Текст книги "Пояс для Эмилии (СИ)"

Автор книги: Вероника Янюшкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Над источником взвился пар, скалу припудрил иней. Ледяная корка медленно ползла луже и по камню, сковывала струйки. Минута-другая, и она заморозит печать! Думай! Хочешь месяц провести в промёрзлой пещере в компании злобных статуй?

Нет! Вспоминай всё странное, что случилось! Наверняка подсказка в прошлом! Знаешь, просто забыла! Кажется, в утро дня рождения привиделся необычный сон. Не только смотрела на розу ветров, но и… Повторить, что сделала тогда? Если огонь сожжёт, словно спичку? И что сделать с лентами? Ох уж это воображение!

Нижний луч погас. Голова закружилась, стало трудно дышать, будто в подземелье выгорел кислород. Выбора нет. Драгоценное время истекает быстрее, чем песок в часах. Зря что ли на кинжалах дралась и поверила в будущее среди Искателей?

– Смелее.

Собрав остатки сил, Мила дотронулась до сердцевины.

И не смогла отнять руку.

Багровый, точно кровь, огонь кольцами опутал Искательницу. Сгорела одежда, зачадили ленты. Подарки сестёр тлели, дым язычками поднимался к сводам и… рисовал что-то? Словно продетые в ткацкий станок, струйки-нити переплетались в полотно. Закладка, оплётка и тесьма соединились в алый лоскут – наследие великих предков.

Пламенная ладонь опустила пояс к ногам девушки.

«Это частичка тебя. Исчезнет или появится, когда захочешь». – Донёсся певучий голос Виринеи.

«Испортить его невозможно. Но пробовать не советую». – Рассмеялась Марена.

«Он будет расти вместе с твоей мощью. Узкий сейчас, широкий через много лет, – взяла слово Лукерья, – здравствуй, Эмилия Белосельская. Здравствуй, Алая Леди».

Глава 13. Предательство

Около двери без ручки Орлова остановилась.

– Иди, Миланя, – Белая Леди толкнула створку, – ты сможешь.

Чёрный туман поглотил девушку.

Каркали вороны. Дьявольское марево бурлило, шепча на неведомом слоге. Женя прикусил губу. Понимание приходило медленно, слова неохотно собирались в обрывки предложений, словно младший Маслаков знал язык. Знал, по какой-то причине забыл. Дымка пела о былом, звала в настоящее и обещала окунуть в тайны грядущих дней. Ласково и тихо, воскрешала в памяти яркие моменты жизни, но… звала не его. Иное имя переплелось в нотах, другого величала непостижимая сила. Другую.

«Я покажу тебе всё».

Загудел ветер. Сердито, будто разозлился на себя за откровенность. Кроме неё, никто не должен был слышать! Уже посвящённая и потомок отступницы! Той, что пренебрегла волей великих предков, поставила себя выше всех! Ледяной дланью оттолкнув чужаков, он вдохнул в зал пепел и захлопнул дверь. Седые мушки порхали и оседали на цветах, мебели, точно в комнате кружил снегопад.

– Куда она ушла? – хрипло спросил юноша, – что прячет туман?

– Коридор вечности, – смахнув хлопья, Ольга устало опустилась на диван, – постороннего он разорвёт на части.

– Мила вернётся?

– Зависит только от неё. Сил хватит, но путешествие затянется на день, два, неделю, а, может, и месяц. Этого никто не знает. Я не успела подготовить, встречи с призраками станут тяжёлым испытанием.

– Стражи её не тронут? Не заклюют?

– Не должны. Посмеются малость, успокоятся и… ты слышал, да? – прищурилась Белая Леди, – понял?

Это меняло многое.

– Чуть-чуть.

– Что ж, не удивляйся, если однажды они позовут тебя.

Женя отступил, словно роковая дверь уже открылась.

– Вдруг я не захочу вмешиваться в ваши дела?

– От судьбы не уйдёшь. Отказ отложит то, что должно произойти.

Мановением ладони Белосельская создала вихрь. Пепел закружился и аккуратной горкой опустился в мусорное ведро.

– Вы так уверены в этом. Можно оставаться рядом, но не участвовать в…

– Опомнись. Точка невозврата пройдена. Ты выбрал, когда вместе со мной и Дарьей переместился в заповедник, разве нет? Будь моя дочь тебе безразлична, стал бы торопиться из аэропорта и помогать в поисках?

До хруста юноша стиснул пальцы.

– Решай, иначе останешься один. Как ты сможешь быть с Милой, не приняв её сущности? Подобные отношения обречены на разлад, я знаю, проходила. Сначала живёте душа в душу, а через несколько лет горько расстаётесь. Ты забываешь через день-другой, ищешь новую подругу, счастлив, а она помнит до конца жизни и избегает мужчин, – Ольга глубоко вздохнула, – хочешь вернуться к отцу? Препятствовать никто не станет. Он покушался на мою дочь, не ты, – она покосилась на окно, где разливались первые краски рассвета. – Глеб недалеко от особняка, я чувствую.

– Могу хотя бы подумать?

– Твоё право.

Щелчок пальцев, и на куртку юноши опустился бутон ослепительно-белой фиалки. Прикосновение к вороту, и лепестки пожухли, вплелись в ткань серебристой вышивкой.

– Теперь барьер пропустит, – женщина массировала виски, – двери в особняк открыты. Комнату найдём, если надумаешь остаться.

– Спасибо за предложение, – Женя зашагал к лестнице.

Оранжерея погрузилась в тишину.

– Он вернётся? – Дарья смотрела на подругу.

– Не знаю.

Белосельская вымученно улыбнулась. Голова раскалывалась, в ушах стоял звон. Слишком много сил отдано Миле, но по-другому быть не могло. Великие сёстры забудут о пробеле в обучении наследницы, не посмотрят на рану. Особенно, средняя. Снисхождение? Сочувствие? Не ведает Марена этих качеств, не терпит человеческой слабости. Помнится, два века назад воительница едва не похоронила Ольгу в оружейном зале. Древние рукописи сохранили имена тех, кого не благословила Марена.

– Глеб где-то рядом, да?

– Я чувствую кинжал.

– Неужели Маслаков попытается напасть?

– Он ждёт сына. Знает, куда тот пропал, и ждёт, – Белая Леди скрестила руки на груди, – торопиться Глебу некуда. По его мнению, сейчас я разбита.

– Надеюсь, Евгений не примет сторону отца.

– Это от нас не зависит.

На улице лаяли собаки, шумели моторами автомобили. Объятый прохладой осени, город пробуждался. Ольга слушала в пол-уха, измотанную тяжкой ночью женщину клонило в сон.

Глубокий вдох. Позже. Не все проблемы остались позади.

– Приготовить бодрящий настой? Ты очень устала.

– Не откажусь, – она закрыла глаза, – и… пожалуйста, позови Аркадия. Если он не сбежал из особняка.

– Думаешь, причастен?

– Хочу выяснить.

– Я скоро вернусь.

Лепестки тёмно-лиловой фиалки медленно осыпались на пол. Листья поникли, словно земля в горшке пересохла. Но вода не оживит увядшее растение, дело в другом. Получив частицу сил Белой Леди, цветы чувствовали состояние хозяйки.

– Аркаша, что же ты наделал, – тихо произнесла Ольга, ни к кому не обращаясь, – зачем отдал Милу в руки Глебу?

***

Пахло тиной.

Ветер гнал волны по реке. Покрытые маслянистой плёнкой водоросли бились о набережную, вереницы пятен радугой мерцали в лучах восходящего солнца. На другом берегу в потёртом плаще и панаме художник рисовал мост и скульптуры коней на фоне бледно-розового неба. Одни горожане выгуливали собак, другие спешили на работу. Мать вела дочь за руку, обе улыбались, словно сегодня был праздник.

Рассвет.

Тихий, спокойный. Северная столица встречала очередной день, полный надежд и разочарований. Последнее в полной мере касалось юноши, который хмуро глядел в грязно-серые глубины. Мысли в голове бурлили, точно взятые в гранитный плен воды Фонтанки. Казалось, они вот-вот выйдут из берегов и учинят стихийное бедствие.

Женя взъерошил волосы. С ним ли случилось всё это? Может, кто другой сутки назад прилетел в Петербург и стал свидетелем чудес? Едва привык к перемещению в пространстве, как разум потрясло воскрешение Милы. Что за люди живут в сердце Петербурга, если законы природы для них – досадные помехи на пути к цели? Люди ли? Или полубоги, о которых мама рассказывала маленькому Жене перед сном? Победить саму смерть! Хранить под боком дверь в иные миры! Смело утверждать, что он, студент предпоследнего курса факультета журналистики, готовый зимой устроиться в редакцию крупного экономического издания, тоже связан с мистическими силами!

Но… в манящей песне ветра Маслаков расслышал своё имя. Вихрь признал его. Обещание поведать правду испугало сильнее кровавой картины на заповедном островке. С каким удовольствием Женя бы остался в стороне от борьбы отца и Белой Леди! Но это равносильно признанию собственного бессилия и трусости. Близкие бьются насмерть, а он прячется в сторонке? Малодушных людей гость Петербурга презирал с детства.

Отец. Друг, способный помочь советом, но никогда не навязывающий собственное мнение. Истинный поклонник старины, не жалеющий денег на ценности. Человек, не способный пройти мимо голодной собаки и возвращающийся в магазин, чтобы купить для неё колбасу. Как у отца рука поднялась на Милу? Подгадал удачный момент и жестоко расправился с девушкой. Неужели за маской добродетели всю жизнь скрывался холодный расчёт? В таком случае, кто настоящий Глеб Маслаков? Как его оправдать? Всё настолько запуталось, что голова чудом не раскалывалась от боли. Привычный мир разрушился, словно замок из песка. Окатила волна, и нет его.

Как поступить, младший Маслаков не знал. Вернуться в дом Ольги Александровны нельзя, пока всё не прояснится. Белая Леди сказала, что отец недалеко от особняка. Самый простой способ встретиться – бродить на набережной и ждать. Тупо ждать. Может быть, отец был одержим или околдован, не сознавал, что делает. Пьян, в конце концов. Не мог он в здравом уме пойти на убийство!

Хотелось курить. Женя полез в карман жакета, но вспомнил, что выбросил последнюю пачку примерно месяц назад. Миле не нравился запах дыма. После очередной прогулки, наслушавшись кашля подруги, он отправил сигареты в мусорное ведро. И не вспоминал о них до сегодняшнего дня. Можно попросить у прохожих… или потревожить художника. Вон, тонкая струйка дыма вьётся над холстом.

Мастер рисовал дворец Белосельских-Белозёрских.

– Доброе утро. Не дадите закурить?

Художник молчаливо указал на пачку и зажигалку среди тюбиков.

– Спасибо.

– Не за что.

Зажжённая сигарета упала в щель между гранитными плитами.

– Отец? Ты что тут делаешь?

– Тебя жду, – стоя спиной к сыну, старший Маслаков белой краской высветлял поддерживающие балкон статуи, – заодно вспоминаю старые навыки. Хочу сохранить в памяти этот дом, пока он ещё стоит. Жалко портить наследие культуры, но что поделать? Скоро исторический центр города изменится.

– Зачем ты затеял всё это? Зачем притворился мной?

– Вижу, Ольга постаралась на славу. Что-что, а промывать мозги она умеет.

– Что плохого совершила Мила? Ты… ты убил ни в чём не повинную девушку!

Женя прикусил язык. Чудом не проговорился о спасении. Пусть отец думает, что Мила мертва. Так лучше для неё.

– Какая разница? Найдёшь другую. Парень ты видный, любая красотка в постель прыгнет, еще и приплатит за удовольствие. Предыдущая была Кристина, кажется? Позвони, она с радостью тебя утешит.

– Ты не ответил на вопрос.

– Что, так сильно захомутала? – художник сменил кисть. – Посмотри, камешек нигде не прицепили? Воротник? Рукава? Трусы?

– Прекрати паясничать! Бездушный убийца…

Женя сдёрнул с отца панаму и бросил в реку. Будто ожившие, грязные воды подхватили головной убор и утянули на дно.

– Полегче, молодой человек. Я могу рассердиться.

– В последний раз спрашиваю: почему? – ярость перехлёстывала через край, и юноша кричал, – что ужасного совершила Эмилия? За что ты ударил её кинжалом в грудь?

– Сам не понимаешь? Её потеря для Ольги сродни катастрофы. Я выследил Милу, когда та ещё училась в школе. Несколько лет подготовки, имитация несчастного случая, и девчонка попала под моё крыло, – Глеб снял плащ и повесил на раскладной стул, – но магазине убивать было нельзя. Ольга следила за дочерью. Несколько раз я замечал Белую в «Красной Площади», видел припрятанные камни. Пришлось выманить наследницу в незащищённое место, в чём сильно помог ты. Спасибо.

Бывший Искатель шутливо поклонился.

– Я?

– Да, сынок. С первого дня девчонка втюрилась в тебя. Вздохи, робкие взгляды. А как мило она краснела, когда ты приходил! Смазливая фарфоровая куколка, – хохотнул Глеб. – Ты ответил взаимностью, и я был готов расцеловать небеса.

– Нападение на стоянке твоих рук дело? – Женя коснулся рубца на затылке.

– Нет. Игорь сам выследил вас. После я доходчиво объяснил, что он должен делать, а что не стоит. Если не хочет раньше времени отдать богу душу.

Старший Маслаков ухмыльнулся. Безжалостно, как выследивший жертву хищник.

Зафыркал мотор. Воды Фонтанки рассекал катер с туристами. Японцы щёлкали фотоаппаратами, снимали панораму Петербурга на планшеты и доверчиво махали художнику.

– Послал сообщение, вылетел вместо меня.

– На войне все средства хороши, запомни это, – усмехнулся мужчина, – в заповеднике твоя подружка едва не сбежала, но я довершил начатое.

– Мила такого не заслужила.

– Ты опять за своё. Это сейчас она была доброй и наивной девочкой, а стала бы такой, как мать. Высокомерной лгуньей, повинной в смерти многих людей, – резкими мазками Глеб рисовал набережную. Яростно, словно воспоминания бередили застарелые раны. – На руках Ольги кровь твоей матери. Это Белосельская тебе сказала? Она отняла у меня жену, а у тебя мать. Похоронив обезображенное тело, я поклялся отомстить всем Искателям. Годы ушли на изучение древних книг, знакомства с нужными людьми и поиск зачарованных предметов. В конце концов, я нашёл особенный кинжал. Бесценный. Убей Леди, и она не переродится. Не появится наследница, и ветвь оборвётся. Так, я истреблю одну за одной, и больше никто не погибнет ради «великой цели».

– Безумство.

– Цель моей жизни.

– Убивать во спасение? – презрительно поморщился юноша, – чем ты лучше тех, кого ненавидишь? А?

– Я не намерен отступать. Сестринский клан будет искоренён любой ценой.

– Меня тоже заколешь? – младший сжал губы.

Рука дрогнула, и тёмно-серый мазок перечеркнул первый этаж дворца.

– Ты серьёзно готов пойти против меня? – губкой художник исправлял ошибку. – Не становись на пути, а, ещё лучше, помоги отомстить за мать.

– Она бы не поддержала.

– Откуда ты знаешь? – Глеб выронил губку, и та упала на мостовую. – Настя повелась на красивые слова и погибла в пещерах! Ты хочешь повторить её судьбу? Отдать жизнь непонятно за кого? Кто они для тебя?

Женя молчал.

– Видишь.

– Это неправильно.

Старший Маслаков похлопал сына по плечу.

– Эх, молодо-зелено. Взрослый, а до сих пор наивен, как первоклассник, – вздохнул мужчина, – до новолуния у тебя есть время подумать. Грядёт кое-что по-настоящему масштабное. Надеюсь, будешь мыслить трезво и не пойдёшь на поводу чувств к почившей девчонке. Запомни: либо ты со мной, либо против.

Солнце над особняком скрыла туча.

***

Травяной настой Дарьи подействовал. Головная боль утихла, ломота в мышцах отпустила. Треть напитка Ольга оставила. Силы ещё понадобятся.

Выпрямив спину, Белосельская удобнее устроилась среди подушек. Рассеянный взгляд остановился на дуге из роз. Между бровей пролегла морщинка, губы напряжённо сжались. Выстраивалась нехорошая, но единственно возможная логическая цепь.

«Случайности не случайны, – часто повторяла мама, Чёрная Леди, – обидел? Значит, захотел. Обманул? Значит, загодя продумал. В оправдание человек скажет, что угодно. Поступки раскрывают сущность…»

Много лет, как она перешла в иную страту, но откровения всё так же правдивы. Не меняются люди со временем, совершают одни и те же ошибки.

Ольга не сомневалась, что Дарья отыщет своего коллегу. Пойди всё по плану, он бы искусно играл роль и не беспокоился о разоблачении. Но от Соловьёвой актёр узнает о подозрениях и придумает, как обелить себя. От любого женщина могла ждать предательства, но только не от него. Что посулили? Чего не хватило тому, у кого есть всё? Когда человек, прежде клявшийся в любви, стал перебежчиком?

Гулко зазвучали шаги, словно оранжерея опустела.

– Почему? – глухо произнесла Ольга, не глядя на Аркадия.

Молчание. Гнетущее, точно Солнцев боялся сказать слово. Знал, Ольга раскусит ложь. Раскусит и не простит.

– Я знаю, ты причастен к убийству моей дочери. Не вынуждай применять силу. Пожалуйста, – шёпотом добавила Белая Леди.

– Этого не должно было случиться, – безжизненно проговорил мужчина, остановившись около мандаринового дерева.

– «Этого» чего?

– Он дал слово не трогать её. Пообещал узнать, что нужно, стереть память и отпустить. Невредимой.

– И ты наивно поверил? Не лги мне! – в крови Белой Леди вскипела ярость, – никчёмное оправдание, сшитое белыми нитками! Глеб мог спросить что-либо у меня, а не принимать облик сына и выманивать наследницу! Что могла знать непосвящённая Леди? В доме нет никого, кто бы знал меньше неё! Что его заинтересовало? Ты даже не спросил!

Молчание убедило Ольгу в правдивости рассуждений.

– Ты захотел поверить Маслакову. Цитрин в браслете рассеивает любую иллюзию, и ты видел, кто на самом деле встретил Милу! Но закрыл глаза и покорно отдал в руки обиженному на весь мир человеку! Почему?

– Я в долгу перед Глебом, – Аркадий взъерошил короткостриженые пряди. – Помнишь аварию, в которой ему раздробило руку?

Она кивнула.

– Мы возвращались со дня рождения Толи, – он закрыл глаза, – Глеб забыл права, и я сел за руль. Маслаков не видел, что я выпил на празднике, и согласился. А я… пал жертвой собственной самоуверенности. Ни секунды не сомневался, что доберёмся без проблем, – горькая усмешка исказила лицо Солнцева, – полил дождь, и машину занесло. Друг успел повернуть руль, не то мы бы врезались в фуру. Ударились в ограждение. Глеб кисть сломал, а я не получил ни одной царапинки.

– Дальше.

– На следующий день мне предстояло первое серьёзное дело в суде, но авария могла поставить крест на репутации. Кому нужен адвокат, который вёл машину нетрезвым и чудом не угробил себя и друга? Я прекрасно знал, какие статьи грозили.

– Не сомневаюсь, – Ольга презрительно поджала губы.

– На допросе Глеб взял вину на себя, – Аркадий оторвал лист с деревца, – я не поверил ушам, когда он заявил, что был за рулём. Глеба продержали два дня и отпустили. Его отец занимал видный пост в партии и легко отмазал сына от неприятностей. Звонок нужным людям, и в милиции всё забыли.

– Как благородно, – съязвила Белая Леди, – зачем?

– Знал, что меня посадят, а ему ничего не будет. После заседания, которое я выиграл, Глеб взял с меня слово: помочь, если ему что-нибудь понадобится, – мужчина глубоко дышал, будто слова причиняли боль, – несколько дней назад Маслаков позвонил и напомнил про обещание. Я должен быть сделать так, чтобы он и Эмилия остались наедине на час-полтора. После девушка должна была вернуться. Я ничего не знал о кинжале. Это правда.

Наследница Лукерьи смотрела в серо-голубые глаза любовника, но не верила. Гладко стелет, да жёстко спать.

– Ты обязан был предупредить меня! Про долг и просьбу! Вместе бы придумали, как поступить, но ты предпочёл обман, – женщина до крови прикусила губу, – или… есть ещё что-то, да? Зависть? Страх? Презрение? Миланя говорила, будто ты смотришь на неё и мечтаешь избавиться. Зря, я не поверила. Договаривай.

Пробуждая силу кристаллов, Белосельская подняла руку, но Солнцев опередил:

– Она мешает нашему счастью.

Ольга стиснула подушку. Из-под разорванной ткани полетел пух.

– Что?

– Когда Мила рядом, я вспоминаю твоего мужа. Формально вы так и не развелись и… однажды он придёт за ней. И за тобой. Толя ещё тот собственник, это я знаю. Ты уйдёшь к нему, а что будет со мной? Уже не молод, полжизни провёл на работе, семьёй так и не обзавёлся, – он медленно шагал к Ольге, – ты всецело думаешь о Миле, а я много лет хочу собственных детей. Пока наследница в доме, ты не согласишься. Да, я попросил Глеба внушить твоей дочери мысль вернуться к отцу и сестре. Но не больше!

– Решил одним выстрелом убить двух зайцев, – помертвевшим голосом произнесла Белая Леди, – знаешь, что я увидела в заповеднике?

– Нет.

– Эмилию в луже крови и с дырой в груди. Я вернула её, но, возможно, сама скоро уйду. Цена за камень очень высока.

Отрешённость в глазах Аркадия сменилась радостью.

– Она жива…

– Ты предал меня. Остальное не имеет значения.

Найдя в себе силы, Ольга поднялась с дивана. Резким жестом сломила цветочную кисть с бордовой фиалки и оборвала бутоны. Едва раздавленные лепестки касались пола, латыри в браслете Солнцева осыпались мерцающей пылью.

Два камня не тронуло заклятие разрушения.

– До вечера ты должен покинуть дом. Иди куда угодно, хоть к Глебу или Игорю, или к другим приятелям…

– Оля!

– …память я сохраню, но на большее не рассчитывай. Человек ты не бедный, так что прожить сумеешь.

– Я действовал из лучших побуждений.

– Ты думал только о себе.

Ольга коснулась авантюрина в поясе.

Поднялся ветер. Студёные вихри закружились над Белой Леди, словно ожидающие приказа ручные псы. Небрежный щелчок пальцами, и они, хрипя, сорвались с места, оттеснили Солнцева к лестнице. Потоки затвердевали, складывались в кирпичи, и в дверном проёме росла стена. Барьер обжигал, точно камни едва вынули из печи.

– Уходи.

– Могу я надеяться на прощение? – он крепко сжал лист и не почувствовал, как ногти распороли кожу, – когда-нибудь.

– Нет. И… последнее. Толя не придёт. Супруг никогда меня не любил, да и я давным-давно охладела, – она смахнула слезу, но продолжила, – Мила не его дочь, и он недавно узнал. Я не могу иметь двух детей от одного мужчины.

Аркадий побледнел, точно полотно.

– Да, Аркаша. Всё так, как ты подумал. И до конца жизни ты будешь мучиться от осознания, что хладнокровно отдал на расправу собственную дочь. Твоя ложь оказалась намного губительнее моей.

Слепящая вспышка, и Ольга осталась в одиночестве. Аркадий стучал по кирпичам и умолял впустить, но Белосельская не внимала просьбам. Рухнув на диван, она предалась беззвучным рыданиям.