Текст книги "Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Виктор Зайцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]
Итак, шведы делили трофеи, королевская казна переполнялась от платежей и пошлин с захваченных земель. Шведские купцы, избавленные от пошлин на магаданских владениях, богатели с каждым днём. Молодая страна, за год вдвое увеличившая своё население, нуждалась в огромном количестве товаров, наиболее простых и привычных. Деньги у вернувшихся солдат и офицеров водились, все получили премии в размере двухгодичного жалования. За пленников и других неплатёжеспособных граждан, покупала и заказывала товары магаданская казна, в лице губернатора и наместника. Пусть, список товаров, в которых нуждались магаданцы, был невелик, но, объёмы закупок восхищали профессионалов.
Десятки тысяч пар различной обуви, десятки тысяч полушубков и меховых шапок, сотни тонн зерна, строевой лес, который странные магаданцы предпочитали покупать у шведов и немцев, а не рубить свой. Недорогие, простенькие ткани, шерсть и кожа, мебель и домашняя скотина, от куриц, до свиней и коров. Всё в сотнях и тысячах штук, за приличную плату, от подобных заказов кружилась голова. А какие товары предлагались в Королевце? Самые дорогие ткани, одного шёлка пятнадцать сортов, пряности и восточные сласти, и, снова по вполне приличным ценам, едва не на десять процентов дешевле, чем в Амстердаме. Учитывая отсутствие вывозной и ввозной пошлин и объёмы торговли с Западным Магаданом, шведские торговцы и промышленники богатели не по дням, а по часам. Целые селения в королевстве работали на магаданские заказы, за четыре года оборот торговых и промышленных кампаний вырос едва не в пять раз. Швеция в союзе с магаданцами становилась богатейшей страной в Европе, в Северной Европе. Поскольку, самыми богатыми европейцами больше полувека считались испанцы с португальцами.
-... из пределов сибирских, от Строгановых прислано сто сороков соболей, шесть десятков сороков куньих, беличьих и медвежьих сороков изрядно. Вчерашним днём пришёл обоз магаданский с товаром. Пошлины с тех товаров немцы магаданские уплатили десять тысяч пятьсот сорок три рубля с полтиною.
– Какой же товар они привезли, коли так его ценят? – Удивился царь, глядя в окно из рабочего кабинета. Окна в кабинете год назад заменили на магаданские, без свинцового плетения, широкие и светлые. Да и зимой сквозь двойные стёкла никакой сквозняк не пробивался. В горнице стало светло, даже в пасмурный день, а в ясные дни солнечный свет заливал весь кабинет, как на поляне. Иоанн улыбнулся, вспомнив, как сопротивлялся магаданским окнам, вовремя поддался уговорам лекаря Алексея. – Что за товар такой дорогой магаданцы привезли из нищей Европы?
– Бают, все товары из туретчины, из самого Царьграда, – поклонился дьяк Возницын, пришедший с докладом. – Мы смотрели, там шелка разные, пряности и сласти восточные. Похоже, не лгут немцы магаданские. Возчики, что из Риги, говорили, нынешним летом магаданские кочи в туретчину плавали, Крым и Константинополь разорили, богатый дуван привезли. Одних православных пленников восемьдесят тысяч душ отбили у магометан, половину привезли с собой. Остальных оставили на острове Кипре, который у турок отобрали, будущим летом поплывут тех пленников забирать, да в своём государстве на землю сажать.
– Ты говорил, они полста тысяч полона из цесарской земли привели летом? – Строго перевёл взгляд государь на Годунова. – Или то из туретчины полон был?
– Те полста тысяч душ из цесарской земли они только в Королевец привели, на землю посадили. Ещё пять тысяч душ из земель германских на остров Руян перевезли, что у германцев отобрали ныне летом. Воевал германцев воевода Валентин Седов, что два года назад Магаданскую торговую кампанию у Москвы-реки выстроил. Он не только крестьян германских привёл, он пятнадцать тысяч германского войска в полон взял. – Годунов перевёл дух, торопясь ответить на вопрос. – Сорок тысяч освобождённых христиан, то совсем другие люди, всё больше бабы и дети. Их воевода Пётр Головлёв привёз на ста кораблях, вместе с товарами турецкими.
– Что же, выходит, магаданцы за год сто тысяч православных душ от власти магометан и схизматиков освободили, на землю посадили? Добычу взяли, цесарцев, турок с татарами побили, а мы всё ждём? Деньги на выкуп полона, Христа ради, собираем. Крымцам на поминки обозами рухлядь шлём, милости просим, чтобы нас не трогали. – Распалялся в гневе царь Иоанн. – Немцы магаданские наши поминки через год себе у крымцев отберут, полон на Руси взятый, в Королевец отвезут. А наши полки, чем заняты? Пирогами на Подоле торгуют?
– Думу на завтра собирай, будем союз с магаданцами решать против татар крымских. – Успокоился государь, присел на стул, положил руки на подлокотники. – Какое у них войско?
– Семь полков было, один остался на острове Кипре, почитай, шесть осталось. – Неуверенно, удивляясь своим словам, вымолвил Годунов. – Все подсылы так говорят, купцы наши тоже это число называют, шесть полков. Один гарнизоном в Риге стоит, пять остальных в Королевце размещены. Пушек, правда, много, кто сто говорит, кто двести. У них вся сила в кочах, что пушками все вооружены. На море, бают, никого равного магаданским кочам нет.
– На суше, выходит, шестью полками двадцать тысяч цесарского войска разбить и в полон, взять, это равные силы? – Ухмыльнулся успокоившийся Иоанн. – Давай ко мне всех воевод после обеда, думать будем.
– Кто надоумил наших бездарных генералов отправить армию в этот чёртов Магадан? – Император Максимилиан, по обыкновению, во всех неудачах винил кого угодно, но не себя. Словно не он милостиво велел захватить Кёнигсберг и вернуть эти земли в лоно истинной католической церкви, в лице Священной римской империи. – Почему мы только сейчас узнаём, что магаданцы предлагали нам союз против Турции? Почему мы не заключили такой союз два года назад?
– Не могу знать, ваше императорское величество, – поклонился граф Валленштайн, подумав про себя, "сам же велел со схизматиками никаких союзов не заключать".
– Теперь, по вашей вине, мы в придачу к туркам, получили ещё более сильного врага – магаданских схизматиков. Они не только грабят наши города, но и всё население уводят к себе.
– Осмелюсь заметить, турки забирают земли, а магаданцы лишь крестьян. – Вставил свою реплику князь Варакаци, третий год, пролезавший в министры его императорского величества.
– Да, остров Рюген не сравнить с виноградниками Трансильвании, но, это тоже были земли моей империи. – Поёрзал на троне Максимилиан, проклиная свой геморрой. Боли в седалище совершенно изменили ход мыслей императора, он поспешил закончить разговор. – Приказываю, барону Шамбергу подготовить посольство в Кёнигсберг, с целью заключения мира и военного союза против турок. Пусть к пятнице подготовит свои предложения по этому вопросу. Да, пригласите сюда моих врачей, все свободны, господа.
Великий визирь мрачно сидел за своим рабочим столом, читая перевод с оставленного гяурами письма. Две недели визирь яростно боролся за спасение своей жизни, прикладывая всю свою работоспособность, используя все силы и огромное богатство. Сохранить голову на плечах удалось, султан Мурад Третий дал целый год на исправление допущенных ошибок. За отпущенное время многое можно успеть, но, как он мог не заметить в ворохе бумаг предложение проклятых гяуров? Судя по оставленному в разграбленном дворце, на столе кабинета великого визиря письму, адресованному лично ему, магаданцы предлагали союз против германцев! О, Аллах, за что ты меня наказал? Что теперь делать? Как вернуть Кипр? Что ответить на предложение магаданцев о вассалитете Крыма?
– Успокойся, ты всё сможешь, – визирь по совету своего врача начал замедлять дыхание, размеренно вдыхая и выдыхая воздух. Врач утверждал, что это успокаивает. – Сейчас я успокоюсь и придумаю, как поступить.
– Господин, господин, срочное сообщение от наместника Анатолии. – Секретарь разговаривал через дверь, опасаясь нарушить уединение визиря.
– Зайди и прочти, – внутренний голос подсказал великому визирю, что новости плохие, но важные. Так и есть, наместник сообщал об очередном нападении пиратов, укрепившихся на Кипре, на прибрежные города, и захват восьми кораблей с продовольствием из Египта. Визирь мёртвым взглядом упёрся в лицо секретаря, испытывая огромное желание срубить тому голову, за плохие вести, прямо здесь и сейчас, своей рукой. Несмотря на то, что этот проныра племянник самого Саид-паши.
– Увы, друзья, можно смело констатировать, что моя миссия в Испании провалилась. – Павел Аркадьевич, накануне вернувшийся из Испании, где полгода оббивал пороги, в поисках союзника для Западного Магадана, развёл руками. Послушать командира, побывавшего на далёких Пиренеях, собрались все магаданцы, со старшими детьми, что стало традицией. Сидели в рабочем, деревянном дворце наместника, слушали тихий голос Павла Аркадьевича, под аккомпанемент дождевых капель, стучащих по крыше и подоконникам. На календаре давно зима, а тёплая балтийская осень не хотела уходить, заливая побережье дождями.
– Мы, вернее, я, выбрал неудобное время для предложения испанцам союзного договора. Год назад погиб последний король Португалии, не оставив наследников. В будущем году испанский король Филипп станет по совместительству португальским королём. Как вы догадываетесь, испанцам сейчас не до нас. Потом Филипп постарается свергнуть Елизавету, английскую королеву, предложив свою креатуру – Марию Стюарт. – Павел Аркадьевич привычным учительским взглядом окинул своих слушателей. – Не сомневаюсь, вы помните, чем дело закончится, а именно, топором палача. Потом, в 1588 году, испанцы соберут Великую Армаду, напоминаю, из ста двадцати кораблей. И, потерпят поражение от английской эскадры адмирала Дрейка, в том числе.
– Хотя, нет, – отхлебнул глоток крепкого чая из кружки географ, – одну мысль мне удалось довести всему испанскому двору, до последнего чиновника королевской канцелярии. И, пару раз напомнить об этом самому королю Филиппу. Думаю, эта информация сработает в нашу пользу, рано или поздно.
– Что именно? – Не постеснялся спросить единственный из присутствующих, Николай, начисто лишённый любых комплексов.
– Испания, в лице короля Филиппа, считает себя главным борцом за католическую нравственность европейцев. Сейчас они воюют с голландскими протестантами – гёзами, с весьма сомнительным успехом. Многие помнят, что Тиль Уленшпигель станет победителем, не могу сказать, правда, когда именно. Но, испанцы ещё долгие годы будут воевать в Голландии, до середины семнадцатого века. Когда на престол Франции взойдёт протестант, наш любимец Генрих Четвёртый, по прозвищу Наваррский, испанцы вступят в войну против него, фактически против французов. Обе войны, что характерно, проиграют. Но, воевать будут долго, помните, ещё три мушкетёра воевали против испанцев. – Павел Аркадьевич допил оставшийся чай в кружке, грустно взглянул на её дно. – Если мы помешаем Англии в 1588 году разгромить Непобедимую Армаду, спасём испанцев от поражения, при котором утонут свыше двадцати тысяч отборных солдат. Испания не потеряет почти сорок крупных кораблей, сохранит их в торговом обороте. Да и английские пираты лишатся поддержки государства. Король Филипп, возможно, вспомнит мой визит, и не станет посылать войска на Остров. Сохранив армию, Испания сможет эффективнее воевать во Франции. Если мы подкинем королю Филиппу своих ружей, денег у него больше, чем достаточно для их покупки, две сильнейшие европейские страны будут воевать не восемь лет, а гораздо больше. Франция ослабнет, и, Король-Солнце, внук Генриха Четвёртого, не станет претендовать на гегемонию Франции в Европе и мире. А мы на этом неплохо заработаем, кто мешает продавать испанцам оружие вдвое дороже, чем русским?
– Да, очень интересная может сложиться история. – Причмокнул губами от интересной интриги, с далеко идущими последствиями, Николай. Он, пожалуй, был самым опытным интриганом в кампании магаданцев, ещё со времён работы оперативником.
– Почему нам выгодна война Испании и Франции? – Осторожно поинтересовался Максим Глотов, радиотехник, двадцатилетний магаданец, попавший в шестнадцатый век вместе с отцом Игорем. – Мне всегда говорили, что главная опасность для будущего, это англосаксонский протестантизм. Причём тут французы?
– До англосаксов, гегемоном в Европе два века была Франция. Именно во Франции произошла первая революция, где отработали массовый террор, позднее применённый в России, нашей старой Родине. Именно у французов учились англичане своему презрению к другим народам, добавив туда своё равнодушие к не протестантам, то есть, к не людям, к животным. – Привычно разъяснил Павел Аркадьевич. – Триста лет французский язык считался международным, потом им стал английский. Связав Францию войной на Пиренеях, мы можем вывести на международный уровень другой язык, русский, к примеру. Нынешняя Франция ещё не создала единого французского языка, там масса других языков – беарнский, наваррский, нормандский, гасконский и прочее. В самом Париже дворяне чаще общаются по-латыни.
– Тут надо хорошо всё продумать и просчитать, – улыбнулся лучший магаданский интриган и дипломат, Николай Кожин. – Всё равно, поездку в Испанию можно считать полезной. По результатам общения с Павлом Аркадьевичем, вчера прибыли три испанских торговых корабля в наш порт. Завяжем торговлю, заведём знакомства, будем работать с испанцами.
Осень в Королевце выдалась тёплая, с моросящими дождями и легким ветерком, в воздухе витали запахи грибов и прелой листвы, а не привычные морские ароматы йода и водорослей. Гулять по строгим прямым тротуарам нового города понравилось Петру и Ларисе, наслаждавшимися общением после долгой разлуки. Пожалуй, впервые они просто гуляли под руку, глядя на горничных и няней, ведущих за руки детей. Гуляли, никуда не спеша, разговаривали между собой и просто молчали, вдыхая морской воздух. Любовались на море, на играющих тюленей, чудом сохранившихся в городской бухте. Три года назад наместник запретил любую добычу тюленей в Западном Магадане, под угрозой высылки всей семьи в Мурманск. Пока восемь семей любителей охоты не отправились на север, оставив односельчанам свои дома и хозяйство, никто не верил в подобный запрет.
Зато теперь тюлени перестали бояться людей, играют днём и детёнышей выводят на огороженной под эти цели отмели. Горожане быстро привыкли к виду тюленей, как и многочисленным посадкам дуба, клёна, липы, других благородных деревьев в окрестностях города. Старый город изменился здорово, однако, на фоне нового, пусть не достроенного Королевца, терялся полностью. Новый город казался сказкой для самих горожан, а приезжие купцы и моряки не верили своим глазам. Ровные линии широких улиц, пересекались с бульварами, засаженными молодыми липами и дубами. Цветники у домов и на перекрёстках улиц, два городских фонтана, подземная канализация, водопровод. Что ещё? Вымощенные камнем тротуары, поднятые на пядь выше проезжей части улицы, тоже выложенной ровными плитками, на которых не появлялись лужи даже в проливной дождь.
Урны для мусора, дворники в каждом квартале, следящие за чистотой дорог и тротуаров (все они были осведомителями контрразведки, о чём мало кто знал). Отсутствие нищих, преступников на улицах столицы, публичные дома и таверны исключительно в порту, охраняемому круглосуточно. Ночное освещение улиц, в виде фонарей на столбах, зажигаемых специальными фонарщиками каждый вечер. Два стадиона, постоянно занятых игроками в лапту, в пендаль (футболом назвать неудобно, не магаданское слово). Три спортивных городка, с турниками, брусьями, брёвнами и прочими развлечениями для молодёжи. Маленькие уютные кофейни, где горожанам можно выпить кофе или чаю, с пирожными и булочками. Столовые для рабочих с недорогими блюдами, трактиры для более обеспеченных посетителей. Многочисленные швейные мастерские, ювелирные и книжные магазины, продуктовые и товарные лавки, с богатейшим выбором товаров, особенно после турецкой кампании.
А каким экзотичным выглядело население Королевца? Где ещё можно встретить офицера-татарина, под руку с краснощёкой хохлушкой. Или вогульского мастера в сопровождении жены-еврейки и целого выводка детей. Рыжеволосого англичанина в кампании светловолосой полячки, оба хорошо одеты, с ребёнком, и давно забыли, что попали в город пленниками. Все, что характерно, разговаривают исключительно по-магадански, одеваются по последней моде – мужчины в длинных брюках и сапогах-казаках, кожаных и матерчатых куртках до середины бедра, кепках и беретах. Женщины, в высоких сапожках, невероятно коротких юбках и платьях, с подолом до середина голени, шляпках в стиле двадцатых годов двадцатого века. Их ввела в моду Лариса, женщина стройная и высокая, она же первая появилась на людях в коротком пальто-распашонке. А столичные женщины, падкие на всё модное, без труда добивались от мужей и отцов необходимого. Чего жалеть денег, при таком росте доходов?
Были, конечно, среди горожан, привычно одетые бюргеры с жёнами в платьях до пят. Но, все офицеры и солдаты, все мастера и рабочие, считали своим долгом подражать командирам и прочим магаданцам. Их спешили опередить девушки и парни, те уже щеголяли в джинсах, да, самых настоящих джинсах из хлопковой ткани, крашенных настоящим синим индиго. Ткань, конечно, грубая, напоминающая те самые джинсы из семидесятых годов двадцатого века. Теперь хлопковую ткань личные мануфактуры Елены Александровны выпускали без перерыва, запасов индиго, захваченных в Константинополе, хватит лет на пять. А хлопок уже спешат доставить испанские корабли из Вест-Индии. Лет через двадцать дети нынешних солдат и ремесленников, наверняка будут бегать летом в шортах и кроссовках, а девушки щеголять в мини-юбках по городу, среди выросших дубов и лип, по городским бульварам и набережным.
Город, в котором приятно жить и работать, который магаданцы оставят своим детям и внукам. Уютными улицами Королевца полюбили гулять вечерами многие жители, улыбаясь и раскланиваясь со знакомыми при встрече. Вместе горожане читали газету, вывешенную в трёх местах, на специальных стендах, рядом с городскими объявлениями. Газету выпускали с мая 1579 года, небольшого формата, тиражом в полсотни экземпляров, шесть из которых вывешивали на улице. Седьмой шёл в библиотеку при университете, остальные распространялись по подписке. Оставалось, как шутила Елена Александровна, запустить конку. Но, это была лишь шутка. Город насчитывал всего восемьдесят тысяч жителей, его легко можно пройти с одной окраины до другой, за сорок минут.
Были, конечно, и оборотные стороны такого спокойствия. Огромные штрафы и высылка в Мурманск рецидивистов за нарушение чистоты, порядка, правил поведения и проживания в городе. Еженедельный отлов бродяг и попрошаек, с обязательным привлечением к труду, в виде месяца работы на казну, с проживанием на казённых харчах и в казённых квартирах. Преступники беспощадно высылались в Мурманск, там нашлась для них посильная работа в виде добычи апатитонефелиновых минералов. Под охраной части гарнизонной команды, чтобы солдаты не скучали от безделья. Длительность высылки пока ограничивали минимальным сроком – пятью годами, там видно будет.
Так, что добиться желаемого порядка удалось не сразу и не вдруг, а жёсткими, жестокими мерами, которые придётся поддерживать лет сто, не меньше. Лучше Николая, пожалуй, никто не смог бы наладить службу безопасности всей страны и Королевца, в частности. И, помогала в том бывшему сыщику уверенность, что жители Восточной Пруссии, в том прошлом, были самыми дисциплинированными европейцами. Причём, короли и курфюрсты добились такой дисциплины исключительно жёсткими карательными мерами, вешали и пороли горожан лет сто, если не больше. Исходя из этого, никакой жалости к нарушителям магаданцы не проявляли, лучше отправиться с Мурманск, нежели на виселицу. Николай знал, чего добивается, и, знал, что добьётся желаемого порядка.
Понимание этого не мешало отцам-основателям гордиться достигнутыми результатами, а женщины, соответственно, гордились своими мужьями. После турецкого рейда оставалось желать лишь недостижимого, всё остальное в Королевце было. Весь тёплый ноябрь и половину дождливого декабря экстуристы отдыхали со своими семьями, устраивали выезды на природу, ходили в гости по кругу старых знакомых. Мужчины, которым такое времяпровождения через пару недель надоело до чёртиков, начали искать любой предлог, чтобы вырваться из замкнутого круга бездумного существования. Но, глядя на счастливые лица подруг и детей, они не находили сил покинуть семьи, даже на восемь рабочих часов, ведь это были первые отпуска за девять лет жизни в шестнадцатом веке.
Что греха таить, многим нравилось выполнять любое желание любимых, благо возможности и средства для этого появились неограниченные, в разумных пределах. Сидя в шезлонгах, за шашлыками, друзья обсуждали самые невероятные прожекты, спорили о вариантах возможного изменения истории. Планировали дерзкие операции, и, отдавали их на суд специалиста – Павла Аркадьевича. Историк и географ с азартом втянулся в эти обсуждения, предлагая свои варианты воздействия на политиков и правителей. Дерзкие по замыслу и вполне вероятные по исполнению, планы на будущее сначала проговаривались, затем, переносились на бумагу. Постепенно, день за днём, вырабатывалась политическая и экономическая стратегия магаданцев, уточнялись необходимые ресурсы, создавались чёткие приказы по дислокации и движению воинских подразделений.
Но, всё проходит, прошли и осенние каникулы магаданцев. Ударили морозы, выпал снег, отдохнувшие экстуристы вернулись к своим занятиям. Жизнь продолжалась, хотя, многим женщинам хотелось крикнуть банальное – "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Россияне из двадцать первого века окончательно стали считать шестнадцатый век своим, жители Урала создали свой сильный и красивый, независимый ни от кого, мир, на южном побережье Балтийского моря. Там, где они будут жить, работать, растить своих детей и внуков, не забывая о будущем.
Зайцев Виктор Викторович
Дранг нах остен по-русски – 2
Предисловие.
Кампания туристов, двадцать человек взрослых с детьми, сплавляясь по реке Куйве, притоку Чусовой, попадают шестнадцатый век, во времена Ивана Грозного. Наши современники не падают духом, инженеры и офицеры выстраивают на границе Строгановских владений острог. Закрепляются в нём, из руды выплавляют железо, выковывают примитивные ружья. Учитель химии получает порох, стекло. Огнестрельным оружием удаётся отбиться от набега сибирских татар из-за Урала, ещё не покорённых Ермаком. Чтобы не попасть в кабалу, избежать обвинения в еретизме, ведь никто не знает православных молитв и обычаев, туристы называются не русскими, а магаданцами, из далёкой страны Магадан, что на востоке Сибири.
Постепенно начинают торговать самодельными стальными ножами, топорами, наконечниками для стрел с аборигенами, добывают золото и алмазы из нетронутых в шестнадцатом веке месторождений, но известных и выработанных в двадцать первом веке. Высаживают картошку и помидоры, взятые в турпоход для еды, подсолнечник. Сражаются с сибирскими татарами, освобождают пленников, которых селят рядом с собой. За несколько лет набирают из местных жителей свою дружину, которую вооружают самодельными ружьями. Опасаясь непредсказуемого Ивана Грозного и следующих правителей Руси, не отличавшихся человеколюбием, магаданцы перебираются через Белое море в Европу.
Там, внезапным нападением на королевский дворец, захватывают шведского короля Юхана, принуждая того к союзу с магаданцами. Офицеры тренируют шведских солдат, вооружают ружьями, с их помощью захватывают Восточную Пруссию и Ригу. На захваченной территории основывают своё государство, называют его Западным Магаданом. Пока союзные шведы воюют с Речью Посполитой, магаданцы развивают промышленность своего государства. Делают станки, на которых производят пушки, нарезное оружие с патронами, даже выпускают двигатели внутреннего сгорания. Правда, работают двигатели на спирте, который учитель химии получает гидролизом из древесных отходов. Выпускают и продают зеркала, конкурирующие с венецианскими изделиями.
Небольшое, но сильнейшее в средневековой Европе государство, основанное нашими современниками, начинает влиять на политику, меняет историю Руси, надеясь, что в лучшую сторону. Так, в 1579 году, на четыре года раньше, чем в нашей истории, заканчивается Ливонская война. И, совершенно с другим результатом. Русь не теряет свои земли, а оставляет завоёванные города себе, получает выход к Балтийскому морю не в восемнадцатом, а в шестнадцатом веке. Ермак на три года раньше покоряет Сибирское ханство. Шведы «перевоспитывают» польское население захваченной Речи Посполитой, магаданцы грабят города на побережье Крыма, нападают на Константинополь. Освобождают захваченный турками остров Кипр, где устраивают свою базу. В ответ на попытку нападения соседней Священной римской империи германской нации, войска магаданцев грабят немецкое побережье Балтики, захватывают остров Рюген.
В размеренную жизнь средневековой Европы, где войны длятся десятилетиями и веками, врываются непобедимые, воспитанные на принципах двадцать первого века, войска магаданцев. Небольшая, отлично вооружённая и обученная армия Западного Магадана, с лёгкостью разбивает превосходящие силы противника, быстро передвигается и наводит ужас на соседние страны. Командиры этой армии не питают иллюзий в отношении «европейских ценностей», соблюдения европейцами договоров и прочих сказок. Ведут магаданцы себя по отношению к европейцам точно так же, как те относятся к китайцам, неграм, индейцам и прочим славянам. Разве, не так подло и кроваво, но, без снисхождения, наши современники относятся к англичанам, немцам и французам шестнадцатого века, как к обычным дикарям из джунглей, без сантиментов.
Глава 1.
– Взвейтесь, кострами, синие ночи!
Мы пионеры – дети рабочих! – звонкими голосами пели два десятка мальчишек и девчонок, пока маршировали нестройной колонной по городской набережной. Впереди шёл молодой парень с девушкой, а на шее у всех были повязаны платки из красного шёлка.
Яська засмотрелся на своих ровесников, занятых чем-то интересным и непонятным. Увидел, что подростки в красных платках-галстуках зашли по сходням на небольшой корабль, который сразу отошёл от берега. Затем, без вёсел и парусов, кораблик шустро поплыл вдоль берега к выходу из залива.
– Вот бы нам так, – толкнула Яську в бок младшая сестра Олеся. Она с открытым ртом глядела на удаляющийся кораблик. – Куда они поплыли?
– Откуда я знаю, – насупился мальчишка, и повернулся в другую сторону, чтобы ахнуть от удивления. Там, с высокого корабля под парусами спускались на берег чёрные, как головёшка, люди, в одних портах, босые и голые по пояс. Эти чёрные люди выносили на берег тюки и складывали их возле сходней. Затем на причал с корабля сошли другие, уже белые люди, богатые, судя по важному виду и дорогой, шитой золотыми и серебряными нитями, одежде. Все со шпагами или тростями, держались спокойно и уверенно. Яська засмотрелся на чёрных людей, стараясь определить, какого цвета у них ладошки и ступни, небось, ещё чернее.
– Туда смотри, – острый локоток сестрёнки ударил мальчишку не больно в ребро. Девочка показывала пальцем на лужайку дальше набережной, где десяток пацанов бегал друг за другом, пиная небольшой мяч. Судя по всему, игра захватила мальчишек настолько, что брат с сестрой позавидовали, и захотели срочно присоединиться к этой непонятной игре. Чего стоять без дела, в ожидании тяти, коли можно побегать с ровесниками. Яська оглянулся, на причалах кипела своя, непонятная ему жизнь. И, никому не было дела до семьи беженцев с её нищим скарбом. Пятилетняя сестрёнка Люба тетёшкала младшего братика Феденьку, не обращая внимания на окружающий мир. Ей было интересно, как братишка пытается ухватить беззубым ртом тряпицу с разжёванным кусочком варёной рыбы. После смерти мамки младший сын рос без кормилицы, на козьем молоке, другой скотины семья Малежиков не сохранила. Всё отобрали на Троицу мытари из усадьбы гере Рейнбаха.
– Куда собрались? – Твёрдые, как камень, отцовские пальцы схватили Яську за плечо. Толкнув сына к немудрёным пожиткам, тятя впрягся в самодельную тележку, на которой лежали два мешка муки, прялка, разобранный ткацкий стан, стол и зимние полушубки. Всё, что осталось от разорённого хозяйства. – Бери вещи, пойдём.
Ясь и Олеся всунули руки в петли своих котомок, взяли младшую Любу, с Феденькой на руках, под локоть. Все, вместе с отцом, побрели к длинному бараку, из труб которого тянуло лёгким дымком и ощутимым запахом свежего хлеба. Идти оказалось не близко, рот был полон слюны, пока добрались. К ясно ощутимому запаху хлеба, с каждым шагом всё больше примешивался вкус ароматной похлёбки и жареной рыбы. Люба, тоже почувствовала вкусные запахи, и доверчиво посмотрела снизу вверх на старшего брата, – Мы кушать будем?
Яська молча, сглотнул слюну, проморгав невольно навернувшиеся слёзы на глазах, он не забыл, сколько раз их гнали крестьяне от своих домов или харчевен, на пути сюда. Больше месяца Малежики брели по дорогам Литвы из Орши в Королевец, питаясь рыбой, если повезёт. Или тюрей и лепёшками из последних запасов, когда не везло. Редко, когда такие же нищие крестьяне, подавали хлеба. Всё больше молока или репки с огорода. Богачи не подавали никогда, порой просто били кнутами. После первых недель такой дороги, тятя выбирал всё больше глухие перелески, да обходные тропы, чтобы с людьми не встречаться. Дважды разбойников замечали впереди на дороге, богородица помогла, успевали спрятаться. Пришлось неделю по болотам пробираться, едва комары не заели, да пиявки последнюю кровь не выпили. Ничего, тятя молчит по-доброму, не злой, бог даст, всё наладится, как маменька говорила.
– Малежики? Проходите сюда! – Выскочила из барака девица, чуть постарше Яся, в мужской рубахе и синих узких штанах. За ней две Олесиных ровесницы, у обеих красные платки на шее, поверх белых рубах, а юбки срамные, едва коленки прикрывают. Тятя даже сплюнул, не решаясь ругаться. – Вещи в эту комнату, дальше мойте руки и умывайтесь, вот здесь. Полотенца рядом висят, и проходите в столовую, обедать будете. Я вас там подожду.
Через четверть часа семейство Малежиков обедало за длинным столом, жадно глотая мясную похлёбку с хлебом. А девица записывала состав семьи, возраст детей, умения отца и старшего сына. Потом, когда девочки в красных платках на шее принесли второе блюдо, жареную рыбу, (о существовании вторых блюд Яська за последние годы успел подзабыть), девица, назвавшаяся управдомом Галиной, начала рассказывать.
