Текст книги "Морально нечестивый (ЛП)"
Автор книги: Вероника Ланцет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Глава 30
Каталина
– … и перерезал себе горло. Умри, как умерла моя Лилиана. – От злобных слов Николо по моему позвоночнику пробегают мурашки, последствия пугают меня.
Я вздрагиваю, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Марчелло. Он выглядит ужасно. Кровь по всему телу, я вижу, как его лицо то и дело дергается от боли.
Он получил пулю ради меня…
И это было не единственное откровение сегодняшнего дня. Если то, что говорит Николо, правда, а на данный момент я знаю, что это так, то Марчелло уже много лет влачит адское существование, терзаемый этим психопатом.
– Ты даешь мне честное слово, что она выйдет живой и невредимой? – наконец говорит Марчелло, и мое сердце рушится. Конечно, он не хочет покончить с собой.
– Я даю тебе честное слово, – отвечает Николо с самодовольным выражением лица.
– Дай мне пять минут с Линой, и я клянусь, что сделаю это.
– У тебя есть две. – Николо закатывает глаза и отступает назад, все еще держа пистолет на прицеле.
– Лина. – В его голосе столько боли и страдания, что я не могу удержаться от слез.
– Не надо… пожалуйста, не делай этого. Я умоляю тебя. – Я придвигаюсь ближе к нему, поднимая руку к его лицу. – Я не хочу, чтобы ты умер. – Мне кажется, я никогда в жизни не была так напугана. Мысль о мире без Марчелло… от неё мне становится плохо. – Я прощаю тебя, – добавляю я сразу же, зная, что эти слова будут правдой в тот момент, когда я их произношу.
– Увы, но я не прощаю. Я не могу простить себя. – Он поднимает свою неповрежденную руку и берет мою, поднося ее к губам для краткого прикосновения. – Лина, моя милая, милая Лина. Я подвел тебя. Снова. – Слезы катятся по его щекам. Мои тоже, но я должна сохранять самообладание. Он не может так поступить.
– У нас есть ребенок, Марчелло. Пожалуйста, не делай этого. Не оставляй свою дочь без отца, когда он у нее только что появился. – Может показаться, что я эмоционально шантажирую его, но в данный момент я готова попробовать все.
– Вот почему я это делаю. Клаудии нужна ее мать. Я ей не нужен. – Он медленно качает головой, на его лице появляется горькая улыбка. – Знаешь, – он убирает прядь волос за мое ухо, его пальцы немного задерживаются на поверхности моей щеки, – я никогда не смогу пожалеть о том, что любил тебя. Не тогда, когда ты была самой яркой частью моей жизни. В другой жизни… – он опускает голову и тяжело сглатывает, – может быть, в другой жизни ты все еще была бы собой, а я был бы кем-то лучшим. Тем, кого ты заслуживаешь. И может быть, – он всхлипывает, – может быть, ты любила бы меня хоть немного больше, чем я люблю тебя.
– Люблю, Боже, люблю. Не надо! Пожалуйста, не делай этого. Если ты так сильно меня любишь, не оставляй меня одну! – мои пальцы впиваются в его рубашку, мои глаза умоляюще смотрят на него.
– В том-то и дело, Лина. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы остаться. – Он дважды моргает, пытаясь прояснить глаза. – Я не боюсь умереть. Больше нет. – Его губы пытаются улыбнуться.
– Время вышло, – внезапно прерывает его Николо.
Марчелло вздрагивает и, наклонившись вперед, проводит губами по моим губам.
– Я всегда буду любить тебя, Лина. До последнего вздоха. – Я хочу ответить ему, но он откидывается назад, с трудом поднимаясь на ноги.
Он забирает у Николо клинок и приставляет его к своей шее.
– Нет. Ты должен встать на колени. Умереть еще ниже, чем она. – Марчелло не спорит, он опускается, и его колени ударяются о твердый пол.
Он бросает на меня последний взгляд и говорит:
– Не смотри. – Но я не могу! Я не могу просто стоять на месте. Я направляю свое тело к Николо, единственная мысль – остановить его.
Как только я оказываюсь в футе от него, он поднимает пистолет, целясь в меня.
– Нет! Я сделаю это, – кричит Марчелло.
– Поторопись, парень, иначе наша сделка станет недействительной.
Мне кажется, что я слышу какой-то шум снаружи, но все меркнет, когда я в ужасе поворачиваюсь и смотрю, как Марчелло совершает немыслимое.
Подняв нож прямо под челюстью, он вонзает лезвие в кожу, пока по шее не потекла тоненькая струйка крови. Негнущимися пальцами он проводит лезвие поперек раны, затягивая ее, пока не достигает другой стороны.
Кровь вытекает из горла. Словно водопад, алая жидкость омывает его кожу, окрашивая ее в красный цвет – краснее, чем она была.
– Неееет! – кричу я, бросаясь к нему, не заботясь о том, выстрелит в меня Николо или нет, смерть в этот момент – маленькая милость.
– Нет, нет, нет, – истерично бормочу я, дотягиваясь до него. Я прикладываю руки к ране, пытаясь остановить кровотечение.
– Не делай этого со мной, черт возьми.
Его рот слегка шевелится, и он, кажется, хочет что-то сказать.
– Не говори. Пожалуйста! – я беру то, что осталось от моего платья, и прижимаю к ране. Оно тут же впитывает кровь. Он не может умереть здесь. Он просто не может!
– Господи, Марчелло, пожалуйста, не оставляй меня! Я умоляю тебя. – Я даже не могу видеть ясно из-за слез, текущих из моих глаз. Но я не отпускаю его.
Где-то вдалеке раздается череда выстрелов. Я слышу их, но не вижу ничего, кроме моего любимого Марчелло, чьи глаза все еще широко открыты и удивленно смотрят на меня.
– Пожалуйста, любимый. Пожалуйста, останься со мной, – причитаю я, мой голос хриплый.
– Лина! Лина! – мой брат внезапно оказывается рядом со мной, трясет меня.
– Отпусти! Я не могу позволить ему умереть… – Мне кажется, что я не понимаю смысла, но мое зрение охватывает только Марчелло.
– Скоро приедет скорая помощь. Позволь мне помочь. – Он прижимает свои руки к моим, помогая с давлением.
– Черт! – слышу я другой голос.
– Да что с ним такое? Пошел один, зная, что Николо охотится за ним? Черт, Марчелло, ты действительно сделал это, приятель, – говорит другой мужчина, его голос полон отчаяния.
– Скорая помощь должна скоро приехать. Я отнесу Николо и Франко в машину, – добавляет один из них.
– Отлично. Я буду держать вас в курсе.
Я не знаю, что происходит дальше. Шквал людей внезапно оказывается внутри склепа, и меня отделяют от Марчелло.
– Мисс, пожалуйста, позвольте нам сделать нашу работу.
– Он справится? Пожалуйста, скажите мне, что он выживет. – умоляю я фельдшера. Он поджимает губы.
– Пульс еще есть, но я не могу ни за что ручаться. Нам нужно срочно везти его в больницу для срочного переливания крови.
– Третья. Его группа крови третья, – воскликнула я, вспомнив эту обрывочную информацию.
– Хорошо. Мы начнём переливание, как только доберемся до машины, – заверяет он меня, и они кладут его на носилки.
Энцо все еще держит меня, прижимая мою голову к своему подбородку.
– Он не умрет, – говорю я, заставляя себя поверить в это.
– Он не умрет… не умрет. – Мой брат обнимает меня крепче, пытаясь утешить.
Поездка до больницы проходит в напряжении. Мы оба понимаем, что можем приехать туда, а он окажется… мертвым.
– Что он сделал с телами?
– Влад очистил место преступления и избавился от них.
Я хмыкаю в знак благодарности. Затем я спрашиваю то, что все это время было у меня на уме.
– Почему ты не пришел раньше? – Энцо замечает в моем голосе нотки отчаяния и слегка гримасничает.
– Мы не знали места, – признается он. – Марчелло оставил автоматическое сообщение, которое должно было быть отправлено по истечении определенного времени.
Я делаю глубокий вдох, все становится немного яснее – и тревожнее.
– Он пришел сюда, чтобы умереть, не так ли?
Энцо не отвечает, но плотное сжатие его челюсти говорит мне, что он согласен со мной.
– Он… Николо стоял за всем. Инцидент десять лет назад, отец Гуэрро… все до единого, – говорю я, закрыв глаза, ошеломлённая всем, что произошло.
– Имеет ли это значение? – спрашивает Энцо после паузы, его взгляд сосредоточен на дороге. – Разве это делает Марчелло менее виновным? Боже, Лина… Он изнасиловал тебя, – стонет он, эмоции накатывают на моего брата так, как я никогда раньше не видела.
– Я не думаю, что это черное и белое.
– Конечно, он просто немного изнасиловал тебя. – Он насмешливо смеется.
– Прекрати… пожалуйста. Я не могу сделать это прямо сейчас, – шепчу я.
– Прости, – извиняется он, и мы оставляем эту тему.
Приехав в больницу, мы узнаем, что его положили в операционную. Дежурный врач продолжает говорить нам, что это чудо, что он выжил, учитывая его обширные травмы и потерю крови. Судя по тому, как он рассказывает, кажется, что рана в горле была не слишком глубокой.
– Есть разрывы на уровне трахеи, и это может вызвать некоторые голосовые нарушения, но пищевод цел, и это хорошая новость. Что касается других ран. Мы сделали прививку от столбняка, и сейчас совместная команда работает над его горлом и плечом.
– Он выживет, да? – спрашиваю я, внутри меня расцветает проблеск надежды.
– Я не могу ничего обещать, но похоже, что да. Все могло быть гораздо хуже.
Мы благодарим доктора за уделенное нам время и направляемся в комнату ожидания. Энцо все время держится рядом со мной, как будто боится, что я не справлюсь.
– Я в порядке, правда, – пытаюсь заверить его я, но он не выглядит убежденным.
– Что там случилось, Лина? Неужели Николо… – Я быстро качаю головой.
– Но есть кое-что, что ты должен знать. – Я делаю глубокий вдох. – Аллегра была той, кто отвез меня туда. – Его выражение лица напряжено, пока я рассказываю ему, что произошло, начиная с лжи, которую она сказала, чтобы вытащить меня из дома, и заканчивая тем, как странно она говорила.
– Мне жаль Лина, – вздыхает он. – Я позабочусь об этом. Я слишком долго игнорировал ее. – Он качает головой.
– Но почему? Что с ней случилось?
– Она нездорова… психически. Я пытался оправдать ее за это, но одно дело – постоянно совершать безумные поступки, и совсем другое – предать семью. Когда она сошлась с Николо, она знала, во что ввязывается. – Он пробормотал проклятие себе под нос.
– Но если она так нездорова, как ты мог подпустить ее к Лукке?
– Поверь мне, я не позволяю. Она видится с ним недолго и под присмотром. Он должен знать, что его мать хотя бы рядом.
– Мне жаль. – Я легонько касаюсь его руки.
Друзья Марчелло, Адриан и Влад, присоединяются к нам в приемной.
– А полицию не вызовут? – спрашиваю я, вспомнив об огнестрельном ранении. Разве это не стандартный протокол – вызывать их?
– Я справился с этим. – Адриан гримасничает. – Мы списали это на неудачную попытку самоубийства. С его историей никто не будет задавать вопросов.
– Вы имеете в виду последнюю попытку? – спрашиваю я, любопытствуя, что имел в виду Николо.
– Марчелло настаивает, что это была не попытка самоубийства, но у него в прошлом были психиатрические проблемы.
– Что ты имеешь в виду?
– Помимо фобии прикосновений, у него всегда были проблемы с бессонницей. – Признается он, и я вспоминаю многочисленные случаи, когда он засиживался допоздна по рабочим причинам, или кошмары…
– Понятно. – Я киваю, не зная, что еще добавить.
Операция Марчелло проходит успешно, и вскоре его переводят в частную палату. Первую ночь я остаюсь с ним, пока он спит, но утром Энцо уговаривает меня пойти домой, чтобы принять душ и переодеться.
Когда я возвращаюсь, доктор отводит меня в сторону и говорит, что Марчелло не сможет говорить до тех пор, пока не заживут голосовые связки. В остальном его состояние улучшается. Учитывая, что это его вторая попытка за месяц, он предлагает стационар. Я не хочу ничего решать прямо сейчас, поэтому улыбаюсь и говорю ему, что подумаю об этом.
Я направляюсь в его палату и замечаю, что из его палаты выходит медсестра.
– Вы миссис Ластра? – спрашивает она, и я киваю.
– Что-то случилось?
– Мистер Ластра проснулся, – начинает она, и я делаю глубокий вдох, мои губы растягиваются в улыбку, – го он не хочет вас видеть.
– Что вы имеете в виду? – ч хмурюсь, мое лицо сразу же опускается. Почему он не хочет меня видеть?
– Он попросил меня передать вам это. – Она протягивает мне письмо. – Ваше имя было удалено из списка разрешенных посетителей, так что… – Она выглядит извиняющейся, но я просто механически киваю.
Я иду к пустому месту и оцепенело сажусь. Развернув письмо, начинаю читать.
«Моя милая Лина,
Мне очень жаль, что все так вышло. Ты даже не представляешь, как бы я хотел, чтобы все было по-другому… включая то, что произошло той ночью десять лет назад. Я могу сидеть здесь и говорить тебе бесчисленное количество раз, что никогда не хотел причинить тебе боль. Но правда в том, что я сделал это. Даже когда я пытался сделать то, что считал лучшим в то время, тебе было больно.»
Я останавливаюсь, слезы уже текут по моим щекам. Но я заставляю себя читать дальше. Он рассказывает все, что произошло той ночью, в мельчайших подробностях; как он знал, что у него нет выбора, но пытался накачать меня наркотиками, чтобы мне не было больно; как он заключил сделку со своим братом ради моей безопасности, посвятив последние десять лет работе над поимкой преступника и предав в процессе своего лучшего друга. Описания настолько болезненно яркие, что мое сердце болит от того, что ему пришлось пережить.
«Я просто не заслуживаю тебя. Не сейчас. Не в таком состоянии. Не тогда, когда я буду сломленным человеком, который боится встретиться лицом к лицу с собственными демонами. Если то, что ты сказала там, правда… что ты прощаешь меня… Я тоже хочу простить себя. Я хочу стать человеком, достойным тебя.
Но для этого мне нужно сначала помочь себе. Я не могу с чистой совестью оставаться в твоей жизни, зная, что я – тикающая бомба, которая может взорваться в любой момент. Я не могу подвергать тебя или Клаудию такому риску.
Я знаю, что не имею права просить об этом, но… ты подождешь меня?
Навеки твой,
Марчелло.»
Я едва могу дышать, рыдания сотрясают мое тело. Я хочу пойти к нему и сказать, что все будет хорошо, что я прощаю его и люблю. Если это возможно, то знание того, что я делаю сейчас, заставляет меня любить его еще больше. Я даже не могу представить, каково это – жить с таким грузом. Нет, я даже не могу представить, как Марчелло все еще в здравом уме после всего, через что он прошел.
Трудно осознать все, что он сделал в прошлом, людей, которых он пытал и убивал… Но действительно ли это он? Или он просто такой, каким его хотела видеть семья? Как он может знать что-то лучшее, если всю свою жизнь он был свидетелем только человеческой жестокости? Тот факт, что он так легко отдал бы свою жизнь за меня, говорит сам за себя. Для человека, который никогда не получал доброты, он был готов принести самую большую жертву.
И это настоящий Марчелло. Моя душа узнает его душу так, что это невозможно объяснить ни наукой, ни словами. У него самое нежное, самое чистое сердце. Просто ему выпало несчастье родиться не в той семье. Никто никогда не учил его доброте, и все же она приходит к нему так естественно.
Я вытираю слезы и иду в приемную, чтобы попросить бумагу и ручку. Затем я пишу свой ответ.
«Я буду ждать.»
Глава 31
Марчелло
2 месяца спустя
– Лина. – Я тренируюсь перед зеркалом, все еще не привыкнув к своему новому голосу. Прочистив горло, пробую снова. – Лина. – Я сжимаю губы. Нож повредил мои голосовые связки, и, хотя врачи надеялись, что они полностью заживут, но мой голос теперь хриплый. Он не звучит неприятно, но кажется очень чужим.
Как будто я выкуривал по сто сигарет в день в течение последних двадцати лет.
Шрам зажил хорошо. Приятнее, чем я ожидал. Красновато-розовая линия теперь украшает мою шею. К сожалению, я не думаю, что мне удастся скрыть ее даже водолазкой.
После того, как я получил письмо от Лины, я ничего о ней не слышал. Ну, не напрямую. Я одолжил у Влада подслушивающее устройство, и мне удалось послушать некоторые ее разговоры с Энцо. И у Каталины, и у Клаудии все хорошо. Из тех отрывков, которые я слышал, Лина начала свой собственный бизнес, продавая некоторые из своих моделей одежды и создавая вещи на заказ для людей. Я не могу не гордиться этим. Она наконец-то взяла жизнь в свои руки.
И скоро я тоже смогу присоединиться к ней.
Я надел пиджак и отправился на прием к терапевту. Многое изменилось с тех пор, как я вышел из больницы, благодарный за то, что остался жив. Не думаю, что когда-либо я так дорого ценил свою жизнь, как тогда, когда Лина умоляла меня жить – и ради нее, и ради Клаудии. Но с тех пор я понял, что прежде чем жить для них, я должен научиться жить для себя.
В прошлом все мои попытки пройти терапию были неудачными. Не то чтобы я был сильно разочарован, поскольку я всегда ненавидел говорить о себе. Но на этот раз терапевт был рожден в мафии и знаком с тем, как все делается.
После того как меня выписали из больницы, я продолжил посещать своего старого психотерапевта в течение нескольких сеансов, но ничего не получалось. Я не мог быть полностью правдивым, и как она могла мне помочь, если не имела представления о степени моей травмы? Примерно в это же время я снова поговорил с Гуэрро, который принес извинения за своего брата, сказав, что он понятия не имел, что тот задумал. Мы также поняли, что Франко уже некоторое время работал с Николо, и они планировали захватить лидерство в своих семьях. Нападение, которое ошибочно приписали ирландцам, совершили они, воспользовавшись ужасной репутацией Галлагеров.
Я также пытался исправить ситуацию в семье, и Франческо оказал неоценимую помощь, выполняя мои приказы и действуя в качестве моего доверенного лица. Во время одной из бесед он заговорил о своей старшей дочери, Джулии. Клинический психиатр с несколькими годами опыта, Джулия была ответом на мои молитвы. Я был не первым ее клиентом из мафии, и уж точно не последним.
На первом приеме беседа текла своим чередом. Ее не смущало ничего из того, что я говорил – или, по крайней мере, она этого не показывала. Спустя пару сеансов она поставила мне несколько диагнозов. От посттравматического стрессового расстройства до депрессии, она занималась моей склонностью к членовредительству и бессонницей. Я не утверждаю, что внезапно излечился, но мне стало легче от осознания того, что есть научное объяснение всем моим эпизодам, а не одержимость демоном, как называла это моя мать. На самом деле, Джулия предположила, что основная часть моей травмы исходит от матери. Насилие со стороны отца только усугубило это. Своими постоянными отказами и религиозным фанатизмом она внушила мне, что я ничего не стою. Тогда отцу стало легко лепить из меня то, что он хотел.
На этот раз сеанс посвящен той ночи и источнику моего самого большого стыда. Я рассказываю Джулии обо всем, что произошло, а она внимательно слушает, не выдавая своего отвращения ко мне – какая женщина не испытывала бы такого чувства за то, что я сделал?
– Понятно. – Она сдвигает очки на нос и делает несколько заметок. – Как ты думаешь, что бы произошло, если бы ты этого не сделал? Скажи мне свое честное мнение.
– Отец выполнил бы свое обещание. Он отдал бы Каталину своим людям. Или… поскольку он был непредсказуем, он мог бы убить и ее.
– Как ты думаешь, ты мог бы сделать тогда что-нибудь еще? Я качаю головой, закрывая глаза.
– Нет. – Я выдыхаю.
– Есть две вещи, которые я вижу, Марчелло. Если бы ты этого не сделал, это сделал бы кто-то другой. Ты сделал это сам, и я не оправдываю твои действия, но ты контролировал ситуацию. Ты позаботился о ней так, как никто другой не смог бы. Ты позаботился о том, чтобы она выбралась живой.
– Да, но…
– Что она говорит об этом? – внезапно спрашивает Джулия, и я стыдливо опускаю голову.
– Она говорит, что прощает меня, но я не могу понять, как она вообще могла это сделать.
– Почему? Ты ей не доверяешь? Не доверяешь ее словам? – она наклоняется вперед, пристально смотрит на меня, бросая вызов.
– Верю, – шепчу я.
– Но ты не можешь простить себя. – Она кивает, возвращается к своему блокноту и что-то записывает. – Ты не можешь изменить прошлое, Марчелло. Как бы ты ни хотел, чтобы этого не случилось, это произошло. Но это не значит, что тот, кем ты являешься сегодня, все еще тот, кем ты был раньше. Или что ты не можешь измениться к лучшему. Прошлое – это прошлое. Отпусти его. Ты все еще можешь изменить будущее.
– Как я могу чувствовать себя достойным ее, зная, что я сделал? – спрашиваю я, мой голос ломается.
– Ты не сможешь. Но это заставит тебя стараться еще больше каждый день. Люби ее больше каждый день, чтобы она чувствовала, что ты достоин ее. – Как гласит банальная пословица, поступки говорят громче слов.
– Я могу это сделать, – уверенно говорю я. – Я бы сделал это в любом случае, потому что она заслуживает всего мира.
– Тогда покажи ей это. Один мудрый человек однажды сказал, что у каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника – будущее. Сделай это будущее своим.
Я оцепенело киваю, потому что чувствую, что могу это сделать. Повернуть свою жизнь вспять. Меняться понемногу день за днем.
– Спасибо. – Я встаю, чтобы уйти, часы показывают, что наш сеанс закончился.
– Обязательно порекомендуйте меня своим другим приятелям-убийцам; я даю большие скидки. – Она подмигивает мне, когда я ухожу, и я качаю головой, усмехаясь.
Мне не верится, что дочь мафиози будет выполнять такую работу, но я вижу в этом пользу. Я все еще не могу не задаться вопросом, как Франческо допустил такое, ведь она не замужем в ее возрасте. Это совсем не традиционный путь, и это дает мне надежду на будущее – для моей дочери и моих сестер.
Я уже собираюсь вернуться домой, как вдруг раздается телефонный звонок от испуганной Венеции.
– Притормози, Венеция. Что случилось?
– Это Сиси… Я не знаю, у нее началось кровотечение. Я вызвала скорую. Мы сейчас в больнице.
Черт!
Я сажусь в машину и еду прямо в больницу. В регистратуре я называю ее имя, и меня перехватывает медсестра.
– Я ее брат, – добавляю я, когда она скептически относится к нашей связи.
– Доктор только что видел ее. Сейчас она под седативными препаратами.
– Что с ней?
Она колеблется и вместо этого направляет меня к лечащему врачу Сиси.
– Господин Ластра. Мне жаль сообщать вам, что у вашей сестры случился выкидыш на раннем сроке.
Мое лицо опускается, и я переспрашиваю, чтобы убедиться, что не ослышался. Он продолжает уверять меня, что в этом нет ничего страшного. Мне кажется, он не понимает, насколько я потрясен, узнав, что Ассизи вообще была беременна. От кого? Она не выходила из дома, никого не видела…
Но потом я вспомнил. Рафаэло Гуэрро. Черт!
– Вы не должны волноваться. С вашей сестрой все в порядке. Она была на восьмой неделе беременности, и плацента не смогла доставить питательные вещества к плоду. Иногда такое случается, но это не должно повлиять на ее будущие шансы иметь детей. Вы должны поддержать ее в этот период. Она выглядит убитой горем от этой новости.
– Спасибо, что сообщили мне, – говорю я ошеломленно. Я встречаю Венецию прямо у палаты Сиси, и она вся в слезах.
– Ты знала, что она беременна? – спрашиваю я, думая, что, возможно, она поделилась этим со своей сестрой.
Венеция качает головой.
– Нет… Я тоже услышала об этом впервые.
Мы ждем снаружи, пока старшая медсестра не сообщит нам, что Сиси проснулась. Я говорю Венеции, чтобы она дала мне сначала поговорить с ней, и она неохотно соглашается.
Когда я вхожу в палату, Сиси сидит на кровати, голова низко опущена, на лице написана боль.
– Сиси? – спрашиваю я, делая шаг к ней.
Она поднимает голову, и я вижу, что ее глаза влажные.
– Марчелло? – она, кажется, удивлена, увидев меня, но потом качает головой. – Мне очень жаль, – шепчет она.
– Не о чем сожалеть, Сиси. Может быть, ты расскажешь мне, что случилось? – я беру стул и ставлю его рядом с ее кроватью.
Она выглядит противоречивой, но в конце концов качает головой.
– Кто был отцом, Сиси? – спрашиваю я как можно мягче. Я просто не могу представить, кто это мог быть.
Она все еще молчит, ее глаза блестят от непролитых слез.
– Это был Рафаэло? – я меняю тактику, поскольку он единственный мужчина, с которым она общалась вне семьи.
Она вдруг поднимает голову, глаза расширены, губы дрожат.
– Это был он, – заявляю я, более агрессивно, чем раньше. – Он заставил тебя? – тут же спрашиваю я. Боже, помоги мне, если да, то он мертв!
– Нет! – она плачет. – Нет! Это было не так.
– А как это было тогда? Ты любишь его?
Сиси смотрит на меня секунду, в ее глазах страх – чего именно, я не знаю.
– Люблю! – восклицает она, немного слишком громко. – Я люблю его, понятно?
– Боже! Он обесчестил тебя! – я встаю, враждебность вырывается из каждой поры моего тела. Мне плевать на мою невыполненную сделку с Бенедикто. Его сын заплатит за это. Он воспользовался девушкой, едва вышедшей из монастыря. Что она знает о любви? О сексе?
– Остановись, пожалуйста. – Она произносит последнее слово с таким чувством, что мне становится не по себе.
– Мы собираемся пожениться, – продолжает она.
– Жениться? Кто сказал?
– Мы говорили об этом. Он спросил меня, и я согласилась.
– Сиси… еще слишком рано. Пожалуйста, подумай об этом. Ты не должна делать это только потому, что переспала с ним. – Я не хочу, чтобы она сделала что-то, о чем будет жалеть всю оставшуюся жизнь, только потому, что легла в постель с мальчиком.
– Нет… это просто делает меня более уверенной. Нам хорошо вместе. Мы понимаем друг друга. Пожалуйста, Марчелло. – По тому, как она умоляет меня, трудно сказать «нет».
– Мы поговорим об этом. Я должен обсудить это с Бенедикто, – добавляю я, хотя знаю, что Бенедикто будет более чем рад браку. Это было его намерением с самого начала. Тем не менее, осознание этого делает всю ситуацию еще более сомнительной. Почему мне кажется, что здесь есть что-то еще? Что-то, о чем Сиси не говорит?
Если я узнаю, что Рафаэло принудил ее… Я не буду стоять в стороне.
Я выхожу из палаты, пытаясь успокоить свой взвинченный нрав. Сиси явно расстроена из-за выкидыша, и я не хочу, чтобы это повлияло на ее решение.
Чувствуя, что ситуация просто выше моих сил, я делаю единственное, что приходит мне в голову.
Я звоню Каталине.
В тот момент, когда я вижу ее, идущую к нам, я теряю всякий смысл. Она как вода для истощенного человека. И я пью ее. На ней темные джинсы, что для нее впервые, в паре с обтягивающей белой блузкой, подчеркивающей ее изгибы. Черт побери, если я не таращусь.
Она еще красивее, чем раньше.
Она останавливается передо мной, и мы оба неловко смотрим друг на друга. Я молчу, и она тоже. Ее рот слегка приоткрывается, язык смачивает нижнюю губу. Мне кажется, что я могу стать твердым от одного только этого зрелища.
Чтобы предотвратить неловкий инцидент, я беру инициативу на себя.
– Сиси там. Ты должна пойти. – Она нахмуривает брови, услышав мои слова. Черт! Я должен был помнить, что мой голос уже не такой, как раньше.
Она смотрит на меня секунду, ее рот все еще открыт, прежде чем кивнуть. Она неохотно двигается, проходя в палату Сиси.
– Что с вами двумя? – спрашивает Венеция, когда я сажусь рядом с ней.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы что, собираетесь разводиться?
– Нет, не разводимся.
– Круто. Это круто. – Она кивает, переключая свое внимание на телефон.
Примерно через час Лина возвращается, закрывая за собой дверь.
– Как все прошло? – спрашиваю я, стараясь свести волнение в голосе к минимуму. Речь идет об Ассизи.
Она качает головой.
– Я сейчас пойду к ней. – Венеция скептически смотрит между нами двумя.
– Конечно. – Я киваю ей.
– Не хочешь ли выпить чего-нибудь? – я снова поворачиваюсь к Лине, когда Венеция уходит.
– С удовольствием, – отвечает она, на ее щеках появляется легкий румянец.
Мы идем в кафетерий, берем по чашке кофе и, найдя свободный столик, присаживаемся.
– Итак, – начинает она, не отрывая взгляда от чашки кофе в своих руках, – как ты поживаешь?
– Хорошо… Я хорошо себя вел. – Почему я тревожусь? И почему я отвечаю на самые простые вещи? Я качаю головой и говорю себе, что нужно просто плыть по течению. Нет причин волноваться по этому поводу, хотя мне требуется вся моя сила воли, чтобы не смести ее с ног в ближайшую уборную и не вытрясти из нее всю жизнь.
Боже! Я внутренне содрогаюсь от направления своих мыслей. В кого я превратился?
– Марчелло? – Лина наклоняется вперед и смотрит на меня с тревогой в глазах.
– Да? – я быстро моргаю, пытаясь успокоиться.
– Я задала тебе вопрос.
– Извини, я не расслышал. – Я хмурюсь. Я не хочу, чтобы она думала, что я не обращаю на нее внимания, хотя это все, что мне удается делать.
– Ты знал о Сиси и Рафаэло? Я просто не могу поверить, что они… – она прервалась.
– Занимались сексом?
– Да. – Этот румянец снова появляется, привлекая внимание к ее веснушкам… заставляя меня хотеть поцеловать каждую из них… одну за другой… Я снова встряхиваю себя. Почему я такой озабоченный? Прошло всего два месяца! В прошлый раз было десять лет, и у меня не было никаких проблем.
– Я тоже не понимал. Но если она хочет выйти за него замуж. Я не буду стоять между ними.
– Это хорошо. Она заслуживает счастья, – добавляет Лина, ее пальцы судорожно сжимаются. Это единственное, что говорит мне о том, что она тоже немного нервничает.
– Я скучал по тебе, – внезапно говорю я, не в силах долго сдерживаться.
– Я тоже по тебе скучала.
– Я работаю над собой и думаю, что нахожусь на правильном пути, – признаю я.
– Я рада, Марчелло. Я говорила серьезно, ты знаешь. Я прощаю тебя. – Она протягивает руку через стол и кладет свою ладонь поверх моей.
– Пойдем со мной! – мой голос звучит настоятельно, и я поднимаю ее на ноги, оставляя нетронутые напитки на столе.
– Что…
Я иду быстро, вспоминая маленькую дверь, мимо которой мы проходили. Это долгий путь, но… Я открываю ее, и это крошечный шкаф для хранения вещей. Но его достаточно, чтобы поместились мы двое.
Я затаскиваю ее внутрь и закрываю дверь.
– Марчелло? – голом Лины звучит с придыханием, и это только заставляет меня напрячься. Черт побери! Я должен быть более сдержанным, чем сейчас.
– Боже, Лина! – простонал я, оттесняя ее в угол. – Не могу поверить, что ты здесь. – Я вдыхаю ее запах, пытаясь убедить себя, что это не сон.
– Мы не должны этого делать… пока ты не будешь готов.
– Я готов. Очень готов, – хриплю я, прекрасно понимая, что мы говорим о разной степени готовности. Я беру ее руку и прижимаю ее к своему члену, желая, чтобы она почувствовала, насколько я готов к ней.
– Ох… – Она задыхается, и на секунду мне кажется, что она собирается отстраниться. Но она этого не делает. Ее пальцы борются с молнией на моих брюках, и, проникнув внутрь, она берет меня в руку.
– Боже! – стону я, задыхаясь, и в исступлении мой рот стремится к ее рту.
Она продолжает ласкать меня, ее пальцы крепче сжимают мой член.
Ее язык в моем рту – это вкус, которого мне так не хватало в жизни. Мы целуемся, как два отчаявшихся человека на краю пропасти.
Мои руки спускаются ниже, пока я не добираюсь до края ее джинсов.
