сразу уложил в сани полмешка овса, в дороге лошадь подкормить, а затем позвал деда с Петькой в дом, закусить чем есть.

С мороза куда как хорошо было похлебать горячих щей с мясом.

Хозяин рассказал, что на днях немцы в счет мясо-разверстки взяли у него бычка, которого он берег, как он выразился, «для добрых людей».

– Ну, да для них у меня и еще кое-что найдется. Двух поросят выкормил. Подсвинки уж настоящие. Не хуже будет, – подмигнул деду Игнату хозяин.

Петька, покушав, сидел у топящейся печки, прислушиваясь к разговору. Ни хозяин, ни дед Игнат не говорили ни одного слова про партизан. Всё было понятно само собой. Неторопливо вели они свою крестьянскую беседу, закусывали. Хозяин налил деду стопочку самогону, чтобы согреться с мороза; выпил и сам. Дед с удовольствием опрокинул стопочку, закусил огурцом.

Пора было собираться в дорогу. Надежно связанные поросята были уложены в дровни, рядом с овсом. Дед Игнашка и Петька поплотнее подпоясали полушубки и уселись.

Ехать было хорошо. Петька разгорелся от съеденных щей, а дед Игнат и от еды, и от выпитого самогона. Направились в деревню Забельскую, куда следовало заехать еще к одному человеку, также снабжавшему партизан продуктами.

Отъехав от деревни километра на два, дед с Петькой вдруг услышали позади крик:

– Эй, посторонись!

На легких саночках, в которые был запряжен раскормленный жеребец, их догонял полицейский.

– Дорогу, старый хрыч! – снова насмешливо крикнул он.

Петька зло посмотрел на полицая.

Свернув коня в сторону, дед спрыгнул в глубокий снег около дровен. И уже проехал было полицай мимо, как вдруг остановился, быстро спрыгнул с возка и, подбежав прямо к саням, на которых лежали связанные поросята, нагнулся и вытащил из соломы за ствол… дедово старое шомпольное ружье.

Петька даже рот раскрыл от удивленья. Зачем ружье-то дед взял с собой?

«Ну, теперь пропали!» – мелькнуло в голове у мальчика.

– Чье ружье? – строго спросил полицай, разглядывая находку.

– Мое, – бодро ответил дед.

– Почему не сдал по приказу коменданта?

Дед помолчал и неожиданно для Петьки ответил:

– Да я к нему и наладился.

– Вот как? – полицай недоверчиво посмотрел на деда. – Ну, тогда едем.

И он решительно положил ружье в свои сани.

Делать было нечего. Уговаривать полицая не имело смысла. В сопровождении ехавшего сзади полицейского дед Игнат и Петька вскоре подъехали к Полновской комендатуре.

– Ну, пропали, дедушка, – тихонько сказал Петька, когда полицай ушел к коменданту с ружьем, чтобы доложить, что он только что задержал партизан. – И зачем тебе надо было брать ружье с собой?

– Ничего, милок, я ему сейчас наших поросят подарю, вот он нас и отпустит, – спокойно вымолвил дед.

И, как только он произнес эти слова, на крыльцо вышел полицай и повел его к коменданту. Петька остался сидеть на дровнях.

Войдя в кабинет коменданта, дед снял шапку, покрестился три раза на передний угол, низко поклонился и, подойдя к столу коменданта, проговорил:

– Слушаю, ваше благородие.

Немец, взглянув на замухрышку-деда, стоявшего перед ним без шапки, улыбнулся и спросил на чистом русском языке:

– Сколько тебе лет?

– Семьдесят два, ваше благородие, – быстро ответил дед.

– Зачем же тебе, старик, понадобилась вот эта штука?

И комендант указал на дедово ружье, прислоненное к стене в углу кабинета.

– Разрешите доложить, ваше благородие, – попросил он.

– Докладывай, – разрешил комендант и, закурив, благодушно развалился в кресле.

– Дело было так, ваше благородие. Нашел я это ружьишко нынче осенью в колхозном сарае. Принес к себе домой, повесил на стенку. Так оно и висело все время. А вот на днях заходит как-то староста, да и говорит: «Что это, – говорит, – у тебя, Игнат, за винтовка? Немедленно вези к коменданту». Вот я сегодня собрался, да и приехал к вам, ваше благородие. Не то, чтобы, так сказать, вам отдать, а чтобы мне оставили его.

– Что? Что ты сказал? Тебе оставить? – удивился комендант.

– Ну да, ну да, – закивал головой дед Игнат. – На зайцев хочу походить. Страсть их сколько развелось. Все яблони погрызли. Да вот пороху недостать. Так вот я вам, ваше благородие, двух свинушек привез, хороших, жирных, – а вы мне, коли милость будет, не дадите ли порошку немножко? Трудно сейчас этот продукт достать.

И, тяжко вздохнув, добавил:

– Ну, а уж если никак нельзя, так и быть, берите и ружье себе. Лучше уж вам отдать, чем партизанам. Вот и всё, ваше благородие. А ваш полицай пристал ко мне и повез к вам, будто я сам дорогу не знаю. Семьдесят лет здесь прожил, слава богу, не заблужусь.;

Дальнейшее произошло само собой. Комендант, впервые встретившийся с таким забавным стариком, смотрел на него с нескрываемым любопытством. Потом подошел к стоявшему в углу ружью и взял его в руки.

– Заряжено? – спросил он у деда Игната.

– Нет, нет… – поспешно ответил дед. – Я же вам докладывал, ваше благородие, – пороху нету.

Комендант, сам завзятый охотник, с интересом разглядывал древнее дедово оружие.

– Ну, ладно, – покровительственно промолвил он, – будет тебе порох.

Разговор деда с комендантом затянулся. Сидевшему в санях Петьке лезли в голову самые мрачные мысли. «Всё пропало, – думал он. – Бежать, что ли? Нет нельзя, пока не узнаю, что сделали с дедушкой».

И вот, наконец-то, в дверях комендатуры показался дед Игнат с каким-то солдатом. В одной руке дед нес свою шомполку, в другой держал на отлете розовую бумажку. Солдат унес поросят, а дед Игнат хитро подмигнул Петьке и показал ему маленькую баночку пороху и… удостоверение на право иметь ружье.

* * *

На обратном пути из Полны дед с Петькой заехали в Марьино, получили у своего человека для партизан теленка и двух жирных баранов и, погрузив их на сани, поехали дальше.

Их путь лежал через Наумовщину, занятую кавалерийским отрядом карателей. Напрасно Петька уговаривал деда ехать в объезд. Игнашка разошелся и только отмахивался.

– Ништо, Петяй! У меня теперь сам комендант в дружках ходит. Проедем.

Опасения Петьки сбылись. Не успели они въехать в Наумовщину, как их остановил полицай.

– Стой, дед! – крикнул он по-русски.

– Чего надобно, милок? – любезно осведомился дед у подошедшего.

– Куда едешь?

– Ясно, куда. Домой еду не солоно хлебавши!

И дед начал ругаться на чем свет стоит, рассказывая полицаю, что вот, возил он скотину в район, сдать по мясоразверстке, а этого черта, приемщика, на месте не оказалось.

– Вот комендант хорош так хорош, – нахваливал дед Игнат, не давая слова вымолвить ошеломленному потоком его слов полицаю. – Я ему свинок двух привез, а он поблагодарил вежливенько и велел завтра или послезавтра приезжать. Не то, что иные, которые…

И дед снова начал ругать приемщика скота, из-за которого ему надо снова мерять такую дальнюю дорогу в мороз.

Полицай, окончательно уверившись в благонадежности деда, попросил закурить. Дед угостил его самосадом.

– Ну, езжай, – посоветовал полицай, – а то уж скоро и темно будет. Поторапливайся. Ночью опасно на дорогах-то, – добавил он.

– Ништо. Нас с внучком никто не тронет. Мы сами зубастые. Эвон вот… – и дед, разворошив солому, показал лежавшее в санях ружьишко. – От самого коменданта на него разрешение имею. Не сомневайся, милок, – он помахал вынутой из-за пазухи розовой бумажкой. – Собственной рукою подписал и сам пороху отсыпал. Такой душевный барин!

И, помахав полицаю рукавицей, дед Игнашка лихо дернул вожжами.

В отряд вернулись поздно ночью. А на другой день все партизаны интересовались, когда же дед пойдет на зайцев.

Смех смехом, но дед-таки выбрал время поохотиться и принес в общий котел двух зайцев.

НА ОСТРОВЕ БЕЛОВЕ

В июле 1943 года, когда отряд Николаева получил важное задание от штаба партизанского движения, нужно было наладить связь с партизанскими группами, действовавшими на территории Эстонии, и сделать это в самый короткий срок.

Перед командованием отряда встал вопрос, – кого послать? От такого поручения не отказался бы любой, но нужен был человек, знающий и местность, и обычаи жителей, и эстонский язык.

Решено было послать командира взвода, лейтенанта Николая Назарова. Он был из семьи рыбаков, живших в Эстонии, хорошо знал язык и даже лицом был несколько похож на эстонца. Вдобавок, его брат, инвалид финской войны, жил и рыбачил в деревне Корлы, на берегу Псковского озера. Увечье помешало ему уйти с Красной Армией, но, и оставшись на оккупированной территории, он служил Родине чем мог, активно помогал партизанам.

Достали нужные документы, снарядили лейтенанта в путь. Назаров же, со своей стороны, попросил об одном: отпустить ему в помощь Петьку Дерова.

– Вдвоем веселее будет, – коротко сказал он Петьке.

Мальчик был довольнехонек, что идет на такое серьезное задание.

Получив всё, как полагалось, для дальнего пути, маленькая группа двинулась в путь.

– Дядя Коля, – удивленно спросил перед выходом из отряда Петька, – а оружие? Гранаты, автоматы?..

– Эх, Петя, – ответил Назаров, – понимать надо! Теперь мы с тобой не бойцы, а мирные крестьяне. На этот раз придется без стрельбы.

На второй день, к вечеру, подошли к деревне Корлы, Остановились в лесу.

– Ну вот и пришли, – сказал Назаров мальчику. – Здесь, Петя, я родился, здесь провел детство. Здесь и за девушками начал ухаживать – добавил он, засмеявшись, – отсюда и на флот служить пошел. В этих краях вся моя родня живет, и брат мой здесь. К нему и пойдем. Только сначала заглянем к здешним партизанам. Командир их отряда – мой давний дружок. Где-то они здесь, поблизости. А братуха с ними связь держит. Он нас и сведет туда. Надо только дождаться темноты.

Укрывшись в густом подлесье, задремали. Когда совсем стемнело, Назаров тронул прикорнувшего возле него Петьку.

– Слушай, Петя, ты подождешь меня здесь, а я быстренько схожу к брату, приведу его сюда.

И Назаров исчез в кустах.

Брать с собой в деревню Петьку он не хотел. Кто его знает, – может, там каратели или еще что? «Пусть лучше посидит в лесу полчасика, целее будет», – подумал Назаров, шагая к отцовскому дому.

Сколько прошло времени, Петька не знал. Но вот послышались осторожные шаги. Мальчик вскочил на ноги и стал всматриваться. Кустарник раздвинулся, и на поляну вышел Назаров с каким-то мужчиной.

– Здесь, Петро? – тихонько окликнул лейтенант. – Ну, знакомьтесь.

Брат Назарова протянул руку, вглядываясь в Петьку в темноте.

– Что ж это ты, Николай, ребенка с собою на такое дело берешь? – укоризненно сказал он.

Петька готов был обидеться, и Назаров будто почувствовал это.

– Ты, Семен, повежливее, – серьезно сказал он. – По росту не суди. Друг мой, Петр Деров, – партизан, в бою проверенный. Сам понимаешь, на такое задание командование кого попало не пошлет.

У Петьки отлегло от сердца. Вот как о нем говорит такой боевой командир, как лейтенант Назаров!

Шли по лесным тропинкам. Вот высохший ручей.

– Отсюда еще один километр, и овраг будет, а там землянки, – тихо пояснил брат Назарова.

А Петька всё примечал, всё запоминал дорогу, Может, понадобится.

Остаток ночи провели в отряде. Назаров долго беседовал о чем-то с командиром, Ивановым. Под утро вернулись к деревне Корлы.

– Теперь – на задание, Петя, – сказал Назаров.

Семен Назаров достал лодку, залатанный парус, трехстенную сеть, собрал им в дорогу еды.

– Садись за руль, Петя, – предложил лейтенант и показал Петьке, как управлять лодкой. Вернувшись к брату, он о чем-то заговорил с ним так тихо, что мальчик не мог расслышать ни слова.

Братья пожали друг другу руки. Назаров прыгнул в лодку и оттолкнулся веслом. Тихо покачиваясь на волнах, лодка пошла по озеру. Дул слабый ветер, почти не наполнявший парус. Назаров сел на весла. Под его сильными взмахами лодка ходко пошла к острову Белову.

Приблизившись к берегу острова, остановились, спустили парус.

– Что ж, Петя, давай сети закидывать. Пусть ловится рыба, большая и маленькая, – предложил Назаров и весело рассмеялся, показывая белые ровные зубы.

Вдоль берега стояли рыбачьи лодки, развешенные на шестах сети сушились на солнце. На берегу возились ребятишки, около сетей и лодок тоже виднелись люди.

Назаров ловко закинул сеть неподалеку от высоких тростников, потом, закурив, сел рядом с Петькой и сказал:

– А теперь, Петро, действуй ты.

– Я готов, – бойко ответил Петька.

– Слушай же… – Назаров положил мальчику на плечо тяжелую руку. – Пойдешь на берег и узнаешь, какая вообще обстановка, сколько полицаев, какой староста – собака или хороший человек. В общем, посмотришь всё. А после этого иди туда. – Назаров показал в конец острова, где на холме виднелся белый домик. – Войдешь и спросишь Никиту Степановича. Если он дома, – передай ему привет от Николая Назарова. А если он спросит, когда Назаров сам будет к нему в гости, – отвечай: «Когда, не знаю, но, наверное, скоро». Вот и всё. После этого уходи обратно на берег, а я буду рыбу ловить на этом месте. Понял?

– Всё понял, дядя Коля.

– Ну, тогда иди, Петро!

И Назаров направил лодку к острову, а когда Петька выскочил, поднялся на берег, снова сильным толчком весла отпихнул лодку и исчез в густых камышах. Никто не обратил внимания ни на лодку с рыбаком, ни на вылезшего на берег мальчика. Петька потихоньку пошел в гору. Поднявшись, он увидел группу ребят-подростков, сидевших на разбитой лодке подле большого дерева.

«Подойти, что ли? – подумал Петька. – Подойду!» Ребята притихли и повернулись в сторону чужака. Сын старосты. Степка, задиристо подбежал к Петьке и проговорил:

– Эй ты, чучело, откуда к нам пришел?

Петька сердито посмотрел на высокомерного нахального парнишку и подумал: «Ну, наверно, драка будет». У него самого тоже закипало в груди.

– А тебе какое дело? – ответил он. – Ты что здесь– хозяин, что ли?

– Может, и хозяин. Говори, когда спрашивают, – наступал Степка. – Откуда пришел? Не будешь говорить, – по носопырке получишь.

Ребята обступили Петьку. Один из них, щупленький и белесый, тихонько толкнув Петьку, сочувственно проговорил:

– Говори. Это сын старосты. Говори, а то хуже будет. Пока Левки нет, – он у нас за старшего.

Тем временем Степка Есё настойчивее наступал на пришельца.

– Ну что, скажешь? – И, размахнувшись, рукой зацепил Петьку по носу.

Петька отшиб в сторону Степкину руку и, грудью надвигаясь на задиру, угрожающе сказал:

– Смотри, как бы ты сам не получил по носопырке.

О, если бы Петька мог дать хорошенько этому наглецу! Но нельзя – можно всё испортить. Ведь не драться же он пришел сюда, а по серьезному делу.

Но не успел он опомниться, как Степка залепил ему пощечину.

– На, получай!

– Ну, сволочь, держись! – только и сказал Петька и с размаху дал головой Степке в грудь. Тот упал. Одно мгновение– и Петька уже сидел верхом на противнике и молотил его кулаками. Никто из ребят не помогал Степке. Обступив дерущихся кольцом, они наблюдали за битвой, давая советы: «Дай ему, дай! Дай еще раз!»

Изловчившись, Степка скинул Петьку и сам оседлал его, награждая тумаками. И снова был сброшен. Мальчики, сцепившись клубком, катились вниз по откосу. Силы были приблизительно равны. Наверху оказывался то один, то другой. Вдруг Петька услышал крики мальчишек: «Левка бежит!»

– Ну, теперь Левка драться начнет! – воскликнул щупленький.

Растолкав ребят, Левка крикнул:

– Кто дерется? За что?

Мальчишки ответили ему вразнобой:

– Степка с каким-то незнакомым… Мальчишка, черт, ловкий. Как даст Степке головой, как даст кулаком под ложечку!

Петька, прижимая Степку к земле, поднял голову. Разбежавшийся к дерущимся Левка опешил, остановился, как вкопанный, глядя на Петьку. А Петька, замахнувшийся уже на противника, лежавшего снизу, так и остался с занесенным кулаком.

– Петька, ты? Откуда, Петя?

– Зозуля!?.

– Я, Петька, я…

Зозуля подбежал к Петьке и схватил его за руку.

– Здорово, Петя! – И, сильно толкнув ногой лежавшего на земле Степку, строго сказал – Чего дерешься, сволочь?

– Да я что… ничего, – оправдывался Степка.

– Мирись сейчас же! – приказал Зозуля. – Проси прощенья, если ни за что драться полез. Помиритесь, и никому ни слова. Батьке – ничего не говорить. Я тебе, задира, еще сам морду намылю.

– Да я ж не знал, Левка, что это друг твой, – продолжал оправдываться Степка. – Чего же он не сказал.

– «Не знал… не знал…» – передразнил его Зозуля. – Так знать надо, а то сам по носу получишь.

Петька, не спуская глаз со Степки и Зозули, удивлялся. Ну и переменился Зозуля за год их разлуки! Стал как взрослый. Даже чуб отрастил такой же, как у отца на той фотографии, что Петька видел во Пскове.

А Зозуля, обратившись к Петьке, виновато попросил:

– Петь! Ты прости Степку. Парень он задиристый, но хороший, – и, перейдя на деловой тон, спросил тут же – А ты как сюда попал?

– Да я живу с дядей, рыбачу с ним. Вот и заехали на Белов, – небрежно ответил Петька, подумав: «Черта с два скажу сейчас правду. Кто их знает, что за ребята. Лучше уж поосторожнее».

И Зозуле, и другим ребятам объяснение показалось вполне естественным.

– Это твои друзья, что ли? – в свою очередь спросил Петька, отряхивая одежду от налипшего на нее мусора.

– Да, – ответил Зозуля. – Ничего ребята, но всё-таки не то, что были в Пскове. Трусоваты малость. Полицаев боятся страсть как! Тут есть один такой, просто ни за что плетью порет. Не поклонится какая-нибудь баба, – сразу ошпарит. Ух, негодяй! А плеть ему, с тремя хвостами, комендант дал. Полицай-то – кулак бывший, продажная собака!

Мальчики помолчали.

– Петька, ты, верно, есть хочешь, – спросил Зозуля. – Пойдем к нам. У нас рыбы вдоволь, хоть и хлеба нет.

– Очень хочу, – соврал Петька, решив, что момент удобен для того, чтобы отделаться от компании остальных ребят.

– Тогда идем, – предложил Зозуля и, обернувшись к остальным, прибавил – Играйте без меня, я скоро приду.

– Ты что же, вроде командира у них? – спросил Петька, когда они отошли от мальчишек.

Зозуля помедлил, важно высморкал свой курносый нос и сказал:

– Командир и есть. Слушают меня – во! Стоит приказать, – мигом сделают. Как на войне.

И он взглянул на Петьку, как бы ища его одобрения.

– Понимаю, – серьезно ответил тот. – Так и надо.

Петька решил, что сейчас самое удобное время расспросить Зозулю обо всем, что его интересовало.

– Слышь, Зозуля, – начал он, помолчав. – А с кем живешь ты здесь? С мамкой, что ли?

Зозуля запнулся и ответил не сразу.

– Нет… в Пскове осталась, – тихо сказал он, помедлив.

– С кем же?

– С дядей Никитой живу. Брат папин. Я тебе говорил о нем; помнишь, всё сюда собирался? Он рыбак.

– А спокойно тут? Наверно, тоже солдат много? – начал хитрить Петька.

Зозуля рассмеялся.

– Раз-два и обчелся! Комендант хромой да три солдата. Только те, как быки, здоровые. И еще полицая два.

Один – эстонец, а другой русский, про которого я говорил. Козлом его дразнят. Вот этот Козел – собака, каких мало. Страшно дерется.

– А как староста? – продолжал расспросы Петька.

– Этот тоже хорош гусь, перед немцами выслуживается. Степка с ним не ладит, – ты не думай, а то мы бы не дружили. У него вот мать хорошая, а батька дрянь. Конечно, партизан побаивается, особенно не лезет к гитлеровцам. Да, Петь, а ты партизан нашел? Помнишь, всё к ним уйти собирался?

– Да нет. У меня тоже дядя отыскался, к себе взял. Как ты, рыбачу с ним.

– Рыбачишь, говоришь? Ну-ну… А вот, – прервал вдруг разговор Зозуля, – видишь, домик на горе. Вон там, за деревьями, в конце озера… Вот там я и живу.

Петька с удивлением и радостью увидел, что Зозуля указывает как раз на тот беленький домик, куда его направил Николай Назаров.

– С кем ты там?

– Да я же тебе говорил, что с дядей Никитой. Он моему папке брат родной. Ох и сильный!.. Как возьмется за лодку, один на берег вытащит. А другие и вдвоем не могут, – с восторгом рассказывал Зозуля. – Знаешь, Петь, дядя у меня хороший. Научил меня под парусом ходить, сеть ставить. Всё сам делаю. Дядька у меня… Постой, а вот и сам он идет. Только что с озера пришел, с ловли.

Петька увидел, как с берега в гору поднимался крупный коренастый мужчина, легко неся на плече большую корзину с рыбой.

– Побежим поможем, – предложил Зозуля и бегом пустился под гору.

Петька последовал за ним. Он решил сразу сказать дяде Никите то, что наказывал ему Назаров, и, приблизившись к рыбаку, спросил, не дожидаясь, пока их познакомит Зозуля.

– Вы будете Никита Степаныч?

Рыбак, не отвечая, пристально разглядывал его. Петька почему-то смутился и покраснел.

– Я буду Никита Степаныч, – наконец ответил рыбак. – А ты кто и что тебе надо?

– Вам кланяется Николай Назаров.

Бровь рыбака приподнялась. Он продолжал внимательно разглядывать стоявшего перед ним смущенного мальчугана. Потом спросил в свою очередь:

– А когда будет сам ко мне в гости Николай Назаров?

– Когда, – не знаю, но, наверно, скоро, – бойко ответил Петька.

– Что ж, тогда пока иди ко мне, гостем будешь. Рыбкой угощу.

– Вот видишь, я тебе говорил, что всё будет хорошо! – доверительно обратился Зозуля к Петьке и, тронув дядю Никиту за рукав, сказал – Дядя, это мой друг хороший еще с Пскова. Хотел к партизанам попасть, да не нашел. Теперь тоже рыбачит с дядей.

– Вот и ладно, что у тебя друг такой. Я с его дядей знаком, – ответил рыбак, трепля Зозулю за чуб и хитро поглядывая на Петьку.

Петька досыта покушал свежих окуней, попил молока. Хорошо ему было среди этих простых гостеприимных людей. Как дома. Да еще рядом такой славный друг – Зозуля. Если бы только он не принимался то и дело расспрашивать Петьку, не думает ли он всё-таки попасть к партизанам.

– Ведь ты понимаешь, Петька, что это за люди! И боятся же их немцы! Даже здесь, на острове, все время про партизан говорят.

Петька молчал и вздыхал про себя. Всё бы рассказал, – да что он за разведчик партизанский, если будет болтать! Зозуля, верно, от страха языка бы лишился, если бы всё узнал. Но нет уж! Друг-то он друг, а если невзначай проболтается?..

И Петька, делая равнодушный вид, продолжал спокойно беседовать с Зозулей.

– Да, быть партизаном, наверное, очень здорово, – без особого увлечения отвечал он. – Я про них много слышал от одного человека.

– А ну, расскажи, – загорелся Зозуля. – Смелые, никого не боятся, да? Да что ты мямлишь, как вареный?

Время шло, и Петька решил, что ему пора возвращаться. Он хотел было поблагодарить дядю Никиту и попрощаться с ним, но того не было Оказывается, покушав, он сразу ушел из дому.

– Петь, я тебя до берега провожу, – настаивал Зозуля.

– Ой, лучше не надо. У меня дядька, знаешь, какой строгий! Страх не любит, когда я с ребятами шатаюсь. Лучше в другой раз…

Выйдя на берег, мальчик остановился и огляделся. Всё кругом тихо, никого не видно.

Но тут камыши раздвинулись, и лодка, с сидевшим в ней Назаровым, скользнула к берегу.

Петька прыгнул в нее, и лодка снова ушла в камыши. Назаров знаком велел Петьке молчать и, только когда они отъехали подальше от берега и хорошо замаскировались в густых камышах, спросил:

– Ну, что? Порядок?

– Порядок! Всё узнал.

И Петька подробно рассказал всё, что слышал и видел. Конечно, не забыл сообщить, что встретил своего друга Зозулю, который живет в том самом маленьком домике, куда Назаров велел сходить, и оказался племянником самого Никиты Степановича.

– Хорошо, молодец, – похвалил Назаров Петьку. – А теперь давай рыбу ловить. Неудобно к людям идти без гостинца.

Поздно вечером к домику рыбака Никиты поднимались Назаров и Петька, нагруженные корзинами со свежей рыбой. Навстречу им вышел Никита Степанович. Назаров и беловский рыбак долго жали друг другу руки.

– Ну что, жив пришел? – только и сказал Никита.

– Жив, как видишь, – ответил Назаров, – и врагов бью.

– Ну и слава богу. Бей на здоровье! – промолвил Никита Степанович и повел Назарова не в домик, а сарайчик, стоявший неподалеку от дома.

Так началась жизнь Петьки на острове. Назарова не было ни днем, ни ночью. Только изредка он возвращался на сеновал, где ночевал Петька, и вскоре снова уезжал куда-то на эстонскую сторону с Никитой Степановичем.

Ну, а Петька с Зозулей весь день носились по острову. Ходили на разрушенный рыбный завод. Зозуля, качая головой, поддавая ногой ржавые пустые консервные банки, говорил:

– Ничего здесь больше не осталось, а до войны вот работа шла! Дядя Никита был здесь заведующим отделом рыбных консервов. Мы с мамой и папкой приезжали в отпуск, так он, бывало, всяких шпрот приносил. Вот вкусные были!

– Ничего, – отвечал Петька, – скоро разобьем фашистов, снова жить будем хорошо.

– Да, так и дядя Никита говорит. Скорей бы, говорит, Гитлера прогнать, а завод наш мы снова отгрохаем в пол года, да еще лучше, чем был.