Текст книги "Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Виктор Зайцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]
Петро улыбнулся, вспомнив, что так выражался Никита Хрущёв по поводу строительства коммунизма, который так и не построили. Надо осторожнее с цитатами, а то, будет, как у Черномырдина, "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда". Берега Чусовой, затянутые снегом, абсолютно белым, какого в двадцать первом веке, пожалуй, на Урале не встретишь, настраивали на лирический лад. Лошадь неторопливо двигалась по неглубокому снегу, иногда подскребывая копытами по льду. Нынче, с помощью бывших пленников и наёмных дружинников, магаданцы научились подковывать лошадей. Не обошлось, конечно, без травм, Володя, например, две недели лежал с отбитой ногой, слава богу, обошлось без перелома. Зато теперь магаданские лошадки уверенно вели себя на льду, не боялись упасть, да и груз тащили уверенней и тяжелее, чем неподкованные кони татар. Мужчина прилёг в санях, глядя на облака, и стал вспоминать оставленную в остроге подругу, Ларису. К этой зиме в остроге все женщины нашли своё счастье, одинокими остались лишь Николай и Елена.
Николай в силу лёгкого характера и "разъездной работы" подругу не искал, а Елена, занятая воспитанием Машеньки и работой в школе, вполне этим удовлетворилась. И, не просто удовлетворилась, в бывшем завуче провинциальной школы открылся талант, настоящий талант администратора, управленца. Теперь её даже магаданцы звали исключительно по имени-отчеству, Елена Александровна. Аборигены же, что крестьяне, что дружинники, смотрели завучу в рот и слушали её с полуслова. Несмотря на то, что осенью, получив в своё распоряжение достаточное количество тканей, магаданки нашили себе одежды. Любой, от коротких штаников и юбок, до длинных брюк, платьев, рубашек с роскошными декольте. Купальники, слава богу, ещё не кончились, к ним аборигены привыкли, как пришлось привыкать и к женской и мужской одежде двадцать первого века. Магаданцы демонстративно сохраняли образ жизни из своего прошлого, не стараясь подстраиваться под шестнадцатый век.
Последний год, выйдя из кризиса, женщины бравировали памятью прошлого, загорали в купальниках, бегали в шортах и юбках, одевали детей и мужей в лёгкие одежды. Была пара инцидентов с татарами и, что интересно, с бывшими стрельцами, которые плевались и пытались отругать непотребных женщин, гулявших в коротких юбках и простоволосыми. До более серьёзных действий, к счастью, не дошло. Командиры и офицеры провели грамотную воспитательную работу со всеми аборигенами, разъяснив, что таковы порядки в царстве Магаданском. А им, даже не магаданцам, нечего соваться со своим уставом в чужой монастырь. Аборигены успокоились, а женщины, в свете последних событий, когда осенью Николай привёз много тканей из Чердыни, Лариса всем напаяла золотых украшений, на столах появилась знакомая картошка и помидоры, облегчённо вздохнули. Впервые, пожалуй, за последние два года, прожитые в напряжении и страхе, люди почувствовали себя в безопасности. К Новому году все магаданские дамы пошили себе и детям новые роскошные наряды, в которых, видимо, полностью расслабились. И, как следствие, из восьми женщин острога четверо уже беременны.
В это дело внёс свою лепту и Валентин, громогласно заявивший следующее,
– Рожайте, милые дамы, сейчас, пока все молодые и лекарств достаточно. Через десять лет будет поздно, срок годности препаратов выйдет, да и ваши организмы с родами будут тяжелее справляться.
Его слова были восприняты руководством к действию, и, не только женщинами, но и мужчинами. Тех подруг, кто ещё не готовился стать матерью, усердно "уговаривали" мужья, каждую ночь. В связи с этим остро встал жилищный вопрос, разгораживать небольшие комнаты, отделяя детей, становилось просто физически невозможно. Командиры решили строить ещё одну "многоэтажку", внутри острога. Хотя места там почти не оставалось, но, новое общежитие решили ставить, как своеобразный донжон, крепость внутри крепости. С крепкими запорами, из окованных железом дверей, с хозяйственным первым этажом, без окон, но с бойницами.
Окна, в деревянном донжоне, с крепкими ставнями, начинались с высоты пяти метров, на уровне второго этажа. А всего планировали четыре этажа, по две семьи на этаж, остальные расширятся в старом общежитии. Сомнения плотников, выдержит ли рубленая стена такую нагрузку, пусть из метровых в диаметре лиственниц, развеяли инженеры. Они предложили стальные штанги для стяжки стен и полов, чтобы те не разъехались. А печи ставить на сквозной каркас из стальных уголков. Таким же образом организовали фундамент, поставив первый, самый нижний венец, не на камни, а на чугунные плиты, связанные стальными стяжками. Если и будет гулять фундамент по вертикали, то, не расползётся, однозначно. "Ну, ежели так, оно, конечно", – почесали затылки мужики и принялись за работу. Комнатки в новом доме вышли небольшие, по двенадцать-пятнадцать квадратных метров, зато квартиры у всех трёхкомнатные, с кухней и санузлом. С этим санузлом основные проблемы и возникали.
Сколько испортили нервов и материала литейщики, пока не научились отливать водопроводные и канализационные трубы из чугуна. Нет, можно и толстостенные трубы применять, но, тогда дом развалится под тяжестью канализации уже на третьем этаже. Хотели даже медные трубы сварганить, Валентин отсоветовал, боясь отравлений, чистые металлы травят не хуже свинца. Пока не будет латуни, трубы делать лучше стальные или чугунные. Медь же пустили на краны, самые примитивные, но, крепкие. Все эти эксперименты сильно сдерживали водопроводчиков. Так, что строительство дома заметно опережало монтаж коммуникаций, видимо, так будет во все времена. Судя по скорости отливки качественных труб, ожидать новоселья можно не раньше мая месяца. Ну, хоть стимул для женщин появился, в ожидании официального новоселья обзаводиться отдельной посудой, выдумывать новую мебель и другие, чисто женские заморочки, вроде занавесок на окна, штор и постельного белья.
С такими запросами купленной в Чердыни материи хватит, дай бог, только до новоселья. Дальше мужчины не задумывались, все готовились к июню-июлю, сражению с Маметкулом. Главной задачей, кроме еженедельных тренировок, за которыми присматривал Валентин, единственный оставшийся в остроге офицер, командиры считали создание наибольшего запаса патронов и снарядов. Этим мужчины и занимались, получая истинное удовольствие от вооружения, способного шокировать татарскую орду. С учётом отвлечения радиотехников, на помощь пришли жёны крестьян, да и дружинников привлекли к истинно мужскому занятию. Все они процедуру отливки пуль и заполнения патронов порохом, с запыживанием туда пули, восприняли спокойно. Настоящий воин должен сам заботиться об оружии, тогда оно не подведёт. Так, что рабочих рук хватало.
Все трое агитаторов вернулись в конце февраля, в течение одной недели, словно сговорились. Несмотря на усталость, лица путешественников светились от радости и удовлетворения. Как выразился Павел Аркадьевич, выслушав отчёты, "Удача помогает смелым". То, что поездки выдались успешные, поняли все жители острога, включая дружинников. С каждым из вернувшихся магаданцев прибыли от пяти до восьми мужчин, по большей части молодёжь. Но, с берегов Камы, с молодыми парнями прибыл и мужичок лет тридцати пяти, приказчик одного из тамошних купцов. Трифон, как назвался приказчик, вызывал впечатление грамотного, пронырливого торговца. Ну, каким ещё быть приказчику?
Так, вот, кроме новых рекрутов, Толик привёз добрую тонну искомого материала для своей жены, на двух санях, и Надежда подтвердила, что это именно то, чего нужно. Так, что Трифон погостил в остроге три дня, получил заверения от командиров в закупке "неправильной соли" по оговорённой цене и в любых количествах, после чего отбыл домой, пообещав до ледохода привести настоящий караван с товаром. Среди магаданцев изначально было условлено, что кальвинит закупают не для пороха, упаси боже. Эта "неправильная соль" необходима для изготовления новых сортов стекла, и, всего лишь. С такой уверенностью и уехал приказчик, так и не узнавший, что немцы-магаданцы сами варят порох. Потому, как командиры единодушно жаловались на нехватку пороха, на его дороговизну, надеялись на новую поездку в Чердынь. Да и Толик искал добрых проводников до Чердыни и дальше в Холмогоры. Сметливый приказчик сам связал эти поездки с нехваткой пороха, многие на Руси знали, что англичане привозят в Москву ямчуг (селитру) и порох через Холмогоры, что магаданцев вполне устроило.
Начиная с этой весны, магаданцы усиленно распускали везде слухи о скопленных запасах пушнины, которую собираются увезти на продажу в Холмогоры. Петро предложил распустить подобную информацию, чтобы орда Маметкула не прошла мимо богатой добычи, обязательно заглянула в гости к магаданцам. Которые, между прочим, азартно готовились к наступлению лета. Всего за неделю после поступления кальвинита Надежда отработала технологию получения пороха из этого минерала, а затем и взрывчатки, аналога аммонала, коей стали начинять пустотелые снаряды. Взрыватели к ним были давно готовы, оставалось провести испытания, которые Петро заставил переносить из острога на полигон.
Место для полигона выбрали заранее, в паре километров ниже острога по течению Ярвы, на удобном бойце (скале на берегу реки). С вершины бойца, самой природой подготовленной для расположения огневой точки, пушки удачно контролировали добрых два километра реки Ярвы и самой речной долины. По не растаявшему снегу, на вершину бойца Пушкарского, как предложил его назвать Павел Аркадьевич, затащили четыре орудия из новых, на колёсных лафетах. Испытания нового фугасного снаряда прошли выше всех похвал, хотя взрыватель пару раз отказывал. Затем, пока не стаял снег, пушкари пристреляли все направления болванками. И, замаскировали орудия, установив там постоянный пост охраны.
Приближалось лето, нервы магаданцев натянулись до предела в ожидании сражения. Как выразился один из инженеров, Сергей, Маметкул примет у магаданцев защиту диплома, на право жить в шестнадцатом веке по своим законам двадцать первого века. Пока, магаданцы сдавали лишь экзамены и зачёты по своей компетентности. Смогут они защитить диплом Маметкулу, станут полноправными участниками политической игры на планете Земля. Если не смогут, такого быть не должно, всё равно смогут, общим решением мужчины поправили Сергея. Остальные жители острога ничего подобного не знали, потому продолжили трудиться, как обычно.
В мае крестьяне распахали и засеяли свои поля на другом берегу Ярвы овсом, удивившись, что магаданцы распахивают под картошку не привычную полосу возле острога, а нашли новую поляну в трёх километрах выше по течению Ярвы. Там же магаданцы высадили большую часть подсолнухов, помидоры, огурцы, не поленившись огородить от зверей новые посадки. И, уговорили крестьян распахать оставшуюся часть новой поляны, засеять её дополнительно овсом. Говорить о предстоящем набеге уверенно командиры не стали, но, намекнули, что слухи о набеге имеются. Крестьяне, с легкомыслием фаталистов отметили, что слухи о набегах идут каждый год, как и о засухе, потому они ничему не верят. Однако, когда Павел Аркадьевич назвал рекомендацию засеять дополнительные площади овсом, решением общества, крестьяне покорились. Они умели жить в коллективе, умели держать данное слово.
Война-войной, а жить надо, решили командиры и направили-таки своих торговцев со стандартными товарами вверх по Чусовой и по Ярве. Кроме того, одна лодка под командованием Елены Александровны с двумя дружинниками, отправилась на Куйву, где аборигены ждали обещанного год назад товара, добывали алмазы и платину, столь необходимые для неокрепшей промышленности магаданцев. Елена Александровна, за зиму отвела душу в остроге, замучила всех магаданцев своей дисциплиной и требовательностью. Даже Петро качал головой, не решаясь делать замечания бывшему завучу, формально она всё делала правильно. Но, как-то слишком правильно, успевала проверить всех и вся, спала не больше четырёх часов в сутки. Потому магаданцы, даже женщины, с облегчением вздохнули, когда Елена Александровна изъявила желание прогуляться до Куйвы. Общее мнение выразил Сергей, "Хоть месяц отдохнём от "железной леди". Все отплывавшие торговцы понимали необходимость быстрейшего возвращения и клялись не задерживаться. А Николай, отплывавший вверх по Ярве, даже прихватил с собой первый экспериментальный примитивнейший искровой радиопередатчик, для испытания.
С радиоинженером Максимом они условили время передач, когда Коля будет отстукивать ключом единственный сигнал азбуки Морзе, который помнили магаданцы – три точки, три тире, три точки, якобы это "SOS". Спорить со знатоком никто не стал, важен сам факт прохождения и приёма сигнала, да проверка дальности связи. На более близких дистанциях в пару километров Максим своё изделие уже проверял. Сейчас изобретатель пытался изменить конструкцию аппарата для полноценной голосовой связи, чтобы не изобретать азбуку Морзе повторно. Ну, и динамики с микрофонами конструировал, естественно. Такой успех не мог не радовать магаданцев, принявшихся мечтать о дальних плаваньях и прочих путешествиях. Когда можно уплыть далеко, не теряя постоянной связи с друзьями, которые всегда придут на помощь в трудный момент.
Едва установилась уверенная тёплая погода, Петро с Валентином приступили к минированию дальних подходов к острогу. Ниже бойца Пушкарского, почти в пределах прямой видимости и дальности пушечного выстрела, река Ярва протекала между двумя высокими скалами, свыше полусотни метров высотой каждая. В самом узком месте расстояние между подобными "воротами" составило сорок пять метров. Весьма удобное место для засады, вернее для блокирования орды Маметкула. Поскольку магаданцам надо было не отбить нападение татар, а полностью уничтожить орду, пленить выживших. Если грамотно взорвать скалы, они перекроют путь любой армии, как минимум на несколько часов. А этих часов у татар не будет, поскольку взрывать скалы Петро собирался после боя у острога, когда Маметкул начнёт отступление. В том, что отступать татарам придётся, не сомневались даже дружинники, особенно из бывших кучумовцев.
Две недели ушли у офицеров, чтобы грамотно заминировать скалы, а провода дистанционного подрыва протянуть на безопасное расстояние, маскируя их в расщелинах и под дёрном. На место взрывника назначили аманата Ваню, парню было пятнадцать лет, случись какая непредвиденная заминка, он сможет уйти от погони. Но, планировали операцию тщательно, предусматривая любые случайности. Молодой вогул несколько раз поработал динамо-машинкой фонарика, взрывая маленькие заряды, великолепно запомнил последовательность действия. Затем выбрал себе место наблюдения и тропу отхода. По этой тропе парень прошёл и пробежал раз десять, пока не запомнил все камешки на пути. Вполне возможно, после взрыва ему придётся убегать от преследования, пусть у Ивана будет преимущество в знании тропинки.
В остроге в это время усиленно тренировали новичков, намереваясь их использовать вторыми номерами пушкарских расчётов. А высвободившихся ветеранов вооружить ружьями. Кроме того, командиры вдруг заинтересовались обучением распашной гребле вёслами дружинников. На все лодки, достаточно длинные, поставили три пары уключин, изготовили к ним вёсла, и дружинники целыми днями тренировались в скоростной гребле. Сначала просто так, потом с нагрузкой в виде шести-семи стрелков-пассажиров. Потом стали тренироваться стрелять из лодок по мишеням на берегу. А к середине июня выбрались на всех лодках в Чусовую, спустились подальше от селения и устроили настоящую тренировку в стрельбе по берегу и по плавающим мишеням из лодки.
Через неделю вновь провели выездные стрельбы, уже с лучшими результатами. А в конце июня два десятка стрелков на трёх лодках отправились под командованием Николая, вернувшегося с верховьев Ярвы, вверх по Чусовой. Плыли дружинники налегке, прихватив лишь запас продуктов на две недели. Все остальные магаданцы остались в остроге, ждать. К этому времени вернулись все торговцы, с очередными меховыми связками, вдвое больше прошлогодних. Популярность магаданских товаров росла, аборигены предпочитали оставить добытые шкуры для покупки нужных железных и стальных изделий у магаданцев, нежели сдавать в ясак. Елена вернулась с Куйвы с богатой добычей, наторговала едва не пуд платины, добрых сто граммов алмазов. Да золота намыла килограммов пять, пока торговала. И, пушнину не забыла, привезла.
Всё складывалось, как говорили классики, "согласно предусмотренному плану". Дружинники разбили лагерь в одном дне пути от Ярвы, если плыть туда по течению Чусовой, против течения добираться пришлось почти три дня. После чего ежедневно отправляли дозор вверх по реке, собирать слухи в вогульских селениях и ждать приближения орды Маметкула. Ждать пришлось как раз две недели, как по заказу. Едва утром открыли последние туеса с копчёным мясом, доели последние сухари, и, Николай поздравил всех с окончанием боевого дежурства (вот непонятные немецкие слова), как появились первые лодки. Это были лодки вогулов, рискнувших убежать при виде огромного войска, заполонившего всю Чусовую и её берега. Беглецы рассказали, что плывут два дня и две ночи, едва успели прыгнуть в лодки при виде татар, налетевших на стойбище.
Они же пояснили примерный порядок построения передовых отрядов орды. Первыми шли пять-шесть лодок, гружённых шатрами Маметкула и его гарема, котлами для приготовления пищи и запасом продуктов. По берегу лодки сопровождала конная полусотня, разгонявшая всех вогул, имевших неосторожность попасть под руку. Эти "квартирьеры", как правило, по указанию царевича сами выбирали место для ночлега предводителя орды, на чистом нетронутом берегу. Потому никто не смел, обгонять квартирьеров, чтобы не осквернить выбранное место недостойным прикосновением. На почтительном расстоянии в два полёта стрелы (около полукилометра) за квартирьерами следовала сотня охранения и обслуга, на плоскодонках, загруженных всем необходимым. И, только потом доходила очередь до воинов основной орды, шедших в поход своими улусами, под командованием ханов и их сыновей.
Удивлённый такой осведомлённостью Николай поинтересовался её причиной. В ответ прозвучал непосредственный ответ – "Всегда так было. По своей земле орда идёт этим порядком, на чужой земле перестраивается. Тогда первыми идут сотни разведки и охраны, потом телохранители хана, за ними квартирьеры. Остальные позади". Офицер вопросительно взглянул на двух татар, бывших в его отряде. Те согласно кивнули головой. "Однако, на кой чёрт моя разведка, довольно было спросить Амира и Батыра", – раздосадованный своей тупостью майор прикидывал план действий, в свете новых данных.
– Бойцы, – дружинники привычно вытянулись, поедая глазами командира. К его непонятным словам они привыкли давно, относя это на счёт "немецкого" происхождения. – Бойцы, ставим лодки за этим мысом, при появлении передового отряда противника, первое и второе отделение ведёт огонь на поражение конного сопровождения. Третье отделение на лодке выдвигается к передовым лодкам противника и захватывает их. При сопротивлении лодочников, беспощадно уничтожить. После захвата лодок противника, берём их на буксир и спешим вниз, изо всех сил. Задача ясна?
– Так точно, – глухо выдохнули бойцы.
– Тогда обсудим подробности.
Обсуждали недолго, распределив цели и обязанности, бойцы разобрались по своим местам. Ждали недолго, почти ровно в полдень из-за поворота выплыли пять больших лодок, гружённых доверху какой-то тканью. В лодках сидели по три человека – двое гребцов и рулевой. Укрытые прибрежными кустами, дружинники ждали сигнала. Вот и конная полусотня рысью шла по берегу, немного отстав от лодок. Минуты ожидания текли медленно, как во сне. Наконец, лодки и всадники достигли невидимой линии атаки.
– Огонь, – выдохнул Николай, – неторопливо выжимая спусковой крючок. Грохнул выстрел, выбранная цель упала с коня. Офицер торопливо переломил ружьё, меняя стреляную гильзу на новый патрон. По ушам уже били разнобойные выстрелы двух отделений. Лодка третьего отделения уже летела наперехват квартирьеров. Гребцы показали рекорды скорости, едва не протаранили ближайшую лодку. Пара секунд заминки, один из дружинников прыгнул в лодку квартирьеров, раздавая оплеухи растерявшимся татарам. Остальное отделение уже плывёт дальше, к следующим целям.
Всё это сыщик замечает боковым зрением, азартно расстреливая последних живых татар из полусотни сопровождения. Выстрел, ещё один, ещё. Всё, всадников в сёдлах больше нет.
– В лодки! – Кричит майор, не слыша своего голоса, и толкает стоящего рядом дружинника в плечо, показывая на лодки. Спешит забраться в ближайшую лодку сам, удивляясь, что оказывается в ней последним. Вроде быстро всё делает, а бойцы опередили, молодцы. Щёлкает стрела, впившаяся в борт лодки, на лучника сразу направлены три ружья, дружинники залпом изрешетили раненого всадника, сумевшего собраться для выстрела. На всякий случай один из бойцов внимательно контролирует берег с ружьём в руках.
Всё происходит быстро, не прошло и пяти минут, а захваченные квартирьеры плывут бок обок с дружинниками в лодках. Бойцы распределяются по трофейным лодкам за какие-то мгновения. Призовые команды расписаны заранее, как и бойцы прикрытия. Однако, из-за мыса уже вытягивается охранная сотня, погоняющая коней во всю силу. Бойцы прикрытия сразу открывают огонь, хотя до татарской сотни почти двести метров. Главное, не дать им приблизиться, пусть падают, останавливаются, теряют темп. Поэтому бойцы из лодок начали стрелять по коням и татарам охранной сотни, выбирая крупные мишени, их товарищи усиленно выгребают вниз по течению Чусовой.
Пока трофейные лодки набирают скорость, бойцы успевают сбить с ног до десятка коней. Погоня сбивается в кучу, задерживается. Восемь лодок в это время пытаются разогнаться, гребцы работают изо всех сил, набирая темп. Это на трофеях изо всех сил, а на лодках прикрытия все бросили вёсла и ведут прицельный огонь, сидя в медленно плывущих по течению скорлупках. Преследователи не отстают, даже нагоняют на какое-то время магаданцев. Увы, им это не помогает, лишь увеличивается точность стрельбы. Очередной раз, запустив руку за патронами в подсумок, Коля ничего не находит.
– Однако, первый десяток освоил, – приходит азартная мысль. Рука спускается в другой подсумок и забивает новый патрон в ствол ружья.
Выстрел, ещё, ещё и ещё. Стоп, последние пять всадников поворачивают назад. Хватит.
– Прекратить огонь! – Голос тридцати трех летнего офицера неожиданно даёт петуха, срывается на визг. Николай кашляет, едва не захлёбываясь. С трудом успокаивается и хохочет. Его подхватывают бойцы, один за другим. Спустя пару минут громко смеются все бойцы, глядя на испуганных квартирьеров. Просмеявшись до слёз, офицер успокаивается, пора работать. – Хорош. Подобрать гильзы, гребцы, на вёсла. Выходим на крейсерскую скорость (опять непонятные немецкие слова).
Остаток дня ни одного преследователя за собой дружинники не заметили, видимо, изрядно напугали кучумцев. Несмотря на это, отдыхали в устье Ярвы, где ещё недавно было стойбище вогул, неделю назад откочевавших, подальше на север, всего полчаса. Быстро перекусили, разбросали мелочь из захваченных шатров, чтобы её заметили преследователи обязательно. Прошли ногами по песку на берегу к руслу Ярвы, чтобы даже дурак понял, куда свернули нахальные грабители. По Ярве плыли до самой темноты, подменяя гребцов каждые полчаса, благо в июле ночи короткие. Когда стемнело, Николай включил на передовой лодке фонарик-динамо. Захваченных квартирьеров впечатлило, один едва не выпрыгнул из лодки, с криками, "Шайтан, шайтан!".
К счастью, всё, когда-либо кончается, и, к двум часам ночи, команда прибыла на родные берега. Их встречал Пётр, разбуженный караульными.
– Принимай, командир, товар, – спрыгнул на берег Николай, довольный донельзя. – Шатры самого царевича Маметкула. Теперь, полагаю, он мимо нас не проплывёт. В устье Ярвы мы намусорили, даже генерал поймёт, куда свернули. Утром прибудут, никуда не денутся.
– Молодцы, все целы?
– Ни царапины, постреляли знатно, почти полторы сотни положили. – Вывалил удачный результат майор.
– Ладно, выгрузимся, расскажешь.
Уснул Коля под утро, когда в комнате было совсем светло от лучей восходящего солнца. Несмотря на удачный бой, погоню и чаепитие у командира, во время которого Николай заново пережил всё, о чём рассказывал, уснул офицер быстро и легко. Три года, прожитые в шестнадцатом веке, изменили психику людей из будущего. Они не только научились разделывать убитых животных без всякой брезгливости, но, и, убивать врагов привыкли. Убивать, защищая себя и своих близких, не теоретически, как в войнах двадцать первого века, а зримо. Отлично понимая, что именно не убитый тобой враг лично изнасилует и замучает пытками твою жену, сделает рабом твоего сына, сожжёт твой дом. Все теоретические рассуждения о гуманизме и ценности человеческой жизни исчезают, когда на пороге дома стоят враги.
Такие изменения в психике произошли не только у мужчин, женщины и дети насмотрелись за три года достаточно, чтобы рассуждать так же. О местных жителях и говорить не надо, они врагов убивают также спокойно, как режут куриц, или потрошат рыбу. Несмотря на это, до пыток магаданцы ещё не опустились, слава богу, не было причин мстить врагам подобным способом. А, добывать информацию пытки, к сожалению, не помогают. Под страхом боли человек скажет всё, что угодно, всё, чего хочет палач. Тут никакой правды не найдёшь. Потому и старались магаданцы сохранить из будущего те навыки, которые не мешают выживанию, более того, помогают строить достойную жизнь. Вроде умения создавать порох и взрывчатку, делать ружья и патроны, ту же картошку выращивать, наконец.
Проводив Николая, Пётр не стал ложиться в постель. Он взглянул в окно на разгорающийся на востоке восход солнца, долго стоял, рассматривая появившийся сегмент светила красного цвета. Ни о чём не думал, всё уже давно передумано. Подполковник стоял, наслаждаясь последними спокойными минутами перед боем. В его жизни были подобные рассветы, один раз он готовился к смерти, встречая рассвет. Как думал тогда, последний рассвет в его жизни. Сегодня он не собирался умирать, слишком близко за спиной его родные и любимые люди. Сегодня он впервые смотрел на рассвет перед боем без фатализма, с твёрдой уверенностью, что выживет и всё сделает, как задумал.
Над маленьким островком из будущего неспешно поднималось солнце, освещая неказистые бревенчатые постройки. Караульные вдыхали тёплый июльский воздух, так и не остывший толком за короткую летнюю ночь. В конюшне просыпались лошади, рядом блеяла коза, Машина кормилица. Подполковник взглянул на часы, шесть утра ровно, пора. Он проверил поясную кобуру с револьвером, нож на боку, поправил привычно сшитую по заказу армейскую кепку. Закинул на плечо ружьё, и, отправился на двор, пора.
Глава 7.
Когда Маметкулу доложили о нападении на квартирьеров, он не поверил. Решил, что напились бездельники, проспали, забыли приготовить обед. Всё, что угодно, но не нападение на своей земле, среди белого дня, перед самым носом у охранной сотни. Но, когда верный Камша рассказал подробности нападения, царевич впал в бешенство. Избил попавшего под руку слугу, сбил на землю приблизившегося охранника, долго бил его сапогами, пока не ушиб носок правой ноги. Только тогда, прихрамывая, отошёл к невозмутимому Камше, спокойно ждавшего у шатра.
– Ну, – мрачно спросил царевич, прислушиваясь к боли в ноге, не сломал ли палец в горячке.
– Я отправил за разбойниками две сотни из отряда Наркубая. Среди них есть опытные охотники, разбойники от них не уйдут. Если ты желаешь поймать нахалов, надо двигаться в путь, – поклонился Камша, ниже и дольше, чем обычно. Понимал старый воевода, что чувствует Маметкул, и не желал рисковать своей жизнью.
– Коня мне, – царевич, наконец, успокоился, палец на ноге всего лишь ушиблен, переломов нет. – Бегом!
В движении трёхтысячной орды ничего не изменилось, несмотря на небольшой инцидент с нападением на квартирьеров. Ничего страшного, у могучего Маметкула всё равно два комплекта шатров, как же иначе? Неужели хан будет спать на свежем воздухе, когда квартирьеры с утра спешат разбить шатёр на вечерней стоянке? Если дождь промочит шатёр, неужели великий Маметкул будет спать в сыром? Потому и отвечали за два комплекта шатров две разных команды, чтобы никакие случайности не помешали походу великого Маметкула, правой руки Кучума, потомка Чингисхана.
Остаток дня для царевича прошёл относительно спокойно, не считая получаса, затраченного на осмотр трупов стражников охранной сотни, которых не успели убрать с глаз Маметкула, как убитых охранников квартирьеров. Не найдя на трупах ни единой резаной раны, царевич поинтересовался у Камши, с какого расстояния были убиты стражники.
– Оставшиеся в живых трусы кричали, что их расстреляли с расстояния двести и даже триста шагов, – пожал плечами воевода, сам не поверивший в такую глупость.
– Сколько их было? Две, три сотни? – Маметкул не был новичком и представлял, что для попадания в сотню целей нужно в три-четыре раза больше пищалей. Пусть выжившие трусы лгут, и враги стреляли с полусотни шагов, даже тогда стрелков должно быть не менее полутысячи.
– Все выжившие подлецы уверяют, что стреляли три десятка человек, не больше. Но, заряжали свои пищали за пару ударов сердца, не дав возможности прорваться к ним даже верхом. – Предупреждая дальнейшие расспросы, выложил всю важную информацию Камша. – Ни одного из них не нашли, судя по отсутствию следов крови, разбойники уплыли невредимыми.
– Надо спешить, – совершенно спокойным голосом сказал Маметкул. Он оценил информацию о разбойниках и понял, что может захватить в свои руки скорострельные пищали. А если выжившие трусы не врут, то и дальнобойные, с завидной точностью боя. Пусть пищалей немного, три десятка, но, у хана есть искусные мастера, если нужно, купит других. Они сделают ему сотню, две сотни новых, дальнобойных пищалей. Тогда можно задуматься о расширении владений. Тьфу, тьфу, не сглазить бы. Плюнул незаметно через левое плечо Маметкул, покосившись на Камшу. Тот вовремя отвернулся, стараясь не смущать хана.
