Текст книги "Человек рождается дважды. Книга 2"

Автор книги: Виктор Вяткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 17

Сани постоянно кренились, стены домика скрипели, издавая жалобный стон. Вода в железном бачке гулко билась. От дыма и гари першило в горле. Глушков открыл глаза.

Питер жарил блины. Масло в сковородке стекало на один бок, выплёскивалось на раскалённую печь. Питер смахивал Его шапкой на железный лист и тихо ругался.

Трактористы спали. С нижней боковой койки торчали длинные ноги Васи в замасленных валенках. Было угарно и жарко.

Аркадий осторожно спустился вниз и открыл дверь.

Тракторы всё Ещё шли на подъём. Далеко впереди маячила сгорбленная фигура Гермогена. Олени оставляли за собой глубокие следы и Ямы разрытого снега.

Олени устали, надо делать остановку, подумал Аркадий и оглянулся. Распадок совсем сузился и представлял собой ущелье.

– Что-то не то. Боюсь, заведёт нас старик туда, где и пешком не вылезешь. Ему-то что, олень не трактор – он где хочешь выкарабкается, – забеспокоился Глушков.

Питер поставил на столик алюминиевую тарелку с блинами.

– Ешь, пока не взялись парни. – Он тоже выглянул в дверь. – Верно, здесь крутовато начинается, да ничего, надо будет – и на стенку взберёмся. – Питер спокойно улыбнулся.

Почувствовав запах жареного, проснулись парни. Кто-то вверху сладко зевнул и потянул носом.

– Что там у тебя, Питер?

– Слезайте, пока не остыли блины.

Колонна неожиданно остановилась. Глушков снова распахнул дверь. Олени, засунув голову в снег, выбирали Ягель. Проваливаясь по пояс, к домику подходил Гермоген.

– Дорово. Глядеть надо. Самый худой сопка, шибко худой будет, – проговорил он и заковылял обратно.

– Если старик говорит худой, дело, наверное, дрянь. Пойду погляжу. – Аркадий набросил шубу и вышел.

Распадок упирался в почти отвесный взгорок, заросший хилыми лиственницами. По бокам отвесные склоны, а дальше ровная вершина перевала. Подняться на вершину даже пустыми машинами было невозможно. Тем более с гружёными санями. Гермоген расседлал оленей и пустил на выпасы.

– Ты чего же, догор, выбирал такую дорогу? Тут и олешками, пожалуй, не заберёшься, – рассердился Аркадий.

– Кому надо, ходи Есть, кому не надо, ходи нету! Моя сопки делай нету, – сердито бросил старик и направился к домику.

Глушков позвал Питера. Они обследовали подъём. Нет, не взять. Пошли к старику. Он уже сбросил кухлянку и дремал над кружкой чая.

– Придётся обратно, старик. Не проедем, – сказал Аркадий, открыв дверь.

Гермоген посмотрел на него неодобрительно и отпил маленький глоток.

– Моя вперёд ходи Есть. Обратно ходи сопсем нету. Голова Есть думай маленько, – сердито блеснул он глазами и снова наклонился над кружкой.

Аркадий снял с крыши лыжи и решил посмотреть, нельзя ли объехать сопку стороной или подняться по другому распадку. Вернулся он вечером. Оказалось, что подъём, выбранный Гермогеном, – самый пологий. Наверху стояло несколько кряжистых деревьев, и сразу начинался спуск в широкую долину. Там была Тенька.

– Ролик бы с хомутом от головки стрелы экскаватора/ да вот за тот ствол. Затянуть трос, благо у нас Его две катушки. Один конец за трактор. Верное дело…

– Тебе бы Ещё дирижабль. Ты попробуй заволоки стальной канат на себе. Тут и на пузе-то не сразу взберёшься, – обсуждали трактористы.

– А что, может, получится, – подхватил Аркадий. – Если затащить конец троса, да за ствол, а гусеничную ленту использовать как барабан лебёдки. Пусть наматывает на себя и тянет трактор наверх. Важно забраться одной машине, тогда всё. А вот как Его, чёрта, туда поднять…

Гермоген отодвинул от себя кружку и внимательно слушал. Когда Глушков начал серьёзно обсуждать эту идею, он встал и выглянул из домика.

– Верёвка-то Есть, олешка тащить может. Потом и канат привязать можно. Коросо, когда думай маленько Есть. Сопсем коросо, Если все думай колкозом.

Начальник Дальстроя приказал отдать лучшие машины, оборудование и специалистов во вновь созданное Юго-Западное управление.

Колосову нужно было набирать новых людей, обучать. Он поехал по приискам.

На «Золотистый» попал ночью. В конторе начальника прииска не оказалось. Он проводил в лагпункте собрание.

Юра пошёл в зону. Там было тихо, только кое-где проходили заключённые, забравшись по уши в бушлаты. В столовой горел Яркий свет. У дверей толпился народ. Как видно, мест не хватало, и люди стояли в тамбуре. В приоткрытую дверь выбивалась полоса жёлтого света

и падала на худые лица заключённых, пристроившихся у стены. Высокий человек с тощей бородёнкой и в выпуклых очках вытягивал длинную шею, заглядывая в помещение.

Знакомый профиль, стёкла очков привлекли внимание Колосова. Толька? Неужели он тут? Но почему не даёт о себе знать? Нет, Едва ли.

Юра подошёл к столовой и громко закашлял, как когда-то в Среднекане, когда хотелось позлить Белоглазова.

Ему показалось, что человек с рыжей бородой вздрогнул. Он? Мужчина медленно повернул голову, и Юра встретился с потухшим взглядом. Худой, морщинистый, с чёрными помороженными щеками и выпяченной вперёд нижней губой. Что-то тупое, безразличное и совершенно незнакомое в лице. Нет, не он. Кроме очков и близорукого прищура ничего похожего…

Юра сбежал с крылечка и снова оглянулся. Рыжебородый сосредоточенно смотрел в другую сторону.

В конторе уже толпились прослышавшие о приезде Колосова заключённые.

– Гражданин начальник, возьми! Токарь-универсал седьмого разряда.

– Какие станки знаешь? – на ходу спросил Юра.

– Да как они? Вот, тварь, память…

– Такмаки, – подсказал кто-то из двери.

– Ну да, такмаки…

– Да это нефтяные двигатели, – засмеялся Колосов.

– Ну всё равно, там болванки таскать, что-нибудь вертеть. Возьми, начальничек…

– Формовщик восьмого разряда по художественному литью, – проталкивался вперёд высокий парень с мушкой на щеке.

– Куда прёшь, ты, морда. Моя очередь, – двинул Его плечом второй. – Слесарь я, лекальщик. Требуются?

Колосов улыбнулся и вынул из кармана пачку чертежей.

– Ну, с кого начнём? – поднял он голову.

Парни переглянулись. Кто знает, вдруг потребуются просто чернорабочие, а может, удастся как-нибудь обмануть?..

Белоглазов, конечно, сразу узнал голос Колосова. Всё это время в душе он ждал этой встречи, знал, что Колосов постоянно бывает на приисках. И вот теперь он стоял в нескольких шагах. Анатолия охватил страх.

Что же делать?.. Признаться, а потом?

Вдруг не поверит и оттолкнёт? Но это было бы Ещё полбеды. А Если бросится обниматься?

Кто-кто, а он, Белоглазов, на горьком опыте знает, чем может всё это кончиться. И тень ляжет не на одного Юрку…

Белоглазов постарался придать лицу отсутствующее выражение, выпятил нижнюю губу и посмотрел тупым, безразличным взглядом.

Сердце вырывалось из груди. Выдержать бы эти несколько секунд. Кажется, удалось. Он услышал, как сбежал Юрка, услышал, как смолкли вдали Его шаги.

Анатолий вздохнул и сразу почувствовал, как Ему стало холодно.

– Что с вами, бывший? – поднял на него глаза Кротов. – Эге, брат, да на вас лица нет? Шли бы лучше в барак.

У конторы толпились заключённые. Староста открывал дверь и приглашал то литейщиков, то станочников, предупреждая всех, что берут только с малыми сроками. Спросили инженера-геолога.

Неужели Юрка решил Ещё проверить таким способом?

Белоглазов прошёл к себе в палатку, но почти сразу же туда заглянул нарядчик.

– Эй ты, фитиль! Ты числишься геологом? – окликнул он Белоглазова.

– Нет.

Анатолий вышел и долго бродил от палатки к палатке. Он не обвинял Колосова за то своё письмо, в котором он рассказывал об аресте своего дяди – старого большевика. Ну что с Юры взять? Если он передал письмо органам, то сделал это искренне. Но в душе жила боль. Несколько раз помимо воли оказывался он у конторы и тут же в страхе поворачивал обратно. Открылась дверь, знакомые шаги…

Анатолий почти побежал, но шаги нагоняли Его. Он свернул за палатку, шаги следом…

– Гражданин, на минутку. Вы так похожи на моего друга… – голос взволнован, срывается.

Анатолий глазами направо, налево. Дальше снег, проволочное ограждение…

– Толька, ты брось. Теперь-то меня не обманешь, по твоим ногам я тебя где хочешь узнаю. Да постой же, дурень…

Деваться больше некуда. Пришлось остановиться. Юра подошёл вплотную и заглянул в глаза. Белоглазов молчал, сдерживая дыхание.

– Ты чего же это припустил от меня? Или, может быть, стыдишься в глаза-то смотреть? А?

– Да, это я, гражданин Колосов. – Белоглазов и сам не знал, почему так ответил.

Чёрт возьми, ведь он. Теперь уже не было сомнения. Но Его странное поведение насторожило Юру.

– Гражданин Колосов? – повторил он насмешливо и резко спросил – Толька, да как же так? Неужели правда?

Хлестнуло обидой. В душе Белоглазова забурлило, и он зло улыбнулся:

– Был когда-то Толька. Теперь предатель и враг народа заключённый Белоглазов. – Он отвернулся и тихо пошёл.

– Ну подожди. Враг народа? Не верю. Может, кто-нибудь наклепал?

Белоглазов молчал.

– Скажи, как это случилось? – снова спросил Юра.

Белоглазов беззвучно усмехнулся:

– Тебе это лучше знать.

– Что ты хочешь этим сказать? – вспыхнул Колосов.

– То самое…

– Значит, я на тебя наклепал? Ты что, обалдел?

– Эх, Юрка, Юрка! И кто бы мог подумать?

Колосов вспыхнул, ничего не понимая. Перед ним был совсем не Толька, а какой-то жёлчный, озлобленный человек…

Да и у Белоглазова горечь захлестнула весь здравый смысл. Они стояли и смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью. Первым стал приходить в себя Анатолий. Он опустил глаза, тихо, но зло проговорил:

– Ты спрашиваешь, правда ли? Но Если человек подписал признания своей собственной рукой, а потом скажет тебе, что всё это ложь, ты Ему поверишь?

– Значит, ты признался?

– Да.

Юра отшатнулся от него.

– И ты был мне другом?

Анатолий шагнул к Колосову, подбирая слова, чтобы всё объяснить.

– Юра… Ты послушай…

Но Колосов вдруг схватил Его за бушлат и что было силы оттолкнул от себя. Не оглядываясь, бросился к проходной.

– Юра… Юра… – крикнул Анатолий и, не удержавшись, полетел в снег. Очки отлетели в сторону. Он принялся шарить руками по тропинке, а когда нащупал их и поднялся, Колосова не было видно.

Как же глупо всё получилось! Белоглазов хотел заплакать, но слёз не было. А может быть, так лучше?

Нить электрической лампочки то накалялась до ослепительного свечения, то тухла до красноты. Юра поднял голову, прислушался. Двигатели на станции работали неравномерно. Значит, опять плохое горючее. Он поднялся и стал одеваться.

Из кухни пришла Женя в белом переднике, вымазанном в муке. В глазах Её блеснула тревога.

– Уже побежал? А лепёшки?..

– Потом, потом, Женечка.

Она опустилась на стул и вытерла передником руки.

– Юра, ты в конце концов должен сказать, что произошло?

– Опять ты, Женечка? Ну, с перевозками на Бутыгычаг не совсем хорошо получается. Возить шестьсот тонн, а там не дорога, а чёрт знает что. На один перевал трактора на тросах поднимают. А там Ещё это Солнечное озеро. Трясина не замерзает, так и жди неприятностей, – говорил Юра, пряча глаза.

– Неправда, Юра. Это неправда, меня не обманешь. У тебя что-то другое.

Женя кусала губы, сдерживая себя. С тех пор как вернулся Юра с приисков, он резко переменился. Стал рассеян, задумчив. Просыпаясь почью, она видела, что он лежит с открытыми глазами. Её Юрка что-то мучительно переживал.

– Женя, успокойся, у меня всё нормально.

– Если ты уже не считаешь меня другом, самым близким для тебя человеком, я пойду к Михаилу Степановичу. Он сам с тобой поговорит. Он уже спрашивал меня, всё ли у нас с тобой ладится. Да и другие замечают твоё угнетённое состояние.

– Пойми, Женечка. Теперь надо работать в два раза лучше и больше. Время-то ты сама понимаешь какое?

– А вчера оно было другим? Ты начал лгать, и это плохо.

Юра вспыхнул и сказал что-то грубое. Женя расплакалась.

– Чёрт знает что, – буркнул он уже зло и, хлопнув дверью, вышел.

Действительно, встреча с Белоглазовым тяжёлым камнем легла на сердце. Он не мог простить себе той вспышки и чувствовал себя виноватым перед ним. История Тольки мучила Его.

А может быть, действительно пойти к Краснову и всё рассказать?

Юра позвонил Ему.

– Да-да, Юра, заходи. Но только домой. Ты как раз мне нужен, собираюсь на партийную конференцию в Магадан. Надо кое-что тебе поручить…

Так даже лучше. Никто не будет мешать. В управлении каждую минуту то один, то другой.

Дверь открыла жена Краснова, чёрненькая, цыганского типа женщина.

– Михаил Степанович уже спрашивал, – проговорила она любезно.

Юра тихо прошёл и разделся.

Краснов и секретарь парткома Батов сидели у письменного стола и делали заметки в записных книжках.

– А, Юра? Пока посиди. Вон свежий номер «Огонька», а мы тут сейчас закончим. – Краснов сунул Ему журнал и продолжал разговор.

– Я буду говорить об основном производстве. О нормах партийных отношений, о быте и о людях. А ты раскручивай вопросы партийной работы, коснёшься партийной демократии и всё остальное. Тут надо не размениваться, а бить по главному. Предстоит серьёзное сражение партийной организации с Единоличной властью. В ней-то всё зло…

За дверью в спальне звякнул телефон. Краснов прикрыл дверь и долго разговаривал.

– Тебя Ещё не выставили вместе с телефоном? Чего ты прицепил Его над головой? – шутливо заметил Батов.

Краснов остановился у стола, потёр виски и улыбнулся.

– Каждую ночь после четырёх звонит Павлов. Вставать холодно, ну я и приспособился. Все записи у меня там. Хитрый. Сначала обтрезвонит все прииски, а потом уже проверяет меня, насколько я в курсе событий…

– Ну как с торфами-то? Убедил ты Его наконец в своей правоте?

– Воюем. Весна покажет, кто из нас прав. Всё обещает посадить, но пока, видно, решил потерпеть. Странный человек, – снова улыбнулся он и уже беспокойно спросил – Что будем делать с Самсоновым? Опять звонит…

– Валерка? А что с ним? – встрепенулся Колосов.

Краснов не ответил, а только наморщил лоб и выжидательно посмотрел на Батова.

– Ты как будто договорился с Раковским? – поднял глаза Батов.

– Вообще. Но теперь откладывать нельзя. И надо всё сделать умно. Запрос старым числом, да и визу об откомандировании. Мне лично нельзя. – Краснов повернулся к Колосову – Может быть, ты сбегаешь, Юрка, похлопочешь за друга. Раковский Ещё в доме дирекции. Уехать собирается на рассвете.

– Может быть, вы мне скажете, в чём дело? – уже с обидой спросил Колосов, растерянно поглядывая то на секретаря парткома, то на Краснова.

Батов насторожённо посмотрел на Колосова и принялся сосредоточенно писать.

– Дурак твой Валерка. Зорин давно затеял вокруг него возню. А он теперь Ещё с какими-то посылками завалился. Заключённым передавал. Это заместитель начальника прииска! Да разве так делают! На первом партийном собрании Зорин выступит, это как пить дать. Вылетит из кандидатов, а потом кто знает?..

Батов совсем зарылся с головой в газеты и громко шелестел листами. Юра пожал плечами.

– А что здесь особенного? Это же гуманно. За что из кандидатов?

Краснов не ответил и позвонил в дом дирекции.

– Ещё не спит. Пойди как частное лицо. Тихонько расскажи и попроси запрос на Самсонова, ну, скажем, декабрём. Я подпишу, а ты завтра, как бы по просьбе Самсонова, передашь в кадры. Сергей Дмитриевич затолкнёт Его куда-нибудь на Кулу, куда и пешком не всегда доберёшься. Может быть, передержим…

– Михаил Степанович, я всё же не могу осознать, зачем это надо? Я понимаю, что мне надо сделать, но для чего? Что всё это значит?.. – Юра не договорил и развёл руками.

Краснов проводил Его в прихожую.

– Ты догадываешься, что болтать не следует? Ну а для чего? – Краснов задумался. – Если у автомобиля почему-либо отсоединятся тормозные тяги, немудрено и наехать на случайного прохожего. А вообще вопрос этот трудный, приеду, как-нибудь побеседуем…

– Михаил Степанович, у меня тоже вопрос деликатного порядка…

– Ну ладно-ладно, торопись. Вернусь вот из Магадана, заходи, разберёмся…

Колосов был поражён. Тормозные тяги? Валерка? Передержать на разведке? Чёрт знает что!

Колосова разбудил стук в дверь. Кто-то барабанил пальцами осторожно, но настойчиво. Он поднял голову. Женя спала и улыбалась во сне.

В дверь продолжали стучать. Он осторожно, чтобы не потревожить Женю, встал с кровати и тихо спросил:

– Кто?

– Гражданин начальник, в зоне полковник Гаранин. Ребята послали сказать вам. Он тут неспроста, – ответил кто-то тихо, и сразу заскрипели по снегу осторожные шаги.

Юра открыл дверь. Возле дома уже никого не было. У проходной действительно стояла легковая машина. Её лаковый кузов, казалось, отсвечивал зловещим отблеском в свете прожекторов зоны. Что, интересно, понадобилось полковнику в лагере? Уж не рабочая ли сила на прииски? Теперь постоянно с подсобных предприятий управления/ снимали заключённых для пополнения горных участков. Юра забеспокоился: каждый квалифицированный рабочий был очень дорог.

В бараках не спали. То из одной, то из другой двери на скрип Его шагов выглядывали испуганные лица. Как видно, во всех бараках дежурили люди. В приёмной Колосов застал начальника лагпункта, худого, тихого человека.

– Что тут происходит? – тихо спросил Юра.

Тот показал глазами на кабинет и положил руку на формуляры.

– Полковник фильтрует.

Колосов взял несколько формуляров. Знакомые фамилии.

– Не дам. Это лучшие люди мастерских, а кто будет работать?

– Интересно посмотреть, как вы это сделаете? Тут статьи…

– Не дам, – упрямо повторил Юра и вспыхнул.

– Вы можете опротестовать моё распоряжение, но не приказ полковника Гаранина. Такой герой Ещё не родился. А Если бы и нашёлся, то перестал бы думать.

Открылась дверь, и выглянул оперуполномоченный.

– Да вот и сам Колосов, товарищ полковник, – доложил он, распахнув дверь. – Мы вам уже звонили. Проходите.

Гаранин сидел за столом и, небрежно просматривая личные дела, раскладывал их на две кучки. Он зевал, прикрывая рот пухлой рукой, и даже не поднял глаз, когда вошёл Юра.

– Колосов! – чётко доложил Колосов. – По вашему приказанию, прибыл. Я слушаю вас, товарищ полковник:

Он очень хотел расположить к себе Гаранина. А тот и не пошевелил бровью продолжая лениво перебирать папки. Начальник лагпункта опустился на стул у приставного столика и выжидательно смотрел на одутловатое лицо полковника. На стене тикал маятник, отсчитывая время. Сырое полено в печи заверещало, как оса. Полковник всё так же молча просматривал формуляры.

Он порядочный хам, да и в лице ничего, кроме жира и сонливости. Ведь туп же, рассуждал про себя Юра, приглядываясь к водянистому лицу Гаранина. Он уже слышал несколько раз Его выступления. Выученная наизусть кем-то написанная речь, не иначе. И ни одного своего слова, ни одной мысли. Вот такому попадись…

Гаранин стукнул ладонью по груде папок и тяжело поднялся.

– Под вашу личную ответственность, Колосов, всю эту группу осуждённых отправить завтра же на прииск «Горный». Об исполнении доложить мне лично на прииск “Борискин”.– Теперь только он взглянул на Юру.

– Это лучшие специалисты мастерских, товарищ полковник.

– Это враги.

– Это инженеры и мастера.

Гаранин вытянул голову на короткой шее.

– Значит, лучшие специалисты? Лучшие люди? Для кого они лучшие? Для вас и Ещё кого? Та-а-ак… – Полковник закатил на секунду глаза и ухмыльнулся. – Отправите их на штрафную командировку второго участка, – И он резко закончил – Об исполнении доложить к десяти утра. Понятно?

Юра вздрогнул. Называется, похлопотал. Среди людей, подлежащих отправке, были преимущественно старики.

Да разве они выдержат долго в забое? Что же делать? И он решил, что выручит Денис.

– Хорошо, товарищ полковник. Пятьдесят человек заключённых к десяти утра будут доставлены на прииск «Горный», – проговорил Колосов и попросил разрешения удалиться.

– Идите, – бросил тот сквозь зубы.

Колосов вызвал по телефону Ольшамовского. Тот уже спал.

– Дай мне пятьдесят штрафников. Доверенность на право отбора людей у меня продлена до весны. Для чего? – Юра понизил голос – Отдать «Горному» вместо своих. Ну, я же отвечаю. Ты мне скажи, дашь или не можешь? Хоть сто? Ну, тогда я выезжаю. Только дай распоряжение в лагерь…

В десять утра он уже звонил на «Борискин», разыскивая Гаранина.

– Ваше распоряжение выполнено. Пятьдесят человек заключённых доставлено на прииск «Горный».

А тот, вероятно, уже забыл и не сразу понял, в чём дело и кто докладывает. Только когда Колосов напомнил подробности, он что-то буркнул и повесил трубку…

Заехала Нина Ивановна. Юра не видел Её давно. Она почти безвылазно сидела на «Запятой». Матвеева удивила Его хорошим настроением. Это резко бросалось в глаза. Она даже помолодела.

– Юрочка, я к тебе по делу, – сразу же заговорила она. – Мне нужен дюймовый насос с мотором, шланги, циркулярная пила и кое-какой инструмент. Да вот, посмотри. – Она вынула из сумочки ведомость и положила на стол.

Колосов пробежал глазами весь перечень и засмеялся.

– Ну, Нина Ивановна. Да это на целую мастерскую. Вы что, этим инструментом больных собираетесь лечить?

Её глаза заискрились.

– Именно лечить больных. Бюджет не выдерживает, значит, откроем свои мастерские и будем кое-что делать для приисков. Вот и выкрутимся. У нас такие специалисты, каких тебе никогда не получить. – Она задорно посмотрела на него и добавила – Я как-никак председатель комиссии и сама отбираю людей.

– Нина Ивановна, а для меня можно? Ну немножко. Начальники приисков хороших специалистов не дают.

– Вот помоги нам с мастерскими, там посмотрим. А от нас очень легко. Кто тебе нужен по специальностям, дай список, будем сообщать.

– Нет, серьёзно?

– Конечно. Но ты уж без нашего разрешения их никуда не отправляй.

– Это я гарантирую. Я подберу вам всё. Только уговор дороже денег?

– Юра, ты мне не доверяешь? Я тебя совсем не узнаю.

– Да и вас, Нина Ивановна, трудно узнать. Мастерские и всё такое.

Она засмеялась.

– Признаюсь, Юра. Я тут больше как флаг. Есть у меня один заключённый хирург. Крупный специалист и страшно предприимчивый человек. Разве бы я одна справилась? Приезжай, познакомлю. Он тебе может во многом помочь. Ты Ему расскажешь, кто нужен, а он подберёт, жалеть не будешь. Только это по секрету. Подведёшь человека, сделаешь неприятность и мне.

– На меня-то вы можете положиться.

Нина Ивановна пошла к Жене. Юра мучительно размышлял, сказать ли ей о Белоглазове. Нет, не стоит, будет нехорошо. Скоро приедет Михаил Степанович, и будет решено, как следует поступить с Толькой. Вон как он ловко выручил Самсонова. Тот на второй же день укатил. Может быть, пошлют Тольку куда-нибудь на разведку, и будет порядок…