355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Зайцев » Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ) » Текст книги (страница 10)
Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ)
  • Текст добавлен: 2 мая 2017, 16:30

Текст книги "Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ)"


Автор книги: Виктор Зайцев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

   – Предлагаю Чусовую поделить, – мягким голосом вступил в разговор Павел Аркадьевич. – Нам вся Чусовая не нужна, только её правый берег, и то, не весь. От Ярвы до Куйвы, но, все реки между ними по этому берегу, включая Куйву, останутся нашими. Русских городков там, чур, не ставить. Сама же Чусовая пусть останется общей для плаванья и прохода караванов, ежели татары пойдут на твои земли, мы предупредим. Получится, тех татар не пустим дальше Ёбурга. По левому берегу Чусовой строй любые остроги и городки, за Куйвой можешь и оба берега осваивать, не наше дело.

   – Наши предки были русскими, – внезапно "подобрел" Валентин. – Будешь с нами честно дела вести, всегда поможем, по-соседски. К примеру, богатые рудой места на реках укажем, на той же Сылве. Хоть завтра покажем места, где железо и медь есть, где можно заводы ставить. Да и с караванов, что мимо Ёбурга пойдут, в Сибирь или обратно, пошлину брать мы не собираемся, убытка тебе никакого от нас не будет.

   – Царёв указ ты не нарушишь, обиды для тебя никакой нет. – Павел Аркадьевич неплохо помнил общий смысл того указа, где Строгановым даровалась река Чусовая со всеми притоками и земли по ней. – Чусовая, почитай, будет вся твоя. А, то, что мы пяток-другой речек застроим, так у тебя до них руки всё равно не дойдут. Дай бог, сылвенские богатства освоить. А освоишь, мы тебе серебряные руды на реке Серебряной покажем, богатейшим человеком на Руси станешь.

   – Вам какая с того выгода? – Недоверчиво пробурчал Яков.

   – Говорю тебе, предки наши на Руси жили, не хотим с Русью воевать, все мы православные, хоть и другого царя подданные. – Валентин положил на стол перед Строгановым незаряженное ружьё. – Проживём год в мире, будем тебе такие ружья продавать, если захочешь. Эти пищали за пару мигов можно зарядить, на триста шагов стреляют. Продавать станем только тебе, по всей Руси сможешь ими торговать.

   – Не боитесь, что я вас теми ружьями через два года захвачу? – Яков погладил ружейное ложе.

   – Мы знаем, Строгановы своё слово держат, да пользу Руси блюдут. – Павел Аркадьевич развёл руками. – От нашей гибели пользы не станет ни для Руси, ни для тебя. Порох для наших ружей нужен особый, чёрный порох быстро стволы проест насквозь, года они не выдержат. Сам видишь, стенки стволов тонкие, сами ружья лёгкие. Для них и заряды нужны особые, только мы умеем делать. Так, что Яков Аникеевич, решай. Будем дружить, и торговать, как добрым людям положено. Либо ссориться, да прибыль терять, как недоумки жадные.

   – Ежели этими ружьями пару полков обеспечить, можно всю Каму от башкир и ногайцев защитить, до реки Белой дойти и все кочевья к миру принудить. – Валентин знал, чем заинтересовать честолюбивого купца. – А, коли государю Иоанну Васильевичу те ружья понравятся, можно и Крым на место поставить. Как? За год, если нужно, мы ружей с припасами на целую армию изготовим, пятьдесят или сто тысяч, сколько потребуется. Пока, прими от нас ружьё в подарок, да припаса полсотни выстрелов.

   После столь неожиданного и богатого подарка Яков не мог отказать, будучи не только купцом, но и патриотом страны. Он встал с лавки, поклонился, приняв оружие из рук Валентина. Долго держал ружьё в руках, даже не делая вид, что разглядывает его. Потом махнул головой, поставил ружьё у стола и подошёл к Павлу Аркадьевичу, – Согласен, делим Чусовую, моя в том порука, – и протянул правую руку для рукопожатия.

   Географ крепко пожал руку Якова, понимая, что магаданцы рискуют, но, при удаче, получают сильного союзника для работы с Русью. Не только в торговле, но и политике, до смерти Ивана Грозного ещё десять лет. Русь вполне успеет решить крымский вопрос на двести лет раньше, с помощью магаданцев, с помощью самого передового и мощного оружия в мире. Лучшего союзника, чем Строгановы, магаданцам не найти. Это практически единственный дворянский род промышленников, в истории Руси, который интересы России ставил выше собственных. Мало кому известно, что первый отряд казаков, набранных Строгановыми для защиты своих владений и вооружённый на свои средства, численностью тысячу бойцов, они безропотно, по первому требованию передали царю Ивану Грозному. Лишь династия Строгановых до конца девятнадцатого века не разбазарила по мелким наследникам дедовы земли, единственная в России. Сколько бы ни было Строгановых, как бы они не ссорились между собой, но, земли и заводы не уходили из семьи полтысячи лет, в отличие от тех, же Демидовых, к примеру, профукавших наследственные земли за двести лет.

   Надо ли говорить, что достигнутое соглашение отмечалось весело и сытно. Возможно, не очень пьяно, поскольку спиртного в Ёбурге не держали, а запасов самодельного вина из Форт-Росса едва хватило "высоким договаривавшимся сторонам". Но, даже простые строгановские дружинники были рады мирному решению вопроса. Особенно, после показательных стрельб из ружей и пушек. Скорострельность и дальность стрельбы впечатлили всех строгановцев, без какого-либо хвастовства. Все они понимали или догадывались, что идут на возможный конфликт с магаданскими немцами. После показательных стрельб картечью, выкашивавшей целые сектора мишеней, многие дружинники крестились. Радуясь, что их минула чаша сия.

   Тут же командиры научили Якова пользоваться ружьём, пустив на пристрелку подарка свои, магаданские, не дарёные патроны. Ночевать Строганов не остался, по уральским меркам, дом был совсем рядом. Потому на прощанье купцу подарили ещё набор стеклянной посуды и золотые украшения для жены, рассматривая эти подарки рекламным трюком, а не взяткой. Разведчиков, однако, за строгановскими лодками, магаданцы отправили. И, своих бойцов проинструктировали лично, мол, дружба-дружбой, а бдительность никто не отменял. На всякий случай оба командира заночевали в Ёбурге, для спокойствия.

   Утром в Форт-Россе, за совместным обедом, мужчины отчитались перед магаданцами и магаданками о достигнутых соглашениях. Однако, вместо поздравлений, командиры получили второй бабий бунт. Причиной которого, как ни смешно, стали именно достижения последних месяцев, военные, производственные, да и нынешнее соглашение со Строгановым. Жёны за зиму убедились в достигнутой безопасности Форт-Росса, семьи же продолжали расти. Володина жена, например, родила уже второго сына, ещё три женщины забеременели второй раз, в этом мире, имеется в виду. У остальных семей были, как минимум, по два ребёнка. Даже недавно выстроенное четырёх этажное здание становилось маловато. Потому и требования женщин начались с отдельного коттеджа для каждой семьи. Благо, крестьяне уезжали на хутора, места для восьми новых просторных домов оставалось предостаточно, пусть и за стенами острога. Так в устье Ярвы крепость целая стоит, пусть защищает магаданцев.

   Основной причиной скандала, стала надоевшая всем уравниловка, ограничения в тканях и золотых украшениях, которые выдавали всем бесплатно, но, по числу членов семьи. Кто-то из женщин захотел себе соболью шубу, кто-то пятое золотое кольцо на руки, кто-то планировал сшить дочери третье платье, да и себя не забывал. Все дамы дружно восстали против казарменного быта, вполне устраивавшего их мужей. Однако, мужчины поняли, что эти бунты станут регулярными, если не перейти на товарно-денежные отношения внутри сообщества магаданцев. Командиры предложили женщинам поучаствовать в обсуждении вариантов. Представителями слабого пола, как обычно, оказались Елена Александровна и жена Володи – Алевтина, весьма активная дама.

   Обсуждали долго, спорили, считали, снова спорили. В результате пришли к временному варианту, пока не проверят его практикой. Всем семьям после таянья снега будут выстроены коттеджи за счёт общины, даже одинокой Елене Александровне. Права отсутствовавшего Петра представляла его жена Лариса, для Николая строить ничего не стали. Приедет, сам решит, нужна ему головная боль или нет. Так вот, каждому коттеджу нарезали участок, в размере полгектара расчищенной земли, с возможностью расчищать себе любую дополнительную землю, но, своими силами. Все мужчины и работающие женщины получали заработную плату в размере червонца ежемесячно, запасов готовых денег хватало на пару лет спокойной оплаты.

   Не работающие жёны получали по два рубля золотом, подработка оплачивалась пропорционально рабочему времени. Кроме того, каждой семье магаданцев будет бесплатно выдаваться раз в год продукция мастерских, из следующего расчёта: сотня наконечников стрел, десяток топоров и ножей, две пилы, две лопаты – от железных мастерских. От стеклодувов, после бесплатного застекления коттеджей, ежегодная выдача: запас оконных стёкол на три окна, сервиз обеденный, сервиз чайный, десяток бутылей для консервирования. Как говорится, хочешь, бей, хочешь, торгуй, хочешь, дари. Дополнительно, по результатам года, десять процентов чистой прибыли, полученной от продажи и обмена магаданских товаров, будут в равных долях выдаваться каждой семейной паре, холостякам – вдвое меньше.

   Но, командиры настояли на том, что питаться магаданцы после переезда станут отдельно, продукты, соль, масло, тоже будут покупать за свои деньги. Пусть из общего склада, куда свезут купленные на зиму продукты у окрестных аборигенов, но, с наценкой пять процентов. Кто хочет дешевле – нехай сам плывёт в Чусовской городок и торгуется. Да, ещё мужчины настояли на том, чтобы общественные меха не выдавались, а шли только на продажу за границу. По причине почти пятикратной разницы в стоимости, если не больше. Даже самые рьяные модницы согласились с этим, подсчитав, что за серебро и наконечники для стрел купят у аборигенов больше шкур, чем могли бы получить от командиров.

   Частную продажу огнестрельного оружия, боеприпасов и радио, запретили единогласно. Хоть и было огромное желание у некоторых отхватить большой куш, стоило напомнить о безопасности, особенно для детей и внуков, спорить никто не стал. Образование сделали общедоступным и бесплатным, о высшем образовании никто не задумывался, понимая, что никакие университеты, даже в Париже, не дадут и половины знаний, известных самим магаданцам. Да, тут же установили стандартную цену найма слуг для магаданцев, не более пяти копеек в месяц. Начальство сразу получило задачу организовать производство разменной монеты, собственной, а не тех чудовищных обрезков и обломков из серебра, что ходили в обороте.

   В принципе, принятыми решениями остались довольны все стороны, и женщины, и командиры. Более того, Павел Аркадьевич, например, вообще вздохнул с облегчением, когда с его плеч упали заботы о быте магаданцев. С остальными жителями Форт-Росса всё обстояло гораздо проще. Все выходцы из шестнадцатого века выросли в общине, и, даже мыслей не возникало спорить с её главой. Тем более, что командиры своей деятельностью наглядно доказали свою заботу о людях, даже пленниках, ставших инвалидами. По разным причинам, среди выживших татар оказались почти полсотни инвалидов. Кому Валентин ампутировал руку или ногу, раздробленную картечью. Кто оглох, семеро ослепли, у нескольких ноги отнялись после ранения позвоночника.

   Кучумцы ожидали вполне привычной участи для таких пленников – быстрой смерти или "милостивого освобождения", что означало голодную смерть в лесу. И, не могли поверить своим глазам, когда магаданцы оставили калек у себя, более того, дали им работу по мере сил и возможностей. Чтобы инвалиды не просили милостыню, а честно зарабатывали свой хлеб, не считая себя тягостью для других. Безногие удачно вписались в конвейер по производству ружей, занимаясь обработкой деталей или сборкой механизмов. Глухие ушли в кузнечное производство, там всё равно стоял такой шум, что их инвалидность никто не замечал. Одноруких инвалидов затребовали себе в помощники учителя, писать мелом на доске одной рукой также легко, как и двурукому, тот тоже одной рукой пишет. Оставались слепые, пока их ставили в ночные дежурства по охране острога, слушать. Но, на них рассчитывали командиры в будущем, как на дежурных радистов.

   Так, что татары постепенно привыкали к неволе, вернее, новым условиям работы. Наглядный пример был перед глазами, четыре сотни ушедших к Белому морю бойцов. Многие ждали от них вестей, чтобы решить для себя, – наниматься в дружину или остаться работать в мастерских. Работа интересная, более того, магаданцы не скрывали, что после пяти лет бесплатной работы всем рабочим начнут платить, разрешат ставить свой дом и жениться. Большинство пленников были выходцами из беднейших улусов, для них жизнь в плену стала сказкой. А возможность всего за пять лет получить профессию и зарабатывать, на фоне того, что в кочевьях помощники у кузнеца работали в худших условиях по семь-десять лет, пока не получали право самостоятельной работы, смотрелась истинной благодатью.

   Самые же бестолковые, дерзкие, откровенно глупые пленники отправлялись на рудники, с увеличением рабочих мест, потребность в ресурсах росла день за днём. Хотя, магаданцы старались выпускать не металлоёмкую продукцию, от создания запасов патронов, снарядов и пороха, никуда не уйти. Многие пленницы работали на патронной линии, наполняя гильзы порохом. Жили женщины отдельно, под чутким присмотром Елены Александровны, привлёкших к труду даже бывших наложниц Маметкула. Никаких любовных отношений официально власти не дозволяли среди пленников и пленниц, в рядах которых оказались не только наложницы, но и прачки, стряпухи, прочая обслуга орды. Всего в плен попали шесть десятков женщин, не считая двадцати освобождённых и оставшихся жить в остроге девушек-вогулок. Часть из них занялась привычной работой – готовка пищи, стирка одежды, остальные попали на патронную линию.

   Конечно, несмотря на запреты, те же наложницы и другие "слабые на передок" бабы находили себе кавалеров, частенько нескольких одновременно, но, встречались с ними не в Форт-Россе. Как обычно, в лесу, под кустами, зимой на сеновале. К весне, глядя на столь лёгкое поведение доброй половины подопечных, Елена Александровна объявила всем пленным мужчинам, что те могут жениться, если захотят, запрета не будет. Семейным пленникам разрешат выстроить избу и жить в ней, а не в казарме. Несмотря на такое послабление режима, желающих сочетаться законным браком с бывшими наложницами пока не нашлось. Татары предпочитали "гулять", а не свататься.

   Это всё лирические отступления, лето 1574 года шло своим чередом, сквозь хлопоты строительства коттеджей, сквозь регулярно приплывающих на службу молодых вогул и вогулок, да и русские попадались. На личных участках новостроек магаданцы усиленно высаживали помидоры и картошку, садили не только подсолнухи, но и лук, редьку, горох, закупленные на рассаду осенью в Чусовском городке. Берега вокруг Ёбурга и несколько обширных полян по Ярве распахали, засадили подсолнечником, на масло, да картошкой, на еду. Прокормить такую ораву, уже более двух тысяч человек, с вновь прибывшими вогулами, становилось всё сложнее, несмотря на рыбу из рек и мясо из окрестных лесов.

   Примерно, через неделю после визита Строганова, в конце июня, сразу сотня вогул, нанявшихся магаданцам на три года работы, под охраной пяти дружинников, отправилась с Еленой Александровной и её дочкой Машенькой, на реку Куйву. Кроме запасов стальных и стеклянных изделий для торговли, в шести лодках везли продукты, лопаты и кирки. Главной задачей командиры поставили Елене добычу золота, платины, алмазов. Сама же учительница всю зиму выспрашивала подружку, как добывают эти ценности в цивилизованных местах в будущих временах. Проанализировав услышанное, она заставила сделать два десятка лотков для промывки грунта, взяла взрывчатку, чтобы рвать кварцевые жилы с золотом, которые намеревалась обнаружить. Учитывая упорство этой женщины, многие магаданцы лишь посочувствовали вогулам и дружинникам.

   Надежда, оставив плавильню на обученных помощников, отправилась с Толиком в экспедицию на поиски цинка. Невозможность изготовления латуни не давала ей покоя, Павел Аркадьевич показал главному металлургу магаданцев все ближайшие месторождения цветных металлов, что были отмечены в его картах. Чисто цинковых рудников там не было, однако, Надежда питала уверенность, что пара свинцовых выходов должна иметь в своём составе цинк. Пусть немного, считанные проценты, но, в смеси других металлов, вполне могла выйти латунь. Такова была официальная версия, которую командиры поддерживали, даже оплатили няню для детей Надежды. Однако, мало кто сомневался, что семейство химиков просто отправились в отпуск, отдохнуть от детишек и тяжёлой работы. Чему все только радовались, Надежда четыре года работала почти круглосуточно, создавая оборону магаданцев.

   За это время они с Толиком родили двух сыновей, основали металлургию и стекловарение, приготовили порох и взрывчатку. Практически всё благосостояние магаданцев основывалось на придумках Надежды, провинциального учителя химии, весьма удачно применившей свои знания на практике. Потому и отношение магаданцев к этой семейной паре было трогательное, трепетное, нежное. Командиры отпустили Надежду в поход лишь под крепкой охраной из четырёх дружинников. Они же служили рабочими при раскопках рудных выходов и носильщиками, при доставке собранных образцов. Отправка Надежды и Толика была последним крупным событием в провинциальном спокойствии Форт-Росса. После этого, казалось, даже время замедлило свой бег.

   Наступила середина короткого, но, тёплого уральского лета. Именно те две-три недели, когда тепло ночью и днём, дождей нет, на среднем Урале наступает настоящий рай. Так было даже в двадцать первом веке, а в шестнадцатом веке рай в середине лета был ещё настоящей. Мальчишки умудрялись на удочку наловить до полусотни килограммов крупной рыбы, каждый за день. Девушки собирали ягоды, от малины до ежевики, дикую черёмуху и смородину. Собирали и сушили лекарственные травы – зверобой, подорожник, душицу, иван-чай, тысячелистник, и многие другие. Мужчины, за пару часов после рабочей смены, пробегали по лесу, приносили домой двух ведёрные корзины с грибами, которые тут же сушили и солили.

   Если местные жители к этим заготовкам относились как к привычной и скучной работе, то магаданцы наслаждались дарами природы. Более того, они учили своих воспитанников и детей радоваться и восхищаться чистой нетронутой природой. Не забывая переделывать её под свои привычки и надобности. Именно тем сухим летом 1574 года на горе Коровьей выстроили первую в мире радиовышку. С невысокой десяти метровой вышки, удачно поставленной на вершине господствующей высоты, радиосигнал успешно принимали разведчики на расстоянии до пятисот километров. Да и прямая видимость достигала сорока вёрст, вполне достаточно, особенно зимой. Учитывая, что с вышки просматривалась река Чусовая в районе Чусовского городка, а в некоторые ясные ночи были видны огни строгановской крепости.

   О чём поспешили сообщить магаданцы своим союзникам в городке, договорившись о сигналах опасности, в случае нападения татар. За прошедшие после заключения договора с Яковом Строгановым недели никаких неприятных сюрпризов от русских не случилось, магаданцы регулярно бывали в городке, продавали свои товары, покупали продукты. Сам Яков, по слухам, отбыл в Москву доложить царю Ивану о достигнутом контроле над Чусовой. Командиры не сомневались, что подаренное ружьё будет представлено Ивану Грозному вместе с предложением продажи оружия. Собственно, на то и был расчёт магаданцев, стать союзником Руси.

   Убедившись в безопасности со стороны строгановской вотчины, командиры отправили в устье Куйвы полусотню строителей, поставить там наблюдательный острог. Небольшой, с гарнизоном в полсотни бойцов, с десятком пушек. Главной задачей передового острога было наблюдение и подача сигнала в случае появления татарского войска. В острог магаданцы отправляли рацию с запчастями и двух обученных на радистов вогулов. На высоком левом берегу Куйвы строители за пару месяцев поставят крепкий острог, пушки, со стен которого, будут простреливать реку Чусовую насквозь до высоких скал противоположного берега. К концу сентября в острог доставят провиант и боезапас на зиму, командиром острога назначили одного из первых дружинников, Фёдора Устюгова. Впервые дальним гарнизоном вооружённых ружьями и пушками бойцов будет командовать не магаданец, однако, рисковать приходится, иного выхода нет. Да и Устюгов давно просился в магаданцы, не подведёт, мужик спокойный, честный.

   Всё лето 1574 года прошло в каких-то бестолковых хлопотах, магаданцы превратились в маленьких хозяйчиков, выстраивая себе отдельные дома. Фантазия женщин при создании проекта не знала ограничений, ни один из коттеджей не походил на соседний. К началу осени новые просторные жилища магаданцев стали принимать окончательный вид. Девять домов, выстроенных строго в ряд, вдоль реки Ярвы, придавали Форт-Россу сказочный вид, настолько разными и невиданными для аборигенов оказались выстроенные коттеджи. От привычного приземистого одноэтажного дома Елены, до трёхэтажного деревянного замка Володи и Сони. Впрочем, кое-что общее было у новых строений, огромные окна с двойными рамами. Да и крышу крыли первыми листами кровельного железа, над производством которого полгода работали металлурги.

   Кровельное железо оказалось единственной инженерной новинкой 1574 года, хотя, нет, за лето Володя с помощниками установил на водяное колесо пилораму. Первую пилораму с шестью длинными пилами, распускавшими на доски шестиметровые брёвна за считанные минуты. Хозяйки непременно хотели видеть в новых домах гладкие ровные полы, такие же ровные стены и потолки. Потому строительство пилорамы стало вынужденной мерой, после того, как Володя потерял неделю на обтёсывание четырёх досок. На фоне этого, две недели, потраченные на пилораму, всё равно экономили время и силы. Станок выдавал продукции ежедневно больше, чем до этого тесали все плотники вместе взятые. Несмотря на это, строительство восьми коттеджей заняло чуть не полгода, едва успели закончить к октябрю.

   В это время вернулась с Куйвы команда Елены Александровны, загоревшие, похудевшие, весёлые и гордые добычей. Гордиться было чем, за короткое лето под чутким руководством Елены, вогулы выбрали все запасы золота на куйвинском прииске. Они прошлись с лотками по всему течению реки ниже прииска, взорвали скалы в местах, где кварцевые пласты с прожилками золота уходили в камень. В результате грамотного и чёткого планирования, Елена добыла полтонны золота, в переводе на червонцы – восемьдесят тысяч червонцев. Такого золотого запаса магаданцам хватит надолго, если не до конца жизни. К золоту прилагались бонусы, в виде тонны платины и пары килограммов алмазов, не считая честно выменянных мехов. Командиры уже заметили, что с каждым годом количество добытой магаданскими торговцами мягкой рухляди росло в геометрической прогрессии. Аборигены сами приходили из дальних мест к щедрым магаданцам, отдавая меха за стальные изделия, пока их не отобрали кучумские татары.

   Лето 1574 года в этом отношении оказалось рекордным, пушнины на складах накопилось больше, чем увезли с собой бойцы Петра. Крестьяне из окрестностей будущих березниковских шахт, за несколько месяцев неплохо заработали, ежемесячно доставляя в Форт-Росс целые караваны с кальвинитом. Сотрудничество с ними принимало всё более прагматичный характер. Узнав, что магаданцы закупают муку и зерно в Чусовском городке, крестьяне предложили доставлять свои продукты магаданцам, за меньшую цену. Выиграли от этого обе стороны, а Чусовской городок лишился торговой пошлины. Причём, довольно значительной, по примеру одних, многие прикамские селения перешли на прямую торговлю с магаданцами. Благо, ни в Ёбурге, ни в Форт-Россе, никаких пошлин не брали, да и предложение непосредственно в магаданских мастерских было лучше, чем у приезжих торговцев.

   Летом 1574 года Ёбург стал превращаться в новый торговый центр на реке Чусовой, водной дороге из Сибири в Европу. Пользуясь отсутствием любых торговых сборов и пошлин, в крепость магаданцев свозили свой товар крестьяне из строгановских земель, вогулы со всего Урала, татары с Южного Зауралья. Появлялись одинокие торговцы из черемисов и башкирских земель. Павел Аркадьевич поговаривал, что в следующем году наверняка прибудут башкирские и черемисские купцы, возможно, и булгары из Казани. Её давно завоевал Иван Грозный, но булгарские купцы продолжали активно торговать в Прикамье и на Урале. Под защитой магаданских пушек купцы Европы и Азии безбоязненно торговали и заключали сделки на будущее. Всего года хватило, чтобы на многие сотни вёрст вокруг разнеслась весть о появлении новой силы на Урале.

Глава 9.

   – Давай, обнимемся, что ли, на прощание, – Пётр шагнул вперёд и крепко обнял Николая. Постояв мгновение, он решительно отвернулся и быстрым шагом поднялся на борт коча. Спустя пару секунд звучный голос кормщика выкрикнул знаменитую команду: – Отдать концы! – Нескольких минут хватило, чтобы зафрахтованный корабль отвалил от причала, всё быстрее направляясь вниз по течению Северной Двины. Три с половиной сотни магаданских дружинников выстроились на берегу, по команде Николая проводили отплывший коч троекратным "Ура!".

   Офицер довольно улыбнулся, воспитание дружинников приносило свои плоды, за два месяца пути по льду многочисленных рек от Ярвы до Холмогор батальон новобранцев многому научился. Каждый день, независимо от погоды, начинался привычным для офицеров построением, завтраком и отправлением в путь. Учёба проходила вечером, почти всегда при свете костров. Татары осваивали строевой шаг, перестроения, движение в боевом и походном порядках. В непогоду, когда метель или мороз не давали возможности чётко двигаться, разбивались по своим шатрам на двадцать бойцов, где разбирали, чистили оружие. Повторяли порядок подготовки к стрельбе и правила стрельбы. Стреляли не часто, когда выдавалась удобная погода, один-два раза в неделю.

   Учитывая, что одновременно с учёбой дежурные готовили пищу, разбивали лагерь, а караульный взвод расставлял посты охраны лагеря, хлопот хватало. Да и бойцам выпадала нешуточная нагрузка, несколько раз приходилось переносить груз из саней на руках, когда обходили снежные заносы. Впрочем, вполне ожидаемо, трудности пути лишь сплотили молодых парней, расплывшихся в уюте магаданского острога за полгода. И, когда батальон прибыл в Холмогоры, Петру не было стыдно за подтянутых и дисциплинированных ребят. Почти сразу он отправился к воеводе Прозоровскому, добывать подорожную для выезда из порта и найма корабля.

   Кое-какое понимание русской бюрократии шестнадцатого века к этому времени у магаданцев было. В столице Великой Перми, в Чердыни, Николай не зря побывал. Там оба офицера растрясли запас червонцев и подарков, получив две подорожные. Одну на магаданского немца Петра с запасом товаров и охраной следующего в Холмогоры, для найма корабля. Другая подорожная гласила, что воинский немец Николай с тремя сотнями наёмников направляется через Холмогоры в пределы норвежские. О шведах оба офицера не упоминали, памятуя Ливонскую войну. С этими подорожными два месяца никто не пытался противиться движению отряда. Впрочем, на своём пути гарнизоны более тридцати бойцов магаданцы и не встречали. Так, что возражать некому было, глядя на уверенных бойцов, поголовно вооружённых пищалями, никто не пытался поставить документы под сомнение.

   На общение с холмогорским воеводой у магаданцев ушли всего две недели, опыт проживания в шестнадцатом веке сказывался. Да и слухи о победе над Маметкулом дошли в Холмогоры к весне 1574 года. Не так и велика была Русь, несмотря на расстояния между городами. Самих жителей на Руси насчитывалось едва пять-шесть миллионов, по грубым оценкам Павла Аркадьевича. Из них дворян и служивых людей едва сотня тысяч набиралась, по его же прикидкам. Население небольшого города, по меркам двадцать первого века. Естественно, многие дворяне знали друг друга лично, были знакомы с родственниками, либо просто слышали о ком-нибудь в свете воинских действий. Отсутствие развитой информационной системы в шестнадцатом веке компенсировалось немногочисленностью действующих лиц и редкими событиями.

   Происшествия чётко делились на местные, вроде неурожая репы или обильного половодья, и общерусские. Такие, как набег хана Гирея на Москву в 1571 году, восстание черемисов на Каме в 1572 году, неудачный набег царевича Маметкула на строгановские земли в 1573 году. На подобные набеги воеводы порубежных городов Руси обращали особое внимание, с обязательным выспрашиванием подробностей. Сколько было врагов, как шли, какой дорогой, чем воевали? Были пушки или нет, если были, сколько и как себя оправдали. Любопытство подобного рода носило не праздный характер. Мелкие нюансы поведения врага или удачная находка победителей могли помочь самим воеводам в сражении. Все знали и принимали, как должное, что любого врага придётся принимать самим. Сколько бы врагов не пришло к стенам Холмогорского острога, никакого отступления воевода Прозоровский себе представить даже не мог.

   Придёт ли помощь, или запоздает, первые несколько месяцев, вплоть до полугода, всем надо рассчитывать лишь на свои силы. Гарнизон в Холмогорах стоял довольно сильный, две сотни стрельцов с пятью пушками. Так думал воевода, пока в город не вошёл батальон магаданцев с десятком орудий. Нет, выглядели немецкие татары как раз непрезентабельно, одежда истрёпанная, обувь разбитая, лица загорелые, обтянутые красной обветренной кожей. Но, опытный воин, Прозоровский достойно оценил их уверенный шаг в походных колоннах, беспрекословное исполнение приказов. Молчаливое равнодушие, с каким магаданцы смотрели на посты холмогорских стрельцов, не сомневаясь в своём превосходстве.

   Даже обидно стало воеводе, особенно, когда нахальный магаданский немец Пётр с первых слов потребовал (!), не попросил, а именно нагло потребовал документы на выезд из Холмогор. Хотел Прозоровский спустить нахала с крыльца или в поруб бросить, да, внутренняя осторожность остановила. Отговорился делами, да велел за документами через неделю прийти, посмотрит, мол, пока. И, своих дьяков и десятника-пройдоху Харитона за немцами следить отправил. Те, как ни в чём не бывало, не пошли избы снимать у вдовиц, а разбили свой лагерь ниже по течению Северной Двины. В ожидании ледохода не торопились, установили походные шатры, караул, рогатки вокруг из жердей навязали. Как выразился Харитон, в Александровской слободе такого порядка нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю