Текст книги "Морально нечестивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

Каталина

В моём животе нарастает чувство страха. Я беспокойно ворочаюсь в постели, пытаясь уклониться от того, что, как я знаю, должно произойти. Даже в сонном состоянии я могу распознать признаки. Пот стекает с моего лба. Мои кулаки сжимаются по бокам в попытке предотвратить это.

И вдруг я там. В той комнате. Лицом вниз, привязанная к столу.

Мое сердце громко бьется. Мне кажется, что я слышу голоса, но не могу сосредоточиться на том, что они говорят. Не тогда, когда боль разрывает мою спину. Мне известно, что я теряла сознание и раньше, и уже некоторое время нахожусь то в сознании, то без него. Но боль всегда присутствует.

Я двигаюсь против своих границ и стону в агонии.

Когда же это закончится?

Потом кто-то оказывается рядом со мной, гладит меня по волосам и предлагает что-то выпить. Я едва могу разглядеть фигуру, но в его глазах мерцает янтарь. Мне так хочется пить, что я пью с жадностью, хотя из-за моего положения жидкость с трудом проходит через горло, много ее проливается мне на лицо и на волосы.

Я резко выдыхаю, почти задыхаясь.

Я дважды моргаю, мое зрение затуманивается. Как будто все движется вместе со мной.

Что они мне дали?

Я смутно осознаю, что кто-то развязывает мои путы, а затем стаскивает меня наполовину со стола. Платье, которое было на мне, внезапно поднимается на бедра, и кто-то трогает меня там.

Я едва могу двигаться, мое тело слишком вялое.

Я даже не сопротивляюсь, когда в мое тело вторгаются. Даже в своем затуманенном сознании я чувствую боль от того, что меня разрывают пополам. Она острая, такая острая. Мои глаза жжет от непролитых слез, рот открывается для крика, который никак не может вырваться.

Потом все прекращается.

Я почти вздыхаю от облегчения. Но надеяться еще рано.

Холодный металл ударяет меня под подбородок. Я пытаюсь разобрать, что происходит вокруг, но металл продолжает угрожающе вгрызаться в мою плоть.

Неужели я умру?

Они собираются застрелить меня. Вот и все. Внутри у меня буря, но снаружи я не могу пошевелить даже пальцем.

Пистолет остается на месте, приклеенный ко мне.

Затем боль возобновляется.

Входит и выходит.

Я вскакиваю с кровати, тяжело дыша, похлопываю себя по спине, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Это был всего лишь кошмар… тот самый кошмар, который снится мне с той ночи. Мои глаза затуманены от слез. Я думала, что прошла через это… Я думала, что наконец-то оставила это позади.

– Лина? – спросил Марчелло, приподнявшись на кровати. – Что случилось?

– Ничего. – Я качаю головой и пытаюсь успокаивающе улыбнуться. Он хмурится, не совсем понимая мое объяснение. Его рука тянется к моей шее, чувствуя влагу, прилипшую к коже.

– Лина, что случилось? – он притягивает меня ближе к себе, его руки обхватывают меня.

– Мне приснилась та ночь, – шепчу я. Марчелло застывает рядом со мной.

– Ты хочешь поговорить об этом? – он проводит губами по моему лбу.

– Я мало что помню. Все в тумане. У меня есть некоторые воспоминания и… боль. – Я вздрагиваю, вспоминая это. Марчелло не спрашивает дальше, и я прижимаюсь к нему ближе, чувствуя себя сразу более спокойно.

Я ценю то, что он никогда не спрашивал меня о том, что произошло, или об отце Клаудии. Энцо, должно быть, рассказал ему краткую версию, и он был достаточно любезен, чтобы не поднимать эту тему. Он ни разу не пристыдил меня за это.

– Теперь ты в безопасности. Я буду оберегать тебя, обещаю тебе. – Искренность в его голосе вызывает дрожь по позвоночнику.

Я поворачиваю голову и целую его, желая забыть обо всем. Он, должно быть, чувствует, что во мне что-то изменилось, потому что кладет меня на спину и накрывает своим телом.

– Сделай меня своей. – Я открываюсь ему, побуждая его к действию.

– Ты – моя Лина. – Его рука ласкает мое лицо, его глаза смотрят на меня с интенсивностью, которая почти пугает меня. – Ты всегда будешь моей.

– И ты правда думаешь, что Сиси пойдет на это? – я хмурюсь и начинаю вышагивать. Марчелло неожиданно позвонил Бенедикто и пригласил к себе.

– У меня был короткий разговор с ней, и я объяснил, что нам нужно следить за Гуэрро, чтобы выяснить, не имеют ли они отношения к убийству монахини. Она был не слишком против и сказала, что будет вести себя как можно лучше.

– Ты также предупредил ее об их сыне?

– Я сказал ей, чтобы она была добра к нему, – сказал Марчелло и подошел к ней, чтобы надеть галстук.

– Я все еще беспокоюсь. Я не хочу, чтобы Клаудия была рядом, когда они приедут.

– Согласен. Посмотрим, сможет ли миссис Эванс остаться еще на некоторое время.

– Сеньор Ластра, сеньор Гуэрро и его семья здесь. – Стучит Амелия, чтобы объявить.

Марчелло кивает и протягивает мне руку.

В гостиной мы приветствуем гостей, и я неловко наблюдаю за тем, как мы пытаемся завязать разговор. Темы очень обыденные, но я не могу не чувствовать себя не в своей тарелке. Единственное, о чем я могу думать, это о пальце, который я нашла в супе, и об угрозах… присутствие этих людей в моем доме, по меньшей мере, немного тревожит.

Марчелло тоже не выглядит слишком восторженным по этому поводу, так как он слушает разговор Бенедикто в пол-уха.

Спустя некоторое время, после еще более утомительной беседы, спускается Сиси.

– Добрый день, – говорит она, и Марчелло представляет ее.

– Мой сын, Рафаэло, немного застенчив. Но я надеюсь, что ты сможешь найти с ним общий язык. – Козима похлопывает сына по спине. Бедный мальчик, кажется, съеживается от этого прикосновения, вместо этого обращая свое внимание на Сиси.

– П-п-пожалуйста… рад с т-тобой… познакомиться. – Он протягивает руку, и Сиси пожимает ее с доброй улыбкой.

– Ластра, почему бы нам не оставить женщин и детей заниматься своими делами, а нам обсудить кое-какие дела, – вмешивается Бенедикто, поднимаясь на ноги.

Марчелло неохотно кивает, но, кажется, он не слишком рад этой идее. Он одаривает меня короткой, грустной улыбкой, прежде чем уйти.

– Ассизи, какое у тебя прекрасное имя, – начинает Козима, ее голос звучит раздражающе и слащаво. Она оглядывает Сиси с ног до головы, ее лицо слегка хмурится. Она быстро меняет выражение лица и продолжает любезности.

– Спасибо, – отвечает Сиси, ее поза и манеры не вызывают нареканий. Тем не менее, это не та Сиси, которую я знаю.

– А теперь скажите мне, что ты думаешь о браке? – спрашивает Козима.

– М-мама, – перебивает ее сын, – п… прекрати.

– Ерунда, Раф. – Она машет рукой и снова поворачивается к Сиси.

– Я не думала об этом с тех пор, как должна была принести свои обеты перед отъездом из Сакре-Кер. – Она отвечает радушно, хотя я вижу, что ей не нравится эта линия допроса.

– Для этого еще достаточно времени, дорогая. – Козима хмурится. – Почему бы вам двоим не пойти туда и не узнать друг друга получше. – Она притворно улыбается, указывая на другой диван в конце комнаты.

– Но, – я собираюсь вмешаться, мне это не нравится. Но Козима снова заговорила.

– Не волнуйся, Каталина, они все равно будут в поле нашего зрения. Ничего плохого не случится. – Она пытается шутить, но мне не смешно. В основном потому, что я не доверяю никому из их семьи.

Я неохотно соглашаюсь, а Сиси и Рафаэло занимают место в дальнем углу.

– Теперь мы можем поговорить не прерываясь, да? – она улыбается со знанием дела, как будто, так и было задумано с самого начала.

– Верно, – говорю я, в моем тоне звучит настороженность.

– Я должна спросить. Мне было любопытно с тех пор, как я встретила тебя. Почему ты вышла замуж за Марчелло? Разве ты не могла найти себе кого-нибудь другого? Я имею в виду, – она изучает меня, – ты красивая девушка. Я уверена, что ты могла бы найти кого-то другого, кто бы не обращал внимания, – она делает паузу, словно подыскивая нужные слова. – все, что им нужно было игнорировать. – Она неловко улыбается. Да, это определенно лучший эвфемизм, который я слышала до сих пор.

– Я хотела выйти за него замуж, – отвечаю я с максимально возможной уверенностью. По правде говоря, я не знаю, были ли у меня другие варианты. Но как только Энцо упомянул Марчелло, я ухватилась за этот шанс. Не знаю, почему я так хотела его, но, думаю, он произвел на меня глубокое впечатление, когда я увидела его в Сакре-Кер.

– Правда? – она откинулась назад, в ужасе.

– Да, а что? – теперь моя очередь хмуриться. Что она может иметь против Марчелло? Любая женщина с двумя зоркими глазами увидит, какая он привлекательный.

– Ну, не считая его внешности, которая, конечно, превосходна, его репутация – одна из самых запятнанных, о которых я когда-либо слышала.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не слышала? – она наклонила голову, приподняв бровь.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду. Я знаю, что последние десять лет он жил вне семьи, – начинаю я, но она прерывает меня.

– О, дорогая, я имею в виду до этого. У Марчелло и его отца была самая плохая репутация. Ни одна уважающая себя женщина не стала бы связываться с ними.

– Почему? – я в замешательстве. С одной стороны, мне интересно послушать, о чем она говорит, но с другой стороны, я не знаю, стоит ли верить хоть одному ее слову.

– О боже, – она подносит руку ко рту. Затем быстро оглядывается вокруг, как будто то, о чем она собирается рассказать, является строжайшей тайной.

– Ты узнала это не от меня, но, – наклоняется она и шепчет, – они посещали бордели и совершали самые отвратительные поступки. – Она снова смотрит в сторону двери, а затем добавляет, явно смущаясь. – Группами!

– Я не понимаю. – Мои брови нахмурились в замешательстве.

Козима выглядит расстроенной моим вопросом.

– Они ходили на оргии. Все знали. Это были самые развратные мероприятия; то, что люди говорили о том, что происходило внутри этих мероприятий… – Она качает головой.

Оргии? Не думаю, что слышала этот термин раньше. Я бы спросила ее, что это значит, но не думаю, что мой вопрос будет воспринят хорошо, поэтому я просто киваю и позволяю ей продолжать.

– У них было даже по десять женщин за ночь. Секс, наркотики, алкоголь. Все развратные вещи в книге. По некоторым слухам, у них даже были животные. – Ее лицо выражает ужас, когда она рассказывает об этом.

Меня немного беспокоят ее описания, и я даже выговариваю некоторые слова.

– Содомия и тому подобное. – Она вздрагивает. – Я крайне удивлена, что твой брат согласился на этот брак. Он должен был знать.

В этот момент мое лицо пустеет, и я вспоминаю отрывки неодобрения Энцо в адрес Марчелло. В то время это не имело смысла… Но что, если… Нет! Я встряхиваю себя. Я не могу просто довериться тому, что она говорит.

– Понятно, – просто отвечаю я. Она продолжает болтать, рассказывая мне все новые и новые истории о семье Ластра.

– Его мать покончила с собой. А потом еще и третья жена. Она тоже покончила с собой. Интересно, может быть, это проклятие?

Я настолько потрясена тем, что она говорит, что просто улыбаюсь и киваю.

Наконец, она меняет тему.

– Посмотри на них. Разве они не хорошо смотрятся вместе? – Козима восхищается Сиси и Рафаэло.

Я поворачиваюсь в их сторону, и они выглядят уютно. Они сидят немного слишком близко друг к другу, и голова Рафаэло склонилась к Сиси. Сиси тоже улыбается и оживленно разговаривает с ним.

Я ошеломлена таким развитием событий. Выбросив из головы все, что рассказала мне Козима, я на мгновение сосредотачиваюсь на них двоих.

Они примерно одного возраста, причем Рафаэло всего на два года старше – ему двадцать два. Но, учитывая его проблемы, я думаю, не проявляет ли Сиси просто доброту по отношению к нему.

Когда визит подходит

к концу, я отвожу Сиси в сторону, чтобы спросить, как все прошло.

– Он мне нравится. Он милый, – отвечает она и краснеет.

– Милый, – повторяю я, немного опешив. – Это здорово!

– Я бы хотела продолжать с ним встречаться, если это возможно. – Кажется, она полна энтузиазма, и я рада за нее. Если ей нравится Рафаэло, и она хочет подружиться с ним или даже больше, почему бы и нет?

– Конечно! Я поговорю с Марчелло.

Заверив ее, что я замолвлю за них словечко перед Марчелло, я удаляюсь в свою комнату.

Оставшись наедине с компьютером, любопытство берет верх, и я набираю в Интернете запрос «оргия». Я не знаю, чего ожидать, но это не то, что я нашла.

Согласно одному из городских словарей, оргия – это пять или более человек, занимающихся сексом.

Я хмурюсь и беру секунду, чтобы осмыслить прочитанное. Как это работает?

Я ищу еще немного и попадаю на другую страницу. Начинает воспроизводиться видео, из динамиков доносятся громкие стоны. Я тут же выключаю ноутбук, охваченная ужасом.

Что, если кто-то это услышал?

Смущенная тем, на что я наткнулась, но все еще немного заинтригованная, я снова открываю ноутбук, выключая громкость. На видео несколько человек, все вместе занимаются сексуальными действиями. В каком-то смысле это не похоже на то, что делала Аллегра.

Это то, что нравится Марчелло?

Внезапно я почувствовала себя неуверенно. Конечно, это… от одной мысли о том, что он это делает, мне становится плохо. Я не знаю, потому ли это, что мне неприятны сами действия, или я ревную, что он был с другими до меня. А может быть, потому, что я никогда не смогу сделать это для него.

Я качаю головой, замечая, какой опасный поворот принимают мои мысли.

Да, возможно, я никогда не смогу сделать это для него, но наверняка есть и другие способы доставить ему удовольствие. Я продолжаю просматривать Интернет, читая различные статьи и немного больше узнавая об этом интимном деле. К моему большому удивлению, там есть даже учебники.

Увлеченная этим новым миром, я едва замечаю, когда Марчелло входит в мою комнату. Я стараюсь выглядеть беспечной, медленно откладывая ноутбук.

– Готов? – спрашиваю я с улыбкой.

Он рассеянно кивает.

– Сначала я приму душ.

Он идет в ванную, а я быстро возвращаюсь к учебнику, который я смотрела, пытаясь запомнить шаги. Как только я стала относительно уверенной, я направилась в ванную.

Я стучу в дверь.

– Можно войти? – спрашиваю я, надеясь, что он будет рад моему визиту.

– Да, – кричит он, и я открываю дверь.

Я осторожно ступаю внутрь. Марчелло находится в душевой кабине, и прозрачное стекло не оставляет места для воображения. Кажется, он удивлен, увидев меня.

– Что-то случилось? – он хмурится и делает шаг к выходу из кабинки.

– Нет, – отвечаю я, шаря руками по молнии своего платья. Черт, я должна была раздеться, прежде чем прийти сюда.

Его взгляд устремлен на меня, и он пристально наблюдает за мной. Я освобождаюсь от одежды и иду в сторону душа.

Мне хочется казаться такой же уверенной, как девушка на видео. Хотя мои нервы угрожают взять верх.

Вода включена, пар окутывает мою кожу, как только я захожу в кабинку.

– Лина, что ты… – начинает Марчелло, но я не даю ему закончить. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его. Когда наши губы соприкасаются, он издает глубокий стон, а его руки обхватывают мою талию, притягивая меня к себе.

Он уже твердый. Я чувствую, как он упирается в мой живот, и это еще больше упрощает мой план.

Разрывая поцелуй, я опускаюсь на колени. Его глаза темнеют, когда он смотрит, как я беру его в руки. Я касаюсь его члена, как он учил меня, вверх и вниз. Его голова откидывается назад, с губ срывается тихий звук.

– Лина, – произносит Марчелло с придыханием, и то, как он реагирует на мои начинающие прикосновения, придает мне еще больше уверенности.

Я наклоняю голову и открываю рот, принимая его внутрь. Он мягкий и в то же время твердый, и это совсем не неприятно. Мой язык вытягивается, чтобы поласкать кончик, а рука Марчелло тянется к моим волосам, внезапно побуждая его к действию. Я открываю рот шире, чтобы принять его целиком, но мне удается пройти только половину пути, когда у меня начинается рвотный рефлекс.

Он, должно быть, услышал меня, потому что отпустил, сделав шаг назад.

– Лина… что ты делаешь? – его лицо выражает ужас.

– Я хочу доставить тебе удовольствие. – Я поднимаю глаза, смущенная его внезапной вспышкой.

– Зачем ты это делаешь? – Марчелло качает головой. Остановив воду, он выходит из кабинки.

– Я… я сделала что-то не так? – спрашиваю я, немного нервничая. Я все еще стою на коленях, боясь, что, если я попытаюсь встать, то мои ноги превратятся в кашу.

– Это не ты. Ты не должна этого делать… Проклятье, – бормочет он, его рука тянется к полотенцу. Он обернул его вокруг своей талии, его член все еще заметно возбужден.

– Но в прошлом тебе это нравилось. – Видя, что он собирается уходить, слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю подумать.

– Что ты имеешь в виду? – он останавливается, сузив на меня глаза, и я вдруг чувствую себя незащищенной.

– Это не имеет значения, – шепчу я, немного смущенная тем, что позволила словам Козимы отравить мой разум, когда Марчелло, кажется, ненавидит это.

– Нет, пожалуйста, скажи мне, что ты имела в виду. – Он наклоняется.

– Козима рассказала мне о твоем прошлом, – признаюсь я. – Об оргиях. И я подумала…

– Оргии. – Он сухо рассмеялся. – И что ты подумала? – Он поднимает бровь.

– Что это то, чего ты хочешь. – Я опускаю взгляд, меня гложет стыд. – Я не могу сделать это для тебя… но, возможно, есть другие способы доставить тебе удовольствие. – Объясняю я, но он останавливает меня.

– Лина, посмотри на меня. – Его голос мягкий, и я так и делаю. – Что бы ни сказала тебе Козима… у любой правды всегда есть разные стороны. Я делал вещи, за которые мне стыдно, и не собираюсь лгать, но это в прошлом. Я не был ни с кем более десяти лет. Я похож на человека, которому нужны оргии?

– Нет, но… ты не мог никого трогать. А если бы мог? Трогать других, я имею в виду. Ты бы это сделал?

– Нет. – Он отвечает еще до того, как я заканчиваю свой вопрос.

– Нет?

– Нет, потому что это была не та женщина, которую я любил. – Его слова ударяют меня прямо в грудь. Я теряю равновесие и падаю на задницу.

– Женщина, которую ты любил, – повторяю я оцепенело. – Кто она была? – я сразу же задаю вопрос. В моем сердце образуется пустота, когда я думаю о том, что он любит кого-то другого.

Есть ли у меня хоть один шанс?

В его глазах появляется печаль, и он быстро отводит взгляд. Встает.

– Может быть, я расскажу тебе. Когда-нибудь. – Он поворачивается, чтобы уйти.

Я все еще ошеломлена таким поворотом событий. Марчелло любил кого-то. Может быть, он все еще любит. А я уже слишком глубоко погрузилась; мои чувства к нему растут с каждым днем.

Я встаю, собираюсь что-то сказать, но тут вижу его удаляющуюся фигуру. Ужас – это преуменьшение того, что я чувствую. Его кожа полностью изуродована, спина испещрена шрамами – старыми, новыми и промежуточными.

Я задыхаюсь, подношу руку ко рту.

Господи! Что с ним случилось?

И тут я понимаю, что за все время, что мы были вместе в постели, я ни разу не видела его спину. Он намеренно скрывал от меня свои шрамы.

Но почему?

Еще одна истина возникает в моем сознании. Я ничего не знаю о своем муже, не так ли?

Глава 22

Марчелло

Я возвращаюсь в свою комнату, пока не нанес непоправимый ущерб моим отношениям с Каталиной.

Черт побери!

Мои пальцы сжимаются в кулак, и я бью стену, глубоко вздыхая от ощущения боли. Мне это нужно.

Я заслуживаю этого.

О чем она думала, пытаясь доставить мне удовольствие? Милая, невинная Каталина, стоящая передо мной на коленях. Сколько раз я представлял себе именно это? Но видеть ее там, захлебывающейся моим членом из-за чувства долга? Я не мог позволить ей сделать это.

А потом ей пришлось упомянуть об оргиях. Я хочу посмеяться над этим. Она действительно думала, что я хочу иметь хоть какое-то отношение к этим развратам. Если бы она только знала…

Я качаю головой, почти забавляясь иронией.

Большинство из них – пустое место в моей памяти. Я не с гордостью признаю, но в какой-то момент я прибегнул ко многим веществам, чтобы заставить себя пережить все это. Все, что не было затемнено чрезмерным употреблением, определенно было похоронено моим разумом.

Мои губы кривятся от отвращения, а по позвоночнику пробегает дрожь при мысли о том, что ко мне могут прикасаться руки.

Не пойду туда.

Хотя я должен извиниться перед Линой. Возможно, я был слишком груб с ней. Настолько, что чуть не проболтался о своем десятилетнем увлечении. Я весь день был на взводе. Начиная с кошмара Лины, визита Бенедикто и заканчивая обнаружением каких-то подозрительных бумаг, этот день не получил никаких наград.

Мне удалось немного успокоить себя в отношении первых двух событий, но найденный документ сделал меня беспокойным.

Настолько, что я чуть не сорвался на единственного человека, на которого никогда не сорвусь.

Я закрываю глаза и считаю до десяти, уже чувствуя, как нарастает напряжение в моем теле. Я достаю один из телефонов, который спрятал в ящике стола, и набираю номер Франческо.

– Да?

– Валентино упоминал что-нибудь о психушке?

Пауза.

– Да. Он посещал ее несколько раз в год. А что?

– И ты знаешь, кого он навещал?

– Нет. Я сопровождал его несколько раз, но никогда не заходил внутрь.

– Понятно, – мрачно отвечаю я. – Мне тоже нужно идти. Жди меня у дома завтра в десять.

– Понятно.

Я вешаю трубку, чувствуя себя еще более раздраженным, чем раньше.

– Черт! – ругаюсь я вслух.

Я быстро одеваюсь и иду в свой кабинет. Я достаю найденный документ и снова просматриваю его.

Мужчина. Пятьдесят семь. Родился второго ноября.

Совсем как мой отец.

Отец, которого, как я думал, что убил.

Отец, который превратил меня в монстра; который научил меня всему, что касается пыток и убийств.

Отец, который был близко знаком с Химерой.

– Блядь! Блядь! Черт! – я бросаю документ на стол. Почему я не подумал об этом раньше? Да, я оставил его умирать, но я так и не получил подтверждения, что он умер. Когда Валентино взял на себя ответственность, я просто предположил, что так оно и есть.

– Черт возьми! – я стиснул зубы, чувствуя внутреннюю ярость, направленную в основном на себя. Из-за своего безрассудства я подверг опасности свою семью. Опять.

Конечно.

Отец был бы первым, кто потребовал бы мою голову, а его специальность – пытки, психологические пытки. Я не только предал его, но и пытался убить. Если это отец, то…

Я качаю головой, уже в ужасе от перспективы. Но я должен быть уверен. Я должен увидеть своими глазами, является ли этот человек отцом. И если это так, то я убью его снова – на этот раз навсегда.

На следующий день я встречаюсь с Франческо в психиатрической больнице.

– И ты так и не узнал, кого он навещал? – спрашиваю я его, когда мы проходим внутрь.

– Нет, Валентино был очень скрытным в этом вопросе. Вот почему я был единственным человеком, которого он брал с собой. – Франческо подтверждает то, о чем я думал. Семья ни за что не оставила бы это без внимания, если бы их любимый патриарх был еще жив.

Тино, Тино… похоже, ты действительно предал меня.

Я пытаюсь сдержать эмоции, заполняя бумаги и объясняя свои отношения с пациентом. Я блефую, поскольку мне еще предстоит подтвердить его личность. Но посмотрим, окажется ли это правдой или ложью.

– Ему стало намного лучше. – говорит мне медсестра. – Он ест все свои блюда. – Она продолжает болтать о вещах, которые меня не интересуют. Я отключаюсь от всего этого, вместо этого сосредоточившись на человеке за закрытыми дверями.

– Вот мы и пришли. Дайте мне знать, если он почувствует себя плохо или что-нибудь еще.

Я киваю ей и иду в комнату, оставляя Франческо ждать меня снаружи.

Смотрю в сторону окна, спиной ко мне стоит мужчина в инвалидном кресле. Я неохотно вхожу, и, подойдя ближе, замечаю, что его голова согнута под странным углом.

Воспоминания о той ночи нахлынули с новой силой, но я взял себя в руки.

Когда я наконец оказываюсь перед ним, то едва могу поверить своим глазам. Мой отец во плоти. Его глаза расширяются, когда я опускаюсь перед ним, его рот дрожит, но слова не выходят. Его руки дрожат на подлокотнике, и кажется, что он заставляет свои конечности двигаться, но они не слушаются.

Лечащий врач ввел меня в курс дела. Паралич, вероятно, вызван травмой мозга. Похоже, я все-таки нанес ущерб. Он также сказал мне, что, хотя отец не может двигаться и общаться, то может понимать меня.

– Вот мы и встретились снова, отец. – Мой голос полон ненависти, которую я испытываю к этому человеку – ненависти, которая еще больше разгорелась за последние десять лет.

Его зрачки дико двигаются справа налево, зная, что это будет не дружеский визит.

– Наконец-то, это не я боюсь, – небрежно комментирую я и облокачиваюсь на подоконник, загораживая свет.

Интересно, что ему нужно сделать, чтобы избавиться от этой уловки? Мне нужно знать, что он точно недееспособен. Независимо от этого, его судьба будет такой же.

– Что бы ты почувствовал… – я делаю паузу, наблюдая за пульсом у основания его горла, – если бы я применил на практике все, чему ты меня научил. – Единственная реакция, которую я получаю, это быстрое дрожание его век и внезапный вдох. Тем не менее, это говорит мне все, что мне нужно знать.

– Помнишь, ты предложил мне использовать зубы для метки Химеры? Интересно, ты вообще почувствуешь, если я выдерну твои зубы по одному? – я достаю из пальто плоскогубцы. Я пришел подготовленным.

Капли жидкости падают на пол. Я перевожу взгляд вниз.

– Так вот как ты реагируешь, когда оказываешься на стороне адресата. Ты обмочился. – Я цокаю, открываю щипцы и приближаю их к его лицу.

– Давай посмотрим, если от этого ты обмочился, что нужно сделать, чтобы вызвать сердечный приступ? – он еще больше бледнеет от моих слов, и я не знаю, плакать мне или смеяться над этим. Я наконец-то противостою человеку, который превратил всю мою жизнь в ад, и я даже не могу сделать это как следует. Какое удовлетворение я получу от убийства человека в инвалидном кресле? Никакого.

Но убить его я должен.

Отвращенный ситуацией, я выхожу на улицу и подаю сигнал Франческо.

– Готово, – говорит он. Я киваю ему, хватаюсь за ручки инвалидного кресла и вывожу отца из комнаты.

Пока я заново знакомился с ним, Франческо оформлял документы, чтобы отпустить отца под нашу опеку.

Мы уезжаем, представляя собой картину семейного счастья, и я даю указание Франческо сделать несколько поворотов, пока мы не окажемся рядом с уединенным лесом.

Когда мы вытаскиваем отца из машины, меня снова охватывает чувство сожаления по поводу этого убийства из жалости. Сколько раз я представлял, как отплачу ему за все, что он мне сделал? Сколько раз я молился о возможности поставить его на место?

А теперь, глядя на его жалкое существо, я даже не могу больше испытывать ненависть.

Одна пуля – и он мертв. Его голова отлетает назад со скоростью пули, и его тело снова сводит судорога, прежде чем его глаза становятся пустыми. На этот раз навсегда.

Вздохнув, я киваю Франческо, чтобы он избавился от тела и инвалидного кресла. Я возвращаюсь в машину и, положив голову на ладони, плачу.

Я позволяю всему этому идти – три десятилетия пыток от рук этого человека. И печальная правда в том, что я не думаю, что когда-нибудь избавлюсь от следа, который он оставил на мне.

Взяв себя в руки, пока Франческо не вернулся, я велю ему отвезти меня домой.

Сейчас мне нужно только одно – она.

Когда я открываю дверь, она лежит на кровати, сосредоточенно вышивая. Она слегка вскакивает, испуганно глядя на меня.

– Что-то случилось? – Лина поворачивается ко мне, ее брови слегка нахмурены. Она держится неподвижно, все ее тело напряжено.

Накануне вечером мы спали в разных кроватях. В основном потому, что мне было так стыдно за себя, что я не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.

Но теперь все кончено. Наконец-то закончилось.

И мое прошлое останется только прошлым.

– Могу я войти? – она бодро кивает, ее глаза все еще смотрят на меня с подозрением.

Увидев, что я иду к ней, она откладывает свою работу на стоящий рядом стул. Я воспринимаю это как приглашение присесть.

Ее руки плотно сложены на коленях, подбородок слегка опущен.

– Мне очень жаль, – говорю я, накрывая ладонью ее руки. – Я должен был сказать это раньше.

– Мне тоже жаль. Я не должна была просто предполагать…

– Эй, хватит об этом. Я понимаю, что ты мало что обо мне знаешь, и, конечно, тебе интересно.

Лина покачала головой, глядя на наши сцепленные руки.

– Я не должна была позволять словам Козимы задеть меня. Я должна была думать, прежде чем действовать. Я знаю, что мы оба были брошены в этот брак обстоятельствами. Я думаю… – она делает паузу, бросая на меня быстрый взгляд, – неважно.

– Лина, тебе не нужно прятаться от меня. – Я пытаюсь заставить ее открыться, но тщетно. На ее лице растягивается натянутая улыбка, и она поворачивается ко мне.

– Все в порядке, правда. У нас просто произошла первая ссора, – говорит она легкомысленно.

– Я прощен?

Она наклоняет голову, рассматривая меня в течение секунды. Затем, ни с того ни с сего, она целует меня в щеку.

– Мне это очень понравилось. Как ты думаешь, я смогу повторить? – она закатывает глаза, ее щеки уже раскраснелись. Но она подчиняется, наклоняясь ко мне для еще одного быстрого поцелуя. На этот раз, однако, я готов к этому. Обхватываю ее стройную фигуру руками, прижимая ближе к своей груди.

Я поднимаю руку вверх, обхватывая ее шею, а затем кладу ее на щеку. Ее глаза распахиваются, зеленый цвет радужки так интенсивен, что почти ослепляет. Сколько раз я мечтал об этом? О ее прекрасных глазах, смотрящих в мои? О том, чтобы держать ее в своих объятиях, чтобы наша кожа соприкасалась, а дыхание смешивалось?

Я слегка провожу большим пальцем по ее губам, разделяя их. Ее язык высовывается, неуверенно смачивает губы и касается моего пальца. Не успеваю я опомниться, как она уже сосет мой палец, ее глаза широко открыты и смотрят на меня с такой невинностью, что я громко застонал.

– Что ты делаешь со мной, Лина, – прошептал я.

– Хорошо, я надеюсь, – отвечает она с сарказмом.

– Очень хорошо. – Я опускаю голову для поцелуя. В тот момент, когда наши губы уже почти соприкоснулись, кто-то стучит в дверь.

Черт!

– Войдите. – Лина отступает назад, собираясь с мыслями.

Клаудия просовывает голову в дверь.

– Почему ты не с Сиси? – Лина хмурится, когда видит, как та входит в комнату.

Клаудия покачивается на каблуках, на ее лице появляется виноватое выражение.

– У тети Сиси гость.

– Гость? – повторил я, немного ошеломленный.

– Да. Ее друг Рафаэло. Она сказала, чтобы я шла в свою комнату, но мне скучно. – Клаудия пожимает плечами, выглядя как копия Каталины.

– Ты знала о визите? – спрашиваю я Лину, но она качает головой.

Я встаю, намереваясь посмотреть, в чем дело, но Лина останавливает меня.

– Давай дадим им немного времени. Я уверена, что ничего плохого не случится. Кроме того, персонал внизу.

– Но… – Я осекаюсь, когда она хлопает ресницами, заставляя меня потерять себя в ее великолепных глазах.