Текст книги "На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны"

Автор книги: Викентий Карпович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

В один из летних дней инструктор назначил меня первым в очередной контрольный полет. Очередность, как правило, менялась, и трудно было сделать какое-то заключение, кому отдается предпочтение. Задание было обычное: взлет, набор высоты 400 метров, полет по «коробочке» – по прямоугольному маршруту, расчет, посадка. Полет был выполнен без замечаний.

После посадки инструктор покинул самолет и велел в переднюю кабину для сохранения центровки положить «Ваньку» – мешок с песком. Это был первый признак выпуска учлета в самостоятельный полет, до этого инструктор своего намерения ни в чем не проявлял. Дальнейшие самостоятельные полеты выполнялись с пассажиром – своим же учлетом.

Мне стало ясно, что сейчас состоится мой первый самостоятельный полет. Потом в обычном порядке, как ни в чем не бывало, Александр Чигирин без особых инструкций и нотаций просто сказал: «Давай, обычный полет по кругу, как летал!» Без особого волнения подрулил к линии исполнительного старта и поднятием правой руки спросил разрешение на взлет. В ответ стартер поднял белый флажок, и я дал сектор газа вперед. И снова, как несколько минут тому назад, самолет пошел на взлет, земля и все земное пошло под крылья самолета… Смотрю в зеркальце – и нет в нем знакомого лица инструктора: ни улыбки его, ни сурового взгляда – впереди только «Ванька»! Я вполне уверенно веду самолет от одного разворота к другому, соблюдая параметры полета – маршрут, высоту, скорость. С высоты полета старт как на ладони, все время слева. Около посадочного знака виден финишер с двумя флажками – белым и красным: белый – посадка разрешена, красный – запрещена. Расчет на посадку обычный, после третьего разворота – выдержка, убираю газ и перевожу самолет на пологое снижение, четвертый разворот – проверка расчета: если посадочное «т» не уходит под плоскость и не удаляется, значит, расчет правильный. Плавно подвожу самолет к земле, выравниваю, выдерживаю над землей и плавно подбираю ручку, машина на три точки приземляется у посадочного знака.

– Товарищ инструктор! Первый самостоятельный полет выполнен, разрешите получить замечания.

Александр Чигирин с улыбкой поздравляет, пожимает руку:

– Отлично, Карпович, молодец!

В ближайшие два-три летных дня все учлеты нашей группы летали самостоятельно, это событие было приятно как для инструктора, так и для каждого из нас – мы были рады за нашего Александра, что оправдали его ожидания.

После тренировочных полетов были полеты с инструктором на имитацию отказа мотора с посадкой вне аэродрома на ограниченную площадку, контрольные и самостоятельные полеты в зону на выполнение пилотажа и заканчивалась летная программа маршрутными полетами. Тем временем закончился и летный период. Настали осенние дни, а вместе с ними неустойчивая погода и выпускные экзамены.

Для приема государственных экзаменов по летной практике прибыл военный летчик из Борисоглебского военного авиаучилища – командир звена старший лейтенант Голубов Анатолий Емельянович. Он проверял нашу технику пилотирования, ставил оценки за экзаменационный полет и определял перспективу дальнейшей пригодности в военной авиации, особенно это касалось парней. Как потом мы узнали, в его задачу входил отбор кандидатов для поступления в военное училище летчиков-истребителей.

Пройдут года… Окончится Великая Отечественная война, и я летом 1947 года вновь случайно встречусь с Голубовым в Москве, на станции метро «Арбатская». Мы встретимся как старые друзья, не замечая знаков различия – я майор, а Анатолий Емельянович полковник, слушатель Военной академии Генштаба, которому в скором времени будет присвоено звание генерал-майора. Мы будем бродить по Москве, вести беседы, вспоминая прошедшие годы. Я узнаю, что Анатолий Емельянович на фронтах войны командовал истребительным авиаполком, потом дивизией, был тяжело ранен.

Потом об Анатолии Емельяновиче Голубове напишут, что на фронте его знали как человека, победившего смерть. На его счету было 14 лично сбитых вражеских самолетов и несколько уничтоженных в групповых боях. В июне 1944 года Голубов командовал истребительным полком, когда в один из дней было получено задание произвести разведку вражеских позиций. Погода была нелетная, и командир решил лететь сам. Летчик выполнил задание и по радио доложил командованию о результатах разведки, но при возвращении его обстреляла зенитная артиллерия. Один из снарядов попал в самолет, возник пожар. Голубов надеялся перетянуть через линию фронта, чтобы посадить самолет или воспользоваться парашютом.

Когда линия фронта осталась позади, под самолетом потянулся лес. Голубов продолжал лететь на малой высоте, высматривая подходящую площадку, когда вдруг раздался взрыв. Летчика выбросило из кабины. Очевидцами драмы оказались пехотинцы, которые и достали его из болота и доставили в санчасть с множественными переломами, сквозными ранениями и сотрясением головного мозга. Гвардейцы полка прощались с командиром навсегда, уверенные в том, что жить ему осталось недолго.

Но прошло полгода, и Голубов вернулся в полк. Правда, ходил он еще с костылями, но вскоре сел в кабину самолета и снова пошел на боевое задание. Огромная сила воли и помощь врачей дали возможность ему победить смерть. Но это будет потом, в годы сражений и в мирные дни послевоенного периода, когда враг будет разбит и придет Победа.

А пока, в тридцать седьмом, я готовлюсь к экзаменационному полету, занимаю место в самолете У-2, пристегиваюсь ремнями и докладываю военному летчику-истребителю старшему лейтенанту Анатолию Голубову, который находится в передней инструкторской кабине самолета:

– Товарищ старший лейтенант, учлет Карпович к экзаменационному полету готов!

Посмотрел в зеркальце, вижу приятное, веселое лицо военного летчика с голубыми петлицами… В то же время слышу обычный, спокойный голос поверяющего, который коротко и четко поставил задачу на полет по переговорному устройству:

– Полет в зону, высота шестьсот, два мелких, два глубоких виража – по одному в каждую сторону, петля, боевой разворот, штопор два витка, скольжение в обе стороны, расчет на посадку, посадка!

Его исключительные простота и теплота, мягкость голоса, с которым он обратился ко мне и поставил задачу, произвели на меня настолько поразительное впечатление, что невольно с меня как бы свалилось сто пудов груза, куда-то исчезли скованность, волнение и напряжение, пришли спокойствие и уверенность в выполнении полетного задания. Да, Анатолий Голубов мог расположить к себе учлета. С этим чувством уверенности мы поднялись в воздух и, несмотря на некоторую сложность метеорологических условий, мне удалось выполнить весь комплекс полетного задания с особым подъемом. Мне казалось, что пилотаж как никогда у меня ладится, все получается, и даже на какое-то время я позабыл, что впереди меня находится поверяющий. Выполнив задание, снижаюсь, вхожу по касательной в общий круг к третьему развороту, захожу на посадку. Когда я выполнил четвертый разворот, то по СПУ поверяющий передал:

– А ну-ка, давай посадку на скорости!

Такие посадки мы никогда не практиковали, я смутился, но времени на раздумье не было. Я понял, что от меня требуется, но как это выполнить? Прижимаю самолет к земле, не убирая полностью газ, выдерживаю его на повышенной скорости, затем в расчетной точке прикрываю газ, погасив скорость до посадочной, произвожу посадку, притирая, что называется, самолет у «Т» на три точки. Чувствую, что посадка мне удалась. Видно было, что поверяющему, военному летчику, понравился мой полет. Когда мы зарулили на заправочную линию, выключили мотор, Голубов, выйдя из кабины самолета и не сделав замечаний, поставил отличную оценку. Это и определило мою дальнейшую летную судьбу. На прощание Анатолий Емельянович рекомендовал меня для поступления в военное авиационное училище летчиков-истребителей, это меня вдохновило. Каждый начинающий пилот в этих условиях мог законно гордиться результатами экзаменационного полета и оценкой, поставленной военным летчиком.

Мы, уже бывшие учлеты Минского аэроклуба, с благодарностью прощались с замечательным человеком, нашим летчиком-инструктором Александром Макаровичем Чигириным, так много доброго сделавшим для нас.

Александр Макарович дал нам первые навыки в управлении самолетом, мы узнали, что это такое и почему он летает, крепко полюбили этот вид спорта, красоту неба, красоту природы, наблюдаемой с высоты. Некоторые пилоты нашей группы стали спортсменами самолетного и парашютного спорта, а многим посчастливилось получить путевку в большую военную авиацию. Это было прекрасное время надежд и стремлений в будущее, и оно никогда не забудется.

Александр Макарович внешне ничем не отличался от других инструкторов, но для нас он был самым лучшим. Во всем его облике и манере держаться с учлетами было что-то неуловимо доброе: в меру суровый и требовательный, спокойный, внимательный во время полета и на земле, своевременно замечающий ошибки и реагирующий на их исправление, уверенный в успехе своей работы, тактичный во взаимоотношениях.

Он окончил Борисоглебское военное авиационное училище летчиков-истребителей, служил в Белоруссии в 21-м истребительном авиаполку Оршанской бригады. С первого дня принял участие в Великой Отечественной войне, сражался на Северо-Западном, Калининском, 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах, пройдя большой путь от младшего летчика до заместителя командира авиадивизии. В 1954 году после тяжелой операции по состоянию здоровья был вынужден уволиться из рядов Советской Армии.

А мы, его питомцы – Николай Шутт, Александр Лобанов, Матвей Хмельницкий, Андрей Дроздов, Степан Комлев, я и многие другие, – отобранные для поступления в военное авиационное училище летчиков, к декабрю тридцать седьмого года всей группой были в полной готовности к отправке. Минский аэроклуб направил нас в Борисоглебское военное авиационное училище летчиков, куда мы прибыли в середине декабря 1937 года…

Теперь вернемся к военному времени, когда немецкие войска, используя внезапность нападения, продолжали глубоко вклиниваться в расположение войск Красной Армии, бомбить и жечь города, населенные пункты, нести смерть мирным жителям.

В небе Молдавии. Бельцевско-Кишиневское направление

Пошел третий день боев. Мы со своим автопоездом и самолетом МиГ-3 благополучно прибыли на аэродром Семеновка, с которого уже с рассвета велась интенсивная боевая работа.

В 5 часов 55 минут девятка «мигов», возглавляемая старшим лейтенантом Куриловым, ушла на прикрытие действий бомбардировщиков в районе Скуляны – Унгены.

За «мигами» в воздух поднялась десятка «чаек» под началом старшего лейтенанта Хархалупа, с ним ушли на задание Федор Бурлаков, Борис Багажков, Гавриил Рябов, Алексей Сдобников, Андрей Дроздов, Георгий Кондратюк, Василий Шульга, Николай Калитенко и Иван Скомороха. Они имели задачу штурмовать немецко-румынские войска по дорогам в районе Скуляны – Бокша. Под плоскостями «чаек» были подвешены пятидесятикилограммовые осколочно-фугасные бомбы и установлены реактивные снаряды.

Но этот день начался трагически. К семи часам группа «мигов» возвратилась с задания, подойдя к аэродрому организованно и в полном составе. Ведущий девятки подал команду на роспуск группы и заход на посадку, первым предпринял маневр выхода из строя.

Но что это? Самолет Курилова свалился на нос и перешел в штопор! На аэродроме все замерли. Нет высоты для вывода самолета из штопора! Да, МиГ-3 «болен» этим пороком: он не допускал резких движений, особенно на малой высоте. Допущенная Куриловым ошибка стоила ему жизни. Мгновение – и самолет врезался в землю рядом с аэродромом, летчик погиб.

Старший лейтенант Курилов Федор Никифорович – опытнейший летчик, родился в 1912 году в поселке Полог Пологовского района Днепропетровской области, член Компартии с 1932 года, службу в Советской Армии начал в 1932 году. По прибытии в полк в 1939 году командовал эскадрильей, а затем был назначен инспектором по технике пилотирования полка. Летный и технический состав любил Курилова и относился к нему с большим уважением. Федор Никифорович был похоронен здесь же, на аэродроме, со всеми воинскими почестями.

В сороковом году мне довелось с Куриловым совершить поездку из Одессы в Запорожье, где мы должны были получить самолет ТБ-3 и перегнать его на наш аэродром. С приездом на Запорожский аэродром наша группа немедленно приступила к изучению этого самолета: технический состав – по эксплуатации и обслуживанию самолета, а летчики делали упор на технику пилотирования. Здесь я убедился в высокой технической культуре и профессиональной грамотности Федора Никифоровича как летчика и авиационного специалиста. Мы тщательно изучали кабину самолета, которая ни в какое сравнение не шла с кабиной самолета-истребителя, ее приборную доску с множеством всяких приборов, тумблеров и рычагов. Особое внимание уделяли летно-техническим данным самолета и его пилотажным свойствам. Против нашего «ишачка» это была машина-гигант, которую мне пришлось видеть впервые.

Тяжелый бомбардировщик ТБ-3 (АНТ-6), созданный в КБ конструктора Туполева, был первым в мире четырехмоторным свободнонесущим монопланом, взлетный вес которого был около 20 тонн, а площадь крыльев 230 кв. м. Машины последних модификаций развивали скорость около 300 км/час и поднимались на высоту более семи тысяч метров, бомбовая нагрузка составляла около трех тонн. На этих самолетах устанавливались международные рекорды с грузом и совершались большие международные перелеты.

Нельзя сказать, что я был в восторге от перспективы летать на этих машинах в качестве второго пилота, о переходе на самолет-бомбардировщик мне и думать не хотелось, и я никогда бы на это не согласился.

Когда время подошло к практическим полетам на этом гиганте и мы должны были сделать несколько тренировочных полетов, вдруг задача изменилась, и наш перелет был отменен. Мы возвратились в свою часть. Я был рад, что так легко удалось отделаться от полетов на этом самолете. Несколько позже ТБ-3 был все же перегнан на наш аэродром бомбардировочным летным экипажем…

Накануне, к исходу 23 июня, пятерка «мигов» 2-й эскадрильи, возглавляемая старшим политруком Барышниковым, в составе Лукашевича, Котельникова, Хмельницкого и Меметова сопровождала две девятки самолетов СБ 45-го СБАП, которые наносили бомбовый удар по переправе через Прут и скоплению немецко-румынских войск в районе Скулян.

Об этом полете поведал Матвей Хмельницкий. «При подходе к цели, – рассказал он, – противник открыл ураганный зенитный огонь, все небо покрылось белыми шапками разрывов зенитных снарядов. Бомбардировщики сразу рассредоточились, изменили высоту и вышли на боевой курс, стали сбрасывать бомбовый груз, разрывы были видны в гуще вражеских войск. Один снаряд прямым попаданием поразил самолет СБ, который загорелся и упал в расположении вражеских войск, уничтожив при этом много техники и живой силы противника.

Второй самолет СБ был подбит зенитным огнем, развернулся и пошел со снижением на свою территорию, его сопровождали Котельников с Меметовым. Самолет произвел вынужденную посадку южнее Бельцев. Как было потом установлено, летчик этого самолета Артанов не пострадал, штурман Борматов получил ранение, а стрелок-радист Медведев погиб в самолете…»

Однако вернемся в 24 июня. Над аэродромом проследовала девятка бомбардировщиков – СБ возвращались с задания, они бомбили колонны немецко-румынских войск в районе Унген. Сопровождавшие их истребители пошли на посадку. Первым садится Ивачев, за ним – Фигичев, Котельников, Хмельницкий, Лукашевич, Комлев, Гросул, Меметов и Светличный. Командир группы «мигов» Костя Ивачев доложил майору Иванову, что задание выполнено, бомбардировщики и истребители потерь не имеют, встреч с воздушным противником не было.

Как информировал начальник штаба майор Матвеев, воздушной и наземной разведкой установлено непрерывное движение немецко-румынских войск в районе Унген, Скулян. На этом участке фронта немцы ведут подготовку к переправе передовых частей на левый берег реки Прут, подтягивают и сосредоточивают плавсредства, наводят мосты.

Для срыва проводимых противником мероприятий в этот район нацелена бомбардировочная и истребительная авиация ВВС 9-й армии, чтобы бомбами и штурмовыми ударами разрушать переправы, уничтожать живую силу и технику противника.

И снова в бой пошли «чайки». Двенадцать И-153, возглавляемых Семеном Хархалупом, рядом с ним комиссар эскадрильи Пушкарев. Летчики в группе надежные, хотя и собраны они из разных эскадрилий – Василий Шульга и Павел Гичевский, Гаврюша Рябов и Борис Смирнов, Леонид Крейнин и Борис Багажков, Николай Калитенко и Федор Бурлаков, два неразлучных друга – минчанин старший летчик Андрей Дроздов и саратовец командир звена Георгий Кондратюк: они вместе учились в военном училище, летали в мирном небе, и сейчас, когда настали грозные дни, они вместе штурмуют врага.

«Чайки» следуют опять в район Скулян. Хархалупу хорошо знакомы эти места, он здесь родился и исколесил их на самолете и пешком, а теперь уверенно и скрытно ведет группу к цели, прижимаясь к земле. Но на этот раз гитлеровцы оказались готовы к налету, еще на подходе встретили наших истребителей сильным огнем. Звено «чаек» тут же занялось подавлением огня вражеской зенитной артиллерии. Ведущий группы, невзирая на сильный заградительный огонь, сделал мелкое покачивание с крыла на крыло и ввел свой самолет в пикирование, а за ним пошли остальные самолеты. На врага обрушилась вся мощь пулеметного огня и реактивных снарядов, посыпались бомбы. Экипажи, наблюдая за своими действиями, могли убедиться, что враг понес значительные потери в живой силе и технике, потеряв разбитыми и поврежденными до 15 автомашин с грузом.

Выполнив задание, «чайки» возвращались на свой аэродром, не досчитавшись в боевых порядках трех самолетов, получивших повреждения от зенитного огня и вынужденных произвести посадку в расположении своих войск. Летчики не пострадали.

Многотипность самолетов создавала значительные трудности в получении запасных частей и ремонте материальной части, а также в комплектации групп для выполнения боевых задач.

Самолеты, получившие повреждения в бою, подлежали восстановительному ремонту, а летчики в это время вынуждены были использовать любые исправные самолеты, даже другого типа, зачастую ранее на них не вылетая, приспосабливаться к ним непосредственно в боевом вылете, а это требовало достаточного мастерства. Однако в условиях боевой обстановки не приходилось с этим считаться, обстоятельства вынуждали идти на задание на любом типе самолета, который оказался без летчика в данный момент. Такие летчики, как Семен Хархалуп, Кузьма Селиверстов, Константин Ивачев, Павел Крюков, не отказывались летать на устаревших типах самолетов, успешно выполняя задания как на «мигах», так и на «чайках» с «ишачками». Следует отдать должное летчикам Валентину Фигичеву, Григорию Жизневскому и Петру Грачеву, выступившим в роли испытателей, – они, кроме истребителей, имевшихся в полку, первыми на Южном фронте быстро освоили самолеты-штурмовики Ил-2 ранних выпусков и продолжительное время успешно наносили удары по войскам врага на переднем крае линии фронта, громили живую силу противника, уничтожали артиллерию на огневых позициях, узлы связи и командные пункты, артиллерийские склады, танки в местах сосредоточения.

Однажды я оказался на аэродроме без «мига», на котором летал, – он стоял на ремонте, не оказалось и ни одного исправного «ишачка». В это время группа «чаек» готовилась к вылету на задание. Неподалеку находился начальник штаба полка майор Матвеев, отдававший распоряжения и руководивший взлетом. Заметив меня, он окликнул: «Карпович! Ты чего не у дел, стоишь и наблюдаешь? Садись вон в ту «чайку» и жми вместе с группой на штурмовку!» – И указал мне на отдельно стоявший самолет.

Я, конечно, обрадовался такому случаю, но немного смутился, так как на «чайках» не летал вообще. Однако, ни слова не говоря, побежал к истребителю. Механик доложил о готовности самолета к полету и о боевой нагрузке. При помощи механика в одну минуту я ознакомился с рычагами управления, приборной доской и режимами работы двигателя, со скоростями самолета. Тут же запустил мотор и произвел взлет, присоединившись к группе, которая уже взяла курс, и последовал на задание.

Этот полет был необычным и сложным. Мне ничего не было известно о составе группы, кто ее ведущий, не знал, в какой район мы следуем и какое задание, знал только то, что идем на штурмовку гитлеровских войск. И-153 значительно отличался по технике пилотирования от «мига» и «ишачка», особенно непривычен был обзор. Верхнее крыло биплана затрудняло обзор, и я не мог освоиться: то пригну голову, то выпрямлюсь – и все равно верхнюю полусферу вижу плохо. Самолет оказался легкий в управлении, маневренный, но значительно уступал «мигу» в горизонтальной скорости. Мне нужно было привыкнуть, а времени для этого не было – это был боевой вылет, я шел на задание, нужно было вести наблюдение за воздухом, за маршрутом полета, выдерживать интервал и дистанцию в боевом порядке, чтобы исключить внезапное нападение вражеских истребителей, не потерять ориентировку и не столкнуться с впереди идущими самолетами.

Оказалась сложной и метеообстановка. Небо было затянуто сплошными черными облаками, вокруг сверкали молнии и раздавались раскаты грома, шел дождь – так и ожидаешь, что вот-вот тебя расколет молния, а вокруг темнота, создаваемая облаками.

На подходе к цели противник встретил нас сильным огнем зениток, на фоне облаков хорошо видны разрывы зенитных снарядов. «Чайки» перешли в пикирование, сбросив бомбы, одновременно залпом выпустив реактивные снаряды и открыв пулеметный огонь.

Удивительно, что в такой сложной обстановке мы не имели потерь, все самолеты, выполнив задание, возвратились на свою базу, но посадку пришлось производить на запасном аэродроме. От проливного дождя грунт основного аэродрома раскис, и летное поле стало непригодным к посадке, нас направили на другой аэродром. К нашему несчастью, аэродром Ивановка, куда мы пришли, оказался не лучше, но малый остаток бензина в баках заставил нас производить посадку и в этих условиях. Самолеты встали в круг и пошли на посадку, одна «чайка», производящая посадку впереди меня, застряла в грязи и скапотировала.

В этот раз мы сбросили 48 бомб разного калибра, израсходовали комплект реактивных снарядов и пулеметных патронов, но результаты штурмовки не пришлось наблюдать из-за сложной обстановки.

Здесь, после посадки на аэродроме Ивановка, я узнал, что ведущим группы «чаек» был комзвена лейтенант Алексей Сдобников, который и скапотировал при посадке, а рядом со мной очутился мой друг Яша Меметов, с которым мы и возвратились на свой аэродром. Так мне впервые довелось полетать на знаменитой «чайке».

Но этот боевой вылет был несколько позже, а сегодня идет речь о третьем дне войны. В полдень в воздух поднялось 11 истребителей МиГ-3, возглавляемых комэском старшим лейтенантом Федором Шелякиным. Они встретились в районе аэродрома с группой самолетов СБ и Су-2, имея задачу сопровождать их до цели и обеспечить им бомбометание по скоплению фашистских танков и артиллерии в районе Хэрлэу. В боевых порядках истребителей находились летчики 4-й эскадрильи Владимир Чернов, Виктор Викторов, Николай Столяров, Леонид Тетерин, Теминдор Паскеев, Гавриил Рябов, группу пополняли летчики 3-й эскадрильи Виталий Дмитриев, Борис Комаров, Петр Грачев и Тимофей Ротанов. Истребители разделились на две группы и плотно охватили фланги девяток бомбардировщиков, надежно прикрыли их боевые порядки от атак вражеских истребителей.

На подходе к цели противник открыл сильный зенитный огонь, но летчики-бомбардировщики не дрогнули, встав на боевой курс, идеально выдержав его, прицельно накрыли врага бомбами, сплошные разрывы отчетливо выделялись на фоне войск, расположенных вдоль дорог и на обочине.

Неожиданно откуда-то появилась четверка «мессов» и попыталась нанести удар по «сухим»: то с одной стороны устремятся к бомбардировщикам, то попарно с разных направлений пытаются атаковать их, но заслон прикрытия был плотный, встречные атаки быстро отрезвили «мессеров», они стали более осторожны, не ввязываясь в бой с «мигами». Сделав несколько попыток атаковать Су-2, «мессершмитты» без результатов отвалили. Сопровождаемые бомбардировщики возвратились на свою базу без потерь, наши истребители свою задачу выполнили успешно.

Когда я возвратился в Семеновку, комэск Федор Барышников выделил мне другой МиГ-3, и я немедленно включился в боевую работу, выполнив в составе шестерки «мигов» вылет на прикрытие наземных войск.

К исходу дня, в 18.15, был предпринят боевой вылет смешанной группы, в котором приняло участие 13 «мигов» и 7 «чаек», имевших задачу нанести штурмовой удар по войскам противника в районе Кухнешт и уничтожить переправы через Прут. Основу группы составляла вторая эскадрилья, которую возглавил замкомэск Константин Ивачев, в его звено входили Александр Гросул и Семен Светличный; в звене Валентина Фигичева следовали Николай Лукашевич и Степан Комлев, звено Николая Котельникова осталось без изменений – Викентий Карпович и Матвей Хмельницкий. Кроме того, в паре шли Иван Зибин и Яша Меметов, еще одна пара «мигов» была выделена от третьей эскадрильи.

Семерку «чаек» возглавил командир звена Георгий Кондратюк, в его группе задание выполняли Василий Шульга, Павел Гичевский, Борис Багажков, Алексей Сдобников, Леонид Крейнин и Андрей Дроздов.

Вся эта армада поднялась в воздух и взяла курс на цель. Полет проходил на высоте 600–700 м, трудно дать определение, каков был боевой порядок – скорее всего, это была единая масса самолетов, только «чайки» следовали несколько ниже и левее от «мигов». В районе цели было обнаружено большое скопление вражеской техники и живой силы, велись работы на переправах через Прут, отмечено интенсивное движение транспорта. Зенитки открыли огонь, но в это время истребители ринулись на фашистские войска, переправы, технику, зенитные установки; каждый выбирал себе цель самостоятельно, сбрасывал бомбы, выпускал реактивные снаряды, вел пулеметный огонь. Все смешалось в пыли и дыму: рвались снаряды, горели автомашины, плавсредства, падали убитые и раненые, это была поистине ужасающая картина. После трех-четырех заходов самолеты стали выходить из боя – закончились боеприпасы. Несколько поврежденных самолетов спешили уйти на свою территорию, теперь каждый летчик не искал своего места в строю, а пристраивался к группе. В связи с отсутствием радиосвязи управления боем как такового не было, все действовали, сообразуясь с обстановкой по своему усмотрению, нужно было внимательно следить за воздухом, чтобы избежать нападения вражеских истребителей и столкновений со своими самолетами. Воздушного противника не оказалось, все наши самолеты возвратились на свой аэродром. Визуальным наблюдением было установлено разрушение переправ, сожжение моста, многих автомашин и другой техники, был нанесен урон и живой силе противника.

В 19–30, через 45 минут после вылета группы Ивачева, на боевое задание ушла девятка «мигов» 1-й эскадрильи, возглавляемая комэском капитаном Атрашкевичем. Летчики имели задание штурмовать танковые колонны и мотопехоту противника в районе Рокшаны, вскрытые по данным воздушной разведки. Задание было исключительно ответственное, летчики должны были своими активными действиями задержать продвижение противника.

Уже возвратилась с задания группа Ивачева и произвела посадку, в воздухе осталась девятка Атрашкевича, с нетерпением ждали ее возвращения. Темнело. Погода сильно усложнилась, потянулась низкая облачность, моросил мелкий дождь, видимость была минимальная. У всех летчиков еще свежа в памяти утренняя потеря Курилова.

Никто с аэродрома не уходил, все ждали возвращения группы Атрашкевича, все сильно переживали за благополучный исход. Наконец, из облаков на бреющем полете стали появляться одиночные и парные самолеты, обстановка для возвращения наших истребителей и посадки создалась самая неблагоприятная, поэтому многие летчики произвели посадку на других аэродромах. Не возвратился и Костя Миронов, он решил произвести посадку в районе Мардаровка, что в десяти километрах южнее Котовска. При посадке в темное время и ненастную погоду на незнакомую площадку самолет попал в ров и скапотировал, летчика выбросило из самолета, и он получил повреждение позвоночника. Миронов был доставлен в больницу Котовска. Как стало известно, спасти его не удалось, он скончался от тяжелой травмы и был похоронен на Котовском кладбище…

Недолго Константину пришлось сражаться с врагом, но и за это короткое время он показал себя подлинным патриотом своей Родины, с высоким азартом и храбростью вступая в бои с вражеской авиацией при отражении налетов на аэродром и город. Да, он не знал страха, зарекомендовал себя отважным воздушным бойцом.

Младший лейтенант Миронов Константин Игнатьевич – любимец летчиков, самый близкий и закадычный друг Александра Покрышкина, ниже среднего роста, блондин, веселого нрава, родился в 1915 году в Казани, поселок Нижний Услон. До призыва в Красную Армию – рабочий. В 1937 году поступил в Военное авиационное училище летчиков. В 55-й истребительный полк прибыл в первые дни его формирования.

Это был напряженный боевой день. Авиаполк совершил свыше 70 боевых вылетов только на штурмовые действия по войскам противника, сбросив на врага около трех тонн осколочных бомб и израсходовав многие тысячи пулеметных патронов.

Наш 55-й истребительный авиаполк начал боевые действия против немецко-фашистских захватчиков на Южном фронте Бельцевско-Кишиневского направления. Южный фронт, сформированный 24 июня под командованием генерала армии И. В. Тюленева, занимал оборону на левом фланге огромного советско-германского фронта в составе 9-й и вновь сформированной 18-й армий – от устья Дуная на левом фланге до стыка с войсками Юго-Западного фронта на правом фланге.

В дальнейшем, в ходе оборонительных боев, в силу сложившейся обстановки из левофланговых дивизий 9-й армии была выделена Приморская группа войск, которая несколько позже была преобразована в Отдельную Приморскую армию и обороняла Одессу.

В полосе Южного фронта наступали 11-я немецкая армия, 3-я и 4-я румынские армии и 8-й венгерский корпус – всего 24 дивизии и 15 бригад.

На Бельцевско-Кишиневском направлении Южного фронта советская авиация была представлена 20-й смешанной авиадивизией под командованием генерал-майора авиации Осипенко, входившей в состав Военно-воздушных сил 9-й армии. В свою очередь, 20-я САД состояла из 55-го и 4-го истребительных авиаполков, имевших на вооружении МиГ-3, И-16 и И-153, 45-го скоростного бомбардировочного авиаполка, вооруженного самолетами СБ, и 211-го ближнебомбардировочного авиаполка, на вооружении которого были самолеты Су-2.