Текст книги "Надежный тыл (СИ)"
Автор книги: Весела Костадинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Её вопрос застал меня врасплох.
– Я думала, это… ну, подростковое бунтарство. Может, ей казалось, что с Даниилом будет проще. Он ведь всегда её баловал.
– Возможно. Но вот что я думаю, Лин: подростки не уходят просто так, – сказала она, чуть замедлив шаг. – Я работаю с ними давно, и, знаешь, уже немного понимаю, как устроена их голова. Подарками, конечно, можно привлечь их внимание, но надолго ли? Подростки намного сложнее, чем кажутся нам, взрослым. Их мысли, их мотивы… причины их поступков не лежат на поверхности.
Она на мгновение замолчала, как будто обдумывая свои слова, а затем продолжила:
– Им сложно говорить о своих чувствах. Иногда они сами их до конца не понимают. Но если Кира решила уйти к отцу, это не только из-за подарков. Поверь мне, Лин, там что-то ещё. Что-то, что она держит в себе.
– Но я ей не мать. И не собираюсь становиться таковой, – сухо ответила я, сжимая руки в карманах.
– И не надо, это вовсе не твоя задача. Но ты стала ей подругой. Хочешь ты того или нет, нравится тебе это или нет, но стала. И знаешь, Лин, это был твой выбор. Могла бы и ее послать, как послала ее отца. Ты могла не брать трубку, могла сказать: «Кира, ты взрослая, разбирайся сама». Но ты выбрала объяснять. Не потому, что должна, а потому, что тебе не всё равно. Я слышу ваши разговоры, она делится с тобой своими страхами и неуверенностью, не боится казаться глупой или смешной. Она задает тебе вопросы и получает на них ответы. Такое чувство, что она…. Словно наговориться не может. Ищет причину, чтобы звонить тебе снова и снова и снова. Ситуация, конечно, очень странная и не здоровая.
– Этого мне еще не хватало, для полного счастья, – вздохнула я.
– Сдается мне, Лин, что проблемы этой семьи уходят корнями куда глубже того, что мы с тобой обе знаем. И вляпалась ты в это по самое горло. А поскольку ты уже три дня заменяешь гугл и книгу по домоводству, теперь – это и твоя ответственность тоже.
Зоя остановилась, повернулась ко мне и добавила с лёгкой улыбкой:
– Увы и удачи, Лин.
На это и возразить-то было нечего, поэтому я просто вздохнула, справляясь с легким головокружением.
– Что-то слышно про Даниила? – тихо спросила Зоя, снова взяв меня под руку, словно слегка поддерживая.
– Только то…. – пробормотала я, – что иногда говорит Кира. Анна заблокировала все личные счета: и здесь и за границей, наложила ограничения на имущество… предлог, что Дани тратит эти деньги на меня…. Не смешно ли? Хорошо хоть счета компании она заблокировать не может – иначе это был бы конец. Но ее адвокат затребовал все финансовые отчеты за последние пять лет…. А она оформила доверенность представлять ее интересы на Бореньку… представляешь, как все в компании сейчас матерятся? Он в офис приходит с видом хозяина….
– Алин… ты мне про компанию рассказываешь, а не про Даниила. Что с ним?
– Что ты хочешь услышать, Зоя? – в носу внезапно защипало. – Не знаю я, что с ним. Он никогда эмоций не показывает. Я вообще не знаю, что у него в голове, понимаешь? Знаю одно, до меня у него любовницы не было. Ни одной. И что ему вдруг в голову ударило со всем этим разводом – тоже не понимаю.
– Вот о чем, Лин, – погладила меня по плечу Зоя, – я и говорю.
– Я заблокировала его телефон. Таких вещей он не прощает – никому и никогда. И тут не важно, какая была причина. Он больше не станет искать со мной контакта. Это я знаю точно.
На секунду я замолчала, вдохнув морозный воздух, и добавила:
– Кире он, конечно, не жалуется. Но я знаю, что радуется, что она помогает ему дома. И ещё… что все экзамены она сдала.
Я остановилась, подбирая слова, чтобы не звучать совсем жалобно и тоскливо.
– Я его… только на фотографиях и вижу.
Зоя слегка приподняла брови, но молчала, давая мне договорить.
Зоя слегка приподняла брови, но ничего не сказала, давая мне возможность продолжить.
– Кира мне… – я криво улыбнулась, чувствуя странное смешение обиды и горечи, – отчёты о проделанной работе шлёт. Представь: Даниил и поглаженная ею рубашка, Даниил и приготовленный ею завтрак.
Мой голос дрогнул, но я старалась удержать спокойствие, хотя внутри всё скручивало от странного чувства. Эти отчёты Киры одновременно ранили и вызывали какое-то болезненное удивление.
Зоя расхохоталась так громко и заливисто, что я невольно остановилась и улыбнулась ей в ответ.
– Вот мелкая засранка, Лин! Ты что, совсем не вдупляешь, что она тебе его забыть не дает!
– Зачем ей это? – глухо спросила я. – Сейчас, когда я отошла в сторону, у ее семьи все шансы на счастливое воссоединение.
– Лин, она ведь ребёнок, – пожала плечами Зоя. – Ей трудно говорить, что она чувствует. Она не скажет тебе напрямую. Но знаешь, иногда действия говорят гораздо больше слов. Все это можно и без него сделать, а она тебе хоть одно фото без него отправляла?
Я закатила глаза, чувствуя, как уголки губ предательски поднимаются в усмешке.
– Одно, – произнесла я с паузой, словно размышляя.
Зоя нетерпеливо махнула рукой, подгоняя меня продолжить.
– Как она постирала их носки и белье. Нижнее. В машинке, если что… – я выдержала театральную паузу, потирая переносицу. – А потом плача спрашивала, почему ее белые трусы стали грязно-розовыми! Разложив передо мной всю эту красоту. Свои… отцовские… какая разница, – я еле сдерживала смех.
Зоя замерла на миг, а потом разразилась таким громким, заразительным хохотом, что даже птицы в близлежащих ветвях встрепенулись. Слёзы хлынули из её глаз, и она даже не пыталась их стереть. Согнувшись пополам, она прижалась плечом к ближайшей берёзе, явно представляя себе эту картину.
– Это лучшее, что я слышала за неделю, – едва выдохнула она, вытирая глаза.
Но когда приступ смеха прошёл, её лицо вдруг стало серьёзным. Она выпрямилась, вздохнула и посмотрела на меня с неожиданной мягкостью.
– А ведь ты скучаешь по нему, Лин, – тихо произнесла она, словно не задавая вопрос, а утверждая очевидное.
Я отвела взгляд, почувствовав, как от её слов внутри что-то сжалось.
– Это ничего не меняет, Зойче, – ответила я после паузы, с трудом подбирая слова. – Да, скучаю. Но я сделала ошибку, за которую сейчас плачу. Я позволила своим чувствам взять верх над разумом, допустить что-то большее, чем банальная интрига…. – поморщилась. – На секунду подумала, что и у него ко мне….
Я снова повернулась к ней, чувствуя в её взгляде нескрываемое сочувствие.
– Я не Анна, – добавила я твёрже. – Перекладывать на других свои ошибки не стану. Это мой груз.
Зоя нахмурилась, её глаза внимательно изучали моё лицо, словно она пыталась найти в нём что-то, что я сама от себя скрываю.
– Ты… уверена, что ошиблась, Лин? Уверена, что правильно оценила ситуацию? Уверенна…. – она запнулась, – что ошиблась в его чувствах?
Я тяжело вздохнула, и на мгновение стало так тихо, что было слышно, как ветер качает заснеженные ветви.
– Знаешь, Зой, – я посмотрела ей прямо в глаза, – я сейчас вообще не уверена, что у него хоть к кому-то из нас, не считая Киры, есть чувства.
Зоя удивлённо приподняла брови, но промолчала.
Мы некоторое время молча шли по тропинке.
– Какие планы на будущее? – спросила Зоя. – На Новый год?
– Никаких, Зойче. Буду одна. Ты домой поедешь?
– Да, – улыбнулась она, – конечно. Мама и тебя зовет, она соскучилась по тебе.
Я невольно заулыбалась, а в душе словно разгорелось маленькое солнышко тепла.
– Мама Златина наверное для меня и розги запасла? За все, что я натворила….
– Мама Златина хочет обнять нас обеих и не отпускать от себя дня три, – засмеялась Зоя, вспоминая маму. – А вот папа розг для обеих заготовил. Сказал будет пороть, пока замуж не выдаст.
– Они ведь у нас самые лучшие, Зой, – я почувствовала, как защипало в носу. – Папа Данко на меня сильно злится?
– Да разве может он на тебя сердиться, Лин? Для него мы с тобой все те же маленькие девочки, которых он на руках таскал. Они с мамой переживают, но верят в тебя. Сердятся только на то, что ты себя беречь перестала. А насчет этой ситуации… – она глубоко вздохнула, – мама правильно сказала: если мужчина из семьи ушел, винить в этом не любовницу надо, а семью. Грош цена той семье, которую другая женщина разрушить может. Или ее совсем нет, этой самой семьи. И жалеть тут нужно только детей. Ты себе представить можешь, чтобы папа хоть на кого-то кроме мамы глянул? Даже гипотетически?
Я отрицательно помотала головой, не представляя себе такую картину. Папа Данко маму Златину на руках носил всю жизнь.
– Вот. А ведь не мало женщин на него глаз бросали. Ох не мало. И красивый, и богатый…. А он и бровью не повел ни разу. Они с мамой как одно целое: он начинает фразу – она заканчивает. Только ведь и мама сама знаешь какая, она отца на расстоянии чует, все его горести и радости знает, настроение его как книгу читает. Она не за ним, Лин, живет, а рядом с ним, плечом к плечу, а иногда и спина к спине. Так что…. может все-таки к нам? Мама тебе карты раскинет, – засмеялась она.
– Нет, Зой. Люблю вас всех, но мне нужно собраться с мыслями. Я ведь даже рисовать сейчас не хочу, хоть и должна Даниилу еще одну коллекцию. За Дейва. Передай родителям, что я люблю их…
– Они знают это, Лин. Пусть ты не наша по крови, но ты всегда будешь нашей по духу. Мама и папа любят тебя не меньше меня и знают, как сильно ты любишь их. Им для этого слов не надо…… Слова лгут, Лин, для настоящей любви они не нужны….
Она обняла меня.
– А ты можешь оставаться пока у меня. Я вернусь третьего. Можешь жить столько, сколько захочешь – ты имеешь полное право на этот дом. Помогала его восстанавливать… столько вложила в него…. Вообще не понимаю, почему ты не захотела оформить на себя половину.
– Зой, – улыбнулась я, – мы уже говорили об этом.
– В этом вся ты… – вздохнула подруга. – Меркантильная, да? Эх, Лин, Лин…В любом случае живи у меня, все веселее.
– Спасибо, – я немного выдохнула – не хотелось возвращаться в свою квартиру.
– ООО, – вдруг рассмеялась Зоя, – по-моему у тебя телефон звонит. Спорим, Кира?
– Даже спорить не стану, – проворчала, глядя на трубку. – Да, Кир. Что на этот раз?
Зоя тихо хихикнула, прислонившись к берёзе и скрестив руки на груди, явно наслаждаясь ситуацией. А я уже готовилась услышать очередной вопрос из серии «Как почистить картошку» или «Что делать, если утюг не греет».
– Алина, пошли завтра со мной на каток! – услышала взволнованный голос девочки.
– Кира, ты….
– Алина, пожалуйста! Я знаю, что у тебя много дел, что я всего лишь твоя головная боль, что я назойливый подросток, которая много раз говорила тебе гадости, знаю, что завтра 31 и у тебя свои планы, но все же, пойдем, а? Всего лишь на пару часов утром… пожалуйста… – столько эмоций было в этом голосе, что у меня невольно выветрились все возражения.
Зоя, слушая разговор, покачала головой и шёпотом заметила:
– Я уеду утром….
– Алин…. – умоляюще попросила Кира. – Правда, всего пара часов…
– У тебя что, не с кем пойти? – проворчала скорее ради проформы.
– Я с подругами буду, – пояснила Кира, – но тебя тоже хочу увидеть…. Спасибо сказать. Лично.
– Я кататься…. Не умею, – призналась я, – буду как корова на льду….
– Я покажу как. И даже смеяться не буду, честно. А если и буду – то не громко.
– Черт с тобой, Кира. Я приеду. Ненадолго.
На том конце линии раздался радостный возглас, после чего Кира быстро попрощалась, обещая сама всё организовать. Я убрала телефон в карман, чувствуя странное облегчение, смешанное с недоумением от своей же уступчивости.
– Ну вот, – резюмировала Зоя, – планы на ближайшее время у тебя появились. Уже хорошо.
18. Алина
На каток я приехала чуть позже обговоренного времени. Утро выдалось суетным: сначала я помогала Зое собрать чемоданы для её поездки к семье, потом – провожала её на поезд. Зоя, как всегда, напоследок что-то шутила, пытаясь отвлечь меня от путающихся мыслей. Она всегда умела найти нужные слова, но, даже оставшись одна, я заметила, что на душе стало чуть легче.
Какие бы кошки там ни скребли, праздничный, оживлённый город волей-неволей начинал поднимать настроение. Гирлянды сверкающих фонариков весело перемигивались на витринах магазинов и в окнах домов. С улиц доносилась негромкая, но задорная музыка, играющая из уличных кафе. Люди, закутанные в шарфы и шапки, спешили куда-то с пакетами и подарками, а их лица светились улыбками. Это был тот самый момент, когда атмосфера праздника словно проникает в тебя через каждый звук, каждый запах и каждую картинку вокруг.
Я шла к катку, чувствуя, как эта праздничная суета начинает менять что-то внутри. Даже если немного, даже если ненадолго. К тому же опоздание избавляло меня от вероятности столкнуться с Даниилом, который, возможно, привёз дочь на встречу с подругами. Возможность столкнуться с ним неожиданно казалась мне чем-то пугающим.
Я вздохнула и ускорила шаг, надеясь, что Кира уже вовсю катается и что её энтузиазм хоть немного вытянет меня из собственного кокона. Если уж я согласилась на эту авантюру, то нужно хотя бы попытаться получить от неё что-то хорошее.
На прокате коньков было шумно и оживлённо – радостные голоса, стук коньков о пол и звонкий смех наполняли помещение. Я выбрала подходящий размер и, чувствуя лёгкое волнение, направилась к закрытому павильону катка. Шум внутри был ещё громче: дети катались, взвизгивали, падая, и тут же поднимались, взрослые двигались плавно и уверенно, словно завораживая своим ритмом. Это место, несмотря на суету, имело особую атмосферу, будто здесь всё вокруг дышало лёгкостью и радостью.
Я остановилась на мгновение, оглядываясь. Среди неожиданно большого количества людей искала знакомую тонкую фигурку Киры. Её яркий голос, который обычно невозможно было не заметить, на этот раз терялся в общем гомоне.
«Где же ты, Кира?» Заметив группу девочек неподалёку от центра катка, я наконец увидела её – Кира выделялась своей неугомонной энергией, её лёгкая фигурка мелькала среди других, как мотылёк среди снежинок. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась и сразу же увидела меня, помахала рукой, быстро заскользив по льду в мою сторону. Двигалась грациозно и легко, словно провела на коньках большую часть жизни.
Я невольно сглотнула, представляя, как сейчас первый раз в жизни встану на лед. Хорошо, что свидетелями моего позора и провала станут всего лишь подростки. Подойдя к скамье у края катка, присела, переобуваясь. Лёгкая дрожь пробежала по пальцам, когда затягивала шнурки коньков. Мой взгляд всё время возвращался к Кире. Она ловко лавировала между другими катающимися, словно точно знала, как и когда двигаться, чтобы не задеть никого. Скольжение её ног выглядело так естественно, будто это было её вторым дыханием.
Подружки следовали за ней, но на небольшом расстоянии, с любопытством поглядывая в мою сторону. Я тяжело вздохнула. Конечно, они всё знают. Мой статус для них – почти сенсация. Бывшая любовница успешного мужчины, та самая «разлучница», о которой, возможно, Кира сгоряча говорила не один раз. И вот теперь я на льду, практически как экспонат, который можно изучать. Когда ещё у них будет шанс увидеть такую «великую» фигуру в жизни, да ещё и попытаться пообщаться?
Всё это раздражало, но одновременно смешило. Я отвела взгляд, стараясь не обращать внимания. Всё-таки я здесь ради Киры. Ради её настойчивости и искреннего желания разделить со мной этот момент.
– Привет, Лин, – она ловко остановилась около меня, слегка обдав ледяными брызгами. – Ты пришла!!!
– Конечно, – с притворным серьёзным видом ответила я, поднимаясь со скамьи. – Разве могла оставить твоих подружек разочарованными?
Кира резко покраснела, её лицо мгновенно стало ярко-алым до самых ушей.
– Алина! – пробормотала она, глядя на меня укоризненно.
Я невольно рассмеялась.
– Ладно, ладно, – примирительно подняла я руки. – Не обижайся. Можешь включать камеру, – добавила усмехаясь, – сейчас будет позор века.
Кира широко улыбнулась, но, кажется, на этот раз решила не поддразнивать. Её глаза светились восторгом и нетерпением.
Я осторожно ступила на лёд, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее. Всё внутри меня напряглось – от страха потерять равновесие. Под коньками лёд казался скользким, как зеркало, и каждое движение ощущалось странно неустойчивым.
Сделала первый неуверенный шаг, чувствуя дрожь в коленях, потом еще один. Зацепилась мыском конька за лед и рухнула на колени, проглотив ругательство.
На мгновение мир вокруг будто замер, но тут же меня окружили девчонки. Их голоса наполнили пространство вокруг, звеня весельем и лёгкой тревогой.
– Всё нормально? – спросила одна из них, быстро подхватив меня под локоть.
– Ничего страшного, – с улыбкой добавила другая, помогая поставить меня на ноги.
Кира тоже скользнула к нам, улыбаясь, но с заметной тенью беспокойства.
– Лин, ты в порядке?
– Пока что страдает только мое самолюбие, – усмехнулась я, стряхивая снег с коленей. – Зато теперь понимаю, как чувствуют себя новорожденные жеребята.
Кира засмеялась, её смех был тёплым и искренним, как лучик поддержки. Девчонки тоже закивали, ободряюще подбадривая меня, а я начала нащупывать хрупкую уверенность в том, что второй раз упаду не так быстро.
Но тут за спиной раздался скрип коньков, и к нему добавился до ужаса знакомый голос.
– Девушки, у вас всё в порядке?
Я застыла, как громом поражённая. Сердце пропустило удар. Этот голос я могла узнать где угодно, даже среди сотни других. Даниил.
Моя нога, которая уже была готова к шагу, предательски дёрнулась, а равновесие, и без того зыбкое, мгновенно исчезло. Я снова рухнула, на этот раз всем своим весом, прямо на задницу.
Девчонки прыснули от смеха, пытаясь сдержаться, но их невыносимо смешило само событие – а не тот факт, что теперь я сидела на льду, как нелепая кукла, не понимая, смеяться или сгорать от стыда.
Кира торопливо подъехала ко мне, но её взгляд метнулся к Даниилу.
– Всё нормально, – поспешила сказать она, хотя в её голосе прозвучала лёгкая паника.
Я перевела взгляд на него. Он стоял в метре от нас, такой же спокойный и непроницаемый, как всегда. Только глаза – эти чертовски знакомые глаза – выдавали лёгкую тень недоумения и… что-то похожее на сдержанную усмешку.
– Кира…. – прошипела сквозь зубы, чувствуя, как огонь заливает шею, лицо и уши.
Кира виновато хихикнула, но тут же постаралась выглядеть непричастной. Она умудрилась сделать шаг назад, будто надеясь раствориться в толпе или хотя бы уменьшить накал ситуации.
А Даниил, видимо, находя это всё невероятно забавным, легко подъехал ближе. Его движения были такими же плавными и уверенными, как всегда, и я невольно почувствовала раздражение: как он умудряется выглядеть так идеально в любой ситуации?
Он остановился прямо передо мной и протянул руку, чуть приподняв бровь. Вариантов было не много. Молча, с внутренним вздохом, я сжала его сильную, жесткую ладонь, теплую, уверенную. Даниил помог мне подняться, двигаясь с той же непостижимой лёгкостью, которая всегда выводила меня из себя.
– Спасибо, – выдавила, отпуская его руку сразу же, как только встала на ноги.
Он кивнул, не отводя глаз от моего лица.
– Рад, что не ушиблась, – спокойно ответил он.
Я хмыкнула, слегка отводя глаза. Кира стояла неподалёку, явно довольная тем, что её маленький план сработал. Девчонки вокруг делали вид, что не смотрят, но любопытные взгляды выдавали их интерес к этой сцене.
– Ну что, теперь будем кататься? – спросил он, улыбаясь уголками губ.
– Пожалуй, мне на сегодня достаточно, – сухо ответила я, отмечая, что до края поля метров пять, которые желательно проехать, не растянувшись пластом.
– Испугалась? – наклонившись ко мне вплотную спросил Даниил тихо, почти в самое ухо.
Этот низкий, спокойный тон, в котором слышалась лёгкая усмешка, будто резанул по нервам. Я почувствовала, как волна раздражения смешивается с растерянностью.
– Нет, – резко ответила я, подняв голову и глядя ему прямо в глаза.
Его взгляд был спокойным, но в уголках губ играла едва заметная ухмылка.
– Тогда чего же? – продолжил он, выпрямляясь, но не отводя взгляда. – Гордая снежная королева боится признаться в том, что она не совершенна?
Я почувствовала, как слова попали точно в цель. Это было не просто издёвка, не просто вызов. Это была его привычная игра – играть на слабостях, заставлять реагировать.
Не желая дать ему эту победу, я резко отвернулась, стараясь собраться. Но злость внутри и скользкий лёд оказались коварной комбинацией.
Я сделала всего два шага, прежде чем почувствовала, как нога снова поскальзывается. Всё произошло слишком быстро: равновесие ушло, я замахала руками в попытке удержаться, но лёд словно предательски выскользнул из-под ног.
С громким шлепком я рухнула на лёд, снова почувствовав холод, который пробрался даже через одежду. В этот раз падение было не только болезненным, так что аж дух вышибло на мгновение, но и обидным.
– Лин! – тут же раздался встревоженный голос Киры.
Она скользнула ко мне быстрее, чем я успела собраться с мыслями. Где-то за её спиной я услышала тихий смех Даниила – не злорадный, но всё же до жути раздражающий.
Одним движением он снова оказался рядом и, придержав за талию, помог подняться. Мне хотелось убить Киру, ее подружек и всех остальных на этом катке – свидетелей моего позора. И главное – убить Даниила, державшего за талию и помогающего удержать равновесие. Его хотелось убить с особой жестокостью.
– Просто помоги дойти до края, – прошипела как злая кошка, не глядя в смеющееся красивое лицо.
– Даже не надейся, – ответил он тихо, но в голосе звучала железная уверенность.
Прежде чем я успела возразить, он уверенно развернул меня, направляя к центру площадки. Его движения были такими же плавными, как всегда, словно он уже давно всё решил за нас обоих.
– Будешь дёргаться – отпущу, – добавил он сдержанно, но его предупреждение прозвучало довольно весомо.
Я резко втянула воздух, чувствуя, как внутри нарастает взрыв.
– Даниил, я серьёзно… – начала я, но он перебил.
– Я тоже серьёзно, – спокойно сказал он, продолжая вести меня дальше.
Его уверенность выводила из себя, бесила до зубного скрежета. Но больше всего раздражало то, что я действительно нуждалась в его поддержке. Каждый шаг был борьбой за равновесие, и его сильная рука на моей талии была единственным, что мешало мне снова оказаться на льду.
– Если хочешь знать, – все так же уверенно ведя меня, продолжил он, – твое заявление я выкинул в помойку.
– Что? – выдавила я, не сразу осознав, о чём он говорит.
– Угу. То самое заявление, в котором ты пыталась раз и навсегда поставить точку. Смял и выбросил, – пояснил он с лёгкой, почти ленивой интонацией. – Сразу попал в корзину. С первого броска.
Я почувствовала, как в груди закипает злость, смешанная с обидой.
– Даниил, ты всерьёз полагаешь, что это меня удержит? – голос дрожал от гнева. – Это ты заставил Киру привести меня сюда?
Он резко остановился в центре катка, и, прежде чем я успела сбежать, мягко, но уверенно развернул меня лицом к себе. Его глаза встретились с моими, и в них не было ни намёка на усмешку.
– Нет, – ответил он спокойно. – Я не знал, что она позвала тебя. Судя по всему, и тебе она не сказала, что я здесь буду. Верно?
– Да, – выдохнула я резко, чувствуя, как эмоции накрывают меня. – Я бы не пришла…
– Это наша традиция, Лин, – перебил он тихо, но твёрдо. – 31 декабря я и Кира ходим на каток. Только мы.
Я удивленно вздрогнула, понимая, что сейчас он говорит о действительно важном для него.
– Теперь ты знаешь, – добавил он, не отводя взгляда. – Я…. не настаиваю ни на чем. Я отпускаю тебя, как женщину, как любовницу, но не отпускаю как моего работника. Я не дам тебе уйти из компании только из-за того, что повел себя как…. кобель.
Моё сердце на миг сжалось от его слов. Я не ожидала такой откровенности, такого… прямого признания.
Я резко подняла голову, почувствовав, как волна удивления смешалась с гневом и странной растерянностью.
– Даниил, – начала я, но он снова перебил. Его голос оставался ровным, спокойным, но каждый его звук проникал в меня как тихое, уверенное напоминание.
– Я не отпущу тебя, как подругу моей дочери, Алин, – произнёс он, не отворачиваясь. – Как человека, которому она… доверяет настолько, что ради этого нарушила нашу многолетнюю традицию.
Его слова заставили меня застыть на месте.
– Я не отпускаю талантливого художника, который ещё даже не раскрыл свой полный потенциал, – добавил он, его тон был твёрдым, но в нём не было давления, лишь уверенность в своей правоте.
Я пыталась найти слова, чтобы ответить, но внутри всё было переполнено: злость на его уверенность, странное облегчение от его слов, горечь от того, насколько все запуталось.
– Я не прошу ничего, чего ты не можешь дать, – продолжил он, как будто чувствуя мою борьбу. – Но ты слишком важна, чтобы просто дать тебе уйти. Анна…. Больше не станет дергать тебя. Я могу тебе это обещать, Алина.
– Даниил… – мой голос прозвучал тише, чем я ожидала, и в нём прозвучало всё: усталость, сомнение, страх и то странное чувство, которое я не могла назвать.
Он слегка наклонился, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. Его руки держали меня крепко, но без давления.
– Ты останешься, Лин? – спросил он, и в его голосе не было ни приказа, ни привычной властности, только просьба, такая редкая для него. – Останешься, если я не прикажу, а попрошу?
Его слова повисли в воздухе, их вес был почти осязаемым. Я смотрела на него, чувствуя, как внутри что-то ломается и одновременно перерождается. Эта простая просьба – в ней было больше силы, чем в любом из его прежних приказов.
– Да, – ответила я просто, чуть зажмурив глаза, словно это помогало справиться с накатившими эмоциями. – Я останусь, Даниил.
На мгновение между нами воцарилась тишина, прерываемая лишь шумом катка.
– Хорошо, – выдохнул он, его голос был тихим. – Хорошо.
Я почувствовала, как он чуть склонился вперёд, и его лоб осторожно коснулся моего. Это движение было удивительно тёплым и интимным, но он не позволил себе ничего лишнего. Только этот момент, только это короткое прикосновение.
– А теперь… может, просто покатаемся, леди совершенство? – добавил он, его голос стал легче, будто этот момент снял с него тяжёлую ношу. – А нет, не совершенство…. Буду учить тебя. Готова?
– Да – засмеялась я, надеясь не выдать глазами все, что чувствовала в этот момент.
19. Анна
Она падала, морщилась от боли, и снова поднималась. Снова падала и снова вставала. С помощью моего мужа. Моего мужа, который 25 лет назад точно так же пытался научить меня кататься на коньках.
Только я тогда позориться не стала. Не моё, так и не моё. Я просто села на скамейку у края катка и наблюдала, как он уверенно скользит по льду, наслаждаясь движением. И всё. Без лишних попыток и унижений.
А она… она выбрала иной путь. Упорно, с упрямым выражением лица, поднималась снова и снова. Как будто ей было важно доказать не только ему, но и самой себе, что она справится.
Я смотрела на эту сцену, чувствуя, как внутри поднимается странная смесь раздражения, обиды и какой-то горькой ревности. Эти движения, это невесомое, бережное прикосновение к её талии – оно было слишком знакомым. Он так же когда-то поднимал меня. Только тогда я была другой. И он был другим.
Так же он учил кататься и Киру, но она словно бы родилась на коньках – поехала почти сразу. А я наблюдала за ней, за ним, как оберегает он нашу дочь от падений и радовалась. Просто и спокойно радовалась. Отошла в сторону, перестала сопровождать их на каток, чтобы у них было общее занятие, то, что делили только они.
И вот сейчас это их увлечение делит другая женщина. Женщина, чьи джинсы почти порваны на коленях от падений, а она упрямо пытается влезть в святые отношения между отцом и дочерью. И моя Кира рядом с ними: смеется, глядя на неуклюжие попытки молодой стервы удержать равновесие.
Видео выложила не Кира, ее подруги, которых забавляла сама возможность наблюдать то, что они наблюдали: как молодая любовница состоявшегося человека внаглую уводит его из семьи. Нужно обязательно будет написать в родительский чат о том, кто эта женщина на видео и чему она может научить этих маленьких девчонок.
– Да заканчивай ты себе нервы дергать, – Лика решительно выхватила у меня планшет из рук, закрывая видео, – все праздники себе этим испортила!
– Ты не понимаешь, Лик, – на глаза выступили злые слезы, – он ведь сказал мне, что она ушла от него. А теперь это видео….
– Это ты не понимаешь, Ань. Такие шалавы просто так не уходят. Она играет с твоим старым оленем, устраивая ему эмоциональные качели, манипулирует, тянет к себе. Да, Ань, ты столкнулась с умной и безжалостной стервой, это факт, которая не просто постелью твоего мужика сманила. Увы, Анечка, тебе попалась настоящая хищница, которая играет с жертвой как хочет.
– Лик, – мне стало больно и тоскливо, – он ведь этого даже не понимает, так?
– Конечно! – фыркнула подруга, – все мужики только хером и думают, особенно в таком возрасте. Седина в бороду…. Не зря так говорят. Только, Ань, у тебя сейчас иная задача. Оставь пока Киру в покое, она сама рано или поздно все поймет. Займись своими делами. Начинай изучать документы по компании – зря, что ли Коротков вытащил для тебя все отчетности за пять лет. Ты хозяйка компании наравне с твоим старым павлином, вон, как перья распушил, смешно смотреть, – она краем глаза глянула на видео, – так и становись хозяйкой!
– Лик, да я ж в этом ничего не понимаю. Для меня это всё просто цифры… – устало вздохнула я, облокотившись на стол.
– Эти цифры, Анечка, – твои деньги. Твои, Бори и Киры… – в голосе Лики слышалось неподдельное раздражение, которое она даже не пыталась скрыть. – Ты пролила слёзы весь праздник, может, уже хватит? Мои юристы сейчас смотрят эти документы. Ань, если мы найдём что-то интересное… А мы найдём… Ты хоть понимаешь, что можно будет сделать?
Я бросила на неё растерянный взгляд, чувствуя себя чужой в этом разговоре.
– Нет… – призналась я, доставая из духовки пирожки с мясом. Тепло от них приятно согревало руки, пока я аккуратно выкладывала их на тарелку. Поставив её перед Ликой, я снова посмотрела на подругу. – Что?
Лика взяла один пирожок, словно раздумывая, стоит ли мне говорить, и, наконец, произнесла с усмешкой:
– О, святая простота! Данька даже не представляет, что потерял, моя хорошая.
– Лик… – начала я, но она продолжила, не давая мне вставить ни слова.
– Ты сможешь посадить его, Ань!
Я застыла, чувствуя, как её слова отозвались ледяным комом внутри.
– Посадить? – переспросила я тихо, не веря, что она это говорит.
– Именно, – Лика откусила пирожок и посмотрела на меня почти с вызовом.
– За что?
– ОООО…… милая, в бизнесе всегда есть за что зацепиться. Поверь мне. Для начала, подруженька, мы сделаем так, чтобы ты стала полновластной совладелицей компании, а после – заставим провести компанию внешний аудит. Подозреваю много чего найдем – и Данька будет полностью в твоих руках. Захочешь – посадишь на длительный срок, захочешь – отпустишь с миром…. Данечка привык, что ты его тыл и щит, теперь пусть увидит, что может женщина в гневе. А его шлюшка сама сбежит…. Думаешь она будет ему передачки нищему носить? Я тебя умоляю.
