Текст книги "Цветок с тремя листьями (СИ)"

Автор книги: Виктор Фламмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Ваша светлость… – Мицунари едва слышно вздохнул, – вы и в прошлый раз не отнеслись серьезно к моим словам. И, тем не менее, я бы хотел вам напомнить, что да, несколько дней назад юный господин Токугава принял посланника от рода Асано и немедленно выехал в их поместье. Где провел ночь и вернулся к себе только к обеду. А вчера… – глаза Мицунари засветились торжеством, – вчера юный господин Токугава, воспользовавшись паланкином с вашим гербом, тайно посетил находящегося под стражей Като Киёмасу. И оставался у него с середины стражи змеи до конца часа кота[15]15
  Стража змеи – 9–11 часов утра, стража кота – 5–7 часов утра.


[Закрыть]. Как только мне доложили об этом, я немедленно отправился к вам.

– Вот как… – протянул задумчиво Хидэёси. Он приказал содержать Киёмасу под стражей, потому что очень сильно на него разозлился. Он понимал, что это излишне, достаточно было одного приказа, но ему хотелось сполна продемонстрировать Киёмасе свое недоверие. Понимал ли это Мицунари? Или принял за чистую монету?

– И?..

Мицунари удивленно поднял брови:

– Вы действительно не находите в этих действиях ничего подозрительного? В течение нескольких дней юный господин Токугава посещает двоих людей, вызвавших ваш гнев и находящихся под арестом…

– …И, по странному совпадению, фигурировавших в так рьяно защищаемом тобой докладе, а, Мицунари? Тебе это беспокоит?

– Нет, ваша светлость, – Мицунари посмотрел ему прямо в глаза. Его взгляд был абсолютно спокойным. – Господа Асано и Като могут считать себя оскорбленными и быть недовольными принятым вами решением.

– …И в связи с этим сговариваются против меня, используя в качестве посредника наследника семьи Токугава? Ты это имеешь в виду?

– Нет, ваша светлость, – Мицунари снова вздохнул и, не отводя взгляда, медленно произнес: – Я имею в виду, что, возможно, господин наследник семьи Токугава использует их недовольство.

– Так… – Хидэёси взял с блюда еще один кусочек дыни и принялся старательно его жевать. – Мицунари, а ты помнишь, сколько лет Хидэтаде?

– Да, ваша светлость, – без заминки ответил Мицунари. – В этом же возрасте господин Иэясу выступил с авангардом из пятисот человек и захватил несколько приграничных крепостей семьи Ода. А годом позже заключил союз с господином Одой Нобунагой, отказавшись от вассалитета клана Имагавы. Я умоляю вас, ваша светлость! Отнеситесь к этому делу со всей серьезностью. Ведь речь идет о ваших близких родственниках, пусть даже и вызвавших ваше недовольство.

Мицунари поклонился так низко, что коснулся лбом досок настила.

Хидэёси нахмурился и задумался. Насколько же все-таки хорошо Мицунари его знает. Иногда даже казалось, что этот человек читает его мысли. Хидэёси похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся.

– Ты слишком недоверчив, Мицунари. Тебе везде мерещатся то заговоры, то обман, то мошенничество. Что еще придет в твою голову? Что Хидэтада пытается отравить меня своим чаем? Или, пользуясь правом носить оружие наедине со мной, перережет мне горло и тайно сбросит тело в реку?

Мицунари поднял голову. В его глазах отразился настоящий ужас:

– Ваша светлость!

Хидэёси рассмеялся и похлопал Мицунари по щеке.

– Ваша светлость… Прошу, умоляю вас, разрешите мне всецело расследовать это дело. Может, вы и правы, и я гоняюсь за туманом, но что если я не ошибаюсь в своих подозрениях?

Хидэёси снова задумался. А потом взял с блюда кусочек дыни и сунул его в рот Мицунари.

– Хорошо, если тебе так будет спокойнее. Докладывай мне обо всем, что удалось узнать. Но, знаешь что, Мицунари? – он внимательно посмотрел на вассала. – Если ты поссоришь меня с Иэясу, я пришлю ему твою голову в подарок, в качестве знака примирения.

Хидэтада шел по дорожке, стараясь держать спину ровно. После того как он принял сначала горячую ванну, а потом облился ледяной водой по совету господина Киёмасы, он чувствовал себя намного лучше, но все равно предпочел бы полежать до вечера где-нибудь в теньке. Но визит к его светлости был назначен на полдень, и даже немного опоздать Хидэтада позволить себе не мог. При виде завтрака его едва не стошнило, да и времени уже оставалось очень мало, поэтому Хидэтада ограничился лишь приведением себя в относительный порядок.

…И очень обрадовался, когда узнал, что его светлость примет его в саду. Находиться в помещении сейчас было для Хидэтады пыткой.

– О… Мицунари, взгляни-ка… а вот и наш заговорщик! – Хидэёси приветственно махнул рукой и покосился на почти пустое блюдо. – Вот незадача, а дыню-то мы с тобой всю съели. Ну, ничего. Хочешь, можешь прямо сейчас спросить у него, где он провел эту ночь? – Хидэёси усмехнулся и снова подмигнул Мицунари. И вдруг выразительно хмыкнул, глядя, как приблизившийся к ним Хидэтада медленно опускается на колени.

– …А впрочем, это излишне, не находишь? Мальчик мой, не желаешь ли поведать нам, кто это так жестоко с тобой обошелся?

Хидэтада выразительно посмотрел на Мицунари. Тот поймал его взгляд и слегка сощурил глаза.

– Ваша светлость, я приношу вам свои глубочайшие извинения и умоляю простить меня за то, что я решился появиться перед вами в подобном виде. Но я бы никогда не посмел лгать вам, сказавшись больным, – сказал Хидэтада.

– Нет, ты посмотри на это, Мицунари. Светлая мысль не напиваться перед визитом ко мне даже не посетила его голову. Подумай об этом на досуге.

– Ваша светлость. Я бы никогда не позволил себе настолько отвратительно поведения, – Мицунари поклонился, выпрямился и посмотрел на Хидэёси с некоторым недоумением. Хидэёси закатил глаза.

– А, забудь. Кроме того, это моя вина. Ведь в отсутствие родного отца именно я должен следить за поведением и здоровьем мальчика. А получается, что моя родня его спаивает… что я скажу Иэясу?.. – Хидэёси сокрушенно развел руками.

Хидэтада густо покраснел и опустил глаза.

– Мицунари, оставь нас. Я не хочу смущать этого юношу и в присутствии посторонних исполнять… хм… свой отцовский долг. И распорядись, чтобы принесли холодной воды, – Хидэёси не сдержался и откровенно рассмеялся.

Мицунари поклонился нарочито медленно, показывая, что он все понял, поднялся и вышел. Отойдя немного, на расстояние, с которого сидящие в беседке его уже не могли видеть, он махнул рукой. К нему тут же приблизился слуга и низко поклонился.

– Отнесешь воды его светлости. И держись поблизости. Смотри внимательно. Если его светлость прикажет принести чайные приборы – потом возьмешь чашку, из которой он пил, и отнесешь моему лекарю. Все запомнил?

– Да, мой господин, – слуга снова поклонился и исчез в листве сада.

– Ну, не томи, рассказывай! – Хидэёси посмотрел на Хидэтаду, всем своим видом выражая нетерпение.

– Ваша светлость… господин Киёмаса был бы счастлив узнать о том, что вы помните о нем.

– Та-ак… – произнес Хидэёси и прижал ладонь к подбородку, – ты, я смотрю, совершенно очарован им. Э-эх… мне бы зажигать такую страсть в сердцах красавиц, как он – в сердцах юношей.

Затем, став серьезным, он придвинулся к Хидэтаде и положил руку на его макушку.

– Надеюсь, ты не забыл, для чего я тебя к нему отправлял?

– Нет, ваша светлость, – Хидэтада опустил голову, не смея поднять взгляд.

– Ну? Что он сказал? Отвечай.

– Простите, ваша светлость…

– Простите?! – Хидэёси повысил голос. – Хватит уже лепетать. Даже если он назвал меня выжившим из ума стариком – говори. Нечего его покрывать. И… – голос его внезапно смягчился, – обещаю, что его слова никак не повлияют на его участь. И ты тоже не бойся, – он ободряюще улыбнулся, – или тебе настолько плохо? Сейчас принесут воды.

– Нет, ваша светлость, простите… Господин Киёмаса считает себя виновным в том, что произошло в Корее. И не ищет для себя оправданий. Но…

– Что?

– Он считает, что войска были выведены преждевременно.

– Вот оно что… – Хидэёси убрал руку, поднял глаза к свисающим гроздьям акации и, медленно раскачиваясь, сказал: – То есть, он считает, что мой приказ был ошибкой. И что я не должен был вступать в переговоры с Китаем? Так?! Отвечай!

– Не так… не совсем… возможно, он имел в виду, что вас ввели в заблуждение…

Хидэёси с размаху треснул кулаком по столу. Подходящий как раз в это время слуга вздрогнул и выронил поднос. Хидэёси обернулся и рявкнул:

– Вон отсюда, идиот криворукий!

Слуга часто закивал и бросился бежать. В спину ему врезалось блюдо, остатки дыни разлетелись по кустам.

Хидэёси оперся локтями о стол и обхватил голову руками.

– Никому ничего нельзя поручить… – тихо прошептал он. – Почему так, Хидэтада, скажи мне, почему? Войну проиграли, загородную резиденцию мне до сих пор не достроили, даже воды принести нормально не могут! В какое такое заблуждение меня ввели? И кретин Вакидзака не просрал к морским ёкаям флот какому-то корейскому выскочке? Или Кониси не вышвырнули за шкирку из Пхеньяна? А Като? Чем занимался он? Обустраивал свои новые земли? Или бежал, поджав хвост, от дикарей? А? Он тебе про это не рассказывал, нет?

Хидэтада потупился еще сильнее.

– Он… говорил, что захват Чинджу стал бы переломным этапом в этой войне…

– Молодец Като Киёмаса! Он у нас величайший полководец столетия! Он взял Чинджу! И, разумеется, был готов двигаться дальше! Без припасов! Без войска! Один! С копьем наперевес и моим именем на устах!

– Но, ваша светлость, тот доклад…

– Да плевать я хотел на этот идиотский доклад! Меня тут все за дурака держат? Все, а, Хидэтада?!

Снова появился слуга, на этот раз уже другой. Быстро проскользнул под заплетенную лианой арку, поставил на столик поднос и также быстро скрылся. Хидэёси приподнял голову и внезапно расхохотался так, что из его глаз брызнули слезы:

– Вода, Хидэтада! Смотри, у тебя, наконец-то, есть вода! Видишь, не все еще потеряно! Завтра же прикажу, чтобы готовили переезд в Фусими. А то эта жара меня доконает.

Он схватил кувшин с водой и принялся оттуда жадно пить. Напился и протянул его Хидэтаде, игнорируя чашки.

– Но, ваша светлость… – Хидэтада с поклоном принял кувшин. – Фусими… там еще даже не начались отделочные работы…

– Аа… – отмахнулся Хидэёси, – будем спать на земле под кустами. Поедешь со мной, Хидэтада? Должен же кто-то безжалостно разить своим мечом мух и комаров, чтобы они меня не сожрали?

– Конечно, ваша светлость. Я всегда буду рядом с вами, куда бы вы ни направились, – Хидэтада наконец-то смог сделать глоток холодной воды и поклялся мысленно, что большего никогда не возьмет в рот ничего крепче этого напитка.

* * *

Хидэтада развернул коня и двинулся вдоль кортежа в обратном направлении. Лицо его было сосредоточенным – он старался не упустить ни одной мелочи. На его взгляд, охраны было слишком мало, зато женщин в красивых развевающихся нарядах – недопустимо много. В случае чего они будут сильно мешать.

– Куда ты все время бегаешь, а? – Хидэёси высунулся из паланкина и рассмеялся.

– Ты нацепил на себя боевые доспехи, словно собрался на войну, а не на прогулку в пару ри[16]16
  Ри – японская мера длины, составляющая три тысячи девятьсот двадцать семь метров.


[Закрыть].

– Ваша светлость, – Хидэтада слегка нахмурился, – я не могу себе позволить отнестись к защите вас и господина Хироимару безответственно.

– Хе-хе-хе! – Хидэёси запрокинул голову. – А ну-ка, посмотри мне в глаза! А то я подумаю, что вместо тебя в этих доспехах – Мицунари. Брось, не надо передо мной прикидываться. Мы-то с тобой оба знаем, зачем ты натянул доспехи и взгромоздился на коня.

– Ваша светлость… – Хидэтада смущенно опустил взгляд.

Хидэёси расхохотался:

– Ладно, не красней так. Ты и правда выглядишь очень мужественно. Ох, Мицунари весь распушится, когда узнает…

– Не могу с ним не согласиться, на этот раз… – пробормотал Хидэтада.

– Глупости, – Хидэёси вмиг стал серьезным. – Это прекрасная идея. Основная процессия отбыла в Фусими два дня назад, если бы кто-то хотел напасть на меня, то это бы уже произошло. А таких процессий, как наша, только сегодня движется по этой дороге четыре. А я официально уже давно прибыл.

– Да, вы правы, ваша светлость. Просто я переживаю…

– Ты молодец, Хидэтада, не теряешь бдительность. Расслабься, мы будем в Фусими самое большее через час. Надеюсь, праздничный банкет уже готов… – Хидэёси мечтательно закатил глаза. – Столы накроют прямо вокруг пруда. Должны сделать навесы от солнца, ну, или если боги благосклонны к нам, то от дождя. Вечером будет фейерверк. А госпожа Го наверняка выйдет встречать нас… и тогда-то она увидит тебя на коне и в роскошных доспехах!

– Ваша светлость!

Громкий хохот потряс паланкин. Словно эхо, откуда-то из глубины отозвался детский плач.

– Хирои, Хирои! Чего ты раскапризничался? Ну-ка иди к своему папе, смотри какой у нас блестящий красивый охранник! – Хидэёси откинул полностью занавеску, пересаживая малыша на колени.

Хидэтада улыбнулся.

– А ну-ка, Хидэтада, слезай с коня! Эй, остановитесь!

– Остановиться! – громко скомандовал Хидэтада, и процессия замерла. Он соскочил с коня и подошел к паланкину. Хирои замолчал и уставился на него удивленными глазенками.

– О, смотри, ты ему нравишься! Или это твои доспехи? Наш малыш – настоящий воин, ему нравятся боевые доспехи. Давай, Хидэтада, возьми его! Посадим моего сына на коня! А, Хирои? Представляешь, как удивится мамочка, когда ее малыш прискачет на коне?

Хидэтада взял на руки ребенка и осторожно усадил в седло. Хирои тут же вцепился ручками в лошадиную гриву и звонко рассмеялся.

Хидэёси расхохотался в ответ. На его глазах появились слезы:

– Мой сын… вот это воистину мой сын!

Где-то в глухой листве ухнула сова. Потом еще и еще раз. Хидэтада замер, прислушиваясь, потом его глаза округлились, и он резко сдернул Хирои с седла и прижал к груди. И тут же заорал что есть сил:

– Нападение! Перестроиться!

Хирои от испуга опять заревел. За спиной удивленно вскрикнул господин Хидэёси.

И тут же женщины, сопровождающие кортеж, окружили Хидэтаду плотным кольцом, вскинув руки, словно в странном танце. Их длинные рукава колыхались, как от дуновения ветра, и над дорогой повисла мертвая тишина. И в этой тишине Хидэтада услышал тихий свист.

Две женщины упали на землю, а остальные снова плотно сомкнули ряд. Хидэтада, по-прежнему прижимая к груди рыдающего Хирои, выхватил меч. Да только толку от него, если он даже не видит противника?! Хидэтада застонал сквозь зубы от чувства собственного бессилия. Какой смысл в любой охране, когда смерть прилетает из теней? Сколько там, в густой листве, его собственных людей? Их кортеж должны были сопровождать пятеро. Живы ли они? По крайней мере, успели предупредить.

Откуда-то сверху на землю шлепнулось затянутое в черное тело. Похоже, там, наверху, шел невидимый глазу бой. Одна из женщин внезапно опустила руку, и Хидэтада увидел на мгновение мелькнувшую совсем близко темную тень. И снова услышал звук падающего тела.

– Отойдите от меня! Защищайте Хирои! – услышал он откуда-то издалека пронзительный крик господина. Проклятье!.. Знать, хотя бы, сколько их, этих невидимых врагов. Смогут ли они продержаться до подхода следующей процессии? И поможет ли это?

Еще три женщины молча опустились на землю. И Хидэтада понял, что может сделать сейчас только одно. Он упал на колени, мысленно радуясь, что надел доспех, и наклонился как можно ниже, крепко сжимая кричащего малыша. И выставил вперед меч. В этот момент сквозь поредевший круг женщин он наконец увидел черные тени, словно в ночном кошмаре скользящие к ним. И, вскрикнув от внезапно накатившей на него бессильной ярости, в досаде ударил рукоятью меча по земле.

И земля отозвалась ему.

* * *

Мальчонка оказался и впрямь шустрый и упертый. Правда, из неумелых маленьких рук палка вылетала почти при каждом ударе, но малыш, словно юркий зверек, бросался к ней и снова вцеплялся изо всех сил.

– Не так, – Киёмаса едва ли не в открытую улыбался. – Не сжимай. Представь, что это птица: сожмешь крепко – раздавишь, ослабишь пальцы – улетит. Понимаешь?

Мальчик молча кивнул и выставил палку вперед.

– Ну, давай, убей меня! – Киёмаса слегка шевельнул кистью, и «оружие» снова вылетело из рук мальчишки, а сам он, прокатившись по земле, шлепнулся на задницу и принялся отчаянно трясти отбитой рукой.

– Заревешь – в следующий раз ее сломаю, – Киемаса не уточнил, что имеет в виду, руку или палку, но мальчик быстро закивал, явно сдерживая слезы, и поднялся на ноги.

Эта женщина, служанка, теперь приходила каждый день. Не пряталась, просто старалась не поднимать голову. Возможно, она оказалась единственной, кто смог справится со страхом перед ним, а может быть, надеялась получить еще денег. Ко второй версии Киёмаса склонялся больше. С того дня, когда его посетил Хидэтада, Киёмасу постоянно преследовала невыносимая скука. Где-то глубоко в сердце он уже ощутил, что это заключение временно, и с нетерпением ждал того момента, когда оно завершится. От скуки же он иногда разговаривал с женщиной, пока она расставляла еду или убирала со стола. Новости – вот что интересовало его. То, что происходит за стенами поместья, где его держали под стражей. Воинов, охранявших его, он до сих пор так и не увидел. О чем очень сожалел. Да, им приказали его охранять, но разве это повод отказывать ему в компании? Ну что стоило их командиру взять пару шестов и зайти пораньше с утра? Любому дураку очевидно, что он не намерен бежать. А захотел бы – разве остановила бы его охрана, пусть даже в сотню воинов?

– Ваш завтрак, господин.

– Не лезь, женщина, – рявкнул Киёмаса, не оборачиваясь, – не видишь, мы еще не закончили?

Пару дней назад служанка появилась не с дочерью, а с сыном – парнишкой лет семи-восьми. В отличие от девчонки, которая никогда не поднимала головы и была похожа на испуганного мышонка, мальчик быстро и ловко взбежал по ступенькам и поставил в углу бадью с сакэ, которая была едва ли не больше него размером. И застыл, как завороженный, во все глазенки таращась на оружейную стойку. Киёмаса хмыкнул, приказал жестом матери и сыну никуда не уходить, вышел во двор и срезал с дерева две ветки поровнее: поменьше – для пацана и побольше – себе.

– Давай, парень, достань меня. А то видишь – мы можем остаться без завтрака, – он поднял руку.

Мальчишка набычился и снова ринулся вперед. Киёмаса слегка отодвинулся, пропуская его, и огрел палкой по спине.

– Ты останешься без завтрака, не я. Зачем мертвому еда? – он расхохотался и повернулся к служанке. – Эй, женщина! Чему твой муж учит сына? Горшки считать?

– Я вдова, господин, – женщина пригнулась к самому полу, словно прося прощения за свои слова.

– Вот как… – Киёмаса подошел к ступенькам и прислонил палку к стойке навеса. – Отчего умер твой муж?

– Корабль, на котором переправляли его отряд, утонул.

– Значит, воином был. И сына обучить не успел… Эй, парень, ты гордишься своим отцом?

– Да, господин, – мальчик опустился на колени и неловко согнулся: видимо, сильно болела спина после удара.

Киёмаса удовлетворенно хмыкнул, поднялся по ступеням и остановился возле служанки, задумчиво оглядывая ее.

– Вот что, – проговорил он наконец, – вечером перед закатом оденешься, накрасишься и придешь ко мне.

Служанка подняла голову и удивленно посмотрела на него, словно не понимая. Потом тихо всхлипнула, и по ее щекам покатились слезы.

– Эй! Что это за сопли? Или… – он наклонился, ухмыльнулся и сжал ее плечо. – Или тебя и так хватает мужской ласки?

Женщина снова всхлипнула, и плечи ее затряслись.

– Отпустите мою маму! – мальчишка, сжимая в руках палку, взлетел по ступеням.

– Что? – Киёмаса резко обернулся. Женщина за его спиной громко вскрикнула. Мальчишка стоял перед ним, и в глазах его плескался не то что страх – панический ужас. Палка тряслась в его руках, но он не отпускал ее, держа перед собой.

Киёмаса хохотнул и выставил вперед ладони:

– Эй! Убери свой меч, видишь, я сдаюсь?

Мальчик опустил палку и расплакался. Словно в ответ, женщина зарыдала в голос.

Киёмаса отступил на шаг.

– Что это за… – он наморщил лоб, – женщина, какого ёкая ты рыдаешь? Боишься?

Она дернула головой, не переставая всхлипывать.

– Глупости, не бойся. Никто из женщин еще не жаловался на мою грубость.

Она сильнее затрясла головой, не переставая рыдать.

– Так чего же ты ревешь тогда?! – зарычал Киёмаса. Эти слезы уже стали его откровенно раздражать.

– Я… – едва выдавила из себя служанка, – …боюсь, что господина приговорят… к смерти.

Киёмаса снова ошарашенно нахмурился, но тут же его лицо просветлело.

– Тьфу ты… дура. Понятно. Тогда вот что. Придешь после заката, когда стемнеет. Чтобы никто не видел? Понятно?

Женщина перестала рыдать и посмотрела на него. Губы ее тряслись. Ее лицо, даже залитое слезами, все равно было довольно миловидным.

– Ты поняла? – Киёмаса повысил голос, хотя то, что рыдания прекратились, обрадовало его.

Служанка торопливо кивнула.

– Тогда исчезни до вечера.

Она отползла назад, к ступенькам, схватила сына в охапку и скрылась.

Когда Киёмаса проснулся утром, солнце едва показалось над горизонтом. Но женщины рядом не было: видимо, она ушла еще затемно. Киёмаса усмехнулся. Женщины всегда казались ему очень странными существами. Впрочем, кто еще позаботится о ее детях, если муж погиб. Была в этом какая-то неправильность, но думать о таких вещах с утра Киёмаса не привык. Он подумает об этом после завтрака.

Он поднялся, повертел головой, разминая шею, взял меч и вышел во дворик, с удовольствием окунаясь в утреннюю прохладу.

Он уже закончил тренировку и умывание, когда до него донесся негромкий стук посуды. Киёмаса, довольно улыбаясь, поднялся по лестнице. Женщина оглянулась и поприветствовала его поклоном. И не ушла, когда он сел за столик и принялся за еду.

– Вот что, – сказал он, когда она подошла, чтобы убрать посуду. – Подарить мне тебе нечего. Денег тоже не дам – нету. Но если я выйду отсюда, и выйду не ронином – найду тебе хорошего мужа, обещаю. Он воспитает твоего сына настоящим воином. И дочь твою выдам за порядочного человека. Согласна?

Одна из чашек звякнула, скатываясь со столика.

– Да что опять не так?! – Киёмаса приподнял одну бровь, но женщина уставилась на упавшую чашку с таким же недоумением. Киёмаса нахмурился, а через секунду резко лег на пол и прижался ухом к доскам. И услышал тихий ритмичный гул, словно где-то глубоко под землей били в большие барабаны. В то же мгновение он вскочил, одной рукой подхватил с пола женщину и вылетел из комнаты, сметая недавно починенную стену.

И тут же земля ушла у него из-под ног. Он упал, отбрасывая свою ношу подальше во двор, и словно откуда-то издалека услышал испуганный женский крик. И громкий треск, сменившийся оглушительным грохотом: рухнули столбы, поддерживающие крышу. Он откатился подальше и закрыл голову руками. Сверху посыпались комья земли. Он попытался подняться на колени, но его тут же бросило вперед, и он едва не скатился во внезапно образовавшуюся трещину в земле. Отскочив назад, он все-таки поднялся на ноги, и тут черный, ослепляющий ужас накрыл его с головой.

– Женщина! Где конюшня?! – он в панике начал озираться по сторонам.

Служанка перестала кричать и тут же вскочила. И уставилась на него, как испуганная лягушка на змею.

Он подлетел к ней, сильно и хлестко врезал по лицу.

– Конюшня! Лошадь! Фусими! Два дня назад! – он принялся трясти ее за плечи. Наконец она поняла. И кинулась вперед, спотыкаясь и увлекая его за собой.

От конюшни осталось всего две стены. Между ними в груде обломков метались несколько одержимых ужасом лошадей с выпученными и налитыми кровью глазами. Киёмаса бросился к одной из них и схватил за шею. Рванул на себя и вниз, пригибая лошадиную голову к земле. Животное дернулось было, захрипело и так же внезапно затихло, успокаиваясь. Киёмаса удовлетворенно хлопнул лошадь по заляпанной пеной морде и запрыгнул ей на спину, держась за гриву. Ударил пятками в бока и направил к разлому в стене.

И тут же дорогу ему преградили несколько вооруженных воинов. Засыпанные пылью и грязью, они сжимали в руках копья, явно давая понять, что не пропустят его. Киёмаса осадил лошадь.

– Его светлость в Фусими. За мной.

Эти поняли мгновенно. Двое из них бросились ловить лошадей. А Киёмаса, уже ни на что не обращая внимания, погнал лошадь вперед.

* * *

Хидэтаде вначале показалось, что он оглох. Миг – и он больше не слышит ничего: ни грохота, ни треска, ни испуганного рева малыша. Потом он понял, что перед глазами мутная бело-розовая пелена с зелеными пятнами. И то, что он не может дышать. На секунду ему показалось, что на самом деле он умер, и даже стало любопытно, а что теперь будет дальше. Он попытался пошевелиться, и, словно в ответ на его движение, заворочался и заелозил Хироимару. И Хидэтада окончательно пришел в себя. Откинул рукой розовое марево, которое оказалось шелком платья одной из лежащих на нем девушек, и его взгляд уперся в нависающие прямо над головой ветви. Он попытался подняться. Хироимару прижался к нему, вцепившись в шею, и сосал палец. Хидэтада, которого больше всего беспокоило, что он мог нечаянно придавить ребенка, выдохнул: похоже, тот был в порядке.

– Хидэтада-а! Эй! Хидэтада-а! – голос господина Хидэёси прозвучал совсем близко. И Хидэтада облегченно улыбнулся.

– Ваша… ваша светлость! Мы здесь!

Он поднялся, оттолкнув тело девушки в сторону и протискиваясь сквозь ветки. Похоже, они оказались в ветвях кроны упавшего дерева.

– Хвала всем богам и буддам! – внезапно сквозь густую листву просунулась голова господина Хидэёси. Волосы его были растрепаны и свисали вдоль плеч, лицо испачкано грязью, подбородок украшала глубокая царапина.

– Хирои! Что с Хирои? Дай его мне!

– Господин Хироимару в порядке, ваша светлость. Только мокрый. И я тоже, – Хидэтада вдруг громко расхохотался и вытянул руки, протягивая ребенка.

Хидэёси схватил его и начал старательно ощупывать.

– Хирои… мой Хирои… вот ты какой у меня… смелый! – он вдруг громко взахлеб зарыдал, но его рыдания тут же сменились смехом. Некоторое время только их с Хидэтадой смех разносился по лесу.

Не переставая нервно посмеиваться, Хидэтада выбрался из ветвей, прорубая себе путь мечом, и огляделся по сторонам.

– Нам… повезло, что дорога такая широкая здесь… – наконец сказал он.

– Повезло? И ты называешь это простым везением, Хидэтада? Это настоящее чудо, что мы живы… а ты… Хидэтада… – Хидэёси подошел совсем близко, прижимая Хирои к груди, и с силой сжал плечо юноши. – Хидэтада… ты спас моего сына… ты…

– Ваша светлость… – Хидэтада упал на колени, – я просто… мой долг… господин Хироимару…

По лицу Хидэёси вновь потекли слезы, он сел на землю рядом с Хидэтадой.

– Я не знаю, как и чем мне отблагодарить тебя, Хидэтада. Ты сам мне как сын. Смотри, Хирои, твой старший брат спас тебе жизнь. Он будет тебя защищать. Ты любишь своего братишку, Хирои?

Внезапно раздался громкий треск за спиной, и Хидэтада мгновенно вскочил и обернулся, вскидывая меч. На дорогу медленно вышел человек, закутанный в темно-зеленую одежду, с которой свисали коричневые обрывки ткани.

Хидэёси охнул, быстро встал и спрятался за спину Хидэтады.

– Не волнуйтесь, ваша светлость. Это мой человек, – Хидэтада, облегченно вздохнув, опустил меч и спросил: – Где убийцы?

Человек растопырил пятерню и резко сжал кулак, ударяя по нему ладонью другой руки. Потом еще раз. И развел в стороны кисти с растопыренными пальцами.

Хидэтада улыбнулся и вытер со лба выступивший пот:

– Ваша светлость, все в порядке. Из тех, кто напал на нас, – десять убиты, остальные разбежались. Кто-нибудь еще выжил кроме тебя? – снова обратился он к синоби.

Тот вновь растопырил пальцы и согнул три из них, стуча по каждому. Затем большим пальцем он указал на себя, а указательный согнул.

– Что он говорит?

– Он говорит, что из пятерых синоби, сопровождавших нас, погибли трое, а один ранен.

– Плохо, – болезненно поморщился Хидэёси и кивнул в сторону.

И только сейчас Хидэтада заметил, что еще четверо – уцелевшие охранники, обступили их, подняв копья.

– Это все, кто выжил?

– Похоже, что да, – сказал Хидэёси и внезапно закричал: – Эй! Кто-нибудь есть живой?

Из глубокой трещины, пересекающей дорогу, раздался негромкий стон.

– Посмотрите, кто там, – приказал Хидэёси охранникам и направился к упавшему дереву. Раздвинул ветки и сокрушенно застонал. – Вот скоты… всех моих девочек перебили. Мицунари будет в ярости: каждая стоила дороже, чем десять воинов в доспехах вместе с конями. Эй! Посмотрите здесь, может кто живой из них?

Один из охранников кинулся в груду ветвей. А Хидэёси вернулся к Хидэтаде.

– Знаешь что… – проговорил он задумчиво, – это ведь не меня хотели убить… Это Хирои убить хотели.

Он повернулся к синоби и внимательно на него посмотрел.

– Среди тех, кто напал, есть раненые?

Тот отрицательно мотнул головой.

– Проклятье! – закричал Хидэёси и ударил кулаком по ноге. Хирои захныкал. – Ну ничего… я все равно узнаю… лично выпущу кишки этой твари и привяжу к дереву.

Хидэтада с сомнением посмотрел на Хидэёси.

– Нам… не знаю, стоит ли ждать следующий за нами кортеж? Неизвестно, живы ли они вообще. И взгляните на дорогу.

Хидэёси отвлекся от своих мыслей и огляделся. Широкие трещины в нескольких местах вспороли землю. Из одной из них сейчас как раз доставали раненого.

– А где твой конь?

– Не знаю… скорее всего, сбежал… – Хидэтада задумался, а затем повернулся к синоби: – Вот что, найди моего коня. Если он убежал далеко или сломал ногу – сразу возвращайся.

Тот поднял руку и тут же исчез в кустах, словно его и не было.

Зашуршали ветки, и из-под них показался воин, неся на руках тело в ярком сиреневом кимоно. Опустил девушку на землю и поклонился.

– Там, похоже, еще двое… дышат.

– Выноси, – распорядился Хидэёси, – и перевяжите их, или еще что там надо.

– Сейчас мой синоби вернется и покажет, что делать… думаю, в оружии был яд.

– Твой синоби, Хидэтада, нам пригодится для другого. Сейчас нужно добраться до Фусими. Те, кто сбежал, могут привести подмогу и напасть снова.

– Да, – согласился Хидэтада, – вы правы. Нам нужно спешить… а-а-а, если бы нашлась лошадь…

Словно в ответ на его слова невдалеке послышалось конское ржание.

– Уф… похоже, нам опять повезло, ваша светлость! – Хидэтада радостно повернулся к Хидэёси.

– Да уж… У тебя толковый синоби. Подаришь?

Хидэтада молча уставился в землю.

– Ладно, ладно. Не волнуйся, я не буду сманивать у Иэясу людей, – успокоил его Хидэёси.

На дороге появился всадник. Легко перескочил через трещину и спрыгнул с коня. И тут же начал отчаянно жестикулировать.

– Менее чем в четверти ри – второй кортеж. Им самим нужна помощь. Дорогу завалило, – перевел его жесты Хидэтада и посмотрел на Хидэёси. – Вы правы – нет смысла ждать, надо выбираться отсюда как можно скорее.

Затем Хидэтада взял коня за повод и погладил по морде:

– Молодец. Не испугался!

– Хватит разговаривать с лошадью, Хидэтада. Садись в седло и бери Хирои на руки. Я поеду сзади. И скачи что есть силы. За меня не беспокойся, не свалюсь.