Текст книги "Человек рождается дважды. Книга 2"

Автор книги: Виктор Вяткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 19

Солнечный луч проник в оттаину стекла. Белоглазов, почувствовав Яркий свет, очнулся, открыл глаза. Пахло карболкой и дымом. У дверей коптила плохо закрытая печь. На топчанах лежали люди в одном белье и тихо разговаривали. За фанерной перегородкой кто-то басил:

– Ну что ж. Теперь геолога можно перевозить. Потребуется Ещё длительное лечение и квалифицированный надзор…

«Геолога? Длительное лечение?» – Анатолий напряг память, Из тумана забытья начало всплывать что-то страшное. Он отбросил одеяло, поднял голову. Ноги?

В груди резануло, в голове затрещали сверчки… Превозмогая боль, оглядел ноги. Нет, на месте, только в гипсе. Грудь перебинтована, руки как чужие. Он вздохнул и хотел спросить у соседа по топчану, как он тут оказался. Но стены закачались, перед глазами поплыли жёлтые круги. Белоглазов опустил голову и закрылся одеялом.

– Гляди-ка, наш инженер, кажется, оклемался, – Голос за спиной тихий, доброжелательный.

– Да-а… Собрали парня из кусков. Не наткнись на него тогда эта начальница из санчасти – конец. А она, видать, душевная. Просто повезло ему. Где она раздобыла этого костоправа, как он его…

Замолчали.

В голове Ещё путалось, меркло. Но Анатолий чувствовал, что к нему возвращается сознание. Он попытался вспомнить, что произошло.

…Неожиданно раскрылся скип. Его подхватило, ударило о шпалы, сдавило…

Снова удары в висках и звон. Остался жив, и хорошо. Значит, не следует пока разбираться, как и почему. Боль в голове стала утихать.

Снова разговор, но уже рядом.

– Незакономерности в своём аресте не нахожу. Мы вместе сидели в варшавской тюрьме, вместе нас привезли в Советский Союз. Вместе работали в польском отделе Коминтерна. Вы представляете моё удивление и негодование, когда на очной ставке он подтвердил, что Является капитаном польской контрразведки. Какие же были основания верить мне?

Голос знакомый. Кто же это?

– Получается, вы оправдываете всё?

– Конечно, не всё. Но нельзя же главное смешивать с наносным. Разве направление генеральной линии утеряно? Нет, товарищ. Страна успешно движется к социализму. Конечно, достижения могли быть Ещё значительнее, Если бы не эти помехи…

– Ну, Если уж после всего вы считаете это только помехами… Тогда молчу.

– Видите ли, дорогой мой. Всё это зависит от мировоззрения. Так сказать, от объективной зрелости. Одни рассматривают только своё личное и видят только одну болячку на носу.

– Прекратим, Улановский. Опять поскандалим..!

Да это тот самый из Коминтерна, которым интересовался уполномоченный. Анатолий приподнял уголок одеяла.

Снова тихо. Напротив заскрипел топчан. Мужчина с бледным лицом и расширенными зрачками поднял голову.

– Темнеет в глазах. Чувствую начало приступа. Это, надо полагать, второй звонок. – Он схватился за сердце.

– Бредит? – снова тот же голос.

– Нет, умирает. Их привезли с лесоучастка. Нашли какой-то Ядовитый мох. Накурились…

– Поторопились, сердешные. Приказы свои начальник Дальстроя отменил. В лагере ввели двухнедельный отдых и дополнительное питание для ослабленных. Кажется, начинает понимать, что наломал…

– Может, понял, а возможно, заставили понять…

Белоглазов заснул. Утром после врачебного обхода он лежал, закрывшись с головой. Было стыдно своего малодушия.

– Вот видите, бывший. Когда здоровый организм и сильное сердце, даже из обломков можно заново собрать человека.

Кротов? Когда он вошёл, Анатолий не слышал, но почувствовал на себе чей-то взгляд. Он откинул одеяло и поднял голову. Кротов стоял с пакетом под мышкой и смотрел на него с упрёком. Он был такой же худой и такой же весёлый.

– А, это вы? Здравствуйте, – Голос Белоглазова прозвучал против воли виновато. Он сдвинулся на край топчана, давая место. Боль в теле и груди была меньше, чем вчера вечером.

Кротов принёс самодельную скамеечку и сел рядом.

– Зачем вы это сделали, геолог?

Анатолий покраснел, поправил одеяло и ответил не сразу.

– Когда у человека чего-то нет, он ищет. А когда кажется утраченным всё, тухнет последний огонёк, тогда начинается страх, отчаяние и, наверное, действует инстинкт. Но почему вы решили, что всё это не случайно? – спохватился Белоглазов.

– К сожалению, вы не первооткрыватель. Но Если человек борется, это уже неплохо, значит, он живёт.

– Вы не осуждаете меня?

Кротов пожал Ему руку и тихо сказал:

– Возможно, в тот момент это было выходом, для вас, конечно… Терпение – это больше нежели мужество..

– А комдив?

– Комдив, он как старый дуб: не смог наклониться и рухнул…

За стенами палатки загремел голос технорука. Он подходил к двери и уже кого-то ругал. Лицо Кротова потеплело. Он повернулся к окну.

– Всё Ещё грохочет? – поморщился Анатолий.

Попов вошел с лагерным лекпомом и с высоким худым человеком лет сорока пяти.

– Положи Его, у него аппендицит. Вечером придёт машина, направишь в центральный стационар. Пусть вырежут, а потом я пошлю его в лес. На черта мне держать больных?

– Это как определит врач и распорядится начальник, – попробовал возразить лекпом.

– А я кто тебе? И зачем тогда ты здесь? Если не разбираешься, иди в забой. Я завтра же позвоню в стационар, пришлют понимающего врача. Там вашего брата как сельдей в бочке. – И уже миролюбиво закончил: – Вот так-то. Начальнику я скажу. А ты врачу передашь, мол, распорядился Попов, и всё. Пусть только попробует… Да и зачем он тебе нужен? Включи в список и сунешь в машину. Стационар примет, я уже договорился.

Лекпом принёс бельё и отдал больному. Технорук хотел уже уходить, но, увидев Кротова, подошёл.

– Ты здесь? Вот что, горняк. Тут пришёл наряд на двадцать человек специалистов на механическую базу управления. Я тебя всуну. Поезжай, чёрт с тобой, хотя и жалко. Там ты место себе найдёшь.

– Гражданин технорук. Прошу оставить меня на прииске, – поднялся Кротов.

– Это почему же? Там голода нет, там хлеб на столах остаётся. Здесь такое и не снится.

– Работаю хорошо и хотел бы остаться.

– Да разве я потому? Тут можно только пока здоров.

– Оставьте, – в третий раз повторил Кротов.

– Ну и дурак, – сердито бросил Попов.

– Вот чего не понимаю. Отказались, кто бы мог подумать! – удивился и Белоглазов. – Да о таком только мечтать можно.

Механическая база считалась раем. Тёплые бараки, работа тоже в тепле. Выработка зависит не от физических усилий, а от смекалки и отношения к делу.

– Видишь ли, теперь я натренирован, опытный забойщик, и горный паёк вот тут, – он похлопал себя по карману. – Значит, на твёрдых ногах, а что мне это стоило? Сейчас из забоя никуда. Во-первых, больше такого не повторишь, а во-вторых.. – он запнулся и поднял глаза, – Есть на то и другие причины, товарищ бывший кандидат.

Белоглазову было жаль расставаться с этим человеком. Он вздохнул и посмотрел на Кротова.

– Скоро увезут. Куда теперь забросит судьба? – проговорил он печально.

Глаза Кротова блеснули.

– Вы Едете в центральный стационар. Потом подберут и вам место. Всё складывается неплохо. Хотя Если бы не, такие люди, как Попов, разве мы бы разговаривали сейчас? Есть такая отличнейшая женщина – Матвеева. Она ведает санчастью. Когда вас привезли…

– Нина Ивановна, – прошептал Анатолий.

– Кажется, так. Она-то и натолкнулась на вас случайно.

– Она узнала?

– Не только она, но и многие ваши старые друзья. Приезжал тут несколько раз краснощёкий, здоровый парень. Тут так о вас заботились.

– Юрка, Юрка приезжал, – Белоглазов совсем растерялся!. – Значит, поверил. Так бы он никогда… А я-то на него в душе…

– Ваше состояние куда лучше, нежели говорят. И таких, как вы, много, – Кротов, улыбнулся и наклонился почти к самому Его уху. – Вы думаете, он нуждается в операции? – показал он глазами на человека, которого только что привёл технорук. – Его нужно сохранить. Он попадёт в больницу, а там Его где-нибудь приспособят. Вот так-то, бывший.

Анатолий посмотрел на него внимательно.

– Может быть, вы отбросите эту приставку «бывший»?

– Хорошо, – согласился Кротов. – Важно и в этой неразберихе остаться коммунистом. Трудно предугадать, как сложатся обстоятельства. Нелегко будет разобраться. Может затянуться. Ты должен выжить, как бы всё ни сложилось. – Кротов перешёл на «ты». – У тебя молодость, здоровый организм. Нужен свидетель, посланец тех, кто останется здесь. Помни просьбу комдива. У многих дети, внуки, ты должен донести до них правду об отцах.

Он говорил долго, тихо. Анатолий вспомнил Сергея и спросил о капитане.

– Этот мавр сделал своё дело…

– И Его?

– И Ещё многих. Попробуй найди виноватого, разберись. Года, инженер, понадобятся, года.

Где-то затарахтел автомобиль. Донеслись голоса. Кротов прислушался и встал.

– Вот и машина. Встретимся Ещё, инженер, обязательно встретимся. Готовься, тебя отправят с этой машиной.

Анатолий долго не отпускал руку Кротова. Как важно, что повстречался Ему этот хороший и сильный человек. Коммунисты и в несчастье остались на своих постах.

– Слушай-ка, инженер, – вернулся с порога Кротов, – увидишь своего друга, поговори с ним по душам. Парень неплохой. Говорил со мной, переживает вашу размолвку. Осуждать Его нельзя. Ошибаются Ещё миллионы хороших людей. Трудно ведь во всем этом разобраться…

– Едва добрался. На «Запятой» вода. Ну, там всё хорошо, Михаил Степанович. Толька в момент освоил рентгеновский аппарат. Посмотришь – и не узнать, доктор как Есть. Халат, шапочка, очки. Хромает немного, но он молодец, тренирует ноги. – Колосов был рад за Белоглазова и не скрывал своих чувств.

– Видишь, а ты?..

– Да разве я мог предполагать? – перебил Его Юра. – Он же сам подтвердил…

– Ну хорошо-хорошо. Лучше поздно, чем никогда. Нина Ивановна ничего не просила? – Краснов, видимо, не хотел больше говорить на эту тему, но Юра настойчиво продолжал – Вы знали, что у нас не всё ладно, так почему молчали? Я, например, всё принимал за чистую монету.

– Тут, Юра, так всё сложно. Мы, как тяжёлый состав, движемся на подъём, а по обеим сторонам дороги враги. С одной – фашистская Германия, с другой – самураи. Останавливаться нельзя. Надо переформировать состав, а когда? А кроме всего, Есть Ещё известная тебе, как механику, сила инерции. Ты меня понимаешь? – посмотрел на него внимательно Краснов. – В большом сражении за новое могут быть и ошибки и жестокость. Я думал об этом…

Зазвонил телефон. Краснов поднял трубку и долго слушал, постукивая пальцами по столу.

– Вы же ничего Ещё не списывали. Нужно обязательно найти. Он заметил место, куда повесил? Ну пусть Питер остаётся, а как спадёт вода, идёт и разыскивает. Значит, перевезли всё? Хорошо, молодцы. – Краснов положил трубку, задумался.

– Что там случилось?

– Колонна вернулась на Атку. Одна машина сорвала ползун. Пока Питер с ней возился, вскрылась река. Не догадался отдать документы Глушкову. Трактор пришлось оставить. Добрался до реки – уже не перейти. Решил вплавь. Документы побоялся замочить, привязал на каком-то дереве вместе с сумкой…

– Найдём. Это он решил правильно, – поддержал Колосов.

– Ну ищите. А теперь давай поговорим о деле. Днями начинается промывка…

Краснов оказался прав. С первых дней промывки управление твёрдо вошло в план по золоту и справилось с объёмами невыполненных работ по торфам.

Павлов не возобновлял больше разговора, но к Краснову стал относиться лучше. Большую часть своего времени Павлов, да и другие руководители Дальстроя проводили теперь на приисках Севера и Запада.

Новый заместитель начальника управления, прибывший из наркомата, снял нескольких участковых руководителей. Колосов жаловался Краснову, возмущался. Но тот отмахнулся и строго спросил:

– Как с документами?

– Чёрт знает куда он их повесил. Ходили три раза. Может быть, кто-нибудь наткнулся и забрал. Возможно, не видно из-за хвои. Ведь не осталось и следа, где проходила дорога.

– Вот что, Юрка. Немедленно выезжай вместе с Глушковым на Атку, разбирайся. Мне нужен срочно отчёт. Датируй старым числом. Понял?

– Это для чего же? – Юра насторожился.

– Ты скандалил с Зориным?

– А чего мне с ним скандалить? Было чисто хозяйственное недоразумение. Он не хотел платить за электроэнергию и транспорт. Ну, я приказал отрезать ввод и не стал предоставлять машин, пока он со мной не рассчитался.

– А он уцепился за эти документы. Запросил ревизионный отдел. Так что торопись, пока я Ещё имею возможность утвердить все отчёты. Меня запросили официально. Теперь всё понял?

– Не совсем. Мы разве в чем-нибудь жульничаем или обманываем?

Краснов покачал головой.

– Эх, Юрка, Юрка. Позавидуешь тебе. Живешь ты где-то на небе. Не дует на тебя суховей, не мочит дождь, не заливает паводок. Всё-то тебе нипочём… Может быть,

так лучше? А?

– Я не понимаю вас, Михаил Степанович, – пожал плечами Юра. – Что вы хотите этим сказать?

– Ну да ладно, это к слову, так что бери машину и Езжай. А то смотри, как бы не пришлось спуститься на грешную землю…

Звякнул телефон, Краснов поднял трубку.

– Опять остановился «НАТИ»? Ну где я возьму вам крышки цилиндров? Трактора новые, запчастей нет. – Он Ещё долго слушал, а потом положил трубку и спросил – Скажи, Юрка, смогли бы мы сами отлить крышки цилиндра к двигателю трактора «НАТИ»? Машин у нас двадцать, и половина уже стоит. Почему-то появляются трещины у четвёртого цилиндра. Останемся так без леса и дров.

– Колосов потянул носом, улыбнулся:

– Мы тихонечко начали делать модель по образцу. Прислал одну крышку Денис Ольшамовский. Попробуем, а что выйдет, не знаю. Потому и не говорил.

– Раз надо, должно получиться. И поторопись. Как-нибудь зайду, покажешь…

Репродуктор трещал, взвизгивал, тикал. Шла настройка телефонной линии для переклички. Колосов сидел дома и ждал.

Позвонил Краснов.

– Документы можешь забрать. Я утвердил всё и теперь в какой-то мере спокоен. Но подлинники ищи, всякое может случиться, – добавил он и прервал разговор.

Интересно вслушиваться в голоса начальников приисков. Не надо знать о кубометрах и граммах, интонация передаёт всё.

Сегодня голоса звучали уныло, виновато. Только несколько приисков весело отрапортовали.

Павлов, как всегда, говорил мало, но Его слова били.

– …Нет взрывчатки, не подвезли. Простояли из-за отсутствия горючего. На прииске нет муки. Отказали двигатели на насосах. Механическая база не изготовила рабочие колёса.

Некоторые начальники приисков обвиняли в срыве плава Колосова.

Павлов покашливал сердито. Женя вскочила с дивана и прижалась к Юре, бледная, испуганная.

– Чёрт возьми, да ведь врут. – Юра хотел нажать кнопку, чтобы попросить слова, как Павлов сам спросил:

– Колосов, вы слушаете?.

– Да, да…

– Вы не находите, что это слишком? Один человек, и столько зла? Может быть, вам следует подумать?

– Товарищ начальник Дальстроя, а вы не находите, что для одного человека это много? – тут же вставил Колосов. – Я бы, например, сразу усомнился.

Женя зажала Ему рот рукой. Павлов что-то крякнул и выключил микрофон. Наверное, дал указание разобраться.

Через несколько дней появилась большая статья в газете «Кому служит механическая база Юга». Юра сразу побежал к Краснову.

– Чёрт знает что наворотили. Можно сажать – и всё.

– Спокойно, Юрка. Донеслось и до тебя веяние ветерка. – Ну ничего, даже полезно. Будешь умней и осторожней. Иди, спокойно работай.

Дома он застал Женю в слезах. В управлении на него уже смотрели как на безнадёжно больного. Это ещё больше выводило из себя Юру. Он растерялся. Вся надежда на совещание в управлении.

Тут важно суметь доложить. Так как все механизмы, транспорт и горючее принадлежали механической базе и всё это в большинстве проходило через Колосова, то при желании можно все неполадки отнести за Его счёт.

Да ну, выкрутимся. Колосов всё внимание уделил головкам цилиндров. Сначала он пропадал в модельной у Вагина. Тот теперь работал по своей старой специальности. Потом ночами возился в литейке и в механическом. Думать о своих делах было некогда. Наконец закончена последняя операция – сверловка. Кондуктор оказался удачным, все отверстия совпали. Головку поставили на двигатель, и трактор ожил. Юра тут же позвонил Краснову.

Через несколько минут подкатил «паккард».

Павлов? Юра даже ахнул. Вот только Его и не хватало. Он укоризненно посмотрел на Краснова. Тот усмехнулся.

Павлов прошёл в литейную, посмотрел модели, переговорил с Шайхулой и Вагиным. Попросил показать необработанное литьё. Потом долго осматривал ветхий сарай литейной. Приказав лить головки для всего Дальстроя, тут же уехал.

Сразу раздался звонок Краснова.

– Чего ты надулся? Теперь всё обстоит куда лучше, чем час назад. Начальник Дальстроя доволен. Это, брат, великое дело.

Когда на очередном совещании кто-то снова затронул Колосова, Павлов резко поднялся и поглядел на оратора.

– Довольно ругать парня. Всем бы вам так работать, как он. – Он посмотрел на Краснова. – Вы постарайтесь освободить механическую базу от несвойственных Ей функций. Тоже нашли коня, навалили. Пусть занимается своими делами. А я завтра же подошлю с магаданских заводов литейщиков. Пусть поучатся…

– Вот видишь, как всё может сложиться, – шепнул Юре Краснов.

Дома Юру встретила сияющая Жепя. Она уже знала о выступлении Павлова.

Павлов собирался уезжать на Утинку, когда в кабинет вошёл начальник райотдела Зорин. На улице моросило.

Краснов подошёл к окну. На востоке желтело небо, туча уползала на юг и над Оротуканом висел Её хвост. Он задёрнул драпировку. Сразу стало теплей и уютней.

Зорин снял фуражку, отряхнул капли дождя, повесил. Поправил ремень, одёрнул гимнастёрку и неторопливо прошёл к столу.

– Тут, Карп Александрович, несколько моментов. – Он бросил быстрый взгляд на Краснова, посмотрел на Павлова и принялся развязывать тесёмки внушительной папки.

Павлов раздавил папиросу о край пепельницы, кивнул на кресло.

– Чего это вы так оглядываетесь? – пошевелил он бровями. – Это начальник управления. Ничего страшного, Если и он будет знать, что делается в Его хозяйстве.

Зорин засуетился: до сих пор Павлов как особоуполномоченный и начальник Дальстроя не посвящал никого в эти дела.

– Собственно, тут несколько человек. Санкция прокурора запрошена. – Зорин вытащил папку и положил на стол.

Павлов долго смотрел на первую страницу и что-то думал. Потом повернулся к Краснову.

– Начальник участка прииска «Нерега» Баринов. Ты Его знаешь? Это не тот молоденький, что за словом в карман не лезет? – спросил он.

Краснов, не задумываясь, ответил:

– Работник хороший, с делами управляется, хозяйственных упущений не помню. А что там имеет товарищ Зорин?

Зорин наклонился над столом и перевернул несколько страничек.

– Вы ознакомьтесь с ходом расследования. Высказывания, порочащие нашу советскую действительность. Антисоветчина, – говорил он, показывая пальцем на отдельные пункты обвинения.

– Конкретней, конкретней…

– В частности, в адрес руководства Дальстроя.

Павлов захлопнул папку и отбросил в сторону.

– Ну, раз в адрес руководства Дальстроя, отправьте мне, посмотрю на досуге. А вы оставьте Его в покое, пусть работает. Что ещё?

Краснов догадывался, что в одной из папок и «дело колонны», поэтому Зорин так и смутился.

– Товарищ Зорин, там ваш уполномоченный продолжает обвинять Колосова в утере документов, – говоря это, Краснов не спускал глаз с Зорина. – Вы бы познакомились сами. Сумку с фактурами до сих пор не нашли, но усматривать злоупотребления нет основания. Управление проверило все отчёты по существующим нормам. Перерасходов нет ни по одной статье. Я утвердил документы. А уж Если вы не доверяете, значит, спрашивать следует с меня, а не с Колосова.

– Это Колосов, что начальником механической базы? – поднял глаза Павлов.

– Да, – подтвердил Краснов и продолжал: – Это человек, которому поручил дело и можешь быть спокоен, всё сделает. – Он улыбнулся, – Даже в такое сложное время не побоялся и отхватил у товарища Зорина электрические вводы и прекратил всякие услуги, пока не получил с него всё до последней копейки…

– Молодец. – Павлов поднялся. – А что, уже и к нему прицепились? – В голосе пробились гневные нотки.

– Я лично, Карп Александрович, не разбирался. Если что Есть, проверим. Я распоряжусь. – Зорин подхватил свои бумаги в папку.

– У вас всё?

– Да, почти. – Зорин быстро ушёл. Павлов посмотрел Ему вслед.

– Ты что, не особенно с ним ладишь? – спросил он мягко Краснова.

– Да нет, кажется, всё нормально…

Нормально? – протянул Павлов. – А дело на тебя накручивают, тоже нормально?

– Ну, это вопрос частный. Я ведь всё это знаю.

– А чего молчишь?

– Полагаю, вам тоже известно. Зачем говорить? Надеюсь, посмотрите, когда встанет вопрос. Положение моё такое, что по известным вам обстоятельствам ссылаться на бывшие авторитеты не могу. Всё закрутилось вокруг заявления Гайдукевйча, написанного с провокационными целями…

Он тут же коротко рассказал эту историю и мотивы других обвинений.

Павлов внимательно выслушал. Потом вызвал начальника областного управления НКВД.

– У тебя там дело Краснова, полковник. Пошли мне Его в кабинет. Я постараюсь сам разобраться. А пока всё прекрати, – Он положил трубку и посмотрел на Краснова.

– Ну, теперь ты спокоен?

– Мне кажется, вы понимаете, что работать и оглядываться приятного мало.

– Но ты не особенно терялся. Я ведь всё это время внимательно присматривался к тебе.

– Я просто не приучился смешивать частное с государственным. Что делать, так нас приучила жизнь.

– Вот за это ценю. Ну, поехали, кажется, скоро взойдёт солнце.

…Машина петляла по серпантину перевала. За сопками разгорался восход. Впереди на дороге в зелени кустарника мелькал грузовик. Слышался рёв перегруженного мотора. Павлов продолжал молча глядеть вперёд, задумчиво пощипывая одну бровь. «Паккард» шёл быстро, покачиваясь на виражах.

Вдруг из-за поворота навстречу им выскочила машина. Она мчалась вперед кузовом, как-то странно виляя. Из-за борта чернела голова водителя. Он стоял на подножке и выруливал.

Заметив грузовик, водитель «паккарда» заметался по дороге и, свернув на обочину, распахнул дверку…

– Скорей, – крикнул он, стараясь вытолкнуть под насыпь начальника Дальстроя. Машина теперь неслась прямо в лоб. Краснов выскочил, Павлов не шелохнулся.

Грузовик со свистом промчался почти вплотную, и его закрыла туча поднятой пыли.

– Карп Александрович! Да разве так можно? – говорил водитель, бледный от испуга. – Как он не врезался в нас? Ведь в самую притирку, задом Ехать не просто…

– Что это стряслось, с ним? – спокойно спросил Павлов.

– Как видно, полетел кардан да побил тормозные тяги, Если они у него были. Вон как набороздил. Убьётся парень. В таких случаях машину надо бросать. Разве на таких виражах и скорости можно управиться…

Туча пыли понемногу рассеялась. Автомобиль стоял на колёсах, но далеко в кустарнике. Водитель сидел на подножке и вытирал пятернёй лицо. На повороте, как раз где проскочила машина, виднелся, съезд в забои. Оттуда дорожники брали грунт для подсыпки. Водитель, как видно, это знал. Всё получилось хорошо. Он проскочил забой, проехал по склону сопки и, вывернув на подъём, остановился.

Краснов узнал водителя. Это был Прохоров.

– Вы не находите, Карп Александрович, что судьбой этого шофёра следовало бы заинтересоваться? Рискуя жизнью, он спас машину и груз, – Немного подумав, он добавил – А Если бы грузовик врезался в «паккард»?

– Это что, ваш? Ты Его знаешь?

– Это тот самый водитель, о котором просил Колосов. Он осуждён по вашему распоряжению, а по существу ни за что.

– Помню. Нет, Краснов, любой вор – злейший враг государства. К таким ни малейшего сострадания. А то, что не наехал, вопрос частного порядка, – резко ответил Павлов и, повернувшись, медленно направился к своей машине.

На перевале было тепло и тихо. Слышались капли росы, падающие на Ягель с листьев кустарника. Снизу из распадка доносилось несмелое дыхание ключей. Солнце Ещё не взошло, но вершины сопок уже румянились отблеском восхода. Теперь в распадках казалось Ещё темней.

Но вот сопки отпрянули назад от вспыхнувшего зарева.

Радостно метнулся бурундук на ствол дерева. Захлопотал, затрещал, защёлкал, как птичка, радуясь наступающему дню. На груду камней вылез суслик. Он поднял передние лапки, вымыл мордочку и, поворачивая головкой, пронзительно засвистел. Засветились капли росы, вспыхнули искринки на хвое стланика.

Павлов постоял, посмотрел и вдруг улыбнулся. Краснов впервые увидел улыбку на Его лице.

– Сколько живу здесь, и не обращал внимания. А ведь красота какая? – удивился он, сел в машину и тут же перешёл к делу – Берелёх становится самым перспективным золотоносным районом. – Павлов говорил тихо. – Прииска огромные, а опытных руководителей нет. Нужен на прииск «Ударник» крепкий начальник. На «Мальдяке» главный инженер шляпа, не тянет. А там объемы. Сегодня Дальстрой уже громада, а завтра будет гигант. Создаём угольное горнопромышленное управление. Тенька выросла в самостоятельный хозяйственный комплекс. Дойдём до Индигирки – тоже будет управление. А тут рыба, сельское хозяйство, воздушный флот. Открыли богатейшее месторождение олова на Иультине. С осени начнём строительство дороги от Охотского побережья на Чукотку. А там Яна… – Павлов вздохнул. – Везде нужны опытные руководители, а их нет.

– Как же нет? Да вы загляните в хозяйство НКВД, сколько там натолкано в камерах работников, А обвинение-то, может быть, не стоит и доброго слова. Трошин, бывший начальник прииска «Разведчик», – отличный руководитель. Первым на Юге закончил годовой план, по вашему разрешению поехал в отпуск. Во время посадки подошёл человек, отозвал на минутку, и всё. А для «Мальдяка» лучшего главного инженера нежели Сараханов я бы и не искал… – заметил Краснов.

– Как говоришь, Трошин, Сараханов? Да-да, помню. А разве они сидят?

– Да.

– Хорошо, разберусь. – Павлов посмотрел на Краснова. – Не ладится на Западе. Хозяйство огромное, а руководители слабы. Там значительная часть запасов золота Дальстроя. Нужна сильная рука, думаю послать тебя. Как ты?..

– Опять ругаться придётся, – уклончиво ответил Краснов.

– По делу – только польза. Пригляделся к тебе – повезёшь. А ведь сначала на тебя чёрт знает что наплели…

– А вы и к другим присмотритесь. Может, тоже что-нибудь разглядите, – посоветовал Краснов.

Павлов не ответил. Он долго глядел в окно, а потом нетерпеливо спросил:

– Ну, как порешим?

– Конечно, поеду. Но попрошу дать кое-кого с Юга. Надо для начала иметь надёжных людей.

– Бери кого хочешь. – Павлов усмехнулся. – Значит, тоже не сразу доверяешь? Ну берись, раскручивай, поддержу…