Текст книги "Человек рождается дважды. Книга 2"
Автор книги: Виктор Вяткин
Жанр:
Прочая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Люди с тачками перебросили трапы к небольшому бугорку из промытых песков с подрытыми краями. Рабочие нагрузили тачки и откатили их на прибор. Тем временем начальник прииска поднялся на следующую эстакаду и проделал то же самое.
Дымнов непонимающе пожал плечами и пОсмотрел на Краснова, как бы спрашивая, что это значит?
– Опять мудрит Лёва. Это у него заначка с богатым содержанием, и он регулирует выполнение плана приборами. Ну же и устрою я Ему качку. Пошли.
Лундин, заметив руководителей, махнул рукой. Сразу остановились остальные приборы, и как ветром сдуло выстроившуюся очередь с тачками.
– Боже мой, гости?! Здравствуйте, – всплеснул руками Лундин. – Как это мы вас проглЯдели? Ай-я-яй. Может, устали, а? Неплохо по стаканчику чаю с дороги, а потом и за дело. – Он повёл большим носом и вдруг схватился за живот.
– Ты что это, Лев Абрамович, опять согнулся? Язва или уж так плохо с золотом? – насмешливо спросил Краснов.
Лундин сморщился, схватился за бок, осторожно посматривая в забой.
– Всё она, проклятая, мучает. А золото? Так откуда Ему быть?
– Значит, рановато приехали и помешали выполнить план? – Едко усмехнулся Краснов и сразу же вспыхнул – Кого ты обманываешь? Меня, себя или государство?
Лундин слушал Его, согнувшись в вопросительный знак, и делал такое страдальческое лицо, словно отрывал приросший к позвоночнику Язвенный желудок. Вообще работал он неплохо. Но когда не клеилось дело, как правило, сказывался больным, стонал, охал и ложился в постель.
– Так вам нужно золото и объёмы, а где мне их взять? Основные пески промыты, а новые площади Ещё не вскрыты: там такие объёмы работ. Надо же как-то жить. Вот и тянусь, – оправдывался он, охая и пряча хитроватые глаза.
– Пойдём на место и разберёмся. – Краснов направился к работающим экскаваторам.
Его теперь больше всего занимала подготовка песков. Важно иметь вскрытые полигоны, а промывку можно всегда наверстать. Он посмотрел на горы наваленных торфов, перебрасываемых ковшами за пределы контуров вперевалку, и рассердился.
– Ты чего же молчал? Если будешь вскрывать весь контур, золото получишь к зиме. А чем будет заниматься прииск летом?
Лундин сел на траву и совсем согнулся.
– А что я должен делать? Давайте экскаваторы, людей – будем выкручиваться. Вот всё ждал вашего приезда, а тут Ещё здоровье…
– Я уже говорил, – холодно перебил Его Краснов, – Отрабатывать полигоны участками и не заниматься этими дорогостоящими перевалками.
– Валить торфа на золотоносные пески? Да кто на это решится? У меня проект горных работ утверждён техническим отделом Дальстроя. А потом? – У Лундина было испуганное лицо.
– А потом перевалишь торфа на актированные, отработанные площади. Сократишь в несколько раз объёмы вскрышных работ и промоешь заваленные временно пески.
– Нет, я спрашиваю, что я отвечу следователю, когда он спросит, для кого я схоронил запасы под торфами? Ты же читаешь газеты. А Если я Ещё не успею промыть, так мне придётся сушить сухари. – Он снова застонал. – Зачем больному человеку искать казённую квартиру?
– Давай свои предложения, я подпишу.
– А почему я должен что-то писать? Пусть даст указание управление.
Краснов посмотрел на него пренебрежительно и покачал головой, понимая опасения Лундина.
– Боишься оставить подпись на документе? Ну хорошо, я напишу это сам.
Они прошли по забоям, поднялись на приборы, увешанные стлаником, заглянули в летнюю столовую. Просмотрели доску показателей выработки бригад. Всё ласкало взгляд внешней приглядностью и порядком. Краснов морщился, но молчал.
В одном из актированных забоев он остановился, попросил проволочную метлу для зачистки подошвы песков. Подмёл небольшой участок и, собрав всё в лоток, тут же промыл. Золота в лотке не оказалось.
– За хорошую отработку забоев – спасибо! А за это, – он кивнул в сторону горки непромытых песков, – отметим в приказе.
– Может, и ни к чему? Я уже распорядился. Завтра же промоем всё, – неуверенно прохрипел Лундин.
– Экономить, на торфах и дать золото быстрей, чем утверждено в плане, ты боишься, а обманывать государство – нет? – сурово говорил Краснов. – Понимаю. Этот хвостик всегда можно спрятать. Да ведь это не только обман, а неиспользование возможностей. Искажение среднего содержания, не говоря уже о другом. Зачем будет ломать голову горняк, когда добрый хозяин подбросит десяток тачек и план будет. Скажи спасибо, Если отделаешься приказом, и тобой не займётся партком…
Дымнов молчал и делал пометки в записной книжке…
Зашли в палатки. Краснов прошёл по рядам коек, отбрасывая, одеяла. Плохо набитые матрацы, грязные простыни, мусор под топчанами и в углах. Он сел к столу.
– Лицо моешь, а кальсоны тово. Одна показная сторона. Ну, теперь, я думаю, приказом не обойдёшься.
Лундин, казалось, совсем забыл про болезнь. Выпрямившись во весь рост, он прижался к стене и что-то соображал.
– Мне нужно что-нибудь Ещё сказать тебе? – спросил Краснов, вставая.
Рабочие перемигивались и осторожно посмеивались.
– Не здесь…
– Ну что же, пойдём в контору. Нам Есть о чем поговорить. – Краснов вышел из палатки.
С перевала было видно Оротуканскую долину и сбегающие к ней распадки. Чуть синеющий над тайгой дымок указывал на расположение горных участков.
Лошади шли по каменистому перевалу. На одной из вершин появились дикие олени.
– Спасаются от гнуса, – кивнул Краснов в их сторону.
Начался спуск. Лошади скользили по камням. Наконец тропа вывела их на сухой берег ключа. Стайка хариусов, Едва пошевеливая хвостами, уткнувшись носами в камни, стояла у берега. На песчаной отмели свежие следы медведей. Один большой с отпечатком острых когтей, второй маленький.
– Где-то близко, – оглядел кустарник Дымнов.
– А мы вот сейчас поддадим жару-пару. – Краснов вскинул ружьё и нажал на курки. Эхо заухало по распадку. На склоне сопки мелькнула тень оленя и скрылась. Захлопал крыльями глухарь, оглушительно закричали кедровки…
– Видал, как, зашевелились, – засмеялся Краснов…
– Хорошо.
Потянуло дымком. Скоро должен показаться прииск «Таёжник» – вотчина Шулина, как называл Его Краснов.
– Шулина знаю давно. У него и учился горному делу, – рассказывал Краснов. – Удивительная энергия и горячее сердце. Люблю старика за удаль, за решительность, за прямоту. Правдивый и преданный человек. А вот живёт и работает по старинке. Чувствую, придётся Его снимать, а жаль.
– Ты пристрастен до неосторожности.
– Что ты хочешь этим сказать? За старика ручаюсь.
– Не торопись, кое-что проверить надо.
– Проверить не сложно. Спроси – и прямо ответит. Но ты что-то недоговариваешь?
– Райотдел располагает сведениями о сестре Шулина. Она как будто арестована органами/ как участница троцкистско-шпионской группировки.
– Ну и что? Каждый отвечает за свои поступки. Да он не встречался с ней по крайней мере лет пятнадцать.
– Когда лес рубят, то и щепки летят. Тут не только одна бдительность…
Краснов засмеялся.
– Чепуха. Может быть, я отстал, но скажу тебе откровенно. Я смотрю на всё по-другому. Будь чист перед своей собственной совестью, тогда и нечего беспокоиться.
Дымнов промолчал. Лошадь почувствовала отпущенные поводья, потянулась к зелёной травке и, оступившись в болотце, чуть не уронила седока. Он схватился за поводья и, повернув на тропу, поехал рядом.
– Видишь как получается, – заметил Краснов. – И тут держать надо, а у вас Есть надёжная рука. Так что будь уверен…
К прииску подъехали, когда шум горных работ стихал, а дым печей и костров затянул постройки посёлка.
Въезд в «Таёжник» обрамляла, как и на большинстве приисков, увитая хвоей арка. А рядом на телеге, уставленной Ящиками, стоял Шулин и говорил что-то проходящим с работы. Краснов с Дымновым остановились.
Одни проходили, опустив головы. Другие, смеясь, останавливались. Тогда от группы отходил человек и брал Ящик. В стороне, рядом с чёрной доской, стояло несколько парней и, отвернувшись, смотрели по сторонам.
– Посмотрим, чего он тут митингует, – Предложил Краснов. Они слезли с лошадей и подошли вплотную к телеге. Шулин их не заметил и продолжал говорить:
– Бригада Пономаренко промыла за смену двести пятьдесят кубометров. Спасибо, орлы! Получайте подарок от руководства прииска! – он наклонился, поднял Ящик и передал бригадиру, – А это тебе, Корявый, и тебе, Воробей. – Он передал свёртки выскочившим из колонны парням, – Это вам за вашу отличную работу. Почёт передовикам производства!
Шулин, не останавливаясь, выкрикивал результаты работы каждой бригады. Называл то имена, то фамилии, а то и просто клички и передавал премии.
– Спасибо, дядя Володя! – отвечали рабочие.
Одного парня он подозвал к себе.
– А ну, сукин сын, выходи к доске. Пусть полюбуются твои дружки на твою губастую морду. Тебе будет особая посылка. Я тебе посплю за отвалами. Я тебе помылюсь в карты во время работы…
Парень замялся.
– Ну иди, чего встал? Что мне с ним делать? – спросил он у бригады, – Или холодную отвалить?
– Сами управимся, дядя Володя, – раздалось из колонны. Бригадир дал подзатыльник губастому и втолкнул Его в строй. Шулин махнул рукой, и бригада быстро прошла.
– А что, придумано неплохо. Если не считать не совсем деликатных форм, – засмеялся Краснов.
Но вот прошла последняя бригада, а за ней ушли и штрафники. Шулин оглянулся и увидел руководителей.
– А, Михайло! Здравствуй! Ты кого это с собой приволок? Никак партком? Добренько. – Он молодцевато соскочил с телеги и пожал им руки, – Ну, вы идите в посёлок, в лагерь, куда хотите. Знакомьтесь, а я метнусь на часок на второй участок – встретить развод.
Он легко вскочил на коня и уехал.
У проходной Краснова и Дымнова встретил молодой военный, отрапортовал и представился как начальник лагпункта.
В бараке был образцовый порядок. Койки заправлены по-военному. Встретивший их у двери дневальный так рявкнул рапорт, что заставил вздрогнуть.
Рабочие умывались, переодевались и убегали в столовую.
– Как живём, рабочий класс? – весело спросил Краснов.
– На большой с присыпочкой, гражданин начальник, – весело отозвались заключённые.
– Какие Есть жалобы?
– Жалобы? Да что вы! Жалоб у нас не бывает, мы с ними сами, на месте… Тут дядя Володя сам… – ответил плотный парень с мушкой на щеке и синяком под глазом.
– Что значит сам? Это, что ли? – Дымнов показал на заплывший глаз.
– Да ну, гражданин начальник, такого у нас не бывает. Это я в изоляторе на дверь наскочил.
– Куда так торопился?
– Как куда? На работу.
Они поинтересовались посылками. Там были банки с вареньем, бутылки с какой-то настойкой, зубчики чеснока и запечённые в тесто куски мяса.
– Откуда всё это берёт ваш начальник?
– Дядя Володя придумал. На прииске много женщин. Жёны инженеров, начальников разных. Он собрал их и расписал каждой. «Нечего, мол, даром хлеб Есть. Его издалека везти надо». Вот и стараются.
– Ну и как?
– Пустяк ведь, гражданин начальник, а приятно. Оно, видите ли, дорого тем, что вроде бы посылка из дому. Дядя Володя мужик изворотливый, тут ничего не скажешь.
– Есть какие просьбы, заявления? – ещё раз спросил Краснов, собираясь уходить.
– Зачем? У нас Есть свой начальник, – ответило сразу несколько голосов.
Они обошли и другие бараки, но ни заявлений, ни жалоб так и не поступило. У проходной их встретил Шулин.
– Посмотрели, а теперь прошу в мой дом.
– Как с золотом? – спросил Краснов.
– А куда Ему деваться? – встряхнул тот седыми кудрями. – Ты вот что, Михайло, со мной не хитри. Знаю, зачем ходил в лагерь. Тут уж давно подсылают ко мне всяких щелкопёров – А те нюхают, что да как… Нет чтобы спросить у меня. Разве заключённые что скажут? А ты, говорят, на меня давно замахнуться собираешься? Не рановато?
– А что? Чует кошка? – засмеялся Краснов. – Надо будет, и по-сыновьи поругаю. А уж Если зашёл разговор, так поделись опытом, какими формами воспитательной работы борешься с отказами? У тебя их на удивление мало.
– Так бы и сразу, а то золото! Как будто не знаешь, – добродушно усмехнулся он и хитровато посмотрел на Дымнова. – Тебе скажу, а вот как секретарь? Теперь ведь нашего брата типографской краской да чернилами обделывают, а это куда хуже. Дерьмо-то отмыть можно…
Дымнов отстал.
– Не деликатничай, секретарь, иди слушай, может, пригодится. – Шулин тоже остановился. – Ты не обижайся, нынче ведь так. Стоит кому-то плюнуть, остальные норовят в ухо двинуть. Да у меня и свои кулаки Есть.
– Вот-вот, о них и разговор, – нахмурился Краснов.
– Кулаком не бывало. Разве что по-отечески ремнём, да и то за баловство, чтобы не переводить бумагу, – откровенно сказал Шулин. – А с отказчиками случайно открыл верное средство. В смете лагеря Есть статья расхода пайкового довольствия/ на содержание в карцере штрафников. Ну вот я и распорядился выдавать Её полностью, независимо от того, сколько там человек. Как я и прикинул, нашлись два бандита, сообразившие, что получать всё на двоих куда лучше, чем делиться с другими, и принялись выкуривать лишних… Какими методами, не интересуюсь. А только сейчас шпана боится изолятора как чёрт ладана. Если кто и попадёт, то через пару часов христом-богом просится на работу. Вот и весь секрет.
Краснов молчал. Дымнов возразил:
– Есть, товарищ начальник прииска, норма морали и социалистической законности. Вы необоснованно содержите, в изоляторе постоянных людей, превратив Его неизвестно во что. Это превышение власти и всё что хотите. За такие дела не только снимают с работы, но и судят. Как бы вы поступили на нашем месте?
– Ты мне только горчичник (шн) не ставь, не испугаешь, – рассердился Шулин. – Содержу я их законно. Просмотри документы. Не успеешь их выпустить, как они нашкодят и идут сами. Может быть, изолятор их устраивает больше. Да какое мне дело. Они не в обиде, да и я не в убытке. А по части ремня? Так сходи сам в лагерь да расспроси. Может быть, тебе удастся найти того человека, который пожалуется. – Он доброжелательно улыбнулся и взял Дымнова под руку, – А насчёт того, как бы я поступил на вашем месте… Да очень просто. Поставил бы доброго парня в помощники. Поучился бы он у Шулина делу, а старика на разведку или в бригаду лотошников.
– Вы что это – серьёзно?
– А то как же? Ты думаешь, меня интересуют твои жулики и чины? Как бы не так. Сам вижу, не моё это дело. Давно рвусь на Чукотку, да старик Берзин просил до осени дотянуть. Людей подходящих пока нет. Меня-то ведь всё равно не переломишь. Закон у меня всегда один – взялся за топор, не бойся набить себе мозоли.
Он повернул к крылечку и распахнул дверь.
– Милости прошу в мои хоромы. Берзин приказал построить. Да на какой он мне ляд? Сегодня же готов променять на самое последнее зимовье…
– Стой!.. Документы!.. – окликнул из кустов грозный голос, и на тропинку с винтовкой наперевес вышел охранник в помятой гимнастёрке/ с заспанным и угрюмым лицом.
Краснов остановил лошадь и протянул удостоверение. Подъехал и Дымнов. Но солдат отступил на несколько шагов и залязгал затвором.
– Спешиться. Положить документы и отойти на десять шагов, – приказал он тем же повелительным голосом и выжидательно застыл.
– Я секретарь парткома, а это заместитель начальника управления Краснов, – начал было объяснять Дымнов, но тот снова рявкнул:
– Не могу знать! Инструкция! Исполняйте!
– Ну, раз инструкция, ничего не поделаешь. – Дымнов первым слез с седла и оглЯделся. – Тут где-то должна быть пешеходная тропинка на центральный посёлок прииска «Нерега».
– Не могу знать. А ну назад! – злобно заорал солдат. Они отошли. Тот проверил документы, положил и ушёл в кусты.
– Новый начальник прииска – и свои порядки, – улыбнулся Краснов и вскочил в седло.
– Как у них дела? По сводкам хорошего не видно.
– Да-а, – протянул Краснов и повернул на тракторную колею. – Посмотрим, каковы кадры нового наркома. Пока одно щёлканье каблуками. Вообще-то непонятного много. Начальник райотдела продолжает советоваться с тобой? Какая сейчас обстановка на материке?
Дымнов пожал плечами и стал сгонять комаров с шеи коня.
– Как мне кажется, большие полномочия требуют и серьёзного контроля. При НКВД создан самостоятельный партком, и коммунисты райотдела выделились из нашей парторганизации в свою партийную группу.
– Ты хочешь сказать, что интересы безопасности требуют секретов от парткома и коммунистов?
– Да, но я этого не говорю. Так получается…
Они замолчали.
За леском показался склад горючего, огороженный колючей проволокой. В стороне стоял трактор. Тракторист лежал на траве и спал. Кладовщик и заместитель начальника прииска, тоже из вновь прибывших военных, переливали консервной банкой бензин из одной бочки в другую.
– Что это вы делаете? – удивился Краснов.
– Как что? Принимаем горючее и проверяем. Кругом жульё, никому нельзя доверять. Наш начальник решил навести порядок и берет каждую копейку на учёт, – бойко ответил военный.
– Горючего не хватает, а вы Его разливаете, значит, будет Ещё меньше.
– Где пьют, там и льют, без этого не обойтись.
– А Если она полная? Наверное, тогда совсем неумно? – усмехнулся Краснов и тут заметил, что земля вокруг бочки потемнела. – Эта даже через пробку подтекала: днём-то ведь было жарко.
– И то верно. Не обратил внимания, – смутился несколько заместитель и поставил банку на сани. – Чего Её, правда, мерять?
Краснов покачал головой и тронул поводья. Чавкая по болотистой дороге, лошади повернули к посёлку.
У конторы их ждал начальник прииска Гарцев. Это был молодой подтянутый военный в начищенных до блеска сапогах. Он щёлкнул каблуками, отрапортовал и провёл их в свой кабинет.
У двери на стене в рамке вывеска: «Управление прииска «Нерега». В коридоре чистота. Всё отделано под масло. Кабинеты с обитыми дерматином дверями. На стенах приказы. Все бегают, торопливо, сосредоточенно и молча. Даже очередь людей у бухгалтерии стоит молча. Если переговариваются, то шёпотом. Чувствуется гнетущий порядок. В приёмной накрашенная молодая машинистка и мужчина-секретарь тоже с петлицами.
– Как отработала ночная смена? – спросил Краснов.
Гарцев нажал кнопку. В кабинет влетел щегольски одетый молодой человек и вытянулся у двери.
– Наблюдатель, – коротко бросил начальник и протянул руку. Молодой человек раскрыл тетрадь и шарахнулся к столу. Краснов был ближе и взял Её первый.
– Сколько же промыто песков и добыто золота вашими приборами, участками и прииском в целом? – повторил он вопрос, перелистывая страницы.
– Позвольте, доложу, – Гарцев снова потянулся к тетради, но Краснов, взглянув на последнюю запись, закрыл Её и положил на стол.
– Несколько цифр плана знать на памЯть – не так уж сложно. – Краснов посмотрел на молодого человека, – Ведь вы начальник плановой части?
– Так точно! – вытянулся тот.
– Вы знаете показатели работы прииска?
– Наблюдатель ведёт статистику. Я занимаюсь анализом горных работ.
– Значит, тоже не знаете?
– Виноват, не успел просмотреть, – покорно согласился тот и добавил – У нас введено строгое распределение обязанностей.
– Доложите о состоянии дисциплины, о положении с отказами, – попросил Дымнов и, поднявшись, подошёл к графику ведения горных работ, вывешенному на стене.
Гарцев посмотрел на экономиста, тот моментально исчез и через минуту вернулся с огромной папкой.
– Это что Ещё за том? – Краснов просмотрел несколько листков.
– Акты об отказах, нарушителях дисциплины и режима. С прочими документами, приложенными к делу.
– Это что за год? Вы-то сами разговаривали с этими людьми?
– Тут документы только за последние сутки. Всем этим занимается культурно-воспитательная часть…
– Да-а… с бумагами у вас завидный порядок, – нетерпеливо оборвал Его Краснов и встал. – Пойдёмте познакомимся с горными работами.
Он вышел из конторы и пошёл напрямик к виднеющемуся прибору. Гарцев прыгал через лужи, балансировал на кочках, боясь запачкать сапоги.
– Вы бы, товарищ начальник прииска, завели рабочую одежду. В таком-то наряде в забой, наверное, не особенно тянет? – заметил Едко Краснов. – А на вольном воздухе в интересах здоровья полезно бывать даже начальнику предприятия.
– У меня на всех приборах установлены телефоны, так что я в курсе дела, – поспешно ответил тот и вдруг, не удержавшись на скользкой жёрдочке, уложенной через лужу, прыгнул в сторону и попал в воду.
– Как это вы, товарищ начальник, не догадались приказать вымостить эту дорожку? Вон сколько булыжника в отвалах. Оно как бы хорошо получилось, – усмехнулся Краснов и переглянулся с Дымновым. – Читали Щедрина? Не в пример тому градоначальнику, вы бы сделали полезное дело.
– Что-то помню, как будто читал. – Гарцев вытирал травой сапоги. – А по части дорог вы правы, придётся подумать.
– Не горячись, – шепнул Дымнов, придерживая коня, пока Краснов садился в седло. – По-партийному вы должны принять все наши замечания, – обратился он спокойно к Гарцеву. – Лак казёнщины и формализма отделяет вас от народа. Вы даже и свой домик додумались огородить колючей проволокой. Поезжайте на другие прииски, посмотрите, как работают, общаются с рабочими и живут руководители. Если вы не измените стиль руководства, то дело, конечно, у вас не пойдёт и партком поддержит точку зрения руководителей управления.
– Видите ли, товарищ секретарь парткома, я имею непосредственные установки в части дисциплины из наркомата, да и приказ о моём назначении подписан не начальником управления, – самоуверенно ответил Гарцев и вытянулся. – А с золотом? Тут Ещё надо посмотреть, чья рука действует в разведрайоне. Среднее содержание не соответствует подсчётам запасов. Если копнуть, то может быть…
– Может быть, вы необоснованно бросаете тень на честных людей, – гневно вмешался Краснов. – Подсчёт запасов в недрах – это не товар, выданный с веса. Золота у вас больше, чем насчитали разведчики. Что вы тут болтаете? Прекратите щёлкать каблуками и Языком. Вы начальник прииска, вам доверено серьёзное дело и живые люди. А что делаете вы? Если ваша мерка – консервная банка и вы будете Ею измерять всё, то вам, как видно, снова придётся вернуться в наркомат. До свиданья! – Он стегнул коня и оглянулся. – А всё же попытайтесь сделать выводы из нашей беседы. Может быть, из вас что-нибудь Ещё получится, – крикнул он спокойней и выехал из посёлка.
Дымнов нагнал Его уже у складов и, сдерживая лошадь, ухватился за луку седла.
– Мне кажется, мы проехали за эти дни не одну эпоху. Шулин как бы живёт в период военного коммунизма. Лундин – увядающий приспособленец. Гарцев – представитель нового веяния, а на остальных приисках настоящие руководители из честных, преданных коммунистов.
Краснов засмеялся.
– Нет, не согласен. Гарцев не представитель нового веяния. Такого веяния нет, Есть новые люди уже социалистического склада. А он просто случайное уродство. Когда приезжаешь на другие прииски, а особенно на комсомольские, возвращаешься просто помолодевшим…
– Ты неверно понял меня, – улыбнулся Дымнов, – Я не говорю о каких-то новых направлениях в социалистическом строительстве. Я имею в виду изменения в наркомате и другой подход к вопросу внутренней безопасности. А всё новое, как весенняя вода. И прежде всего всплывает навоз и всё легкое, но не это Есть признак лета. Разговор я начал к тому, что у всех Есть что-то хорошее и плохое. Вот бы отфильтровать всё плохое и оставшееся доброе привить руководителям. Тогда бы по-настоящему пошла жизнь.
– Но в любом хорошем прежде всего должна проглядывать душа. Посмотри на «Нереге». Тут форма блестит до отвращения, кругом порядок, а всё Есть один мёртвый лоск. А Шулин? Да Его можно хоть сейчас судить. А прииск работает отлично, рабочие Его любят. Он во всё вкладывает душу. Ему многое можно простить за человеческую теплоту. Но мы как руководители не можем допускать самоуправства в работе и обязаны, конечно, Его снимать. Как ты находишь, Алексей?
– Снять никогда не поздно. А кроме разговоров, мы ведь так ничего противозаконного не установили, – спрятал Дымнов под ресницы лукаво сверкнувшие глаза.
Они оба засмеялись и замолчали…