Текст книги "Морально нечестивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни, – отвечает он, с нежностью в глазах.

Он отодвигается назад и приподнимается, снимая брюки и нижнее белье.

И он… голый.

Я хочу прикрыть глаза, тепло снова путешествует по моей шее.

Чувствуя мою реакцию, Марчелло нежно прикасается к моему лицу.

– Мы можем остановиться, если ты хочешь.

– Нет. – Я энергично качаю головой. Я хочу этого. Это просто первый раз, когда я вижу…

Я заставляю себя посмотреть на него. Это Марчелло. Мой дорогой Марчелло. Мне нечего бояться. Я фокусирую взгляд на его груди, а затем медленно опускаю его вниз, к животу и к твердой длине, дергающейся в мою сторону.

– Он не поместится во мне! – бессознательно пробормотала я, расширив глаза от ужаса. Я знаю, как это работает, и эта штука никак не может поместиться внутри меня. Господи, да он, наверное, длиной с мое предплечье. Вспомнив боль прошлого раза, я инстинктивно отступаю назад.

– Поместится, я тебе обещаю, – говорит Марчелло и, взяв мою руку, опускает ее между моих ног.

– Чувствуешь это? Какая ты мокрая для меня? – я проникаю пальцами внутрь своих влажных складок и понимаю, что он имеет в виду. Если бы он не был таким самодовольным, то я бы чувствовала себя неловко из-за того, что я такая влажная.

Он придвигается ближе ко мне, заменяя мои пальцы своими, входя и выходя из меня.

– Ты такая мокрая, что примешь меня в себя, как хорошая девочка. – Его голос такой ровный, что я не могу не кивнуть.

Словно в трансе, я раздвигаю руки и ноги, приглашая его войти.

Он накрывает меня своим телом, и я чувствую, как его часть приближается к моему центру.

– Расслабься, не бойся. Я позабочусь о тебе, – шепчет Марчелло мне в волосы, его пальцы касаются моей щеки.

Я сглатываю свое беспокойство.

– Я не боюсь. Только не с тобой.

Никогда с тобой.

Он входит в меня медленно. Нет боли, когда он подается вперед и растягивает меня.

– О! – я обхватываю ногами его спину, наклоняю таз вперед и принимаю его еще глубже.

Это… замечательно.

– Черт! – бормочет он. – Ты так хороша, Лина. Ты создана для меня. – Марчелло прижимается к моему уху. Когда он полностью насаживается, то делает паузу, давая мне возможность приспособиться к его размерам.

– Скажи мне, когда я могу двигаться. – В его голосе звучит боль, и я вижу, как он напряжен.

– Пожалуйста! – я побуждаю его, обхватывая руками его спину и прижимая его грудь к своей. Дополнительное трение восхитительно, когда мы двигаемся вместе.

Мои руки блуждают по его спине, и я замечаю несколько вмятин, не похожих на мои собственные. Но я не успеваю зациклиться на этом, как он отступает и снова входит в меня.

Из меня вырывается стон.

– Я никогда не знала… – начинаю я, крепко обхватывая его руками, ища его рот.

– Лина… – стонет Марчелло и жадно целует меня, одновременно двигаясь внутри меня.

Он набирает скорость, и я чувствую, как внутри меня что-то нарастает. Это как раньше, но не совсем.

– Ах, я… – кажется, Марчелло знает, что мне нужно, потому что он перемещает одну руку между нашими телами и легонько поглаживает клитор. Эффект почти мгновенный.

Я прижимаюсь к нему, чувствуя все сразу.

Это слишком сильно.

– Черт, я кончаю!

Несколько толчков, и теплая жидкость покрывает мои внутренности.

Марчелло обрушивается на меня сверху.

– Черт! – Он ругается и переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху. – Я ведь не раздавил тебя, правда?

Нежность в его глазах поглощает меня целиком, и я могу только покачать головой.

– Идеально… так идеально, – пробормотала я.

Мои веки тяжелеют, и уверенность в том, что Марчелло рядом со мной, убаюкивает меня.

Так прекрасно…

Глава 19

Марчелло

Я просыпаюсь от того, что рядом со мной теплое тело. На секунду меня охватывает паника от незнакомого прикосновения. Но потом я вспоминаю, кто это и что произошло накануне вечером.

Открыв глаза, я вижу голову Лины, зарывшуюся в ложбинку моего плеча. Ее рука двигается вверх-вниз по моей груди, а одна нога лежит на мне. Она выглядит такой умиротворенной во сне… такой прекрасной.

Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь моментом.

Несколько месяцев назад я бы никогда не поверил, что смогу снова прикоснуться к другой женщине. А теперь… Я провел ночь с кем-то.

И она не просто кто-то. Это Каталина… женщина, о которой я мечтал последние десять лет. Та, что ушла…

Медленно, я поднимаю руку и глажу ее волосы, вдыхая ее аромат. Как бы я хотел остановить время прямо сейчас. Если бы только мы могли жить так вечно…

Она смещается во сне, поворачивается и упирается в меня своей попкой, потираясь о мою ногу.

Поднеся руку ко лбу, я вынужден подавить стон. Я уже чертовски тверд, а она, вероятно, даже не понимает, что делает. Прошлая ночь была… У меня даже нет слов, чтобы описать весь этот опыт. Я не смел надеяться, что она примет меня в свою постель… или в свое тело в ближайшее время.

Я был абсолютно честен с ней, когда сказал, что никогда раньше не занимался любовью с женщиной. Для меня все было так же ново. От ощущения ее кожи на моей, до звуков ее стонов и вида ее кончающего тела. Я чувствовал себя как наркоман, которого знакомят с новым веществом. Ее губы слегка раскрылись, ее рот крепко обхватил меня. То, как она осторожно прикасалась ко мне.

Я плотно закрыл глаза, чувствуя, как на меня накатывает чувство вины за свои действия.

Я не заслужил этого… ничего из этого. И все же я взял то, что мне не принадлежало. Я был так жаден, так ненасытен до ее прикосновений, что заставил себя забыть обо всем. В тот момент были только мы. Ни прошлого, ни ошибок. Просто два человека, испытывающие глубокие чувства друг к другу.

По крайней мере, я предполагал, что именно так чувствует она. Каталина не из тех, кто ложится в постель с кем-то, кто ей безразличен. И это самый большой подарок – ее привязанность. Я не осмеливаюсь назвать это любовью, потому что…

Я слегка качаю головой при этой мысли, меланхолия овладевает мной. Я не тот, кого она должна любить, но я приму любые ссадины, которые она может оставить. Если бы она только знала, насколько глубоки мои чувства к ней. Я поворачиваю голову и смотрю на ее спящую фигуру. Лина даже не представляет, как сильно я ее люблю. Она даже не помнит меня. А я помню. Тот единственный акт доброты навсегда запечатлен в моей душе.

– Ммм… – сонно пробормотала она, растягиваясь рядом со мной. Медленно, она поднимает голову, на ее лице сонная улыбка. Она ищет тепло моего тела, ее лицо прижимается к моей щеке.

Черт!

Я думал, что смогу себя контролировать. Мой член твердый, и ее невинные прикосновения не помогают. Я даже не думаю, что она осознает, как она прижимает свои сиськи к моей груди, или то, что ее нога внезапно оказалась рядом с моей пульсирующей эрекцией.

– Лина, – стону я, ощущения убивают меня.

Моя рука тянется к ее ноге, намереваясь немного отодвинуть. Но в тот момент, когда моя ладонь прижимается к ее бедру, я не могу удержаться.

– Лина? – спрашиваю я, моя рука ползет вверх к ее попке.

– Марчелло? – ее голос мягкий, едва слышный. – Мммм… – она хнычет, когда я глажу ее попку.

– Тебе больно? – мой палец проникает между ее складочками и приближается к ее киске. Она стонет, когда я слегка вхожу в нее, и надавливает на мой палец, принимая меня глубже внутрь.

– Нет, – говорит она с придыханием, пока я ввожу и вывожу палец. Большим пальцем я скольжу по ее клитору, обводя его все быстрее и быстрее, пока не чувствую, как она дрожит. Ее стенки сжимаются вокруг моего пальца, и я переключаю свое внимание на ее лицо, наблюдая, как она отдается оргазму.

– Я… – она заикается, когда на неё нахлынул оргазм. Улыбка растягивается по моему лицу. Все свои дни я буду помнить этот момент. Тот факт, что я доставил ей удовольствие.

Ее маленькая рука начинает двигаться вниз по моей груди, и она обхватывает мой член, или настолько, насколько она может обхватить его.

– Это нормально? – она смотрит на меня, ее глаза расширены и полны невинного интереса.

Я открываю рот, чтобы ответить ей, но она внезапно сжимает свою хватку и двигается вниз. Из меня вырывается напряженный звук.

– Лина…

– Что мне делать?

Я накрываю ее руку своей и провожу ею вверх-вниз, от основания до головки. Она сосредоточена на том, чтобы сделать все правильно, она закусывает губу зубами, ее брови сведены.

Чем больше она дразнит меня, тем сильнее я чувствую, как ослабевает мой контроль.

Я останавливаю ее.

– Я сделала что-то не так? – спрашивает она тоненьким голоском.

– Нет, нет. Я хочу быть внутри тебя, когда кончу. – Я поворачиваюсь к ней и заправляю прядь ей за ухо.

– Хорошо. – Она неуверенно улыбается, и я изо всех сил стараюсь не перевернуть ее на спину и не трахнуть ее как сумасшедший.

Я перекладываю ее на себя, по одной ноге с каждой стороны. Она выглядит смущенной, когда прижимается к моему члену. Я чувствую, какая она мокрая, когда она прижимается к моему тазу. Взяв член одной рукой, я размещаю его у ее входа. Она медленно опускается на меня, пока не принимает меня до упора.

– Ох… – хнычет она, ее ладони лежат на моих грудных мышцах.

Лина слегка покачивает попкой, и моя голова падает назад от этих ощущений.

– Да, вот так. – Я хвалю ее, помогая ей двигаться вверх и вниз.

Вскоре она находит свой собственный темп и начинает скакать на мне так, как будто мы делали это тысячу раз в прошлом.

Мне нравится наблюдать за ней в таком состоянии. Контролирующая. Моя.

Моя рука обхватывает ее талию, и я прижимаю ее ближе к своему торсу, мой рот ищет ее шею. Я провожу влажными поцелуями вдоль ее челюсти, прежде чем поцеловать в губы.

Она увеличивает скорость, ее руки крепко сжимают мои волосы. Она вот-вот кончит. Я чувствую это по быстроте ее движений, по интенсивности ее поцелуев.

Ее стенки сжимаются на моем члене, и я держу ее, пока она содрогается.

– Блядь! – бормочу я и переворачиваю ее на спину, мои руки на ее заднице, я вхожу в нее быстрее, догоняя свой собственный оргазм.

– Марчелло, – стонет она, ее голова откинута назад, рот открыт. – Я… – она прерывается и снова кончает, когда я опустошаю себя внутри нее.

– Господи! – Лина пытается восстановить дыхание, и я падаю рядом с ней.

После того, как мы оба приняли душ, мы отправляемся на завтрак. К нашему удивлению, Венеция и Клаудия уже в гостиной. Венеция послушно присела на край дивана, а Клаудия играет с ее волосами.

– И что ты там делаешь, маленькая нарушительница спокойствия? – Лина останавливается рядом с ними, наблюдая за работой Клаудии.

– Я пробую причёску, которую увидела в интернете. Но у меня не очень хорошо получается. Я не знаю, как у тебя всегда получается, мама. – Клаудия хмурится, ее руки двигаются в волосах Венеции, складывая и скручивая их.

– Покажи мне, как должно получиться.

Клаудия достает свой телефон и передает его Лине.

– Хм, я думаю, тебе стоило разделить их вот так. – Она придвигается и берет расческу, помогая им.

Они обе сосредоточены на том, что делают. Венеция терпеливо выдерживает их махинации, пока они пытаются, терпят неудачу и снова пытаются.

– Я рад видеть, что вы двое ладите, – отмечаю я, присаживаясь напротив нее.

– Это… приятно, – неохотно признает Венеция, прикусив губу. Она, наверное, сама себя поразила этой легкой капитуляцией.

Но даже я должен признать, что она постепенно меняется. С тех пор как Каталина стала жить с нами, она немного вышла из своей скорлупы. Она больше не такая грубая и невоспитанная.

– Миссис Эванс похвалила твои успехи, – добавляю я, и выражение ее лица сразу же меняется. Сначала это шок, а потом удовольствие.

– Похвалила?

– Она сказала, что ты серьезно относишься к урокам, и что ты быстро наверстаешь упущенное, если будешь продолжать.

– Я думаю, это мило с ее стороны. – Она опускает голову, но Клаудия дергает ее за прядь волос, заставляя вскрикнуть от боли.

– Прости, – извиняется Клаудия.

Я ожидаю, что Венеция сорвется. По крайней мере, так поступила бы старая Венеция. Но вместо этого она просто бодро кивает.

– Я хочу, чтобы ты знала: если ты приложишь усилия и получишь аттестат, ты сможешь поступить в любой колледж, какой захочешь.

– Ты это серьезно? – она кажется удивленной, и это заставляет меня чувствовать себя плохо, потому что я не смог правильно донести свои ожидания.

– Конечно. Ты можешь стать кем угодно, – добавляю я, и Каталина одобряюще кивает мне.

– Спасибо… вау. Это много значит для меня.

– Я тоже хочу! – вмешивается Клаудия.

Я поднимаю на нее брови.

– А кем ты хочешь стать?

– Адвокатом. – Она светится. – Как ты.

Мое сердце болезненно бьется в груди.

– Как я? – удивленно повторяю я.

– Да. Мама говорила мне, что ты сажаешь плохих парней. Я тоже хочу так делать! – говорит она с полным энтузиазмом. Мой взгляд падает на Каталину, и она кажется смущенной.

– Надеюсь, ты не против, что я рассказала ей о твоей работе, – говорит она, на ее щеках красуются румянец.

Меня это так покоробило.

– Вовсе нет, – поспешно добавляю я. – Каких плохих парней ты бы посадила, Клаудия?

Ее брови поднимаются, и она поджимает губы, глубоко задумавшись. Она такая милая.

– Этих плохих монахинь, таких как мать-настоятельница или сестра Селеста. Они всегда были грубы со мной, мамой и тетей Сиси. Однажды…

– Я не думаю, что Марчелло хочет это слышать, милая. – Каталина прерывает ее.

– Нет, пусть она говорит.

Я хочу знать. Черт, мне нужно знать.

Клаудия пожимает плечами.

– Они обзывали маму и всегда давали ей больше работы, чем другим сестрам. Однажды она заболела, и они даже не разрешили ей сходить к врачу.

– Клаудия! – Каталина задыхается.

– Это правда? – Я поворачиваюсь к ней, чтобы спросить.

– Правда! Я понимаю больше, чем ты думаешь. – Клаудия смотрит на маму грустными глазами.

И это больно. Больно осознавать, как плохо с ними обращались, и рядом не было никого, кто мог бы их защитить.

– Тебе не нужно беспокоиться о том, что с твоей мамой когда-нибудь снова будут плохо обращаться, Клаудия. Я обещаю тебе, – заверяю я их обеих.

Она смотрит на меня полными надежды глазами и протягивает руку с мизинцем в воздухе.

– Обещание на мизинчике?

Я смотрю на поднятый палец, а затем снова на нее. Она улыбается, и я не могу найти в себе силы отказать ей.

Я задерживаю дыхание и медленно обхватываю ее мизинец.

– Ура! – она вскакивает, убирая свою руку от моей.

Мой палец все еще в воздухе. Контакт был таким коротким… но я сделал это.

Я смотрю вверх, а Каталина смотрит на меня с такой нежностью… я почти хочу думать, что это любовь.

– Тогда я хочу быть полицейским, – внезапно вмешивается Венеция и скрещивает руки перед собой, почти обиженная тем, что мы не включили ее в разговор. – Они ловят плохих парней, – говорит она самодовольно.

– Но… – Клаудия хмурится. – Ты не мужчина.

– С чего бы мне быть мужчиной? – Венеция внезапно поворачивается.

– Ну… это же полицейский, верно? Значит, это работа для мужчины.

– Женщины тоже могут быть полицейскими. Думай о женщинах-полицейских, если хочешь, – объясняю я. – Я же сказал тебе, ты можешь быть кем захочешь. Твой пол не должен тебя останавливать. Просто замени мужчину в профессии на женщину, и у тебя все получится.

И Клаудия, и Венеция выглядят задумчивыми, но соглашаются с моим замечанием.

Тем временем приходит Амелия и сообщает, что завтрак готов.

Девочки бегут в столовую, а я остаюсь позади и протягиваю Лине руку.

– Ты был великолепен, знаешь? – она поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня.

– Я имел в виду все то, что сказал.

– Я знаю. Ты самый лучший. – Ее глаза искрятся теплом, и я хватаю ее рот для быстрого поцелуя.

– Проклятие! – проклинает голос.

Я смотрю, чтобы увидеть Ассизи на вершине лестницы, прикрывающую глаза.

– Сиси?

Моя сестра небрежно спускается по лестнице, игнорируя вопрос Лины.

– Сиси, подожди! – говорит она, когда Ассизи уходит в столовую.

– Что? – вздохнула она.

– Что это?

Рука Лины тянется к шее Ассизи, и она откидывает ее волосы в сторону, открывая красное пятно.

– Ты заболела? – спрашивает она, беспокоясь о своей подруге.

– Что? Нет… должно быть, меня что-то укусило. – Она заикается, ее глаза смотрят куда угодно, только не на Лину. – Я хочу есть, увидимся в столовой.

– Странно… – замечает Лина, снова оказавшись рядом со мной.

– Согласен. – Я хмурюсь. Я уже давно заметил, что поведение Ассизи изменилось. Я не утверждаю, что знаю ее достаточно хорошо, чтобы комментировать ее личность, но она совершенно не такая, какой была вначале.

Кроме того, она стала очень скрытной, даже с Линой. Она перестала выходить из своей комнаты, и это меня беспокоит.

– Гуэрро хочет познакомить Ассизи со своим сыном, – говорю я ей, морщась от этой мысли. Я пересказываю наш разговор и то, что я пытался отказаться.

– И что нам остается делать? – спрашивает она, покусывая нижнюю губу.

– Я согласился на случайную встречу, не более того. Я не мог отказаться и рисковать конфронтацией. Или, лучше сказать, еще одной конфронтацией. Но не волнуйся. Я сказал ему, что в конце концов решение будет за Ассизи. Ничего не случится.

– Я надеюсь на это, – шепчет она, но очевидно, что она не убеждена.

– Считай, что мы держим наших врагов близко, – добавляю я.

Потому что некоторые вещи просто не сходятся. И я хочу узнать, кто именно терроризирует мою семью.

– Я и подумать не мог, что снова буду сидеть в одной комнате с вами двумя. – Адриан скрестил руки, глядя на меня и Влада.

Мы перешли в кабинет, чтобы обсудить более конфиденциальные вещи. Каталина, Клаудия и Венеция все еще сидели в гостиной и болтали. Ассизи ушла довольно резко, но, учитывая ее поведение в последнее время, это было не слишком удивительно.

– Я тоже так не думал, – резко ответил я. Честно говоря, я не думал, что Адриан когда-нибудь простит мне то, что я сделал. После его пребывания в больнице он зашел сказать мне, что у него было время все обдумать, и хотя он не знает, сможет ли он простить меня, он готов попробовать. Это была такая хорошая новость, учитывая, что он мой самый дорогой друг.

– Ну же, мальчики, не будьте такими пессимистами, – цокает Влад, встает со стула и прохаживается вокруг, его глаза осматривают стопки книг в библиотеке.

– Почему бы нам просто не перейти к делу?

– К делу. – Влад крутится вокруг, приподнимая бровь. Адриан громко застонал.

Хорошо известно, что они не ладят. Адриан испытывает сильную неприязнь к Владу из-за его близких отношений с женой, Бьянкой.

За все время нашего старого знакомства даже я не знал о партнерстве Влада и Бьянки. Они знают друг друга уже около десяти лет, будучи напарниками для выполнения заданий по убийствам. Влад немного не в себе, у него проблемы с яростью, поэтому Бьянка стала для него идеальным партнером с ее спокойным нравом. Не говоря уже о том, что она буквально прикрывала его спину во время миссий. Влад предпочитает безрассудные убийства с близкого расстояния, в то время как Бьянка пристрастилась к пистолетам и винтовкам.

– Ты сказал, что у тебя есть новости, – говорю в ответ Владу. Интересно, у него СДВ или что-то в этом роде, потому что он никогда не стоит на месте.

– Новости? О, действительно. – Он достает из кармана пачку жвачки и засовывает одну в рот. – Я говорил с Квинн. – Он снова садится в кресло, откидывается назад и кладет ноги на мой стол.

Я поднимаю на него бровь, но он игнорирует меня.

– Как ты с ним связался? – спрашивает Адриан.

– Обычным способом. – Он гримасничает, как будто мысль о том, что он может прибегнуть к насилию – это такая надуманная идея. – Я зашел к нему в спортзал.

Почему у меня возникает мысль, что в этом деле есть нечто большее, чем он говорит?

– Как я уже говорил, он не стоял за нападениями. Он говорит, что не думает, что это был его отец. После смерти Хименеса они были несколько не в себе.

– В каком смысле?

– Они потеряли поддержку и много ресурсов. Возможно, им даже придется убраться из Нью-Йорка. Вернуться в Бостон и все такое. Он был очень откровенен, что мне показалось необычным. – Он делает паузу, чтобы прожевать. – После того, как стало известно о смерти Хименеса, все различные картели, которые подчинялись ему, решили выкарабкаться самостоятельно. Ортега все еще является крупным игроком, и я думаю, что он пытается привлечь на свою сторону и других. Какая бы империя ни была у Хименеса, она уже разрушена.

– Это имеет смысл с теми данными, которые у меня есть, – добавляет Адриан. – Я поговорил с некоторыми людьми, подумал, что мне стоит воспользоваться этим, пока я еще жив. – Он шутит, говоря о своем плане инсценировать свою смерть. Как сын и наследник Хименеса, он будет первой мишенью, если кто-то захочет воссоздать влияние Хименеса. – За последний месяц было совершено много мелких преступлений. Если сравнивать с предыдущими месяцами и предыдущими годами, то это определенно отклонение.

– Так ты думаешь, что из-за того, что они внезапно оказались без руководства, они просто сошли с ума?

– В этом есть смысл. Проблема не в уровне преступности. Дело в том, что эти люди созрели для разделения. Любой может прийти и дать им возможность найти цель. И это сделает их опасными, – комментирует Влад, его взгляд внезапно становится сосредоточенным.

– Что ж, что бы ни случилось, я больше не занимаюсь этим вопросом. – Адриан поднимает ладони, имитируя жест капитуляции.

– Это то, за чем я слежу. – Влад бросает на него взгляд. – В конце концов, это моя работа – следить за тем, чтобы рынок оставался в равновесии. – Он подмигивает мне. – Но я не думаю, что это произойдет прямо сейчас, что делает нашу проблему с грузом приоритетной. Это и тот факт, что тот, кто это сделал, пытался обвинить ирландцев. – Он засовывает в рот еще одну жвачку, прежде чем продолжить. – Хотя, есть одна вещь, которую я заметил.

Мы с Адрианом выжидающе смотрим на него. Невозможно отрицать, что при всей своей нестабильности, Влад великолепен – и даже великолепие может быть преуменьшением.

– В пяти семьях вдруг стало гораздо больше шума. Несмотря на ваше новое участие, я не думаю, что в Нью-Йорке было так много движения с… – он прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь подобрать слова, – с 90-х годов. Достаточно взглянуть на присутствующих. Когда в последний раз нога Маркези ступала в город? А как насчет Гуэрро? Я ни на секунду не верю, что банкет был устроен для того, чтобы угрожать вам. Держу пари, Бенедикто даже не волнует, что его племянник-бездельник умер. – Он делает глубокий вдох, и я вижу, что он начинает волноваться. Конечно, Влад всегда возбуждается, когда дело касается хаоса и беспорядка, и это, кажется, идеальный рецепт для него. – И, наконец, у нас есть ДеВилль. Они были самыми активными. На месте Бенедикто я бы поостерегся.

– Ты забыл Энцо.

Он отмахнулся от моих слов руками.

– И ты забыл, что у меня есть уши в его офисе. – Он усмехается. – Он находится в затруднительном положении, хотя с бизнесом это никак не связано. Есть несколько вещей, которые я нашел, которые… возбуждают. Я бы никогда о нем не догадался. – Он улыбается, и мы с Адрианом ждем, когда он откроет то, что знает.

– Он не скажет. – Адриан качает головой, уже смирившись.

– Мне и не придется. Рано или поздно это всплывет. – Влад пожимает плечами.

– В любом случае, – начинаю я, уходя от этой конкретной темы, – из того, что ты описываешь, у меня складывается впечатление, что ты подозреваешь одну из пяти семей.

– Бинго. – Его рука взлетает, и он показывает на меня с фальшивой улыбкой. – Хотя, – его улыбка тут же спадает, сменяясь легкой хмуростью, – они совершили ошибку в том, что втянули и меня. Теперь я чувствую, что вынужден вмешаться. – Он говорит со всей серьезностью.

– Как будто иначе ты бы не сделал этого, – резко отвечаю я. Он всегда вмешивается в чужие дела.

– Может, ты и прав, но не с таким пафосом. Я уже теряю сон из-за этого.

– Я думаю, ты теряешь сон по другим причинам. – Усмехается Адриан.

– Гастингс, ты только что пошутил? – Влад поворачивается к нему, оскалившись. – Тебя еще можно спасти. – Влад наклоняется к нему, чтобы прошептать, не слишком тихо. – Хотя, P.S., это было не так уж и смешно.

– В любом случае, – я снова прочищаю горло, предчувствуя надвигающийся конфликт, – если это одна из семей, то это меняет дело. Я постараюсь быть более бдительным, – говорю я, уже перебирая в памяти все, что произошло на банкете, и вспоминая всех, кто присутствовал на нем.

– Хорошо, потому что у нас есть проблема посерьезнее. Я попросил кое-кого провести анализ работы этой Химеры. – Он бросил папку на стол.

– Понятно. – Я хмурюсь, просматривая отчеты. Каждый инцидент с Химерой произошел в то же время, когда я был в этом районе. Странно.

– Это личное. – Я произношу вслух то, о чем думаю уже некоторое время. – И Каталина стала мишенью, потому что кто бы это ни был, он знает, что она значит для меня.

Влад кивает, его взгляд напряжен.

– Это должен быть кто-то из твоего окружения. Кто еще может знать образ действий Химеры до мелочей? Другой вопрос – почему именно сейчас?

– Видишь ли, те, о которых мы знаем, начали два года назад. Я думаю, они пытаются играть со мной.

– Игры разума. Возможно.

– Единственный другой человек, который мог бы так близко знать о Химере, мертв, – добавляю я, зная, что они оба поймут, что я имею в виду.

– А мертвые люди не ходят вокруг и не убивают других людей, – резко отвечает Адриан. – Я поспрашивал, и ФБР рассматривает эти дела как приоритетные. Они привлекли известных судебных психологов и криминалистов, и им есть что сказать.

– Продолжай. – Я киваю Адриану, с любопытством ожидая любой информации.

– Женщинам уделялось больше внимания. И их всегда сопровождал какой-то религиозный символ. Был один случай, когда у женщины на ладони был вырезан крест, другой – когда крест физически находился рядом с трупом. Мнения разделились. Один профайлер сказал, что это может быть некое интернализованное женоненавистничество, продолжая говорить о том, что женщина уступает мужчине в различных религиозных интерпретациях. Другой предположил обратное, что убийца уделяет особое внимание женщинам, и что это может быть случай воссоздания определенного типа смерти. И наоборот, самцы всегда подвергаются худшему обращению, и именно их трупы оскверняются.

– Это… – я хмурюсь, вспоминая монашку. Я поворачиваюсь к Владу и вижу, что он думает о том же.

– Теоретически говоря, монахиня не была осквернена. Это было почти как подношение, с тем, как органы были выставлены на всеобщее обозрение. Религиозные символы, конечно, преобладают в этом случае.

– Ты прав. И расположение зубов внутри ее полости… ее чрева, – задумчиво добавляю я.

– Я думаю, это мужчина, – внезапно говорит Влад, вставая. – Если моя предыдущая теория верна, то монахиня принесла себя в жертву, именно в жертву. Зачем женщине делать это для другой женщины? Я уверен, что это может быть случай сапфической любви, но какова вероятность, правда? Я ставлю на мужчину – очень обаятельного мужчину. И ты прав насчет расположения зубов. Мы должны думать об этом так, как думал бы убийца – каждая деталь продумана. Зубы можно интерпретировать как некий символ плодородия; он закладывает свое семя в ее тело.

– Была ли монахиня также подвергнута сексуальному насилию? – я не помню, чтобы читал об этом в отчете судебно-медицинской экспертизы.

– Нет, не была. Но тогда ни одна из других жертв тоже не была.

– Точно, чистота не сквернословие, – говорю я, возвращаясь к самым основным понятиям, которые объединяют религию и Химеру.

– Да, к женщинам относятся почти благоговейно, а к мужчинам – наоборот.

– Мне кажется, мы заходим в тупик. – Адриан поднял руку. – Вы слишком много на это смотрите. Ты действительно думаешь, что все является символом?

– В том-то и дело. Оригинальный почерк Химеры заключался в обращении к низменным инстинктам. Он намеренно использовал любые личные ссылки, чтобы вызвать сильную реакцию, – упоминает Влад, бросая на меня косой взгляд.

– Тогда почему бы нам не попробовать взглянуть на улики через призму Марселя? Если он – цель, то символы напрямую связаны с ним.

– Женщина с сильными религиозными связями? – я сухо рассмеялся. – Думаю, я знаю несколько таких.

– Верно, – вдруг говорит Влад, поджав губы. – Что ж, давайте рассмотрим их по очереди.