Текст книги "Любовь под облаками"

Автор книги: Вера Ветковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

Минуло всего две недели с достопамятного приезда Олежки и Вики в Верховье, но в их отношениях наметились кое-какие изменения.

Не то чтобы их чувства пошли на спад, но с обоими явно что-то произошло.

И дело было не только в том, как приняли Вику Олежкины родители, и не в том, что она вела себя тогда достаточно бесцеремонно, удивив и расстроив Олежку, хотя он и постарался не подавать виду. Им стало негде встречаться.

Прежде Олежка хорошо знал, когда отца с матерью не бывает дома, и особенные надежды возлагал на июнь, когда родители засядут в Верховье.

Но отец спутал все его планы.

Он то появлялся дома, то надолго исчезал, и, как ни старался Олежка осторожно выведать у отца, проведет он сегодняшний вечер дома или у него опять какие-то загадочные дела с медкомиссией, отец, пряча глаза, отвечал уклончиво, из чего Олежка сделал вывод, что родители придумали все это нарочно: мать командировала отца в столицу, чтобы тот, жертвуя своим отдыхом, спасал сына от Вики.

Олежка бесновался, особенно после того, как экзамены в институте были худо-бедно сданы, но сделать ничего не мог.

И тут он вдруг осознал, что им с Викой, по сути, не о чем говорить.

Это было удивительное открытие.

До того как они стали близки, они все время разговаривали, бывало, целые ночи напролет болтали по телефону. Правда, говорила в основном Вика, а Олежка с жадностью внимал ей.

Но то, что между ними в конце концов произошло, было больше слов. Так, по крайней мере, казалось Олежке.

Позже он был вынужден признаться себе в том, что не просто страсть кружила ему голову, когда он, закрыв за отцом или матерью дверь, ждал Вику, и не просто ему необходимо было ее тело.

В ее тело он пытался спрятаться от нее самой – такой, какой она оказалась на самом деле – взбалмошной, эгоистичной, резкой...

Ему всегда нравились совсем другие девушки – спокойные, уравновешенные, внимательные.

Вика была ураган – наверное, она так и не утолила своей артистической жажды в сценических этюдах и на учебной сцене, и ее игра на ровном месте по любому поводу – опоздал ли он на минуту на свидание или некстати позвонил ей – начала утомлять Олежку.

Вика сразу же почувствовала это и предложила ему вместо своей непонятной души тело, тем самым подбросив в огонь влюбленности Олежки несколько сухих поленьев.

Но теперь им негде стало встречаться, а встречаться просто на улице оказалось вроде и незачем.

Олежка, конечно, догадывался, что женщину можно уложить в машине или где-то в лесу за городом, но от этого Вика упорно отказывалась, доводя его до белого каления.

Сначала Олежка подозревал, что, отвергая его, возлюбленная пытается оказать на него давление, чтобы он твердо и недвусмысленно пообещал жениться на ней.

Но когда он попытался выяснить, так ли это, Вика от разговора о женитьбе ушла.

Теперь Олежка вообще ничего не понимал.

Они перестали обсуждать планы на будущее, даже на ближайшее лето, хотя прежде только об этом и говорили, – как здорово будет закатиться вдвоем куда-нибудь в Карпаты или на Рижское взморье.

К тому же остро стоял финансовый вопрос. Олежка уже полгода не получал стипендию. Родители, конечно, давали ему определенную сумму на мелкие расходы, но ее хватало разве что на несколько походов в ресторан. Уж конечно, не на Рижское взморье. Прежде Олежке ничего не стоило попросить у них денег на отдых, но теперь это было затруднительно. Он уже подумывал о том, чтобы устроиться медбратом в детский туберкулезный санаторий, но тогда тем более Карпаты или взморье отпали бы.

Словом, влюбленным приходилось кататься в Викиной машине по Москве, перекусывать в забегаловках и прогуливаться пешком, хотя все это уже утратило для них былую прелесть.

Получился замкнутый круг, по которому Олежке пришлось бы колесить неизвестно сколько времени, кабы не случай...

Они с Викой проезжали мимо Таганки, как вдруг взгляд Олежки зацепил что-то знакомое... Он не поверил собственным глазам, оглянулся с переднего сиденья – на ветровом стекле машины, привлекшей его внимание, висел пластмассовый айболитик, подаренный когда-то матери одним ее маленьким пациентом. Олежка бросил взгляд на номер: это была отцовская машина.

– Притормози, – бросил он Вике.

Вика нажала на тормоз.

– Машина моего отца, – объяснил Олежка, кивнув на синие «Жигули». – Откуда она тут взялась?

Оба вышли из машины и направились к «Жигулям».

– Отец говорил, что проходит медкомиссию, – рассуждал вслух Олежка, – но поликлиника...

– Совсем в другом районе, – продолжила за него Вика. – Ясно, какую медкомиссию проходит твой папа, Алик.

– Что тебе ясно? – смущенный ее враждебным тоном, огрызнулся Олежка.

– Ясно, что у твоего отца нет проблем со здоровьем, даже наоборот, – язвительно заметила Вика.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Олежка.

Вика выразительно посмотрела на него:

– Дорогой мой, я сразу поняла, в чем дело, когда ты сказал мне, что твой папочка прервал свой отпуск якобы для того, чтобы пасти тебя, своего сыночка, а сам все куда-то исчезает из дома и непонятно когда возвращается... Это и ребенку понятно, куда он уходит. Не тебя ему следует пасти, а тебе его.

Олежка посмотрел на нее чуть ли не с ненавистью:

– Не понимаю, о чем ты!

– Все ты отлично понимаешь! – презрительно возразила Вика. – Твой отец еще не старик и очень интересный мужчина...

– Ну и что?!

– Да то, что у твоего образцово-показательного папочки есть баба! – выпалила Вика.

– Что за чушь! – возмутился Олежка.

– Нет, не чушь, у него есть женщина. А он пудрит твоей матери мозги медкомиссией. Эта медкомиссия где-то здесь проживает... Спорим?

– Это сущая ерунда, – уверенно сказал Олежка. – Ты просто всех склонна подозревать в измене, потому что сама...

– Сама?! – взвилась Вика. – Что «сама»? Ну, продолжай, продолжай...

Олежка понял, что зашел слишком далеко:

– Извини, я не имел в виду ничего обидного...

– Нет, имел! – убежденно проговорила Вика. – Встречаешься со мной и еще смеешь упрекать меня в том, что я обманываю мужа!

– Да не говорил я ничего такого! – сраженный ее напором, защищался Олежка.

Но Вику было уже не остановить.

– Нет, это очень хорошо, что ты проговорился! Это просто замечательно! Теперь я знаю на самом деле, что ты обо мне думаешь! Но я, между прочим, не строю из себя сверхпорядочною человека, как твой отец!

– Мой отец и есть сверхпорядочный человек! – яростно бросил Олежка.

– Да-а-а? – иронически протянула Вика. – Тогда что здесь делает машина этого сверхпорядочного человека? И где он сам? Что-то я не вижу его поблизости... Куда это он отлучился?

– Мало ли куда... В магазин.

– Здесь нет поблизости магазина! Здесь есть «Ремонт обуви»! Загляни-ка туда, может, он там с прохудившимися ботинками?

– Поехали отсюда, – угрюмо сказал Олежка, – а то мы вконец поссоримся.

Вика топнула ногой:

– Никуда я не поеду! Если хочешь, топай пешком домой! А я дождусь твоего отца, который пытался наставить меня на путь истинный...

– Он, может, у какого-нибудь друга, – неуверенно предположил Олежка.

– Скорее у подруги.

– Это исключено на сто процентов.

– Если б он был у друга, то оставил бы машину во дворе этого друга. А тут машина на улице. Значит, он не хочет засветить ее, эту женщину, понятно... Она к нему выбегает на улицу, чтобы соседи не видели их вместе, – заключила Вика.

Неизвестно, сколько бы еще они препирались, если бы в эту минуту Вику не окликнул молодой, оживленный голос:

– Бог мой! Вика! Сколько лет, сколько зим!

Вика оглянулась – с протянутыми для объятия руками к ним приближался Рустам Тамиров с какой-то разодетой в шелк, капрон и стеклярус девицей.

– Рустам! – Викина злоба мгновенно улетучилась, это новоявленное лицо словно впитало ее в себя, как росу высушивает солнце. – Бродяга! Алик, познакомься, это мой однокурсник Рустам Тамиров, теперь звезда телеэкрана. А это мой Алик...

– Помнится, твой муж был несколько старше, – нахально заметил Рустам, пожимая неохотно протянутую Олежкину руку. – А это моя половина, Лиля, самая красивая женщина в мире, как она сама про себя говорит.

– Об этом говорят мужские взгляды, – ответствовала Лиля своей старой шуткой. – Очень приятно.

– Твой муж резко помолодел, – снова произнес Рустам.

– Ну перестань. Это не муж.

– А куда мы подевали мужа? Лиля, – Рустам обернулся к жене, – это самая отважная моя однокурсница, которая в двадцать два года вышла замуж за столетнего старика...

– Который оказался на семьдесят восемь лет умнее тебя, – снисходительно заметила Лиля, – раз женился на такой милой женщине... Молодые люди, это ваша машина? Не подбросите ли нас в зоопарк? Моя телезвезда снимается там сегодня вместе с Хрюшей и Степашкой...

– С радостью, – вызвалась Вика.

– Нет, извините, у нас дела, – сухо ответил Олежка.

Вика хмыкнула:

– Это у тебя дела. А у меня нет.

– Молодые, не ссорьтесь, – сказал Рустам. – Мы доберемся...

– Как же ты, такая звезда, и не на колесах? – удивилась Вика. – Нет, я вас подвезу. А ты, – сказала она Олегу, – еще сто лет можешь дожидаться владельца этих «Жигулей»...

Лиля бросила взгляд на машину и нахмурила лоб:

– Знакомая машина... Я уже видела этого айболита...

– Да-а? – вцепилась в нее Вика. – А владельца не знаете?

Лиля стукнула себя по лбу:

– Конечно, не знаю! Но его зовут Олег.

– Верно! – обрадовалась Вика. – Значит, все-таки вы его знаете?

– Нет. Он... – Тут Лиля сделала небольшую паузу. – Он... знакомый моей соседки Гали Тихомировой.

По тому, как изменилось Олежкино лицо, Рустам догадался, что жена брякнула что-то лишнее.

– Да нет же, ты ошибаешься, мало ли таких айболитов... – Он потянул Лилю за руку. – Пойдем, время на нуле...

Но Лиля, нутром почуяв в высшей степени интересное, бросилась объяснять мужу:

– Да нет, именно из этих «Жигулей» вылезла тогда Галка... А потом она приходила ко мне, мы как раз об этом Олеге с ней и говорили... А вы что, – жадно спросила она Олежку, – знаете этого мужчину?

– Это его отец, – с удовольствием дала объяснение Вика.

– Отец? Да ну! А... мать где?

– Пойдем, Лиля, – строго произнес Рустам.

– Мать на даче, – сказала Вика, – а отец у Гали...

– Ну, я не уверена, – изобразив смущение на лице, затараторила Лиля, – может, не та машина, не тот Олег...

– Конечно. – Рустам вытащил из кармана записную книжку, черкнул в ней номер телефона, вырвал листок и протянул его Вике: – Может, еще тебе пригожусь... Всего!

– До свидания, – певучим голосом сказала Лиля.

После того как парочка свернула за угол, Вика торжественно произнесла:

– Что я тебе говорила? Медкомиссию зовут Галя.

– Поехали отсюда, – мрачно отозвался Олежка.

Галя диву давалась: как ее еще только таскают белы ноженьки!

Все свое свободное время она проводила с Олегом, выкраивая для сна пять-шесть часов, и при этом выглядела, как никогда, прекрасно.

Олег старался, конечно, чтобы она отдыхала – в машине, на природе, куда они иногда выбирались, в ресторане. Но любовь – это все-таки большая нагрузка для сердца, тела и ума, тем более такая любовь, как у них, – тревожная, неопределенная... Иногда ей казалось, стоит прилечь где-нибудь на берегу реки – и она тут же провалится в сон. Олег замечал, что Галя иногда буквально падает от усталости, и уговаривал ее:

– Поспи, пожалуйста. Я буду счастлив держать твою голову на коленях, я не шелохнусь.

Но Гале жалко было время, необходимое им для общения, тратить на сон.

Она пыталась сравнивать Олега с Федором Ступишиным, наиболее достойным в ее жизни представителем мужского пола, и сравнение оказывалось в пользу Олега.

С Федором тоже было интересно: они часами говорили о книгах, об искусстве, имеет ли оно какое-нибудь облагораживающее влияние на душу человека или нет... И они с Федором часто ожесточенно спорили, и эти споры рождали не истину, а, как правило, обиду.

С Олегом у них не возникало причин для споров. Он был не слишком начитан, зато жадно слушал Галю, с удовольствием ходил с ней на Малую Грузинскую, где выставляли свои произведения художники-авангардисты, на концерты в консерваторию... Федор был неуклюж, не умел как следует ухаживать за девушками. Олег ухаживал очень красиво, это, наверное, врожденное. Он даже цветы дарил Гале со старомодной грацией – именно преподносил, букет от этого казался еще прекраснее. В ресторане умел достойно пообщаться с официантом – не выпячивал себя. В каждом его жесте сквозило уважение к женщине, рыцарское почитание даже... Такое отношение к слабому полу сейчас редко встретишь, особенно у ее ровесников. Слова, которые он произносил, были вескими, основательными. Олег никогда не рисовался, в отличие от многих мужчин, давно перенявших у женщин утонченное кокетство и склонность к игре. Не суетился, был щедр и уступчив. Короче говоря, за короткое время их знакомства Галя твердо уверилась, что этот человек никогда ее не разочарует.

Прежде, думая о предстоящем замужестве, Галя не могла представить мужчину, с которым ей предстоит жить вместе. Ей часто говорили, что она не позволит кому-то другому перехватить инициативу, энергия била из нее ключом... Но вместе с тем она не могла вообразить рядом с собой и такое существо, которое будет уступать ей во всем, – такого бы она не потерпела.

В Олеге ей нравилось больше всего его благородное отношение к людям. Она знала, что он не способен о другом человеке отозваться плохо. Олег всегда полагал, что люди, о которых он рассказывал Гале, гораздо лучше, выше и значительнее его самого. Он не держал про запас иронических шуток, показного остроумия, которым так любят щеголять многие.

И она не представляла, как он, такой благородный, честный, сможет оставить семью.

Временами Гале даже хотелось убедить его не делать этого, она чувствовала, что Олег будет сильно страдать из-за жены и сына, которые любят его, – но тут сама судьба вмешалась в создавшуюся ситуацию...

Как-то Галя вернулась со свидания несколько раньше обычного – новые туфли натирали ноги.

Не успела она скинуть их, как в дверь позвонили, и в ее комнату бурей внеслась Лиля:

– Я так и знала, что он уже ушел от тебя. Гляжу, машины на улице нет – значит, ушел!

– Какой машины? – Меньше всего Гале хотелось сейчас разговаривать с Лилей, которую всегда было довольно трудно спровадить. – Кто ушел?

– Не прикидывайся кроликом, удав! – хохотнула Лиля. – Теперь мне про тебя все-все известно. И что самое главное – не только мне! Что я тебе скажу! Ты только не падай в обморок.

– Чтобы я не упала, разреши мне прилечь, – устало сказала Галя, действительно укладываясь на тахту. – Ох, ноги болят...

– А с чего это им болеть! – как будто возмутилась Лиля. – Это у меня, бедной, они должны болеть, потому что у нас с Рустикой нет колес, как у некоторых. Я, такая красавица, езжу в общественном транспорте, как последняя уборщица...

– И я в общественном, – вяло ответила Галя.

– Не скажи! Все теперь с тобой ясно, тихоня Тихомирова, и не мне одной! Послушай! – Лилины глаза жадно впились в Галю. – Еще раз – не падай! Я тебя выдала!

– Кому ты меня выдала?

– Кому не надо, тому и выдала, но ведь я же, бедная девушка, ничего не знала! Если бы ты мне была настоящей подругой и всем бы со мной делилась, такого бы не получилось... А я ничего не знала и выдала тебя!

Смутная тревога сжала Галино сердце.

– О чем ты, наконец?

– Не о чем, а о ком... О нем, о твоем женатом хахале, на которого ты променяла Сашку Крайнева... Ой! – Лиля вдруг заметила Галины новые туфли и впилась в них плотоядным взглядом, забыв обо всем на свете. – Ой, я сейчас помру! Это класс! Где брала? Ой, я примерю! Я как раз мечтала о таких золотистых лодочках, прям как у Золушки! Это тебе твой хахаль купил? – Лиля уже притопывала в лодочках. – Ну, класс! Продай их мне, только недорого, я бедная... Тебе они не идут. У тебя ноги и без того длинные. Продай, сколько за них хочешь?..

– Не продам, – отрезала Галя. – Так что... что ты хотела рассказать? Что там у тебя стряслось?

– Это не у меня, моя милая подруга, а как раз у тебя... Так не продашь? Ладно. Слушай, как я тебя продала. Только я, ей-богу, не хотела, хочешь – верь, хочешь – нет... Выходим мы с Рустиком из дому – ему надо было на съемки в зоопарк. Представляешь меня в зоопарке, как я там смотрелась среди зверушек в своей новой блузке со стеклярусом! Вся съемочная группа с копыт полетела! Ну это я вперед забежала, об этом позже. Выходим мы, стало быть, со двора и встречаем одну знакомую Рустама, бывшую однокурсницу. Такая краля в стиле а-ля рюс, белая, вальяжная, в брючном костюме, который ей нельзя носить даже под угрозой расстрела, потому что филейная часть – во-о! Да... А рядом с ней молодой человек, сразу стал пялить на меня глаза, поэтому Рустам быстренько оторвал меня от них и потащил в зоопарк, ну, это не важно... А важно то, что стояли они аккурат у машины твоего!

– Кого моего? – Галя еще толком не понимала, в чем дело, но упоминание машины теперь очень здорово насторожило ее. Олег сегодня заезжал за ней, подождал, а потом они оставили ее и двинулись пешочком к Москве-реке.

– Ну, ты актриса! Тебе бы сниматься вместе с Хрюшей! Вернее, вместо Хрюши! Потому что ты Хрюша и есть – ни о чем меня не предупредила, ничего не сказала!

– Да говори ты наконец, в чем дело! – разъярилась Галя.

– В том, что это его сын! – торжественно произнесла Лиля.

– Какой сын?

– Сын, этот парнишка, что пялил на меня глаза...

– Чей сын?

– Да хахаля твоего сын!

– Какого хахаля!

– Да того, о котором ты мне рассказывала! Олега! Я его машину хорошо запомнила... Так вот, эта парочка стояла возле его машины, а когда мы подошли к этой подруге Рустама, она спросила его про эти «Жигули» с айболитом на ветровом стекле! А я ничего не знала и вылезла! Я ж не знала, кто они такие! Ты меня извини, но надо было предупредить относительно женатости хахаля! Так я им и сказала: «Это машина знакомого Гали Тихомировой, моей лучшей подруги, Олега...» Эта девица, однокурсница Рустика, вся просияла, услышав это, а парень в лице переменился... Я его спрашиваю: «Ой, что это с вами?», а девица отвечает: «Это его родной сын, он разыскивает папашу, пока мамаша на даче...» Вот такие дела, подруга, извини еще раз, если я лишнее брякнула. Ну, как ты, не передумала насчет туфлей? Тебе они жмут, вон волдырь надулся...

Теперь Галя все очень хорошо поняла. Ее буквально затрясло от бешенства.

– Я тебе этими туфлями сейчас голову проломлю! Какого черта тебе понадобилось вылезать, что ты знаешь, чья это машина!

Подвижная физиономия Лили изобразила глубокое сожаление, но в глазах плясали веселые огоньки.

– Ты мне не сказала, подруга, что этот Олег женат! Я не знала, что у него есть сын! Просто я им все сказала, потому что мне нравится помогать людям. Ты же знаешь, я всегда стараюсь им помочь!

– Да, уж это мне хорошо известно, – сквозь зубы прошипела Галя.

Излишне говорить, что случившееся было страшным ударом для Олежки.

У Вики в этот тяжелый для него момент появилась прекрасная возможность выступить в роли утешительницы, обладай она хоть каким-то чувством такта, но ей только что пережитая сцена доставила массу удовольствия, которое она и не думала скрывать.

Олежка всегда превозносил своих отца и мать и собственную семью надеялся построить именно по этому блестящему образцу.

Вика выросла совсем в другой семье и видела не слишком благополучные семьи своих подруг, в которых все было построено на скуке и предательстве, где родителей связывали не любовь и уважение и даже не дети, а общие стены – пресловутый квартирный вопрос. Поэтому-то она и мечтала выбраться из родного гнезда. И она не представляла, что в семьях могут существовать иные отношения. Внешняя благопристойность, конечно, в ряде случаев в таких семьях поддерживалась, но искренностью и взаимной привязанностью там и не пахло. И отец Алика не был исключением из общего правила.

Когда Вика была совсем юной девушкой, она сказала матери, что мечтает встретить такого мужчину, который никогда бы ей не изменял.

– Тогда ты сама станешь ему изменять, – ответила мать.

– Почему? – воскликнула Вика.

– Таков закон жизни, – с горечью много повидавшего на своем веку человека отозвалась мать. – Либо тебя пожирают, либо ты пожираешь... Иногда пытаешься опередить любимого человека в измене, пока он не предал тебя...

– Неужели не бывает супругов, которые бы не изменяли друг другу?

Мать задумалась, перебирая в памяти своих знакомых.

– Может, бывают... Но жизнь – штука длинная, а любовь – вещь короткая. Из нее вырастают, как из детского платьица... и начинают примерять другие наряды.

Вика запомнила этот урок и даже учла его в те дни, когда решался вопрос ее замужества. Выйдя замуж за Вадима Григорьевича, она была уверена, что по крайней мере будет гарантирована от измены. Пусть лучше она будет изменять своему мужу, чем он ей.

Все эти соображения насчет длинной жизни и короткого платьица Вика и выложила мрачно молчавшему Алику в качестве утешения. На самом деле ей было приятно, что в его глазах так низко пал человек, который пытался судить ее, Вику, с моральной точки зрения.

Ей казалось, Алик внимательно слушает и все больше проникается справедливостью ее слов, но он вдруг глухо сказал:

– Останови машину.

– Зачем? – не поняла Вика.

– Останови.

Вика притормозила.

Алик, не прощаясь, подхватил с сиденья сумку и хлопнул дверцей. Не оглядываясь, быстро пошел вперед...

Вика поехала следом. Алик дошел до автобусной остановки. Вика снова остановила машину и высунулась в окошко:

– Эй, ты чего? Давай я тебя подвезу.

– Обойдусь.

– Да я-то тут при чем? – обиделась Вика. – Какое ты имеешь право так обращаться со мной? Если не сядешь обратно, между нами все кончено!

Олежка и головы не повернул в ее сторону.

– А разве что-то было? – расслышала она. Эти слова, произнесенные чужим, безжалостным голосом, окончательно разъярили Вику.

– Нет, ничего не было! – выкрикнула она. – Запомни это! Ничего не было!

Машина рванула с места. В зеркальце Вика видела, как подошел автобус и Алик вскочил на ступеньку.