Текст книги "Принцесса и маг зимы, или Переписать судьбу (СИ)"

Автор книги: Вера Дельвейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

XV

Прежде чем идти, мы решили посовещаться и составить план. Оставалось три часа до того, как начнётся ритуал; это не так уж и много, если по дороге ждало огромное количество испытаний, но вдруг успеем? Или хотя бы прервём действо на середине? На нашей стороне был эффект неожиданности – Скейда не знала, что у нас есть ключ от всех дверей.

Если судить по тому, что показало яблоко, Скейда и мой отец находились здесь же, в белом дворце без окон. Значит, нам предстояло заглянуть во все коридоры и открыть каждую дверь.

– Жаль, тесновато для того, чтобы принять драконью форму, – хмуро заметила Келли.

– И тесно, и нельзя лететь вперёд, не думая, – прибавила я, – вдруг кто-то атакует? А ты даже огнём дышать не умеешь!

Келли фыркнула.

– На это у нас есть ты, Риа.

Она всё ещё злилась на Ярвенна, а вместе с ним – и на меня, потому что я держалась рядом с магом. И, в общем-то, прекрасно его понимала. На месте Яра я тоже кинулась бы защищать Ави.

– Чтобы примерно знать, что нас ждёт, надо понимать, кто такая Скейда, ведь все монстры, какие тут могут быть, созданы её воображением, – Ярвенн в задумчивости потёр подбородок. – Кроме, конечно, Тиэха и его братьев…

И тут заговорила Ави:

– Я чувствую его.

– Значит, Тиэх жив! Убил демона и вернулся сюда! – воскликнула Келли. Мы все помрачнели. А затем вопрошающие взгляды обратились к Ави. Пунцовая от такого внимания девочка торопливо продолжала:

– Пока он был со мной… он как-то нас связал. И запретил… чтобы я говорила о нём. Но я его чувствовала. Знала то, чего никто не знает… Так страшно об этом думать!

Рэйб ободряюще потрепал её по плечу:

– Ничего не бойся, сестрёнка. Я же рядом!

Чувствуя поддержку старшего брата, Ави немного приободрилась. И начала рассказывать нам о чудовище:

– Тиэх… не такой глупый. Он понимает разные вещи. Как и я, может бояться… вчера я почувствовала страх, – Ави умолкла, сосредоточенно наморщив лоб, – не мой страх… Значит, его. Он испугался праздника, когда толпа шумела, радовалась… Аж совсем спрятался.

– Он боится светлых эмоций, – подытожила я. – Возможно, именно с их помощью и удастся победить!

Девочка энергично закивала.

– Всё это хорошо, – скептически проговорил Ярвенн, – но как, по-вашему, одолеть Тиэха и его братьев светлыми эмоциями? Прицельно запустить ему в лоб счастьем? Воткнуть в сердце стрелу из радости? Звучит чересчур сказочно.

– Они и есть из сказки, все трое, – пожала плечами я.

А Келли внезапно улыбнулась, и, кажется, эта улыбка озарила весь дворец:

– Вы недооцениваете фейскую магию, да ещё магию принцессы!

С этими словами она вынула из уха серебряную серёжку, и, держа её в сомкнутых ладонях, закрыла глаза. Мы все, затаив дыхание, наблюдали за тем, как руки Келли светятся мягким золотистым сиянием. Когда её ладони разомкнулись, Ави вскрикнула от восторга. Вместо серёжки в пальцах Келли покачивалась цепочка с медальоном. Таким же, какие создавал отец, чтобы записывать воспоминания!

Что ж, Келли была не только дочерью своего отца, но и наполовину феей. И её медальон должен был послужить записи эмоций.

– Пока здесь пусто, но, – открыв крышку, сестра посмотрела на меня и Яра выразительным взглядом, – думаю, вы оба справитесь с тем, чтобы его заполнить.

Оживление пропало с лица Ави, она прижалась к брату и закрыла глаза, повторяя:

– Я его чувствую… чувствую…

Тот растерянно посмотрел на нас.

– Полагаю, это означает, что и Тиэх чувствует Ави, – отрывисто произнёс Ярвенн. – Знает, что она здесь, на свободе. И, скорее всего, урод направляется к ней. К нам.

Я заволновалась:

– Тогда мы не успеем ничего сделать!

– Успеем, – держа в руке медальон, который ему протянула Келли, маг ввёл меня обратно в комнату. А затем прижал к себе, осыпая такими горячими поцелуями, что я задрожала в его руках.

– Целуй меня так, – говорил Ярвенн, – словно это последний день в нашей жизни. Моя принцесса. Моя добрая фея. Ты была мне врагом, Риа, но затем стала единственной любовью.

Подумав, что могу потерять Яра буквально через какие-нибудь четверть часа, я впилась жадным поцелуем в его губы. Так, словно пила сладчайший напиток в мире и не могла оторваться. Всё кружилось перед глазами, и белый потолок замерцал золотыми искрами, когда я прошептала в ответ:

– Мой зимний маг. Мой дорогой Ярвенн. Я хотела наказать тебя за преступления, которых ты никогда не совершал. Но теперь ты стал моим сердцем.

Между нами творилось что-то невообразимое. Ярвенн сбросил свой плащ и рубашку, я скинула с плеч шубку и расстегнула платье, и мы ласкали друг друга под сияние золотых искр. А кругом распускались-благоухали алые с золотом, синие с серебром, серые с ледяным узором розы.

– Яр… Хочу быть твоей, – стонала я ему в губы. – Признаю тебя своим, и ты принадлежишь мне во веки веков.

– И я признаю тебя своей, ты принадлежишь мне во веки веков, Риа, – он поцеловал меня ещё раз, охваченный страстью, но тут же отстранился: – Не сейчас… Ты слышишь, они зовут нас. И медальон полон.

Я едва не застонала от безнадёжности и разочарования. К счастью, Ярвенн успел закрыть крышку, чтобы эти чувства не примешались к нашей любви. Сейчас медальон так светился, что я зажмурилась.

А затем почувствовала, как что-то ледяное обвило мою левую руку, и услышала возглас Яра. Открыв глаза, обнаружила на запястье шрам в виде белого морозного узора. Озадаченно потёрла его, но он никуда не делся.

– У меня такой же, но на правой руке, – с глубоким изумлением произнёс Ярвенн. – Никогда не слышал ни о чём подобном. Это связь. И, похоже, не такая, как в вашем мире… не драконья нить и не обмен мыслями, как между твоими родителями, а что-то иное…

– Значит, это связь из вашего мира! Если не ошибаюсь, то мы только что стали истинной парой! – осенило меня.

Ярвенн ответил поцелуем. Застегнув на себе одежду, держа медальон наготове, мы выбежали из комнаты. И нашим взорам предстала впечатляющая картина.

Тиэх – огромный, страшный, покрытый ранами, из которых сочилась кровь, – стоял поодаль, возвышаясь до самого потолка. И манил к себе узловатым пальцем Ави. Девочку с трудом удерживал Рэйб, обоих заслонила Келли, пытаясь атаковать чудовище шипами и ядовитыми растениями. И то, и другое бессильным прахом рассыпалось у его ног.

– Отдайте девчонку, – осклабился Тиэх, – и сами тоже сдавайтесь.

Он ещё и соображал?! Да уж, и правда не такое тупое, безмозглое существо, как, например, демон.

– Ага, ещё двое! – приветствовал нас Тиэх. От него шёл такой холод, что я пожалела о шубке, забытой в комнате. Сжимая в кулаке медальон, Ярвенн шагнул вперёд.

– Маг зимы! – ощерился всеми своими звериными клыками Тиэх. – Ну, давай сразимся. Попробуй-ка вот это!

В мгновение ока на нас понеслась гигантская глыба льда. Ярвенн остановил её громким: «Эпхельд!» И глыба разлетелась на мелкие кусочки, задев Тиэха, отчего тот зашипел и поморщился.

– А с этим как справишься? – Он метнул в Яра сразу несколько глыб. Их постигла участь предыдущей, но на сей раз моему магу было тяжелее справляться. Я прикусила губу, видя, как он шагает вперёд, отбивая атаки противника. Попыталась зажечь огонь. Однако перед холодом Тиэха он бессильно гас. Здесь чудовища были сродни демонам, на которых не действовало драконье пламя.

– Ладно. До сих пор я играл, – зло прорычал Тиэх, когда под бешеный стук моего сердца Ярвенн спокойно остановился перед ним. – Теперь…

И коридоры сотряслись, обрастая льдом сверху донизу. Мы с Келли и детьми упали на пол, закрывая головы руками, как будто это могло помочь. Но в последний миг перед тем, как ледяной кокон начал пеленать моё тело, я увидела золотое сияние медальона.

Пролетев по воздуху, он врезался прямо в лоб Тиэха между сломанных рогов. Раздался дикий, чуть не оглушивший меня вопль, а затем наступило молчание. Тиэх исчез. И медленно заструился ручейками тающий лёд.

XVI

– Келли, а помнишь, как в детстве я не могла заснуть и пришла к тебе за сказкой?

Мы сидели в столовой этого жуткого дворца, до которой добрались с большими приключениями. На нашем пути воспалённая фантазия Скейды воздвигла целые анфилады комнат, охраняемых всевозможными змеями. Кого здесь только не было! Кобры, гадюки, даже пустынные эфы, которые водились в далёком Тэсиане, и спеоры – оранжевые, светлоглазые рептилии, считавшиеся самыми ядовитыми на материке Риллона.

– Ничего удивительного, – мрачно заметила Келли, приказав очередной гадине заснуть, – род Ари очень любит змей. И сами такие же гнусные и скользкие.

Я вспомнила милую, деликатную Феолике и вздохнула.

– Как хорошо, что у каждого правила есть исключения!

Даже Келли с её фейской магией не могла сразу утихомирить всех змей. Так что и нам с Яром пришлось поработать. Я жгла, он замораживал. Рэйб и Ави бдительно следили за появлением новых врагов и предупреждали нас. Иными словами, занятие нашлось для всех.

Расправившись со змеями, мы, наконец, смогли отдохнуть. Рэйб открыл кухонный шкафчик, нашёл каравай хлеба и сообщил, что он, скорее всего, не отравлен.

– Откуда знаешь? – нахмурился Ярвенн.

– Я его попробовал, – бесхитростно сознался Рэйб, – и ещё жив.

Мы переглянулись.

– Никогда ничего не пробуй сам, – напустилась на мальчика Келли, – у меня есть фейская магия, ею всё и проверим!

После долгого и тщательного осмотра Келли нашла пригодным для еды не только хлеб, но и кусок козьего сыра – я грустно подумала, с каким удовольствием его бы съел отец, – а ещё три грозди винограда. Рэйб заинтересовался бутылками спиртного, стоявшими в отдельном шкафу, но Ярвенн погрозил ему пальцем:

– На такое будешь спрашивать разрешения у своих родителей.

– Они когда ещё разрешат! – буркнул мальчишка, но препираться не стал. Полез за графином с водой, который Келли также просветила насквозь своей золотистой магией.

Аппетита у меня не было, но, как сказал Ярвенн, неизвестно, сколько мы здесь останемся. Пришлось через силу запихивать в себя кусок хлеба, запивая его водой. Келли молча отщипывала от винограда, не притронувшись к остальному. У Ярвенна был такой вид, словно он не ест, а выполняет какую-то работу. И только Рэйб с сестрой жадно накинулись на всё, что стояло перед ними.

Заканчивая скудную трапезу, я подумала, знает ли Скейда об исчезновении Тиэха. Его братья должны были это почувствовать, но вот уже час прошёл, а за нами никто не гнался, сотрясая весь дворец и утробным голосом провозглашая о мести.

А вскоре мне пришло в голову, чем можно заполнить новый медальон. Келли испытующе посмотрела на меня, вытирая руки чистой тряпицей:

– Ты что, помнишь, как я читала тебе сказку?

– Мы вспомним это вместе, – я встретила её взгляд и примиряюще улыбнулась этим фиалковым глазам, так похожим на глаза мамы. – Келли… Я всегда тебя любила. Позволь мне заглянуть в твою память.

Лицо Келли дрогнуло. И я уловила, как заметались её мысли, похожие на пёстрых ласточек, рассекавших беспокойное небо. Открыв крышку медальона, заранее сделанного из второй серебряной серёжки, Келли соединила свою руку с моей.

– Начинай, – велела она, и я, приложив левую ладонь к её лбу, в белом сиянии нырнула внутрь, в далёкое и нежно-размытое воспоминание…

Я вновь стояла, пятилетняя, испуганная, в коридоре перед дверью старшей сестры и всхлипывала, прижав к себе рыжую куклу в розовом платье. Простую, совсем не волшебную.

– Риа? – дверь отворилась, и прозвучал удивлённый и в то же время недовольный голос. Сестра выглянула в своей белоснежной ночной рубашке с кружевами у ворота и на рукавах. Льняные волосы в беспорядке падали на плечи.

– Кошмар приснился! Не могу теперь заснуть! – пожаловалась я. – Келли, расскажи мне сказку.

– Иди к маме, – быстро ответила Келли. – Где Нейса? Я скажу ей, чтобы проводила тебя…

Не дав ей закончить фразу, я подалась вперёд и вместе с куклой прижалась к сестре.

– Нет! Я хочу твою сказку! Келли!

И что-то было в моём голосе, в заплаканном лице, что старшая сестра уступила. Она взяла меня за руку и повела обратно в спальню, чтобы уложить. Счастливая, что Келли со мной, я лепетала своё, детское, не обращая внимания на то, что она молчит. Наконец, когда я лежала в кровати, а Келли подоткнула мне одеяло под бока, я попросила:

– Только не очень глупую сказку, хорошо? Какую-нибудь… интересную. Вот как мама рассказывает.

Келли села рядом, раздумывая.

– Есть у меня одна история. Не знаю, понравится ли тебе, Риа… Недавно прочитала в книге про людей.

– Понравится! – радостно улыбнулась я, прижимая к груди растрёпанную куклу.

– Жил-был на свете человек, которого небесные силы наделили талантами. Он мог написать книгу, которая заставила бы плакать и смеяться любого, кто прочитал бы её. Рисовал картины, изумительные по своей красоте… Но увы, человек этот был беден. Он не мог распространить свои книги и картины, его знали только в ближайшей округе, а в остальном мире и слышать не слышали такого имени. А наш писатель и художник мечтал о великой славе. Ну, конечно, и о деньгах тоже, но прежде всего о том, чтобы имя его осталось в истории. Чтобы спустя долгие века вспоминали творца и показывали его портреты во всех школах и академиях.

Келли ненадолго замолчала, теребя кружево на рукаве.

– А дальше? Что дальше? – взволнованно спросила я. Эта сказка показалась мне необычной, ведь до сих пор я слышала истории лишь о феях и драконах.

– К нашему писателю и художнику пришёл маг. Очень могущественный маг, каких не было во всём свете. И он предложил сделку. Мол, отдай мне свои таланты, а я взамен на один из них дам тебе здоровье, а взамен на другой – много денег. Тут надо отметить, что у нашего героя было очень плохое здоровье. Его постоянно мучили головные боли, и он плохо видел. А чтобы писать книги и картины, буквально утыкался носом в страницы и холсты.

– У отца тоже иногда болит голова, – сказала я, вспомнив, как он потирает лоб или виски.

– Да, – согласилась Келли, – потому что он применяет тёмную магию, чтобы реализовать свои необыкновенные идеи… Но слушай дальше! Этот человек согласился на сделку. Он перестал быть писателем и художником. Получил взамен здоровье и деньги, которых ему не хватало. Но вышло так, что здоровье он потратил на драки с теми, кто раньше обижал его, и стал калекой, а деньги тоже разошлись. Он ведь не знал, как ими грамотно распорядиться, – Келли помолчала. – Мораль: не разбрасывайся тем, чем одарили тебя небеса. И будь благодарен за то, чего нет у других.

– Какая грустная сказка!

– Вот только не плачь. У людей они все такие, – Келли похлопала меня по руке, лежавшей поверх одеяла. – Потом я, может, ещё спою тебе колыбельную. Такую, какие поёт мама.

– Я буду рада, – искренне вырвалось у меня. – Люблю тебя, Келли!

Взгляд её фиалковых глаз потеплел.

– Спи, милая сестрёнка…

…Я вынырнула в реальность и убрала ладонь со лба Келли. У нас обеих на ресницах блестели слёзы. Медальон светился, но хватит ли этого для победы над чудовищем? На миг мне сдавило горло, и я заговорила не сразу.

– Ты ведь так и не спела мне колыбельную, Келли…

А затем пол подо мной взорвался. Чужая ледяная хватка прижала мои руки к туловищу, поднимая вверх. Я закричала, чувствуя, как холод идёт вверх, к самому сердцу…

– Риа! Жги его! – Ярвенн рванулся к нам, ударил ледяными кристаллами, но они бессильно осыпались на пол. Рэйб метнул кухонный нож, но тот отскочил от шкуры монстра. Тварь, выросшая буквально из-под земли, только хохотала, выбрасывая щупальца. И кричала:

– Лиэх!

Я видела голову, похожую на человеческую и в то же время на змеиную. С узкими прорезями глаз и кроваво-красным ртом под плоским носом. И взгляд этих злых чёрных глаз обещал раздавить меня.

– Я… не… могу… зажечь…

Огонь не слушался меня. А когда, наконец, всё же послушался, то Лиэх погасил язычки пламени одним из своих щупалец. Задыхаясь, я увидела, как Ярвенн метнул ледяное копьё. А затем бросился душить эту тварь голыми руками.

– Стой!

Злой крик Келли прозвенел в комнате за миг до того, как холод Лиэха коснулся моего сердца. А затем вспыхнуло золотое сияние медальона. Он угодил чудовищу прямо по глазам!

Вой, похожий на скрежет металла, вонзился мне в уши. Щупальца разжались, и я рухнула прямо в сильные руки Яра. Он обнял меня, прижал к себе, успокаивая, согревая своим теплом. Я рыдала взахлёб.

– Тш-ш, Риа, тихо, тихо! Всё хорошо…

– Келли! – я задёргалась в его руках. – Где моя сестра?!

– Здесь я, здесь, – прозвучал её взбудораженный голос совсем рядом. Я оглянулась, увидела Келли и выдохнула. Она была цела и невредима, если не считать припухшей скулы.

– От щупальца плохо увернулась, – скупо улыбнулась сестра. – Но главное, что ты жива, Риа. И эта тварь пропала.

Поцеловав Ярвенна, убедившись, что дети тоже целы, я потянулась к Келли.

– У нашего отца ведь тоже особенный дар, как в той сказке, – глухо пробормотала она, пока мы стояли, обнявшись. – Не хочу, чтобы он отдал его ведьме. Пусть это и тьма, а не что-то, данное небесами.

Я помолчала, прежде чем ответить:

– Кто знает, что произойдёт на самом деле?

XVII

Яблочко, совсем крохотное и сморщенное, закрутилось, завертелось на ледяной тарелке, которую создал Ярвенн. И вскоре перед нами вспыхнула картинка.

Похоже, Скейда только что закончила чертить углём символы в круге, куда заключила моего отца. Для этого ему пришлось отступить на шаг от стены, чуть натянув цепи. Коснувшись каждой закорючки рукой, Скейда что-то прошипела на языке джейлари – видимо, заранее выученные слова. Символы вспыхнули и засветились огнём, вызвав на губах ведьмы довольную улыбку.

– Теперь настало время чёрных пауков, которые высосут из вас тьму, Дааль, и направят ко мне, – Скейда обнажила левое запястье моего отца под тонкой полоской оков. И приставила к белой коже, через которую просвечивали голубые вены, совершенно омерзительного паука. Я могла бы поклясться, что никогда не видела такой гадости. Ледяные мурашки побежали у меня по спине, когда Скейда прикрепила второго паука на правую руку своего угрюмого, молчаливого пленника.

– Будете пить настой обезболь-травы? – спросила ведьма, нарушив тишину. Отец – измученный, бледный, с растрёпанными прядями волос, упавших ему на лоб, – обронил:

– Нет.

– Это вы зря. Потом как захотите настоя, а я не дам, – ухмыльнулась Скейда. – Не до этого станет. Впрочем, с удовольствием вас послушаю, когда начнёте кричать и выгибаться от боли в оковах. Мне нравится, когда вы просите и умоляете. Сладкая музыка для ушей!

– Вы так предсказуемы, Эйнеке…

Его оборвал звук сильного удара по лицу. Я вздрогнула, увидев, как с разбитых губ потекла тоненькая струйка крови.

– А вы никак не угомонитесь. Провоцируете меня. Ничего, кровь ритуалу не повредит, – с этими словами Скейда, находясь внутри круга, запела странную, дикую песню, и единственное, что я поняла из неё, это то, что ведьма обращалась к Тёмному Хранителю.

– Я, Скейда, некогда Эйнеке из рода Ари, – она говорила уже на драконьем языке, – призываю к тебе, о Великий, изгнанный с небес, покровитель всех тёмных сил, сделай же силу Дааля из рода Хэг ещё больше. И передай её мне.

Она коснулась ладонями слабо шевелившихся пауков на запястьях моего отца. И с его окровавленных губ чуть слышно слетело:

– Высвобождаю силу свою добровольно…

– Пусть она станет моей!

Ещё шесть непонятных слов, которые Скейда почти выкрикнула срывающимся голосом, и символы в круге загорелись сильнее. А от чёрных пауков начала струиться тьма, собираясь в облако. Оно ширилось и росло, заслоняя и Скейду, и моего отца.

Отвернувшись, я увидела, как исказилось яростью и болью лицо Келли. Как ещё сильнее помрачнел Ярвенн. Сидевшие за нашими спинами Рэйб с сестрой прижались друг к другу, будто страшась, что чёрное облако выползет и набросится на них…

– Да свершится воля Тёмного Хранителя! – неожиданно громко и ясно прозвучал голос отца. Словно это он проводил ритуал, а не Скейда. Словно это она была прикована цепями, а не он. И, когда облако рассеялось, я ахнула, прижав ладонь к губам.

– Всемилостивые небеса! – вырвалось у Келли.

Вся комната Скейды была полна страшных чёрных пауков. Стены затянуло поблёскивающей паутиной. Отец стоял в своих оковах, выпрямившись, и, не мигая, смотрел на растерянную ведьму. Пауки легко и проворно бежали по символам, которые ещё слабо тлели; заползали на цепи и взбирались на стол.

– Что? Что происходит? Уйдите! – вскрикнула Скейда, пятясь от приближавшихся к ней пауков. – Почему всё так быстро закончилось?! И твоя сила не стала моей?! Да убери же их от меня! Скажи, чтобы ушли прочь! – Её голос поднялся до визга.

Отец рассмеялся, и от его смеха у меня чуть волосы не встали дыбом:

– Ну, кто теперь просит и умоляет? Правда, я бы не сказал, что это похоже на сладкую музыку… Ты ничтожество, Эйнеке. Жадная дура. Даже не выяснила подробностей ритуала, который проводишь.

– Но я всё делала, как надо! – Отмахиваясь от пауков, ведьма прижалась к столу, лохматая и обезумевшая.

– Нет, – мой отец улыбнулся совершенно демонической улыбкой, и снова, как там, в Карвалийских горах, мне почудилось, что зубы его вытянулись, став клыками. – Ты выбрала неправильное время для ритуала, Эйнеке. В самом деле, откуда бы ты узнала, что я пробовал золотой эликсир и отмотал часы на пятьдесят лет назад? Одно из условий не было соблюдено, и, как результат, произошёл сбой.

– Какой… Какой ещё золотой эликсир?! Ты обманул меня! – завопила она. Медленно, но неумолимо пауки затягивали Скейду в сети. – Не может быть! Ты что же, всё предусмотрел заранее?!

– Не совсем. Я догадывался, к чему приведёт ритуал, но, когда ты начала угрожать, что заберёшь у меня глаза, я действительно испугался. Здесь ты показала себя непредсказуемой, Эйнеке. Утешайся этим до конца своей бесславной жизни, который, смею думать, – он облизнул запёкшиеся от крови губы, – очень, очень близок…

Но Скейда не стала дожидаться конца. Сумев вырвать руку из паутины, она схватила со стола какую-то баночку. Швырнула её оземь, и всё вокруг заволокло дымом. А когда он рассеялся, стало ясно, что ведьма исчезла.

– Какая жалость, – нахмурился отец. – Ничего, я тебя найду. Ты никуда от меня не денешься, Эйнеке. По счетам надо платить.

Явно недовольные пауки расползались в стороны, но он подозвал их к себе на языке джейлари. Кивнул тёмным существам на оковы, говоря уже на драконьем:

– Надеюсь, вы сумеете с этим справиться? Высосать из них магию?

Пауки проворно взялись за дело. И прежде всего освободили ему руки. Картинка замерцала и медленно начала гаснуть, но перед тем, как это произошло, я с ужасом увидела, как почернели вены на запястьях отца.

Яблоко рассыпалось в прах и потонуло в ледяной лужице.

Мы все сидели в коридоре, перед непроницаемым барьером, который не сумела пробить по отдельности ни драконья, ни фейская, ни человеческая магия. И молчали.

Первой ожила Келли:

– Риа, ты тоже это видела?

– Да, – я откашлялась. – Всё хуже, чем мы думали.

– Объяснись, принцесса, – потребовал Ярвенн. И я заговорила, вызвав из памяти очень давнее воспоминание, принадлежавшее другой Риатэль. Из того прошлого, где умерла мама.

Как наяву передо мной встал раздел библиотеки, посвящённый тёмной магии, в замке Дейр. Я снова видела шкаф с книгами, чьи обложки и переплёты украшали непонятные знаки и символы. Некоторые из них очень походили на те, что в ином будущем начертит Скейда… А в ушах звучал голос двоюродной сестры Кэрхильд:

– Поскольку дядя передал мне часть своего дара, я постаралась изучить его. Я не только подчиняла и уничтожала демонов, но и собрала все книги, в которых когда-либо писали о тёмной магии и её обладателях. Ты же знаешь, что десять тысяч лет тому назад Великий Каллин заключил сделку с Тёмным Хранителем, желая получить больше силы, чем положено белым драконам от рождения?

Мы с Кэрхильд говорили, сидя за столом у окна. Царила, как сейчас, зима, и, глядя на затейливые морозные узоры на стекле, я ответила:

– Да, и, поскольку ветвь рода Каль однажды пересеклась с ветвью рода Хэг, моя прапрабабушка, а следом за ней и мой отец родились с тёмным даром. Он передался им по крови. Но ты ведь позвала меня не затем, чтобы просто напомнить об этом, верно, Кэрхильд?

В её нежно-голубых, как цветы льна, глазах стояла нескрываемая тревога.

– Верно. Я хотела рассказать о том, что известно ещё со времён потомков Каллина. А именно, что тёмные – тем более старшие, одарённые и сильные, – могут прийти в такое состояние, когда их сила высвобождается. И частично выплёскивается наружу. А затем они постепенно начинают терять контроль. Над тьмой, что снаружи, и над тьмой, что внутри. И это очень опасно для окружающего мира. Один из признаков такого состояния – почерневшие вены.

Я прикусила губу.

– И отчего же это происходит?

– Если был проведён какой-то страшный ритуал. Или стряслось большое горе. Особенно тёмные, – вздохнула Кэрхильд, – опасны в своей боли. И сейчас я должна присмотреть за дядей. Я боюсь… не натворил бы он дел…

Но тогда Кэрхильд не заметила ничего особенного. После смерти мамы прошло несколько лет, и отец вёл себя, как обычно. Только иногда проводил целые дни в комнате с часами, чертил, по словам мышки Эллейн и Замка-Артефакта, какие-то странные схемы. А затем пропал. Бесследно.

И когда его уже отчаялись найти, пошли разговоры об открытии какого-то ужасного портала. О тьме, которая выжигала всё вокруг. Я готова была поверить любым слухам, потому что Сиэн – мой драгоценный супруг – настраивал меня против отца. Но кое-что из этих слухов оказалось правдой…

Стоило мне поведать о своём воспоминании Яру, Келли и притихшим, напуганным детям, как наступила тишина.

– Ну, что ж, – Ярвенн придвинулся ближе и ободряюще поцеловал меня. – Мир, которому может что-то угрожать, пока находится за пределами снейфнега. А сейчас наша задача не сильно поменялась: мы спасаем друг друга и твоего отца. От ведьмы или от разгулявшейся тьмы, особой разницы нет. Главное – успеть.

Келли сморгнула выступившие у неё на глазах слёзы и молча взяла нас обоих за руки.

Вскоре Памятная Стрела, подкреплённая одновременно драконьей, фейской, человеческой магией и волшебством эмоций, понеслась вперёд и разбила барьер.

И Ави, которой помогал брат, опустила призрачный, мгновенно растаявший в воздухе лук, а затем улыбнулась нам.