Текст книги "Прощай, пасьянс"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Сейчас, – сказала Мария.
Она вынула из нижнего ящика комода книгу по акушерству.
– Прочти-ка, каковы первые признаки того, что нам пора быть настороже?
– Полотенца я уже приготовила, целую стопку. – Мария кивнула на столик возле серебряного умывальника.
– Хорошо. Но я сейчас не об этом. – Лиза поморщилась. – То есть и об этом тоже.
– Ты все же не хочешь позвать Севастьяну?
– Н-нет. Пока – нет. Но смотри, какая она деликатная. Не навязывается с советами. Хотя она столько раз принимала детей…
Мария засмеялась.
– Знаешь, – сказала она, – я думаю, Севастьяна все равно будет готова. На всякий случай.
– Ребенок родится быстро и без усилий. Ты сделаешь все так, как пишет доктор. Прошу, Мария, пожалуйста, позаботься, чтобы пупок получился красивый.
Мария на мгновение потеряла дар речи, а потом расхохоталась:
– О чем ты беспокоишься?! Главное, чтобы он был… – Она уже собралась произнести «живой и здоровый», но Лиза угадала и перебила сестру:
– Красивый. Он должен быть красивый. Как Федор.
– И… как ты, – выдохнула Мария и почувствовала, как горечь омыла ее сердце.
– Как мы с тобой, сестра.
Она смотрела в книгу, которую они уже выучили наизусть, все картинки из нее отпечатались в памяти, как будто они сами их рисовали. Но Мария думала о другом.
А думала она о том, как страшно потерять невидимое, незримое, но то, что уже привязывает тебя к жизни крепче, чем пеньковые канаты бригантины, на которой Федор плывет обратно в Россию. К ней. Нет, он плывет к ним. Это страшнее, чем потерять что-то вещественное. Наверное, потому они не слишком испугались и растерялись, когда обнаружили, какие козни строят Павел и Анисим.
Она помнит свое ощущение безопасности, когда Севастьяна привезла их в комнатку воспитательного дома и Лиза сказала, что ребенок в порядке… Она прижалась ухом к ее животу и услышала… Ей показалось, что он уже любит ее. Так же, как и она его.
В последние месяцы она все более укреплялась в той мысли, что они с Лизой, а теперь и с ребенком, находятся под покровительством своего ангела. Он не позволит случиться ничему дурному ни с ними, ни с близкими им людьми. Но ей хотелось в этом убеждаться и убеждаться. Каждый день.
Севастьяна не захотела больше раскладывать пасьянс, хотя она просила. Но прошлой весной она согласилась сразу же.
«Ладно, – сказала она тотчас. – Сейчас принесу карты».
«Ты не боишься?» – спросила себя Мария. «Нет», – ответила она себе.
Она на самом деле не боялась. Она не сомневалась, что пасьянс сойдется.
– Интересно, – вдруг заговорила Лиза, – Севастьяна догадывается о мистификации, которую мы устроили?
Мария вздрогнула. Она задавала себе этот вопрос, но гнала его от себя, не отвечала.
– Если и да, то она нас не осуждает, – сказала Мария.
– Она, по-моему, никого не осуждает. Она исполняет заповедь «не судите, да не судимы будете».
– Она просто действует на стороне того и в пользу того, кого считает правым, – согласилась Мария.
– Значит, нас она считает такими.
В комнате стало тихо, сестры молчали.
Лиза первая нарушила тишину:
– Ты где сейчас, Мария? Куда уплыла своими мыслями? Ты снова на бригантине?
– Нет, оттуда я уже вернулась.
– Тогда приступим, – требовательным тоном проговорила Лиза. – Я устрою тебе маленький экзамен.
– Хорошо. Мне останется получить бумагу о том, что я самая настоящая акушерка.
– Вот именно.
– Итак, что ты станешь делать, если ребенок пойдет вперед ножками, а не головой?
– Побегу за Севастьяной, – быстро ответила Мария.
– Молодец, – похвалила ее Лиза. – Значит, я могу быть совершенно спокойна.
– Я тоже, – призналась Мария.
24
Ах, какой наряд он купил Марии – нет больше такого во всей Европе и в Америке! Она будет в нем лучше всех.
Федору уже не терпелось увидеть жену в этой ночной рубашке из тончайшего шелка.
Вражеское судно, а теперь в том не было никакого сомнения, между тем приближалось, и нет силы, которая позволила бы увернуться от него.
– Ну, давай, давай, – подзуживал его Федор, внезапно ощутив странный азарт, будто кто-то толкал его на то, чтобы испытать себя. Как будто кто-то неведомый нагадал ему победу.
Он вдруг ощутил себя ни больше ни меньше, как капитаном Никитиным, известным на весь север. А что – из тех же самых мест он вышел в море, как и он, Федор Финогенов, с тем чтобы причалить к берегам дальних стран. Его настигли пираты, которые и пиратами себя не считали, а простыми английскими моряками. Что ж, если правительство позволяло им грабить в море тех, кто не в союзе с ними в войне, почему им отказываться от богатой добычи?
Капитан Никитин не стушевался, не стушуется и он. Федор теперь смотрел на приближающееся к ним судно и думал: а много ли товара у него? Ведь капитан Никитин не только свое добро спас, но привез и добро своих обидчиков. К тому же и пленного прихватил, за что получил особую похвалу и нажил славу.
Так почему бы ему тоже не перекинуть товар пиратов к себе?
Федор испытал некоторое разочарование, когда увидел, что судно, похоже, передумало нападать на его бригантину. Такое чувство возникает, когда все мышцы уже напряглись для драки, а противник удрал. Интересно, подумал Федор, каково было тому посланнику, которого Лиза вызвала на дуэль через студента Вернье? Это же надо – явиться на дуэль, уже стискивать в руке оружие, а тут нате вам – золотовласая красавица. Спасибо лошади, которая скинула с нее шляпу.
Порыв ветра налетел внезапно, поэтому самому Федору пришлось придержать шляпу. Он придержал ее и тотчас увидел, что этот порыв надул как следует паруса противника. Ясное дело, схватки не избежать.
В груди загорелось.
Чужое судно без имени и флага развернулось и стало ему в корму. Багры нацелились на «Мою ласточку». Но нет, шалишь! На то она и ласточка, что у нее два хвоста!
Рулевой увернулся, багры зацепили воздух.
Морской воздух был соленый, влажный и прохладный. Федор вдохнул его, наполняя грудь.
А потом он открыл рот, но его опередил Прыткий. Такого виртуозного матерка никому не по силам составить, восхитился Федор.
Ответом была тоже брань, несомненно, а следом – огненные сполохи. Они озарили день, померкло солнце. Чужая пушка стреляла ядрами, но ловкий рулевой отводил борт «Моей ласточки» от поражения.
– Мазилы! – орали матросы, своими криками себя же подбадривая.
Федор прицелился из мушкета, как целился бы в стаю волков. Ему представилось внезапно, что эти волки хотят схватить его сына!
В этих ярких вспышках огня Федор вдруг отчетливо увидел младенца, который свернулся в утробе матери и вот-вот готов явиться на свет.
– Мария! Пресвятая Дева Мария! – крикнул он, воздевая руки к небу. – Дай мне увидеть моего долгожданного въяве!
Словно в ответ на его призыв, на глазах Федора и его команды напавшее на них судно накренилось на борт, реи закачались, паруса сложились, как складывают грязное белье для большой стирки в корыто. Неумолимо судно шло ко дну. Мешки с добром скатывались с палубы в воду. – Соберем их, братцы! – призвал Федор матросов.
Мужики задубевшими на солнце, просоленными морской водой и ветрами руками лихо багрили мешки к борту и грузили на бригантину. До вечера шла работа. А светлой ночью стали смотреть, что в них.
– Какова добыча! – цокали языками матросы.
Федор не мог поверить своим глазам: сколько дорогих тканей привалило ему!
Но как же таможня, к которой они не так уж не скоро приблизятся? Он законопослушный купец и таким собирался остаться.
Федор сел у себя в каюте и составил бумагу, под которой подписались все матросы. Кто грамотный – именем, кто нет – отпечаток пальца поставил. Так, мол, и так, напали пираты. А этот груз, взятый у бандитов на море в схватке, – в казну отечества.
– Все одно наградят, – не отступал Алешка Прыткий. – Как капитана Никитина.
– Приплывем – увидим, – рассудительно сказал Федор.
Но очертания родного берега вдали еще не угадывались… Рано. О доме можно было только мечтать.
Федор не отказывал себе в такой радости. Он думал о Марии. Чем занимается? Наверняка сидит в глубоком кресле и плетет кружева. А Лиза играет на клавикордах.
Или нет – они сейчас пьют чай со смородиновым вареньем.
Он почувствовал, как рот наполнился слюной. За морским боем он совсем забыл про ужин.
– Эй, Алешка! Что нам Бог послал на ужин?
– Ох, Федор Степаныч! Чего он только не послал! А крендели-то, крендели какие! То-то они сами такие кренделя на море выписывали перед нашим носом, – хохотал Алешка Прыткий. – Есть на чем учиться.
– Так давай-ка и мы поучимся, – заявил Федор. – Мы что, рыжие, что ли?
Интересно, подумал он, а сынок родится рыжий, как мать, или такой же белесый, как он?
Ну ладно, ладно, скоро сам увидит. Уж скоро срок родить Марии.
25
– Мария, – сказала Лиза, и по ее голосу Мария поняла – пора.
Она принесла чистые полотенца, тазик, кувшины, полные кипяченой воды.
Книга доктора лежала раскрытая на нужной картинке уже несколько дней подряд.
А потом все было как в тумане. Для обеих.
Но туман быстро рассеялся, как и предполагала Лиза. С первым криком младенца в дом вбежала Севастьяна, впереди нее летела Гуань-цзы.
– Вот если бы не она, я бы пропустила! – говорила взволнованная Севастьяна. – Мальчик! – воскликнула она. Глаза ее блестели. – Подумать только! Какая радость Федору Степановичу.
Гуань села поодаль, и вдруг все замерли. Гуань поднесла лапу к мордочке и стала тереть ею, да так усердно, что едва не выдергивала волоски.
– Ну вот, гостей намывает, – тихо сказала Севастьяна.
– Да нет, – прошептала роженица. – Уже не гостей. Хозяина.
– Ну, как дела? – повернулась к ней Севастьяна.
– Я охнуть не успела, – призналась та.
– Что ж, плод созрел и выпал, – засмеялась Севастьяна. – Мои поздравления. Если понадоблюсь, призовите.
– Гуань распорядится, – засмеялась Мария. И оглянулась.
Кошки уже не было на том месте, где она сидела.
Она исполнила свое дело и удалилась.
Федор проснулся, когда на горизонте показался Архангельск. Он протер глаза, сердце забилось – Господи, уже рядом с домом.
Матросы стояли на палубе, как будто вовсе не спали. Он и сам думал, что не заснет, но усталость, а потом расслабленность при мысли, что близится конец пути, сморили его.
Все молчали.
Причалили умело. Таможенники работали быстро. Они прочитали бумагу, составленную в море на дополнительные товары, похвалили за сообразительность.
– Добром прибывает Россия. Кто на нашего брата руку подымет, без нее и останется, – сказал самый румяный из них.
Федор не ожидал, что так просто все обойдется, не знал он, что могло не обойтись. Если бы долетел голубь Анисима до цели…
Он всматривался в берег до рези в глазах. Ему казалось, что он видит Марию, видит, что она держит на руках…
Но понимал он сам, что Мария в таком случае должна быть выше вековой ели, чтобы показаться ему отсюда хотя бы черточкой.
Наконец он увидел ее.
Федор, который столько месяцев готовил себя к этому мигу, почувствовал, что силы его покидают. Колени задрожали, он опустился на землю.
Мария побежала к нему, крепко прижимая к себе спеленутое дитя, завернутое в кружевное полотно. Они с Лизой все-таки успели закончить, доплели задуманный флаг для бригантины. А когда закончили, то Лиза сказала:
– Помнишь, я говорила, что не надо думать насчет древка для флага?
– Да, помню. А что ты имела в виду?
– Его будет держать ваш с Федором сын.
Но пока ему такое было не под силу, поэтому Мария обернула его кружевным флагом, на котором ясно читались два слова: «Моя ласточка».
– Стой! Постой, Мария! – Федор увидел, что жена бежит к нему. Он вскочил на ноги, опасаясь, как бы она не упала и не уронила младенца. – Побереги сына!
Но Мария бежала и смеялась. Ее смех, походивший на звонкую капель с крыши, раззадорил и его.
Он раскинул руки и наконец обнял обоих. Он почувствовал особенный запах – запах нежный, чистый… какой-то робкий. Этот запах исходил от его дитя.
На берегу стояла его команда и смотрела на них.
А он обнимал и целовал, не стесняясь, жену и сына. Алешка Прыткий смахнул слезу.
– Эх, такую бы жену каждому…
Севастьяна, которая ждала их в отдалении в карете, тоже приложила платочек к глазам. Сердце ее наполнилось радостью. Все удалось.
Эпилог
Лиза уехала сразу после родов, не дождавшись возвращения Федора. Ее позвал посланник, который с точностью до часа высчитал окончание названного ею срока траура по мужу.
Про Анисима никто не знал, куда он подевался. Говорили, что он подался в Сибирь по своей воле – промышлять пушнину. Павел всех удивил – ушел сражаться с Наполеоном. Сделал он это, когда понял, что из-за связей с мадам Шер-Шальме, которую собирались объявить шпионкой, ему может замаячить острог.
Анна забрала Софьюшку и уехала в Кукарку. Там на самом деле у Софьюшки обнаружился наследный дом, а мастерство кружевницы вошло в еще большую, чем прежде, цену. Там Анна и собиралась родить. Это она перед своим отъездом помогла закончить сестрам плести кружевной флаг для бригантины.
Севастьяна продолжала заниматься воспитательным домом и радоваться за чету Финогеновых.
Русские исторические любовные романы!
Романтика былых эпох…
Опасные и увлекательные приключения…
Изысканные интриги «века золотого Екатерины», бурные и нежные истории «гусарской эпохи», тонкие и нежные отношения тургеневского времени, роковые страсти Серебряного века! Прелестные женщины и великолепные мужчины! ТАКОГО вы еще не читали!
Приказ купца-миллионера из Сибири был прост и ясен – Мария, девушка из бедной дворянской семьи, нелюбимая невестка старика, должна родить его старшему сыну Федору наследника – или права на семейное состояние перейдут к сыну младшему, кутиле и игроку Павлу.
Однако Мария бесплодна, и тогда помочь своей сестре-близнецу и занять ее место решает Лиза… Подмены сестер не замечает НИКТО – даже муж, однако смутные подозрения терзают Павла, с детства ненавидевшего Федора…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
