Текст книги "Любовь под облаками"
Автор книги: Вера Ветковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– На виллу?
– На виллу!
Чем больше времени проходило с момента отъезда Гали в деревню, тем больше мучили Олега сомнения относительно этой самой «глухомани».
За время их совместной жизни он хорошо изучил Галю. Она всегда казалась ему очень ясной, не способной держать камень за пазухой, плести паутину лжи, вести какую-то утонченную, хитрую игру.
Последнее время, незадолго перед отпуском, в ее настроении преобладала какая-то нервозность, будто она чего-то боится... или с чем-то борется. Олег незаметно приглядывался к жене, скрывая нараставшую тревогу. Прежде Галя любила его общество, но теперь он замечал, что тяготит ее. Если он был в комнате, она норовила уйти на кухню или запиралась в ванной. Олег стал припоминать, когда заметил в ней это необычное состояние.
Похоже, все началось с той ночи, которую она провела у Веры...
У Веры ли?
Ничего не могло быть проще, чем снять трубку, позвонить Вере и справиться у нее самой относительно той ночи. Но, во-первых, Олег кое-что слышал о женской солидарности в критических случаях, во-вторых, он не хотел поставить Галю или себя самого, в случае если она тогда действительно была у Веры, в неловкое положение.
Да, именно с той ночи все и началось...
В глазах ее появилось какое-то не виданное им прежде смятение, страдание, страх. Может, это от усталости. Так он думал тогда. Но Галя – женщина здоровая, и график работы у нее обычный. Ну конечно, к концу года усталость накапливается... Еще у него временами возникало ощущение, что Галя его не слышит, отвечает, ориентируясь по его интонации, иногда невпопад. Если бы Олег, как школьный учитель, подымающий с парты нерадивого ученика, вздумал переспросить ее, о чем он только что толковал, вряд ли получил бы вразумительный ответ.
Он достал из письменного стола магистральную карту Воронежской области – и снова отложил ее в сторону.
Что он будет делать, если ее в самом деле не окажется в этом самом Величкове? Или она окажется там не одна? Об этом думать не хотелось.
Но и думать о чем-то другом Олег был не в состоянии.
В один из таких дней, мучительных, длинных, туманных, он позвонил Олежке – справиться, как дела.
Трубку взяла Таня, она сообщила, что Олежка уехал в Медведково к приятелю на свадьбу. Олег хотел расспросить ее, как вообще у них дела, но Таня сказала, что торопится, – он поймал ее уже на пороге, она собирается в Верховье за вареньем.
– Почему ты мне не позвонила? Я, конечно, отвезу тебя и привезу обратно.
Таня отнекивалась, говорила, что ее не смущает электричка.
– Таня, если ты не считаешь меня другом, не можешь же ты видеть во мне врага? – сердито упрекнул Олег.
– Нет, я не вижу в тебе врага, – улыбнулась Таня.
– Тогда полчаса подожди. Я выезжаю.
В машине Таня спросила:
– Ты, кажется, сейчас один? Тебе-то ничего не нужно?
– Нет, спасибо.
– Галя здорова? – вежливо поинтересовалась Таня.
– Более-менее. Она поехала в отпуск к подруге на дачу, – зачем-то сказал Олег.
В зеркальце он перехватил взгляд Тани. В этом взгляде промелькнуло недоверчивое выражение, точно у нее возникли такие же сомнения в том, что Галя у подруги на даче, как и у него самого.
– Как летается? – спросила Таня. – По чужим странам не скучаешь?
– Нет. Как у тебя на работе?
– Я теперь заведующая детской инфекцией...
– Ну? Не знал. Поздравляю.
– Не с чем, – стала рассказывать Таня, как бы желая отвлечь Олега от тягостных мыслей. – Все на мне одной. Ремонт, лекарства, оборудование, няньки, которые уходят... Возьмешь себе варенья?
– Разве что баночку, спасибо.
– Две, – поправила Таня. – Два трехлитровых баллона. Я смородины пропасть закрутила, нам столько не надо. Я очень тебе благодарна. Не столько за то, что ты меня везешь, сколько за то, что привезешь обратно. Банок много, мне пришлось бы машину нанимать.
– Всегда звони, если что-то надо, я тебя очень прошу.
– Хорошо, и ты звони, если что, – сказала Таня.
Прошло еще несколько дней, дождливых, серых, с затянувшимися из-за нелетной погоды командировками. В тот день Олег вернулся из рейса поздно вечером, вошел в пустую квартиру, постоял у окна, посмотрел на размытый дождем пейзаж за стеклом и, вдруг почувствовав, что больше не в силах бороться с желанием узнать все, вышел из дому, сел в машину и поехал искать Галю.
Он пытался убедить себя, что все на самом деле вовсе не так, как померещилось ему в одиночестве, представить, что сейчас он доедет до этой деревни, отыщет дом, где проживает свекровь Лили Тамировой, увидит Галю на крыльце этого дома, радостно выбежавшую к нему навстречу...
«Это было бы самым большим счастьем моей жизни», – думал он.
Пытался представить себе и другое...
Но тут воображение выступало в роли врага, и Олег, чтобы избавиться от невыносимо тяжелого предчувствия беды, прибавлял звук в приемнике.
Величково Олег разыскал в девятом часу утра... Действительно глухая деревня, тихая, с ветхими домиками, да и тех немного... И первую же встретившуюся ему на улочке женщину спросил, где дом, который купили москвичи, Тамировы.
– Я Тамирова, – сказала женщина, приветливо улыбаясь. – Что-то мне незнакомо ваше лицо...
И тут Олег, глубоко вдохнув холодный утренний воздух, спросил:
– Галя Тихомирова не у вас?
– Галочка? – удивилась женщина. – Нет, а почему она должна быть у меня?..
«Вот она, расплата», – подумал Олег.
Глава 16
Дни у Вари были похожи один на другой как две капли воды. Она просыпалась рано утром, как только Сереженька заворочается в своей кроватке. Словно между ними существовала незримая, но очень прочная связь. Сержик спросонья улыбался, и Варя обращалась к нему: «Доброе утро, ежик!» Брала его на руки и обязательно рассказывала, какой сегодня денек и что им предстоит сделать вместе. Сереженька гукал в ответ.
Просыпался недовольный Роман, морщился и отворачивался к стене. Он редко вставал к первой паре, и сон по-прежнему был для него самым святым делом в жизни. Варя не обращала на супруга ни малейшего внимания, уже не старалась пройти на цыпочках, оберегая его сон.
Они с Сереженькой шли на кухню, где их поджидала бабуля, встававшая с первыми петухами. За ритуалом пробуждения следовали умывание, зарядка и завтрак. Бабуля подавала кашу, Варя усаживала Сереженьку на высокий стульчик, откуда он как с трона по-хозяйски оглядывал свои владения и верных вассалов.
Стремительно убегал день, весь посвященный маленькому. Прогулки, обед, полдник, ужин и сон составляли плотное расписание, из которого трудно было выбиться хотя бы на полчаса. Пока малыш спал, Варя занималась домашними делами. Она полностью забыла о себе. Подруги говорили, что у нее нет собственной жизни. Варя этого не понимала. Конечно, у нее есть своя жизнь – их с Сереженькой жизни, слитые воедино.
Приходила нарядная, умело подкрашенная Марианна и жаловалась по обыкновению на свои непрекращающиеся беды и страдания. После окончания курсов она работала секретаршей в акционерном обществе. Вскоре выяснилось, что секретаршей ей быть никак нельзя. Ее преследовали все мужчины – от шефа, пятидесятилетнего лысеющего сатира, до мальчишки-курьера. С Костей тоже не все ладилось. Начались какие-то необъяснимые недоразумения. Он уже позволял себе опаздывать на свидания, а то и вовсе не приходил, ссылаясь на дела.
Варя рассеянно слушала, кивала, сочувствовала и втайне надеялась, что Мари скоро уйдет. Ей вдруг стали невыносимо скучны проблемы подруги-красавицы. То, что недавно казалось сложными, драматическими отношениями между людьми, превратилось в мелкую житейскую суету.
Мари очень раздражало, что Варя поминутно вскакивает и, извинившись, бежит на зов Сереженьки или к плите, где ворчит овощное пюре. Прошло то время, когда они часами секретничали наедине и им никто не мешал.
Варя то и дело ловила сочувственные взгляды Мари и подруг-одноклассниц, которые сейчас учились в институтах, переживали свои первые романы. Все они считали ее неудачницей, по собственной воле запершей себя на кухне и в детской. Варя не обижалась. Ольга Петровна часто цитировала слова какого-то литератора: «Нет ничего глупее, несправедливее и необъективнее, чем мнение одного человека о другом». Самой Варе жизнь Мари и кое-кого из подруг тоже казалась пустой, суетной и скучной.
– У меня спокойно и легко на душе от уверенности, что я делаю такое важное и большое дело – родила и ращу ребенка, – говорила она матери. – Они этого никак не понимают. У них все впереди – дети, пеленки, болезни...
– Ты права, детка, – ласково гладила ее по голове мать. – Годы, потраченные на Сереженьку, вовсе не потеряны. Может быть, это самое значительное время в твоей жизни. Скоро он подрастет, а я пойду на пенсию и полностью отдам себя внукам. А ты начнешь учиться.
Варя не исключала такой возможности, но сейчас ей даже подумать об учебе было страшно. Единственной подругой, не оплакивавшей ее загубленную судьбу, была Ольга. Едва войдя в квартиру и вымыв руки, Ольга тут же бросалась к ребенку. Когда она возилась с малышом, то вся расцветала, хорошела. Совсем другая девушка, украдкой думала Варя, без конца ломавшая голову, как помочь подруге, заставить ее поверить в себя, изменить внешность.
Оля училась в Бауманском. Ее ожидала аспирантура, преподавательская карьера, но совсем отсутствовало то, что называют личной жизнью.
– Мне кажется, ты выйдешь замуж к тридцати, после диссертации. Это правильно и разумно, – утешала ее Варя.
– Я никогда не выйду замуж, потому что я урод, – со спокойной обреченностью отвечала Оля.
Варя искренне протестовала: дело не во внешности, а в характере. А что, если и в самом деле Оля останется одна? Такая женская судьба представлялась Варе катастрофой.
По выходным дням новые приятельницы Вари, молодые мамаши с колясками, выводили на прогулку и своих мужей, гордо шествуя с ними по бульвару. Варя пыталась определить, какая пара составляет одно целое, то есть может называться семьей, а какую скрепляет только свидетельство о браке.
У них с Романом давно уже не было истинного тепла, понимания и душевной близости, которой когда-то гордилась Варя. Пути их все больше расходились, хотя Ромка старался честно выполнять свой отцовский долг: по воскресеньям гулял с сыном на бульваре, бегал в молочную кухню за кефиром. Но, оказав посильную помощь, он словно вздыхал с облегчением и спешил смыться из дому. В один прекрасный день Варя призналась себе, что семьи у них нет.
Ольга Петровна и Галя вскоре уловили перемену в их отношениях и обращались с новым родственником подчеркнуто холодно. А Варя была слишком поглощена Сержиком, чтобы переживать о своей неудавшейся семейной жизни. Трагедии не разыгралось. По натуре Варя оказалась слишком сдержанной и трезвой женщиной. Не лила слез, не страдала, не поджидала мужа вечерами, чтобы осыпать упреками.
Однажды Роман позвонил в полночь.
– Варвар, сегодня твой супруг не явится ночевать, – сообщил он развязно. – Завтра можешь закатить мне скандал. Имеешь право.
Но Варя ничего не ответила, даже зевнула в трубку. Она давно легла, намаявшись за день. Роман, несколько обескураженный такой реакцией, сменил тон и уже ласково, виновато стал объяснять, что у них мальчишник, парень из их группы надумал жениться. По этому поводу они намерены гулять до утра. Тем более, что маман укатила в командировку и оставила им пустую квартиру.
– До завтра? – равнодушно спросила Варя, прервав его многословные оправдания, и положила трубку.
Ничего особенного, обыкновенная пирушка с друзьями. Правда, ей показалось, что на этом мальчишнике она слышала и девичье щебетание. И это Варе было безразлично. Почему муженек лебезит перед ней, как кот, укравший со стола кусок рыбы? В последнее время Варе казалось, что он ее слегка побаивается. Но все эти мысли недолго ее занимали. Она так уставала, что мгновенно проваливалась в сон как в небытие.
Вскоре Варя уже привыкла к тому, что Роман по нескольку дней не бывает дома. Порой он уходил утром в институт и исчезал. Вечером звонил от Раисы и сообщал об очередной тусовке, подготовке к зачету или коллоквиуму. Он стал жить на два дома, тем более что Варя не протестовала. Наоборот, она боялась себе в этом признаться, но испытывала облегчение, когда не видела его подолгу.
– Почему ты все время одна? – как-то решилась спросить Ольга Петровна. – Роман совсем тебе не помогает. Я уже не помню, когда и видела его.
– Мама, скоро сессия. Заниматься здесь совершенно невозможно, ты понимаешь почему. Он сидит в библиотеке или дома у матери, – совершенно спокойно отвечала Варя.
Ольга Петровна даже порадовалась, что дочь так равнодушно относится к отсутствию мужа. Она не раз встречала Романа на улице возле дома или в подъезде. Его всегда сопровождала веселая компания друзей, среди которых бывали и девушки. Едва ли они превратили квартиру Раисы в читальный зал. Ольга Петровна уже ловила себя на том, что начинает тихо ненавидеть этого легкомысленного, избалованного эгоиста. Галечка права: он повзрослеет только к тридцати.
Ее зять оказался никудышным мужем и отцом. Иного Ольга Петровна и не ждала. Ее волновало другое. Как-то незаметно Варя с Ромкой стали совсем чужими. А ведь какая романтическая была любовь! Куда все девалось? Дочери с их проблемами совсем измучили ее. Бессонными ночами ее одолевали думы: что, если Варенька останется одна с ребенком на руках, без семьи, без профессии?
Варя и не подозревала, что мать с Галей снова обсуждают ее жизнь: как заставить ее вернуться домой, продолжать учебу. Галю больше всего возмущало, что сестра по доброй воле останется на всю жизнь безответной служанкой своего ничтожного муженька. Но сама Варя не возмущалась и не считала странными частые отлучки Ромки. Мужчины всегда избегают тягот быта и стараются переложить их на женские плечи. Роман – не помощник в домашних заботах. Она этого и не ждала. Гораздо важнее то, что они охладели друг к другу, на это есть много причин. Часть вины Варя готова была взять на себя.
У Ромки просто голова кругом пошла от института и студенческой жизни. Учился он кое-как, зато появились новые друзья и новые интересы. В школе друзей у него не было, его почему-то недолюбливали в классе. Умные парни-технари считали его довольно серой личностью и прозвали «тюфяком». Кроме Варвары, Марианны да нескольких приятелей, у него никого не осталось от школьной жизни. А в институте вдруг завелась мужская компания, довольно специфическая, богемная. И девицы не обделяли его вниманием.
Поначалу он взахлеб рассказывал Варе о своей удивительной институтской жизни. И Варя радовалась, что он стал уверенней, понемногу избавлялся от комплексов. Но жить его интересами Варя не могла. Ребенок отнимал все силы, вечером у нее слипались глаза. Вот почему она во многом винила себя: с такой домашней наседкой, скучной, равнодушной, не о чем было говорить.
Глазастая Марианна тоже вскоре заметила, что безоблачная любовь подруги с Романом превратилась в заурядную семейную рутину.
– У нас с Костей тоже наступают сумерки. Не вечер, а сумерки, хоть мы и не женаты, – призналась она. – Вот она, хваленая семейная жизнь. А Ромочка, мне кажется, вовсе не создан для семейной жизни.
Варя промолчала. Ей не хотелось обсуждать с Мари свои отношения с мужем. Она давно перестала откровенничать даже с матерью и сестрой, вся ушла в себя.
– Пожалуйста, позовите Романа, – раздался в трубке напевный, немного жеманный девичий голосок.
«Какая-то новая», – подумала Варя, крикнув мужа. За три года она успела изучить голоса Ромкиных знакомых. Девицы звонили все чаще.
– И что они в тебе находят? Отбоя нет от женщин, – недоумевала Варя.
– Одолели бабы! – стонал Ромка, но тем не менее спешил к телефону.
Его жена была выше ревности, и ему это нравилось. Между ними все было по-прежнему. Они словно сговорились делать вид, что ничего не происходит, хотя на самом деле происходило. Отчуждение между ними росло. По утрам Варя с нетерпением ждала, когда же он наконец уйдет из дому. Он постоянно путался под ногами. Раздражал ее своей медлительностью и ленью. У Вари не было ни минуты свободного времени. Поэтому ей невыносимо было видеть мужа, часами валяющегося на диване с книгой или вперившегося в телевизор. Конечно, Роман это чувствовал, и выходные стали для обоих тяжелым испытанием. До ссор и упреков пока еще не дошло, но Варе все труднее было сдерживаться.
Особенно злили ее ночные звонки, когда он виновато оправдывался, оставаясь ночевать у матери. Без дружеских пирушек и тусовок Роман уже не мог существовать. Но при этом участливо расспрашивал Варю, не устала ли она, не нужна ли помощь. И даже сочувствовал.
– Помощь нам с бабулей всегда нужна. И что дальше? – подавляя раздражение, отвечала Варя. Слово «лицемер» уже готово было сорваться с ее губ.
– Как мой мышонок? Не скучает по батьке? – спрашивал Роман.
– Сомневаюсь, что он замечает твое отсутствие.
Роман добродушно констатировал, что супруга не в духе. Весело и бодро обещал:
– Завтра вернусь пораньше, погуляю с ежиком, постираю белье...
Тут у самой кроткой жены лопнуло бы терпение.
– Умоляю, не нужно жертв! Занимайся своими делами. Мы справлялись раньше и сейчас вполне без тебя обойдемся, – ледяным голосом говорила Варя и вешала трубку.
После таких разговоров у нее всегда было гадко на душе. Она снова корила себя, давала слово быть с Ромкой сдержанной, дружелюбной. В конце концов, она и раньше видела его недостатки, но почему-то была терпимей, да, но тогда он еще не лгал. А теперь постоянно лжет, неумело и виновато. Варя тяжело вздыхала. Ложь была ей невыносима.
Как-то вечером бабуля ушла на службу в церковь, Варя готовила ужин и вдруг услышала, как в комнате заспорили о чем-то свекровь с Ромкой. Она уловила лишь несколько фраз из их бурного разговора.
– Не смей приводить ее ко мне. Чтоб я больше не видела эту девицу! – прошипела Раиса и тут же осеклась, встретив удивленный взгляд невестки.
Варя подхватила на руки Сержика и вернулась на кухню, отметив свое полное равнодушие. Касается ее или нет этот разговор? Она сделала вид, что не касается. Только удивилась. Раиса очень темпераментная женщина, но ее дурные эмоции никогда не выплескивались на сыночка. На щеках у свекрови горели красные пятна, глаза метали молнии. А Ромка выглядел смущенным и оправдывался.
Последнее время Раиса вела себя как-то странно. Даже ездила в Одинцово к знаменитой гадалке и предсказательнице. Она ничего не предпринимала в жизни, не посоветовавшись с этой гадалкой, и при всяких затруднениях тут же летела к ней. Раису что-то очень беспокоило. Она то ворчала на сына, то принималась убеждать Варю, что Ромочка вот-вот повзрослеет, нужно только немного подождать. Свекровь говорила это с опаской, как будто не совсем была уверена, что чудо все-таки произойдет.
И Ольге Петровне она уже не раз повторяла в разных вариациях:
– Как повезло Ромке с женой! Именно такая подруга жизни нужна моему оболтусу. Я понимаю, Олечка, он не самый лучший отец и муж. Но не беспокойтесь. Я буду работать за троих. И мой бывший муж тоже их не оставит. Они ни в чем не будут нуждаться.
Сватьи даже договорились, не посоветовавшись с Варей, что через год она обязательно вернется в институт. Раиса уже подыскивала хорошую няньку. Ольга Петровна терпеть не могла зятя, но к его родне у нее не было претензий – замечательные люди. Что бы ни случилось, они всегда будут заботиться о внуке и Вареньке. А случиться могло всякое. Втайне Ольга Петровна даже мечтала, чтобы дочь как можно скорее развелась с этим недоразумением в штанах, окончила институт и в будущем встретила настоящего человека. Она этого вполне заслуживает. Ну, сделала ошибку, кто их не делает? Настоящая жизненная мудрость заключается в умении исправлять ошибки и не повторять их.
Не могла же Варя не явиться на день рождения собственного мужа. Ольга Петровна намекнула, что это просто неприлично. Еще утром Варя приехала к матери, весь день занималась Сереженькой и обещала спуститься к Раисе. Свекровь с сестрой накрывали на стол, готовили пиршество. Ольга Петровна в меру сил помогала.
К шести уже явилась Марианна, почему-то одна, без Кости, очень расстроенная. Она бросилась было к Варе излить душу, но Варя изобразила крайнюю загруженность делами и отправила ее вниз помогать Раисе Андреевне. Несколько дней назад Мари, немного поколебавшись, с таинственным видом сообщила новость:
– Сначала хотела промолчать, но ты все равно узнаешь. Рано или поздно. А я как лучшая подруга просто обязана...
Мари жила в доме напротив и часто по-соседски сталкивалась с Романом. В последнее время он наведывался к матери не только с приятелями, но и с какой-то вертлявой девицей. Марианна просто кожей чувствовала, когда товарищеские отношения переходят в амурные.
– Я все узнала: зовут Люся, учится на курс ниже. Ничего серьезного пока нет. Она просто не дает ему проходу, – успокоила подругу Мари. – Похожа на болонку, вся в мелких желтеньких кудряшках. Глаза как блюдца. Ну а муженек твой, как ты знаешь, тряпка.
На этот раз Варе трудно было сохранить безразличный вид. Все было отвратительно: и сияющее вдохновением лицо Марианны, и новость, которая подкосила Варю. Портрет, набросанный Мари, очень хорошо сочетался с жеманным голосом, почти каждый день подзывавшим Ромку к телефону.
Вот почему этот злосчастный день рождения стал тяжким испытанием для Вари. Девица, конечно, будет присутствовать. Варя не любила Ромкиных друзей и в их компании чувствовала себя замарашкой. Отчасти потому, что и они сами давали ей понять, как странно она смотрится среди них.
Подправив макияж, Марианна отправилась на пирушку, как на поле битвы:
– Раз я без Костика, обещаю – весь вечер ни на шаг не отойду от твоего мужа и не подпущу к нему эту навязчивую девицу. Насмерть буду стоять.
Марианна говорила это не без азарта. А Варе почему-то хотелось ее предостеречь – не переусердствуй. Она спустилась к самому началу, к первому бокалу шампанского, по горячему настоянию свекрови, которая сама за ней явилась. Варя лишь слегка пригладила волосы и не нашла нужным переодеть джинсы. Правда, мать заставила ее обновить модный блузон, подарок сестры.
Просидев полчаса с постной улыбкой и выполнив свой семейный долг, Варя незаметно выскользнула из комнаты. Марианна устремилась за ней. От ее дурного расположения духа и следа не осталось. Она попала в привычную для себя атмосферу мужского внимания. После шампанского Мари стала особенно оживленной и говорливой.
– Что было! Раиса с треском выперла Люську. Это была такая ужасная сцена! – Мари даже глаза закатила от удовольствия. – Ромка было бросился вслед за своей пассией, но быстро вернулся.
Ступеньки закачались под ногами у Вари. Впервые она серьезно задумалась о разводе.
Ольга Петровна напомнила Варе, что скоро полночь, а Раечка просила ее зайти до полуночи. По просьбе Романа свекровь согласилась переночевать у сестры, чтобы дать молодежи возможность от души повеселиться. Но при этом она настаивала на присутствии невестки и не скрывала, что недовольна Варей.
Варя так и не смогла себя заставить хотя бы еще час высидеть на этой постылой вечеринке. Тем не менее попрощаться со свекровью необходимо. Чем ближе становился разрыв с мужем, тем сердечней и предупредительней была Варя с бабулей и свекровью. Они не виноваты. Их и без того ожидает удар, когда она решится на объяснение.
Варя спустилась на второй этаж, открыла дверь и поняла: вечеринка давно выродилась в самый примитивный бардак. Она не без сожаления оглядела стол, над которым весь день мудрили женщины. Теперь на нем теснились груды грязных тарелок с объедками, воск со свечей капал на Раисину парадную скатерть. В комнате, тесно сплетясь, топтались две парочки, еще одна любезничала на диване. С кухни слышались пьяный ор и звон посуды.
Судя по непринужденной обстановке, Раиса уже ушла. Варя схватила из вазочки последнее яблоко, заглянула на кухню. Ромки там не было. Оставалась спальня. Оттуда доносилась приглушенная музыка. Один из приятелей Ромки потащил ее танцевать, но Варя не слишком любезно оттолкнула его. Она ожидала увидеть супруга в объятиях одной из девиц, что уже не раз случалось. Ни ревности, ни возмущения она при этом почему-то не испытывала.
Варя распахнула дверь Раисиной спальни и чуть не поперхнулась яблоком. На роскошной тахте, отданной хозяйкой на поругание, с упоением целовались ее муж и лучшая подруга. Никогда она не видела Марианну в таком растерзанном, неприглядном виде. Короткая юбка взбилась до бедер, длинные волосы разметались по тахте. Блузка была расстегнута, и рука Вариного легкомысленного супруга безнаказанно блуждала по белому как кипень, упругому плечу, по маленькой соблазнительной груди, которую не скрывал, а скорее демонстрировал французский бюстгальтер. Мари всегда гордилась своим бельем.
Вторая парочка раздумывала, куда бы приземлиться. Но тахта была занята. Вдруг Лохматый, Ромкин приятель, через плечо своей партнерши заметил Варю на пороге комнаты, и его физиономия сразу же приняла осмысленное, испуганное выражение. Он даже попытался обратить внимание хозяина на появление супруги, толкнув его пару раз кулаком. Но Ромка и Мари были совершенно невменяемы.
Варя выскочила как ошпаренная и очнулась только за дверью, на лестничной площадке. Отвращение, гадливость, тошнота душили ее. Она так сжала кулак, что ни в чем не повинное яблоко хрустнуло под ее пальцами. Застань она Ромку в таком непотребном виде с какой-нибудь Люсей, просто брезгливо повернулась бы и ушла. О муже она совсем не думала. Варя свято верила в женскую дружбу, солидарность, целомудрие.
Ольга Петровна удивилась, что дочь вернулась так быстро.
– Раиса ушла. Делать мне там нечего. Самый безобразный разгул, мама, пьяная тусовка.
Варя сама удивилась, как спокойно и равнодушно звучит ее голос. И все же Ольга Петровна сразу поняла: с дочкой что-то неладное. Варя прошла в свою комнату, легла и вдруг из темноты послышались странные звуки – то ли сдавленный кашель, то ли смех, то ли рыдание.
Обеспокоенная, Ольга Петровна заглянула в комнату и при свете ночника увидела искаженное лицо дочери. Варя смеялась, положив ладошку на грудь. И это был страшный смех, который душил и мучил ее.
– Что с тобой, дочура? Принести воды?
– Ничего, мамочка. Это нервное. Сейчас пройдет.
Попросив Ольгу Петровну никому не открывать и не тревожить ее, Варя выключила свет и погрузилась в свои мысли. Ее по-прежнему разбирал глупый, нехороший смех. Не хватало только попасть на прием к психиатру.
Какой короткий век оказался у ее романтической любви. Да и есть ли что-нибудь на этой земле вечное, правильное и незыблемое? И Варя сама себе ответила: есть! Сереженька, мама, сестра, бабуля.
