Текст книги "Морально нечестивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 3

Марчелло

Наше время

Стоя перед особняком Ластра, я должен собраться с духом, чтобы нежелательные воспоминания не нахлынули на меня. Мне никогда не приходило в голову, что мне придется вновь вернуться сюда. Когда я, наконец, сбежал от этой жизни, то решил, что это навсегда. Но должен был знать, что такой человек, как я, никогда не сможет полностью убежать.

Прошла уже неделя со дня смерти моего брата. Я должен быть честен с самим собой. Смерть Тино сильно ударила по мне. Труднее, чем ожидалось, учитывая, что мы никогда не были близки. Однако он оказал мне величайшую услугу, и поэтому заслужил как мое уважение, так и мою преданность. Забавно, как мне удалось оказаться зажатым между этой преданностью и моей дружбой с моим лучшим другом Адрианом, которого я в конечном итоге предал.

И из-за меня он сейчас лежит на больничной койке, не зная, проснется ли он. Бьянка, его жена, запретила мне навещать Адриана. Учитывая то, что я сделал, то это заслужено. И все же… мне больно не быть рядом со своим другом, когда он нуждается во мне. Несмотря на то, что я нанес непоправимый ущерб нашим отношениям, я все еще надеюсь, что когда-нибудь смогу загладить свою вину.

Когда-нибудь.

Уже вспотев, я снимаю пальто и аккуратно складываю его на руке. Кивнув двум телохранителям, я подхожу к двери и звоню в звонок. Появляется пожилая женщина и хмуро смотрит на меня. Конечно, никто бы меня не узнал. Это было слишком давно.

– Я Марчелло, – говорю я и наблюдаю, как ее лицо расплывается в улыбке.

– Синьор! Венеция будет очень рада услышать, что ты наконец-то здесь.

– Наконец-то?

– Да, синьор Валентино сказал нам, что вы возвращаетесь. Как жаль, что он умер. Пусть его душа покоится с миром, – говорит женщина, перекрещивая себя.

– Входи, входи. – Она ведет меня в большой зал, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от нежелательных воспоминаний. Крики… Боль…

– Как тебя зовут? – спрашиваю я ее, больше из вежливости, чем из чего-либо еще.

– Амелия, синьор.

– Амелия… – произношу я ее имя, внезапно кое-что вспомнив. – Та Амелия?

– Si, синьор. Твой брат снова нанял меня, но это было после того, как ты ушел, – подтверждает она, и я чувствую себя немного спокойнее.

– Ты… мой брат? – спрашивает мягкий голос с лестницы. Я поднимаю голову и вижу молодую женщину, которая почти робко смотрит на меня. На ней длинное синее платье. Ее волосы цвета красного дерева локонами спадают на плечи. У нее лицо в форме сердца, с сильными скулами и парой раскосых карих глаз.

Она выглядит точь-в-точь как ее мать.

– Ты, должно быть, Венеция. – Я расплываюсь в приятной улыбке. Последнее, что мне хочется сделать, так это отпугнуть девушку.

– Да. – Она кивает, прежде чем неуверенно сделать шаг, а затем еще один, пока не оказывается на уровне глаз со мной и Амелией.

– Синьорина. – Амелия суетится вокруг Венеции, и ясно, что у них близкие отношения.

– Ты сильно выросла, – добавляю я, пытаясь придумать подходящую тему. – Последнее, что я помню, ты была такой. – Я двигаю рукой, чтобы показать, что она доходила мне только до бедра, когда видел ее в последний раз… ей было около пяти.

– Прошло уже десять лет, – говорит она, но тут же опускает взгляд, осознав свой тон.

– Синьорина! – возмущённо упрекает Амелия.

– Знаю, что меня долго не было. Но теперь я здесь. И выполню свой долг перед этой семьей.

– Действительно? – Венеция огрызается на меня, сощурившись. – Как ты поступил с моей сестрой? Скажи мне, ты тоже отошлешь меня прочь?

– Синьорина Венеция, ваш брат хотел, как лучше. – Амелия пытается вмешаться, но Венеция не останавливается.

– Он хотел, как лучше, когда назвал ее дитем дьявола и отдал в монастырь? – ее голос полон злобы, когда она подчеркивает "Дитя дьявола". Мне приходится на мгновение закрыть глаза на ее обвинение. Откуда Венеция вообще знает? Тирада Венеции продолжается, и я знаю, что должен что-то с этим сделать.

– Хватит! – мой голос гремит, и обе женщины замолкают, их глаза широко раскрыты, когда они смотрят на меня.

– Ты находишься под моей опекой, Венеция. И теперь я глава этой семьи, так что тебе следует уважать меня. Ты права. Я отослал твою сестру прочь. Было бы довольно легко сделать то же самое с тобой. – Венеция открывает рот, чтобы что-то сказать, но я продолжаю. – Насколько все было бы проще, если бы мне не приходилось беспокоиться о тебе… – задумчиво говорю я.

Венеция бледнеет, когда понимает, что я, возможно, говорю серьезно, и что-то бормочет.

– В конце концов, я нахожу твои манеры совершенно неподходящими. Может быть, окончание школы как раз подойдет.

– Ты не можешь этого сделать! – восклицает она, подходя ближе. Можно сказать, что Венеция злится от этой мысли.

– На самом деле, это зависит от тебя. – Я изо всех сил стараюсь казаться незаинтересованным в ее судьбе, когда перечисляю варианты. – Но опять же, если ты будешь хорошо себя вести… мы все можем поладить, не так ли?

Секунду она с вызовом смотрит на меня, прежде чем признать свое поражение.

– Да.

– Что «да», Венеция?

– Да, сэр. – кротко добавляет она, прежде чем взбежать по лестнице.

Я поворачиваюсь к Амелии, но она смотрит на меня с разочарованием в глазах.

– Я думала, вы другой. Сэр, – говорит она, прежде чем тоже уйти.

Совсем один в большом зале, я делаю глубокий вдох.

Я тоже думал, что я другой…

Пока не перестал им быть.

Дом все такой же, каким я его помню… И в этом вся проблема.

Я приношу небольшой багаж в одну из комнат для гостей на первом этаже, думая, что пока этого будет достаточно. У меня не так уж много вещей. Это вошло в привычку с того дня, как я сбежал. Я распаковываю багаж и достаю несколько рубашек и брюк, а также небольшую сумку с туалетными принадлежностями, чтобы отнести в ванную.

Желание сбежать почти переполняет меня, но я должен напомнить себе, что делаю это ради своих сестер. Мне необходимо обеспечить их безопасность, тем более что такая потеря власти, как смерть Тино, сделает их разменной монетой в потенциальном уничтожении.

Вероятность того, что они окажутся в опасности, слишком высока. Но есть вещи, которые нужно сделать. Независимо от того, насколько я могу бояться своего нынешнего положения и того, что оно влечет за собой, я также нуждаюсь в нем из-за его ресурсов. Чтобы приступить к разработке планов наследования, я встретился с юристами и бухгалтерами Тино, и они переслали мне документы для ознакомления. Мне также дали список со всеми людьми, ранее находившимися под командованием Тино.

Быть доном означает не только отвечать за деловую часть семьи, но и заслужить уважение людей в семье. Я юрист по профессии, поэтому меня назвать новичком в юридических аспектах ведения бизнеса. Хотя большую часть своей карьеры я занимался уголовным правом, у меня есть некоторый опыт работы с корпоративной стороной, который должен оказаться полезным. Это последняя часть, которая меня беспокоит. Я должен созвать официальное собрание в семье и представиться как дон, чтобы заставить их принять меня как новую власть. Однако Тино обо всем позаботился. Он знал, что его конец близок, и позаботился о том, чтобы в порядке наследования было достаточно лазеек, чтобы я был наиболее жизнеспособным вариантом в качестве дона.

Когда я просматриваю список имен, связанных с семьей, то не могу не заметить своего дядю Николо в качестве советника… Может, он и не был чудовищем, каким был мой отец, но и ангелом он тоже не был. И мне придется присматривать за ним.

Я погружен в свои мысли, когда мое внимание привлекает стук в дверь. Дверь медленно открывается, и неохотно Амелия смотрит на меня, ожидая одобрения. Я киваю, и она входит в комнату.

– Синьор, – вздрагивает она, ёрзая руками перед собой. Амелия, наверное, уже думает, что я похож на своего отца. Как бы мне ни хотелось разубедить ее в этом, но не могу. Я не настолько наивен, чтобы думать, что в этом доме нет ушей. Мне нужно поддерживать свой имидж, и если они думают, что я жестокий и корыстный ублюдок, то так тому и быть. Не то чтобы это было слишком далеко от истины, хотя мои мотивы не настолько своекорыстны.

– Да. Говори!

– Я… – она делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Пожалуйста, извините синьорину Венецию. Она молода и своенравна, и у нее никогда раньше не было направляющей руки. Она сказала это не со злого умысла.

– Я понимаю, что у нее есть свое мнение по поводу моего отсутствия. Но это не оправдывает ее тон и отсутствие манер. Кто отвечал за ее образование?

– В том-то и дело, синьор… никто.

Я хмурюсь.

– Что значит «никто»?

Снова нервозность, как будто Амелия пытается выболтать какой-то секрет, но пока не может решить, собирается она это делать или нет.

– Синьор Валентино уже никогда не был прежним после смерти синьоры Ромины… Он замкнулся в себе и оставил синьорину Венецию одну.

– Это было восемь лет назад, – добавляю я. – Ты хочешь сказать, что с тех пор никто не заботился о ней?

– Да. Это правда. – Амелия отводит взгляд, явно не одобряя обращение Венеции. – Я пыталась взять ее под свое крыло, научить ее некоторым вещам… но синьору Валентино не понравилось, что она стала чересчур дружелюбной с персоналом. Я сделала только то, что было в моих силах.

– На что именно ты намекаешь?

– Синьорина Венеция немного озорная, но это только потому, что она всегда хотела немного внимания, и потому, что никто не учил ее по-другому.

Я поджимаю губы, обдумывая это на мгновение. Я никогда не ожидал подобного. Конечно, меня не посещала мысль, что Тино будет впечатляющим родителем, но он всегда был теплее, чем любой другой наш родственник. Это объясняет, почему Венеция была так расстроена моим отсутствием. Она считала, что я был просто еще одним человеком, который бросил ее.

– Спасибо вам за информацию. Я позабочусь о том, чтобы отныне она получала надлежащее образование.

Амелия выглядит так, как будто собирается что-то добавить, но потом просто кивает и выходит из комнаты.

Наверное, мне тоже нужно поискать гувернантку, так как я не чувствую себя комфортно, когда Венеция ходит в школу одна. По крайней мере, не сейчас, когда ставки слишком высоки.

Закончив распаковывать вещи, я выхожу из дома. Сажусь в машину и езжу по городу, нуждаясь в отвлечении. Мой телефон звонит. Сначала я говорю себе не обращать на это внимания, но, взглянув на идентификатор вызывающего абонента, я останавливаюсь и отвечаю на звонок.

– Влад, – отвечаю я, мне интересно узнать, почему он звонит.

– Марчелло, – начинает он серьезным тоном, – я подумал, что должен сообщить тебе о довольно неожиданном развитии событий. – он делает короткую паузу, вероятно, чтобы вызвать у меня еще большее любопытство.

– Ну?

– Все въездные пути через Нью-Джерси были перекрыты.

– Все?

– Включая мои. – Так вот почему он такой серьезный… Он взбешен. Это не сулит ничего хорошего. Я надеюсь, что рядом с ним никого нет.

– Тогда я полагаю, что и наши тоже. – Семья Ластра давно сотрудничает с русскими с Брайтон-Бич, мой отец был хорошим другом бывшего пахана. И оба они в основном занимаются одним и тем же – наркотиками.

– Да. – Ответ Влада лаконичен.

– Ирландцы?

– Нет подтверждений этому, но может быть. – Это необычно. Влад в курсе всего. Либо он действительно не знает, либо не хочет, чтобы я знал.

– Если не они, то кто? – спрашиваю я.

– Картели. Смерть Хименеса создала вакуум власти. Слишком много фракций борются за власть. Трудно точно определить, кто из них это сделал. – он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Но я это выясню. И ты в этом поможешь.

– Я помогу? – спрашиваю, почти забавляясь. Но я уже знаю, что он собирается сказать.

– Это будет прекрасная возможность для тебя проявить себя перед семьей. Расчистишь путь для товаров, завоевав их расположение. Всё просто.

– Всё просто, – насмешливо повторяю я. Влад смеётся.

– Давай, это будет как в старые добрые времена. – добавляет он с излишним энтузиазмом. Это большая часть правды. Я сбежал, в то время как Влад сдался.

– Стоило попробовать. – Он делает паузу и меняет тему. – Как семья относится к тебе сейчас?

– Мне еще предстоит встретиться с большинством из них. Но никакой вечеринки по случаю возвращения домой не было.

– А ты ожидал такого?

– Нет, – сухо добавляю я. Протрезвев, задаю вопрос, который не давал мне покоя уже некоторое время: – Насколько безопасен Сакре-Кер?

– Достаточно безопасно. На сегодня. Ты думаешь забрать свою сестру домой?

– Если это то, чего она хочет… но я в этом сильно сомневаюсь.

– Не беспокойся об этом. Она не единственная принцесса, которая там прячется.

Я ворчу и вешаю трубку. На завтра у меня запланирован визит к Ассизи, чтобы сообщить ей о смерти Тино. Хотя я сомневаюсь, что она захочет иметь со мной что-то общее.

Я не думаю, что когда-нибудь смогу загладить вину перед всеми, кому причинил боль.

Сакре-Кер находится на севере, в получасе езды от Олбани, в отдаленном районе.

Я съезжаю с дороги и пытаюсь найти место для парковки. Поскольку это место не допускает случайных посетителей, в помещении нет парковки. Убедившись, что меня вряд ли отбуксируют, я выхожу из машины и направляюсь к главным воротам.

Есть только одно слово, которое может описать Сакре-Кёр – массивный. Построенный как крепость, его готическая архитектура придает ему неприветливый вид. Он также до жути похож на Мет-Клойстерс, но увеличен в размерах. Двухметровая бетонная стена отделяет монастырь от внешнего мира. Почти везде в поле зрения есть видеонаблюдение, и на каждом въезде стоят охранники. Если бы вы не знали, что это такое, вы бы подумали, что это тюрьма. Есть даже колючая проволока поверх стен – немного лишняя. Но теперь я понимаю, что имел в виду Влад, когда сказал, что это безопасно. Интересно, что заставило их вложить столько средств в безопасность? Я не могу представить себе группу монахинь, пытающихся перепрыгнуть через забор, чтобы сбежать…

Охранники требуют предъявить удостоверение личности и сверяют меня со списком допущенных людей. После того, как они удовлетворены, заставляют меня снять обувь и пройти через металлоискатель. Да… дополнительно. Я благодарен судьбе, что на этом проверка заканчивается и что некому меня обыскать. Это было бы нехорошо.

Затем мне говорят подождать мать-настоятельницу.

– Мистер Ластра, – ко мне обращается пожилая женщина, одетая в типичную черно-белую одежду. Ее кожа натянута в уголках рта, из-за того, что она постоянно хмурится.

Я наклоняю голову.

– Мать-настоятельница.

– Я так понимаю, вы здесь, чтобы повидаться с сестрой Ассизи?

– Да.

– Такая милосердная девушка, сестра Ассизи. И она принесет свои обеты вместе с нами в следующем году. Она на пути света. Я надеюсь, что ваш визит не поставит это под угрозу.

– Я здесь просто для того, чтобы сообщить кое-какие новости. Она, конечно, продолжит церемонию принесения клятвы, как и планировалось.

– Хорошо. – отвечает мать-настоятельница, исподтишка наблюдая за мной.

Мы идем по туннелю, состоящему из ряда низких стрельчатых арок, прежде чем выйти на открытую поляну. Там есть зеленые насаждения, и вокруг прогуливаются монахини, погруженные в беседу. Прямо посреди поляны находится квадратная каменная площадка, обрамляющая ряды ухоженных цветов. В центре площади расположена точная копия статуи Пьеты Микеланджело, но выполненная из бронзы. Я любуюсь видом, почти в благоговейном страхе перед спокойствием этого места, когда мать-настоятельница жестом приглашает меня сесть на квадратную скамью.

– Я позову для тебя сестру Ассизи. Пожалуйста, останься здесь.

Мое внимание привлекает маленькая девочка, бегающая вокруг. Она одета в серое форменное платье и белый головной убор. Но когда она подходит ко мне ближе, то вижу, что ее глаза потрясающего зеленого цвета. Я почти поражен интенсивностью и сходством с другой парой зеленых глаз. Захваченный воспоминаниями, я едва успеваю отреагировать, когда она встает передо мной и с любопытством смотрит на меня.

– Кто ты такой? – девочка смотрит на меня так, как будто я новый вид.

– Я Марчелло, – отвечаю с лёгкой улыбкой, на которую она отвечает мне взаимностью.

– Я Клаудия, – заявляет девочка с гордостью. В этот момент громкий голос, зовущий ее по имени, эхом разносится по двору. – О нет! – шепчет она, машет мне на прощание и бросается к источнику шума.

Почему-то мне интересно, была ли Ассизи такой же. Играет и бегает по двору. Может, отдать ее было не таким уж плохим решением. Это было лучше, чем альтернатива.

Краем глаза я вижу мать-настоятельницу, идущую ко мне с маленькой девочкой прямо за ней. Отметина над правой бровью идентифицирует ее как Ассизи.

– Мистер Ластра, сестра Ассизи. У тебя есть один час, – говорит мать-настоятельница строгим голосом, прежде чем удалиться.

Мы с Ассизи уставились друг на друга. Ее глаза скользят по мне, и она быстро моргает.

– Марчелло? – наконец спрашивает она, и когда я пытаюсь ответить, мое горло пересыхает и хрипит.

– Ассизи, – наконец я отвечаю.

– Это действительно ты. – Ее голос полон удивления, и я вижу, что Ассизи намеревается сделать, в тот момент, когда она делает шаг ко мне, а затем еще один. Я быстро поднимаю руку и пытаюсь сохранить некоторую дистанцию между нами.

Лицо Ассизи вытягивается при отказе, но она одаривает меня грустной улыбкой. Я чувствую себя обязанным дать ей понять, что это не ее вина.

– Дело не в том, что я этого не хочу… Я просто не могу. – Мне не хочется уточнять, но и она не спрашивает. В том, как она смотрит на меня, есть какое-то молчаливое понимание, я указываю на камень, на котором сидел всего несколько мгновений назад.

Ассизи тоже садится, оставляя некоторое пространство между нами двумя.

– Я не думала, что увижу тебя снова, – весело говорит она.

– И я не думал, что ты меня помнишь.

– Конечно, я помню. Ты мой брат. – Ее лицо такое теплое, такое полное… прощения.

– Мне жаль, – добавляю я.

– Почему ты здесь?

– Валентино мертв. – Ассизи ахает от этой новости, поднося руку ко рту.

– Мертв? – повторяет она, и я киваю. – Как?

– Самоубийство. – Ее глаза расширяются от ужаса.

– Самоубийство? – шепчет она так, как будто это худший способ умереть.

– У него было диагностировано дегенеративное расстройство. Он уже умирал… но медленно.

Слезы собираются в уголках ее глаз, и она использует часть материала от своего головного убора, чтобы вытереть их.

– Я не знала… Он приходил в гости несколько раз, но никогда не говорил об этом.

– Я не думаю, что он хотел обременять тебя.

– Может быть. Как Венеция?

– Она… все будет хорошо. Может быть, я даже как-нибудь приведу ее в гости. – В тот момент, когда она слышит мои слова, ее лицо полностью меняется.

– Действительно? Ты бы сделал это? – в ее голосе столько благоговения и оптимизма, что я могу только кивнуть.

– Спасибо тебе! – она наклоняется вперед, чтобы обнять меня, почти инстинктивно, но в последнюю минуту отстраняется. Вместо этого она одаривает меня улыбкой.

У Ассизи может быть эта отметина на лице, но она излучает такое сияние, что вы не заметите ни одного изъяна.

Впервые я думаю, что принял по крайней мере одно правильное решение, отправив ее в Сакре-Кер.

Мы еще немного поговорили, и я рассказал ей о своей карьере юриста и о том, как я был вдали от семьи. Ассизи рассказывает мне о своей лучшей подруге, и о том, как она действительно счастлива там, где она есть. Чем больше я с ней разговариваю, тем больше понимаю, что она понятия не имеет, чем зарабатывает на жизнь наша семья. Мать-настоятельница знает, судя по тому, как она меня приняла. Но Ассизи понятия не имеет. И это делает меня слишком счастливым.

Мать-настоятельница прерывает нас, говоря, что наше время истекло, и мы прощаемся.

– Я приду снова. – Даю обещание, но вижу по ее глазам, что она мне не верит, даже если она кивает в знак согласия.

– Да благословит тебя Бог! – Ассизи подходит ко мне, все еще держась на некотором расстоянии, и осеняет мое тело крестным знамением.

– Спасибо, Ассизи.

– У сестры Ассизи есть другие обязанности, – вмешивается мать-настоятельница, уводя ее прочь.

Бросив последний взгляд, я ухожу.

Глава 4

Каталина

– Клаудия! – я складываю руки в букву "О", стараясь кричать как можно громче. Я знаю, что монахини не одобряют это, но мне все равно.

Но этот маленький нарушитель спокойствия? Я понятия не имею, куда она сегодня убежала. Мне просто приходится надеяться, что она не столкнется с матерью-настоятельницей. Кажется, это всегда заканчивается тем, что нам с Клаудией делают выговор за наше поведение, в основном мне, потому что я неправильно воспитывала свою дочь. Я мысленно смеюсь над этой мыслью. Монахини должны сначала попробовать родить и завести ребенка, а потом критиковать мои материнские навыки.

Не то чтобы мне удалось к этому не привыкнуть. Я имею в виду, кого я обманываю? Я с самого начала знала, на что подписываюсь, но пошла на компромисс ради Клаудии. Это не дает этим самодовольным монахиням права ругать моего ребенка. За эти годы было так много случаев, когда другие монахини отпускали ехидные замечания в адрес Клаудии и меня, чтобы она услышала

Было время, когда моя девочка спросила меня, что значит "шлюха", потому что так меня называют другие монахини. Как вы можете объяснить это ребенку? Я, конечно, что-то выдумала, но Клаудия необычайно проницательна. Она сама поняла, что это было отрицательное слово.

Я иду к галерее Клойстерс, думая, что найду ее там. Она очень любит открытые пространства. У нас только одна комната, и я чувствую себя ужасно, когда она запирается внутри, поэтому я балую ее, когда могу.

Конечно, я была права, что она будет в галерее.

Остановившись, смотрю, как Клаудия бегает вокруг, к огорчению других монахинь. Я слишком наслаждаюсь их дискомфортом, чтобы остановить ее сейчас, но потом она внезапно бежит навстречу к неизвестному мужчине. Я хмурюсь. Кто это?

Подойдя немного ближе, и вижу, как он улыбается ей сверху вниз, его губы произносят какие-то слова, которые я не могу понять.

Вот и все!

– Клаудия! – вновь кричу, и на этот раз мой голос оказывает на нее действие, когда она бежит назад и бросается ко мне.

– Мама, – говорит она, когда подходит ко мне, немного застенчиво. Она всегда так поступает, когда знает, что может попасть в беду.

– В комнату, маленький нарушитель спокойствия, ты уже достаточно терроризировала монахинь на сегодня! – я улыбаюсь ей и глажу ее по голове. Она наслаждается этим жестом и с готовностью соглашается.

– А ты?

– Я… – пытаюсь сказать, что присоединюсь к ней, когда замечаю мать-настоятельницу и Сиси, направляющихся к неизвестному мужчине. Мое любопытство возрастает.

– Иди первой! Я скоро приду. – моя дочь собирается надуться, но я подталкиваю ее вперед, и она сдается, радостно вприпрыжку направляясь к нашему жилью.

Заинтригованная неизвестной фигурой и его связью с Сиси, я крадучись пробираюсь к арке, которая обеспечивает лучшую видимость. Как только мое место выбрано, я напрягаюсь, чтобы разглядеть незнакомца.

И, Господи, как он прекрасен. Подождите… Могут ли мужчины быть красивыми? Я немного хмурюсь, услышав это. Я никогда не думала об этом, в основном потому, что никогда не общалась с мужчинами, которые не были членами семьи. Моего брата Энцо можно было бы считать красивым, но он слишком совершенен. Нет, этот незнакомец красив по-другому. Если бы я сыграла его в библейской пьесе (фактически мне разрешено читать только их), он был бы Люцифером. Яркий, но со скрытой глубиной. Его темно-русые волосы растрепаны и падают на лоб непослушными прядями. Его кожа имеет оливковый оттенок, а черты лица выглядят так, словно они высечены из камня.

Ааа… Я мечтательно вздыхаю. По моему вздоху вы можете сказать, насколько я была лишена мужской привлекательности для глаз. Энцо тайком дал мне телефон с подключением к Интернету, но, Господи, какой же он медленный. Даже сейчас… Изображения загружаются хуже всего. Но учитывая тот факт, что я нарушаю правила, просто владея этим телефоном… что ж, я просто возьму то, что смогу достать.

На данный момент.

Но у меня есть свои увлечения знаменитостями, такими как Марлон Брандо… (молодая версия, конечно). И этот человек… что ж, он мог бы дать Марлону Брандо шанс заработать свои деньги, если бы к старости не стал толстым.

Как обычно, я начинаю о чем-то думать и теряю нить… Мой мозг, должно быть, действительно перешел в режим перегрузки. Я даже чувствую, что немного краснею, и, обмахиваясь веером, представляю, каково это – быть поцелованной таким мужчиной.

От меня исходит громкий вздох.

Наверное, это лучше, чем целоваться с Марлоном Брандо… И я довольно часто представляла себе это. Я имею в виду, вы видели тот клип, где он прикусывает губу? Должно быть, это потому, что меня никогда не целовали. Я так много фантазировала об этом, что каждый мало-мальски привлекательный мужчина становится моей следующей навязчивой идеей. Но это первый раз, когда я вижу кого-то, кто мне нравится в нецифровом формате.

После того случая, много лет назад, я потеряла надежду, что когда-нибудь испытаю подобное чувство во плоти. Но никто не может отнять у меня мои фантазии.

Честно говоря, даже если бы это произошло в реальной жизни, кто сказал, что я бы не отреагировала на это плохо, учитывая мою травму?

Лучше любоваться на расстоянии. И этот человек будет главным героем моих снов, пока я не получу лучшее подключение к Интернету.

Я снова так погружена в свои мысли, что не замечаю, как Сиси и незнакомец встают с таким видом, словно прощаются.

Мне приходится ждать, пока он и мать-настоятельница уйдут, прежде чем броситься к Сиси, готовая получить больше ответов.

– Кто это был? – Сиси поражена моими словами, и мне приходится подавить смешок, увидев выражение ее лица. Она поднимает одну руку вверх, а другую кладет на грудь, показывая, что переводит дыхание.

– Я же говорила тебе не подкрадываться к людям. – Она с улыбкой качает головой и, сделав еще один большой глоток воздуха, продолжает рассказывать мне все об этом мужчине.

– Он мой брат.

– Твой брат? Он? – спрашиваю я, моя реакция слишком красноречива. Сиси прищуривается, глядя на меня.

– Да. Он. – Она смеется. – Он пришел, чтобы сообщить мне кое-какие новости о семье. Другой мой брат, Валентино, покончил с собой.

– Мне так жаль, – быстро добавляю я, чувствуя себя немного глупо из-за своего предыдущего излияния, когда Сиси получила такие плохие новости.

– Очевидно, он уже был болен. Теперь это не имеет значения, не так ли? Это все вода под мостом. Мне жаль из-за этого, но не похоже, чтобы у нас когда-либо была тесная связь… По сути, он был чужаком.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. – Взяв ее за локоть, мы направляемся в нашу комнату. Нам удавалось, несмотря ни на что, оставаться вместе в одном и том же жилье уже много лет.

– Это печально. Но это то, что есть. Марчелло пообещал, что навестит меня снова и, может быть, даже приведет с собой мою сестру, – говорит Сиси, и я вижу тоску на ее лице. У нее всегда были проблемы с тем, что ее семья бросила ее в монастыре. На протяжении многих лет я видела, как она преодолевала некоторые из своих проблем, но это не значит, что она перестала надеяться, что в какой-то момент она воссоединится с ними. Хотя сейчас Сиси смирилась с тем, что скоро примет свои обеты, это не значит, что это то, чего она хочет. И я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Она просто извлекает максимум пользы из того, что ей выпало.

– Марчелло? – спрашиваю я. Это его имя?

– Да.

– Я никогда раньше не слышала, чтобы ты говорила о Марчелло. – Сиси говорила о своей семье туманно, и я знаю, что Валентино иногда навещал ее.

– Он ушел из семьи много лет назад… Похоже, сейчас он вернулся, чтобы привести дела в порядок. – Ее брат ушел из семьи? Это интересно. Это также рисует его в гораздо более позитивном свете. Сиси очень мало знает о наших семьях, поскольку с рождения воспитывалась в монастыре. И у меня никогда не хватало духу сказать ей, что они преступники. Я также достаточно общалась с мужчинами в семье, чтобы знать, что нам обоим намного лучше без них. Мой брат – единственное исключение, о котором я могу думать. С тех пор, как я была ребенком, он защищал меня от гнева нашего отца. Энцо даже подготовил для меня подходящую пару еще до инцидента. После… он обещал вытащить меня из Сакре-Кер, когда получит наследство. Прошло уже десять долгих лет, но я все еще не теряю надежды. Я доверяю Энцо и знаю, что он сдержит свое обещание. Когда мой отец перестанет быть проблемой, Клаудия, наконец, сможет наслаждаться внешним миром. Одна мысль об этом заставляет меня улыбаться. Это единственное, что поддерживало меня все эти годы.

– И что он сделал? – признаюсь, мне слишком любопытен этот человек.

– Он был адвокатом, сажал преступников. – Сиси улыбается, в ее взгляде отражается гордость. Это определенно достойная похвалы профессия. Он зарабатывает еще больше очков Брауни.

– Он очень хорошо выглядит. – бесстыдно добавляю я и чувствую, как мои щеки краснеют.

– Лина! – восклицает Сиси с возмущенным весельем. – Так вот почему тебе было так любопытно. – Она дразнит меня, и я краснею еще больше.

– Это не так, как если бы я видела красивого мужчину каждый день.

– Может, в следующий раз ты тоже сможешь с ним встретиться.

– И что делать? Упасть в обморок у его ног? – сама мысль об этом вызывает смех. Сцена медленно рисуется в моем сознании. Я бесцеремонно спотыкаюсь и приземляюсь на колени Марчелло. Впервые встречаюсь с ним глазами, и он понимает, что нам суждено быть вместе. Все это заканчивалось, конечно же, поцелуем. Я настолько запуталась в этом сценарии, что Сиси приходится физически трясти меня, чтобы вернуть к реальности.

– На этот раз ты правда ушла в себя, – хихикает она.

– Я уверена, что он не хотел бы ничего больше, чем недо-монахиню с ребенком, – сухо бормочу я, реальность этого довольно удручающая.

– Эй, не выставляй себя напоказ! Ты не монахиня, и ты прекрасна. И я имею в виду действительно красивую. Любому мужчине повезло бы заполучить тебя, – пытается утешить меня, но я отмахиваюсь от нее. Ну и что с того, что я красивая? Мои обстоятельства решительно не таковы.

– Не бери в голову. – Я пытаюсь сменить тему. Знаю, что мечтать – не вредно, но, когда это становится реальностью, тогда это становится вредно.

– Мама! Тетя Сиси! – Клаудия приветствует нас, когда мы возвращаемся в нашу комнату. – Тебя так долго не было! – моя малышка надувает губы в своей обычной манере, а я просто качаю головой.

– В четыре у нас дежурство на выпечке, – внезапно вспоминаю я, и моя голова возвращается к Сиси. Ее глаза на мгновение расширяются, прежде чем посмотреть на время.