Текст книги "Моторы заглушили на Эльбе"

Автор книги: Василий Белых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

В эту ночь никто не спал. Передовой наблюдательный пункт командира полка был рядом с НП командира стрелковой дивизии. Батареи огневых позиций не меняли: с них они пойдут на рубеж развертывания для атаки. Мы с Колобовым направились к бойцам. Зачитали им воззвание Военного совета фронта, проверили готовность батарей. Среди бойцов царило небывалое воодушевление. Как будто не было на дворе ночи, и не было никакой усталости, и не бой кровавый ожидал впереди, а невиданный праздник – так велико было желание каждого скорее покончить с Гитлером, принести Родине долгожданную победу.

Последние шаги

Все уже знали о предстоящей ночной атаке с применением зенитных прожекторов.[29]29
  Только в полосе наступления 77-й гв. сд намечалось использовать 24 прожектора.


[Закрыть] Емельянов прошел с боями всю войну, но и для него такая атака была в новинку. Офицер в деталях представлял себе ее картину: о ней шла речь на занятиях, специалисты заранее показали местные предметы и объекты атаки, которые будут освещены. О своем впечатлении от атаки переднего края «противника» с применением прожекторов рассказывал офицерам полка М. И. Колобов, видевший ее на штабных играх. И тем не менее. Нет, новинка не пугала комбата. Скорее его одолевало любопытство. И бойцы говорили о том же. Днем они то и дело бегали к прожектористам, рассматривали приборы, интересовались – далеко ли шагнет луч, не ослепит ли самих атакующих, долго ли будет освещать оборону противника?

Емельянову не раз приходилось переживать тягостные минуты ожидания перед артподготовкой и атакой. И всякий раз он никак не мог избавиться от внутреннего волнения. Это чувство не имело ничего общего со страхом, оно было вызвано ожиданием чего-то значительного в его жизни, неповторимого, незабываемого.

Вот подходит к концу последняя минута перед началом артподготовки. Ты уже знаешь по опыту пережитого в прошлом, что произойдет дальше. И все же непроизвольно вздрагиваешь от мощного залпа «катюш» и тысяч других орудий…

До рассвета оставалось еще часа два. Туманная дымка скрывала горизонт. Языки пламени, которые изрыгали орудийные стволы, и огненные хвосты снарядов, выпущенных гвардейскими минометами, ярко освещали поле: здесь, готовые к броску, затаились наши войска. На стороне же врага слышался сплошной грохот взрывов. Земля содрогалась. В этом адском грохоте только опытный слух бывалого воина мог различить гул сотен самолетов, сбрасывающих смертоносный груз на головы тех, кто в свое время мечтал поработить весь мир, а теперь никак не хотел примириться со, своим неизбежным крахом.

Увлеченный зрелищем невиданной артподготовки, Емельянов перестал замечать время. И лишь когда внезапно яркий луч острой длинной иглой вонзился в темно-синее небо, комбат понял: «Сигнал к атаке!» Разноцветные ракеты фейерверком обозначили передний край, они словно бы звали воинов вперед, в атаку. Вспыхнули лучи прожекторов. Освещая дорогу поднявшимся в наступление советским солдатам и цели для атаки, они одновременно ослепили врага, затрудняя ему ведение огня. Емельянов видел, как из окопов выскакивали наши бойцы. Артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника.

– Вперед! – скомандовал Емельянов, и самоходка тотчас тронулась с места, набирая скорость. Видимо, с таким же напряженным ожиданием следили за полем боя и все экипажи: Емельянов заметил, как одновременно с ним, приняв его сигнал, в атаку пошли и другие машины. Вскоре они догнали цепь атакующих и вместе с пехотой ворвались в первую траншею противника. Огневые точки врага были подавлены, и атакующие занимали траншею за траншеей. Перевалили за железнодорожное полотно.

Светало. Взору открылось холмистое поле. В полутора-двух километрах впереди виднелись кирпичные здания поселка. Цепи атакующих то поднимались на гребень холма, и тогда были видны фигуры бойцов, то скрывались из глаз. Из поселка навстречу наступавшим внезапно ударила артиллерия противника. На левом фланге, где наступал 218-й гвардейский стрелковый полк, загорелась самоходка. Очевидно, из третьей батареи. Сильный пулеметный и автоматный огонь прижал наших стрелков к земле. Маскируясь за складками местности, самоходки заняли огневые позиции и повели огонь с места.

Над нашими боевыми порядками появились фашистские самолеты. Они наносили бомбовые удары, сбрасывали противопехотные мины, на бреющем полете вели огонь из пулеметов.

Гитлеровцы упорно сопротивлялись на второй позиции главной полосы обороны, сильным опорным пунктом которой был Мальнов. Еще до начала нашего наступления они отвели сюда часть сил с первой позиции. Заняв подготовленные для прочной обороны каменные постройки, подвалы, немцы укрылись за кирпичными оградами, в траншеях. Живая сила и огневые средства противника в Мальнове были не полностью подавлены в период артподготовки. Атака гвардейцев захлебнулась, бой за деревню затянулся. Командиры и штабы частей вели планомерную подготовку новой атаки. Сменив позиции, артиллерийские батареи готовились к нанесению нового огневого налета. Разведка выявляла систему обороны противника, засекала его огневые точки.

– Пострадала третья батарея, – сказал Колобов мне и Шляхтину. – Погибли командир батареи лейтенант Новожилов и его экипаж. На место Новожилова я назначил лейтенанта Шайма Газдынова… Одна самоходка сгорела, другую, подбитую, восстанавливает бригада ремонтников.

Затем комполка проинформировал своих заместителей о перегруппировке сил перед боем за Мальнов.

– По решению генерала Аскалепова, – сказал он, – 215-й гвардейский стрелковый полк переходит во второй эшелон. Он сдал свой участок 39-му стрелковому полку 4-й дивизии. Самоходный артполк тремя батареями поддерживает 221-й гвардейский стрелковый полк, который наступает южнее деревни, в обход ее, а затем атакует с юго-запада. С 218-м гвардейским стрелковым полком наступают две роты танков 68-й танковой бригады. Штурм Мальнова завтра в десять ноль-ноль.

Колобов подробно говорил и о задачах полка. Затем он и его заместители пошли в батареи, чтобы помочь командирам в подготовке атаки.

Я направился во 2-ю батарею. Емельянова нашел у командира стрелкового батальона. После перестановки боевых порядков стрелковой дивизии и изменения задачи нашему самоходному полку командирам батарей, стрелковых батальонов и рот пришлось особенно тщательно согласовывать вопросы взаимодействия. Емельянов нанес на свою карту выявленные в полосе атаки батальона огневые точки противника, подавить которые просили пехотинцы. Мы с Емельяновым побывали в экипажах, разъяснили задачу. Офицеры и сержанты не теряли времени даром: наладили связь с командирами стрелковых рот и взводов, уточнили их заявки, просьбы на огневую поддержку атаки.

Бойцы живо интересовались положением на других участках фронта. Но на сей раз я ничего определенного сказать им не мог: не имел точных сведений. Одно было ясно, и об этом я говорил самоходчикам: успех действий всего фронта зависел от усилий буквально каждого подразделения. Сумеют наши части вовремя взять Мальнов, Карциг, откроют дорогу – возможно, маршал Жуков пустит в наш прорыв танки. Тогда нам честь и слава.

Я не стал возвращаться на НП полка, а решил идти в атаку с батареей Емельянова. Лейтенанта Шамонова послал в 1-ю батарею.

Утром над притихшим полем боя внезапно появились наши штурмовики – «черная смерть», как окрестили их гитлеровцы. Они летали низко над землей и без устали сеяли на головы врагов бомбы, обстреливали их из пушек и пулеметов. Особенно досталось от них гарнизону деревни Мальнов.

Начала огневой налет наша артиллерия. САУ вышли из укрытий, чтобы в час штурма быть в цепи атакующих пехотных подразделений.

Из самоходки комбата моему взору открывалась панорама напряженного боя. Вторая волна штурмовиков сбросила свой груз уже где-то в районе деревни Карциг. И, когда артиллерия перенесла огонь в глубину, в движение пришли стрелки-гвардейцы, артиллеристы. Вслед за пехотой развернутым строем пошли самоходки. Они атаковали немецкие траншеи, которые перед тем засыпали снарядами советские артиллеристы. Кое-где все же ожили огневые точки врага. Самоходки уничтожали их с коротких остановок. Передовые цепи пехоты уже ворвались в первую траншею противника. Завязалась рукопашная схватка. Из района Карцига гитлеровцы открыли артиллерийский огонь. Черные султаны взрывов взметнулись в расположении боевых порядков 1-й и 3-й самоходных батарей, штурмовавших высоту с отметкой 59,4. Меня охватила тревога. Ускорив движение, машины вышли из-под огня. Но одна осталась на поле. Что с ней стряслось? Вокруг самоходки возились люди, но что именно они делали, на расстоянии трудно было разглядеть. Другие машины 1-й батареи уже вышли на первую траншею. Но вот самоходка сорвалась с места и стремительно понеслась вперед. На второй траншее обогнала боевые порядки своей батареи, вырвалась на высоту и скрылась за ее западными скатами. Я в недоумении наблюдал за странными действиями этого экипажа.

Емельянов в это время вел свою батарею на правом фланге боевого порядка наступавшего 221-го гвардейского стрелкового полка, слева от Мальнова. В деревню ворвались стрелки-гвардейцы, поддержанные танками. По интенсивности огня можно было определить: там шел жаркий бой. Сосед справа интересовал меня не меньше, потому что там, в Мальнове, решалась судьба всего сражения. По дороге через деревню параллельно батарее Емельянова двигались танки. Они вели за собой пехоту. Передний танк то появлялся, то скрывался за строениями, ведя огонь на ходу. Вдруг он остановился, как-то неестественно развернулся, над ним появились клубы дыма.

– Подбит! – вырвалось у меня.

– Кто? – спросил Емельянов, пристально наблюдавший за действиями экипажей своей батареи.

– Танк! Смотри вправо!

В деревне остановился еще один танк. Емельянов вскинул бинокль.

– С западной окраины Малънова бьют два немецких противотанковых орудия, – немного погодя сказал он.

– Надо выручать танкистов! Скорее!

Емельянов понял меня с полуслова и передал экипажам сигнал «Действуй, как я!». Выбрав удобную огневую позицию, он скомандовал: «Огонь!» За первым снарядом его самоходки на противотанковые орудия противника обрушился огонь всех САУ батареи. Уничтожив вражеские орудия, самоходки догнали цепи стрелкового батальона.

221-й полк, выбив гитлеровцев из траншей и заняв высоту с отметкой 59,4, ударил по деревне с юго-запада и совместно с 218-м гвардейским стрелковым полком, штурмовавшим опорный пункт с востока, овладел Мальновом. Первая полоса обороны противника рухнула.

На второй оборонительной полосе ощетинился огнем всех видов оружия Карциг. Оборона этой деревни усиливалась, наличием высоты с отметкой 66,3, что была северо-западнее Карцига, и фланговым огнем, который вели гитлеровцы из дотов и дзотов, расположенных на ее скатах. Продвижение войск снова застопорилось.

Я уже хотел было ехать на НП полка, но тут в батарею прибыл Колобов и сообщил, что ведется подготовка к атаке деревни Карциг. Главный удар будет наноситься по укрепленной высоте. Задача по овладению ею возлагалась на 215-й гвардейский стрелковый полк, выдвинутый из второго эшелона, и на нашу 2-ю батарею.

Ну а что же произошло в 1-й батарее? Выстрел орудия САУ и взрыв вражеского снаряда прогремели почти одновременно. Самоходку обдало взрывной волной, землей, осколками. Два больших осколка прошили тонкую броню боевого отделения, но не задели экипаж и механизмы. Воздух внутри самоходки наполнился гарью, дымом, пылью. Когда дым рассеялся, комбат Лебедев увидел в триплекс самоходки своей батареи, продолжающие движение.

– Тавенко, вперед! – скомандовал он механику-водителю. Но тот даже не отозвался.

– Тавенко, вперед! – продублировал Сытытов команду офицера.

Мотор работал, а самоходка стояла как вкопанная. Почувствовав неладное, Сытытов по днищу машины с трудом протиснулся под пушкой к сиденью механика-водителя. Тавенко неподвижно сидел на своем месте. Сытытов тронул его за плечо. Голова Петра качнулась, безжизненно склонилась влево. Сытытов в отчаянии схватил друга за плечи, стал трясти, звать: «Петро! Петя!» Однако механик не отзывался. Протиснуться дальше в отделение управления Сытытов не мог и возвратился в боевое отделение.

– Тавенко мертв! – крикнул он своим товарищам и хотел было выскочить, чтобы пробраться к Петру снаружи, но вспомнил, что люк механика-водителя закрыт. Игорь снова полез по днищу машины, протиснулся между сиденьем механика-водителя и мотором, снял стопор, открыл люк. Затем выбрался из самоходки через боевое отделение и бросился к Тавенко. Большой осколок фашистского снаряда пробил боковую броню самоходки и поразил Тавенко в живот. Петр руками охватил зияющую рану, да так и застыл. Нога его по-прежнему давила на газ, и мотор продолжал работать. Рычаги управления остались в заднем положении, и потому самоходка не могла сдвинуться с места. Кровь залила сиденье, забрызгала механизмы управления. Сытытов, не раздумывая, начал вытягивать тело друга через люк. Он старался делать это осторожно, словно любое неловкое его движение еще могло причинить боль Петру. За Игорем выскочил из самоходки и комбат. Вместе они внесли тело Тавенко в боевое отделение.

– Действуйте у орудия, я поведу самоходку! – крикнул офицеру Сытытов и снова выскочил из машины.

Снаряды продолжали рваться вокруг, но не так часто, как в начале артиллерийского налета. Игорь, взявшись за ствол пушки, закинул ноги в люк, чтобы и самому скрыться в нем, как вдруг что-то сильно дернуло его левую руку. Уже сев на место механика-водителя, он ощупал ее: по ней струилась теплая влага. «Недавно в правую, а теперь в левую», – машинально отметил он.

Раздумывать не было времени.

– Мы еще отплатим за тебя, Петро! – громко крикнул Игорь, как будто его мог услышать друг или тот, дому он, Сытытов, грозился отплатить.

Заглохнувший было мотор взревел, самоходка рванулась с места. Лейтенант Лебедев приготовился вести огонь из орудия, но машина неслась без остановки. Искусно обходя воронки и преодолевая траншеи, Сытытов вел самоходку вперед… Лебедев дал команду сделать остановку, но за шумом мотора и пулеметной стрельбой Сытытов ее не расслышал. Офицер понял состояние своего подчиненного: на месте Сытытова он сейчас делал бы то же самое. Так как стрелять из орудия на ходу нельзя было, Лебедев открыл пулеметный огонь. Самоходка вырвалась на гребень высоты. Сытытов принялся утюжить траншею. Потом круто развернулся и стал поливать пулеметным огнем фашистов, убегавших по западным скатам высоты.

За машиной командира батареи устремились вперед и другие самоходки. Подоспела пехота. Вместе с ней САУ тронулись в обход деревни Мальнов.

Решительным наступлением с трех сторон 215-й полк овладел высотой с отметкой 66,3 и повернул свои боевые порядки для атаки деревни Карциг с северо-востока. Наступавший с востока 218-й полк занял первую траншею противника, но, встретив сильное сопротивление, дальше не продвинулся. Ночь прошла в подготовке к новой атаке.

Наутро по всему переднему краю опять заговорили орудия. Под прикрытием их огня батарея Емельянова с десантом учебной роты дивизии обошла деревню Карциг с севера и ворвалась на западную окраину, завязав бой. Враг, оказавшись перед угрозой окружения, дрогнул. Командир 3-й батареи лейтенант Газдынов, посадив на самоходки десантом стрелков-гвардейцев, организовал преследование. Обходя места горячих схваток, батарея вырвалась на западную окраину деревни и соединилась с десантом Емельянова. Затем, прикрываясь складками местности и используя лощину северо-восточнее Нидер-Езар, Газдынов повел батарею вперед. Самоходки с ходу ворвались в деревню Нидер-Езар. Разгорелись уличные бои. К исходу дня пал и этот опорный пункт обороны гитлеровцев. 2-я и 4-я батареи, продолжая преследование, на плечах отступавших ворвались в Альт-Малыш и овладели им. 20 апреля после двадцатиминутного артиллерийского налета полки гвардейской стрелковой дивизии, поддержанные огнем самоходчиков, штурмом овладели сильным опорным пунктом Дебберин. Вторая полоса обороны гитлеровцев пала, началось преследование отходившего в панике врага.

В жестоких боях, кровавых схватках с отчаянно оборонявшимися фашистами брали советские солдаты каждый населенный пункт, улицу, дом, каждую высотку, окоп и огневую точку. Берлин был густо опоясан оборонительными рубежами. Прорвав едну оборонительную позицию или заняв населенный пункт, советские части наталкивались на новый рубеж сопротивления. Делали короткую остановку: подтягивали артиллерию, вызывали авиацию, перегруппировывали силы. Затем таранили вражескую оборону, прогрызали в ней брешь и продвигались еще на один шаг вперед. Какими же многотрудными были эти последние шаги к победе! В пекло войны враг бросал все, что только мог. Силы у него еще были немалые. На месте сгоревших в этом пекле гитлеровских полков и дивизий появлялись новые – снятые с других участков фронта. Фашисты знали: с востока к ним неумолимо приближается смерть. Жернова развязанной нацистами войны перемалывали последние резервы гитлеровской Германии. Кольцо вокруг Берлина сжималось все больше и больше, и одновременно все туже затягивалась петля на шее бесноватого фюрера.

Город и крепость Франкфурт-на-Одере советские войска давно обошли стороной. Под ударами стрелков-гвардейцев и самоходчиков пали опорные пункты гитлеровцев Шмерль-Мюлле, Регенмантель, Штайнхефель…

Командир корпуса генерал Труфанов передал самоходно-артиллерийский полк на усиление 41-й стрелковой дивизии. Совместно с другими частями ей предстояло овладеть крупным узлом сопротивления гитлеровцев – городом Фюрстенвальде, прикрывавшим подступы к юго-восточной окраине Берлина. Самоходный полк совершил марш и сосредоточился в районе Мольненберга.

После непрерывных семидневных боев наш полк впервые собрался вместе. Светлого времени оставалось немного, и экипажи не мешкая принялись готовить машины к бою. Вечером бойцы навещали друзей в других батареях. Многих недосчитались: кто в тылу залечивал раны, а кто навечно остался лежать в этой обильно политой кровью советских солдат земле.

Газеты еще не успели в полной мере рассказать о подвиге войск, штурмовавших Берлин, но бойцы знали: советский солдат уже ступил на его порог. Во имя этого были принесены тяжкие жертвы, зато и цель была уже близка.

Командиры знакомились с обстановкой, изучали задачу, изыскивали наилучшие варианты ее выполнения, готовили экипажи. Пузанов, Шамонов и я находились в батареях, инструктировали партийный и комсомольский актив. Подолгу беседовали с теми, кто в последних боях заменил выбывших из строя парторгов и комсоргов батарей, провели заседания партийного и комсомольского бюро, приняли отличившихся в боях воинов в партию и комсомол, обсудили задачи коммунистов и комсомольцев в бою за город. Особое внимание было обращено на формирование штурмовых групп, индивидуальную работу с офицерами, коммунистами и комсомольцами, агитаторами, включенными в их состав.

К утру полк занял исходные позиции.

В город Фюрстенвальде ворвались с двух сторон. 2-я батарея старшего лейтенанта Емельянова во взаимодействии с подразделениями 244-го полка 41-й дивизии, прикрываясь лесопосадками, обошла очаги сопротивления гитлеровцев и атаковала город с северо-запада. Пехота сбила противника с высот, прикрывавших город. Фашисты сосредоточили огонь на 2-й батарее и пехоте, действовавшей под ее прикрытием. Этим воспользовалась 4-я батарея старшего лейтенанта Жукова. С десантом пехоты 39-го стрелкового полка, используя складки местности, она вплотную подошла к городу с северо-востока. Десант спешился и, поддерживаемый самоходками, атаковал врага. Гитлеровцы бросились к центру города. Вспыхнули яростные уличные бои. Противник и здесь приспособил к обороне улицы, дома, подвалы, чердаки, заблаговременно соорудил противотанковые заграждения.

Шаг за шагом упорно продвигались пехотинцы. Самоходки, орудия прямой наводки напрочь сметали оборонительные сооружения. Горели и рушились здания. Улицы и дворы заволокло пылью, дымом, гарью. Тонко свистели пули. С визгом пролетали невидимые осколки от снарядов и мин. Куски камня и кирпича градом стучали по мостовой, стенам и крышам домов. В сплошном гуле боя тонул человеческий голос, да и самих людей можно было разглядеть только на близком расстоянии. Бурлящим котлом представлялся, наверное, город тому, кто смотрел на него в этот момент с окрестных высот.

41-я дивизия и самоходный полк во взаимодействии с другими частями 69-й армии с огромным трудом 22 апреля овладели городом Фюрстенвальде и к вечеру вышли к реке Шпрее, той самой, на которой стоял и Берлин. Ночью форсировали Шпрее и продвинулись к автостраде Франкфурт-на-Одере – Берлин.

На НП полка, располагавшемся на опушке леса, Колобов сообщил мне, что поставлена новая задача.

Штабные машины укрылись в лесу. Неподалеку расстилалась гладь широченной автострады. Где-то рядом с НП вела огонь батарея полевой артиллерии. Разрывы ее снарядов эхом отдавались в лесном массиве. Свиста пуль, шипения и шлепанья мин, визга осколков, грохота рушащихся зданий здесь не было слышно. И когда на время смолкали полевые орудия, воцарялась едва ли не абсолютная тишина. После пребывания в пылающем городе хотелось насладиться этой тишиной, забыть хоть на какое-то время о войне, но…

– Какие же новости, Михаил Иванович? – отвлекшись от своих мыслей, обратился я к Колобову.

– Меняем направление наступления, – ответил он. – Наш двадцать пятый стрелковый корпус поворачивает на Бад-Заров.

Я посмотрел на карту.

– А Берлин? – невольно вырвалось у меня.

– Шестьдесят девятая армия расчистила путь, и в полосу ее наступления введены свежие силы – третья армия. Нам и на новом направлении работы хватит. Фактически противник и там и здесь обороняет Берлин, – рассудительно проговорил комполка.

Его слова меня не успокоили. Но я понял: так надо. Под ударами свежих сил быстрее рухнет Берлин, и, значит, войне конец. Это должны понять и солдаты. Уяснив новую задачу, я выехал в батареи. По дороге завернул в штаб полка за почтой.

Позже картина еще более прояснилась: 24 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились в юго-восточной части Берлина, тем самым завершив окружение франкфуртско-губенской группировки противника. 69-я армия в числе других нацеливалась на ее уничтожение.

С Тосей Моденовой мы виделись несколько дней тому назад – еще до гибели Тавенко. Теперь она показалась мне совсем не такой, какой я знал ее раньше. Дело свое она делала с той же прилежностью, но во всем облике девушки, в манере говорить, движениях, жестах произошла резкая перемена. Это была уже не та, привычная, Тося – неизменно веселая, бойкая, неунывающая. Глаза ее потухли, в складках напряженно сомкнутых губ залегла горькая печалью.

Она поздоровалась со мной, передала газеты и пакет из политотдела корпуса. Я поблагодарил, но вступать в разговор не стал: для обстоятельной беседы времени не было, а двумя-тремя дежурными фразами не утешишь человека, убитого горем.

В пакете было воззвание Военного совета фронта к солдатам, сержантам, офицерам и генералам. «Перед вами Берлин, – говорилось в нем. – Вы должны взять Берлин, взять его как можно быстрее, чтобы не дать врагу опомниться. На штурм Берлина!»

В газетах были опубликованы, первомайские призывы ЦК ВКП(б), приказы Верховного Главнокомандующего о победах советских войск.

«Войска 1-го Белорусского фронта, – говорилось в приказе маршалу Жукову и генералу Малинину, – перейдя в наступление с плацдармов на западном берегу Одера, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону немцев, прикрывавшую Берлин с востока, продвинулись вперед от 60 до 100 километров, овладели городами Франкфурт-на-Одере… Панков… Карлсхорст, Кепеник и ворвались в столицу Германии Берлин. В боях при прорыве обороны немцев и наступлении на Берлин отличились войска…»[30]30
  Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза. С. 459–460.


[Закрыть]

Дальше перечислялись фамилии генералов и офицеров, уже известных нам по прежним приказам. «…Генерал-полковника Колпакчи…» – прочитал я и с радостью подумал: «И нам салютует Москва!» В этом же номере «Правды» был напечатан приказ Верховного Главнокомандующего маршалу Коневу и генералу Петрову, отмечающий исторический факт: войска 1-го Украинского фронта ворвались в Берлин с юга.

Всю дорогу по пути к батареям я находился под впечатлением первомайских лозунгов ЦК партии и призыва Военного совета фронта – «На штурм Берлина!»

На дороге вдоль озера, головой колонны упираясь в деревню, стояли самоходки. Экипажи осматривали машины, заправляли их горючим, пополняли боеприпасами. По-весеннему теплые и яркие лучи солнца отражались в тихой глади лесного озера. Вода в нем была чистая и прозрачная. Осока и камыши выбросили первые зеленые ростки. В их зарослях щуки уже водили свой весенний хоровод. Слева от дороги, насколько хватало взгляда, простиралась стена леса. На ветках сосен показались первые нежно-салатовые ростки, а на березах – клейкие ярко-зеленые листья, испускавшие волнующий горьковатый аромат. Все располагало к миру и покою, словно и не было кромешного ада, именуемого войной. Но о ней властно напоминало эхо орудийных выстрелов, грохотавших вдали. И, стряхнув с себя волшебные чары вновь пробудившегося к жизни весеннего леса, солдаты работали молча, сосредоточенно. За делом вспоминали тех, кого не было с ними рядом. Тяжело вздыхали при этом, потому что одних неизвестно когда еще встретят, а других не встретят уже никогда.

И все же я остался доволен беседами с людьми: нет, не пали духом герои! Они еще более возмужали. Весомее стало каждое их слово. Желание быстрее привести в готовность технику и оружие к новому бою владело каждым бойцом и командиром.

Приехал Колобов. Выстроили полк. Командир зачитал призывы ЦК ВКП(б), обращенные к воинам, и воззвание Военного совета фронта.

В руках у комполка был еще один документ, особенно дорогой каждому нашему солдату, сержанту, офицеру. Колобов громко и взволнованно прочитал:

«Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о награждении орденами соединений и частей Красной Армии.

За образцовое выполнение боевых заданий командования в боях с немецкими захватчиками при вторжении в пределы Бранденбургской провинции и проявленные при этом доблесть и мужество наградить:

Орденом Александра Невского – 1205-й самоходный артиллерийский Радомский Краснознаменный, ордена Суворова полк…

Председатель Президиума Верховного Совета

СССР М. Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

Л. Горкин

Москва, Кремль

5 апреля 1945 года».[31]31
  ЦАМО. Ф. 1205 сап. Оп. 133 015. Д. 11. Л. 101.


[Закрыть]

Новая высокая награда Родины еще более воодушевила нас.

Выступая перед полком, я сказал, что войска фронта завязали бой непосредственно на окраинах столицы фашистской Германии. Военный совет фронта зовет воинов на штурм Берлина. Всем известна наша новая задача. Кое-кому может показаться, что призыв штурмовать Берлин обращен теперь не к нам. На первый взгляд, это вроде и так. Но если подумать и прикинуть, что происходит вокруг, то можно с полным основанием считать, что, штурмуя Мальнов, Карциг, Дебберин, Фюрстенвальде, мы штурмовали Берлин. И не так уж важно, где будет уготован ему конец: на улицах города или на подступах к нему. Задача как раз в том и состоит, чтобы разбить группировку врага вне города, не дать ему возможности прийти на выручку осажденному гарнизону. Этим мы поможем нашим товарищам, непосредственно штурмующим Берлин.

– Вперед, на окончательный разгром гитлеровской Германии! – закончил я свою речь словами первомайского призыва Коммунистической партии.

Затем говорили солдаты, сержанты и офицеры. Они клялись родной партии и народу до последнего дыхания оставаться верными сынами Советской Родины, заверяли Военный совет фронта, что сделают для победы все возможное и невозможное.

Колобов вручил ордена и медали награжденным. Орден Отечественной войны I степени получил молодой командир батареи лейтенант Роман Лебедев.

– Жаль, нет Сытытова, – сказал он мне после. – Ведь его ждет орден Славы второй степени за бой на одерском плацдарме. – И добавил: – Писал Игорь из госпиталя, что скоро вернется в строй.

До начала марша еще оставалось время, и люди снова занялись техникой. Офицеры изучали по карте маршрут и местность, на которой предстояло вести бой с окруженной группировкой гитлеровцев.

– Готовились к уличным боям в Берлине, а придется воевать в лесах, – посетовал Емельянов, когда я подошел к нему. – Впереди почти сплошные лесные массивы.

– Вам и в лесу воевать не привыкать, – возразил я.

Однако слова опытного комбата заставили меня призадуматься: воевать в лесу кое-кому будет действительно в новинку. Например, командирам батарей Лебедеву и Жукову. Да и среди экипажей есть такие, что боя в настоящем лесу еще не нюхали.

Этими сомнениями я поделился с Колобовым. Мы с ним сами пошли в батареи и послали офицеров штаба провести беседы в экипажах об особенностях действий самоходки в лесу. Посоветовали командирам батарей строить боевой порядок так, чтобы рядом с малоопытным экипажем шли в бой бывалые воины. Еще раз прочитали листовки, изданные политуправлением фронта: «Бой стрелков в лесу», «Ночной бой в лесу».

Короткий марш – и полк влился в боевые порядки 117-й стрелковой дивизии, которой переподчинялся в оперативном отношении. Знакомиться с новыми побратимами, узнавать друг друга приходилось уже непосредственно в бою. И в бой шли не целым полком и не всегда даже батареей, а дробились до экипажа САУ и лесными просеками вместе с пехотой пробивали дорогу.

Ночью выдалась короткая передышка. Нервное напряжение не спадало, и сон ни к кому из нас не шел. Только некоторые солдаты дремали, прислонившись к броне.

– Снова Москва салютует нашему фронту! – вдруг крикнул кто-то из самоходки, имевшей рацию. Москва передавала приказ Верховного Главнокомандующего: войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились западнее Потсдама, завершив, таким образом, полное окружение Берлина.

Стрелки и самоходчики собирались группами возле машин, оживленно комментировали радостную весть:

– Здорово шагнули!

– С утра и мы поднажмем!

– Готовься поддать огоньку, самоходчик!

– Уж постараемся! А ты, пехота, шагай быстрее, да не пыли, не закрывай прицел!

– Пехота не подведет! Будь спокоен!

Рассвет еще только занимался, когда бой грянул с новой силой. Ночью в тыл противника просочились группы советских автоматчиков, и теперь они били гитлеровцев, как говорится, в хвост и в гриву. Трещали автоматные очереди, строчили пулеметы, ухали одиночные пушечные выстрелы, летящие невесть откуда пули, словно бритвой, срезали ветви деревьев. Весенний аромат хвои сменился запахом гари и порохового дыма. Лес стал молчаливым свидетелем яростной схватки людей, рева моторов, воя смертоносного металла.