Текст книги "Надежный тыл (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Я так привязалась к этому подростку за эти дни, что отдавать её оказалось невероятно трудно. Кира стала для меня чем-то большим, чем просто дочерью Даниила. Она была чем-то своим, родным, человеком, о котором я начала беспокоиться так, как будто она действительно часть моей семьи.

Мои руки крепко сжимали её плечи, будто стараясь передать ей всё тепло, всю защиту, на которую я только была способна.

– Все хорошо, все будет хорошо, – шептала я ей в ухо, но сама едва ли верила в это.

– Я буду звонить, Лин, – шепнула она, поднимая на меня заплаканные глаза. – Можно?

– Нужно, – ответила я твёрдо, стараясь улыбнуться, чтобы она почувствовала хоть немного уверенности.

Зоя, стоявшая рядом, осторожно погладила её по голове.

– Если что, звони мне, – сказала она мягко.

– Спасибо, – прошептала Кира, обнимая нас обеих ещё раз, прежде чем, наконец, сесть в машину.

За рулём сидел мрачный Николай. Его взгляд был тяжёлым, лицо сосредоточенным, а в руках тлела уже, наверное, третья сигарета. Он нервно выдыхал дым, но ничего не говорил.

Когда дверь машины закрылась, я осталась стоять с Зоей на пороге, чувствуя, как на душе растёт пустота.

– Она справится, Лин, – сказала Зоя, кладя руку мне на плечо.

– Она – да, – глухо ответила я, глядя на падающие на землю снежинки. – А вот я – не уверенна.

Зоя тяжело вздохнула рядом.

И все же крошеная надежда, что жила огоньком в моей душе, не давала мне сломаться окончательно. Именно она двигала меня вперед, заставляя утром вставать и снова и снова идти на работу, которая стала адом. Она заставляла меня, сжав зубы, упорно работать над новой коллекцией, вести переговоры с клиентами.

Марышкина всё настойчивее требовала начать работу над её брошью, а я продолжала тянуть время, снова и снова совершенствуя свой эскиз, предлагая новые идеи и варианты дизайна. Но её терпение явно истощалось, и я понимала, что в любой момент наша проблема с камнем может всплыть наружу.

Вечером я зашла в кабинет Николая, чувствуя, что больше тянуть нельзя.

– Николай Платонович, – начала я, заходя и закрывая за собой дверь, – так больше продолжаться не может. Нужно или сказать правду, возместив заказчику все её потери, или…

Он поднял на меня голову, прервав мои слова.

– Я нашёл камень, – произнёс он спокойно, но в его голосе чувствовалась скрытая усталость.

Я застыла на месте, не веря своим ушам.

– Почти один в один, – добавил он, продолжая смотреть на меня. – Разница есть, он чуть больше, чем тот, который раскололи наши мудаки, но она этого даже не заметит.

На мгновение я почувствовала, как напряжение внутри чуть ослабло.

– Серьёзно? – выдохнула я, не скрывая облегчения.

– Серьёзно, – кивнул Николай. – Его забронировали за нами…. За мной….

– Ноооо, – потянула я.

– Алина, я не могу вытянуть его стоимость из оборотных средств компании…. Камень…. Как бы это сказать…

– Но… на такие случаи раньше у нас всегда был выход какой-то? Я не верю, что не случалось таких оказий раньше….

– Алин, камень с чёрного рынка. Мы не можем его провести официально.

– Твою мать, – выдохнула я, опустив голову на руки.

– И не говори… – Николай вздохнул, чуть откинувшись в кресле и потирая лицо. – Раньше на такие случаи у нас всегда были… личные средства.

– Дани? – спросила я, уже зная ответ.

– Да, – кивнул он. – Даня платил из своего кармана, а потом возмещал затраты через прибыль. Это всегда работало.

– А теперь его счета заблокированы! – вспыхнула я, поднимая голову. – А сам он….

– Именно, – покачал головой Николай, его лицо стало мрачным, словно он и сам был на грани.

Мне хотелось завыть от отчаяния.

– И… какая цена? – спросила я тихо, понимая, что не услышу ничего хорошего.

– Почти триста тысяч, Лин, – ответил он, глядя мне прямо в глаза. – Триста тысяч долларов. Не самая большая сумма для компании, хоть и ощутимая. Но… сейчас мы в полной жопе.

Я схватилась за виски, чувствуя, как голова начинает раскалываться.

– Чёрт… – прошептала я, чувствуя беспомощность.

– Не за рулём? – спросил Николай, наливая в стакан немного коньяка и протягивая мне.

Я покачала головой, принимая стакан дрожащими пальцами.

– Даже если я распродам себя по частям, мне не собрать такую сумму, – тихо сказала я, чувствуя, как слова звучат горько и беспомощно.

Николай уставился на меня с таким выражением, будто я розовый единорог.

– Тебя кто-то просил, что ли? – спросил он, не скрывая раздражения.

Я посмотрела на него, растерянная и слегка обескураженная.

– Лин, – продолжил он, глядя прямо на меня, – ты здесь не для того, чтобы решать такие вопросы. Твоя работа – довести проект до ума, чтобы заказчица осталась довольна. С деньгами разберусь я. Завтра скажу Наташке, что покупка бунгало в Австрии малость откладывается. На работу приду побитым, но она поймет и поддержит. Ты готовь все, что нужно.

У меня вырвался вздох облегчения.

– Николай Платонович…. – я все-таки решилась задать этот вопрос. – А если….

– Никаких если, Алина, – поджал он губы. – Данька встанет на ноги. И хватит об этом. Иди работать, и проследи лично, чтобы больше никаких приключений.

Выйдя из кабинета Николая, я впервые за эти дни позволила себе тяжелую улыбку.

30. Анна

Первые три дня я полностью провела в больнице, после съездила домой переодеться и принять душ. Состояние Даниила оставалось тяжёлым, и его так и не перевели из реанимации в палату.

Меня к нему не пускали. Даже несмотря на скандал, который я устроила, требуя своего законного права находиться рядом с мужем.

Коротков уверенно утверждал, что закон на моей стороне, что я могла находиться рядом с Даниилом, чтобы поддерживать его, но главврач оказался непреклонен. Его слова были твёрдыми, холодными, как лёд:

– Мы делаем всё возможное, чтобы стабилизировать его состояние. Никаких посетителей в реанимации, это может помешать работе врачей.

Я стояла в его кабинете, готовая взорваться, но понимала, что любые дальнейшие угрозы или крики будут бессмысленны.

– Я имею право, – бросила я в последний раз, чувствуя, как гнев сменяется отчаянием.

– А я имею обязанности, – спокойно ответил он, отодвигая бумаги на столе. – Обеспечить ему шансы на выздоровление.

Этот холодный диалог стал последней точкой. Выйдя из его кабинета, я направилась к креслу в холле, чувствуя, как беспомощность разливается внутри. Всё, что я могла, – это ждать и надеяться, что он борется.

Впрочем, остальные новости приходили более утешительные. Николай понял, что конфликтовать со мной – дело бесполезное и допустил Борю в компанию, даже не стал спорить, когда сын занял свое законное место в кабинете Даниила. Кто, как не сын должен был заменить отца у руля.

К тому же я не упускала из виду и Киру, несмотря на то, что всё это время она жила у Николая. Я говорила с моей девочкой каждые два-три часа, стараясь убедить её вернуться домой. Пока она ещё не соглашалась, но я чувствовала, что её решимость слабеет. Каждый её вздох, каждая пауза в разговоре говорили о том, что внутри она уже не так уверена в своём решении.

Впервые в жизни я вдруг поняла, что многое, очень многое сейчас зависит от меня. Моё поведение, мои слова, мои решения – всё это стало центральной осью, вокруг которой вращалась судьба семьи.

Я часто расспрашивала Бориса о делах моей компании. Он охотно делился: рассказывал, какие украшения сейчас делают, какие материалы используют, когда выйдет новая коллекция. Я слушала внимательно, хотя понимала, что часть его информации могла быть поверхностной.

Когда он сообщил, что в основу коллекции будут положены не драгоценные, а полудрагоценные камни, мне эта идея категорически не понравилась.

– Боря, – сказала я, стараясь говорить спокойно, – это сильно снижает престиж коллекции. Разве не лучше придерживаться классики?

Он пожал плечами, как будто мои слова были ему не особенно важны, но я заметила, что к сведению он их всё же принял.

Коротков тоже не оставлял меня без внимания. Он звонил, уточнял ситуацию и напоминал, что необходимо быть готовой ко всему.

– Анна Сергеевна, – говорил он, – я продолжаю готовить всё для бракоразводного процесса, на случай, если понадобится.

Честно говоря, я не думала, что до этого дойдёт. Несмотря на всё, что случилось, я верила, что Даниил поправится, и мы сможем начать всё с начала. Эта болезнь словно расставила всё на свои места. Боря занял своё положение в компании, пусть и с ошибками, но с уверенностью. Я была рядом с мужем, там, где и должна была быть. А Кира, судя по нашим разговорам, начинала понимать, что семью никто и никогда ей не заменит, хотя она была какой-то уставшей.

Алина же в больнице так ни разу за эти дни и не появилась. Я горько усмехнулась – не хотела молодая дрянь брать на себя такую ответственность – ухаживать за лежачим. Конечно…. Приятного в этом мало. Когда его переведут в палату, нужно же будет его кормить, помогать переодеваться, убирать за ним. Естественно, в этой больнице хорошие медсестры и санитарки, ему будет обеспечен уход по высшему уровню, но разве любящая женщина допустит чужие руки рядом с любимым?

Иногда меня посещали мрачные мысли: что будет, если вдруг Даниил… не справится? Сердце сжималось от тоски и боли, и дыхание становилось тяжёлым. Но, как ни странно, я понимала, что к такому развитию событий я тоже готова.

Я любила Даню. Всегда любила. И если так случится, что он уйдёт, я готова была его отпустить. Без обид, без злости, без упрёков. Мы прожили хорошую жизнь, несмотря на всё, что с нами случалось. Были взлёты, были падения, но я никогда не перестану помнить его добрым, спокойным, иногда упрямым, но всегда настоящим.

– Анна Юрьевна, – окликнул меня главный врач, спустившийся в комнату отдыха. – Мне нужно с вами переговорить.

– Конечно, – поднялась я, возвращаясь к реальности. Сердце замирало от страха, пока мы шли к его кабинету.

– Анна Юрьевна, – вздохнул мужчина, садясь за свое место, напротив меня. – Мы стабилизировали состояние вашего мужа…. Пока его жизни ничего не угрожает, хоть мы и оставляем его в реанимации.

– Ох, – вырвалось у меня, – слава Богу!

– Да. Конечно. Но…. остается еще одна проблема. Ему нужна операция.

– Операция? – переспросила я, надеясь, что, может быть, ослышалась.

– Да. Операция. Это сложное вмешательство, но оно необходимо, чтобы устранить основную причину его состояния. Мы сделали всё возможное, чтобы стабилизировать его, но без хирургического вмешательства есть риск, что он снова окажется в критическом состоянии.

Врач говорил сдержанно и профессионально, но я видела, что за его словами стоит тяжёлая ответственность. Он понимал, насколько важно каждое слово, каждое принятое решение.

– Каковы шансы? – выдавила я, чувствуя, как сжимаются пальцы на подлокотниках кресла.

– Мы делаем всё возможное, – уклончиво ответил он, – но любая операция всегда связана с рисками. Тем не менее, это единственный шанс на его восстановление. Хотя полного и не обещаю, но хотя бы частичного.

Моё сердце металось между страхом и надеждой. Оставалось только одно: верить врачам и решиться на этот шаг ради Даниила.

– Когда её нужно проводить? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо.

– Как можно скорее. Завтра мы хотим собрать консилиум, чтобы окончательно утвердить план действий.

– Хорошо…. Мне нужно подписать согласие?

– Не только…. Анна Юрьевна, операция, которую мы хотим провести будет стоить порядка семи миллионов.

– Семь миллионов… – выдохнула я, будто проверяя, правильно ли услышала. – А разве…. У нас в стране не бесплатная медицина?

– Анна Юрьевна, – фыркнул врач, – у нас частная клиника. Вы и ваша семья уже давно наблюдаетесь у нас, но ваша страховка эту операцию не покроет. Это сложная и высокотехнологичная операция, и она требует участия лучших специалистов, а также применения современного оборудования. Мы сделаем всё возможное, чтобы найти пути финансирования, но значительная часть должна быть обеспечена с вашей стороны.

Я замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Раньше я никогда не задумывалась об этой стороне вопроса. Даниил всегда занимался финансовыми вопросами сам, ведь я мало что в них понимала. А сейчас… а есть ли у нас на счету такие деньги….

Обычно, когда мне нужны были деньги – я снимала их с нашей карты. Наличку давал Даниил. Все финансовые операции, связанные с крупными суммами всегда проходили через него. Я понятия не имела, сколько денег находится на счетах, а документы, которые прислал адвокат так пока и не смотрела, справедливо полагая, что в этом он разбирается лучше меня.

– Анна Юрьевна, – поторопил меня врач.

– Да, простите… – я помотала головой. – Когда нужны деньги?

– Чем скорее, тем лучше. Вы наши многолетние клиенты, поэтому подготовку мы начнем немедленно, однако… деньги должны поступить на счет клиники в течение 10 дней. Понимаете?

– Да… Понимаю, – ответила я, стараясь сохранить видимость уверенности, хотя внутри бушевал ураган.

Десять дней. Это немного, но это шанс. Я понимала, что нужно будет срочно связаться с адвокатом, разобраться в документах и, возможно, даже продать что-то ценное, чтобы собрать такую сумму. У меня не было права ошибиться или медлить.

– Мы сделаем всё, что нужно, – сказала я наконец, с трудом выдавливая из себя эти слова.

Главврач кивнул.

– Хорошо. Я буду держать вас в курсе. Если возникнут вопросы – обращайтесь ко мне в любое время.

Я кивнула и молча вышла из кабинета, пытаясь сообразить с чего мне начать. Наверное, для начала – позвонить Короткову, он-то точно знает, какими средствами я могу располагать.

Зайдя в ближайшее от больницы кафе, я сразу же набрала адвоката. К счастью, трубку он взял сразу.

– Да, Анна Юрьевна.

– Максим Владимирович, простите, что беспокою. Знаете… – замялась я. – У меня к вам глупый вопрос, просто времени на изучение документов не было совсем. Мне срочно нужно… семь миллионов, у нас на счетах вообще есть такая сумма?

– Семь миллионов долларов? – уточнил он.

– Нет, рублей, конечно.

На том конце провода повисла полная тишина.

– Анна Юрьевна, вы сейчас шутите?

– Нет… – у меня сердце упало. – У нас их нет….

– Анна Юрьевна, – Коротков явно искал слова, – вы вообще хотя бы понимаете стоимость ваших активов? Хоть приблизительно?

Я замолчала, пытаясь осмыслить его вопрос.

– Нет, – призналась я наконец, осознавая, как беспомощно это звучит. – Все эти годы Даниил занимался финансами. Я даже не знаю, сколько денег у нас на счетах.

– Понял, – коротко сказал он, и в трубке вновь повисла пауза, пока он, видимо, обдумывал, как объяснить мне очевидное. – Анна Юрьевна, ваши активы – это не просто пара счетов в банке. Это компании, недвижимость, ценные бумаги. Суммы, о которых вы говорите, для вас не являются проблемой. Да для вас это вообще ни о чем. Но есть нюанс. Мы сами с вами подали заявление о наложении обременения на все активы в рамках бракоразводного процесса.

Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба.

– Что? – спросила я, чувствуя, как холодный пот проступает на лбу. – А да… но….

– Вы сами настояли на этом, чтобы защитить свои интересы, – ответил он спокойно, но мне казалось, что его слова били по нервам. – Это стандартная практика. Такие меры принимаются, чтобы во время развода не произошли необратимые изменения в распределении имущества.

Я попыталась вспомнить, как именно проходил наш разговор об этом, но в памяти всё смешалось. Тогда я согласилась, потому что мне казалось, что это просто формальность, необходимая для защиты меня и детей. Да и Лика убеждала, что этот шаг – самый разумный из возможных.

– Что это значит сейчас? – спросила я, стараясь говорить твёрдо, но голос всё равно дрогнул.

– Это значит, что для доступа к крупным суммам, которые вам сейчас необходимы, у нас их нет, – ответил Максим Владимирович холодно и чётко. – Ровно поэтому я настаивал на том, чтобы вы заранее сняли со счёта приличную сумму, когда начали бракоразводный процесс. Но теперь мы не можем ничего сделать до суда.

– Но обстоятельства поменялись… – бросила я с отчаянием. – Даниил в больнице, и ему срочно нужна операция!

В трубке вновь повисла тяжёлая пауза, прежде чем он продолжил:

– Простите, Анна Юрьевна. Но Даниил сам инициировал развод и своё заявление не отзывал. Это значит, что процесс всё ещё идёт. Наше ходатайство об обременении активов также остаётся в силе, и сейчас его невозможно отменить.

Эти слова звучали, как приговор.

– Но это же абсурд! – воскликнула я, чувствуя, как эмоции берут верх. – Разве не понятно, что он не может сейчас принимать никакие решения? Его жизнь под угрозой!

– Я понимаю вашу ситуацию, – ответил адвокат, стараясь говорить спокойно, – но, к сожалению, юридическая система не работает так быстро. Даже если бы мы подали новое ходатайство, это заняло бы недели.

– То есть… – начала я, чувствуя, как воздух становится вязким, – вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать?

– На данном этапе – нет, – ответил он. – Все активы остаются под обременением до завершения судебного разбирательства. Единственное, что я могу предложить, – искать деньги из других источников.

– Других источников… – повторила я тихо, пытаясь переварить его слова.

– Возможно, друзья, родственники или временные займы. Я понимаю, что это сложно, но другого выхода пока нет, – добавил он с ноткой сочувствия.

Я отключила телефон, не в силах продолжать разговор.

Это какой-то сюрреализм! Разве такое в нормальном мире может происходить? Разве это не наши деньги? Разве….

Я не знала, что мне делать. Схватила сумочку и помчалась в офис компании. Нужно было срочно переговорить с Борей и Николаем.

31. Анна

Как все изменилось в компании за эту неделю! Девушка на ресепшене, та самая, которая еще неделю назад говорила со мной сквозь зубы, сейчас улыбнулась и вежливо поздоровалась, пропуская внутрь. Сотрудники, отводившие глаза, сейчас напротив старались поймать мой взгляд и улыбнуться: кто-то сочувственно, кто-то поддерживающе, хотя были и те, кто смотрел холодно и резко. Лица таких я старалась запомнить.

Наверное, раньше я бы обрадовалась такому повороту событий, но не сегодня. Быстро поднялась в кабинет Даниила, который сейчас занимал мой сын.

Вера, та самая Вера, которая неделю назад не хотела пускать меня к мужу, спокойно подняла на меня глаза, отрываясь от работы.

– Борис Даниилович ушел на обед, – сообщила она мне ровно. – Пройдете в кабинет или здесь подождете?

– Николай у себя? – сквозь зубы процедила я, не глядя на эту лицемерку.

– Да, – все так же ровно ответила она, опуская глаза к документам.

Когда решим все вопросы с Даниилом, этой женщины в моей компании больше не будет! Как и той суки, из-за которой и начался весь этот кошмар.

Не сказав ни слова, развернулась на каблуках и вышла из приёмной. Направляясь к кабинету Николая, я пыталась собраться с мыслями. К счастью, он действительно оказался на месте.

– Анна? – удивлённо спросил он, подняв голову и убирая от уха телефон, по которому, судя по всему, говорил. Мой визит явно стал для него неожиданностью. – Что ты…

– Коля, – я перебила его, садясь напротив. Мой голос звучал глухо, почти безжизненно. – Я не знаю, что делать.

– Не ты одна, – пробормотал он, убирая в сторону документы. – Что случилось?

– Коля, Дане нужна операция. Серьёзная, – начала я, чувствуя, как слова с трудом слетают с языка.

Он прищурился, внимательно глядя на меня, и нахмурился.

– Операция? – переспросил он, словно проверяя, правильно ли услышал.

– Да. Счёт – семь миллионов рублей. И деньги нужны срочно. Но… – я замолчала, не зная, как продолжить, – у нас нет доступа к средствам. Все активы заморожены из-за бракоразводного процесса.

Николай тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

– Ань… Вообще-то я в курсе, – сказал он, и в его голосе звучало лёгкое раздражение. – Ты сама же их и заблокировала, не так ли?

– Да, но… – я почувствовала, как волна смущения накрывает меня. – Ты же понимаешь… Я не могла допустить…

– Чего, Ань? – перебил он, резко наклонившись вперёд. – Того, что Даня решил с тобой развестись?

Его слова, резкие и прямолинейные, как удар хлыста, заставили меня замереть.

– Это не так… – начала я, но голос дрогнул. – Я хотела защитить себя. Дети, компания…

– Защитить от кого? От Даниила?

– Коль, он повелся на эту дорогую шлюху! Забыл и про 25 лет брака, и про свои обязательства перед нами! Все для нее!

– Аня…. Забыл это как? Предложил тебе разделить и счета, и недвижимость? Заметь, Ань, поровну! Ничего не стал скрывать или утаивать, хотя бы мог бы! А компания… – он фыркнул, – много ты в управлении понимаешь, а? В компенсации он ведь тебе не отказывал…

– Мог бы, – повторила я тихо, но внутри всё кипело. – А что толку? Ты же видел, как он на неё смотрит! Всё его внимание, вся его забота – ей. А я? Где была я?

– Аня, – Николай мягко, но настойчиво перебил меня, – так ответь мне честно: ты защищалась или отомстить хотела?

Его слова ударили, как нож. Я замерла, пытаясь подобрать ответ, но не могла.

– Я… – начала я, но голос дрогнул. – Это было ради защиты… ради детей, ради нас…

– Повторюсь снова: защиты от кого? От человека, который от тебя ничего не скрывал? Нет, Ань, в тебе взыграли злоба и ненависть. Ты захотела урвать кусок, который тебе не по зубам, даже не подумав к каким последствиям все это приведет. Я прав?

– Нет! – воскликнула я, пытаясь сопротивляться его словам, но даже в собственных ушах мой протест звучал неубедительно.

– Прав, – твёрдо сказал он, не позволяя мне уйти от вопроса. – Признай это хотя бы себе. Это было не про защиту, это было про месть. Ты хотела, чтобы он почувствовал боль, такую же, какую почувствовала ты, когда он выбрал другую.

Я отвела взгляд, чувствуя, как моё лицо пылает. В глубине души я знала, что он прав, но признавать это вслух было невыносимо.

– Знаешь, Коль, – начала я, с трудом сдерживая дрожь в голосе, – что чувствуешь, когда тебя выбрасывают на помойку, как старый башмак?

Он ничего не ответил, внимательно слушая меня.

– Двадцать пять лет, – продолжила я с болью, чувствуя, как каждая фраза разрывает меня изнутри. – Двадцать пять лет я была его спиной, его тылом. Растила его детей, обеспечивала уют и спокойствие в доме, чтобы он мог работать, расти, развивать свой бизнес. Я думала, что у нас настоящая семья, что я важна ему. А потом… потом я стала не нужна.

Мой голос задрожал, и я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но я не позволила им пролиться.

– Когда моего муженька на свежее мяско потянуло, – продолжила я, горько усмехнувшись. – Хер встал – мозг испарился. И вот я, его жена, мать его детей, превратилась в старый ржавый механизм, который можно заменить. Какая женщина это вынесет, Коля?

– Та, Ань, которая знает, чем живёт её муж. Та, которая своего мужа слышит. Та, которая разделяет его интересы. У такой женщины, Ань, и такой ситуации не случится… – он осёкся, словно понимая, что зашёл слишком далеко, и махнул рукой, будто пытаясь сбросить с себя сказанное.

Я почувствовала, как внутри всё перевернулось от его слов.

– Ты сейчас меня осуждаешь? – спросила я, в голосе зазвучали горькие нотки. Я не могла поверить, что старый друг моего мужа говорит мне в лицо такие вещи. – Хотя… что от тебя ждать. Ты ведь знал про него и Алину?

Он напрягся, словно от удара, но взгляд не отвёл.

– Да, знал, – признался он, опуская голову. – Но я не лез. Это не моё дело.

– Не твоё дело? – повторила я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. – Ты знал, что он мне изменяет, и ничего не сказал? Ты, который называл себя другом нашей семьи?

Николай лишь усмехнулся, не отрывая взгляда от своих ногтей, которые он демонстративно рассматривал.

– Ты меня другом семьи назвала, да, Ань? А ты когда последний раз сама Наталье звонила? Не сейчас, не из-за Киры, а просто так? Это твоя дружба, да? Справедливости ради, – протянул он спокойно, – Даниил и сам тянуть не стал. Сказал всё тебе сразу, как только провёл ночь с Алиной. Я позже узнал, чем ты….

Эти слова ударили сильнее, чем я ожидала. Я замерла, чувствуя, как жар обиды и унижения разливается внутри.

– И что? Это делает ситуацию лучше? – спросила я, голос срывался от злости. – Это должно меня утешить? Он изменил мне, а потом честно признался? Герой!

– Нет, Ань, – ответил Николай, поднимая взгляд на меня. В его глазах была смесь усталости и твёрдости. – Это не делает ситуацию лучше. Но это хотя бы честно. Многие бы просто скрывали всё до последнего. Вывел бы активы, переоформил компанию, ополовинил бы счета…. Да ты бы даже и не заметила…

Я стиснула зубы, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Честно? – переспросила я с горечью. – А то, что он вообще позволил этому случиться, это честно?

– Он не врал, не выкручивался, – продолжил Николай спокойно, но твёрдо. – Сказал, как есть. Ты можешь злиться сколько угодно, но ты хотя бы подумай: он мог бы ничего не говорить. Или соврать. И что тогда? Ты предпочла бы жить во лжи?

Я молчала, чувствуя, как его слова пронзают мою обиду и горечь, оставляя после себя неприятную правду.

– Он мог бы со мной поговорить…

– Поговорить, Ань? О чем? Что ты хотела услышать? Прости, я виноват, что хочу от тебя уйти? Или он в ноги тебе должен был броситься, прощения молить? Впрочем, – продолжал Николай, – это сейчас не имеет значения. Семь миллионов…. Когда нужны деньги?

– В течение десяти дней. Ты нам поможешь, Коль?

– Ань…. У меня нет свободных денег сейчас. Их просто нет. Я все свои деньги вытащил…. Я гол как сокол…

Я замерла, словно не веря услышанному. Николай всегда казался человеком, у которого всё под контролем, который найдёт выход из любой ситуации. А теперь он стоял передо мной, словно признавая собственное бессилие.

– И что теперь? – прошептала я, чувствуя, как паника поднимается в груди.

– Теперь будем думать, – твёрдо ответил он. – Я помогу, чем смогу, но рассчитывать только на меня – не вариант. У тебя есть другие возможности? Люди, к которым ты можешь обратиться?

– Нет… – прошептала я с ужасом.

– Твоя эта… Лика?

– У нее нет…. Я ей уже звонила…. – с каждым новым словом, мои плечи опускались все ниже и ниже. Я не знала, что делать.

– Твою мать, Ань! – Николай резко хлопнул ладонью по столу, его голос прозвучал громче, чем я ожидала. – У Борьки машина на кого оформлена?

– На Борю… – пробормотала я, с трудом понимая, к чему он клонит.

– Продавайте, – отрезал он, не оставляя места для сомнений.

Затем он набрал номер на телефоне и дождался ответа.

– Вера, – произнёс он твёрдо, – Боря приехал с обеда?

– Да, Николай Платонович, – услышала я голос секретаря.

– Пусть несёт свой зад… – он осёкся, бросив на меня короткий взгляд, а затем поправился, – пусть ко мне зайдёт.

Он положил трубку и посмотрел на меня серьёзно.

Боря влетел в кабинет, красный от злости.

– Николай, вы, кажется, забываетесь…. – начал он, но увидев меня, замолчал. – Мама?

– Борь, – слезы хлынули у меня из глаз, я уткнулась в грудь сыну.

– Мама? Что случилось? Отец? Он….

– Нет! Нет, Боря! – поспешила я успокоить его, всхлипывая. – Он жив! Но ему нужна операция.

– А… ну ладно, – протянул он, растерянно оглядываясь. – Пусть делают.

– Ты не понял, Борис, – холодно вмешался Николай, его голос звучал твёрдо и без капли эмоций. – Твоему отцу нужны деньги на операцию. Семь миллионов.

Боря замер, его лицо изменилось. Сначала удивление, потом тревога, а затем что-то, похожее на раздражение.

– Семь миллионов? – переспросил он, нахмурившись. – У нас ведь есть деньги, разве нет?

Я молча смотрела на него, не зная, как объяснить ситуацию. Николай же не собирался тратить время на разъяснения.

– Деньги заморожены, – коротко сказал он. – Бракоразводный процесс. Сейчас ваш единственный вариант – найти их самостоятельно. И давай начнём с твоей машины, Борис. Она на тебя оформлена?

Боря посмотрел на Николая, затем на меня, и его лицо стало напряжённым.

– Машину продать? – спросил он, словно не до конца веря в то, что слышит.

– Да, Боря, – ответил Николай жёстко. – Семь миллионов – это не та сумма, которую можно просто так найти за пару дней. А время у вас ограничено. Сейчас я вызвоню своего агента, он постарается продать ее максимально быстро.

– Стоп, подождите, – Боря отстранился от меня, нахмурившись. – А я-то на чём ездить буду?

Я замерла, не веря своим ушам. Николай, напротив, лишь устало вздохнул и хлопнул ладонью по столу.

– Боря, ты вообще слышишь, о чём речь? – резко спросил он. – Твоему отцу нужна операция! Семь миллионов, понимаешь? Не семь тысяч, не семь рублей.

– Я понимаю, но… – начал Боря, но Николай снова перебил его.

– Нет, ты не понимаешь, – жёстко сказал он. – Если мы не найдём эти деньги, твой отец может не выжить. Ты готов рискнуть его жизнью ради удобства?

– Но… я….

– Поездишь пока на корпоративной, – устало махнул рукой Николай.

– Хорошо, – угрюмо ответил мой сын. – Не звоните своему агенту, сам продам. Ваши все равно полной цены не дадут….

– Нам и не нужна полная, – рыкнул Николай, – нам нужны семь миллионов!

Боря поморщился, но больше ничего не сказал. Вместо этого он повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнуло что-то тревожное, почти испуганное.

– Мам, – спросил он тихо, но настойчиво, – скажи… какие гарантии дают врачи?

Я замерла, не зная, как ответить. В голове промелькнули слова главврача о рисках и сложности операции.

– Боря, – начала я, стараясь говорить уверенно, но голос предательски дрогнул. – Они говорят, что это единственный шанс. Без операции… шансов нет.

– А с операцией? – уточнил он, не отрывая от меня взгляда.

– Есть… шанс…

– Мам, то есть тоже не много, так? А давайте сейчас посмотрим правде в глаза, а? Каким он очнётся после всего, а? Мама? Ты хоть понимаешь? Инвалидом? Неполноценным?

Я почувствовала, как грудь сдавило от его слов. Каждый из них резал, как нож, потому что именно этого я боялась больше всего.

– Боря, – вмешался Николай, его голос был холодным и строгим. – Ты сейчас говоришь о человеке, который всю свою жизнь посвятил тебе и твоей семье. Ты правда считаешь, что у тебя есть право ставить под сомнение его шанс на жизнь?

– Я говорю сейчас о человеке, который выкинул мою мать на свалку, как только залез как кобель на молодую сучку! Который ни разу не протянул мне руку помощи, для которого эта чертова компания дороже всех нас вместе взятых! Я продам эту чертову машину, но только на своих условиях, так, чтобы хватило денег купить что-то еще! Ясно вам обоим! И получу за нее полную стоимость. И скажите спасибо, что я на это согласен!

С этими словами он круто развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверями. Я стояла, абсолютно беспомощная, не в состоянии поверить, что все это только сказал мой сын.

– Прекрасное воспитание, Ань, – устало заметил Николай, облокотившись на стол и проведя рукой по лицу. – Да-да, ни разу не протянул…. Видимо те случаи, когда вытаскивал из дерьма – не в счет….