Текст книги "Любовь под облаками"
Автор книги: Вера Ветковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
И вот всеведущие сплетницы из их класса стали поговаривать, что Жора-псих к Варьке неровно дышит. Самой же ей казалось, что Жорка ее ненавидит. Как-то он подставил ногу, она рухнула в проходе между партами и разбила колено. Он преследовал Варю не только в школе. Завидев ее на улице, еще издалека Жорка орал: «Привет, Тихомирова!» Сердце у Вари катилось в пятки. Она ждала, что за этим приветствием на нее обрушится струя воды из водного пистолета или в руку вопьется проволочная пулька из рогатки.
Ольга Петровна вскоре узнала о Вариных мучениях. Как-то вечером она решила рассказать дочери о Жоре, о его семье, о брате и сестре. Родители у них алкоголики, отец уже не раз бывал в Кащенко. Вместе с членами родительского комитета Ольга Петровна время от времени навещала несколько таких семей, покупала детям одежду и продукты.
– Ты бы видела, доченька, эту квартиру, этих запущенных, брошенных детей. Они по нескольку дней живут одни. Если бы не соседи и не родительский комитет, они бы голодали.
Ольга Петровна не выдержала и заплакала. Долгое время она оберегала дочек от знакомства с подобными сторонами жизни. Но сейчас решила, что Варя должна знать об этом. И Варя была потрясена. Ей стало почему-то стыдно за свое благополучное детство.
Теперь она смотрела на Жору совсем иначе. Она готова была самоотверженно предложить ему дружбу, помощь в учебе. Но Жору почему-то внимание и доброта разозлили еще больше, чем прежнее равнодушие и страх. Жалость он чуял за версту, и жалость была ему невыносима. В общем, Варина жертва не была принята. Издевательства над ней стали еще более жестокими и изощренными. Она испытала даже не облегчение, а радость, когда Жорка после восьмого класса ушел в училище.
Вот такой у нее был в восьмом классе страшный поклонник, в то время как за подружками вовсю ухаживали старшеклассники и даже студенты. Варя с гордостью думала, что она вовсе не нуждается в мужском внимании, презирала пустое кокетство. Но женщина в ней потихоньку, помимо ее воли просыпалась. Именно пробуждающаяся женская интуиция помогла Варе почувствовать этот странный взгляд, брошенный на нее на шумной вечеринке.
Когда на следующее утро Ромка как ни в чем не бывало догнал ее по дороге в школу, Варя не смогла посмотреть ему в глаза и разговаривала с ним сдержанно, сквозь зубы.
– Ты сегодня не в духе? – улыбнулся Ромка.
Будучи человеком со счастливым характером, он никогда не сердился, не выходил из берегов и удивлялся, что другие впадают в дурное настроение. Недаром Галка дразнила его бараном. Впервые Варя подумала о Ромке всерьез. Не столько о его недостатках, сколько о достоинствах. О его ангельском нраве, который так расхваливала Ольга Петровна. Конечно, Роман во многом незаурядный человек: пишет стихи, правда плохие, болтает по-английски. Да, не даются ему математика и физика – ну и что из того? Он гуманитарий.
С этого дня Варя начала меняться. Она проводила часы у зеркала, сооружая сложные прически из своих длинных русых волос, примеряя в отсутствие сестры ее платья и костюмы. Она всерьез занялась своей внешностью и первым делом сбросила лишние три-четыре килограмма. Пирожные, пироги, макароны были безжалостно изгнаны из рациона. Она заставила себя и полюбила вареную морковь с постным маслом. Ольга Петровна забила тревогу, ведь девочке в такой ответственный период формирования организма просто необходимо обильное и сбалансированное питание.
– Вот именно сбалансированное, мамочка. Из овощей, соков и фруктов. А в моем рационе преобладали картофель, макароны и сладости, – спорила с ней Варя и не собиралась уступать.
На что Галина ехидно замечала:
– Ты по доброй воле поглощала килограмм или полтора шоколадных конфет за вечер. Мы с мамой тебя не заставляли. Откуда вдруг такая сила воли? Наша сладкоежка Варька посадила себя на диету...
Но это были только цветочки. Вскоре Варвара была уличена в новых преступлениях. Раздался грозный окрик из комнаты Галины:
– Варвар, как ты посмела надеть мой кардиган? А брюки? Они тебе велики. И новую блузку успела примерить.
– И тебе жалко? Для единственной сестры? – обиженно отвечала Варя. Она не могла понять, как это Галка ухитряется определить, что из ее богатого гардероба побывало на чужих плечах, по запаху, что ли, как собака?
– Ты же знаешь, я не люблю, когда надевают мои вещи, – отчитывала Галя младшую сестру, – особенно если делается это украдкой. Я достаточно дарю тебе платьев. А блузка от «Бергхауса» – это слишком для девятиклассницы.
И запах своих французских духов она сразу учуяла.
– Неужели ты в школе благоухаешь «Маджи»? Что с тобой, Варвара?
Она пристально посмотрела на сестру, и под ее испытующим взглядом Варя потупила глаза. «Так и есть, – подумала Галя, – что поделаешь – пора, Варьке скоро семнадцать». Она тут же обсудила эту проблему с матерью. Ольга Петровна встревожилась: в отличие от старшей сестры, Варенька совсем не знает жизни и людей, поэтому ее на каждом шагу подстерегают опасности и разочарования.
На семейном совете было решено не спускать с Варвары глаз. Вечерние прогулки запретили. Отныне ей разрешалось гулять только днем с подругами. Кто его знает, кем мог оказаться Варин избранник. Им и в голову не пришло, что виновник Варькиной сердечной смуты – их сосед, увалень и разгильдяй Ромка.
Глава 4
В Москве иногда бывает так: вырастаешь с человеком в одном дворе, а потом у каждого начинается своя собственная взрослая жизнь, и, хоть никто никуда не переехал, люди годами не сталкиваются, даже в ближайшем гастрономе, точно каждый надежно замурован в своей собственной судьбе.
А бывает совсем наоборот: вдруг на другом конце огромного города повстречаешь знакомого, которого сто лет не видел, разахаешься над неожиданностью встречи, поговоришь с ним, расстанешься в уверенности, что теперь еще сто лет его не увидишь, – но на следующий день на другом конце города наткнешься на него же, как будто судьбе зачем-то необходимо удостоверить тебя в том, что этот полузабытый человек действительно существует.
В свой свободный день Галя решила прошвырнуться по любимому центру, прикупить косметику, поглазеть на афиши, съесть в ГУМе мороженое – оно там такое вкусное, точно этот пломбир завозят с другой планеты. Заключительным этапом ее небольшого путешествия был недавно открывшийся гастроном, про который знакомые говорили, что там есть все, даже гречка со сгущенкой не переводятся, будто магазин подпитывают какие-то закрытые для прочих смертных базы.
Глазея на обилие продуктов в рядах, Галя катила перед собой тележку с кофе, швейцарским сыром, бужениной, крупой и тут столкнулась с такой же тележкой, только загруженной доверху. Хотела открыть было рот, чтобы поинтересоваться у владельца тележки, есть ли у него глаза... Да так и осталась с раскрытым ртом и гневной репликой, застрявшей в горле...
Перед ней, растерянный, стоял тот самый мужчина, который несколько дней назад произвел на нее такое сильное впечатление.
– Здравствуйте, – от неожиданности пролепетала Галя.
– Здравствуйте, девушка, – вежливо поклонился незнакомец.
Они стояли и смотрели друг на друга, как будто размышляя, как им поудобнее разъехаться со своими тележками. Наконец Галя, рассердившись на робость, овладевшую ею при виде этого человека, резко вильнув тележкой, обошла мужчину – и стала делать глупость за глупостью... Ей почему-то захотелось показать ему, что она здесь не случайно – зашла в магазин, чтобы набрать побольше продуктов для своей большой семьи, как и он... Галя принялась хватать с полок банки с тушенкой, рыбные консервы, компоты, хотя в кошельке у нее было не слишком много денег. Краем глаза она следила за мужчиной. Он подошел к кассе, рассчитался и стал медленно перекладывать продукты в рюкзак.
Увидев эти замедленные движения и угадав их смысл, Галя снова обрела душевное равновесие и уверенность в себе: незнакомец явно поджидал ее, тянул время...
Галя специально задержалась у прилавка с тортами, попросила продавщицу, чтобы ей перевязали «Полет», перед этим заставив девушку раскрыть перед ней несколько коробок.
Наконец она подкатила к кассе, и тут выяснилось, что денег у нее не хватает. Краснея, Галя вытряхнула из кошелька всю мелочь.
– С вас еще три рубля двадцать копеек, – пересчитав ее медяки, сказала кассирша.
Галя прикидывала в уме, что бы ей выложить обратно – торт или тушенку, но вдруг мужчина, точно ожидая такого поворота событий, приблизился к кассе с пятеркой в руке.
– Возьмите с меня за девушку, – произнес он, расплатился и, словно боясь Галиной благодарности, поспешно направился со своим рюкзаком к выходу.
Галя, быстро побросав ненужные банки в сумку и поддев пальцем коробку с тортом за шпагат, нагнала его. Он сам дал ей повод к знакомству. В эту минуту она вовсе не помышляла о том, что это ее судьба. Сейчас ей хотелось только удовлетворить свое любопытство.
– Вы всегда норовите ускользнуть от своих должников? – спросила она.
– Мне еще не приходилось иметь должников, кажется, – улыбнулся он. – Но вы имеете возможность незамедлительно вернуть мне долг...
– Каким образом? – заинтересовалась Галя.
– Позвольте довезти вас до дома. – Мужчина кивнул в сторону темно-синих «Жигулей». – У вас тяжелая поклажа...
– Тогда я еще больше буду вам должна, – передавая ему сумку и торт – свой рюкзак он уже положил на заднее сиденье, – сказала Галя. – Ведь нам наверняка не по пути...
– Ничего, мне приятно подвезти девушку, которая тоже любит смотреть такие фильмы...
Как только машина тронулась с места, Галя приступила к расследованию:
– Почему «тоже»? Я заметила, что вы почти не смотрели на экран. И решила, что вас мучит какая-то глобальная проблема... Словно вы что-то изобретаете под музыку Нино Рота. Вы ученый?.. Изобретатель?..
– Что-то вроде того, – чуть помедлив, отозвался мужчина. – Кстати, меня зовут Олег Николаевич.
– А вы не возражаете, если я вас сокращу до Олега? Меня зовут просто Галя...
– Да, в вашем возрасте, Галя, все действительно просто, – серьезно сказал Олег.
– Вы не похожи на Мафусаила с длинной седой бородой, – пожала плечами Галя. – Думаю, у вас все сложнее, чем у меня, от силы лет на десять...
– Вы хотите сказать, что вам тридцать четыре года? Никто бы вам не поверил, даже я, не слишком разбирающийся в возрасте женщин... По виду вы, Галя, школьница...
– Я студентка, – соврала Галя.
– Или студентка. Интересно, какого вуза?
– Самого интересного. Театрального.
– Представьте, я так и подумал... Вы очень красивы... Ничего, что я начал наше знакомство с комплимента?
Гале захотелось его испытать.
– Ну, вряд ли оно будет продолжено... – неопределенно заметила она и тут же увидела, как тень пробежала по лицу Олега.
– Вы правы. Я человек пожилой и женатый, – проговорил он и тут же, как будто смутившись откровенности, которую Галя могла воспринять как грубость, виноватым голосом спросил: – Я правильно еду?
– Я живу на Таганке, – сказала Галя. – От театра немножко вниз. А зачем вы сообщили мне, что женаты? Я на вас не посягаю, – засмеялась она. – У вас хорошая жена?
– Да, – кивнул Олег.
Галя ожидала, что он сделает паузу перед этим утверждением, как это делали другие мужчины, пытавшиеся завязать с ней знакомство, давая ей понять паузой – или интонацией, – что они безвинно мучаются в браке и жаждут от нее, Гали, спасения из когтей злых жен. Но паузы не было, и Галя притихла.
– Теперь вниз, – проговорила она через некоторое время. – И направо. Спасибо, что подвезли. Разрешите, все же я вынесу вам мой долг?..
– Нет, что вы! Приятно было побеседовать с вами, – сказал Олег. – Это ваш дом? Хороший дом...
– Да, высокие потолки, – пробормотала Галя. Ей стало грустно, когда она поняла, что он сейчас уедет и они больше никогда не увидятся.
– Всего вам доброго, актриса... Может, поднести вашу сумку?
Еще грустней стало Гале. Она почувствовала, что за этим предложением ничего, кроме вежливости, не стоит. Он наверняка откажется от чашечки чая. С такими мужчинами она никогда не имела дела. И ей ужасно не хотелось прерывать это знакомство! Чем бы оно для нее ни кончилось!
– Не надо, – ответила она и вдруг, повинуясь какому-то странному импульсу, созналась: – А ведь я соврала вам! Я не актриса, не студентка! Я – стюардесса!
– Стюардесса?!
Изумление на его лице удивило Галю.
– Да, стюардесса. Летаю над нашей необъятной родиной.
Неожиданно Олег расхохотался. Сквозь смех, от которого у него на глазах даже выступили слезы, Галя расслышала, как он произнес: «Нет, это удивительно», – и снова залился хохотом.
– Почему удивительно?
– Нипочему, – продолжая смеяться, сказал он. – Забавно все это. Ну что ж, до свидания, стюардесса! Счастливых вам полетов!..
Галя вышла из машины, чувствуя себя совершенно разбитой. Ощущение потери было настолько острым, словно в этот миг что-то в ее жизни заканчивалось, что-то хорошее, яркое, беззаботное. И когда она услышала, как тронулась с места машина, Галя еле удержалась, чтобы не обернуться и не крикнуть: «Подожди! Не уезжай!..»
Дверь ей открыл Саша Крайнев. Увидеть сейчас перед собой Сашу было для Гали то же самое, что в одну секунду перелететь из Одессы в Магадан.
– Тебя привезли темно-синие «Жигули» шестьдесят восьмого года выпуска, – благодушно уличил ее Саша. – За рулем сидел какой-то пожилой волокита... Я видел в окно.
– Тебе бы с таким зрением, Саша, – с досадой молвила Галя, – стоять вахтенным матросом у Колумба... Ты как здесь оказался? У тебя, кажется, экзамен по немецкому?
– Обратите внимание, Ольга Петровна, – пропуская Галю в гостиную, где поджидала ее мать, сказал Саша, – ваша дочь, вместо того чтобы оправдываться, сразу нападает на меня... Я сдал экзамен, Галка.
– Как всегда, на отлично?
– Как всегда.
На столе стояли цветы, шампанское и торт «Полет». Саша принялся распаковывать Галину сумку:
– Обратите внимание, Ольга Петровна, до чего созвучны мы с Галиной... Она тоже купила торт «Полет». Или это ей подарил тот древний старец в «Жигулях»?
– Будет вам, Саша, – вступилась за дочь Ольга Петровна, – Галочку часто подвозят добрые люди. Что в этом плохого?
– Просто я боюсь, Ольга Петровна, как бы ее не завезли не в ту сторону, – объяснил Саша. – Так что это был за старец?
– Он вовсе не старец, – раздраженно ответила Галя.
– Да-а? Тогда у меня не слишком замечательное зрение и я не смог бы стать человеком, орущим среди волн: «Земля!»
– Саша, – миролюбиво произнесла Ольга Петровна, – мы будем обедать или только чаю попьем?
– Вино с двумя тортами, – сказал Саша. – То есть вы выпьете за мое здоровье, а я за ваше съем весь до крошки Галин «Полет»... А вино мне нельзя, нужно ехать к черту на кулички к одному отцовскому приятелю... по делу... Он обещал позвонить нашему ректору по поводу Австрии, куда я стремлюсь уехать с Галиной.
За чаем Ольга Петровна взяла Сашу на себя. Она чувствовала, что дочь почему-то раздражена его присутствием, и опасалась, как бы этого не заметил Саша. Но интуиция Саши была на нуле. Он с радостью выкладывал будущей теще свои перспективы и говорил, что Гале следует пройти курсы немецкого языка. Галя кивала: ей хотелось побыстрее отделаться от него.
Когда Саша наконец удалился, Ольга Петровна встревоженно спросила:
– Что-то случилось, доченька?
– К сожалению, нет, мамулечка, – ответила Галя. – А могло бы случиться...
Этажом ниже жила Лиля Тамирова с тремя разномастными кошками, свекровью и мужем, телеведущим программы «Спокойной ночи, малыши», – именно в такой последовательности сама Лиля перечисляла домочадцев, как бы обозначая свои приоритеты.
Кошек Лиля обожала, свекровь ценила, а мужу Рустаму позволяла себя боготворить. Это утверждение, правда, было справедливо лишь в двух пунктах, касающихся кошек и свекрови; что касается боготворящего Лилю Рустама, он просто свою горячую любовь ко всему женскому полу великодушно распространял и на жену и не отдавал ей предпочтения перед другими женщинами и девушками, например перед той же Галей. Возможно, он бы давно был уведен другими прекрасными женщинами от жены Лили, кабы не мать, создавшая в доме настолько благоприятный климат для семейной жизни Рустама, что покрывала не только его приключения на стороне, но и краткосрочные, стремительные романы своей невестки, о которых Рустам не подозревал.
Эта ангелоподобная свекровь, по Галиному глубокому убеждению, была редкостным кладом, ни за что ни про что свалившимся на Лилю. Она была тихой, незаметной, не позволяла Лиле ничего делать по дому, накрывала столы с национальными татарскими блюдами для многочисленных гостей Рустама, знала лекарственные травы, которыми лечила Лилино слабое горлышко, – Лиля работала экскурсоводом по Бородинской панораме.
Сначала Лиля Гале не нравилась. Как только Рустам познакомил их, Лиля нагло произнесла:
– Стюардесса? Как мило! Это полезное знакомство. – Она милостиво протянула Гале руку. – Вы нам будете привозить красную рыбу из Ростова-на-Дону и дыни из Бухары.
– Я об этом всю жизнь мечтала, – отозвалась Галя, пытаясь высвободить свою руку из крепкой, маленькой, жадной ладошки.
Но Лилю было нелегко смутить.
– Правда? Как здорово? – трясла она Галину руку. – Это хорошо, что вы не считаете меня нахалкой! Я, конечно, нахалка, но люблю дружить с людьми!
Галя сама была не лыком шита и умела, когда надо, дать отпор, но Лилина обаятельная, ничем не прикрытая наглость настолько обезоружила ее, что она и не заметила, как и в самом деле стала привозить Тамировым то рыбу, то дыни.
Лиля не обременяла себя излишней благодарностью. Она считала – весь мир ее должник. Поэтому он у ее ног. Вот, к примеру, Рустам... Он как только увидел ее со сцены Кремлевского дворца, так вдруг посреди концерта, который вел, именно в ту минуту, когда Муслим Магомаев, тоже не отрывавший взгляда от Лили, сидевшей в первом ряду, разливался: «Ты, моя мелодия...», вдруг спрыгнул со сцены и осыпал Лилю цветами... А на другой день они поженились. Лиля живописала Гале это с такими захватывающими подробностями, что Галя наверняка бы поверила во все эти бредни с Муслимом Магомаевым, кабы не знала прежде от матери Рустама, что та сама приглядела жизнерадостную Лилю в своем родном селе под Казанью, привезла ее в столицу и поженила молодых. Но Лиля о прошлом мечтала как о будущем. В ее прошлом все решительно были в нее влюблены – писатели, артисты, космонавты, – и за любого из них она могла бы выйти замуж...
Галя высоко ценила Лилину жизнерадостность и жизнестойкость и спускалась к ней каждый раз, когда на душе у нее было смутно.
Лиля сидела перед зеркалом и примеряла только что купленные клипсы. Со вкусом у нее были нелады, о чем она сама, конечно, не подозревала. Галя не представляла, как ее терпят на панораме. Лиля выходила к группе, покрытая бижутерией, как рыба чешуей: бусы, клипсы, золотой обруч на голове с подвесками вдоль висков, браслеты, кольца – просто шамаханская царица, а не экскурсовод, собирающийся рассказывать людям о серьезных, драматических вещах... Но Лиля утверждала, что мужская часть групп влюбляется в нее с налету, книга отзывов заполнена панегириками исключительно в ее честь.
– Просто невероятная красавица, – увидев Галю в зеркале, восхищенно произнесла Лиля.
– Брось, я сегодня выгляжу не очень, – отвергла комплимент Галя.
– Ты? При чем тут ты?.. Я говорю о себе... Взгляни, какие у меня бархатные брови... Заметь, я их не выщипываю, они все равно как нарисованные... А тон кожи? Где ты еще увидишь такой перламутровый оттенок? Каждый раз, как гляну на себя в зеркало, душа радуется. Вчера мне, правда, не нравилась вот эта родинка, но оказалось, я к себе излишне строга; один венгр с группы так восхищался ею!
– Венгр! На каком же языке вы объяснялись? – Галя знала, что иностранные группы Лиля водит с переводчиком.
– На венгерском, разумеется, разве ты не знаешь, что я прекрасно владею венгерским? – рассеянно отвечала Лиля, поправляя клипсы. – И потом, милая моя, на каком бы языке мужчина ни лепетал комплименты, все можно понять! Я, дорогая, японца пойму, если, конечно, он не потеряет дара речи при виде меня!
– Потеряет, доченька, – поддакнула сидящая в углу с вязаньем свекровь, откровенно любуясь Лилей, – обязательно потеряет.
– Вы бы, мама, чаю нам с Галкой дали, – распорядилась Лиля. – Мурка, Белка, подите ко мне, хорошие мои, драгоценные... – Обе кошки, серая и полосатая, тут же прыгнули к ней на колени, замурлыкали. – А где Федра? Федра!
На ее зов явилась третья, белая, необыкновенно раскормленная кошка и взгромоздилась Лиле на плечи. Теперь Лиля сидела перед зеркалом, как «Венера в мехах», – Галя поневоле залюбовалась ею.
– Ты думаешь выходить замуж за своего Сашку? – за чаем поинтересовалась Лиля. – Он, хоть и откровенно пялит глаза на меня, не самая худшая для тебя кандидатура...
– Нет, не думаю, – ответила Галя.
Лилина свекровь огорченно причмокнула:
– О-о! Галочка! Такой хороший парень Саша, такой положительный...
– Чтобы узнать, положительный он или нет, сначала надо его положить в постель, – наставительно изрекла Лиля. – А Галка все с ним дружит и дружит... Ты почему, Галка, до сих пор не положила человека в койку? Тогда б быстрее думала...
– Ну, не все решает постель... – сказала Галя.
– Абсолютно все, – отрезала Лиля. – Совершенно все, стопроцентно все. Не будем ханжами.
– Не будем, доченька, – радостно осклабилась свекровь.
– Ты, Галка, чего такая, будто тебя понос морочил? – спросила Лиля, и Галя в страхе оглянулась: нет ли поблизости Рустама? – Влюбилась, что ли? Если влюбилась, дай на время поносить твоего Сашу, приятно было б, если б он заезжал за мной на панораму. Я люблю, когда меня отвозят на работу и привозят с работы, а на работе меня и так все носят на руках...
– Бери Сашу, – великодушно разрешила Галя.
– Значит, появился кто-то другой, – продолжала Лиля. – Тоже покоряет небо? А мы его на землю спустим... Или у вас в самолетах тоже есть где в койку бухнуться?
– У тебя ролики в мозгу только в одну сторону вращаются, – удивилась Галя.
– Да. И это самая правильная сторона. Если топать в эту сторону, никуда не сворачивая, окажешься прямиком в коммунизме... Ну, так кто он?..
– Случайный знакомый, – улыбаясь Лилиной проницательности, ответила Галя.
– Случайный знакомый – это имя и фамилия?
– Его зовут Олег, – удивляясь собственной откровенности, сказала Галя.
– Где работает?
– Не знаю.
– Где живет?
– Не знаю.
– Зря, – осудила ее Лиля. – Я бы давно все знала. Когда у вас свидание?
– У нас не будет свиданий.
– Как это не будет?! – возмутилась Лиля. – Ты в него влюбилась, а он не хочет с тобой встречаться?! Нет, так не бывает. Сердце, – Лиля положила ладонь под правую грудь, – говорит мне, что у вас будет хороший роман... А твой Олег тоже на колесах, как Сашка?..
– Послушай, – сказал Олег Глебу Стратонову, – у вас во Внукове есть одна девушка...
Он приступил к этому разговору лишь на вторые сутки пребывания Глеба в Верховье. Они вместе строили Глебу баньку.
– Девушка? Что-то не слышал, чтобы у нас еще водились девушки, – пошутил Глеб, – то есть в медицинском смысле этого слова...
Олег поморщился:
– Я серьезно. Девушка, стюардесса... лицо такое... – Олег не смог сказать «красивое». – Значительное... умное, глаза такие... яркие, карие...
– Галка Тихомирова, – выдал информацию Глеб. – Девушка с электрическим взглядом. Я с ней часто летаю, она бригадир бортпроводников. Откуда ты ее знаешь?
– Да так, – уклончиво сказал Олег, – случайная встреча, случайный разговор... Просто интересно, что она за человек.
– Человек она интересный, – желая закончить разговор, произнес Глеб. – У нас все интересные. Но тебе все это ни к чему. Ты хорошо живешь с Татьяной и не ищи приключений на свою седую голову.
– Говорю тебе, мне просто интересно...
– Тогда тем более извини. Я очень хорошо отношусь к Тане. И я уже забыл, о чем ты меня спрашивал...
В Верховье дел было невпроворот: достраивали Глебову баньку, тянули водопровод. Эти дела были Олегу на руку, они удерживали его от соблазна рвануть в Москву. Ошкуривая с Глебом бревна, Олег все время подыскивал в уме предлог, чтобы смотаться в Москву, но, даже изобретая предлог, сам с собой лукавил, полагая, что дело Москвой и ограничится, не позволял себе думать ни о доме на Таганке, ни о Внукове.
Олег боялся, что Таня с ее потрясающей интуицией уже отметила кое-какие странности в его поведении: прежде, оказываясь в Верховье, Олег радовался как ребенок, а теперь с его лица не сходила задумчивость. Он невпопад отвечал на ее вопросы, не читал по вечерам возле камина газеты... И он заметил, что Таня и в самом деле все чаще задерживает взгляд на его лице, точно не решаясь спросить, что с ним происходит...
Но спустя неделю Таня все же приступила к разговору по душам... К огромному облегчению Олега, она заговорила с ним не о его странном поведении, а о сыне.
Олежка влюбился. Да, конечно, ему пора, Таня давно присматривалась к сыну, пытаясь обнаружить у него признаки влюбленности. Сначала казалось, Олежка ни о чем другом, кроме учебы, не думает... Но потом она заметила, что он прикрывает дверь своей комнаты, когда кто-то звонит ему. Быстро, воровато прикрывает... В гостиной был второй телефон, но Таня не могла позволить себе осторожно снять трубку и удовлетворить свое любопытство. Звонки участились, раздавались даже ночью. Потом посыпались новости с зимней сессии: тройка по фармакологии, четверка по химии, которую Олежка знал вообще-то больше чем на отлично, пересдача по латыни... Дома он стал редким гостем. Наконец нужная Тане информация поступила от Таниной мамы, любимой Олежкиной бабушки, Натальи Потаповны.
Оказывается, Олежка встречается с женщиной восемью годами старше его, несостоявшейся актрисой, которая на последнем курсе театрального училища вышла замуж за известного кинорежиссера, патриарха советского кино Вадима Райцына. Эту Вику Наталья Потаповна в глаза не видела, а только слышала о ней от Олежки, но Танина мать, не отличаясь пуританством, одобряла связь внука со зрелой женщиной, которая его всему научит, не претендуя на его свободу. Каково же было бабушкино изумление, когда Олежка сообщил, что намерен жениться на Вике... Тут уж Наталья Потаповна сочла своим долгом расколоться и обо всем рассказать дочери, пока за родительскими спинами молодые не сыграли свадебку.
Таня была потрясена.
Во-первых, она верила в незыблемость брачного союза и считала, что уводить жену от законного мужа нечестно.
Во-вторых, эта Вика намного старше сына. Сейчас разница в возрасте, может, незаметна, но позже она непременно скажется.
В-третьих, Наталья Потаповна сказала, что Вика не работает. Она привыкла к довольно обеспеченному существованию за спиной у знаменитого мужа. Кто теперь ее будет кормить, если она уйдет от мужа? «А кто тебя, сынок, будет кормить?» – задала она прямой вопрос сыну. Разговор состоялся в бабушкином доме, где Олежка обретался уже с неделю, отделываясь от матери звонками.
– Я тебя буду кормить, ягодка моя! – воскликнула бабушка, не в силах видеть растерянного лица любимого внука, но Таня только сверкнула в ее сторону глазами, и бабушка умолкла.
– Вика пойдет работать в Дом культуры, – сообщил Олежка. – А я пойду подрабатывать на «скорой».
– Семья, учеба, работа – не слишком ли много ты хочешь взвалить на себя, сынок?
– Мама, я жить не могу без этой женщины, – вымолвил Олежка.
– А через полгода ты с ней не сможешь жить! Именно так ты нам всем и объявишь!
– Не объявлю, – угрюмо возразил Олежка.
– Олежечка, – снова вмешалась бабушка, – зачем вам, дитятко, жениться? Встречайтесь – кто против, но жениться-то зачем?
– Это нечестно по отношению к Викиному мужу, – мотнул головой Олежка.
– Это тебе Вика внушила? – холодно спросила Таня. – Ей-то чего недостает? Богатый муж и юный любовник...
– Я не могу делить ее с ним...
– Ягодка моя, зачем делить, ее муж уже дряхлый старичок, – снова вылезла бабушка. – Он ее любит, как дочь...
– А ты можешь дать ей жизнь, к которой твоя Вика привыкла? – продолжала допрос Таня.
– Она презирает эту жизнь...
Таня всплеснула руками, поражаясь наивности сына:
– Так зачем же она вышла за него замуж?!
– У Вики не было другого выхода, – объяснил Олежка. – В Москве она не могла устроиться без прописки, а возвращаться в Иркутск не хотела...
– Чем это ей не угодил Иркутск? – тут же возмутилась интеллигентная бабушка. – Там жили декабристы...
Таня еле удержала в себе поток брани. Здорово же эта баба запудрила мозги ее сыну! Иркутск ей не подходит! Ей подавай столицу, да не ту Москву, в которой люди честно вкалывают, чтобы заработать на жизнь, а роскошную, веселую столицу – с театрами, ресторанами, кинопросмотрами, ВТО, а-ля фуршетами, банкетами, праздной болтовней по телефону с менее удачно устроившимися подругами, и прочая, и прочая... Да еще любовь чистого юноши ей понадобилась. Да еще приправленная драматической ситуацией выбора... Она хочет съесть Олежку под острым, пикантным соусом, вот что! Но вслух все это произносить бесполезно.
– Хорошо, сынок, – проговорила Таня. – Познакомь нас с твоей избранницей.
...Все это Таня только сейчас отважилась рассказать Олегу, присовокупив, что знакомство с предприимчивой кандидаткой в невестки должно состояться через день. Олежка привезет Вику в Верховье.
