Текст книги "Надежный тыл (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Он… он злится на отца… – прошептала я, едва сдерживая слёзы.

– Ага, конечно, – с сарказмом протянул Николай. – И на Киру злится, так, что она домой возвращаться не желает.

– Они брат и сестра… Есть сложности… – я снова начала закипать, ведь что Николай мог знать о моей семье.

Николай резко поднял на меня глаза, в которых читалась усталость, раздражение и даже злость.

– Ань, а ведь ты реально дура, – сказал он, не повышая голоса, но от его слов у меня внутри всё оборвалось.

– Что? – прошептала я, чувствуя, как злость и обида захлестывают с головой.

– Иди отсюда, – резко бросил он, вставая. – Я постараюсь найти деньги. Но… исчезни, а? Видеть тебя больше не могу.

Эти слова ударили, как пощёчина. Я замерла, не в силах двигаться, но в его глазах не было ни капли сочувствия. Только холодная решимость.

– Ты же знаешь, что я прав, – добавил он тише. – Ты здесь только мешаешь. Иди, Аня. Я разберусь сам.

Я развернулась и молча вышла из кабинета, тяжесть этих слов давила на меня, словно громадный груз. Но в глубине души я понимала: в чем-то он прав. Возможно, мне действительно нужно было отойти в сторону и дать другим взять ситуацию в свои руки. Но эти слова я ему не прощу…. Никогда не прощу.

32. Алина

Мои руки дрожали, лицо горело, а сердце, казалось, готово было вырваться из груди, когда я нажала кнопку «отбой». Слова, которые только что прозвучали на громкой связи, всё ещё звенели в голове, не укладываясь в сознании. То, что я услышала, не поддавалось никакому объяснению.

Борис только что своими руками подписал приговор своему отцу. Его голос, полный гнева и упрямства, звучал в моей голове, словно эхо.

И Анна… Господи, Анна! Она ничего, абсолютно ничего не хотела знать. Её попытки оправдаться, жалкие и бессмысленные, разъяряли меня ещё больше. Она, которая всегда считала себя женой, сейчас не сделала ничего, чтобы спасти человека, с которым прожила столько лет.

Я села на край рабочего стола, чувствуя, как моё тело сотрясается от смеси злости, страха и бессилия. Как так получилось? Почему всё зашло так далеко? Если бы я могла повернуть время вспять…

Слёзы сами собой навернулись на глаза, но я быстро вытерла их, заставив себя успокоиться. Хорошо, что Николай забыл отключить звонок. По крайней мере я теперь знаю, как обстоят дела…. Закрыла глаза, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. А потом набрала номер.

– Зоя… помнишь ты говорила, что я…. Я могу жить у тебя? Это еще в силе?

На другом конце провода наступила пауза, затем послышался удивлённый голос.

– Конечно, Алина. Ты знаешь, что мой дом – это и твой тоже…. А что такое?

– Зой, твоя тетя еще занимается продажей недвижимости? Мне нужно срочно продать квартиру…. По хорошей цене.

Обнимая Дейва за его мощную шею, я рыдала взахлёб, не в силах сдерживать слёзы.

– Прости, мальчик мой… прости меня… – шептала я, уткнувшись лицом в его густую гриву.

Рядом стояла Зоя, её лицо было мокрым от слёз, которые она пыталась сдержать, но безуспешно.

– Лин… – сказала она тихо, её голос дрожал. – Он будет в хороших руках… Обещаю.

– Дейв… – прошептала я снова, не в силах отпустить его.

Словно понимая, что нам придётся расстаться, он жалобно заржал, нежно тыкаясь тёплым носом в моё лицо. Его большие, умные глаза смотрели на меня с такой преданностью, что боль в груди стала почти невыносимой.

Прийти за ним должны были с минуты на минуту. Я знала, что времени осталось совсем немного, но не могла заставить себя отпустить его. Этот конь был мне другом. Больше, чем другом – моей семьёй. Он всегда был рядом, когда мне было плохо. Теперь мне предстояло сказать ему прощай.

Я зарылась лицом в его длинную, мягкую гриву, сжимая пальцами его тёплую, гладкую кожу. Его дыхание было тяжёлым и спокойным, словно он старался меня утешить, хотя сам знал, что мы расстаёмся.

– Это неправильно, – прошептала я, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то ещё. – Это так неправильно…

Зоя осторожно положила руку мне на плечо, но не произнесла ни слова. Она понимала, что здесь слова бессильны.

Дейв снова тихо заржал, тёплый воздух от его дыхания коснулся моей щеки. Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь запомнить этот момент навсегда – тепло его тела, запах его гривы, нежное прикосновение морды.

Когда за ним пришёл грум, я почувствовала, будто у меня вырезают сердце. Каждое движение было словно ножом по душе.

Я смотрела, как его уводят, как его мощные ноги осторожно ступают по стылой земле, как он оглядывается на меня, словно не понимая, почему я не иду с ним.

– Дейв! – мой голос сорвался в крик, полный боли и отчаяния.

Он остановился, обернулся, его большие глаза смотрели прямо на меня, полные той же тоски, что и моя душа. Я хотела подбежать, обнять его, забрать обратно, но ноги словно приросли к земле.

Я плакала навзрыд, словно прощалась со всем, что было мне так дорого. Этот конь был частью меня, частью моей жизни. Я отдавала его, но вместе с ним уходила часть моей души.

Зоя осторожно обняла меня за плечи, но я едва заметила её прикосновение. Я могла только смотреть, как Дейва ведут всё дальше, пока он не исчез из виду, а вместе с ним не исчезло ощущение тепла и уюта, которое он всегда приносил в мою жизнь.

– Он будет в порядке, – прошептала Зоя, но её голос звучал будто издалека.

Сзади послышались шаги, и я обернулась. Мужчина в чёрной куртке, тот самый, с которым я обсуждала условия, стоял с конвертом в руках. Его лицо выражало смесь неловкости и деликатности, словно он понимал, как мне сейчас тяжело.

– Алина, – обратился он тихо, опуская взгляд. – Простите… Здесь та сумма, о которой мы говорили.

Он протянул мне конверт, но я не сразу взяла его. Мои руки дрожали, и в горле стоял ком.

– Обещаю вам, ему будет у меня хорошо, – добавил он, глядя мне прямо в глаза. В его голосе была искренность, которая едва уловимо согрела моё разбитое сердце.

Я осторожно взяла конверт, чувствуя его вес в своих руках. Деньги. Просто деньги, которые я должна была получить в обмен на частичку своей жизни.

– Пожалуйста, – тихо сказала я, подняв на него глаза, полные слёз. – Заботьтесь о нём. Он… он особенный.

– Я знаю, – ответил мужчина с лёгким кивком. – Вы можете приехать к нему в любое время. Если захотите.

Я кивнула, не в силах ответить. Он ещё раз кивнул, развернулся и ушёл, оставив меня стоять с конвертом в руках и пустотой в душе. Зоя молча положила руку мне на плечо.

Утром, собрав себя по кусочкам, нашла в себе силы встать и поехать на работу. Каждое движение давалось с трудом, но я понимала: останавливаться нельзя. Голова болела уже несколько дней подряд, но я привыкла жить с этой болью, опоясывающей лоб и затылок. Она словно отвлекала меня от другой, более глубокой боли – той жгучей пустоты, что обосновалась в моей душе.

В руках сжимала сумку, внутри которой лежало всё, что удалось собрать за последние пять дней. Почти полная сумма. Я смотрела на неё, как на символ моего упорства, но вместо гордости чувствовала только опустошение.

Огромного усилия стоило выйти из машины и шагнуть в офис. Люди мелькали вокруг, кто-то здоровался, кто-то кивал. Но я не слышала и не видела их. Всё, что было важно, – довести начатое до конца.

Войдя в пустой кабинет, который всего лишь две недели назад был моим, положила сумку на стол, открыла её и посмотрела на аккуратно сложенные пачки. Деньги. Всего несколько дней назад они казались мне чем-то нереальным, почти недостижимым, но теперь лежали передо мной. Пять миллионов. Двух не хватало, но я была уверена, что их мы найдем. Большая часть денег была собрана.

Подняла трубку.

– Николай Платонович… – голос мой звучал сухо и безжизненно, – заняты?

На том конце провода послышался тяжёлый вздох.

– Вообще-то, Алин, есть немного, – ответил он с едва скрытым раздражением. – Ты в курсе, что после обеда назначено большое совещание?

– Да, – коротко ответила я, сжимая трубку так, что пальцы побелели. – Это не займёт много времени. Мне нужно поговорить.

Николай ненадолго замолчал, будто обдумывая, стоит ли сейчас тратить на меня своё время.

– Хорошо, – наконец сказал он, его голос стал чуть мягче. – Давай, заходи.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, и положила трубку. Забрав сумку со стола, вышла из кабинета и направилась к нему. Каждый шаг казался тяжёлым, как будто я шла с грузом в тонну на плечах.

Когда я вошла, Николай сидел за своим столом, устало листая какие-то бумаги. Увидев меня, он поднял взгляд и жестом предложил сесть, посмотрев внимательно и настороженно, словно пытаясь понять с чем я пришла.

– Лин…. – вдруг мягко начал он, – знаю, ты устала…. Знаю, что Борька тебе проходу не дает…. Поверь мне, скоро это все закончится…. Клянусь тебе. Продержись еще немного. Если хочешь – давай дам отпуск на неделю – две.

Я молча положила перед ним сумку.

– Что это? – тихо спросил он.

– Это пять миллионов. Больше мне собрать не удалось….Отдайте их Анне, пусть немедленно готовят Даниила к операции. Не говорите, что от меня, не надо…

Он молча смотрел на меня, не в силах выдавить ни слова. Его глаза, округлившиеся от удивления, были похожи на два блюдца. Рот открывался и закрывался, будто он пытался что-то сказать, но слова застревали в горле. Это было почти смешно, если бы не было так грустно.

– Алина… – наконец выдавил он, откашлявшись, словно пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. – Ты… Кто ж тебя просил-то? Что ты сделала? Господи, ты почку продала? Алина!

– Нет… – глухо отозвалась я, опуская взгляд. – Квартиру, машину… и, – от боли перехватило дыхание, – Дейва.

Эти слова прозвучали тихо, но в них было столько боли, что воздух в комнате будто стал тяжелее. Николай замер, словно обдумывая услышанное.

– Ты… – начал он, но не смог продолжить.

– Это всё, что у меня было, – продолжила я, уже не поднимая глаз.

– Глупая ты девчонка! – вдруг выкрикнул он, вскочив с места. Его голос сорвался, но в нём было больше тревоги, чем злости.

Николай порывисто подошёл ко мне и обнял так крепко, что я на мгновение потеряла дар речи.

– Глупая девочка, – повторил он, его голос дрожал. – Почему ты мне не сказала? Почему не… Алина! Твою мать! Мать твою!

Я попыталась что-то ответить, но он не дал мне времени.

– Данька меня убьёт, когда вернется! – продолжил он, резко отстранившись и глядя на меня так, будто я совершила самый безрассудный поступок в мире. – Ты вообще понимаешь, что ты сделала?

– Я сделала то, что было нужно, – сказала я, стараясь говорить спокойно, хотя ком в горле душил меня.

– Нужно? – его глаза вспыхнули, но я видела, что это не злость, а отчаяние. – Алина! Откуда ты вообще это взяла?

– Я слышала ваш разговор с Анной… – ответила я, не сводя с него взгляда. – Вы забыли выключить телефон…

– Дебил! – выругался он, ударив себя по лбу так, что я вздрогнула. – Алина, я полный идиот и дебил!

Он начал нервно шагать по комнате, что-то бурча себе под нос, явно пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Бля… всё, пора заканчивать с этим, – резко заявил он, остановившись и глядя на меня с неожиданной решимостью. – Всё слишком затянулось! Пора мне навести порядок в этом зоопарке!

– Николай Платонович… – начала я, чувствуя, как тревога поднимается внутри меня. – О чём вы?

– О том, что эта ситуация вышла из-под контроля! – сказал он, его голос стал громче. – И сегодня все закончится. Все, моя девочка, хватит. Поигрались достаточно. Деньги пока оставляй у меня в кабинете, нечего с ними по офису скакать. Сама…. О, бля…. Иди к Вере… сейчас я всем устрою…. Армазвездец!

– Николай…. – я попыталась вернуть его в разговор, но он уже занялся своими делами, не оставляя мне шанса что-либо спросить или уточнить.

Я замерла на мгновение, затем, тяжело вздохнув, вышла из кабинета. Его слова звучали в голове эхом, вызывая всё больше вопросов. Что он собирается делать? Почему его решимость внезапно стала такой пугающей?

– Алина, – остановил он меня на выходе, – через час совещание, тебе нужно на нем быть.

– Николай… – начала я, чувствуя, как тревога снова поднимается. – Борис… мне запрещено на таких совещаниях бывать…

– Борис пусть своё мнение себе в жопу засунет, – резко перебил он, махнув рукой. – А если что-нибудь ещё вякнет, я и Витя ему язык в задницу запихаем, поняла?

Я моргнула, растерянная его прямотой и неожиданной грубостью.

– Николай Платонович вы уверены? – всё же спросила я, пытаясь разобраться в его намерениях.

– Алина, – он посмотрел на меня серьёзно, его голос стал чуть мягче, но не менее решительным. – Просто будь там. Всё остальное оставь мне. Через час в кабинета Даниила. Не опаздывай.

Вера напоила меня кофе со сливками и угощала пирожными, почти силой заставляя поесть.

– Алина, если вы в обморок свалитесь прямо на совещании, Николай Платонович меня… уволит, – говорила она, глядя на меня строгим, но заботливым взглядом. – Где я в таком возрасте работу искать стану? Пожалейте меня, дорогая, съешьте ещё кусочек.

Я улыбнулась краем губ, больше из вежливости, чем из настоящего желания.

– Вера, что будет на совещании? – спросила я, стараясь сохранить спокойный тон, но тревога всё же проскальзывала в моём голосе.

– Без понятия, – пожала плечами Вера, забирая пустую чашку и пододвигая мне ещё один кусочек пирожного. – Не знаю. Знаю только, что Николай Платонович в бешенстве. Вызвонили всех: Бориса, Анну, её адвоката, даже эту как ее… Анжелику!

Я нахмурилась, услышав это имя.

– Анжелику? – переспросила я.

– Ну да, – подтвердила она, вздыхая. – Ну и наши замы все собираются: Витя, Коля, Павловский. А из начальников отделов позвали только вас, Алина.

Я замерла, пытаясь понять, почему именно меня. Это не укладывалось в привычную картину.

– Странно, – тихо сказала я, не отрывая взгляда от своей тарелки.

– А вы, дорогая, не думайте много, – добавила Вера, заметив мой задумчивый вид. – Николай Платонович умеет… удивлять. Особенно когда он так звереет! Всё равно узнаете, когда начнётся. А пока пейте кофе и ешьте пирожное. Совещание без вас точно не начнётся, так что не переживайте.

Минута бежала за минутой, и мне казалось, что стрелки часов замерли на месте. Но они двигались, хоть и очень медленно, томительно.

За десять минут до назначенного времени меня начало потрясывать, я даже сидеть больше не могла – ходила из угла в угол по нашей малюсенькой комнате отдыха.

– Пойдёмте, Алина Геннадьевна, – махнула рукой Вера, – все равно вы тут как львица в клетке ходите. Думаю, большая часть зоопарка уже собрались. Вы не бейтесь, наши мужики вас в обиду не дадут.

– Я не боюсь, – пробормотала я, пока мы шли по длинному коридору в сторону приемной Даниила.

33. Алина

Анжелика и Анна уже были в приемной, когда я вошла. Обе одновременно повернули головы на звук наших с Верой шагов. Их взгляды были напряжёнными, словно они ожидали увидеть нечто неожиданное.

– Я не поняла, – прошипела Анна, её голос был острым, как нож. – Эта что здесь делает?

Она поднялась со своего места и повернулась к Вере, её лицо налилось яростью.

– Вера, вы нарываетесь на увольнение! – добавила она, её тон звучал почти угрожающе.

Вера не дрогнула, её взгляд остался спокойным, а голос – ледяным.

– Меня на работу Даниил Сергеевич принимал, – холодно отозвалась она, сложив руки на груди. – Только он меня уволить и может. Или Николай Платонович.

Анна нахмурилась, её лицо исказилось от раздражения. Анжелика, сидя за столом, наблюдала за нами с насмешливой полуулыбкой, будто происходящее её забавляло.

– Успокойся, Ань, – сказала она лениво, сложив руки на столе. – Возможно, эта дама здесь не просто так. Хотя… кто знает?

Я сделала глубокий вдох, стараясь сохранить хладнокровие, хотя внутреннее напряжение нарастало.

– Я пришла по поручению Николая Платоновича, – сказала я, стараясь звучать спокойно, но твёрдо. – Если у вас есть вопросы, их можно адресовать ему.

Анна прищурилась, её взгляд впился в меня, но она ничего не ответила. Анжелика лишь усмехнулась и вернулась к своему телефону.

Вера коснулась моей руки, едва заметно кивнув, и я ощутила её поддержку. Мы заняли свои места, ожидая начала этого совещания, атмосфера которого, казалось, уже накалилось до предела ещё до своего начала.

Я смотрела на Анну, не отрываясь, и во мне поднималась волна непримиримой, жгучей ненависти к этой женщине.

Эта ненависть не была вызвана ревностью. Она не рождалась из обиды или усталости. Она была глубже, темнее, исходила из самой моей души.

Я ненавидела её за её подлость, за её тупость, за полную инфантильность, за то, как она уничтожала всё вокруг себя, даже не осознавая этого. Я ненавидела её настолько сильно, что готова была ударить прямо здесь и сейчас, забыв обо всех приличиях.

Анна никогда не была мне соперницей. Она никогда не вставала между мной и Даниилом как женщина, которая могла бы затмить меня. Да я никогда ее так и не воспринимала, принимая ее существование и права как данность. Она была женой, той, которая провела рядом с Даниилом большую часть жизни. И она же бросила Даниила умирать, ничего не сделала, чтобы спасти его, действительно спасти. Она оставила его в той самой реанимации, прикрываясь бессмысленными словами о своих «правах».

И за это я ненавидела её всей своей душой.

Мои руки сжимались в кулаки, и я старалась дышать ровно, чтобы не выдать своей ярости. Эта женщина, сидевшая напротив меня, не заслуживала ни жалости, ни прощения. По крайней мере от меня.

Вера чуть коснулась моего плеча, будто чувствуя, как накаляются мои эмоции. Я перевела взгляд на неё, и это помогло мне хоть немного успокоиться.

Но ненависть никуда не ушла. Она осталась, затаившись где-то внутри, как зверь, готовый к прыжку.

В приемную, тихо переговариваясь, вошли Павловский и Виктор.

– Дамы, – поздоровался с нами Павловский, его голос был мягким и профессионально вежливым. – Алина, рад вас видеть.

Я коротко кивнула, но прежде чем успела ответить, Виктор подошёл ко мне. Не сказав ни слова, он взял мою руку, и его жест был почти театральным, демонстративно-показным. Он медленно наклонился и, слегка коснувшись губами тыльной стороны моей ладони, произнёс с глубоким уважением:

– Алина Геннадьевна, прошу прощения, что бросил вас на время одну. Моё почтение вам.

Его тон был наполнен не только вежливостью, но и полной серьезностью.

Я почувствовала, как несколько пар глаз обратились к нам, и на мгновение в комнате повисло напряжённое молчание.

– Виктор Ларионович… – тихо сказала я, пытаясь скрыть смущение.

Он выпрямился, чуть улыбнувшись уголками губ, и взглянул на меня, словно ожидая, что я скажу что-то ещё.

– Браво, – натянуто рассмеялась Анжелика, – ты, видимо в этой компании, всех перепробовала, так, Алинка?

Я замерла, ошеломлённая её словами. Прежде чем я успела что-то сказать, Виктор резко повернулся к ней.

– Вы Алину Геннадьевну с собой не ровняйте, Анжелика Денисовна, – произнёс он спокойно, но в его голосе звучала холодная сталь.

Анжелика открыла рот, явно собираясь ответить, но тут же захлопнула его, встретившись с его взглядом. В комнате повисла напряжённая тишина, прерванная торопливыми шагами Короткова и Бориса, зашедшего в приемную одновременно. А буквально следом за ними появился и Николай.

Обведя всех взглядом, он пригласил нас в кабинет Даниила.

Я не была в этом кабинете с того памятного, тяжёлого дня почти две недели назад, когда Даниила сразил приступ. Ступив на порог, невольно замедлила шаг, позволяя другим пройти вперёд.

Мои глаза тоскливо скользнули по месту во главе длинного стола – по его месту. Воспоминания нахлынули волной, захлёстывая меня. Я вспомнила, как часто украдкой наблюдала за ним во время совещаний, тогда ещё не связанная с ним ничем, просто восхищённая женщина.

Для меня он воплощал всё, к чему я стремилась: уверенность, силу, ум. Каждый раз, сталкиваясь с пронзительным, умным взглядом его карих глаз, я краснела, чувствуя себя школьницей, попавшей под пристальный взгляд преподавателя. Чувствовала жар в груди и тех самых бабочек в животе. Старалась держать спокойно, сдержано, но глаз не поднимала, боясь, что мои глаза скажут ему больше, чем лицо или слова. Врала себе, убеждая, что не чувствую ничего. Врала настолько яростно и мощно, что сама же и верила в свою ложь.

Теперь его место пустовало.

Я быстро отвела взгляд, чтобы никто не заметил моей задумчивости. Остальные уже заняли свои места, и Николай, жестом приглашая, указал мне на свободное место у стола между Виктором и Павловским.

Я села, стараясь сосредоточиться на предстоящем разговоре, но чувство тяжести не покидало меня. Кабинет Даниила без него казался совсем другим – чужим, пустым.

Борис, бросив быстрый взгляд по сторонам, направился к отцовскому креслу, но Николай был быстрее. Он встал рядом с креслом, словно намеренно преграждая путь. Борис остановился, его лицо стало напряжённым, но он ничего не сказал, лишь занял место рядом.

Николай тоже не сел. Он оставил кресло пустым, словно подчеркивая, что никто здесь не вправе занять место Даниила.

– Я не понимаю, что происходит, – нарушила тишину Анна, её голос звучал раздражённо. Она сложила руки на груди и посмотрела на Николая с явным недовольством. – Коля, что за цирк? Мне в больницу к мужу нужно.

Николай повернулся к ней, его лицо осветила мягкая, почти дружелюбная улыбка, от которой я невольно напряглась.

– Зачем? – спросил он спокойно, его тон был настолько небрежным, что на мгновение в комнате повисло напряжённое молчание.

Анна прищурилась, её взгляд метнулся между нами.

– Как это зачем? – ответила она, её голос поднялся на тон выше. – Это мой муж! Я должна быть рядом!

– Правда? – усмехнулся Николай, его усмешка была резкой, почти жестокой. – Для чего, Ань?

Анна открыла рот, чтобы ответить, но он не дал ей возможности.

– Тебя ведь даже к нему не пускают, так? – продолжил он, его голос был холодным, но уверенным. – Что ты делаешь в больнице? Стоишь в коридоре и мешаешь врачам? Или звонишь всем подряд, жалуясь на судьбу?

Анна побледнела, её лицо стало жёстким, а губы сжались в тонкую линию.

– Я… я делаю всё, что могу, – ответила она, но её голос прозвучал слабее, чем она, вероятно, рассчитывала.

– Всё, что можешь? – Николай наклонился вперёд, опираясь руками на стол, и пристально посмотрел ей в глаза. – Ты собрала деньги?

Анна растерянно захлопала глазами, словно не понимая, как на это реагировать.

– Нет… – пробормотала она, её голос прозвучал едва слышно. – Ты же обещал…

– Да, – кивнул Николай, его тон был холодным и безжалостным. – Обещал.

Он выдержал паузу, давая своим словам осесть в воздухе, а затем продолжил:

– Как удобно, да, Ань? Как легко переложить свою ответственность, свои обязанности на других.

Анна покраснела, её лицо исказилось смесью смущения и гнева.

– Это не так! – выкрикнула она, её голос дрожал. – Я стараюсь! Я… я не знаю, что ещё могу сделать!

– Ты даже не пыталась, – перебил Николай, его голос стал громче. – Тебе было проще сидеть в больнице, жалуясь на врачей, и ждать, что кто-то другой всё решит.

Анна открыла рот, чтобы возразить, но Николай не дал ей шанса.

– Кто тебе мешал искать деньги? Кто мешал организовать что-то для спасения твоего мужа? Ты его жена, Анна. Это твоя семья, твой муж. Или ты думала, что всё само решится? Жена…. – он горько покачал головой. – Эх, Анька, ты хоть понимаешь, что такое быть женой?

Ещё мгновение Анна пыталась собраться с мыслями, но её спасительницей выступила Анжелика, которая резко вмешалась в разговор.

– Послушайте, Николай, – рыкнула она, её голос звучал громко и резко. – Вы вообще какое право имеете рот на Аньку открывать?

Николай перевёл на неё взгляд, но не успел ответить, потому что Анжелика, очевидно, решила не останавливаться.

– И зачем Данькину шалаву сюда притащил? – она кивнула в мою сторону, её взгляд был полон злобы.

Я вздрогнула, но удержалась от ответа. В комнате повисло напряжение, которое можно было почти ощутить. Николай, напротив, остался абсолютно спокоен, хотя его глаза сверкнули, как будто он готовился к резкому ответу.

– Анжелика Денисовна, – произнёс он мягко, почти ласково, – я вас слушаю. Продолжайте.

– Кто вы, чтобы судить, а, Николай? Вы б голову-то включили. Данька Аню бросил, забыл про 25 лет жизни с ней, почему она должна за него задницу рвать?

– Хороший вопрос, – кивнул Николай, – а зачем тогда из себя несчастную женушку изображать? Кричать, что она его любит? Что это, а?

– У Даниила шансы восстановиться все меньше, Анна станет полновластной хозяйкой компании, – прошипела Анжелика. – Не боитесь, а?

В комнате повисла тишина, напряжение нарастало с каждой секундой. Николай внимательно посмотрел на Анжелику, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась опасная решимость.

– Не боюсь, – произнёс он спокойно, но его голос прозвучал твёрдо, как сталь. – Знаете почему?

Анжелика чуть дёрнула плечом, но промолчала, явно ожидая его ответа.

– Потому что рано ты, шакалица, Даниила похоронила.

– А она вообще, любительница пасть на чужое разевать, – раздался позади нас голос.

Родной, любимый, сильный и уверенный. Холодный, бьющий наотмашь, как плеть. Я замерла, словно время остановилось. Этот голос я бы узнала где угодно, в любой ситуации. Мой взгляд, как и взгляды всех остальных, метнулся к двери.

34. Алина

В проёме стоял Даниил. Уверенный, спокойный, сильный. На его лице играла улыбка, однако глаза были полны холодного, злого и яростного огня. А из-за спины выглядывала улыбающаяся Кира.

– Даниил… – прошептала Анна, её лицо побелело, а глаза расширились от изумления.

Анжелика замерла, её рот приоткрылся, но слов она не нашла.

– Что, не ждали? – усмехнулся он, входя в комнату. Его голос оставался холодным, как лёд, но каждая его интонация обжигала.

Я не могла оторвать от него взгляда, прижав руку к губам. Даниил, которого я так долго ждала, вернулся. Не просто выжил, а вернулся к жизни. И эта жизнь снова наполнилась его силой и уверенностью. На секунду земля подо мной словно пошатнулась. Я почувствовала, как меня охватывает слабость, но сильная рука Виктора мягко, но уверенно поддержала меня, не дав упасть.

– Спокойно, Алина Геннадьевна, – тихо сказал он, его голос был полон заботы.

Дмитрий Антонович тоже подвинулся ближе, его взгляд выражал беспокойство, и он явно был готов помочь, если это потребуется.

Даниил прошёл дальше, уверенным, упругим шагом, без малейшего следа слабости или болезни, его взгляд холодно скользнул по собравшимся, задержавшись на Анне и Анжелике. Лицо было спокойным, без бледности или кругов под глазами – неизменных спутников болезни.

– Удивлены? – продолжил он, его улыбка стала шире. – Думали, что можно разыгрывать спектакль за моей спиной, пока я лежу беспомощным?

Его голос был таким твёрдым, что никто не посмел ему возразить. Анна опустила взгляд, её руки дрожали. Анжелика лишь крепче сжала губы, но её самоуверенность явно испарилась.

– Ну что ж, – Даниил остановился у своего кресла, не садясь, а просто положив на него руку, – давайте поговорим. Уверен, есть много интересного, что вы мне хотите рассказать. Но еще больше – я вам. Может ты меня, наконец-то, услышишь, Ань. Может хоть так до тебя дойдет то, что я пытался сказать годами!

Его взгляд скользнул по мне. Он нахмурился и нажал на столе кнопку вызова секретаря.

– Вера, принеси, пожалуйста, воды.

Краем глаза, все еще пытаясь начать хоть что-то соображать, я видела, как Кира занимает место в дальнем конце стола – прямо напротив отца. Поймав мой взгляд, она лучезарно улыбнулась, подмигнув мне.

Двери снова открылись, в кабинет вошла потрясенная, но сдержанная, бледная Вера со стаканом воды. Даниил молча кивнул в мою сторону. Вера поставила передо мной стакан, от которого явственно шёл запах пустырника или корвалола.

Видит бог, мне это сейчас было нужно. Мои руки дрожали, когда я взяла стакан, и только маленький глоток позволил мне немного собраться с мыслями.

– Вера, – голос Анны раздался неожиданно хриплым и разбитым, как будто все её силы ушли на произнесение этих слов, – принеси мне тоже.

Вера замерла на месте, её взгляд метнулся к Даниилу, но прежде чем она успела ответить, он спокойно, но твёрдо перебил:

– Вера, идите работать. Вы не прислуга для Анны Юрьевны.

Его голос был холодным и безапелляционным.

– Если ей что-то надо, – добавил он, слегка усмехнувшись, – она сама встанет на ножки и принесёт.

Анна побледнела, её губы сжались в тонкую линию, а руки, лежащие на столе, сжались в кулаки.

– Даниил… – начала она, её голос был полон негодования, но он не дал ей договорить. Он резко поднял руку, давая понять, что её слова ему сейчас неинтересны.

– Лин, – обратился он ко мне, и его голос неожиданно смягчился. Этот контраст с тем, как он говорил с Анной, был разительным. – Нужны пять минут? Можем подождать…

Я замерла, неожиданно застигнутая его вниманием. Его взгляд был тёплым, хотя и слегка обеспокоенным. Моё сердце на мгновение сжалось, и я почувствовала, как к щекам приливает кровь.

– Нет, – тихо сказала я, стараясь звучать уверенно, хотя голос всё же дрогнул. – Всё в порядке.

Он кивнул, его глаза на мгновение задержались на моих, будто пытаясь убедиться, что я действительно говорю правду. Затем он снова обратил внимание на собравшихся, и по его носу я поняла, что он в ярости. В такой ярости, в какой его редко кто видел.

Бледная Анна сидела, словно парализованная, со сжатыми кулаками и опущенными глазами. Анжелика выглядела так, будто только что получила удар, её рот был приоткрыт, а глаза всё ещё отражали шок. Борис сгорбился в своём кресле, избегая взгляда отца, словно пытался спрятаться от его присутствия. Коротков, напротив, прищурил глаза, оценивающе разглядывая Даниила, как будто выжидая подходящего момента для вмешательства.

На общем фоне спокойными выглядели только Николай, который уже занял своё место, Виктор, всё так же поддерживающий меня, и Дмитрий Антонович, чьё лицо выражало абсолютное хладнокровие. Судя по их виду, появление Даниила не стало для них сюрпризом.

– Ну что ж, – произнёс Даниил, его голос был резким, как удар, и вернул всех к реальности. – Кажется, кто-то решил, что без меня здесь можно делать всё, что угодно.

Его слова разорвали повисшее напряжение, но никто не осмелился заговорить.

– Анна, – продолжил он, пристально глядя на неё. – Начнём с тебя. Расскажи мне, чем ты занималась, пока я был на грани жизни и смерти.

– Даня…. Я… я…. я все время была с тобой….

– Со мной, это где, Ань? В коридоре больницы? – он откинулся на кресле и сложил руки на груди.

– Меня…. Меня не пустили в реанимацию, – тихо ответила она.

– Понимаю их. Слышал твою истерику даже через три двери, – качнул он головой, поджав губы. – Если тебя ко мне не пускали, – его голос стал холодным, как лёд, – что тогда ты потеряла в больнице? Сидела на лавочке, перебирая чётки? Плакала в телефоне друзьям, точнее тем, кто тебя еще слушал? Или, может, делала хоть что-то полезное?