Текст книги "Морально нечестивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Она играет нечестно.

– Я просто сообщу Амелии, чтобы она следила за ними. – Я немного сбавил обороты.

– Ты поиграешь со мной, Марчелло? – Клаудия идет рядом с матерью, подбирая кусок, над которым работала Лина. Я украдкой бросаю взгляд на Лину, и она слегка кивает мне.

– Думаю, да.

– Круто. – Сияющая улыбка Клаудии поглощает меня целиком, и я делаю ответный жест.

Я обнаружил, что за последние несколько месяцев улыбался больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

И для этого есть только одна причина. Ну, теперь две.

Глава 23

Каталина

Наблюдать за общением Марчелло с Клаудией согревает мое сердце. Он так добр к ней, слушает ее болтовню и помогает ей во всем, над чем она работает. Если раньше я сомневалась в своих чувствах, то теперь я полностью уверена. Я влюблена в Марчелло Ластра. Это чувство, такое незнакомое, но в то же время так легко проникло в мое сердце.

Мне кажется, я всегда знала, что все так и будет. С того момента, как я впервые увидела его, у меня появилось это чувство… это покалывание в груди. Тогда я списала это на его потрясающую внешность и мои бедные изголодавшиеся глаза – в конце концов, он же просто конфетка для глаз.

Но это было нечто большее. С самого начала я была готова доверять ему, что мне было очень трудно сделать после случившегося. В нем было нечто особенное. Возможно, это были его печальные глаза, или то, как он смотрел на меня, словно не мог поверить, что я существую. А может быть, дело было в том, что он был добр ко мне, когда никто другой не был.

Он заставил меня почувствовать себя любимой – возможно, впервые.

Я наблюдаю, как его глаза морщатся по углам, в его взгляде отражаются веселье и привязанность, когда Клаудия кропотливо рассказывает о своем идеальном платье принцессы.

Возможно, это то, что мне нужно, чтобы принять его целиком в свое сердце. Знать, что он будет так же добр к моей дочери, как и ко мне.

Улыбка играет на моих губах, пока я продолжаю наблюдать за ними.

И тогда я решаю сказать ему о своих чувствах. Я знаю, что он может не почувствовать того же, но, возможно, со временем… Да, я не сдамся. Кого бы он ни любил раньше, теперь она на него не претендует. Он женат на мне, и поэтому он мой. Я краснею от направления своих мыслей, но знаю, что никогда не позволю другой женщине отнять его у меня.

Некоторое время спустя Клаудия уходит делать домашнее задание, а Марчелло отводит Амелию в сторону, чтобы спросить о Сиси.

– Они просто разговаривали, сэр. Я убедилась, что ничего неподобающего не происходит. – Он задумчиво кивает и благодарит Амелию за уделенное ему время.

– Ты думаешь, они нравятся друг другу? – он берет мою руку и подносит ее к своим губам для мягкого поцелуя.

– Может быть. Это было бы здорово, не так ли?

– Я не знаю. Я не доверяю Гуэрро, а Сиси едва успела привыкнуть к жизни вне Сакре-Кер. Это может быть слишком быстро. – Марчелло хмурится, и у меня возникает желание поцеловать его беспокойное лицо.

– Она достаточно взрослая, чтобы решать за себя. Кроме того, у нее очень сильная натура. Никто не сможет заставить ее сделать то, чего она не хочет. Вот почему я думаю, что между ними может что-то быть.

– Посмотрим. – Это все, что он сказал.

– Ты назвал ее Сиси. – Я подавляю улыбку. – Это впервые.

– Так и есть. Должно быть, я все больше узнаю ее. – Улыбка дергается в уголках его рта.

Наконец-то я сдаюсь. Приподнявшись на цыпочки, я целую его губы. Учитывая нашу разницу в росте, мне приходится почти подпрыгнуть.

– Не стоит начинать то, что не можешь закончить, Лина. – Его голос звучит соблазнительно, когда он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

– Кто сказал, что я не могу? – я поднимаю бровь. Я не могу кричать «РАСТЛИ МЕНЯ», это было бы не совсем правильно.

– У тебя есть секунда, чтобы передумать, прежде чем я перекину тебя через плечо и отнесу в свое логово, где с тобой разделаюсь. – Его слова всегда способны заставить меня покраснеть до самых корней.

– Хм, звучит совсем не плохо. – Я игриво хлопаю ресницами.

– Вот оно! – говорит он за секунду до того, как подхватывает меня и фактически перекидывает через плечо.

– Марчелло! – я задыхаюсь, шокированная тем, что он сделал это в открытую. Его рука опускается на мой зад, и он поглаживает мое платье, чтобы то оставалось на месте. Не теряя времени, он делает несколько шагов за раз, быстро доходит до моей комнаты и укладывает меня на кровать.

В этом Марчелло есть что-то другое. Он более беззаботный, более игривый. Как будто с его плеч сняли целый груз.

Я опираюсь на локти и смотрю на него из-под ресниц, ожидая, что будет дальше

Его руки тянутся к рубашке, и он медленно расстегивает пуговицы, не отрывая взгляда от меня. Глаза остекленели от желания, он бросает рубашку на пол и шагает ко мне. Мое сердце колотится в груди, предвкушение нарастает и заставляет меня слегка дрожать.

Однажды ночью он был далеко от меня, и я почувствовала, как разлука пронзила меня насквозь. Я не знаю, спала ли я, беспокоясь о нем. За то короткое время, что мы были вместе, все развилось настолько, что я постоянно думаю о нем, хочу прикоснуться к нему.

Его колени ударились о кровать, его тело приблизилось ко мне. Инстинктивно я смачиваю губы и, взяв его руку, кладу ее себе на грудь, над сердцем. Я хочу, чтобы он почувствовал то, что чувствую я, эту потребность, которая нарастает и нарастает. То, как он полностью и окончательно выгравировал себя в моей душе.

Возможно, на моей спине навсегда останутся следы той ночи, инициалы человека, который заставил меня бояться темноты. Но на моей душе отпечатался человек, стоящий передо мной, тот, кто заставил меня заново открыть для себя свет. Тот, кто заставил меня снова надеяться.

Мои пальцы касаются его щетины, и, возможно, я впервые вижу Марчелло менее чем идеально ухоженным. Может быть, ему было так же тяжело, как и мне?

Он переворачивает мою ладонь, целует центр, затем прикладывает ее к своей щеке и закрывает глаза.

– Все кончено… Наконец-то все закончилось, – шепчет он, гладя мою руку.

– Что же? – спрашиваю я, но он только качает головой.

– Иногда я не могу поверить, что ты здесь. – Он грустно улыбается.

– Я тоже. – Я притягиваю его ближе, мое платье все еще является барьером между нами. Я смотрю ему в глаза, пытаясь запомнить черты его лица, то, как загораются его глаза, когда он смотрит на меня.

– Когда я с тобой, то чувствую, что могу быть хорошим человеком. Тем, кто достоин тебя. – Его слова – смесь боли и благоговения, его большой палец проводит по моей скуле.

– Ты достоин. Ты достоин, – повторяю я, ища его губы своими.

Говорят, чтобы влюбиться, нужно всего лишь мгновение. Но я не могу выбрать одно мгновение. Если и есть что-то похожее на предназначение, то, думаю, это оно, потому что все вело меня к этому моменту. Каждый момент в его присутствии разжигал во мне маленькое пламя, пока оно не достигло размеров инферно.

Но в этом-то все и дело. Я с радостью сгорю ради него.

Его вторая рука скользит вверх по моей ноге, захватывая подол платья, пока он не стягивает его с меня. Я остаюсь в простом белом бюстгальтере и хлопчатобумажных трусиках. Я знаю, что он уже видел меня раньше, но я не могу сдержать жар, распространяющийся по моему лицу, когда Марчелло откидывается назад и смотрит на меня, его глаза путешествуют по всему моему телу.

– Прекрати. – Я игриво отталкиваю его, смущенная тем, что стала центром его внимания. Почти инстинктивно я скрещиваю руки и отворачиваю голову в сторону.

– Лина, не прячься от меня. – Он мягко расцепляет мои руки, его губы ложатся поцелуем на середину моей груди, прямо между грудей.

– Ты прекраснее всего, что я когда-либо видел. Если бы я мог навсегда сохранить этот образ в своем сознании, я бы так и сделал. – Я чувствую его дыхание на своей коже, когда он говорит, а затем он медленно поднимается вверх, к моей шее, его прикосновения щекочут и восхищают меня одновременно.

– Ты тоже, – робко добавляю я. – Ты действительно красив. – Я говорю единственное, что могу придумать. Мой мозг словно замыкается от его близости.

Его грудь разрывается от смеха, его рот приближается к моему уху. Он покусывает это место, а затем берет мочку губами.

– Я счастлив, что ты так думаешь.

Потянувшись ко мне, он расстегивает лифчик и снимает его с моих рук, одновременно шепча мне на ухо успокаивающие слова. Мои глаза закрываются, и я наслаждаюсь ощущением его кожи на своей. Вскоре за этим следует мое нижнее белье.

Подстегиваемая небывалым желанием, я дергаю его за ремень, стремясь быть еще ближе к нему. Он помогает мне расстегнуть молнию на его брюках, и я использую свои ноги, чтобы стянуть их вниз. Когда он, наконец, остается таким же обнаженным, как и я, то обхватываю его ногами, желая, чтобы эта часть его тела коснулась меня там, где я больше всего в нем нуждаюсь.

– Еще нет, любимая. – Его рука пробирается между нашими телами, касаясь меня, чувствуя, как сильно он влияет на меня. – Ты не готова, – говорит он, и мои брови нахмуриваются от его слов.

– Я готова, так готова. Пожалуйста. – Как он может не видеть, как я готова, как желание исходит из самого моего существа?

Он усмехается и качает головой, даря мне быстрый поцелуй, прежде чем опуститься между моих ног.

Я просто хочу, чтобы он был внутри! Мой разум кричит, но, когда его язык соприкасается с моей плотью, то я больше не могу сдерживаться.

Я падаю обратно на матрас, глаза дикие, ноги на его плечах, руки в его волосах.

Он убивает меня.

Мое дыхание учащается, а тело отвечает на каждое его прикосновение.

– Марчелло, – задыхаюсь я, это неуловимое чувство приближается все ближе и ближе.

Мои бедра сжимаются, обхватывая его голову. Его руки на моей попе притягивают меня ближе, его движения усиливаются, его язык выжимает из моего тела каждую капельку удовольствия.

Пока все не рушится.

– Господи! – я громко стону, чувствуя, как мое тело обмякает.

Марчелло целует мой живот и не спеша кладет на него голову.

Вспомнив о растяжках после беременности, я пытаюсь сдвинуть его, но он останавливает меня.

– Не надо. – Его голос нежен и наполнен эмоциями. Его ладонь ложится на самый страшный шрам, и он с благоговением обводит его.

– Это некрасиво. – Я останавливаю его руку, кладу свою поверх его.

– Это не так. – Он опускает еще один поцелуй на изуродованную кожу. – Потому что это дало жизнь. Никогда не стыдись этого, Лина.

Его слова поражают меня, и мне приходится дважды моргнуть, чтобы избавиться от влаги, образовавшейся на ресницах.

– Ты отказалась от всего, чтобы иметь прекрасную девочку, когда другие не смогли бы. Это твой почетный знак, Лина.

– Спасибо. – Мой голос охрип. Впервые кто-то признал мои жертвы ради Клаудии. Впервые кто-то видит в них что-то кроме позора.

– Ты даже не представляешь, как это важно для меня. – Я целую его лоб, надеясь передать ему все, что чувствую.

Он двигается вверх по моему телу, и его рот накрывает мой в обжигающем поцелуе. Все остальные мысли стремительно исчезают из моей головы, когда я поддаюсь ощущениям.

Он устраивается между моих ног и медленно входит в меня. Мои руки обхватывают его спину, прижимаясь к нему, пока он мягко входит в меня. Он поклоняется моему телу каждым прикосновением, каждым движением, а я могу только смотреть в его глаза, впитывая его интенсивность.

Это слишком сильно!

– Быстрее, пожалуйста! – стону я, чувствуя, как внутри меня нарастает давление. Марчелло увеличивает темп, его член то выходит, то снова входит в меня, растягивая меня и заставляя задыхаться от удовольствия.

Он почти у цели!

Я сжимаюсь вокруг него, и все нервы в моем теле трепещут от осознания. Интенсивность слишком велика, и слезы начинают катиться по моему лицу. Только через несколько секунд он присоединяется ко мне, и я чувствую, как он опустошает себя внутри меня.

– Боже, Лина, – стонет он, его лоб упирается в мое плечо. Он чуть приподнимает голову, замечая мои слезы.

– Черт! Я сделал тебе больно? Ты в порядке? – он пытается пошевелиться, но я продолжаю держать его.

– Нет, ты не сделал мне больно. Это было просто… слишком сильно. Слишком много чувств, – признаюсь я, прикусив губу. Его брови сгибаются в замешательстве.

– Ты уверена? – спрашивает он снова.

– Да, все было идеально. – Мои руки скользят по его спине, и я снова вспоминаю ужасное зрелище, которое я видела.

Мы устраиваемся в постели, и он накидывает на меня простыню. Некоторое время мы сидим в тишине, и я набираюсь смелости, чтобы спросить.

– Что случилось с твоей спиной?

– Ты видела, – медленно говорит он. Я поворачиваюсь к нему лицом. Его выражение лица напряжено, и он смотрит куда угодно, только не на меня.

– Кто это с тобой сделал? – его плечи опускаются от моего вопроса. Он не должен чувствовать себя неловко из-за этого. Не зная, что это то, что я могу понять очень хорошо.

– Я… – он делает паузу, делая глубокий вдох, – когда-нибудь я расскажу тебе. – Наконец говорит он, не встречаясь со мной взглядом.

Когда-нибудь. Почему с ним всегда когда-нибудь? Прежде чем я смогла себя контролировать, я пролепетала.

– Кто та женщина, которую ты любил? – я даже не узнаю свой голос. Так вот на что похожа ревность? Потому что из-за нее мне хочется уничтожить эту неизвестную женщину.

Глаза Марчелло встречаются с моими.

– Лина… – Его умоляющий тон говорит о том, что Марчелло хочет, чтобы я оставила эту тему, но мне нужно знать.

– Разве ты не можешь мне сказать? Я хочу знать, против кого я соревнуюсь. Она все еще в твоей жизни? – но больше всего я хочу спросить, любит ли он ее до сих пор?

– Это в прошлом.

– Марчелло, – начинаю я, пытаясь найти слова, – я думаю, мы должны просто выложить все карты на стол.

– Что ты имеешь в виду? – он хмурится.

Я делаю глубокий вдох.

– Я влюблена в тебя. Я люблю тебя и мне нужно знать, есть ли еще кто-то в твоей жизни… – Его глаза расширяются, и он смотрит на меня так, как будто увидел привидение.

– Ты… любишь меня? – повторяет он с недоверием.

Я киваю.

– Конечно, люблю. Мне кажется, я влюбилась в тебя с самого начала. Вот почему… Мне хотелось бы знать, есть ли место для меня в твоем сердце. – Теперь, когда правда открылась, я не знаю, радоваться мне или плакать. Он просто смотрит на меня.

– Скажи это еще раз, – шепчет он.

– Я люблю тебя? – он притягивает меня к себе, обнимая так сильно, что почти раздавливает меня.

– Ты любишь меня. – Он все еще повторяет слова, медленно раскачиваясь вместе со мной.

– Марчелло? – спрашиваю я через некоторое время. Его голова утопает в моей шее, и я слышу легкий всхлип.

– Марчелло, – повторяю я.

– Больше никого нет. – Он наконец говорит, прижимаясь к моей коже. – Больше никого не было.

– Но… та женщина…

– Это всегда была ты.

Глава 24

Марчелло

– Это всегда была ты, – говорю я ей, зная, что она может посмотреть на меня иначе, когда узнает. – Я любил только одну женщину – тебя.

– Что ты имеешь в виду? – ее руки толкают меня в плечи, и я позволяю ей сократить расстояние между нами. – Как это возможно… – Она качает головой. – Ты не должен мне лгать, Марчелло.

– Я не лгу. Не об этом. Я влюбился в тебя десять лет назад.

– Десять лет назад… Но… Как?

– Я впервые увидел тебя на одном из банкетов твоего отца. Ты была в саду, пыталась пробраться внутрь. – Я могу представить тот самый момент, когда впервые увидел ее. Такая красивая, такая чистая. – Тогда я тоже хотел жениться на тебе, – признаюсь я.

– Я не понимаю. Мы никогда не встречались раньше, я уверена в этом. – Глубокая складка образуется между ее бровями, когда она пытается и не может вспомнить меня.

– Я выглядел неважно, но мы встретились. Прямо возле вашего дома. – Продолжаю я рассказывать ей о встрече, которая даже сейчас, десятилетие спустя, все еще запечатлена в моей памяти. В тот момент я был у нее, полностью и бесповоротно – хотела она этого или нет.

С того момента я принадлежу ей.

Двадцать один год

Боль пронзает мои внутренности. Моя рука зажимает рану, пытаясь остановить кровотечение. Я знаю, что вряд ли умру от этого, но это не значит, что это менее болезненно.

Я низко опускаю голову, продолжая идти, капюшон, накинутый на лицо, помогает скрыть повреждения, нанесенные отцом.

Интересно, выгляжу ли я вообще теперь как человек?

Оба глаза невероятно опухли, одно веко полностью выбито. Остался только один хороший глаз, через который я действительно вижу. Моя щека излучает боль, и я думаю, что она может быть сломана. Я даже не должен думать о своем носе, потому что он принял на себя большинство прямых ударов.

Ножевое ранение было внезапным, или настолько неожиданным, насколько это вообще могло быть со стороны отца. Я не ожидал, что он пойдет на такое наказание, но на этот раз я действительно зашел далеко.

Дальше, чем раньше.

Я противостоял отцу и твердо сказал ему, что не буду присоединяться к его еженедельным посещениям борделя и не буду участвовать в любом виде развратного поведения.

Мои доводы были довольно просты. Мне просто нужно привести себя в порядок, чтобы быть достойным Каталины.

Я был уверен, что Рокко знает о занятиях отца и, косвенно, о моих, а это означало, что он никогда не согласится отдать мне руку своей дочери. Есть одна вещь, которая не одобряется, и это посещение борделей – не то чтобы это имело значение для отца. Но для любого другого уважающего себя дона было бы неприемлемо выдать свою дочь замуж за бабника, который может опозорить ее, а заодно и его имя.

Хотя сам Рокко не святой, его вкусы больше склоняются к содержанкам, а не к платным женщинам, несмотря не то, что разница очень незначительна, и можно утверждать, что это одно и то же.

Но если учесть склонности отца… Я не думаю, что найдется хоть один мужчина, который охотно отдал бы свою дочь замуж за человека, связанного с таким развратом.

Так что мне пришлось потрудиться. Не то чтобы мне было трудно отказаться от этого, учитывая, что я никогда не получал от этого удовольствия. Но если быть честным, больше всего на свете я хочу сделать это ради Каталины.

Я хочу быть достойным в ее глазах. Тем, кого она не будет стесняться… Тем, кого она сможет научиться любить…

И вот я обнаруживаю, что брожу недалеко от дома Агости.

Отец был недоволен, когда я отказывался идти с ним неделю за неделей, пока ему наконец не надоело. Он говорил, что просто преподает мне урок. Что мои действия отражаются на нем и что из-за меня он выглядит слабым.

Он заставил своих солдат удерживать меня, а сам бил кулаками по моему лицу. Мало того, что я почти потерял сознание от боли, так он завершил наказание ножевым ранением.

Я застонал от режущей боли. Он ударил меня ножом прямо между ребер, зная идеальное положение, чтобы не повредить жизненно важные органы, но максимально усилить боль.

Когда я вырвался, то плохо соображал. Я был слишком сосредоточен на физической боли, чтобы мыслить здраво. Я начал ходить, блуждать.

И вот теперь я здесь…

Думаю, в глубине души мне не хотелось переставать надеяться увидеть Каталину. Это, конечно, притупило бы боль.

Но я не осмеливаюсь подойти к дому. Это означало бы получить еще одно избиение, а с меня на сегодня хватит.

Чувствуя легкое головокружение, вероятно, от потери крови, я прохожу еще немного к задней части дома. Большой забор вокруг него гарантирует, что я не смогу войти внутрь – не то чтобы мне хотелось этого в моем состоянии.

Я замечаю небольшой угол в углу забора. С этого угла мне открывается вид на задний сад дома. Мне этого вполне достаточно, и я опускаюсь на землю, тяжело дыша. Я немного смещаюсь, пытаясь найти положение, которое не будет вызывать резких болей в боку.

Любой прохожий мог бы подумать, что я бездомный. С моей грязной одеждой и пиджаком, пропитанным кровью, я бы тоже так подумал. Поэтому я еще сильнее натягиваю капюшон на лицо и закрываю глаза, погружаясь в сон. Может быть, она мне даже приснится…

Я не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я чувствую, как что-то тычется мне в плечо. Я испуганно просыпаюсь, моя первая реакция – выбор между борьбой или бегством. Я слегка приподнимаю голову и прищуриваю свой хороший глаз, пытаясь приспособиться к свету.

Черт!

Все так размыто. Надеюсь, нет никаких необратимых повреждений.

– Ты в порядке? – спрашивает милый голос, и я медленно оборачиваюсь.

Это она.

Каталина.

Она по другую сторону забора, но поскольку столбики расположены не вплотную друг к другу, она может просунуть руку в это пространство. Достаточно, чтобы коснуться меня…

– Я… – Я теряю дар речи, когда смотрю на нее. Мне необходимо спросить себя, это мой мозг придумывает ее, или она на самом деле реальна.

– Ты ранен! – она задыхается, когда видит состояние моего лица. Я опускаю голову в стыде.

Что у меня было в голове, чтобы прийти сюда?

С большим трудом я встаю, чтобы уйти, не желая видеть жалость в ее глазах.

– Подожди, пожалуйста! Не уходи, – говорит Каталина, ее голос настолько магнетический, что я замираю на месте.

Я поворачиваюсь к ней.

На ней желтое платье. Такое яркое…

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает она, ее брови хмурятся в беспокойстве.

Я слегка качаю головой.

– Пожалуйста, просто… подожди здесь. Подожди меня. – Каталина делает паузу, ожидая моего ответа, и когда я киваю ей, она бросается к дому.

Я застываю на месте, пытаясь понять, сон это или нет.

Но потом она возвращается.

– Ты не ушел, – хрипит она, тяжело дыша. – Можешь подойти поближе? – она машет мне рукой в сторону забора, и я, как верный слуга, повинуюсь.

– Вот, – говорит она и проносит небольшую сумку через щель в заборе.

Я протягиваю руку, чтобы взять то, что Каталина принесла, намеренно касаясь пальцами ее пальцев.

– О. – Кажется, она удивлена, но не отходит.

Я заглядываю в пакет и нахожу там сэндвич, немного фруктов и маленькую бутылку воды.

Я тут же поворачиваю голову в ее сторону.

– Почему? – хриплю я, мой голос охрип от боли.

– Тебе нужно позаботиться о себе. – Она улыбается, нежной улыбкой, которая трогает меня до глубины души.

– Спасибо… – говорю я, все еще пребывая в благоговении от того, что она сделала это для меня – для незнакомца.

Я не думаю, что кто-то когда-либо дарил мне что-то.

Я снова смотрю на содержимое сумки и чувствую, что из моего глаза течет влага. Я всхлипываю.

– Спасибо, – снова шепчу я.

– Тебе не нужно благодарить меня. Любой бы сделал то же самое.

Никто никогда не делал того же. Не со мной…

– Можешь подойти ближе? – говорит она и достает белую ткань.

– Что это?

– Тебе нужно очистить раны, убедиться, что они не заражены, – объясняет она и подзывает меня еще ближе.

Я просовываю лицо сквозь пикеты, и она прикасается тканью к моей коже, мягкими движениями очищая мои раны. Она наносит немного дезинфицирующего средства, и я пару раз отпрыгиваю назад, когда меня жжет.

Она хихикает.

Я смотрю на нее с благоговением.

Никто никогда раньше не заботился о моих ранах – а их у меня было немало.

Не знаю, что побуждает меня, но я останавливаю ее руку, когда она собирается дотянуться до моего глаза. Я подношу ее к губам и целомудренно целую ее костяшки.

– Спасибо. – Мне все равно, сколько раз я это скажу, и как буду выглядеть. Но я благодарен ей так, как никогда не думал, что это возможно.

Она краснеет, но не убирает руку.

Мы сидим так некоторое время, прежде чем она говорит мне, что ей пора идти. Но перед этим она спрашивает меня о чем-то, что шокирует меня до глубины души.

– Ты придешь еще раз?

Я не отвечаю, и она больше не спрашивает.

Но в течение следующих нескольких дней я исправно прихожу в одно и то же время, в одно и то же место. Она приносит мне лекарства и еду, и мы составляем друг другу компанию, разговаривая о банальностях.

Она понятия не имеет, кто я, и что она для меня значит.

Она не представляет, какую цену я заплачу за мечту о чем-то недосягаемом.

Наши дни

Слезы катятся по ее лицу после того, как я пересказываю ей все. Я утаиваю более деликатные детали, такие как причина, по которой я был так избит в тот день, или то, что, влюбившись в нее, я стал слабаком в глазах отца. И он исправил меня самым ужасным образом.

– Я не знаю, что сказать, – шепчет она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Почему ты никогда не приходил за мной?

– Я не думал, что достоин тебя. Мое прошлое… оно ужасное. – Это полуправда, но если бы она знала настоящую причину… Я даже не хочу идти туда. Может, я и держался в стороне, но это не значит, что Каталина покинула мои мысли хотя бы на день.

– Марчелло. – Мое имя на ее губах успокаивает меня так, как я никогда не думал, что это возможно. Возможно, она способна снова сделать меня целым. Но моя жена также способна разорвать меня на части.

– Ты сходила с ума?

– Сходила с ума? Почему?

– Потому что я не сказал тебе раньше.

– Нет… нет. – Она качает головой, ее глаза смягчаются, когда она смотрит на меня. – Я никогда не могла бы злиться на тебя. Но у меня есть вопросы. – Она прижимается ближе ко мне, ее голова лежит на моей груди. – Как получилось, что ты влюбился в меня только после этих коротких встреч? Это кажется немного… странным. Не то чтобы я не была благодарна. Ты даже не представляешь, как мне приятно знать, что ты чувствуешь то же самое. – Последние слова она произносит более мягким тоном, как будто смущаясь.

– Это было довольно легко. Когда ты знаешь только жестокость, человек, который учит тебя доброте, становится центром твоей вселенной. Ты стала моей, Лина. Когда ты дала мне ту маленькую сумку с едой, или, когда лечила мои раны, ты заставила меня поверить, что в мире есть что-то еще, кроме зла. Ты заставила меня снова надеяться. – Даже если эта надежда впоследствии развеялась. Она все равно показала мне другой способ существования, и за это она стала моей музой, моим главным желанием.

– Что случилось с тобой, Марчелло?

– Скорее, что не случилось, – резко отвечаю я. – Я расскажу тебе…

– Когда-нибудь, – хихикает она, когда мы произносим это слово в унисон.

– Не то чтобы я не хотел, Лина. Но мне трудно говорить об этом. – И потому что часть меня не думает, что она будет смотреть на меня так же, если узнает о том, что я сделал.

– Я здесь. Когда захочешь поговорить. – Она целует мою грудь, ее лицо прижимается к моему боку.

– Значит, ты любишь меня. – Я деликатно меняю тему, хотя все еще не могу поверить, что она меня любит. Это просто слишком хорошо, чтобы быть правдой, учитывая, что я так долго мечтал услышать от нее эти слова.

– И ты любишь меня, – парирует она в ответ, выгнув бровь, ее губы подергиваются овечьей улыбкой.

– Так сильно, что больно. – Я поддеваю пальцем ее подбородок, желая показать ей искренность в моих глазах. – Нет ничего, что я не сделал бы для тебя, Лина. Скажи мне умереть завтра, и я умру. Скажи мне жить, и я буду твоим слугой. Навсегда.

Она дважды моргает, улыбка расплывается на ее губах.

– Отлично. Как мой слуга, я приказываю тебе никогда не переставать любить меня.

– Легко.

– И я хочу иметь много-много детей.

– Договорились, – тут же говорю я.

– Правда? Как насчет десяти? – Лина с вызовом поднимает бровь.

– Мне подходит десять, но я беспокоюсь о тебе, так как ты будешь делать тяжелую работу.

– Я не против. Я хочу большую семью. – Она задумчиво наклоняет голову. – Большую любящую семью.

– Тогда я дам тебе все, что ты хочешь.

Я обнимаю ее, моя голова покоится на ее голове.

И тихо молюсь.

Что ее любви будет достаточно.

Когда наступит день…

– Люблю тебя. – Поцеловав Лину в губы, я направился к выходу.

С тех пор как я наконец признался в своих чувствах, то использовал любую возможность, чтобы дать Лине понять, как много она для меня значит. Возможно, я делаю это в избытке, но десять лет сдерживаемого желания могут сделать это с человеком.

Я стараюсь закончить все свои встречи вовремя, чтобы вернуться домой. Я принял предложение Гуэрро, хотя и временно. Однако он все еще не вызывает к себе доверие, я немного больше беспокоюсь о состоянии семьи и их восприятии вещей, если я еще дольше буду откладывать решение транспортного вопроса. С момента инаугурации я начал ощущать явный раскол между членами семьи: одна фракция поддерживает меня, а другая – Николо. Не то чтобы я не рассматривал такую возможность, но реальность означает, что мне нужно убедить всех в том, что я самый подходящий кандидат на пост дона.

У меня все еще есть сомнения по поводу Бенедикто, поскольку мне неизвестно точно, какова его позиция по отношению к брату. Обида Франко на Каталину, должно быть, только усилилась после его публичного унижения. Тем не менее, я сомневаюсь, что это он пытался терроризировать Каталину. Не с учетом того, что все улики указывают на подражателя Химеры, которого я никак не могу узнать.

Вся ситуация слишком запутанная. Я просто надеюсь, что пока семья будет довольствоваться маршрутами Гуэрро для транспортировки и клубами Энцо для распределения.

Я провожу большую часть дня, переходя от склада к складу, чтобы убедиться, что следующий транспорт достаточно надежен. После того как я чувствую, что все в порядке, то оставляю Франческо следить за деталями.

Когда я возвращаюсь домой, уже почти темно. Я застаю девочек в гостиной: Клаудия и Венеция делают домашнее задание, а Каталина сосредоточенно рисует новую картину. Я хмурюсь, когда замечаю, что Сиси отсутствует. В последнее время она часто так делает.

– Марчелло! – Лина бросает все дела и прыгает ко мне в объятия.

– Спокойно, любимая. – Я целую ее в макушку.

Венеция и Клаудия подтверждают мои слова кивком, но, похоже, они поглощены тем, над чем работают, поэтому я не хочу их отвлекать.

– Завтра у них контрольная работа, – шепчет Лина и машет мне рукой в сторону лестницы.

– Как прошел день? – спрашивает она, когда мы заходим в нашу комнату.

– Я думаю, хорошо. Пока не уверен, – признаюсь я, и вкратце рассказываю ей о своих планах.

– Если Гуэрро выполнит свою часть сделки, это может сработать. – Лина помогает мне вылезти из рубашки.

– Помощь твоего брата – тоже бонус. Я подсчитал, и мы сможем окупить наши потери за месяц, максимум два.

Она поджимает губы, ее лицо напряжено.

– Мне никогда не нравилось то, что делает Энцо. Я имею в виду, мне не нравится все это. Но он сознательно и намеренно эксплуатирует женщин. – Она качает головой. – Я просто не могу совместить это с образом моего брата.

– Есть одна вещь, которую ты должна понять, Лина. – Я поворачиваюсь к ней, нежно поглаживая ее волосы. – У мафиози всегда два лица: одно, которое они показывают своей семье, и другое, которое они показывают внешнему миру. В этой жестокой среде невозможно добиться успеха без безжалостности и компромисса с моралью. Ты можешь знать его как любящего брата, но для всех остальных он – дон и человек, добившийся успеха во всем этом.