Текст книги "Дранг нах остен по-русски. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Виктор Зайцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]
– Сейчас всех вас мы отпускаем, и надеемся, что никогда больше православные казаки не поднимут оружие против православных магаданцев, защищая интересы католиков. Жаль, что мы пролили кровь, но, такова судьба каждого воина. Предлагаю вашим атаманам и гетману прислать своих послов в Королевец, для договора по войне с турками. Там, на юге, добыча будет знатная, не то, что в нищей Литве. Прощайте, православные.
Запорожцы, молча, проводили взглядами магаданцев, спокойно прицепивших конные упряжки к пушечным лафетам, и покинувших место боя. Ни один убитый казак не был обыскан, ни единого трофея не вынесли магаданские солдаты с поля боя. Зачем, все и так знали, что за прошедшие два дня из Гродно специальные команды трофейщиков вывезли все ценности и отправили огромную колонну пленников в Королевец. Так, что, добыча по прибытии в родные казармы, обязательно будет. И две сотни километров предстоящей дороги домой казались лёгкой прогулкой.
Офицеры связи срочно передавали сообщение своим коллегам в Вильне, что запорожцы разбиты и шведам самое время снимать осаду крепости. Шеттингоф два дня ждал этого сообщения, всё было готово для неожиданной атаки осаждавших его поляков. Не опасаясь кавалерии противника, шведы вышли из крепостных ворот, направляясь на лагерь Батория. Действовали они, как при штурме города, в удачно найденном построении, – пехота впереди, в полусотне метров за ними пушки, заряжённые картечью. Шведская пехота расстреливала врагов с запредельного для шестнадцатого века расстояния, с двухсот-трёхсот метров. При массированных атаках поляков, вперёд выдвигались орудийные расчёты, делавшие несколько залпов картечью. После чего шведы продолжали непрерывное движение вперёд, сметая всех со своего пути. Таким неожиданным для поляков манёвром армия Шеттингофа легко выдавила растерявшихся поляков от стен крепости. Отступила армия польского короля в боевых порядках, укрывшись в лесу. Шведам, с наступлением вечера, пришлось вернуться в крепость.
Ночью в польский лагерь вернулись первые беглецы из числа выживших под Гродно казаков, заразив паническими настроениями остальных жолнежей. Надо полагать, раздосадованный Стефан Баторий, решил прекратить панику и не нашёл лучшего способа, как дать шведам наутро генеральное сражение, не сомневаясь в своей победе. Увы, Шеттингоф оказался неплохим полководцем, да и преимущество магаданского оружия генерал изучил хорошо. Так хорошо, что смог использовать это преимущество на всю катушку, полностью лишил поляков шансов на победу. Не имея под рукой подвижного резерва, Баторий вынужден был подставлять пехоту под убийственный огонь семи тысяч ружей и двадцати пушек. При любых попытках сблизиться с врагом поляки несли огромные потери, физически не доходили до врага, что сводило на нет всё численное преимущество.
В прошлом сражении ситуацию спасли запорожцы, прорвавшие на конях оборону и вынудившие шведов отступать. Сейчас кавалерии у поляков не было, бросать в самоубийственную атаку свою полутысячу отборных венгерских телохранителей Баторий не собирался. Он отдал команду на отступление, отводя войска на юго-восток. Шведы тоже вернулись в Вильно, ждать подхода подкрепления из Стокгольма. Ситуация вошла в нормальное русло, шведы через месяц станут достаточно сильными, чтобы до зимы разгромить королевское войско окончательно. Если этого не произойдёт, за зиму поляки из оставшихся земель не смогут выжать достаточно денег и рекрутов на продолжение войны. Именно этого и добивались магаданцы своей иезуитской политикой. Пока шведы с поляками сражаются, Западный Магадан получил год спокойной жизни.
Глава 15.
Обезопасив границы самозваного государства, отряд Петра вернулся в Королевец, где их ждали многочисленные гости. Начиная от возвратившихся всех трёх посольств, двух десятков русских монахов из Москвы, заканчивая приплывшими "на постоянное место жительства" тремя семьями магаданцев. Жизнь в столице кипела ключом, от обилия новостей кружилась голова.
– Одна женщина хорошо, две терпимо, но сразу пять женщин, да ещё наших магаданок, это кошмар, – сделал вывод Пётр, когда пришёл в себя.
Рыжая бестия, главный химик магаданцев, Надежда Ветрова, в девичестве Миронова, привезла с собой не только семейства Корнеевых и Сусековых из Мурманска, со всеми детьми и домашними слугами. Она дожала своих подруг и их мужей, не жалея и своих усилий. Результатом совместной работы двух инженеров и автомеханика стали два десятка рабочих двигателей внутреннего сгорания различной мощности, привезённые из Мурманска. Этим Надежда не ограничилась, на трех десятках кораблей она умудрилась привезти из города за полярным кругом все механические станки, на которых обрабатывали оружейные и пушечные стволы. Две трети судов везли в трюмах запасы полуфабрикатов – железных и стальных отливок, апатитонефелиновых минералов, двадцать тонн целлюлозы и, самое главное, тридцать тонн спирта.
Этим не ограничились сюрпризы, Надежда, при поддержке мужа Анатолия, полностью эвакуировала из Мурманска мастеров-механиков и литейщиков. Пока они оставались на севере, но, высланная флотилия должна была забрать их вместе с семьями полностью. Узнав об этом, Петро едва не подпрыгнул, дура-баба развалила всё, что они создавали два года.
– Ты, что натворила, Надя? – С трудом смог произнести цензурную фразу подполковник, не зная, как реагировать на прохиндейства взбалмошной Надежды. – Мы столько сил вложили в Мурманск, такие дома отгрохали, этот порт нужен, хотя бы для северного пути в Россию! Дорога через Холмогоры из Ёбурга вдвое быстрее, чем через Москву, что ты наделала?
– Не волнуйся, Петро, – заступился за жену Анатолий. – Мы не совсем идиоты. Просто, за полярным кругом жить тяжело физически, дети болеют, мастера стали с ума сходить от полярной ночи. Ты совсем забыл об этом, а мы насмотрелись за два года. Народ начал паниковать, ещё одна зимовка, и гражданские просто разбегутся. А солдаты могут и бунт поднять, если крыша поедет. Думаю, придётся переходить на вахтовый вариант Мурманского гарнизона. Пока мы там оставили самых крепких ветеранов с полутысячей новобранцев. На зиму им найдётся занятие, скучать не будут.
– Петро, я же не все производства свернула, – с обидой высказалась Надежда. – Понимаю, что к чему. Небольшую кузнечную мастерскую, даже две, в поселении сохранили. Запаса стали и железа хватит на десять лет работы, чтобы для аборигенов ножи с топорами ковать. Будет, на что выменивать пушнину и рыбу. Ещё, поблизости от Мурманска я нашла хорошие выходы апатитонефелинов, организовала их добычу силами аборигенов.
– Что за апатитонефелины такие? – Не выдержал подполковник. – Алюминий, что ли, получать из них собралась?
– Да ты что? – Искренне удивилась Надежда. – Это золотое дно без всякого алюминия. Главное, что нефелины позволят нам наладить выпуск чистейшего стекла, для оптики. По меркам средневековья, станем богаче всех, кроме венецианцев. Затем, это недорогие и перспективные удобрения, мы кормить себя должны или нет? Апатиты дадут неплохие легирующие добавки для стали. Что касается производства оружия, в Кенигсберге, тьфу, в Королевце, оно экономически выгоднее, особенно, когда перейдём на мелкосерийные объёмы, а не штучные, как сейчас. Я посчитала вместе с Алевтиной, Людмила нас проверила, дешевле сплавлять железные отливки из Кируны по рекам на побережье Балтики. Оттуда морем до нас рукой подать. Всё дешевле получится, чем триста километров тайгой везти на оленях. Особенно, когда объёмы производства вырастут.
– Насчёт военно-морской базы не волнуйся, поморы решили остаться в Мурманске, они к северу привычные, обещают по два коча за год ладить, как договорились с тобой. Да и с перевалочным портом ничего не случится, останется, как прежде. Закупать там рыбу и моржовый клык дешевле, чем на Балтике, корабли у нас свои, рентабельность неплохая. – Продолжал убеждать расстроенного Петра Толик, не меньше подполковника переживавший, что не удалось создать крупный порт на Скандинавском полуострове. – Пойми, Петро, никуда от физиологии не денешься. Тяжело европейцу за полярным кругом, ради детей и ты бы принял такое решение, если бы там жил.
– Ладно, понял я всё, – закончил неприятный разговор подполковник. – Что, там с двигателями?
– Двигатели калильного типа, со свечами и карбюратором пока не получается. – Это Володя, автомеханик, поспешил отвлечь командира от грустных новостей. – Максимальная мощность движков около сорока-пятидесяти лошадиных сил, на мой взгляд. Спирта жрут много, до двадцати литров на сто километров. Ресурс пока не знаем, думаю, две-три тысячи часов выдержат.
– Мы для трёх двигателей винты корабельные отлили, с передачей вращения от двигателей. – Вступил в разговор Сергей Корнеев, инженер-механик Камского речного пароходства. – На испытаниях двухсот тонную шхуну до двадцати километров в час разогнали. В штиль, конечно, и в бухте. Однако, поморы говорят, такую скорость здешние корабли не дают.
– Хоть одна приятная новость, – не сдержал довольной улыбки наместник. – Как я понимаю, вы уже установили двигатели на кораблях?
– Да, на трёх шхунах установили двигатели, все наработали по пятьдесят часов, профилактику с полной разборкой провели, подшипники заменили. – Обстоятельно доложил Сергей. – На этих же шхунах установили первые ста шестидесяти миллиметровые орудия с гидравлическими противооткатными устройствами, Людмила постаралась. Теперь, эти три шхуны, мы их назвали Надеждой, Людмилой и Алевтиной, самые крутые корабли во всём мире. Никто не сможет догнать, дальность стрельбы не менее трёх километров, боевая скорострельность пять-шесть выстрелов в минуту. Абордажная команда до ста бойцов с оружием. Идеальные рейдеры!
– Всё, сдаюсь! – Поднял руки вверх Петро. – Признаю свою ошибку, был неправ. Вы молодцы, от лица службы объявляю всем благодарность. И, премирую отрезами джинсовой ткани, некрашеной, правда. Выбирайте место для своих дворцов и начинайте строительство, казна всё оплатит!
– Сразу бы так! – Не удержалась от заключительной фразы Надежда, с гордостью глядя на своих подруг.
Королевец охватил строительный бум, демобилизованные в мае аборигены сходили в родные селения. После чего почти все вернулись обратно, на заработки. Набор новых рекрутов прошёл спокойно, слухи о лёгкой службе обогнали призывные команды. В столицу прибывали всё новые группы молодых парней, решивших заработать и мир повидать. Многие практичные крестьянские парни шли с целью выгодно жениться. Приданое в два червонца в деревне или хуторе не найдёшь, а среди полутора тысяч новых пленниц из Вильны и Гродно были весьма симпатичные девицы. Даже требование селиться в Королевце или не дальше десяти километров от города, не смущало парней, твёрдо решивших завести своё, личное и крепкое хозяйство.
Самые продуманные, сразу переходили в православие, чтобы безбедно жить семь лет без налогов. За такой срок работящий и толковый хозяин о-го-го, как может подняться. Было бы желание. Попытки некоторых дворян не отпускать молодёжь из подвластных селений, Елена Александровна и Головлёв пресекали на корню, разъясняя аборигенам, что у крепостных крестьян дети, по магаданским законам, свободны. Если родители обязаны работать на феодала, в силу долгов или подписанной кабальной грамоты, то их дети никому ничего не обязаны. Ежели, кто из дворян думает иначе, может сдавать своё поместье с землями губернатору, и, катить на все четыре стороны. Пока желающих расстаться со своим леном не было, однако, как говорится, осадок остался. Недовольство новыми порядками в дворянской среде росло, о чём магаданцев информировала агентурная сеть, раскинутая Анатолием. Его попросил заняться этой работой Петро сразу, как бывший оперуполномоченный прибыл на жительство.
На бывших герцогских землях Елена Александровна организовала высадку помидорной рассады, картошки и подсолнечника. На пробу засеяла пару гектаров кукурузой, несколько мешков, которой нашли в трофейных кораблях, вместе с грузом какао. Практичная женщина, Елена, не смогла пройти мимо двух кораблей, гружённых сахарным тростником, организовала выварку сахара. Из зёрен трофейного какао несколько девушек под её руководством, пытались получить шоколад. Женщина по-прежнему поражала своей энергией и работоспособностью, не забывая подбирать себе толковых помощников. Под её присмотром начали строить жилые дома для приехавших с севера мастеров и рабочих, заводские помещения для механического производства.
Маленькая страна иногда напоминала Петру огромную стройплощадку, строились сразу сотни домов и десятки мастерских. И, во всём этом, Елена Александровна успевала разобраться, проследить, чтобы строительство шло по генеральному плану города, а частники соблюдали нормы постройки жилья. Изначально, ещё зимой, она разработала этот план, с учётом розы ветров, рельефа местности, и возможности обороны. Петро, в целом одобрил генеральный план развития столицы, не забывая о прокладке в ближайшем будущем водопровода и канализации. На двух притоках реки Прегель, на высоком правом берегу которой стоял Королевец, Елена организовала строительство плотин, с установкой мощных водяных колёс, будущих двигателей механического цеха.
Алевтина Сусекова, Володина жена, чтобы не отставать от подруг-инженеров, взялась реформировать университет, о котором Павел Аркадьевич совсем забыл. Оказывается, университет в Королевце работал с 1544 года, больше тридцати лет. Правда, по мнению Алевтины, это учебное заведение не тянуло даже на средний техникум. Учили там совершенно отвлечённым предметам, типа философии, теологии и прочей мути. На два десятка преподавателей, из которых шестнадцать человек были католическими монахами, приходились не больше сорока студентов. Сам процесс обучения шёл неторопливо, по три-четыре часа в день, больше походил на собрание сектантов, чем на учебное заведение. После согласования с Еленой и Петром, Алевтина разогнала всех монахов и приступила к реорганизации университета в политехнический институт, не меняя, впрочем, названия.
Елена назначила Алевтину Сусекову ректором университета, и, учитель биологии занялась привычным делом, преподаванием, с элементами административной работы. Первым делом, недалеко от университета выстроили общежитие для студентов, где организовали бесплатное питание утром и вечером. Из старых преподавателей, не монахов, Алевтина оставила двух историков и одного астронома. Сама взялась преподавать биологию, математику и философию, Елена Александровна рекомендовала двух своих учеников на учителей русского языка (в его магаданском варианте). Медицину и химию, взялся читать Валентин, обещавший зимой перебраться в Королевец, когда закончит все свои дела в Москве. По два-три предмета согласились читать с сентября все магаданцы, старшие дети подросли, хотя бы их следовало выучить всему, что пока помнят экстуристы.
Часть огромной магаданской флотилии, в основном небольшие шхуны, Елена Александровна сдала в аренду местным рыбакам, под бесплатные поставки рыбы. Десяток самых крупных кораблей, в том числе три шхуны с двигателями, с приданным для абордажных боёв полком, Петро рискнул отправить в Средиземное море, на разведку. На пяти кораблях были офицеры связи, что немного снижало риск гибели флотилии. Задачей эскадры была разведка пути до Константинополя, выбор удобных безопасных стоянок, приобретение морских карт. Если получится, проверить экипажи в бою, захватить турецкие, алжирские или берберийские корабли, желательно, с товаром. Можно поссориться с Венецией, но не с испанцами или другими европейцами.
В том, что с турками придётся скоро воевать, Петро не сомневался. Стефан Баторий был избран королём по рекомендации турецкого султана Мурада Третьего, внука Сулеймана Великолепного и Роксоланы, не нужно быть гигантом мысли, чтобы понять, – турки обязательно заступятся за своего ставленника. И, скорее всего, случится это на будущий год, если не раньше. Слишком тяжело приходилось королю Речи Посполитой, которого гоняли по литовским землям шведы Шеттингофа. Потому и решил поспешить наместник с изучением морского пути к турецкой столице. Учитывая турецкие возможности мобилизации, тягаться с сухопутными армиями по шестьдесят-сто тысяч янычар и спахиев, подполковнику не хотелось совершенно. Единственной возможностью избежать турецкой поддержки Стефана Батория, заведомо превосходящими силами, стала угроза Константинополю.
Только напугав Мурада Третьего морской атакой турецкой столицы, магаданцы получали реальную возможность избежать войны с Турцией на суше. И, если удастся этого добиться, мир с Речью Посполитой становился реальностью. Максимилиан, император Священной римской империи, вряд ли станет поддерживать своего конкурента на королевский престол Речи Посполитой. Иван Грозный, тоже был претендентом на роль короля, он точно не станет помогать Баторию. Остаются лишь турки, да их вассалы – крымские татары. Те могут и прийти на помощь королю Стефану, как и запорожцы, за хорошее вознаграждение. Что сделать, как нейтрализовать потенциальных союзников Батория?
Снова и снова ломал голову над оптимальной организацией обороны Петро, пока солдаты занимались снаряжением патронов и снарядов. Он переговорил с послами, побывавшими в гостях у императора Максимилиана, есть ли вероятность заключения военного союза? Увы, рассчитывать на подобное не приходилось. Боярин Бутурлин, присланный царём Иоанном для планирования совместного похода против крымских татар, занимался откровенным шпионажем. Никаких планов о походе против татар боярин не предлагал, осторожные расспросы убедили Петра, что Бутурлин далеко не полководец. Если он воевал вообще против татар, хотя бы раз. Справки, наведённые через Валентина, находившегося в Москве, подтвердили предположения наместника. Бутурлин славился слепой преданностью царю и наушничеством, умением подслушивать, подглядывать и подсматривать.
Видимо, царь Иоанн продолжал не доверять неожиданным союзникам, что вполне вписывалось в его параноидальный характер. Москва увеличила закупки магаданского оружия, направила священников в Королевец, разрешила строительство Магаданского торгового представительства, демонстрируя самые дружественные намерения. Однако, царь не доверял магаданцам, в этом с Петром согласились Николай, Анатолий и Валентин. Павел Аркадьевич не стал спорить с этим выводом, остальные мужчины не были посвящены в планы наместника. Елена Александровна, женщина практичная и жёсткая, тоже предостерегла Петра от излишней доверчивости в отношениях с русским царём. Иоанн Грозный прославился тем, что под старость лет неоднократно поступал вопреки всякой государственной пользе и личным интересам.
В таких обстоятельствах заключать военный союз с Русью нельзя, царь может легко подставить магаданские войска, погубить их в степях Причерноморья, чтобы воспользоваться ослаблением соседней страны и захватить Западный Магадан. Как говорится, ничего личного, один бизнес. Зачем искать журавля в небе, штурмуя Перекоп, и нарываясь на войну с Турцией? Если можно, отправить туда непонятных магаданцев, а самому Иоанну Васильевичу, взять синицу в руках, то есть, Западный Магадан? От подобных хитросплетений Петро лишь ругался, но, соглашался с вычисленным вариантом, как вполне возможным. Более того, самым вероятным, в существующих условиях.
Тут ещё сообщение из Форт-Росса, что Строгановы привлекли Ермака со товарищи для завоевания Сибирского царства. На три года раньше, чем в нашей истории, вероятно, повлиял выход Швеции из Ливонской войны, и, отсутствие длительной осады Пскова, в которой участвовал Ермак с казаками. Теперь будущий покоритель Сибири вышел из Ливонской войны на три года раньше, и, сразу был нанят Яковом Строгановым. Тем более, что Строгановы отлично понимали, надо спешить, пока Кучум не оправился после разгрома, учинённого магаданцами под Ёбургом. Строганов спешил настолько, что уговорил Павла Аркадьевича отпустить половину оружия в долг. Географ, естественно, согласился, помочь великому Ермаку – дело святое. Он не только продал часть оружия в долг, но и передал Ермаку подробную карту, с указанием наиболее удобного пути за Урал. Не то, получится, как в нашей истории, когда казаки потеряли год, чтобы пройти какие-то триста километров. Ермак поблагодарил Павла Аркадьевича, клялся в дружбе вечной и помощи. А через неделю его казаки разграбили и сожгли Устькуйвинскую крепость. Выживших при захвате дружинников, раздели догола и с хохотом выгнали в лес.
Парни, что смогли добраться до Ёбурга, рассказали, как два дня казаки вели себя вежливо и спокойно, пока мимо крепости не прошла вся ватага Ермака. Караульные, предупреждённые командиром, вели себя осторожно, опасаясь провокаций. После ухода казаков дружинники вздохнули с облегчением, тут и вернулся один казачий струг. Казаки демонстративно остались на берегу, а их кормщик попросил срочно отвести его к офицеру связи, к радисту, то есть. Якобы очень важные и секретные вести, их надо сообщить в Форт-Росс, а там пусть решают сами. Караульные открыли ворота, чтобы пропустить казака к радисту, тут на них напали притаившиеся заранее у ворот казаки. Сначала они убивали всех подряд, потом пресытились и начали связывать дружинников.
Один из выживших ребят рассказал, что слышал стрельбу в радиорубке, где радист отстреливался из револьвера. Потом негромкий взрыв. Видимо, радист смог взорвать себя и рацию, как предписывалось приказом, в случае захвата крепости врагом. Павел Аркадьевич, сразу отправил отряд с опытными охотниками, провести осмотр разрушенной крепости. Особенно искать остатки рации и тело радиста, если парень остался живым, придётся его выручать. Бросать своих парней магаданцы не собирались. Потому и выделил командир для возможного преследования казаков, пленивших радиста (если это так), целую роту.
Неделю раскапывали дружинники пепелище на месте крепости, разыскивали сгоревших парней, выносили их трупы и пытались опознать. Добрались до радиорубки, нашли на её месте обломки рации со следами взрыва и обгоревшие останки радиста. Павел Аркадьевич, как это ни звучит цинично, обрадовался этим вестям. Трупы погибших дружинников привезли в Ёбург, похоронили на маленьком кладбище. Восстанавливать Устькуйвинскую крепость Павел Аркадьевич не стал. Он впервые собрался покинуть родной Урал, неожиданно почувствовал, что для русских людей шестнадцатого века магаданцы всегда останутся чужаками. Немцами, которых обмануть, убить или ограбить, дело святое.
В то, что нападение на Устькуйву казаки спланировали сами, Павел Аркадьевич не поверил ни единой секунды. Особенно, принимая во внимание, неожиданный интерес к офицерам связи, о существовании которых казаки в принципе не знали! Все происшествия вокруг интереса, проявленного Русью к средствам связи магаданцев, в Королевце, Москве или Устькуйве, были звеньями одной цепи. Цепи, далёкой от дружеского рукопожатия, о котором мечтали командиры магаданцев шесть лет назад. Сейчас Павел Аркадьевич с ужасом думал, что с ними всеми произошло бы, не решись экстуристы назваться иностранцами. Если бы простодушные россияне ляпнули, что они русские люди? Тогда многие мечтали бы о смерти, находясь на дыбе или в кандалах подземной камеры. Страшно подумать, какие пытки пришлось бы вынести женщинам и детям, обвинённым в колдовстве.
Растерянный географ, спешно собрал оставшихся в Форт-Россе "старых магаданцев" у себя дома, и, поставил перед друзьями всего один вопрос, – что делать?
С болью в сердце географ смотрел на немногих, оставшихся на Урале экстуристов. Нина, его жена, Игорь Глотов, радиотехник, его жена Татьяна, инженер-механик. Ольга, так и не нашедшая себе пару в Форт-Россе. Вот и все, кто оставался на Урале, по провинциальной привычке не высовываться. Что ж, теперь эта привычка не спасёт магаданцев, коли царь взялся за добывание средств связи любыми путями. Обо всём этом рассказал Павел Аркадьевич своим самым близким людям, о шпионе Бутурлине, о попытке захвата рации в Устькуйве, об аресте Влада по обвинению в колдовстве и его пытках на дыбе. О том, что параноидальный русский царь может в один жуткий момент отдать приказ о ликвидации магаданцев на Урале. Увидев вытянувшиеся от испуга лица женщин, географ сменил тему.
Он рассказал, как Елена Александровна с Петром живут в Королевце, об Алевтине, ставшей ректором университета. О том, что в Западном Магадане все магаданцы ведут себя, как привыкли в России, одеваются и разговаривают свободно. О том, что природа там мягче и климат теплее, о том, что армия нового государства составляет более шести тысяч солдат. О том, что подросшим детям надо дать нормальное образование, а держаться магаданцам лучше всего всем вместе. Даже в самом плохом варианте, если враги уничтожат армию, магаданцы смогут уплыть из Королевца на любой континент, хоть в южную Африку, хоть в Австралию. Там их точно никто, не достанет, ни казаки, ни русский царь с неадекватной реакцией.
– Хочу в Кёнигсберг, вернее в Королевец. – Твёрдо заявила Ольга. – Ребёнку нужно хорошее образование. Вырастет, тогда можно и об Австралии подумать. В Африку к неграм не хочу.
– Мы тоже за Королевец, по крайней мере, там сможем детей выучить по-человечески. – Татьяна оглянулась на мужа Игоря, который утвердительно кивнул. – Выучим детей, там видно будет.
– Хорошо, – согласился Павел Аркадьевич. – Так и поступим. Уходить будем после Нового года, по санному пути через Холмогоры. Сейчас начало июля, прошу обдумать всё подробно, что нам понадобится, а что можно оставить здесь. Крепости, полагаю, с некоторыми цехами, оставим здесь, с небольшим гарнизоном и мастерами. Пусть продолжают торговать с аборигенами, закупать пушнину и платину, пока не прижмёт.
Оставшиеся до отъезда месяцы прошли в необъяснимой грусти для всех экстуристов. Хотя были заполнены активнейшей подготовкой к отъезду. Павел Аркадьевич, решил выбрать до дна ещё два известных ему золотых месторождения, куда лично отвёл две группы дружинников и рабочих. Сам с небольшой группой охотников два месяца провёл на Куйве, занимаясь добычей алмазов. А ещё группу промысловиков отправил в район реки Исети, искать изумруды, подробно описав им самые первые находки крупных изумрудов. Работали все добытчики на износ, до холодов, возвращались перед самым ледоставом. Зато, добыча оказалась рекордной, две тонны золота, три тонны платины, четыре килограмма алмазов и два килограмма изумрудов.
С таким приданым, как шутил географ, нас в Королевце на руках носить будут. О своих планах переселения уральцы сообщили Петру, чему подполковник только обрадовался. В качестве сувениров он попросил привезти семян сибирской лиственницы, кедра, облепихи, золотого корня и нескольких других трав. Павел успокоил друга, что о травах давно позаботились женщины, захватив семена всех уральских трав. А о кедре и лиственнице они не забудут. Не забыл географ договориться о продолжении всех поставок в Ёбург, особенно кальвинита, намекнув изрядно разбогатевшим крестьянам с камских берегов, что в Холмогорах кальвинит будет закупаться немного дороже и в больших количествах. Намёк мужики поняли, заверив богатого немца, что вся деревня живёт на этом кальвините, санный тракт в Холмогоры всем известен. Потому доставят нужную немцам соль в Холмогоры непременно.
Пока уральские магаданцы готовились к отъезду, в Королевце приступили к уборке урожая, заполнению погребов запасами на зиму. Денег на приобретение всего, что хочет душа, хватало с избытком. В середине октября вернулась экспедиция из Средиземного моря, традиционно, с богатыми трофеями и шестью крупными судами в качестве призов. Моряки выполнили все задачи командования, рапортовал адмирал эскадры Хессель, чья карьера началась с удачного сражения против английских пиратов. Десять магаданских судов прошли до Константинополя, побывали в портах Барселоны, Марселя, Генуи, Неаполя, Мессины по пути туда, и в африканских портах Тунисе, Беджи, Сеуте на обратном пути. Тогда же, на обратном пути магаданские капитаны раздобыли несколько подробных карт Архипелага и побережья Средиземного моря.
Эти карты взяли очень просто, вместе с двумя турецкими кораблями, доверху загруженными египетским зерном и финиками. Корабли попались очень удачно, после пары выстрелов картечью перестали оказывать любое сопротивление. Остальные четыре приза магаданцы взяли уже за Гибралтаром, одно берберийское судно, гружённое пряностями, скорее всего, тоже трофейными. Поскольку гвоздику, перец, шафран и корицу, возили в основном португальцы из Индии. Пираты, по словам Хесселя, легко привыкшего к магаданскому жаргону, "даже кукарекнуть не успели". Ещё, в общей сложности, моряки захватили восемь кораблей, пять из них потопили, перегрузив небольшие грузы в свои трюмы. А три алжирских торговых каракки, забитых шёлком и коврами под завязку, топить рука не поднялась. Да и корабли оказались новыми, лёгкими на ходу. Все захваченные моряки были доставлены в Королевец, для работы. От берберов магаданцы тоже разжились подробными картами африканского западного побережья.
Одним словом, рейд удался! Теперь Королевцу не страшна была любая блокада, бунт голодной и раздетой армии городу не грозил. Небывалый урожай картофеля дал возможность приступить к широкой популяризации корнеплода среди подвластных крестьян. Помидоры были объявлены господским блюдом, что даже у законопослушных немцев и пруссов, вызвало желание познакомиться с ними поближе. Подсолнечника хватило на пару тонн постного масла, да ещё на еду, семечки остались. Зерно и финики из Египта, рыба балтийская и поморская, русское зерно, местная квашеная капуста, лимоны из Африки, клюква из Мурманска, какие только запасы не принимали огромные подвальные кладовые хозяйства наместника.
К наступлению зимы магаданцы выстроили свои дома, обзавелись жильём мастера и рабочие. Закончилось строительство производственных помещений, которые местные жители долгое время принимали за новый дворец наместника. Из-за огромных размеров самих зданий, невиданной величины окон, высоких ворот и выложенных брусчаткой дорог, ведущих к этим воротам. Завершилась установка нескольких водяных колёс на выстроенных плотинах, что станут основными двигателями в механических и кузнечных цехах. Осенью мастера приступили к размещению и монтажу оборудования, намереваясь зимой выйти на промышленное производство оружия, в первую очередь. На магаданские ружья поступали заказы не только от шведов и русских, основных покупателей.
