Текст книги "Мужчина для сезона метелей"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
20
В Москве Гутя пробыла ровно две недели. Полина уезжала на работу, а она, обложившись газетами, начинала названивать. Указательный палец горел от напряжения – столько раз давить кнопки на аппарате.
Гутя читала объявления о работе и не переставала удивляться. Вот это выбор! Срочно! Работа в офисе! Москвичи и иногородние, возраст не ограничен, зарплата семьсот – полторы тысячи долларов. Да что же все сидят дома, не едут, не идут пешком, не летят самолетами со всех концов России? Если столько зарабатывать, можно снять квартиру, получить регистрацию, а потом вернуться домой и жить припеваючи?
Но все, что ей предлагали реально, быстро поняла Гутя, на это не проживешь. Только в их городе – там другие деньги.
Однажды она позвонила по объявлению – приглашали на работу оператором на телефоне в офисе.
Гутя приехала по адресу, который ей назвали. Обычная квартира на первом этаже. Сидели три немолодые тетеньки, если бы она увидела их на улице, приняла бы за учительниц младших классов.
– Расскажите о себе, – попросили они. – Образование, семейное и материальное положение.
Гутя рассказывала и сердилась на себя – вместо того чтобы спрашивать их, она распелась… Когда Гутя сказала, что осталась одна с сыном, а муж погиб, она увидела, как оживились лица всех слушательниц.
– Вы задержитесь у нас, – с облегчением вздохнула самая старшая.
Гутя улыбнулась:
– А что я должна делать?
– Разговаривать, – сказала самая молодая. – У вас приятный голос. Вы сообразительная, сразу видно. – Она засмеялась. – Несообразительные в Москву не едут.
Гутя ждала продолжения.
– Смена длится девять часов. За нее вы получите пятнадцать долларов. Ваша задача – продержать клиента на телефоне как можно дольше. Чтобы он раскрыл свой… карман. – Женщины переглянулись, а Гутя уловила в этом смехе какой-то подтекст, но не поняла. – Чтобы он вынул оттуда не что-нибудь, а деньги. – Они снова засмеялись.
– Простите, – сказала Гутя, она сама не знала, почему насторожилась, – видимо, я не такая сообразительная, как вам показалось. О чем я должна говорить с позвонившими?
– Как о чем? – старшая округлила глаза. – О сексе. Они будут предлагать сыграть роль, которую им хочется. Девочки, бабушки…
– Кошечки…
– Мэрилин Монро…
Женщины наперебой перечисляли варианты.
Гутя чувствовала, как бледнеет.
– Вы не можете первой положить трубку, что бы он ни говорил.
– Что! – Гутя вскочила со стула. – Да вы с ума сошли! – Она побежала к двери, толкнула ее и вылетела в коридор. Сначала за спиной было тихо, а потом раздался хохот.
Вечером Гутя рассказала матери о своем визите. Полина улыбнулась:
– Что ж, есть и такая работа. Я слышала, но не вникала. Есть женщины, которые соглашаются на нее. Как правило, это матери-одиночки. Но мало кто выдерживает больше трех месяцев. Эти фирмы зарабатывают много. Город велик, в нем полно больных мужчин.
– Но ты бы видела теток! Они обыкновенные! Мне кажется, после такой работы вообще ни на кого глаз не поднимешь! Ужас. Лучше я буду сидеть у себя дома.
– Я расскажу тебе, как узнать надежную фирму, – сказала Полина, – незачем тратить время и силы. Надо очень внимательно читать объявления, в них все написано для тех, кто понимает, конечно. Там должно быть четкое название должности, которую предлагают, чем занимается фирма, ее название. Большинство работодателей просят прислать резюме по электронной почте или по факсу. Если заинтересуешь кадровика, тебя пригласят на собеседование. По телефону уточняй все обязанности и зарплату. Незачем ехать, терять время, если тебе не годятся их условия.
– У этих теток я тоже спрашивала, а они – приезжайте, все узнаете на месте.
– Пример того, как не должно быть, – сухо заметила Полина. – Да, еще один момент. В офисе для тебя должно быть рабочее место с оргтехникой. Если тебе предлагают принести свой телефонный аппарат или ноутбук…
– …а также тряпки для пола, если нанимают уборщицей, – засмеялась Гутя.
– Вот именно. Сиди дома. – Она помолчала, потом добавила: – Спрашивай о социальном пакете. В Москве зарплата может складываться из нескольких составляющих. Оклад плюс премия, оклад плюс проценты. Причем все это следует записать в договор.
– Полина, – Гутя зашуршала газетой, – смотри, тут наверняка какая-то хитрость.
Полина бормотала:
– Хорошо оплачиваемая работа… турфирма… тысяча… Отчетливо вижу пирамиду…
– Не ниже египетской? – хмыкнула Гутя.
– Пожалуй. Это не настоящая работа с зарплатой. Гебе предлагают начать свой бизнес, причем заплатить за него.
– То есть?
– К примеру, тебе продают товар, в данном случае, путевки, ты должна продать их, а на разнице в цене заработать.
– Я все поняла. – Гутя почему-то обрадовалась. – Самое лучшее место – у тебя…
– Да, оно стоило трудов, многолетних, – сказала Полина.
– Я поеду… домой, – сказала Гутя, складывая газету.
Полина не удерживала дочь.
Перед самым отъездом она повезла Гутю в новый торговый центр, в котором два километра прилавков, не меньше, сказала мать. Море машин сине-бело-красными волнами колыхалось внизу, на огромной площади, когда их машина съезжала по боковой развязке.
– Шопинг помогает забыться, – объясняла Полина, – я просто лечусь в таких местах. Ты сама поймешь.
Гутя увидела расслабленные лица, довольные тела, примерявшие на себя все подряд. С пакетами в руках тысячи «шопингауэров» – выскочило словечко, которое удивило ее и насмешило. Надо же, к чему приложилось имя философа, чьи труды изучала в институте! Ничего из трудов в голове не осталось, а фамилия засела.
Кафе, бары, стойки облеплены людьми – праздник тела, забытье духа. Гутя шла за матерью, потом обнаружила, что уже сама бежит впереди Полины, а ее собственная рука тянется то за блузочкой, то за джинсами. А когда они попали в детский рай, она поняла, что Петрушу она просто осчастливит.
Полина купила мальчику джинсы, курточку, а Гутя не устояла перед жилетом с множеством карманов. «Разгрузочный жилет», понимала она, – вещь провокационная. Сын станет носить при себе все самое ценное. Может, даже хомяка Тимошу. Придется перед стиркой все карманы проверять.
Потом тревожно зазвонил мобильник Полины. По резкому жесту – мать схватила аппарат, стиснула и отошла к фонтану – Гутя поняла, что этого звонка Полина ждала. Может быть, она повезла ее сюда, чтобы отдохнуть от ожидания.
А она сама поехала в Москву не за тем же самым? Не потому ли, что надоело ждать каждый день и вздрагивать – не звонит ли тот, кому она не дала номер телефона? Неужели она на самом деле собиралась перебраться в Москву? Да что ей здесь делать? Портить жизнь матери и себе? Она взглянула на Полину, увидела лицо счастливой женщины. Когда-нибудь у нее самой будет такое?
Если будет, одернула она себя, она сама его не увидит. Как не видит своего лица, свежего, юного, Полина.
– Еду, – наконец сказала она в трубку.
Она закрыла крышку мобильника и скомандовала Гуте:
– Закругляемся. Нам пора. – Потом подмигнула так, что Гуте захотелось обнять ее. Но она не решилась.
– Полина, ты можешь ехать. Я еще погуляю, доберусь на автобусе. Я видела, здесь они ходят…
– Да, бесплатные. До метро, – поспешно подхватила Полина. – Знаешь, – наконец она решилась, – мне нужно на Калужское шоссе, это в обратную сторону. За город. Если ты на самом деле не против поехать домой на городском транспорте… Я заберу все пакеты, – поспешила она добавить. – Ты отправишься налегке.
– Ну конечно, Полина, ни о чем не волнуйся, я… понимаю.
Полина быстро наклонилась к дочери, поцеловала в щеку:
– Спасибо, Гутя.
– Он… тоже сомелье? – вырвалось у Гути.
– Не-ет, – Полина покачала головой, – он юрист. Между прочим, я хочу поговорить с ним о твоем деле, – сказала Полина, пытаясь придать лицу серьезное выражение.
– О каком? – быстро спросила Гутя.
– О Сергее. Ты говорила, что не веришь в случайность.
– Д-да… Но прошло столько времени… – Она поморщилась. – И потом, твоя юристка сказала, что ничего не выйдет.
– Не важно. Еще и поэтому я считаю себя вправе уехать от тебя сейчас.
– Ну… если так, – Гутя пожала плечами, – счастливо.
– Пока, дочь, – сказала Полина. Она редко называла Гутю дочерью.
Гутя вздрогнула. А что, она на самом деле дочь вот этой женщины без возраста. Смешно. Полина на самом деле не просто мать, она бабушка… И влюбленная женщина. Это видно.
Она сама снова… будет влюбленной когда-нибудь?
Гутя едва не споткнулась на ровном месте. А… разве не уже?
Гутя улыбнулась. Интересно, мать вернется в понедельник или завтра?
Она помахала Полине рукой, снова встала на двухкилометровый путь. Люди входили и выходили из сокровищниц, они делали это так завлекательно, с такой страстью, что Гутя быстро вошла в ритм толпы.
Вернувшись в Вятку, Гутя обнаружила, что ее родные тоже не теряли зря времени. Весна, которая посылала слабые приветы, будоражила нежные, чувствительные сердца. Гутю удивил ее собственный сын.
– Что это с ним? – Она удивленно посмотрела на Тамару Игнатьевну. Петруша старательно протер глаза кулаками и уставился на часы, которые висели на стене и громко били, потом прошел мимо нее в ванную. – Петруша, ты глаза открыл или нет? – спросила она, удивленная подобным равнодушием.
– Открыл, – сказал он не останавливаясь. – Я спешу.
Гутя снова посмотрела на Тамару Игнатьевну.
– Что происходит? – Она опустила на тумбу дорожную сумку, в которой столько подарков для Петруши. – Я ему скупила пол-Москвы и все Подмосковье, а он – «Я спешу!».
– У него любовь. – Тамара Игнатьевна вздохнула, сложила руки на груди и многозначительно пожала плечами. Мол, ничего не поделаешь с этим чувством.
– Лю-бовь? – по слогам повторила Гутя. – Это что такое?
– А ты до сих пор не знаешь?
– Да откуда? Меня не было столько времени. Сколько я гуляла по Москве? Ого, целых две недели! – подсчитала она.
– За такое время и жениться можно, – кивнула Тамара Игнатьевна.
– Бабушка, что за шутки? – Гутя резко дернула молнию черной сумки.
– Никаких шуток. Слышишь, как умывается, а? Раньше не загонишь руки с мылом помыть, а теперь! – Она засмеялась. – Вот сейчас помоет голову с твоим шампунем, – она втянула носом воздух, – уложит феном, потом поест кашки – между прочим, с тех пор, как влюбился, от каши не отказывается, и готов!
– Он ест манную кашу? – Гутя вытаращила глаза на бабушку.
– А как же, ему нужна энергия. Сама знаешь, сколько ее отнимают настоящие чувства.
– О-ох. Сейчас я все… – Гутя решительно сбросила ботинки и направилась к ванной.
– Тихо. – Тамара Игнатьевна преградила ей путь. – Не спеши. Все идет как надо.
– Ты что, серьезно?
– А почему нет? Чувствам нужно учиться, а если они возникли вот так – через площадку…
– Его любовь живет через площадку? – догадалась Гутя.
– Близко, удобно. Правда, потом будет некоторая неловкость…
– К-какая… – заикаясь, спросила Гутя. В ее голове возникла ужасающая картина – родители возлюбленной рвутся к ним в квартиру и… – Ох. – Она покачала головой.
– Не то, о чем ты подумала, – насмешливо бросила бабушка. – Когда закончится любовь, будет неприятно сталкиваться в лифте. Хотя… этому тоже стоит научиться – переводить страстные чувства в бесстрастные, вежливые отношения.
– Ладно. Говори, сколько ей лет? – Гутя решила представить себе картину во всей полноте.
– Четыре, – сказала Тамара Игнатьевна.
– Ско-олько? – не поверила Гутя. – Но ему-то почти шесть. Что ему делать с такой малявкой?
– Образовывать. Доводить до своего уровня. Учить уму-разуму. На что еще способен мужчина, когда рядом существо, подходящее тебе? – В голосе ее слышалось веселье.
– Да чему он учит ее? – Гутя закатила глаза.
– Он читает ей сказки Андерсена вслух. Полезно, верно? Для него самого. Он рассказывает девочке про покемонов.
– Да они уже вышли из моды, – фыркнула Гутя.
– Но она про них не слышала.
– Ну да, возлюбленная еще не родилась. Кстати, а откуда появилась наша любовь?
– Переехала с мамой к бабушке. Прежде жила в Котельниче.
– Сегодня проезжала мимо, весь городок в снегу, – заметила Гутя.
– Они приятные люди, – одобрила Тамара Игнатьевна.
– Какой теперь у нас ритм жизни? – спросила Гутя.
– Едим кашу и уходим. Потом возвращаемся, обедаем. Днем наша любовь спит.
– А мы?
– Мы жадно давим взглядом часы, подгоняя их к четырем, чтобы бежать обратно. До семи проводим время у нее, а потом возвращаемся.
– А почему не зовем к себе?
– Там сто-олько игрушек! – Тамара Игнатьевна развела руками, пытаясь изобразить корзину, в которой все эти игрушки лежат.
– Ты думаешь, это навсегда? – Гутя прислушалась к шуму воды в ванной. Сын не выходил. – Он у нас, случайно, еще не бреется?
– Пока нет. Но я его уже застукала за попыткой. Он нашел помазок Сергея и водил у себя под носом.
– Понятно. По-моему, у меня растет лихой сын.
– Лучше лихой, чем бука, – сказала Тамара Игнатьевна. – Я за то, чтобы мой правнук был дитя своего времени.
Наконец Петруша вышел из ванной.
– Привет, мама, – сказал он. – Понюхай, я хорошо пахну? – озабоченно спросил он.
Она наклонилась и втянула воздух. От лица мальчика исходил аромат свежего арбузного мыла.
– Потрясающе пахнешь, – похвалила она. – Молодец.
– Я зубы тоже почистил, – добавил он.
– А я тебе привезла подарки, – сказала Гутя.
– Покажи.
– Пошли. Пойдем, бабушка.
Она вынимала вещи из сумки, бросала на диван.
– Тебе… А это прабе…
Радуга вспыхивала над диваном и пятнами ложилась на зеленый плед.
– А Тоне есть подарок? – спросил Петруша.
– Вообще – нет. Я не знала о ней. Но ты можешь подарить ей что-то. Выбирай.
Петруша долго копался в вещицах, пока наконец не стиснул в руке пакетик с жевательным мармеладом.
– Это ей, – сказал он. – Она любит сладкое. Она же девчонка. – В его голосе звучал неподдельный восторг.
Гутя испытала странное чувство, оно испугало ее – он вот-вот уйдет от нее. Вот-вот? Смешная! – одернула она себя. Смешная? Сейчас ему почти шесть, через десять лет – шестнадцать. А это уже возраст настоящей любви… А ей самой… ей будет только… Ей будет меньше, чем Полине сейчас. И что она станет делать с собой? Со своей нерастраченной любовью?
Она нахмурилась. Петруша заметил перемену в лице матери и спросил:
– Тебе жалко, да? – и спрятал пакетик за спину.
– Жалко? Конечно, – кивнула она, потом спохватилась – сын не мог прочесть ее мысли, а если бы прочел, то не понял, о чем они. Пока не понял бы. Но очень скоро поймет. – Нет, не конфеты. Вот, возьми еще, – она протянула ему пакетик печенья, – скажи, от меня.
Он наклонил голову набок.
– А можно я не скажу, что от тебя? Пускай от меня.
Тамара Игнатьевна расхохоталась.
– Каков поклонник! Молодец.
Гутя кивнула:
– Скажи, что все от тебя.
Петруша убежал, едва захлопнулась за ним дверь, как женщины расхохотались. Они смеялись долго, почти до слез. Потом наконец Гутя спросила:
– Как ты думаешь, это надолго?
– Ну… если так дело пойдет, то еще неделя страсти нам обеспечена. А потом… – Она вздохнула. – А потом – сама знаешь что.
– Что? – подталкивала ее Гутя.
– Кто-то кому-то надоест, – сказала Тамара Игнатьевна.
– Почему ты так думаешь?
– В этом возрасте день, как год. А платонические чувства столько не живут. Главное – проследить, чтобы обошлось без сцен.
– Каких?
– У девочки большая собака. Она – тоже привлекательная часть страсти.
– Собака?
– Бразильский мастиф.
– Ох! – Гутя отшатнулась от бабушки.
– Он не опасен. Сейчас, когда любовь. Чтобы потом был не опасен. Надо проследить, чтобы они расстались по-хорошему.
– Но Петруша скоро пойдет в сад.
– А девочка там никогда не была. И не пойдет. Ей возьмут няню.
– Значит, сад нам поможет.
– Надеюсь. Но вообще, скажу тебе, такой опыт полезен. Надо учиться читать не только книги, но и чувства, – сказала Тамара Игнатьевна. – Мы об этом раньше не знали и совершали слишком много ошибок.
– Пожалуй, – кивнула Гутя. – Полина тому пример.
– У нее снова что-то не клеится?
Гутя улыбнулась.
– Уже снова склеилось, – сказала она.
Гутя рассказала бабушке о последней поездке с матерью по магазинам, о том, как она кинулась на зов по телефону.
– Иногда я начинаю думать, что сама виновата в том, какая жизнь ей выпала.
– Ты про то, что забрала меня к себе и тем самым лишила ее чувства ответственности?
– Господи, откуда такой высокий стиль?
– Не я придумала, это Полина мне сказала.
– Глупости. Не в этом дело. Просто тот случай в моей жизни, когда я вела себя не так, как следовало. – Тамара Игнатьевна вздохнула. – Я тебе рассказывала.
– Ты на самом деле считаешь, что навлекла кару на всех нас?
– Как ни глупо звучит, но иногда я начинаю так думать.
– Брось, бабушка, – Гутя махнула рукой, – все это сказки.
Тамара Игнатьевна пожала плечами:
– Хотела бы я так думать. Но хотение без проверки жизнью – ничто.
– Ты до сих пор не проверила?
– На Полине проверила – что мне было обещано, то и случилось.
– Что именно? – тихо спросила Гутя.
– Нет ей счастья, вот что.
– Я бы не сказала, – заметила Гутя. – Выглядит – не старше меня. Квартира – как из телесериала. Работа… Ах.
– Все это искусственное, Гутя. У нее нет главного – любящего мужчины.
Гутя кивнула и подумала, что у нее был.
А… еще будет?
21
Августа ехала к Татьяне Федоровне с легким чувством – они обо всем договорились по телефону. Оказалось, эта женщина не так проста, как кажется. Еще с прежних времен сохранила за собой пост председателя деревенского женсовета, причем не мифического, а реального. Она сама никогда не слышала, что такие общественные организации существовали в природе. Но женщины вокруг Татьяны Федоровны соединились в одном желании – противостоять мужской страсти – пьянству.
Татьяна Федоровна была крупна телом, бела волосами, разговорчива. У нее два сына, старший уехал на заработки в Германию еще в начале девяностых. Сначала работал почтальоном, потом нанялся в компьютерную фирму курьером, быстро выучил язык, продвинулся по службе и не собирался возвращаться.
А младший… Гутя улыбалась, когда Татьяна Федоровна заводила о нем разговор. Ясно как день, она хочет познакомить ее с ним. Точнее – свести.
Но самой Гуте в голову не приходило, что она может стать женой деревенского мужика, который держит кур и собирается расширять свой птичий бизнес. Но если честно, эти заходы веселили ее – надо же, какая она завидная невеста.
Гутя свернула с шоссе на боковую дорогу, ведущую к деревне, осенью покрытую гравием, а сейчас обледеневшую. На въезде белел магазин – нового хозяина заставила покрасить Татьяна Федоровна со своими женщинами. Надоели им облупившиеся стены с надписью, горящей вечным огнем, только зеленым: «24 часа».
Возле него стояла машина, иномарка, Гутя всмотрелась в задний бампер, присыпанный снегом, и едва не выпустила руль из рук. А нога вместе с педалью газа готова была провалиться сквозь пол. Вообще-то удивляться нечему: в полу ее «шестерки» обнаружилась дырка, которую нет смысла заваривать, сказал механик.
Она узнала эту машину, даже если бы она мелькнула в плотном городском потоке.
Гутя сбросила скорость, но не пыталась заставить сердце сделать тоже самое – оно билось быстро. С ним, знала она, ей не справиться. Проехать мимо или свернуть в первый переулок, а оттуда кружным путем подобраться к дому Татьяны Федоровны? Но все решилось само собой – в переулок устремился мальчишка на мопеде, он ехал неуверенно по скользкой дороге – опасный водитель и непредсказуемый.
Гуте ничего не оставалось, как проехать мимо «лансера». Она вцепилась пальцами в руль, не то желая, не то, напротив, не желая увидеть Николая в салоне машины.
Но, поравнявшись с боковым стеклом, почувствовала, как пальцы ослабили хватку, – никого. Легкое разочарование – готовишься к чему-то, а выходит – напрасно.
Что ж, зачем он сюда приехал, почему – не ее дело. Но что-то уверяло ее – нет в этом случайности, он специально приехал сюда.
Но откуда ему знать, что она здесь? Смешно, одернула себя Гутя, сейчас можно узнать все, найти кого угодно и где угодно. Хоть в Америке.
«Но почему такая уверенность? – насмешливо спросила себя Гутя. – Ты-то ему зачем? Такой мужчина не может быть ничьим». Она помнила его лицо, руки, одежду – все ухоженное, неслучайное, добротное. Такие не бывают одинокими. Что удивительно, давно заметила Гутя, чрезмерная женская аккуратность – платочек в тон крапинки на юбке – указывает на одиночество. А у мужчин – напротив.
Она проехала прямо, потом свернула на улицу Татьяны Федоровны. Гутя не собиралась расспрашивать ее о машине, которая стоит возле магазина, хотя здесь все знают – кто приехал, к кому. И даже – зачем. В деревне вообще целое событие, если на улице появляется кто-то или что-то. Но когда хозяйка поставила перед ней блюдо с пирожками, Августа неожиданно для себя сказала:
– Надо же, стоило вам покрасить магазин, как теперь возле него такие машины причаливают…
– Ага, – энергично отозвалась Татьяна Федоровна. – Какой-то мужик тормознул. В камуфляже, видно, с охоты. Вообще-то мимо нас в охотхозяйство – не ближний свет, но мало ли дела какие привели. А что, хорош магазин, мы его Белым лебедем зовем.
Гутя обрадовалась, что сумела перевести разговор на магазин. Что хотела узнать – она узнала. Этот мужчина едет с охоты.
– Ты видела мужика-то? – спросила Татьяна Федоровна.
– Нет, в салоне пусто.
– Видно, в магазине лясы точит – у нас продавщица умеет с мужиками говорить. – Она подмигнула Гуте, но та почувствовала, что ей не понравилось это замечание. – Кто знает, может, дом собирается купить. У нас многие продают. Места, сама видишь, – она кивнула на тарелку, – ягодные и грибные.
– А может, вы возьмете меня как-нибудь за грибами? – спросила Гутя.
– Да ради Бога! – воскликнула она. – Давно бы попросилась. Будет сезон – милости прошу! Корзинка есть, свою не вози. Вот, смотри, теперь можешь в любое время позвонить. – Она приподняла мобильник, который болтался между больших грудей. – Хорошо живем, – добавила Татьяна Федоровна. – Я знаешь, как к нему привыкла – висит и не тянет. – Она засмеялась.
– А вообще-то лучше его подальше от груди держать, – заметила Гутя.
– Куда ж его засунуть? Я провороню, не услышу, если в карман засуну.
– Я вам как медик говорю, не стоит, – упорствовала Гутя.
– Да ладно, от чего-то все равно помрешь. – Она отмахнулась. – Жизнь стала другая, болезни другие и лекарства тоже. Да мы сами не такие, как были.
– Пожалуй, – сказала Гутя. – Вряд ли я стала бы развозить эти коробочки. – Она указала на сумку. – Сидела бы в лаборатории и проверяла что-нибудь на пригодность. Потом пила чай с коллегами. А теперь пью у вас. Ваш, должна сказать, вкуснее. А пирожки с земляникой – ох! – Она откинулась на спинку стула.
– Заметь, земляника августовская, такой почти ни у кого нет.
– В мою честь, не иначе.
– Да уж, такое имя, как у тебя, – поискать. Мне нравится. Моему младшему – тоже. – Она подмигнула. – Надоест, я думаю, тебе гонять по нашим дорогам. Скоро всех мужиков протрезвим. – Они засмеялись. – Я к чему клоню, – Татьяна Федоровна усмехнулась, – хочу познакомить с младшим сыном. Выйдешь за него, хозяйством займешься, детей станешь растить, а он деньги зарабатывать. Куриное мясо сейчас в моде. Гусей тоже хочет завести. Он парень сообразительный, да и сам собой неплох. Баба от него давно ушла, ленивая была. А ты – вон какая лихая. Знаешь, – она подалась к Гуте, – толстых не любит. Никого, кроме меня. – Она засмеялась.
– Хотите похудеть? – поспешила увести от опасной темы свою главную клиентку Гутя. – Есть новая биодобавка. Усиливает метаболизм, то есть обмен веществ. Он происходит быстрее, сгорают жиры, а вы становитесь энергичней, не толстеете.
– Хорошо говоришь, но мне моя комплекция привычна. Если похудею – мне это дорого встанет.
– Я вам сделаю скидку, – оживилась Гутя.
– А на весь мой гардероб – новый же мне понадобиться? Кто сделает скидку?
Гутя засмеялась:
– Я скажу вам, какие магазины устраивают распродажу.
– Видишь, сколько хлопот, оно того не стоит. Мне замуж не выходить. А если и выходить, у нас тут другие потребности…
– Спасибо, – сказала Гутя, отодвигая от себя пустую чашку. – Мне ехать пора.
– Ладно. Вот тебе деньги, – она протянула конверт, – пересчитай при мне.
Гутя покорно кивнула и сняла резинку с пачки. Она пересчитывала десятки, пятидесятки, сотенные, все сошлось.
– Как всегда, вы точны.
– Еще бы нет. Старая школа. Созвонимся. Я скажу тебе, сколько привезти и чего.
– Я оставлю вам свежие листовки, есть кое-что интересное.
– Давай. Изучим. Тамаре Игнатьевне привет. Хочешь, пошлю ей пирожков?
– Ой, что вы.
– Тогда Петруше. Малинового соку баночку. Молчи, молчи, – она подняла руку, – кто знает, может, мы его моим внуком сделаем. – Она подмигнула, давая понять Гуте, что та не сумела ее сбить с мысли о главном. – Надо заранее подлизаться.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила Гутя хозяйку и вышла.
Она медленно отъехала от ворот и покатила по деревенской улице. Она думала, как лучше – мимо магазина или околицей?
Но решила, что любопытство следует удовлетворять, поэтому свернула в сторону магазина.
Когда Гутя подкатывала к магазину, «лансер» почти уткнулся ей в колеса и стал. Она чертыхнулась, затормозила – свернутьнекуда, только в канаву.
В машине сидел Николай. Он опустил стекло и высунулся.
– Здравствуйте, Августа.
– Здравствуйте, – ответила она, чувствуя, что ее сердце дергается, как не отбалансированное колесо на проселке. – Откуда вы здесь?
– Из леса. Заехал подождать.
– Дождались?
– А как вы думаете? Конечно.
– Рада за вас, – бросила она, чувствуя, что щеки горят ярче, чем от мороза.
– А за себя как рад. – Он улыбнулся.
– Так, может, вы мне уступите дорогу? – спросила она. – Не рискую объезжать по обочине.
– Только не это! – Он засмеялся. – Если вы умчитесь, мне снова придется ждать и искать. – Николай вышел из машины и пересел к ней. – Я вам звонил, но вас не было, – сказал он ей, едва закрыв дверь «шестерки». – Я подумал, может быть, вы переехали в Москву?
– Я там была, – сказала Гутя. – Я пыталась… жить там. Даже искала работу.
– И что же? – Он не сводил с нее глаз.
– Не нашла, – сказала она.
– Как хорошо, – вырвалось у него. – Простите, я меркантилен.
Августа улыбнулась:
– А вы как оказались здесь?
– Вас ждал.
– Меня? – Она вытаращила глаза, будто сама не знала. – Откуда… вы знали, что я здесь?
– Ох, Августа, вы знаменитая девушка. Я не ожидал, ей-богу. Давайте отъедем отсюда, поговорим? А то мы устроили с вами что-то вроде представления под открытым небом.
Гутя огляделась. Из окна за ними наблюдала продавщица и несколько покупателей. Мальчишка на мопеде вывернул из-за белого бока магазина, девчонка в красных штанах и в валенках вела на поводке пятнистую, почти камуфляжной расцветки, дворняжку.
– Пожалуй, – согласилась она. – Езжайте вперед.
– Но вы не удирайте, ладно? Я хочу с вами поговорить. У меня есть предложение.
– Хорошо.
– Вам нечего опасаться, – добавил он, – вон сколько свидетелей.
– Я давно ничего не опасаюсь, – фыркнула Гутя.
– Без сомнения, вы вооружены. – Он подмигнул ей.
– Конечно, – согласилась она. – А вы как думали?
– Я так и думал. На этой трассе есть кафе возле дороги, посидим.
Она ехала за ним, словно на автопилоте. Не чувствуя ног, вышла из машины и следом за Николаем вошла в кафе. Села на стул, на который он указал. Зал был пуст.
– Я хочу стать вашим клиентом, – заявил он, усаживаясь напротив.
– Есть проблемы? – наклонив голову набок, спросила она. – Выпить тянет, когда в организме не хватает магния. Съешьте кусочек шоколада. В нем много магния, особенно в горьком. Он вообще полезен, – сыпала она словами.
– А вы продаете добавки только от одного недуга? – тихо спросил он.
– Нет, нет, – поспешила она, уловив в его голосе что-то, кроме прямого вопроса. – Но я так привыкла, что в деревне больше никому ничего не надо. А мы с вами… здесь. – Она обвела рукой пространство. За дорогой белело поле, дальше зеленел еловый лес, ничто не напоминало о городе. – Простите. Я вас слушаю. Какие добавки вас интересуют? – Гутя оглянулась на стойку.
– Погодите, я сейчас что-нибудь принесу.
– Здесь неправильно наливают, – заметила она.
– То есть? Не на ту глубину? – насмешливо бросил Николай и присмотрелся к барменше. Она наливала из бутылки вино в бокал. Они не заметили одинокого клиента в дальнем углу, его скрывала деревянная перегородка.
– Нет, белое вино наливают в бокалы для красного. Да, и не на ту высоту, на которую положено.
– Вы специалист?
– Не я, у моей матери, это она живет в Москве, был друг, сомелье. Вы знаете, что это за профессия?
– Слышал.
– Человек, который распоряжается винами в ресторанах и кафе высокого класса. Она научилась от него. А я – от нее. С тех пор не ошибаюсь. Всякий сомелье разбирается в винах и крепких напитках, знает тонкости хранения, подачи вин, сочетаемости вина и еды… – тараторила она, боясь, что он заговорит о чем-то таком…
– Вы спокойно отличите бокал для красного вина и, например, для бордо? – спросил он, словно тоже опасался заговорить о главном, ради чего искал ее, звонил, ждал.
– Конечно.
– Как интересно, – деланно восхитился он. Но его взгляд говорил Августе о другом. Он скажет ей… Да, скажет. Потом потребует ответа… – Сходим в ресторан в городе? С академическими целями, – поспешил он добавить со смешком.
– Но мы не можем выпить и в ресторане, мы оба за рулем. – Гутя покачала головой.
– Ради этого я закажу такси.
– Я подумаю, – бросила она. Да что сегодня за день? Какой на нее спрос – Татьяна Федоровна с сыном, этот человек… сам с собой.
– Так что мы будем пить? – спросил он.
– Апельсиновый сок с минеральной. Пятьдесят на пятьдесят.
– Я тоже, – сказал он. – А поесть?
– Не ем за рулем.
– Боитесь заснуть, – кивнул он.
– Ага. Да, а почему вы в таком специфическом одеянии? – спросила она, указывая на пятнистый костюм Сушникова.
– Я еду с охоты, – сказал он. – Бегал за зайцами.
– Без борзой? – выпалила она, а он засмеялся. Она нахмурилась, потом поняла, как это прозвучало. – У меня фамилия охотничья, понимаю. Много ушастых пострадало?
– Два. Но вы неправильно ставите вопрос – это добыча, на охоте нет страдальцев. Хотите, подарю одного? Они в сумке-холодильнике, в багажнике.
– Нет уж, спасибо. Что с ним делать?
– Снять шкурку и потушить в сметане. У вас наверняка есть кого кормить мясом. У вас же есть мужчина в доме.
– Конечно, – сказала она, внимательно наблюдая за его лицом. Она заметила, как губы дернулись. А он что думал? Если она развозит БАДы по деревням, то у нее дома нет мужчины? – Но все-таки спасибо. Не надо. А хотите, я вам подарю упаковку биодобавок? Только скажите от чего.
Николай усмехнулся:
– Таких БАДов, которые мне нужны, не делают… – Он встал и пошел за соком.
Когда он приехал на охоту, егерь рассказал о своем двоюродном брате, которому жена купила таблетки от пьянства у молодой женщины, которая их развозит. И он протрезвел.
