Текст книги "Человек рождается дважды. Книга 2"

Автор книги: Виктор Вяткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Пятью хлебами? – буркнул Юра.

– А что? Ты знаешь, как раньше мужик Яйцо Ел? – засмеялся Краснов. – Да где тебе? Отрежет себе потолще ломоть хлеба, положит на него, не разрезая, чищеное Яичко и как бы хочет откусить вместе с хлебом. А оно только скользит и откатывается от губ. Съест один кусок, положит Его на второй, а оно себе, знай, подразнивает и откатывается. И мужик сыт, и Яйцо цело.

– Не совсем понимаю.

– Чего тут понимать? Отдам тебе Ещё бригаду Вагина. Придут завтра, поставят каркас, натянут палатку, обошьют изнутри фанерой, и будет где спать. А послезавтра поднимут брезент, утеплят и околотят досками снаружи. Получится засыпной домик. А палатку поставят рядом и начнут всё сначала.

– А что? Это получится. Рабочие сами помогут…

Теперь работали все. Краснов постоянно оказывался там, где что-нибудь не получалось. Он шутил, смеялся, подбадривал и помогал. Всё у него получалось как-то просто, без натуги.

Костёр прогорал, и Его свет застилало туманом. Юра направился подбросить дров. Подошёл и Краснов, наклонившись, шепнул:

– Считаешь, рабочих следует накормить?

– Нет, Михаил Степанович, никто не просил и не жаловался.

– Когда спросят, то грош цена будет такому ужину. – Он улыбнулся и подтянул ремень. – Сам-то ты когда Ел?

– Утром перекусил.

– Мы-то с тобой что? А вот люди целый день на морозе. Старайся представить себя на месте каждого своего подчинённого. Полезное дело. – Он засмеялся. – Иди звони на квартиру начальника отдела снабжения Сперанского. Он уже знает и всё доставит…

Когда было подготовлено всё, Юра подошёл к Краснову.

– Готово. Распорядитесь…

– Ужин! – одобрительно воскликнул Краснов. – Вот это молодец, догадался. А мне и в голову не пришло. Это правильно: люди проголодались и устали. А Если ты сообразил и по чарке, то совсем будет к месту. – Он приставил к дамбе лопату и вытер лицо. – Ну что же, молодёжь, придётся идти, тут ничего уже не поделаешь.

Ели весело, с шутками. Пожилой мужчина, опрокинув чарку, крякнул и покосился на Краснова.

– Душа-то человеческая, что вода. Заморозишь – окаменеет; а согрей – и паровые машины крутить зачнёт, – заговорил он степенно. – Ты сделал человеку уважение раз, а он тебе в десять раз больше и Ещё в долгу себя считать будет. Дорого то, чего мало. А нашему брату арестанту хорошее как престольный праздник. – Он тщательно выскреб консервную банку, вытер ложку и сунул за голенище, – Ну, пошли, мужики, навалимся – и делу конец.

Трактора вытащили, когда уже пробивался рассвет. Краснов так и не ушёл, хотя бригада заверяла, что всё будет сделано добросовестно и без него. Он, посмеиваясь, отшучивался:

– Вам-то что. Вы освободитесь – и на материк. А мне тут работать да работать. Такие казусы встретятся Ещё не раз. Ну какой я буду руководитель, Если не сумею дать разумный совет? Значит, нужно разузнать всё. Вот и стараюсь…

…………………………

– Идут! Да сколько же их… – закричал плотник.

– Кто идёт? Где? – Прыгая по обструганным брёвнам сруба, рабочие столпились на лесах.

– Здоровенная автоколонна. С флагами. Теперь заживём…

Колосов с прорабом делал разбивку фундаментов под механические мастерские, когда услышал о колонне. Он бросился на трассу. Последние машины уже переходили реку и, переваливаясь по ухабам, поднимались в посёлок. Пока он добежал до управления, там уже собрался народ и возник митинг.

Рядом с Красновым в кузове, украшенном флагами и плакатами, стоял краснощёкий парень и что-то надсадно выкрикивал. Слов было не разобрать.

Юрий пробрался к самой машине.

– Комитет комсомола автотранспортников поручил передать вам и наши подарки, – кричал парень.

Горшков? Он. Как возмужал, да и говорит, будто настоящий оратор. Молодчик.

Юре вспомнилась красная майка Горшкова над палатками. И вот теперь новая встреча под настоящим флагом. У кабины он увидел Татьяну. Поднявшись на подножку, она разговаривала с Красновым.

– Наш подарок – пять лучших автомобилей с водителями-комсомольцами, – продолжал Горшков. – Ещё мы предлагаем наше комсомольское шефство над одним из приисков управления… – Конец Его речи заглушили аплодисменты.

Юра почувствовал на своём плече руку и обернулся. Рядом стояла Женя.

– Ты не был вчера на собрании, тебя тоже выбрали в комитет, – шепнула она.

Краснов предоставил слово секретарю комитета ВЛКСМ Южного горного управления Маландиной.

– Значит, Её выбрали? Правильно.

Татьяна подняла руку.

– Комсомольское собрание решило обратиться к руководству управления с просьбой организовать комсомольско-молодёжный прииск. Мы постараемся сделать Его образцовым и достойным высокого звания. В комитет уже поступили заявления от ребят, желающих поехать на горные работы. – Татьяна называла фамилии.

– Женечка, и ты? – сжал Её руку Юра и заглянул в глаза.

Она кивнула.

– Женечка! Женя! – Он подхватил Её на руки. – Едем, Женечка!

– Юра, отпусти. Что подумают люди?!

– Я ведь от чистого сердца. В общем, Едем, и всё…

– Нет, Юра. Тебя не пустят. Ты больше нужен здесь. Татьяна Ещё вчера разговаривала с Красновым.

– А я буду проситься. Напишу заявление и сделаю это сейчас же. А ты передашь Тане.

Он схватил Её за руку и увлёк за собой к управлению.

…После прибытия автоколонны в Оротукан открылся участок трассы Стрелка – Левый Берег Колымы. По дороге непрерывно пошли грузы, скопившиеся на перевалах. На глазах менялся Оротукан. С тех пор как управление поручило механической базе самостоятельно вести строительство, дело значительно сдвинулось. Колосов стал изобретателен.

На берегу вырос целый посёлок, Сегодня с улицы не доносился стук топоров, скрип саней. Был воскресный день, и управление объявило обязательный отдых для всех. Колосов впервые позволил себе отоспаться.

Как видно, давно поднялись жильцы дома. Через стенку слышалось, как хлопотливая хозяйка гремела посудой и постоянно покрикивала на мужа.

– Митька, открой паштет. Митька, вынь из духовки кекс. Да заварил бы ты, сатана, чаёк. – Соблазнительно пахло кексом и Яичницей [шн].

Из комнаты Тани слышались голоса и приглушённый смех.

Только Колосов собрался вставать, как услышал неуверенный стук в дверь и недовольный голос соседки.

– Не тревожила бы ты Его, милая. Они пришли, кажись, утром.

– Ну хорошо, я Ещё подожду, – отозвался робко знакомый голос.

Валя. Она. Это Её голос. Как нарочно, у рубашки подвернулся рукав.

Послышался голос Татьяны.

– Стучите сильней, Валя. Юра, вставай! К тебе гости.

– Минутку! – собрался он с духом.

Валя вошла с Таней.

– Здравствуй, Юра. Не ждал? Я на минутку. Была в больнице, так что попутно.

– Здравствуй, Валя. Садись. – И, вспомнив, что она никогда не называла Его Юра, а только Юрка, тут же поправился – Садитесь, пожалуйста.

Валя прикусила губу: обидел своим «вы».

– Ребята, вы разговаривайте, а я пойду чай поставлю. Валюша ведь с дороги. – Таня вышла.

ВОТ они и вдвоём. Как мечтал Юра о встрече, а сейчас смотрит на Валю и не узнаёт. Чужая, совсем чужая, Еще красивее, но не та Валька: огоньки в глазах пропали, усталая. Но почему Ему так горько?

– Вот и встретились. Наверное, и не снилось, что вот так и заявлюсь? Ты не в обиде за вторжение?

– Спасибо, Валя. Я всё собирался подъехать на Левый Берег, так хотелось увидеться, да не хватало духу.

– А я всё время ждала.

– Неужели?

– Так всё нескладно получилось. И всё – я. Теперь ничего не вернёшь, мой старый дружище.

Юра задумчиво смотрел в окно.

– Да, прежнего никогда не вернуть. А помнишь, как Ехали, помнишь суд над Толькой Белоглазовым? Кандидатом наук вернётся.

И пошли воспоминания.

– Чай готов. Давайте ко мне, угощу домашним печеньем, – заглянула в дверь Таня. Она взяла Валю за руку и повела Её в свою комнату. Юра следом.

Татьяна занялась чаем. Валя рассказывала о себе.

Живут они на метеостанции, это рядом с посёлком Левый Берег. Через Колыму строится большой мост. Место красивое, людей много. Работает она маркшейдером [дэ]. Есть интересные люди, особенно среди строителей. Один из руководителей стройки, Борис Николаевич Ленков, чем-то похож на Юру. Павлик привыкает и изменяется к лучшему…

Чего это я мелю? Ну не дура? – спохватилась она и спросила о Нине Матвеевой и ребятах.

– Нина Ивановна теперь главный врач лагеря. Живет на Ларюковой. Игорёк и Валерка там же в лаборатории. Но, видимо, скоро уедут на комсомольский прииск.

– А Женя?

– Женя? – повторил он и не ответил.

– Ты не хочешь Её касаться?

– Да, да-а… – Он не знал, что сказать.

Разговор расстроился. Оба Явно избегали смотреть друг на друга.

Юра ждал чего-то совсем другого. А перед ним сидела просто чужая, красивая жена и рассеянно рассказывала о муже и о своих житейских делах.

Когда Татьяна снова вышла со стаканами на кухню, Валя наклонилась и молча заглянула в глаза. Юра вспыхнул.

Прощаясь, он задержал руки Вали в своих.

– Пожалуй, напрасно мы встретились, Валя.

– Нет! Нет!

………………………

…Мороз неожиданно спал. Туман сполз в пойму реки и скоро рассеялся. Стало непривычно светло.

Краснов шёл по центральной улице Оротукана. За эти месяцы было сделано многое. Внимание Его привлекла прибитая к углу нового здания управления табличка с наименованием первой улицы. Он остановился и прочитал: «Комсомольская».

Кто же дал Ей это имя? Управление о таких вещах Ещё и не задумывалось. Значит, сами ребята заботятся о посёлке. Ведь большинство решающих участков предприятий и управления возглавляет молодёжь. И Еще какая молодёжь – горячая, неутомимая, решительная.

– Хорошо же, чёрт возьми. Всё хорошо, – повторил он вслух и поднял глаза. В окне парткома он увидел смеющееся лицо секретаря парткома Дымнова, недавно прибывшего в управление.

– Ты что это, Михайло, размечтался? – встретил Его у дверей Дымнов, – Смотрю на тебя – то ты хмуришься, то смеёшься. Шапке своей не даёшь покоя. То на ухо сдвинешь, то на затылок. Точно подросток.

– Ты верно приметил, Алексей. Думал о комсомольцах и чувствовал себя мальчишкой. Ты, наверное, уже обратил внимание на возрастной состав персонала приисков и управления.

– Да, преимущественно молодёжь, и это хорошо. Вместе с опытными старыми горняками поработают, будут отличными специалистами. – Дымнов сел рядом с Красновым. – Формирование молодых кадров – дело почётное и нелёгкое. Мы порой не оберегаем их от модных заболеваний, ну, скажем, от партизанщины. Стараемся Её не замечать.

– Вы подразумеваете Шулина?

– Хотя бы. Перехватил транспорт другого прииска. Не выполнил распоряжения начальника управления. И наконец, приказал вывезти из посёлка и выбросить на трассу направленного управлением бухгалтера Рузова. Куда это может завести?

Краснов улыбнулся глазами.

– Этого я просто не знал. Но, скажу тебе честно, в душе уважаю решительных людей. Это, брат, сила. Шулин лучший начальник прииска, заботливый и добрый хозяин. Но я разберусь!

– Разберись да присмотри и за Колосовым. Парень он на месте. Но решительность и инициатива хороши, когда в границах законности.

– Что такое? – насторожился Краснов.

– Поинтересуйся постройкой последних бараков, склада и магазина. Тут попахивает шулинской школой.

– Строят они здорово, а как и что, разбираться не было времени. – Краснов подумал. – Ты, пожалуй, прав. Что-то слишком быстро он всё развернул. Ты что-нибудь знаешь?

– Поговори с ним. Может быть, всё разъяснится.

Краснов поднял трубку.

– Слушай-ка, начальник! Строить ты, говорят, здорово наловчился. Прямо по щучьему велению. Может быть, поделишься опытом…

Дымнов поднял вторую трубку и услышал, как Колосов торопливо выпроваживал кого-то из кабинета.

– Вы о магазине? Пожаловались дорожники?

– Не только о магазине. Но и о складах и последних бараках.

– Магазин – это бывшее общежитие бригады Вагина. Она работает у меня. Бараки я привёз с Молтана, а склады я нашёл…

– С каких это пор стали валяться на дорогах склады и бараки? Если незаконно взял – разбери и отвези на место, а мне на стол акт. Ты понял меня?

– Нет. Этого не понимаю.

– А выходить на большую дорогу уже понимаешь? Какой дурак отдаст тебе даже самый последний курятник? Чепуха.

– Михаил Степанович…

– Товарищ Колосов! Изволь представить документы на приобретение построек!

– Разрешите объяснить…

– Не разрешаю!.. Документы! – бушевал Краснов.

– Где их взять?

– Там, где крал постройки.

– Я сейчас буду у вас…

– Без документов не показывайся! Понял? Не по-ка-зы-вай-ся, – по складам повторил он и повесил трубку.

– Это уж ты, пожалуй, напрасно. Дело-то куда проще, чем ты воспринял, – упрекнул Дымнов.

– Ничего, злей будет. Он из горючего материала, увлекается и может перехватить. Так сказать, в качестве прививки. Ну, и немного за Шулина. На старика не очень то покричишь…

– Ты начал сдавать, Михаил. Тебе надо вызвать семью и создать нормальный быт. Так надолго тебя не хватит. А самое трудное Ещё впереди.

Краснов посмеивался:

– Дело совсем не в нервишках, и накричал я на него не со зла, а осмысленно. Парень он, как говорят, хороших кровей. Вот мне и хочется сделать из него стоящего работника. А по части семьи? Семья нужна, верно. Сын у меня, скучаю. Но вызывать Ещё рановато. Не умею я себя делить.

Распахнулась дверь, и показался Колосов. Он покосился на Дымнова и подошёл к Краснову.

– Какое вы имеете право отказываться разговаривать со мной? Мне поручено дело, я за него отвечаю, и извольте со мной считатъся.

Краснов слушал и молчал.

– Ну всё? Или Ещё что осталось? Давай уже жарь до конца. – Краснов придвинул Ему стул. – Садись. Теперь небось полегчало]?

– Вот вы всегда так. Идёшь переругаться, а получается чёрт знает что…

– А ты что, думаешь, у меня души нет? – Краснов вытащил портсигар. – А теперь давай спокойно разберёмся, что у тебя там с бараками.

– Жаловался начальник дистанции, – вмешался Дымнов. – Приехал, говорит, ваш Колосов ночью, переселил самовольно людей. Разобрал барак и увёз.

– Неправда! – вспыхнул Юра. – Даже нечестно. С заявлением коллектива я съездил в управление, получил разрешение. Договорился с начальником дистанции, чтобы за пять дней переселил из барака людей. Приехал с машинами, а он ничего не сделал. Людей я всех устроил. Мы взяли своё, и ничего незаконного нет.

– Та-ак… – протянул Краснов. – А с бараками?

– Тут хуже. Распорядился я сам. Это брошенные постройки сплавбазы на Молтане. Там ни хозяина, ни концов. Чего им гнить, пусть принесут пользу горнякам.

– Горнякам? Кто же это у вас горняк?

– Три барака мы отвезли на комсомольский прииск. А два меньших взяли себе. Так сказать, за комиссию…

– Когда же вы успели всё это перевезти? – удивился Краснов.

– Чего это мы будем сами возить? Есть у нас шефы. Помните, на митинге выступал начальник колонны Горшков и предлагал свою помощь. Ну, вот я Его и разыскал и попросил помочь.

– По существу может и правильно, а по форме – анархия. Что получится, Если каждый начнёт рыскать по трассе? Ну. что же, придётся писать тебе выговор, а в Дальстрой просьбу о передаче Югу этих помещений. Как ты это находишь?

– Шёл сознательно и обижаться не буду.

– Коль так, то решено. А с тобой, товарищ Дымнов, мы как-нибудь заглянем в лагерь. Познакомишься с новым начальником Фоминым. Коммунист… Так ничего. Да заодно и посмотрим, как он готовит людей для молодёжного прииска.

Дымнов согласно кивнул и спросил Колосова:

– Как у тебя с глубинным завозом на отдалённые прииска? Пора этим заняться вплотную. Скоро будем слушать на парткоме.

– Да-да. Ты это учти, – поддержал Краснов, – Да и с лесом на приборы не затяни.

– Чего там тянуть, когда мы уже возим лес в глубинку на ключ Приискатель. А потом пустим машины и вверх по Оротукану.

Краснов внимательно посмотрел на Юрия. В распадке ключа Приискатель большие массивы строительного леса. Управление собиралось туда перебазировать лесоучасток, но всё упиралось в строительство дороги.

– А чего вы смотрите так, будто я вру? Ездим, и всё. Сперва, конечно, сделали дорогу, и не сами, а рабочие-дорожники с прииска «Скрытый». Им лес тоже нужен. А участок почти рядом. Затея это Татьяны. Всё хлопочет за комсомольский прииск. В субботу она условилась с трактористами выехать на «Нечаянный» и одновременно пробить дорогу. От дорожников Таня уже звонила.

– Эх вы, комсомолия. Отпустили девушку одну? – забеспокоился Дымнов.

– А вы не смотрите, что она с виду такая. Я имею в виду – не могучая. Во-первых, попробуй не пусти, во-вторых, Ей-то наверняка не откажут. Знают и уважают нашу Таню.

– А чего же ты молчал? – с укором посмотрел на него Краснов.

– Зачем торопиться? Как будто я не знаю вас. Сразу бы заставили возить лес и на другие прииски…

– Чёрт тебя знает, Юрка. Не то тебя ругать…

Дымнов сразу перебил Краснова:

– И ругать и, когда надо, хвалить. А выговор за дело. Такие нарушения нельзя обходить молчанием. – Он направился к вешалке и снял шубу. – Давай пройдём в лагерь. Есть у меня ряд вопросов, которые следует решить.

Колосов тоже встал.

– Да разве дело в приказе? Мне, например, кажется – в совести. А я вот совсем не чувствую, чтобы она была у меня нечиста.

ГЛАВА 4

Всё лето Фомин провёл в разъездах. Сначала занимался организацией лагерных пунктов на приисках. А потом началась переброска людей на участок дороги Колыма – Берелёх. Неустроенность личной жизни и бесконечные командировки вымотали вконец. Он вынашивался, как Его старенькая шинель.

Несколько раз удалось встретиться с Ниной. На все Его предложения Нина отвечала, что они только знакомые. Он попросил начальника управления перевести Его в другое место.

– Пожалуй, ты решил правильно. Всякая форма стареет от времени, и надо Её менять, – согласился тот и предложил на выбор любое лагерное подразделение. Фомин остановился на комендантском.

С Аллой Васильевной расстались по-хорошему.

Комендантский лагерь имел пересыльное отделение. Работы было много, и он редко отлучался в посёлок.

Всё это утро он просматривал списки бригад для приисков. В кабинет вошёл мальчишка-почтальон.

– Вам телеграмма, товарищ начальник. Распишитесь, пожалуйста.

Фомин прочёл. Левченко сообщала о своём решении приехать погостить.

Написать, чтобы не приезжала? Бесполезно, приедет всё равно. Остаётся одно – найти для неё угол. Иначе заявится к нему. Но где найти комнатку? Что же делать? Какое-то наказание.

Фомин вспомнил Каца. Тот вышел на колонизацию. Построил себе домик рядом с механической базой. Лучшего и не придумаешь. Он тут же позвонил диспетчеру и попросил пригласить к телефону старика.

Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь заглянул Кац.

– Гражданин Фомин, вы просили позвонить. Я пришёл сам. Кто знает, что вы можете сказать мне.

– Проходите, Исаак Маркович. Напрасно беспокоились. Дело-то, знаете, пустяковое. – И Фомин попросил на время комнатку. Кац вскочил.

– Ой, маменька! Так чего же вы молчали? Жить вам да радоваться тысячу лет. Переезжайте на здоровье. Я сейчас побегу за подводой. – И он схватился за шапку.

– Вы не так меня поняли, – смутился Фомин. – Женщина приезжает временно и жить будет одна…

– Вы думаете, Исаак не понимает?

Чёрт знает что вышло. Хотел, просить о личном одолжении, а получилась зависимая услужливость. Он хотел объясниться, но в кабинет вошли секретарь парткома и Краснов.

Кац тихонечко выскользнул в дверь. Краснову бросилась в глаза бледность Фомина.

– Ты что же, заболел? Или в лагере не ладится?

– Да вот. Бывают и на небе тучи.

– Парень ты в годах. Обяжем в порядке партийной дисциплины заняться вопросом семьи. А то гляди как бы и верно не вымок под тучами.

Фомин начал подбрасывать в печь дрова.

– Ну, брат. Это совсем ни к чему, и так дышать нечем, – засмеялся Краснов. – А может, и верно попал в точку? – Фомин смутился, – Хватит, пошутили, а теперь доложи о делах.

Краснов слушал внимательно и делал заметки в записной книжке. Дымнов молча просмотрел Ежедневные сводки о работе бригад.

– Нас интересует отношение заключённых к труду. Хорошо бы познакомиться с состоянием дел на лагпунктах. И в частности, на «Таёжнике» у товарища Шулина.

– «Таёжник» – лучший лагпункт. Отказчиков от работы почти не бывает. Нарушений режима нет. Всё там до странности хорошо. Это по официальным сведениям.

Дымнов взял отчётную форму прииска.

– М-да-а… Показатели отличные. Чем бы вы могли это объяснить? Вы сомневаетесь в их правдивости?

Фомин пожал плечами.

– Инспекторские проверки подтвердили достоверность показателей. Но, видите ли, товарищ Шулин своеобразный человек. Заключённые относятся к нему с уважительной покорностью.

– Ты что-то недоговариваешь. Давай-ка, брат, поясней, – нахмурился Краснов.

– Договаривать нечего. Порядки у него, так сказать, патриархальные. А человек он крутой.

– Имеются факты? – насторожился Дымнов.

– Пытались проверить, да где там? Если заключённые кого-то полюбят, до правды не докопаешься. Все в один голос: «Да чтобы дядя Володя себе позволил? Он скорее последнюю рубаху снимет».

Краснов молчал. Любил он Шулина за характер, прямоту и знание горного дела. Да и многому у него научился, и Ему было бы неприятно, что на прииске что-то неладно.

– Вы сами-то понимаете причину таких взаимоотношений? – спросил Дымнов.

– Шулин никогда и ни на кого не жалуется. Человек волевой, держит своё слово крепко. Кроме всего, по-настоящему заботится о рабочих. Питание на «Тёжнике» лучше, нежели на любом другом предприятии управления. Люди тепло одеты, в бараках чисто. Нет у него ни драк, ни воровства. Все происшествия расследует сам.

– Что вы хотите этим сказать?

– После таких разбирательств некоторые из Его собеседников имеют не совсем бодрый вид. А установить что-либо бесполезно. Вот это порождает разные слухи.

Краснов поднялся.

– Тут надо проверить. Мы не потерпим никаких нарушений революционной законности. Пусть это будет даже Шулин…

Встал и Дымнов и попросил проводить их в бараки.

– Стоит ли? Еще наслушаетесь грубостей. Есть тут такие «огоньки», для которых всё трын-трава, – пытался отговорить их Фомин.

– А мы что, красные девицы? – усмехнулся Краснов и первым направился в зону.

В бараке неработающих звенело, ухало и грохотало. Стонали гитары, трели мандолин тонули в хаосе звуков. Кто-то истошно колотил крышками кастрюль, заглушая звук ложек. Доносились подбадривающие танцоров голоса.

Но как только открылась дверь и раздалось предупреждающее «ша», толпа вмиг рассыпалась по нарам и стало тихо.

– Весело живёте! – Краснов окинул взглядом нары и поздоровался. Дымнов сразу прошёл к столу и сел, с любопытством поглядывая по сторонам.

– Кому тюрьма, кому приют. Тут вечно пляшут и поют! – продекламировали с нар. С постелей глядели ухмыляющиеся, нагловатые лица.

– Что же вы, молодцы, разбежались? Давайте к столу, побеседуем. Небось надоело без работы? – посочувствовал Краснов.

– Ничего, гражданин начальник. Захочется работать, ложись – и всё пройдёт, – пробурчал кто-то в углу.

– Захочется жрать – Ешь. Мало пайки, добывай вторую – свет не без дураков, – тут же добавил второй голос.

Посмеиваясь и перекидываясь лагерными остротами, заключённые собирались у стола. Краснов тоже прошёл и сел рядом с Дымновым. Фомин стоял у двери и беспокойно поглядывал, ожидая какой-нибудь выходки. Но всё шло спокойно. Краснова многие знали и относились к нему с уважением.

На нарах остался только один парень.

– Молодой человек, подходи поближе, поговорим, – предложил Краснов.

– Мне не тоскливо и здесь…

– Сколько тебе лет?

– Поживу трошки, будет столько, сколь тебе.

– Алексеев, веди себя приличней. Ты разговариваешь с заместителем начальника управления, – одёрнул Его Фомин.

– Да мне хоть с прокурором.

Кто-то позади тихо крякнул, и парень осёкся.

– Алексеев? Алексеев, – наморщил лоб Краснов, – Да мы с тобой старые знакомые. Помню, помню. Это я тебя на Среднекане всё пытался приспособить на молодёжный прибор? Значит, ничего не вышло, всё так и лежишь…

– Зачем лежать? И поспать можно, – нагло ответил парень, но слез вниз, потоптался и подошёл к столу.

Завязалась беседа. Комосомольско-молодёжный прииск вызвал интерес. Особенно организация курсов механизаторов. Шум постепенно смолк, прекратились смешки и реплики. Управлять машинами и механизмами хотелось всем. Даже Алексеев внимательно слушал.

«А будет ведь работать, Если пробудить в нем интерес», – подумал Краснов.

Дымнов умел не только рассказывать, но и заставлять говорить других. Краснову это понравилось.

– Гражданин начальник, – обратился к нему смуглый, красивый заключённый, назвав себя дневальным Ивановым. – Работать каждый будет, Если дать работу по душе. Пошлите всю эту братву на механическую базу. Клянусь свободой, большинство парнишек Еще покажут себя. Выгнать-то всегда не поздно.

Краснов повернулся к Фомину.

– Как ты считаешь, начальник?

– Послать можно. Боюсь только, что Колосов взвоет.

– Как-нибудь уговорим, – засмеялся Краснов.

– Правильно, Михаил Степанович. Народ молодой, здоровый, – поддержал Дымнов.

– Направляй всех, – распорядился Краснов, и они вышли.

У проходной их нагнал парень.

– Иду, гражданин начальник, блестит. Схватил – папиросница. Наверное, вы обронили, – протянул он портсигар.

Дымнов схватился за карман. Не может быть?! Ведь всё время прижимал карман локтем. Он повернулся к парню, чтобы поблагодарить, но того уже не было.

– Значит, пришёлся ко двору, – засмеялся Краснов. – Это хорошо. Это, брат, признали в тебе человека…

К началу заседания комитета Юра опоздал. Когда он пришёл, список комсомольцев, уезжающих на прииск, был утверждён и Фомин уже говорил о молодёжных бригадах из заключённых. В углу у окна сидел Дымнов. Краснов перешёптывался с Татьяной.

Комната комитета была свежеокрашена, и Юра уже умудрился испачкать краской руки. Он покосился на ладони и, обняв Краевского за плечи, пристроился на угол скамейки.

– Кто начальником?

– Успенский.

– Ты?

– Заместителем.

– Женя, Валерка?

– Едут все, кто подавал заявление, исключая тебя.

Фомин сел, и тут заговорили все. Юре передали записку. Прислал Булычёв. «Выступи с просьбой к комитету взять шефство над лагпунктом механической базы. Не пожалеешь». Он показал записку Игорю, тот одобрительно кивнул, и Юра попросил слова… Дымнов и Краснов поддержали.

– Правильно. Лагерь механической базы следует сделать молодёжным и образцово-показательным. При базе организовать курсы механизаторов. Лучших забойщиков туда, в порядке поощрения…

– Конечно, правильно! Даёшь курсы! Лучшим – квалификацию! Пусть добиваются такого права трудом! Голосуй!

– Единогласно, – объявила Татьяна.

Перешли к следующему вопросу.

Не ладилось с дровами. А в посёлке – школа, детсад, ясли, много семейных. Выступала Татьяна.

– Я предлагаю ответственность за обеспечение посёлка дровами возложить на заместителя секретаря комитета Колосова. Он связан с этим и по роду своей работы…

– Верно! Юрку! Этот не допустит. Да и транспорт у него, – загалдели все, перебивая Маландину.

Долго говорили о клубе. Старое помещение было неприглядным. Строить новое хозяйственники не решались: лес, финансирование…

Договорились, что лес привезут сами комсомольцы. Если каждому выехать на заготовку раз в месяц, то выйдет больше, чем надо.

– А деньги? – спросил Краснов.

– Золото, которое намоют комсомольцы в неурочное время? Чем не деньги?

Заседание комитета окончилось, и Татьяна пригласила всех к себе на чай.

– У меня Есть пироги и торт. Давайте отпразднуем день рождения комсомольского прииска и Еще что-то… – Она повернулась к Краснову и неуверенно пригласила Его.

– А чем я не молодой? С удовольствием, – согласился он и спросил – Что следует подразумевать под «ещё что-то»?

Юра сообразил и бегом на улицу.

– Юра, Юра! Ты куда? – выскочила за ним Таня.

– Срочное дело. Начинайте без меня. Минут через пятнадцать как штык…

Магазин был закрыт. Юра постучал.

– Закрыто, товарищ. Без пяти восемь.

– Мне больше и не надо, так что придется открыть, – Юра налёг на ручки и вошёл.

– А-аа… Колосов. Я-то думал, кто Ещё так… – уже добродушно пробурчал продавец.

– Надо накормить человек двенадцать.

– Завтра привезём с базы.

– А мне надо сейчас. Посмотри лучше, что там осталось съедобное?

– Томатная паста?

– Едали и не такое, пойдёт.

– Яичный порошок?

– Чего же молчал, лучшего не придумаешь,

– Солёная кета?

– Давай. Сколько же взять? По рыбине на человека – не много? Пожалуй, не донесу.

– Ну, а теперь подбери какой-нибудь подарок для девушки.

– Ничего нет, разве одеколон…

– Где тут телефон? – Юра подошёл к стене и покрутил ручку, – Мне Лунеко, Михаил Лазаревич?.. Да я. Нужно сделать подарок… Девушка. День рождения. Только что-нибудь солидное и приятное. Выручай… Женский гарнитур? Это что, шпильки?.. А-а-аа, вон оно что. Да откуда мне знать? А может быть, штаны можно выбросить? Нельзя: комплект, значит? Говоришь, всё будет прилично? Ну ладно, присылай сюда. Не ходить же мне с мешком по поселку…

Когда пришёл Юра, в Его комнате уже был накрыт стол.

– Правильно распорядилась. К тебе разве все бы поместились? – похвалил он Таню и тут же все покупки вывалил на пол, а коробку спрятал.

– Да ты с ума сошёл! Ну зачем двенадцать банок пасты? Это на год, – ужаснулась Татьяна, а когда разобрала всё остальное, расхохоталась, – А рыбы? А порошка? Вот сумасшедший…

– Чем-то кормить надо. Съедят. Что пойдёт плохо, ты Игорьку. А Если бы Еще Валерку сюда… Ты знаешь, сколько мы в тридцать втором на Среднекане… – оправдывался он.

Тут подошли остальные. Юра отвёл Женю в уголок и отдал Ей коробку,

– Так что смотри. В самую торжественную минуту. Понятно? Да не вздумай раскрывать и говорить от кого.

Сели за стол. Юра оказался рядом с Женей. Татьяна подняла рюмку.

– Выпьем за счастье родиться в наше время, – заговорила было она, но Ее тут же перебили.

Не честно, не предупредила, – зашумели все разом.

Игорь поднял руку, и все замолчали. Он был самый серьёзный парень и никогда попусту не говорил.

– Искреннее пожелание друзей дороже всякого подарка. Я не против традиций, но не люблю, когда они сводятся к мысли о том, что опять день рождения и надо что-то дарить. Не сказала, и хорошо: избавила кого-то от неискренности.

– Не все такие. Есть и хорошие! – засмеялась Женя и, вскочив на стул, подняла над головой коробку.

Ребята зашумели. Юра уловил, как Татьяна переглянулась с Женей. Он заподозрил подвох. Но предпринять что-либо было поздно.

– Внимание! Дело в том, что сегодня день рождения. – Таня помолчала. – День рождения Юры Колосова. – Все опешили. – Он, конечно, забыл, но мы не забыли.

И Женя развернула пакет.

Поднялся такой хохот, что Юра, хотя и краснел, но простил Жене Её предательство. Выпили. Посыпались поздравления, насмешливые, дружеские, милые.

Потом Татьяна предложила выпить за счастье, что рядом. Его не видят, потому что ищут не там, где надо…

Юра покосился на Женю, Михаил Степанович взял гитару. Танцевали на кухне. Татьяна всё больше с Игорем. Женя кружилась стремительно. Юра видел только бледное лицо, опущенные ресницы.