Текст книги "Фемистокл"

Автор книги: Виктор Поротников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава седьмая. МЕСТЬ ХИОНЫ

Неокл, отец Фемистокла, первым браком был женат на незнатной женщине из Колиадского дема. От этого брака у него было трое дочерей, из которых две умерли ещё во младенческом возрасте. Третья дочь, родившаяся в месяце фаргелионе[93]  [93] Фаргелион – конец мая – начало июня по афинскому календарю.


[Закрыть], в честь этого была названа Фаргелией.

Первая жена Неокла скончалась, не выдержав четвертых родов. Он схоронил её вместе с мёртвым младенцем.

Неокл, строивший планы о новой женитьбе, постарался как можно скорее отделаться от нелюбимой дочери. Едва Фаргелии исполнилось тринадцать лет, отец выдал её замуж за совершенно ничтожного человека, месильщика глины, который жил в Керамике и перебивался случайными заработками.

Вскоре после этого Неокл женился на матери Фемистокла, фракиянке Абротонон.

После нашествия скифов на Херсонес Фракийский немало людей покинуло этот плодородный полуостров и осело в Афинах, ища спасения от бедствий войны.

Абротонон родила Неоклу сына, которого тот назвал Фемистоклом в честь своего деда с отцовской стороны. Мальчику было десять лет, когда умер его отец.

На похоронах Фемистокл впервые увидел свою сводную сестру, познакомился с нею и её мужем.

Своего супруга Фаргелия ненавидела и презирала, поскольку он был горьким пьяницей и мог уступить свою жену кому угодно за дармовую выпивку. По сути дела, Фаргелия была женой двух мужчин, так как кроме законного мужа с нею сожительствовал его брат, не делая из этого особой тайны. Когда муж Фаргелии был убит в пьяной драке, то его место занял распутный деверь, даже не пытаясь оформить всё законным актом бракосочетания. От него-то Фаргелия и родила свою единственную дочь, назвав её Гекамедой. Деверь погиб в Марафонской битве и был похоронен за государственный счёт.

Фаргелии достался в наследство небольшой дом, в котором зимой было нестерпимо холодно, а летом невыносимо душно. Оставшись без средств к существованию она бралась за любую работу, но всё равно прозябала в нищете. Все свои надежды на благополучную жизнь Фаргелия связывала со своим сводным братом, который стремительно пошёл в гору, едва вышел из возраста эфеба. Для неё стало правилом постоянно досаждать брату просьбами о денежной помощи, и не только. То и дело сваливались всевозможные проблемы и неурядицы, совладать с которыми без мужского вмешательства было невозможно. Поэтому Фемистоклу волей-неволей приходилось опекать свою докучливую сводную сестру и её подрастающую дочь.

Только благодаря содействию Фемистокла Гекамеда смогла выйти замуж, не имея приданого и не выделяясь ни умом, ни красотой.

Впрочем, замужество оказалось несчастливым. Через четыре года муж оставил жену, поскольку Гекамеда страдала бесплодием.

Это стало новым поводом для Фаргелии приставать к Фемистоклу с просьбами подыскать какого-нибудь знаменитого лекаря. Однако Фемистокл ограничился тем, что отвёз Гекамеду в Эпидавр, в знаменитое на всю Элладу святилище Асклепия[94]  [94] Асклепий – бог врачевания, сын Аполлона.


[Закрыть].

Святилище в Эпидавре славилось тем, что при нём проживало немало врачей, которые брались за лечение любых больных. Гекамеда провела в святилище Асклепия десять дней, но от бесплодия так и не излечилась.

Отличавшаяся похотью Фаргелия частенько приводила к себе домой мужчин; как правило, это были обитатели беднейших кварталов Афин. Своих случайных любовников она делила с Гекамедой, неизменно требуя с них за это двойную плату. Такое поведение бросало тень и на семью Фемистокла. Он не знал, как бороться с этим злом, поскольку уезжать из Афин Фаргелия не собиралась, а удачно выйти замуж ей мешала дурная репутация.

Наконец кто-то из друзей Фемистокла посоветовал купить Фаргелии и её дочери сильного раба, который удовлетворял бы их похоть. Так делали некоторые богатые афинянки, овдовевшие, либо те, чьи мужья надолго уезжали из Афин по торговым и иным делам. Фемистокл подыскал такого раба, он был родом из Фригии[95]  [95] Фригия – страна в центре Малой Азии. Была завоёвана персами при Кире Великом.


[Закрыть], но носил греческое имя Мнест. Фригийцу было чуть больше тридцати. Он был волосат, как сатир[96]  [96] Сатиры – демоны, спутники Диониса, изображались в виде хвостатых коротышек с козлиными ногами. Сатиры были падки на вино и женщин.


[Закрыть], и столь же похотлив.

Фаргелия и Гекамеда были несказанно рады такому необычному подарку. Фемистокл пообещал также выплачивать своей сводной сестре по десять драхм каждый месяц, если она перестанет водить в дом сомнительных любовников.

Судя по всему, Мнест неплохо справлялся со своим делом, так как обитатели злачных мест больше не приходили к Фаргелии домой. Имея постоянный небольшой доход, Фаргелия и её дочь стали лучше одеваться и заботиться о своей внешности. Но неожиданно она пожелала выйти замуж за Мнеста и известила об этом брата.

Фемистокл в ту пору сильно враждовал с Аристидом из-за своей морской программы. Он не стал разубеждать Фаргелию: было просто не до этого. Мнест в законном порядке получил свободу и женился на своей бывшей госпоже. Выходить замуж за раба афинские законы всем свободным женщинам строго запрещали.

Однако на этом история не закончилась.

Вскоре после того как Аристид ушёл в изгнание, Фаргелия принялась упрашивать брата, чтобы он помог Мнесту обрести афинское гражданство. Фемистокл всякий раз наотрез отказывал в этом. Но Фаргелия не сдавалась, поскольку была по уши влюблена в Мнеста. К тому же она знала, что среди афинских граждан есть выходцы не только из Фракии, но и из Азии.

Фемистокл надеялся, что с возрастом – Фаргелии было уже за пятьдесят пять! – ненасытная плотская страсть его сводной сестры пойдёт на убыль, но этого не происходило.

…Вернувшись из Коринфа, Фемистокл поставил перед архонтами и пританами вопрос о помощи фессалийцам против персов.

В народном собрании разгорелись споры. В целом афиняне соглашались помочь фессалийцам – всё-таки лучше задержать врага подальше от Аттики, – но при условии, что и спартанцы не останутся в стороне.

В эти дни Фемистокл жил в постоянном нервном напряжении, ожидая вестей от Эвенета. И тут к нему домой опять пришла Фаргелия со своими просьбами об афинском гражданстве для Мнеста.

– О чём ты говоришь, глупая! – накричал на сестру Фемистокл. – Твой Мнест даже греческий толком не знает! Он не умеет ни читать, ни писать. Не знает никакого ремесла, кроме одного, о чём я умолчу. Убирайся, милая! И не приходи ко мне с этим!

Фаргелия ушла со слезами на глазах, с видом глубочайшего страдания. Но спустя несколько дней она опять заявилась. Всё повторилось сначала.

Однажды к Фемистоклу пожаловал Дамонид, сын Харма, который давно был влюблён в Аполлонию. После того как Аполлония стала женой ваятеля Агелая, он превратился в одного из самых непримиримых недругов Фемистокла.

– Глазам своим не верю! – воскликнул Фемистокл, принимая Дамонида в своём мегароне. – Знатный эвпатрид у меня в гостях! Да ещё в столь поздний час! Не иначе, что-то случилось.

На дворе стояла ночь.

– Пока ещё не случилось, но может случиться, если нам не удастся договориться, – сухо промолвил Дамонид после обмена приветствиями.

– Что ж, я слушаю тебя. – Фемистокл указал гостю на стул.

Понизив голос, Дамонид сообщил Фемистоклу о том, что находившиеся в Азии Писистратиды тайно вступили в переговоры кое с кем из афинских аристократов, призывая их всячески настраивать афинян покориться персам без войны.

– Для этой цели Писистратиды прислали с верным человеком большую сумму денег в Афины, – молвил Дамонид. – Ия знаю, кто из эвпатридов согласился сотрудничать с ними.

– Наверняка Зенодот из их числа, – без колебаний заметил Фемистокл.

– Нет, ты ошибаешься. – Дамонид отрицательно качнул головой.

Фемистокл назвал ещё несколько имён, пытливо вглядываясь в лицо Дамонида, гладко выбритое и напудренное, как у девушки.

Дамонид лишь отрицательно мотал головой.

– Ты пришёл, чтобы сообщить мне имена изменников? – нетерпеливо спросил Фемистокл.

– Да, но только за определённую плату.

– Сколько ты хочешь? – поинтересовался Фемистокл, полагая, что речь идёт о деньгах.

– Это скорее не плата, а услуга, – сделал оговорку Дамонид. – Я хочу, чтобы Аполлония стала моей женой.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул Фемистокл. – Агелай мой друг и Аполлония любит его! Нет, это невозможно.

– Тогда я ухожу. – Дамонид поднялся со стула. – И кто знает, что может случиться в дальнейшем. Сегодня у Писистратидов мало сторонников в Афинах, но со временем их может стать больше, ведь золото способно творить чудеса. Если тайные друзья Писистратидов поделятся этим золотом с народом, то одерживать победы в экклесии тебе станет гораздо труднее. Ведь даже среди твоих друзей…

– Ну, хорошо, хорошо! – досадливо бросил Фемистокл. – Я согласен с этим условием. Только мне нужно доказательство правдивости твоих слов.

– Но и мне нужны гарантии того, что ты не обманешь меня, – сказал Дамонид, вновь усаживаясь на стул.

Фемистокл задумался.

– Скоро Агелай отправится на остров Эвбею по каким-то делам. Я устрою так, что он не вернётся оттуда живым. На него нападут грабители по дороге и убьют. После этого ты сможешь взять овдовевшую Аполлонию в жены. Устраивает тебя такой оборот?

– Вполне! – улыбнулся Дамонид. – Ас тобой можно иметь дело.

– Теперь мне хотелось бы узнать, можно ли иметь дело с тобой? – Фемистокл с ожиданием взглянул на Дамонида. – Назови мне имя хотя бы одного изменника.

– И что ты сделаешь? – опасливо спросил Дамонид.

– Я отниму у него золото Писистратидов, – сказал Фемистокл. – Мне это золото нужнее.

– А самого изменника ты… убьёшь? – Голос Дамонида дрогнул.

– Нет, не трону я его. – Фемистокл усмехнулся. – Я заставлю его и дальше выпрашивать деньги, но для меня. Я знаю, Писистратиды необычайно богаты! Они ведь не обеднеют, если часть их золота уйдёт не туда, куда нужно.

– Как ты хитёр, Фемистокл! – восхитился Дамонид. – Я, пожалуй, назову тебе одного из тайных друзей Писистратидов. Дело в том, что этот человек задолжал мне двадцать мин и явно не спешит вернуть долг. Когда ты отнимешь у него золото Писистратидов, то, будь добр, отсчитай из этих денег мои двадцать мин. По рукам?

– По рукам.

– Так вот, – вновь понизил голос Дамонид, – этот человек – Геликаон, сын Филоктета. А золото он прячет на женской половине своего дома, это я знаю точно.

– Ещё бы! – улыбнулся Фемистокл. – Ведь ты же одно время был любовником Хионы, жены Геликаона. Неужели ваша тайная связь опять возобновилась?

Дамонид слегка смутился.

– Это к делу не относится, – пробормотал он.

– Наоборот, – возразил, Фемистокл. – Очень даже относится! Так это Хиона разболтала тебе про золото, которое якобы появилось у её супруга? Так?

– Положим, так, – поджав губы, ответил Дамонид. – Что из этого?

– Ничего хорошего, – проворчал Фемистокл. – Женской болтовне нельзя доверять.

– Хиона сама показывала мне золотые персидские дарики[97]  [97] Дарик – золотая персидская монета весом 8,4 грамма. Поступила в обращение при царе Дарии, отсюда её название.


[Закрыть], – воскликнул Дамонид. – Разве это ни о чём не говорит?

– Эка невидаль! Персидские деньги уже лет тридцать имеют хождение по всей Элладе. Это не доказательство!

– А человек от Писистратидов, который привёз Геликаону эти деньги и письмо? Хиона своими глазами видела этого гонца! Это не доказательство?

– А письмо она видела? – Фемистокл так и впился взглядом в лицо Дамонида. – Где оно?

– Видела. Она даже читала его! Хиона такая любопытная! – Дамонид засмеялся.

– Где же это письмо?

– Там же, где и золото.

– Вот это уже кое-что! – Фемистокл поднялся со стула и прошёлся по комнате, поглаживая бороду. – Благодарю тебя, Дамонид. Ты станешь мужем Аполлонии, я позабочусь об этом.

– Поклянись.

– Клянусь богами света и тьмы! – торжественно произнёс Фемистокл, остановившись перед своим гостем.

– Нет, ты поклянись перед алтарём, – попросил Дамонид.

– Хорошо, – Фемистокл пожал плечами. – Идём!

Он привёл гостя во внутренний дворик, где стоял домашний алтарь. И там, во мраке летней ночи, Фемистокл повторил свою клятву, положив ладонь правой руки на край мраморного алтаря.

После этого Дамонид попрощался и ушёл. По его лицу было видно, как он доволен.

Не дожидаясь рассвета, Фемистокл, взяв с собой Сикинна, отправился к Эвмелу, одному из своих друзей. Брат его не брезговал разного рода поручениями, когда нужно было кого-то припугнуть или избить. Да и сам Эвмел часто затевал потасовки с эвпатридами на агоре или Пниксе: ему было всё равно, где размахивать кулаками.

Отец Эвмела был известнейшим в Афинах кулачным бойцом, не раз побеждавшим на Олимпийских играх. Своих сыновей он также обучил искусству кулачного боя.

Эвмел, как и Фемистокл, в молодости участвовал в Истмийских состязаниях. Но если Фемистоклу удалось в борьбе завоевать победный венок, то Эвмел проиграл кулачный поединок более ловкому сопернику. Но дружба с той поры только окрепла.

Эвмел нисколько не удивился, когда увидел Фемистокла у дверей своего дома посреди ночи. Он уже привык ко всяким неожиданностям с его стороны.

– Мне нужен ты и твой брат.

– Когда?

– Немедленно! Знаешь, где живёт Геликаон, сын Филоктета?

Эвмел молча кивнул.

– Встречаемся возле его дома через час.

– Кинжалы брать? – поинтересовался Эвмел.

– Обойдёмся без кровопролития.

Фемистокл и Сикинн, держа горящий факел, направились по тёмной узкой улице к центру Афин.

Эвмел послал раба за своим братом, который жил неподалёку на этой же улице, и живо собрался сам, облачившись в тёмный плащ, короткие сапоги и шляпу с широкими полями.

Жена Эвмела, знавшая буйный нрав мужа, даже не спросила, куда он уходит на ночь глядя, ибо знала: ответа на этот вопрос не получит, а вот зуботычину может получить запросто.

Эвмел и его брат Динарх довольно быстро добрались по спящему ночному городу до квартала, где жили аристократы. Квартал этот утопал в садах, раскинувшись между холмом Ареопага и холмом Муз. Дом богача Геликаона стоял на пологом склоне холма Муз в окружении стройных кипарисов. Здесь не было улиц и переулков, а дома из-за неровностей почвы стояли как попало.

Фемистокл ожидал братьев в обществе Сикинна, уже потушившего факел, и ещё одного человека, которого Эвмел и Динарх видели впервые.

– Это один из должников Геликаона, – пояснил Фемистокл, отвечая на немой вопрос. – Его зовут Леонтиск. Он наш друг, поскольку тоже ненавидит эвпатридов. Леонтиск поможет нам проникнуть в дом к Геликаону.

Задумка Фемистокла была очень проста. Он сыграл на жадности Геликаона, который, узнав от раба-привратника, что один из должников наконец-то принёс долг, приказал немедленно впустить его.

Леонтиск вошёл в дом, вместе с ним проникли Фемистокл и его друзья. Раба-привратника они связали, а сторожевого пса Динарх ловко задушил ременной петлёй.

Прежде чем незваные гости добрались до хозяина дома, им пришлось одолеть в нелёгкой борьбе ещё двух рабов, вооружённых кинжалами.

Только после этого Фемистокл оказался лицом к лицу с Геликаоном, который хоть и выглядел бледным и растерянным, но держался с подчёркнутым достоинством.

– Что это значит, Фемистокл? – гневно начал он. – Что ты себе позволяешь? Берегись! Ты и твои подручные ещё поплатитесь за свою дерзость!

– Гляди, Геликаон, как бы ты сам не поплатился головой за государственную измену, – пригрозил Фемистокл. – Мне стало известно, что ты хранишь у себя золото и письмо от Писистратидов, которые верно служат персидскому царю. Отдай всё это мне, и я сохраню твою измену в тайне. Могу поклясться чем угодно.

При последних словах Фемистокла стоявшие у него за спиной Эвмел и Динарх переглянулись с молчаливой усмешкой.

– А, так ты пришёл, чтобы ограбить меня! – с негодованием произнёс Геликаон. – Придумал глупейшее обвинение, дабы заставить меня откупиться от тебя. Но у тебя ничего не выйдет, мошенник! Утром о твоей гнусной проделке будет известно в Ареопаге.

– Примерно это я и ожидал от тебя услышать, – спокойно проговорил Фемистокл. – Извини, но нам придётся связать тебя и обыскать спальню твоей супруги.

Фемистокл кивнул братьям и те живо скрутили верёвкой Геликаону руки за спиной.

Вместе со связанным хозяином дома Фемистокл и его помощники бесцеремонно прошли в гинекей. С ними не было Леонтиска, которого оставили у входной двери стеречь связанного раба-привратника.

Повинуясь приказу, Эвмел и Динарх заперли в одной из комнатушек троих рабынь, живших в гинекее рядом с супругой Геликаона.

Грубые братья подняли Хиону с постели столь бесцеремонно, что разорвали на ней химатион[98]  [98] Химатион – длинная исподняя женская одежда без рукавов.


[Закрыть] из тончайшей ткани. Когда женщина попыталась защищаться, то Динарх влепил ей сильную пощёчину, разбив в кровь губу.

В разорванном химатионе, с обнажённой грудью и окровавленными губами Хиона предстала перед Фемистоклом. Чтобы ещё больше унизить гордую аристократку, Динарх заставил Хиону опуститься на колени, держа её за волосы.

Когда Геликаон рванулся на помощь жене, то получил от Эвмела такой удар в челюсть, что на несколько мгновений лишился сознания.

– Твой муж, Хиона, ступил на скользкую дорожку, – с долей сожаления в голосе заговорил Фемистокл, глядя на коленопреклонённую аристократку. – Наше государство подобно глупому и слабому ребёнку, его обманывают и предают все, кому не лень. С ним заигрывают до поры до времени, а потом либо обирают до нитки, либо выставляют в неприглядном свете. Всё это печально и некрасиво! – Фемистокл грустно вздохнул. – Вот и твой муж, Хиона, решил переметнуться к Писистратидам, приняв от них персидское золото. Ты же не станешь отрицать этого?

Возле стены позади Фемистокла завозился пришедший в себя Геликаон, пытаясь встать на ноги.

– Фемистокл, мы встретимся с тобой в суде, – злобно зашипел он. – Я этого так не оставлю!

– Не с тобой я разговариваю, Геликаон, – не оборачиваясь, отозвался Фемистокл и вновь обратился к Хионе: – Скажи мне, где твой муж прячет персидское золото и письмо от Писистратидов.

– Ты – мерзавец, Фемистокл! – кривя от негодования свои красивые губы, промолвила Хиона без тени страха. – Ты всегда путался с такими вот ублюдками, – она презрительно кивнула на стоявшего рядом Динарха, – потому что приличные граждане не желают иметь с тобой ничего общего. Ты дружишь с негодяями и кончишь как последний негодяй: тебя или зарежут, или изгонят из Афин.

– Хиона, не толкай меня на крайности, – пригрозил Фемистокл. – Отступать мне некуда. Без персидского золота и без письма Писистратидов я отсюда не уйду!

– А мне плевать на тебя и на твои угрозы! – крикнула Хиона и немедленно плюнула в Фемистокла. Окрашенный кровью плевок повис на тёмном шерстяном плаще.

Динарх замахнулся на Хиону, но Фемистокл властным жестом остановил его.

– Свяжите ей руки, – приказал Фемистокл братьям. – И переройте тут все!

Вместе с Сикинном Фемистокл зашёл в спальню к дочерям Геликаона. Девушки не спали. Старшей было шестнадцать, младшей – четырнадцать. При виде Фемистокла и его слуги они забились в угол.

Младшая не сдерживала рыданий. Старшая настороженно глядела из-под растрёпанных вьющихся локонов, обнимая за плечи сестру. Эту красивую девушку Фемистокл довольно часто видел в ежегодных праздничных шествиях в честь Афины и Деметры, а также в девичьем хоре на празднованиях Великих Дионисий[99]  [99] Великие Дионисии – аттический праздник в честь бога Диониса, введённый тираном Писистратом. Празднование длилось пять дней в начале весны.


[Закрыть]. Для этой цели жрецы и устроители праздников отбирали самых красивых девушек из знатных афинских родов.

Фемистокл знал старшую дочь Геликаона по имени.

– Не пугайся, Ифиноя. И успокой сестру, – спокойно сказал он. – Всё будет хорошо.

Про себя же он думал: «Да, если мы отыщем персидское золото и это злополучное письмо! Но если ни письма, ни золота нет и в помине, если Дамонид и стоящие за его спиной аристократы таким образом заманили меня в ловушку, то только бегство из Афин спасёт меня от суда и позора!»

Вернувшись в просторную опочивальню, Фемистокл застал там полный кавардак!

Эвмел и Динарх переворошили все стоявшие сундуки, разбросав повсюду наряды и покрывала Хионы, известной в Афинах модницы. Братья обшарили супружеское ложе, ниши в стене, где стояли стеклянные и глиняные флакончики с ароматными мазями и притираньями, заглянули в сосуд с водой, подняли с полу ковёр… Однако улик найдено не было.

– Разбирайте пол! – приказал Фемистокл.

Братья переглянулись.

– Без надёжных инструментов тут не обойтись, – словно оправдываясь, проговорил Эвмел, – да и времени на это уйдёт много.

– Через час-другой начнёт светать, – вставил Динарх. – Надо спешить! Прижжём им пятки огнём!

Динарх указал глазами на Геликаона и его жену.

Геликаон, сидевший на полу у стены, негромко выругался. Хиона презрительно бросила:

– Ищите, голодранцы! Золота вы не найдёте, зато отыщите на свою голову приговор суда, который отправит вас в вечное изгнание!

– Отдай её мне, Фемистокл! – рассвирепел Динарх. – Я познакомлю эту надменную гарпию со своим приапом![100]  [100] Приап – бог сладострастия и чувственных наслаждений, сын Диониса и Афродиты. Изображался в виде бородатого мужчины с непомерно длинным половым органом, как правило, в эрегированном состоянии.


[Закрыть] Он поубавит ей спеси.

– Бери! – решительно произнёс Фемистокл. И повернулся к Геликаону: – А ты, славный эвпатрид, смотри! Дай то, что я требую, и я избавлю тебя от этого зрелища.

Геликаон разразился ещё более громкими ругательствами, увидев, что Фемистокл не шутит.

Скорый на расправу Динарх сорвал с Хионы остатки химатиона, швырнул её на ложе, торопливо обнажился сам и взобрался на женщину сверху.

Хиона, лежавшая поперёк широкого ложа с разметавшимися длинными пепельно-золотистыми волосами, яростно говорила:

– Гляди! Гляди на меня, Фемистокл! Когда-нибудь и твою жену обесчестят таким же образом. Ты думаешь, боги оставят тебя безнаказанным? Не надейся!

С шумными вздохами и блаженными стонами Динарх насиловал Хиону, которая стойко переносила свой позор, поворачивая голову так, чтобы видеть того, кому предназначались её гневные тирады. Она грозила Фемистоклу, но ни слова не сказала Динарху, который грубо обладал ею на глазах у мужа: гордая аристократка считала ниже своего достоинства угрожать такому ничтожеству!

Чтобы не видеть позора жены, Геликаон закрыл глаза.

Фемистокл, который привык видеть Хиону в роскошных длинных одеждах, с тщательно убранными волосами, теперь, глядя на её наготу и растрёпанные волосы, невольно любовался.

Хиона была прекрасно сложена. Её плечи, грудь, бедра были округлы, необычайно соблазнительны. Фемистокл невольно мужским глазом сравнивал Хиону со своей женой. И это сравнение было явно не в пользу Архиппы, хотя она была на шесть лет моложе.

Когда-то в пору молодости Фемистокл частенько заглядывался на Хиону и даже собирался к ней посвататься. Но отец девушки не дал Фемистоклу никаких надежд, обручив её с Геликаоном.

«Была бы ты моей женой, избежала бы этого позора, – мстительно думал Фемистокл, пропуская угрозы Хионы мимо ушей. – Это тебе плата за излишнюю гордыню, красавица! За презрение к таким, как я!»

Утолив свою похоть. Динарх оставил Хиону в покое и хотел было надеть на себя хитон[101]  [101] Хитон – короткая, до колен, мужская одежда без рукавов. Необходимой деталью этого одеяния был пояс.


[Закрыть].

Но Фемистокл остановил его:

– Не спеши, Динарх. Я хочу предложить тебе более утончённое наслаждение.

Фемистокл приказал Сикинну сходить за старшей дочерью Геликаона.

Динарх понимающе ухмыльнулся и швырнул хитон обратно на скамью.

Эвмел приблизился вплотную к Фемистоклу:

– Ты спятил! По афинским законам за изнасилование девственницы грозит смертная казнь. Одумайся!

– За измену государству тоже грозит смертная казнь, – непреклонным голосом произнёс Фемистокл. – Однако ж кое-кто не брезгует персидским золотом!

– Но золота-то нет! – сердито прошептал Эвмел.

– Мы найдём его, – упрямо сказал Фемистокл. – А нет – я всю вину возьму на себя!

Сикинн привёл Ифиною, уже раздетую догола. Он толкнул девушку к ложу, с которого Эвмел довольно бесцеремонно стащил её униженную, связанную мать.

– Не плачь, дочь! Не позволяй себе этого, – молвила Хиона Ифиное. – Ты должна вынести это испытание без слез. Тогда мы с твоим отцом будем гордиться тобою. Крепись, дочь моя!

Геликаон с рыданиями стал умолять не подвергать позору его дочь. Он предлагал деньги, лошадей, дорогие ткани.

– Мне нужно персидское золото и письмо Писистратидов, – стоял на своём Фемистокл. – А твоего добра мне не нужно, я ведь не грабитель.

Динарх между тем уложил Ифиною на ложе и взобрался на него, уже готовый к соитию. Ифиноя выглядела испуганной, но, слыша твёрдый голос матери, не плакала. Такая стойкость юной девушки поразила даже грубоватого Динарха. Он ласково погладил нагое покорное тело девушки своими непривычными к нежности руками.

Наконец нервы Геликаона не выдержали. Он стал кричать, что готов отдать Фемистоклу персидское золото, лишь бы не трогали его дочерей.

На Геликаона набросилась его бесстрашная жена:

– Ну что ты рыдаешь, как младенец! Ты хочешь дать возможность Фемистоклу смешать нас с грязью! Не найдя улик твоей измены и после всего случившегося здесь, он и его подручные неминуемо окажутся под судом Ареопага, приговор которого милостивым не бывает. Молчи! И терпи, как терпела я!

Но несчастный Геликаон слишком сильно любил свою дочь.

Он рассказал Фемистоклу, где находится золото. Тайник был расположен под потолком спальни в узком пространстве мелотажного перекрытия. Эвмел и Динарх принесли лестницу и достали из тайника туго набитый монетами кожаный мешочек, а также два пергаментных свитка.

Фемистокл прежде всего схватил свитки и развернул сначала один, потом другой. Это было послание Писистратидов к Геликаону и его ответное письмо.

В порыве бурной радости Фемистокл не удержался и крепко прижал к себе Хиону, которая едва сдерживала слезы от переполняющей её злости на слабоволие мужа. Потом велел Сикинну увести Ифиною обратно к её сестре.

Эвмел и Динарх развязали мешок и высыпали его содержимое на смятую постель.

Динарх изумлённо присвистнул, увидев россыпь персидских золотых монет. Такой груды золота он ещё не держал в руках!

Братья принялись считать найденные деньги.

– Не утруждайтесь, – сказал Геликаон. – Там пять талантов в переводе на аттические драхмы.

Но Фемистокл настоял, чтобы деньги были сосчитаны.

– Надо же знать судьям Ареопага, за какую сумму ты готов продать отечество, – насмешливо пояснил он Геликаону, сидевшему на полу со связанными руками и поникшей головой.

Пока братья считали деньги, Фемистокл ещё раз, уже вслух перечитал письмо Геликаона к Писистратидам. При этом он остроумно комментировал каждую фразу, подтрунивая над стилем и слогом Геликаона, словно тот был его ученик, который довольно посредственно справился с домашним сочинением на тему «Кому и за сколько я готов продать родину».

Эвмел и Динарх громко смеялись.

Напряжённая мрачная атмосфера, царившая в опочивальне всего полчаса назад, неожиданно завершилась неподдельным весельем незваных гостей.

Когда Фемистокл приблизился к Хионе, чтобы стереть кровь с её лица, то гордая аристократка отшатнулась с возгласом:

– Не прикасайся ко мне, чудовище! Боги ещё покарают тебя, злодей!

Но Фемистокл силой усадил Хиону на стул и, запрокинув голову назад, осторожно принялся вытирать её губы краем смоченного в воде покрывала.

При этом он добродушно ворчал:

– Ты странная женщина, Хиона. Твой муж только что уличён в измене, а чудовищем ты называешь меня. Геликаон тайно сговаривается с врагами Афин, но злодей, оказывается, я. Ты очень красива, Хиона, но вместе с тем невероятно глупа. Извини, конечно.

Хиона сердито высвободилась из рук Фемистокла и, поднявшись со стула, потребовала:

– Развяжи мне руки! Мне нужно успокоить дочерей. Считайте поскорее деньги и убирайтесь отсюда!

Но Фемистокл не торопился снимать путы с рук Хионы, сказав, что опасается: «Ведь ты такая грозная и непредсказуемая!»

– Скоро мы уйдём. Уж потерпи.

– Тогда набросьте на меня хоть какую-нибудь одежду, – устало попросила Хиона. И снова села.

Хиона сидела на стуле посреди спальни, опустив плечи, вперив отрешённый взгляд в пол и не обращая внимания на то, как осторожные руки Фемистокла сначала прибрали её растрёпанные длинные волосы, перевязав их длинной тесьмой, а потом обернули вокруг бёдер мягкое покрывало.

– Ты думаешь, Хиона, мне награда эти персидские деньги? – говорил при этом Фемистокл. – Вовсе нет! Лучшая награда для меня – это лицезреть твою дивную наготу!

Заметив на груди Хионы крошечную засохшую капельку крови, Фемистокл наклонился и слизнул её языком.

Хиона подняла недоумевающие глаза, словно старалась узреть некий скрытый подвох.

– Сначала ты унижаешь меня, потом целуешь, – негромко и беззлобно промолвила она. – Какой ты странный, Фемистокл!

Фемистокл взял Хиону за плечи, мягко заставив её подняться. Покрывало соскользнуло с бёдер на пол. Развязывая Хионе руки, Фемистокл длинными цветистыми фразами стал просить у неё прощения за себя и своих друзей. Он сравнивал её с Афродитой, которая может злиться и негодовать, но бесподобная прелесть совершенного тела не только смягчает резкость гневных фраз, но и служит наградой тем, кто имеет счастье видеть эту красоту.

Хиона невольно зарделась от таких изысканных комплиментов. И чтобы скрыть внезапное смущение, быстро подняла с полу покрывало и отвернулась, накинув его себе на плечи.

Фемистокл приблизился к Геликаону, развязал и ему руки.

– Что ты намерен делать? – с беспокойством спросил Геликаон, встав на ноги. – Донесёшь на меня архонтам?

– Можешь не беспокоиться, к архонтам мы не пойдём, – сказал Фемистокл. – Но на будущее запомни, что ты у меня в руках!

Фемистокл потряс перед носом Геликаона двумя пергаментными свитками.

Тот сокрушённо закивал головой.

– Сколько? – обернулся Фемистокл к Эвмелу, который ссыпал горстями пересчитанные дарики обратно в кожаный мешок.

– Пять талантов, – не поднимая головы, ответил Эвмел.

Динарх тем временем торопливо собирал с пола роскошные женские плащи и хитоны.

– Отнесу жене в подарок, – проговорил он, поймав взгляд Фемистокла. – У неё таких нарядов никогда не было.

– Стыдись, Динарх! – осуждающе произнёс Фемистокл. – Разве за этим мы сюда пришли?

Динарх слегка покраснел, недовольно швырнул собранные одежды обратно на пол и вышел из спальни.

За ним последовал Эвмел с мешком золота.

Сикинн застыл в дверях спальни с горящим светильником в руке.

Фемистокл вновь извинился перед Хионой за перенесённые по его вине унижения.

– Прежде чем уйти, я хочу сказать, кто донёс мне о персидском золоте и письме Писистратидов, – как бы между прочим промолвил он, переводя взор с Хионы на Геликаона и обратно. – Это сделал Дамонид, сын Харма.

Услышав имя Дамонида, Хиона резко повернулась к Фемистоклу. На её прекрасном лице, обрамлённом распущенными волосами, отразилась душевная мука. В глазах было недоверие.

– Я сказал правду, Хиона. – Фемистокл выдержал пристальный взгляд аристократки.

– Вот мерзавец! – злобно обронил Геликаон. – И как он узнал об этом?

– Не ведаю, – пожал плечами Фемистокл.

– Это ты ему всё разболтала! – накинулся на жену Геликаон. – Что-то в последнее время красавчик зачастил к нам в гости. А недавно сопровождал тебя в поездке до Элевсина.

– Ничего я ему не говорила! – огрызнулась Хиона и вновь отвернулась, раздражённо кусая ноготь.

– Ну, это ваши дела, – с мягкой полуулыбкой произнёс Фемистокл, отступая к дверям. – Не стану мешать. Прощайте!

Удаляясь по коридору в мужской мегарон, Фемистокл слышал доносившуюся из гинекея брань Геликаона, который обзывал жену потаскухой и болтливой дрянью. Решительная Хиона отвечала, ругая мужа, Дамонида, Фемистокла и всю мужскую породу, созданную Прометеем[102]  [102] Прометей – титан, сын Иапета, похитивший у богов огонь для людей. Согласно некоторым мифам, Прометей сотворил из глины первых людей и научил их ремёслам.


[Закрыть], по её словам, не из глины, а из ослиного дерьма вперемежку с грязью!