Текст книги "Моторы заглушили на Эльбе"

Автор книги: Василий Белых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Висла – Одер

1944 год – год выдающихся побед Красной Армии над немецко-фашистскими захватчиками и полного освобождения советской земли – передавал эстафету победоносному 1945-му.

Советские войска прочно удерживали инициативу в ведении боевых действий и, опираясь на неизмеримо возросшее экономическое могущество Советского государства, высокий патриотизм народа, были готовы к одновременному наступлению на всех фронтах с решительными целями; полного разгрома фашистской армии, освобождения Европы от гитлеровского рабства.

Красные знамена армии-освободительницы развевались на огромном пространстве от берегов Северного Ледовитого океана до теплых вод Адриатического моря. Советских воинов восторженно встречали народы Северной Норвегии, Польши и Чехословакии, Румынии и Венгрии, Болгарии и Югославии.

Войска 1-го и 2-го Белорусских, 1-го Украинского фронтов готовились к нанесению сокрушительного удара в самое сердце гитлеровской Германии – по Берлину.

Великая победа была близка. Но последние шаги к ней – невероятно трудны.

Наряду с другими соединениями фронта 77-ю гвардейскую стрелковую дивизию и самоходный артиллерийский полк вывели с плацдарма на восточный берег Вислы. Новый год мы встречали в тесном кругу боевых друзей. Полк посетил командир корпуса генерал-майор А. Б. Баринов. Каждый чувствовал приближение важных событий, но что конкретно готовится – можно было только догадываться. Пока же речь шла об устойчивой обороне рубежей, которые мы занимали.

Перед Новым годом командир полка находился на занятиях в штабе корпуса. Когда возвратился, пригласил меня и сказал:

– Приказано готовиться к большому наступлению. Для подготовки к нему и вывели нас с плацдарма. Пока все держится в строгом секрете. Занятия с нами в корпусе проводили на картах. Письменных распоряжений никаких нет и пока не будет. Наступать будем вместе с нашими старыми знакомыми – стрелками-гвардейцами. А говорю об этом потому, что тебе надо срочно продумать мероприятия партийно-политического обеспечения подготовки к прорыву обороны противника. Предстоит много занятий, в том числе и с боевой стрельбой. В основном – совместно со стрелковыми подразделениями. Местность для проведения тактических учений выбирается подобная той, на которой будем прорывать оборону противника. Думаю, прежде всего следует поставить задачу перед коммунистами.

На партийном собрании командир полка выступил с докладом «О задачах коммунистов в боевой и политической подготовке личного состава». Говорил о подготовке к совместным с гвардейцами учениям с боевой стрельбой, о повышении боевой выучки экипажей. О предстоявшем наступлении умолчал.

– Нас вывели с плацдарма на отдых, – сказал он, – но мы не настолько устали, чтобы сидеть сложа руки. Все эти месяцы перед нами стояла задача – крепить оборону. Она остается и впредь неизменной. Наряду с этим мы будем совершенствовать свои знания с учетом условий современного наступательного боя. Только решительным наступлением можно сокрушить и уничтожить врага.

Командир полка призвал коммунистов укреплять связи и дружбу с воинами-гвардейцами, которые совместно с батареями САУ будут совершенствовать свою боевую выучку.

Решение собрания определило конкретные шаги в работе партийного бюро полка и партийных групп подразделений.

Мы с М. И. Колобовым провели семинар командиров батарей и отдельных взводов, рассказали на нем о формах и методах партийно-политической работы в наступательном бою. Семинар был особенно полезен для молодых командиров батарей – старшего лейтенанта Т. И. Давыдова, назначенного командиром 1-й батареи, и старшего лейтенанта Г. И. Чухланцева, прибывшего в полк из резерва и принявшего 4-ю батарею у старшего лейтенанта Куницкого, который стал помощником начальника штаба.

Провели семинары партийных активистов батарей, секретарей комсомольских организаций, агитаторов. На семинары привлекались коммунисты и комсомольцы, составляющие резерв для замещения выбывших из строя в бою парторгов и комсоргов. Партийные и комсомольские активисты, агитаторы всегда имели при себе и в свободное время читали бойцам листовки и памятки, изданные политуправлением фронта. В листовках в популярной форме излагались основные положения боевых уставов, тактико-технические данные основных видов вооружения Красной Армии и противника, основы взаимодействия различных подразделений в наступательном бою.

План работы замполита предусматривал проведение ряда мероприятий по разъяснению основ единоначалия. Я выступил перед офицерами с лекцией на тему «Единоначалие в Красной Армии – основа ее организационного строительства». В подразделениях провели беседы: «Приказ командира – закон для подчиненного. Выполнить его беспрекословно, точно и в срок – долг воина».

Политработникам, особенно тем из них, кто начинал службу в Красной Армии еще до войны, необходимость повседневной работы по укреплению единоначалия была вполне очевидной. Помню, когда в 1940 году был отменен институт военных комиссаров, нас собрал бывший комиссар, впоследствии заместитель командира 147-й стрелковой дивизии по политчасти полковой комиссар И. И. Ларин. Он горячо и убедительно доказывал необходимость введения полного единоначалия, говорил о его значении для укрепления воинской дисциплины и порядка в армии.

В течение какого-то времени после учебы в Харьковском ВПУ до назначения политруком учебной батареи 132-го ОИПТД мне довелось работать в политотделе дивизии старшим инструктором по агитации, ежедневно видеть нашего комиссара в работе, слушать его, получат& задания и докладывать о выполнении. Он постоянно общался с нами, умело опирался на аппарат политотдела в деле сколачивания частей дивизии. Высокообразованный, политически грамотный, тактичный в обращении, И. И. Ларин был для нас образцом военного комиссара, политработника, с него мы брали пример. Он пользовался большим авторитетом.

Немало времени мы уделяли воспитанию сержантского состава, повышению авторитета младших командиров. По настоящему я оценил огромную их роль в укреплении дисциплины и порядка, повышении качества учебы, работая политруком учебной батареи 132-го ОИПТД. Батарея создавалась на базе учебного взвода и комплектовалась за счет красноармейцев других подразделений. Когда я впервые пришел в казарму, меня встретили примерно так, как спустя годы в самоходном полку, о чем шла речь в начале книги. С командиром батареи лейтенантом Алымовым мы решительно повели линию на укрепление комсомольской организации, повышение роли и авторитета младших командиров, опору на них.

Правда, в боевых подразделениях самоходного полка было легче: офицер здесь в каждом экипаже. В тыловых же взводах – ремонтном, подвоза боеприпасов, подвоза горючего и взводе управления – было по одному офицеру. К тому же специфика работы бойцов этих взводов такова, что выполнять задания им приходилось в отрыве от подразделения группами по 2–3 человека. Роль старшего в этих группах, которую выполняли сержанты, много значила. Об этой роли мы и говорили с сержантами при подготовке к предстоящему наступлению, обратив особое внимание на повышение бдительности при работе в отрыве от подразделения, в условиях сложной обстановки на территории Польши, Германии.

Несколько вечеров длилась теоретическая конференция по книге «О Великой Отечественной войне Советского Союза».[20]20
  В книге помещены речи, доклады И. В. Сталина, его приказы как наркома обороны и Верховного Главнокомандующего, ответы на вопросы корреспондентов.


[Закрыть] К ней готовились, находясь еще на плацдарме. Офицеры самостоятельно изучали произведения В. И. Ленина, документы партии и правительства. Изучали также заявление Наркоминдела СССР от 26 июля 1944 года об освободительных целях Красной Армии, вступившей на территорию Польши, статьи из газет и журналов.

В своем выступлении я передал офицерам указания генерала Галаджева, данные им на совещании в политуправлении фронта, и поставил задачи по политической работе в подразделениях.

В заключение выступил командир полка. Он говорил об опоре командира подразделения на партийные группы и комсомольские организации.

Вместе с работниками политотдела дивизии мы провели встречи офицеров взаимодействовавших подразделений. В них принял участие начальник штаба дивизии гвардии полковник В. М. Вишняков. Командиры батарей рассказывали гвардейцам-стрелкам о тактико-технических данных и боевых возможностях СУ-76, об особенностях их действий в наступательном бою. Офицеров-самоходчиков заинтересовало выступление гвардии майора В. Г. Ремизова, командира Ьго Стрелкового батальона 218-го гвардейского стрелкового полка.

– Мы, гвардейцы, – говорил он, – полюбили самоходчиков, как своих братьев. Наши солдаты уверенно идут с вами в бой, потому что знают: пулеметные гнезда врага будут своевременно подавлены. Хорошо мы знаем и ваших командиров. Большим уважением пользуются Емельянов и Филюшов. Желательно, чтобы солдат-стрелок наглядно видел в бою, какая батарея или самоходка поддерживает его подразделение. Можно сделать так: написать на броне САУ белой краской две цифры в виде дроби, где числитель обозначает номер самоходной батареи, а знаменатель – номер стрелкового батальона. Целесообразно также, на мой взгляд, сделать приспособление на самоходке следующего характера: к корме прикрепить доску, чтобы на случай преследования отступающего противника можно было больше пехотинцев посадить десантом.

Я доложил командиру полка о предложениях гвардейцев. Они были признаны разумными и приняты.

Самоходчики приняли активное участие во встречах с пехотинцами, артиллеристами, саперами.

– Помогая друг другу, мы фашиста одолеем наверняка, – горячо говорил молодой коммунист старшина Сытытов. – Вот, скажем, ты, солдат с карабином, заметил огонь пулемета противника; трассирующей пулей дай нам правление или попроси своего командира указать цель ракетой. Я, наводчик орудия САУ, пошлю туда онаряд и накрою фашистского гада. Тогда ты шагай дальше. Но смотри в оба, береги нас – пригодимся. Самоходка ведь – и твоя защита, с ней рядом идти сподручнее. У гитлеровцев имеются известные вам фаустпатроны. По пехотинцу фаустник вряд ли станет палить. Самоходка же для него – желанная цель. Увидел фаустника – прикончи его: тем самым сохранишь самоходку, а мы проложим тебе дорогу дальше.

Подразделения полка готовились к дивизионным тактическим учениям с боевой стрельбой по теме «Прорыв подготовленной обороны противника усиленной стрелковой дивизией и бой в глубине». Как и на ротных, батальонных или полковых учениях, батареям предстояло действовать совместно с теми стрелковыми подразделениями, с которыми они в ближайшем будущем пойдут в бой.

Пузанов, Сапоженков и я вместе с командирами, парторгами и комсоргами батарей разъясняли экипажам боевую задачу, знакомили бойцов с характером обороны противника, инструктировали партийный и комсомольский актив, проверяли материальное обеспечение учений. Накануне учений прошли собрания в подразделениях. С докладами выступили Колобов, Биженко, Шляхтин и мы с Пузановым.

– Оборона, – говорил на собрании воинов 2-й батареи начальник штаба полка майор Л. Ф. Биженко, – которую завтра на занятиях предстоит прорвать стрелковой дивизии совместно с нами в районе деревни Корчмиско, построена по типу немецкой обороны за Вислой, Между Вислой и Одером противник создал семь оборонительных рубежей. Войсками же занят только первый, состоящий из нескольких оборонительных полос. Они насыщены большим количеством огневых средств и хорошо оборудованы в инженерном отношении. Враг рассчитывает удержать его, последовательно занимая подготовленные рубежи отходящими войсками и выдвинутыми из резерва. Наша задача – сорвать замыслы врага, мощным ударом разгромить противника на первом оборонительном рубеже и, стремительно наступая в глубине, упредить его в занятии подготовленных оборонительных рубежей.

– Мы с вами, – продолжал Биженко, – не раз слышали, как фашисты хвастались неприступностью оборонительного рубежа на Висле. Бесспорно, враг еще силен. Но мы сейчас намного сильнее его. Однако надо учиться побеждать малой кровью. На предстоящих учениях необходимо закрепить наши успехи в боевой подготовке. Вторая батарея поддерживает второй батальон стрелкового полка, задача которого – захватить первую траншею «противника» после первого огневого налета и обеспечить успех наступающих частей… Вы раньше других батарей выйдете с исходных позиций на рубеж атаки. Надо хорошо разведать маршруты выдвижения САУ.

Биженко подчеркнул, что командование обращает особое внимание на совершенствование взаимодействия САУ с пехотой, маневрирование на поле боя, меткое ведение огня, умелое использование местности экипажами самоходок и стрелковыми подразделениями.

Дивизионные учения прошли успешно. Самоходчики двигались вместе с пехотой, прижимаясь к огневому валу, уничтожали уцелевшие огневые точки «противника», Прорвав оборону, организовали преследование. Напряжение в ожидании предстоящих важных событий нарастало. Суворовское правило: «Каждый солдат должен знать свой маневр» – было на вооружении у всех. По уставу боец должен был знать лишь задачу отделения, расчета, экипажа. Но война научила многому, советский солдат знал больше. Уровень его политических и военных познаний намного превышал уставные рамки. Не случайно в бою он, не колеблясь, становился на место павшего командира. И как бы скрытно ни велось сосредоточение войск, солдаты по каким-то неуловимым признакам безошибочно заключали – готовится удар по врагу. Это окрыляло, прибавляло людям сил.

Вначале командиры батарей и командиры самоходных установок выехали на рекогносцировку местности предстоящих боевых действий. Они последовательно отрабатывали взаимодействие с командирами стрелковых подразделений, изучали характер местности на маршрутатах движения самоходок через реки, овраги, заболоченные участки. Вслед за командирами на плацдарм выехали механики-водители. Затем экипажи отрыли окопы для САУ на исходных позициях, замаскировали их.

13 января 1945 года батареи оставили район сосредоточения и заняли исходные позиции.

Стволы орудий смотрели на запад.

Накануне выпал снег. Он густо припорошил сосны и ели, кусты и землю, изрытую окопами, ходами сообщения, капонирами, блиндажами. Снегопад сменился густым туманом. Над лесом и полем, разделявшим наши и вражеские войска, низко плыли свинцовые облака. Было тихо. Казалось, что земля, деревья, техника – все отяжелело и погрузилось в глубокий и продолжительный сон. Но люди не спали. Напряжение достигло предела.

Поздним вечером 13 января я возвращался на НП полка из тыловых подразделений, подтянутых вплотную к боевым порядкам. Готовилось стремительное наступление, и от тыловиков зависело многое: своевременный ремонт техники, снабжение машин горючим, боеприпасами, обеспечение бойцов горячей пищей, – словом, все то, без чего немыслим успех полка в бою. Об этом и шла речь в беседе с коммунистами-тыловиками.

Услышав вблизи разговор, я пошел на голос. Возле высокой, красивой ели – оборудованное и замаскированное укрытие для самоходки. Подойдя к нему, я ответил на приветствие часового и остался стоять рядом – дабы не мешать разговору, доносившемуся из самоходки. Экипаж Емельянова – определил по голосам. Были там люди и из других экипажей. Укрытые брезентом, они не видели меня. Речь шла о предстоящем наступлении.

– Да, погодка не из блестящих, – по-видимому, подытожил кто-то содержание беседы, – за триста-четыреста метров ничего не видно.

– Нам, самоходчикам, еще ничего: и свою пехоту, и врага видим, огневую точку засечь и накрыть можно. А каково артиллеристам? Попробуй-ка, скорректируй огонь с закрытых ОП. А летчики? Сейчас носа не высунешь с аэродрома.

– Нет, и нам туговато будет, – возразил первый голос. – Конечно, техники подтянуто много – душа радуется! А вот всем вместе навалиться на врага не даст погодка.

– Милости с неба ждать некогда, – послышался голос механика-водителя Соколова. – Читали о событиях в Арденнах? Придется помочь англичанам и американцам. Какие ни есть, а все же союзники.

– А они спешили помочь, когда нам было туго?

– У нас свои взгляды на союзничество, – отрезал Соколов.

«Молодец Соколов, – мысленно похвалил я механика-водителя. – Хоть и молодой коммунист, а ситуацию понимает верно».

Разговор под брезентом прервал посыльный из штаба. Он передал, что комбата вызывает командир полка. Включать радиостанции было категорически запрещено, поэтому между батареями и штабом полка поддерживалась живая связь – через посыльных и связных.

Я окликнул Емельянова и мы вместе пошли к командиру.

«Под знамя – смирно!»

Уже стало традицией: накануне боя, если позволяет обстановка, перед строем полка выносится Боевое Знамя.

Вдоль опушки леса в линию, вытянулись самоходки с расчехленными стволами орудий. Впереди замер строй воинов. На сосредоточенных лицах солдат, сержантов и офицеров читались решимость и непреклонная воля к победе. Какими дорогими и близкими стали для меня эти люди! Русский Давыдов и мордвин Емельянов, украинец Тавенко и грузин Сулаквелидзе – все они по приказу Родины готовы были в любую минуту на воинский подвиг.

– Под Знамя, смирно! – скомандовал Колобов.

Лейтенант А. П. Поздышев вынес полковое Знамя. Торжественно, как на параде, чеканили шаг ассистенты с автоматами на груди. Затаив дыхание, бойцы смотрели на полковую святыню. Каждый с гордостью ощущал себя неотъемлемой частицей дружной боевой семьи, ратный труд которой был отмечен орденом. Вот он, яркой звездой сияет на Боевом Знамени полка!

Пройдя вдоль строя, знаменосец остановился рядом с командиром полка. Колобов опустился на колено и поцеловал алое полотнище. Поднявшись, зачитал обращение Военного совета фронта к войскам, затем произнес, как клятву;

– Товарищи солдаты, сержанты и офицеры! Через несколько минут мы вступаем в бой. Давно мы ждали начала нового мощного удара по врагу и готовы с честью оправдать доверие Родины, выполнить ее приказ. Пусть каждый из вас свое умение воевать, смелость и отвагу усилит жгучей ненавистью к врагу. Помните: нашего прихода ждут еще миллионы людей, стонущих в фашистской неволе. Партия и правительство поставили перед нами задачу – добить фашистского зверя в его логове…

В предутренней тишине голос командира звучал громко и взволнованно. В тишину эту внезапно, словно раскат грома, ворвался мощный рокот гвардейских минометов. Вслед за этим грянул залп тысяч орудий. Началась артиллерийская подготовка.

Колобов что-то еще говорил, но голос его потонул в сплошном грохоте. И хотя не всем были слышны его слова, сердце каждого, кто стоял в строю, билось так же взволнованно и радостно, как и сердце их командира.

Комполка дал сигнал: «По машинам!» Знакомая, привычная команда нарушила строй. Бойцы и командирі поспешно занимали свои боевые посты. А вокруг стоголосо, сотрясая воздух, ревели орудия разных калибров. Не успевали эхом прокатиться по лесам и полям отзвуки одного залпа, как следовал новый. А там, куда с шуршанием и воем уносились снаряды и мины, в воздух взлетали вражеские дзоты, блиндажи, навеки умолкали орудия, минометы и пулеметные точки. Самоходные батареи, вытягиваясь в колонну, уходили вперед. Застыв на своих боевых местах, воины отдавали честь полковому Знамени.

Пелена ночи, равномерно покрывшая горизонт, медленно раздвигалась на востоке, возвещая восход солнца. Казалось, сама Родина-мать посылает привет и благословение сынам своим, идущим на запад по велению воинского долга…

Теперь, когда я рассказываю своим товарищам о том, как начиналось наступление для нашего полка, некоторые сомневаются в достоверности моих слов. Но было именно так: во время артиллерийской подготовки полк находился в некотором отдалении от переднего края нашей обороны и начал движение с исходных позиций с таким расчетом, чтобы выйти к первой траншее в момент, когда наша артиллерия перенесет огонь в глубину обороны противника, а стрелки-гвардейцы поднимутся в атаку.

«Батальон славы»

Лавецко-Нове… В который раз, склонясь над картой, повторял эти слова гвардии майор Б. Н. Емельянов – командир 1-го стрелкового батальона 215-го гвардейского стрелкового полка. Более двух дней, после занятия исходного положения для наступления с Пулавского плацдарма на Висле, наименование этого польского села вй сходило с уст бойцов батальона.

Гитлеровцы уготовили селу незавидную участь – превратили его в центр первой позиции главной оборонительной полосы, на южной окраине, оборудовали опорный пункт. Землю вокруг изрыли траншеями, отсечными позициями, ходами сообщений, утыкали дотами и дзотами, огневыми точками, напичкали минами, опоясав все это колючей проволокой.

Батальону Емельянова командование оказало большое доверие: как передовому батальону в боевом порядке наступающих частей 77-й гвардейской стрелковой дивизии ему надлежало, наступая вслед за огневым валом и заняв первую и вторую траншеи, установить, не отвел ли противник свои войска в глубину обороны и, в случае успеха, уничтожить его в Лавецко-Нове и опорном пункте южнее, овладеть первой позицией, открыть путь для наступающих дивизий 25-го стрелкового корпуса.

Было над чем призадуматься комбату! Он молод. Ему еще только 23 года. И хотя война не раз ставила перед ним трудные задачи в боях за Орел и Чернигов, при форсировании Оки, Десны, Днепра и Вислы, такого, как нынче, еще не бывало.

Емельянов оторвался от карты, рывком поднялся, откинул рукой прядь светлых волос, упруго прошелся по тускло освещенной землянке, разминая отекшие ноги: «Ничего, тяжелее, чем в сорок первом, не будет!» Вспомнились дни начала войны, кровопролитные бои, выход из окружения, то, как делился с друзьями последним патроном, последним сухарем.

То ли дело теперь! На батальон работают три полка артиллерии! В боевых порядках взводов пойдут вся приданная артиллерия сопровождения, саперы, взвод танков, батарея САУ.

На пути от Ковеля до Вислы Емельянов не раз чувствовал локоть и огневую поддержку самоходчиков. И в последние недели перед наступлением, когда дивизию отвели в тыл, восточнее Вислы, на учебных полях, специально оборудованных по типу немецкой обороны, бойцы батальона с 4-й батареей САУ старшего лейтенанта Чухланцева штурмовали позиции условного противника с применением огня всех приданных батальону средств усиления.

«Для успеха сделано, кажется, все, – подытоживал комбат. – Жаль, из-за плохой погоды не пойдут самолеты».

В людях он вполне уверен. Видел, каким восторгом загорались глаза бойцов, когда нынче вечером проносили перед ними в окопах боевое гвардейское Знамя! А сколько деловых мыслей, предложений прозвучало на партийном и комсомольском собраниях. Поступило много заявлений в партию и комсомол. Словно за всех, сказал гвардии старший сержант И. Е. Петров: «Друзья, помните в бою о военной присяге! Доверие Родины оправдаем! Я рад и горд, что в бой иду коммунистом!»

Предутреннюю тишину разорвал гром – бригадный залп гвардейских минометов М-31. Над затаившимся, готовым к прыжку батальоном, шурша и оставляя следы, пролетали мины-бомбы. В стане врага содрогалась от грохота земля, взлетали на воздух укрепления опорного пункта гитлеровцев. В завершение огневого налета грянули полковые залпы «катюш», накрывая врага по всей его первой позиции.

В темном небе вспыхнули три красные ракеты, выпущенные, комбатом Емельяновым. И тотчас с мощным «ура» поднялись одновременно все три роты батальона, наступавшего одним эшелоном.

Противник молчал.

Командир 4-й батареи старший лейтенант Григорий Чухланцев отдал своим экипажам и приданному взводу танков команду: «Вперед!». Преодолев первую траншею, изрытую воронками, наступавшие не обнаружили противника. Во второй траншее, особенно в ходах сообщения, бойцы увидели картину полного разрушения: трупы убитых врагов, искореженные пулеметы, автоматы… «Противник переводил свои войска из первой и второй траншей в третью и четвертую, но не успел», – заключил Чухланцев.

Гитлеровцы опомнились открыли огонь. Сперва разрозненный, затем из всех видов оружия, из уцелевших дотов, дзотов, окопов.

– Товарищ старший лейтенант, целеуказания! – воскликнул сержант Минаев: пехотинцы трассирующими пулями показывали места расположения пулеметных гнезд на правом фланге фашистов.

Вслед за машиной комбата открыли огонь по цели и другие самоходки. Огневые точки врага были подавлены.

Однако в центре опорного пункта гитлеровцы, поддержанные огнем своей артиллерии, усилили сопротивление. От прямого попадания снаряда загорелась машина Чухланцева. Пулеметный огрнь из фашистского дзота прижал к земле солдат роты. Сраженный пулей, замертво упал комроты Васильев.

И тогда над полем боя во весь рост поднялся командир взвода Михаил Гурьев. Его зычный призыв: «Гвардейцы, за мной!» поднял роту в атаку. Поддержанные огнем артиллерии, гвардейцы ворвались в третью траншею. Завязалась рукопашная схватка.

Емельянов внимательно следил за ходом боя. На левом фланге успешно действовала рота гвардии капитана Грихно: отбив контратаку, бойцы роты вплотную подошли к третьей траншее.

Емельянов приказал правофланговой роте обойти опорный пункт противника с севера. Поддержанная батареей САУ, командование которой принял парторг батареи техник-лейтенант Василий Машнов, рота продвинулась, также завязав бой на третьей траншее. Атаку возглавил парторг роты старший сержант Аболок, заменивший раненого командира роты гвардии старшего лейтенанта Мамонова.

Артиллерийские полки поддержки перенесли огонь на четвертую траншею. Захватив в рукопашном бою третью траншею, батальон с ходу преодолел реку Чернявка и в ожесточенном бою овладел последней, четвертой траншеей оборонительной позиции противника.

Уцелевшие гитлеровцы, еще сопротивлявшиеся в центре опорного пункта, боясь окружения, бросились спасаться бегством. На поле боя осталось 57 орудий: их расчеты так и не успели сменить огневые позиции.

Передовой батальон задачу выполнил.

За проявленные мужество и героизм Борис Емельянов и Михаил Гурьев были удостоены звания Героев Советского Союза, командиры рот, батарей – награждены орденами Красного Знамени, взводов – орденами Александра Невского, а сержанты и рядовые – орденами Красного Знамени и Славы. Военный совет 69-й армии присвоил батальону почетное наименование «Батальон Славы».