Текст книги "Lvl 3: Двойник. Part 1 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Господи, Мёрдок, что с тобой? – В кабак вбежала Сандра.

Она села надо мной, бледная, взволнованная, коснулась рукой щеки.

– Боже... – простонала Сандра. – Опять она?

Я кивнул.

– Эта дрянь? Сучка, которая легко принимает любой облик, дурит тебя, как мальчишку?

Что за?..

Кинжал вонзился мне в живот.

Я взвыл.

Нахер арбалет, где там у меня меч Священной Войны? Ага, вот он!

Но Сандра вскочила и ногой в сапоге прижала мою руку с мечом к полу.

– Тс-с-с, малыш, – проворковала она. – Мамочка работает, не отвлекай её по мелочам.

Конечно, это была не Сандра.

Грёбаная Танигава выскочила за дверь, сменила облик и вернулась.

– Я буду резать тебя снова и снова, – прошипела она. – Опять и опять, пока ты не сойдёшь с ума, грязный ублюдок. И ты ничего не сможешь поделать. Ты никогда не будешь знать, как близко я успела подобраться к тебе.

Она резко нагнулась, метя кинжалом мне в глаз, но тут её светлая полоса закончилась.

Грохнул выстрел. Из виска твари выплеснулся фонтанчик крови, она завизжала и отлетела к стене. Там, впрочем, подыхать не стала, тут же вскочила на четвереньки и налитыми кровью глазами уставилась вверх, туда, где на лестнице стоял Иствуд.

– Я в тему? – спросил ковбой. – Или это просто ваши обычные любовные игрища? Извини, Мёрдок, никак не могу научиться различать.

«Убей её!» – произнёс я одними губами, потому что связки пришли в абсолютную негодность.

Однако Иствуд меня понял. Выстрелы загрохотали один за другим. Пули, все до единой, вошли в тело Танигавы, которая сейчас вообще была ни на что не похожа. В ней смешались черты Танигавы, старушки с цветами, Сандры и Инги. Похоже, она, как Т1000 в домне, закоротилась напрочь.

Но, в отличие от Т1000, Танигава могла свалить, что и сделала. Выбежала за дверь на карачках.

– Господи, это уже не смешно, – заявил Иствуд, одновременно спускаясь и перезаряжая револьвер. – Боюсь, если я сейчас, среди ночи, отправлюсь искать жреца, меня скорее самого пристрелят.

Он закрыл дверь в кабак. На засов закрыл – молодец, ковбой, шарит. Потом подошёл ко мне, присел рядом. Осмотрел ранения.

– Кого-то позвать? – спросил он.

Я покачал головой. Кого тут позовёшь? Зачем? Чтобы надо мной ещё стояли и кудахтали? Без того херово.

Иствуд кивнул, что понял, и мушкой револьвера почесал себе лоб.

– Мёрдок, надо что-то делать, – заявил он. – Так это продолжаться не может.

Я промолчал. Ясно, что надо. Много чего надо делать. И желательно – всё это сразу. Однако для начала хорошо бы заживить раны.

TRACK_34

Ночка выдалась – сказочная.

Где-то до пяти утра я молился богу смерти. Потом до меня дошло, что у него выходной, и я переадресовал молитвы богу ненависти и мщения.

Да твою-то ж мать! Какого хера меня режет какая-то прошмандовка без моего разрешения?! Найду. Поймаю. Поставлю раком. Показательно выдеру. А потом разобью её гнилую репу бас-гитарой. Есть у меня такая, специально предназначенная.

К семи утра мои раны зажили. Оставалось поправить здоровье. Я прохрипел заказ официантке, и она накрыла столик.

– Не этот столик, дура, – сказал я, сам себя с трудом понимая. – На этом я Ингу трахал.

Девочка послушно накрыла другой столик. Мы с Иствудом уселись и принялись завтракать, лакируя это дело пивасиком.

– А кто такая Инга? – спросил ковбой. – Мне, разумеется, не интересно, просто спрашиваю.

Иствуд мужественно просидел со мной всю ночь. Типа, охранял, что ли. Помочь толком ничем не мог, так, отвлекал немного, нёс всякую херню.

– Неважно, – буркнул я. – Танигава в неё превратилась.

Сказал – и задумался. Завис, можно сказать.

Так, ладно, допустим, старушка могла быть в каталоге Танигавы. Сандру она видела. Но откуда, чёрт её задери, она вытащила облик Инги, чтобы его принять?!

Причём, не просто вытащила. Она знала, что я поведу себя с Ингой именно так. Откуда?!

Ладно, пусть все мои мысли – это тоже системные логи, их где-то можно прочитать. И, предположим, Танигава имеет ко всему этому доступ... Нет, блин, это уже херня какая-то. Это даже не режим «Бог», как мне его описывали, это режим «П**дец» называется. И это было бы уже ЧП на весь проект, все бы на ушах стояли.

– Пойдём в лавку алхимика, – предложил Иствуд.

– Нах?

– Спросим противоядие от клинка ассассина. Вроде, я слыхал, что-то такое есть. По крайней мере, сможешь быстрее заживлять раны.

– Я вообще больше не собираюсь получать эти раны, Иствуд. Я найду эту тварь и прибью её.

– И я тебе помогу. Но всё-таки мне будет спокойнее, если у тебя в инвентаре будут лежать правильные зелья. И тебе, я уверен, тоже будет спокойнее. А ещё тебе нужно прокачать сопротивляемость ядам. Купим какой-нибудь отравы, будешь принимать по чуть-чуть каждый день. Здоровье будет немного падать, но сопротивляемость будет прокачиваться.

– Ещё я яда не пил! – возмутился я, поднимая кружку.

Впрочем, логика в словах Иствуда была. Слыхал я ещё в реале, что таким макаром можно иммунитет к некоторым ядам развить. А если в реале можно – то тут-то сам бог велел.

– Ладно! – грохнул я кружкой об стол и вытер рот рукавом. – Давай, пошли к алхимику, пока рано. А то скоро все проснутся, работать надо будет.

И мы выбрались из кабака, оставив открытие на неписей. Они с этим прекрасно справлялись, для того и написаны. В реале бы так просто можно было, эх...

– Ты удивительный человек, Мёрдок, – заметил Иствуд по пути.

Лошадь мы брать не стали, я вполне мог ковылять так, и даже весьма бодро. Иствуд лошадь держал больше для понтов, а рано утром – какие понты? Не видит же никто.

– Само собой, я рок-звезда, – подтвердил я.

– Я не об этом. Когда ты опасался Экси, то шёл к дворцу в тяжёлой броне, хотя Экси тебя всего лишь любила. А сейчас, когда тебя пытается зарезать безумная непись, ты шагаешь так, словно тебя с каждой крыши прикрывает снайпер.

– Ну, ты сравнил! – удивился я. – Смерть и пидорство! Разные вещи, ковбой.

– Ладно, – вздохнул Иствуд. – Слушай, я вот чего подумал. Пиар-менеджмент – это, конечно, совершенно не моё, но ты как-то обмолвился, что хочешь слышать голоса участников группы...

Я вспомнил, как я «обмолвился», и мысленно хихикнул. Это когда Иствуд рыдал в камине, а Рома ссался в углу. Ну да, «обмолвился», есть грешок.

– Я думаю, нам нужно распустить слухи о покушении, – сказал Иствуд. – По идее, это должно добавить тебе популярности. Ты – народный герой, и когда у тебя проблемы...

– Не, Иствуд, – перебил я и для пущей выразительности покачал головой. – Это так не работает.

– Разве?

– Угу. Ещё в двадцатом веке – очень да, в начале двухтысячных – вполне возможно. А сейчас всё иначе. Пидарас любит, когда герой крутой и п**дит всех одним движением пениса, не испытывая никаких затруднений. А если героя режут ножом – у пидараса опадает писька, он теряется, недоумевает, как следствие – ссытся, а будучи обоссанным на таком морозе – расстраивается и визжит, что герой неправильный. Пидарасы – они всё красивое и безупречное любят, твёрдое и непреклонное, как хер, проникающий в их задницы. Покажешь им хоть тень слабины – и они ссутся на морозе. Проверено.

– Гхм... – озадачился Иствуд. – Возможно, но... Ведь не все же пидарасы.

– Не все? – Я остановился и в задумчивости посмотрел на Иствуда, который под моим взглядом совсем смешался.

– В-в-вроде бы нет, – пробормотал Иствуд, но на всякий случай положил руку на кобуру. – Впрочем, соглашусь. Озадачивать себя какими-то проблемами народ не любит.

– Ну вот, а я о чём. Пидарасы-с.

В лавке алхимика я затарился капитально. Во-первых, набрал кучу зелий лечения. Во-вторых, с восторгом надыбал дорогущее (но рок-звезда может себе позволить) зелье исцеления ран.

– Тема? – спросил я у Иствуда, как у большего, чем я, эксперта по задротству.

Ковбой одобрительно кивнул.

– Дайте десять, – обратился я к алхимику, которому мы, судя по всему, собирались с утра пораньше сделать недельную выручку.

Потом я набрал ядов для выработки иммунитета и задумался.

Яды...

Ядов тут было много, названия они носили интересные. И работали, судя по всему, прикольно.

– Иствуд, – сказал я, вертя в руке яд «Пылающее пламя». – Это то, о чём я думаю?

– Если ты думаешь не о сексе и выпивке, то – вполне возможно.

– Я могу использовать эту хрень со своим арбалетом, и тогда когда я выстрелю в эту мразь – она будет гореть и смешно бегать?

– Не совсем, Мёрдок. Это не реал...

– Мог бы и не напоминать лишний раз.

– Это – игровая механика. Тут всё завязано на числа. Яд огня наносит урон огнём. Возможно, какой-то спецэффект и будет, но уж точно не сожжёт человека дотла. В принципе, использовать имеет смысл, это прибавит урона твоим стрелам. Только есть два «но».

– Стрёмные?

– Так... – повертел ковбой пальцами в воздухе. – Во-первых, можно использовать любой другой яд. Поскольку Танигаву не затачивали под боевые квесты, у неё нет и уязвимости к какой-то определённой магии или стихии. Во-вторых... Мёрдок, я ночью высадил по ней целый барабан, а она ушла на своих двоих. И её ХП я вообще в глаза не видел.

– Хочешь сказать, она бессмертная? – спросил я, чувствуя неприятный холодок.

– Хочу сказать, – понизил голос Иствуд, – что у тебя есть кое-что, что может решить эту проблему радикально при любом раскладе. Не совсем у тебя, но... Ты меня понял.

Ага. Убивающий меч у Сандры. Ну, мысль интересная, да только вот есть один нюансик: Танигава подкрадывается незаметно. И вообще не факт, что когда я подойду к Сандре перетереть за меч – это будет Сандра, а не Танигава.

Ситуа-а-а-ация.

– Давай флакончик этого огненного яда, – сказал я торговцу. – Пох, поматеримся смеху ради. Сколько с Иствуда?

TRACK_35

Жадный и тупой Иствуд, конечно, оплатил мои покупки, но поставил гнусное условие. У меня ж осталась лёгкая броня с тех пор, как мы ходили в Яму? Ну, осталась. Вот, Мёрдок, носи её, пожалуйста. Носи, не снимая. Она лёгкая, Мёрдок, сильно не помешает, а в живот уже так жёстко не пырнут.

– Сука, – сказал я, прикинувшись в лёгкую броню. – Бесишь – прям как мамка в детстве: «Надень свитер! Холодно!»

– Кстати, действительно холодно, – заметил Иствуд. – Как ты ходишь в таком виде?

– Я крутой. Крутые люди всегда ходят в длинных развевающихся плащах и с длинными развевающимися волосами. Потому что в них постоянно сидит такой градус, что никакому морозу не одолеть. Так... Давай-ка уже работать начинать, хорош филонить. Я за Сандрой, ты – за Ромычем. Вытаскивай его из Вивьен и встречаемся у ратуши через полчаса.

– Бр! – содрогнулся Иствуд. – Омерзительное поручение!

– А ты как хотел? Кстати! Стопэ, вопрос.

– Н-да? – посмотрел на меня Иствуд.

– Ты думал, я позабыл? Я ничего не забываю, Иствуд.

– Ты вообще о чём?

– Почему ты не трахаешь никого?

– О Господи...

– Ты мне тут глазки не закатывай. Я – твоё непосредственное начальство, должен знать. Бухать тебе система позволяет, значит, не пацан. Играешь в крутой группе, девчонку подцепить не проблема. А ты постоянно какой-то хернёй... Слушай, а чем ты вообще целыми днями занимаешься?

– У ратуши через час, – сказал Иствуд и ушёл.

Я проводил его взглядом и ухмыльнулся:

– Размечтался. Так я и оставил тебя в покое...

***

Сандру я разбудил.

Она, как и я, была ни разу не жаворонком и очень напоминала охеревшую сову, хлопающую на меня огромными недоумевающими глазами.

– Ку-ку! – помахал я рукой перед её лицом. – Сэнди, приём?

– Чё те надо, Мрдк? – промямлила она и, отойдя от двери, шлёпнулась на диван.

– Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало.

– Что там у тебя с утра уже встало?

– Тебе покажи! Ладно, кроме шуток. Мы альбом записывать будем или где?

– Сейчас?! – чуть-чуть проснулась Сандра. – Ты же сказал – утром!

– А сейчас тебе что – жопа, что ли?!

– Мёрдок, твоё утро раньше полудня не начинается! Да и... моё тоже.

– Ну, сегодня экстренное утро. Я вообще всю ночь не спал.

– Опять какую-то шкуру драл? – буркнула Сандра и поползла в кухню ставить чайник.

– Почти. Танигава заходила.

– Что?!

Окончательно проснувшаяся Сандра развернулась в дверном проёме и уставилась на меня осмысленным взором.

– Глотку вскрыла и брюхо опять попортила, – пожаловался я. – Если б Иствуда кликнуть не додумался – так бы она меня до утра и полосовала. Вышибалы на неё вообще – ноль вниманья, фунт презренья. А самый фикус знаешь, в чём? Она в тебя превратилась!

Сандра забыла про свой дурацкий чай и схватилась за голову.

– Мёрдок, это уже переходит все границы. Я сегодня же иду к куратору. Это нужно решать.

– Альбом писать нужно, – напомнил я.

– В задницу альбом!

– Это куратора твоего, с Танигавой вместе – в задницу! – возмутился я. – Альбом важен. Жизнь коротка, искусство вечно!

– Мёрдок! – взвыла Сандра. – У тебя есть хоть какой-то инстинкт самосохранения?!

Я улыбнулся:

– А ещё, моя милая Сэнди, я пробил нам эпический концерт в реале. Через недельку будем утрясать детали, заодно с моим братишкой познакомишься. Только чур ты с ним не флиртуй, он замужем. Ну чё ты на меня таращишься? Ну скажи же, я молодец? Как такому не налить вообще?

TRACK_36

Студия находилась в живописном месте города, рядом с парком. В парке с деревьев облетела листва, фонтаны не работали, зато был каток, на котором с удовольствием рассекали граждане.

– А горнолыжка есть? – спросил я. – Мне, конечно, по**й, просто любопытно.

– В горах, – махнула Сандра в сторону гор на горизонте.

Я сощурился на них. Были раньше горы? Не было? Я такой наблюдательный, мне так интересен мир вокруг меня... Ладно, пофиг. Если я допьюсь до такой кондиции, чтобы встать на лыжи, я себе и без всяких гор кости переломаю. И не только себе. И не только кости.

Отвернулся от парка, смерил взглядом строение, выглядевшее не хуже и не лучше всех остальных зданий Линтона. Там могла бы быть баня, кабак или ратуша. Но там была, если верить табличке, «Студия звукозаписи Линтон-рекордз».

– Великолепно, – промурлыкал я и открыл дверь. – Дамы?

Сандра и Вивьен вошли первыми, за ними – злой и невыспавшийся Рома, добрый и невыспавшийся Иствуд и пьяный и весёлый невыспавшийся я.

***

– Это, б**дь, что?! – спросил я у глухой и совершенно не резонирующей комнаты, в которой мы стояли.

Со звуковиком я добазарился быстро. Тарифы были скучные и неинтересные, торговаться смысла не имело. Писаться группой стоило – пятнадцать золотых в час. Копейки. Готовые пластинки – десять штук на золотой. При больших тиражах – разумеется, дешевле.

Уладив технические моменты, мы прошли собственно в студию, где я и охерел.

Дано: комната размером чуть больше хрущёвской. Торчащий из стены раструб наподобие граммофонного.

И всё.

– Эм... – почесал репу Рома.

– Что-то не так? – спросила Сандра.

Ну да, кроме меня-то никто в нормальных студиях не бывал, надо полагать. Но хоть по телеку-то должны были видеть.

– Ты прикалываешься?! – взвыл я. – Где провода? Куда подключаться? Где, б**дь, звуковик?! Поп-фильтр? Что это за говно?! – Я стукнул пальцем по раструбу. – Господи, у меня такое чувство, как будто я пришёл сдавать сперму.

– Туда дрочить, что ли? – смекнул Рома, опасливо глядя на раструб.

– Можешь подрочить, хуже не будет, – сказал я.

– Мёрдок. – Сандра положила руку мне на плечо. – Чего ты хотел? Они стилизовали как могли. Если б сюда нарисовали современную студию – согласись, это выглядело бы как пингвин в Сахаре.

– А с этим как вообще работать?!

– Тебе же сказали: заходишь – и начинаешь играть.

– Как – играть?! – Я упал на пол, голова шла кругом. – В одну вот эту вот дыру? В один канал? Бля, о чём я говорю, какой нахер «канал», это не канал, а анал самый настоящий. Нас поимели!

– Да никто тебя не имел! – психанула Сандра. – Успокойся уже, а?!

– Успокоиться?!! Я плачу пятнадцать золотых в час за то, чтобы моё выступление записал на диктофон чувак, сидящий в зале!

– Мёрдок, это – виртуал, – внушала Сандра. – Нахрена тебе какие-то провода и прочее дерьмо?! Качество, я уверена, будет таким же, как на концерте.

Я посмотрел на неё долгим взглядом. Издевается, что ли? Да не похоже.

– Качество студийной записи – как на концерте? Серьёзно? Ты считаешь, что это хорошо, да?

– Я считаю, что раз уж мы сюда припёрлись и оплатили первый час – надо хотя бы попробовать.

Я потёр лицо руками. Бля, даже хмель слетел. Ну а кто бы не слетел от такого маразма? Студия! Рекордз! Х*екордз, б**дь!

– Вы записали первый трек, – прогремел из раструба безжизненный голос. – Послушайте наш вариант сведения.

Не успел я пёрднуть от изумления, как в комнате начал долбить какой-то дискотечный отстой с однообразными мелодичными секвенциями, и на этом фоне зазвучали голоса, грамотно вписанные в ритм:

Вот в эту дыру? Вот в эту дыру?

Дрочить, что ли? Дрочить, что ли?

Как на концерте!

Хорошо, да? Хорошо, да?

Куда подключаться?

В эту дыру.

Дрочить, что ли?

В эту дыру.

Нас поимели!

Это анал!

Куда подключаться?

Это анал!

Куда подключаться?

В эту дыру.

Как на концерте.

Дрочить, что ли?

Надо хотя бы попробовать.

Мы оплатили первый час!

Дрочить, что ли?

Хуже не будет. Это анал!

– Вау, – сказал Иствуд, когда музыка закончилась. – Наша первая запись. Звучит бесподобно.

– Желаете напечатать тираж пластинок? – спросил голос из раструба.

– Пошёл нахер! – сказал я и встал. – Ладно. Давайте попробуем что-нибудь сделать.

Голоса звучали отлично, так что, может, Сандра и права. В любом случае, ничего более вменяемого мне тут явно не нарисуют. По крайней мере, не в ближайшие пару дней.

TRACK_37

Сандра (которая, убедившись, что я нацелился работать, а не бухать с горя, свалила на свою идиотскую работу принимать очередного новичка), действительно была права. Отыграв самую отрепетированную свою песню – «Ведь ты моё солнце» – мы прослушали результат и офигели.

Ну, ребята офигели. Я оценил чистоту записи – как будто реально все инструменты в отдельные каналы писались, а барабаны – так те даже и в несколько – но совершенно не удовлетворился штатным сведением.

– У-у-у, братуха, – сказал я раструбу. – Не, так дела не делаются. А подшаманить можешь?

– Уточните пожелание, – попросил раструб.

– Так-с... Ну, во-первых, приглуши басовую партию.

– Что? – возмутился Иствуд.

– Молчать! Смирно! – рявкнул я. – Мне виднее, как собирать грамотный микс, салага!

Невидимый звукореж включил обновлённую версию трека. Я опять поморщился – теперь Иствуда было совсем не слышно.

– Слышь, а к пульту-то можно?

– Зайдите в соседнее помещение.

В соседнем помещении стоял деревянный пульт с деревянными рычажками и кнопочками. Я десять секунд на него рыдал, потом успокоился. Сел и, наскоряк разобравшись, где какая хрень, начал работать.

Через полчаса праведных трудов я понял, что хоть ты убейся, а во втором куплете я пропел невнятно целую строчку, Иствуд лажанул в проигрыше, Рома замедлил темп в середине.

– Переписываем, – сказал я, вернувшись в звукозаписывающую комнату. – Пока только Вивьен молодец.

Вивьен расплылась в довольной улыбке.

Ну, ещё б она не молодец. Программа же. Фигачит да фигачит себе.

Переписали мы не раз. И не два. И не десять. Я всегда находил лажу, а специфика студии не позволяла дёргать удачные партии из разных дублей. Может, конечно, и прокачают ещё такую возможность, но пока работаем с тем, что есть.

– Мёрдок! – простонал измученный Иствуд. – Ты всерьёз думаешь, что хоть кто-то из наших слушателей услышит этот косяк?!

– Кто-то из наших кого? – посмотрел я на него мутным взглядом.

– Слушателей.

– А кто это?

Я не стебался. Просто в этот момент в самом деле не понимал, о чём речь. Какие, нахер, слушатели? Что вы мне мозги забиваете?! Я тут делом занят, а вы про херню какую-то!

– Ясно, – вздохнул Иствуд. – Пишем.

И мы писали, мы писали. Наши пальчики устали. Не только пальчики – глотки, руки, ноги, спины – устало буквально всё. За исключением моего несгибаемого духа.

– Метроном, б**дь, есть?! – взвыл я в какой-то момент.

Дверь открылась, и вошёл звуковик. Он принёс огромный, в три четверти своего роста, метроном. Поставил его на пол и ушёл. Метроном меланхолично тикал. Рома смотрел на него, как баран на новые ворота.

– Рома – это метроном, метроном – это Рома, – представил я их. – Подружитесь, а лучше потрахайтесь. Ещё раз, б**дь, собьёшься – я тебе палочки в глазницы вколочу!

– Может, перерыв? – предложил Иствуд.

– Не заработал ты ещё на перерыв! Пишем!

– Опять? – уставился на меня Рома. – После всех этих раз?

– Всегда, – отрезал я. – Три-четыре, раз-раз-раз!

Сказать по правде, я и сам уже сомневался, что задолбавшиеся парни выдадут сегодня что-то более-менее достойное, однако ещё через два часа у нас внезапно родился совершенно приличный дубль.

Никто не дышал, пока я его слушал. А слушал я его четыре раза.

– Молодцы, – коротко сказал я и услышал три вздоха облегчения. – Можете быть свободны на сегодня.

– А ты чё? – спросил Рома, тыря в инвентарь свои барабаны и клавиши Вивьен.

– А я посвожу ещё.

– Вот ты мутант, отвечаю! Откуда у тебя силы берутся?

– Да как у всех, Ромыч, из шкалы запаса сил. А как там заканчиваются – так из здоровья. Вали уже, отдохни нормально. Завтра с утра здесь же. Альбом писать – это тебе не в тапки срать, тут всё по-настоящему.

На сведении я залип ещё часа на четыре. Когда закончил, была глухая ночь. Но энтузиазм пёр со страшной силой. И мне, чёрт подери, уже хотелось держать в руках пластинку. Но до альбома было – как до Китая пешком.

– Братуха, – сказал я звуковику, – а если мы с тобой сингл жахнем?

– Желаете добавить на вторую сторону первый трек?

Вот это сервис, вот это уважаю.

– Не... Давай я под акустику чего-нибудь запишу на вторую сторону.

– Пройдите в соседнюю комнату.

В соседней комнате я достал штатную гитару и, секунду подумав, спел первую из своих песен, которые здесь имели какую-никакую популярность.

– Сон, от которого мы не очнёмся, нас согревает фальшивое солнце...

А что? В тему. И там про солнце, и тут про солнце. Концептуально.

Для обложки мне предложили в интерфейсе выбрать из множества стоковых изображений. Я надыбал приличный кадр восходящего солнца. Написал поверх «Благодарные мертвецы», название сингла – «Ведь ты моё солнце» и устало откинулся на спинку звукорежиссёрского кресла.

Всё... Где-то рисуются пластинки и конверты. Я заказал тираж – пятьсот экземпляров. Хотел больше, но потом подумал... А смысл? Лучше уж создам дефицит. Расхватают быстро – можно будет допечатку сделать. А если вообще брать не станут – можно будет сделать вид, что так и планировалось.

– Ваш заказ, господин Мёрдок.

Звукореж протянул мне стопку пластинок, в которой на глаз было куда как меньше пятисот штук. Однако когда я переместил её в инвентарь, он показал правильное количество.

– Приятно было с вами поработать! – пожал я руку звукорежу. – До завтра, братуха.

И вышел на улицу, оставив за спиной целое, мать его, состояние.

Где-то на периферии сознания мельтешила мысль, что вряд ли получится хотя бы отбить вложения, распродав тираж по адекватной цене, но меня это сейчас не волновало от слова совсем. У меня был сингл. Мой сингл. Мой охеренный сингл!

Я могу прийти домой, поставить на диск пластинку и – послушать. Хоть сто раз подряд. Поднимать иглу, переставлять в начало пластинки, замирать в ожидании рождения звука... Это – чудо и волшебство.

Это, кажется, первая запись, за которую мне не стыдно.

Вот эта мысль меня серьёзно ошеломила, я аж остановился и выпил.

Хренасе... Что ж получается? Я только после смерти достиг такого уровня гармонии с самим собой? Приколист, блин...

– Батя!

– Кто здесь?! – подскочил я.

– Бать, это я! – подошёл ко мне Колян. – Ты вчера так и не пришёл.

– А... – Я потёр лоб рукой. – Извиняй, Колян...

– Да ладно, ты человек творческий. Но сейчас-то можешь зайти?

Я вздохнул.

Вообще-то я планировал забуриться в кабак, закрыться в комнатушке с граммофоном, прибухнуть, послушать запись... Дома как-то слишком уж беспокойно и многолюдно.

– Ладно, Колян, уболтал, – махнул я рукой. – Только чтоб водка тёплая была, а то я тут мёрзну немножко.

TRACK_38

– Хозяин! Хозя-а-а-аин! – обрадовался мне Лимузин.

Ух, как он плясал, ух, как он танцевал! Даже встал на задние копыта и попытался меня обнять.

– Спокойно, животное, угомонись! – похлопал я его по шее. – Соскучился, что ли?

– Не то слово, хозяин! Мне здесь грустно и одиноко. Почему ты меня оставил? Хочешь, я принесу тебе пива? Хочешь, обед приготовлю?

– Звиняй, Лимузин. Сейчас – ничего не хочу, кроме как спать. Но могу тебя с собой в кабак забрать.

– Да! Да, хозяин!

– Только там места – болт, и я буду систематически тебя пьяным гонять пинками.

– Да! Да! Да! – скакал осёл. – Давай я поем немного этих дивных травок – и пойдём?

– Сидеть! – рявкнул я. – Молчать! Отжиматься!

Несколько секунд позалипав на пытающегося отжиматься осла, я перевёл взгляд на Коляна.

– Ну чё, малец? О чём базар?

Коля молча предложил мне следовать за ним. Я и проследовал – в подвал, где до сего дня не был ни разу.

Ещё на ступеньках услышал звуки музыки. Для релаксации, блин.

– Вы чё там, совсем, что ли, обалдели? – скривился я.

– Это для маскировки, бать. Звуковая завеса. Чтоб не послушали.

– Сынку, послушай старого мудрого музыканта: если не хочешь, чтоб подслушали, музыку нужно врубать не там, где разговаривают, а там, где подслушивают.

– Знаю, бать. Но всё равно, если говорить тише музыки...

– И на будущее, – перебил я, – если не хотите, чтобы вас лишние уши услышали – выгоняйте осла.

Тут я спустился окончательно и оказался в просторном помещении.

Ну нихера ж себе! Да тут можно некисло обустроиться. Бля, да тут можно собственную студию обустроить, если, конечно, выбить из Доброжелателя возможность покупать оборудование. И бесплатно, а главное круглосуточно, гонять свою группу, записывая гениальные альбомы.

Ну и не гениальные тоже. На одних гениальных далеко не уедешь, их массы не любят. Массам – чего попроще. Так, чтоб один аккордик, а лучше одна струнка. Чтоб извилинка резонировала.

В подвале сидел Вейдер и ещё какая-то тёмная личность. Я долго вглядывался в эту тёмную личность, потом выразительно поднял взгляд и прочитал ник над башкой.

– Хуан, – сказал я вслух.

– Мёрдок, – сказал Хуан.

Где-то я его видел. Хотя... Где я его мог видеть? Ну, в Линтоне и видел. Мало ли я тут по улицам шатался, что трезвым, что пьяным.

Но что-то царапнуло по коре головного мозга. Не понравился мне этот Хуан. Надо бы как-нибудь память распотрошить, да посмотреть путём, чего там. Пелена Памяти вряд ли сгодится, но если пошукать – вполне возможно, что найдётся подходящее заклинание.

– Мы тебя ждали, – гнусным голосишкой сказал Вейдер.

Я смерил его взглядом.

Ишь ты. То такой весь жалкий был, как пиписька сморщенная, а теперь – раздухарился. Сидит – павлин павлином, даже костюм приличный раздобыл. И всё равно чувствуется, что бухает, как не в себя.

– Чё красивый-то такой, Вейдер? – спросил я и присел на диванчик напротив Вейдера. – Книжки, что ли, в гору пошли?

– Не жалуюсь, – последовал высокомерный ответ.

Вот пидарасина. Морду бы ему расколотить как следует, а потом выпить вместе, закусить. Глядишь, и побазарили бы нормально.

На столике стоял граммофон, и игла терзала унылую пластинку.

– В топку такое, – решил я.

Снял пластинку, швырнул в угол.

– Поосторожнее, – сказал Хуан. – Не у себя дома.

Я медленно повернулся к нему.

– Что ты только что пёрднул?

Хуан ответить не успел. К нему одним могучим шагом подошёл Колян, схватил за грудки и поднял под самый каменный потолок.

– Ты о**ел на батю гнать?! Это его дом! Ты здесь гость, пидарасина!

– Я не знал! Я не знал! – голосил Хуан.

– То-то же!

Колян швырнул Хуана обратно на диван. Чутка не рассчитал. Диван перевернулся, и Хуан вместе с Вейдером покатились кубарем.

– Вечер начинает удаваться, – обрадовался я. – Колянь, ну чё встал, как оттраханный? Давай – графинчик, стаканчики, огурчик! А то вытащил батьку среди ночи, а угощения не даёшь.

– Щас-щас, батя, – засуетился Коля. – А чего ты насчёт осла-то говорил?

Я достал из инвентаря пластинку, бережно вытряхнул её из конверта и положил на крутящийся диск. Нежно-нежно поместил иглу на чёрную-чёрную кромку.

– Осёл – стукач, – сказал я спокойно. – Барабанит в гестапо.

– Иди ты?! – изумился Колян и поставил на стол стаканы.

– Вот так, Колянчик.

– А что ж ты от него не отказался?!

– А смысл? Про этого мне известно, я к нему привык. А другого пришлют – это пока выпалишь...

– Верно... Верно, батя! Какой же ты мудрый, как же мне до тебя далеко!

– Дык, Коль, развитие должно равномерно протекать. До тридцати лет – не думаешь, только бухаешь и впитываешь. А после тридцатника уже начинаешь соображать. Потихонечку, без фанатизма. Так, чтоб к полтиннику думалка прям обороты набрала.

– Времени у меня нет, батя, – забулькал Колян водкой. – Такое творится... Революции должны вершить молодые.

– Ну тогда Вейдера выкидывай нахер с корабля современности, ему тридцать пять уже, старый пердун.

Тут заиграла моя музыка. И запела моя песня. Я с довольным выражением морды лица откинулся на спинку дивана.

– Та-а-ак, – протянул Вейдер, расслушав. – Это же мой текст. Теперь ты продаёшь его на пластинках? Я молчал, пока ты зарабатывал на концертах, но это уже...

Упс. Блин, точно. Нехорошо как-то получается. Совсем забыл Вейдеру набить морду превентивно. Теперь придётся бить морду постфактум. А это не так эффективно работает. Надо, надо завести себе ежедневник и писать туда всяческие мудрые вещи! Вот, например: «Понедельник. Дать п**ды Вейдеру. Нажраться в говно. Вторник. Записать песню. Победить систему. Среда. Концерт». Удобно же.

С другой стороны, нафига мне самому-то морочиться? У меня менеджер есть, пусть она заводит ежедневник и пишет туда всяческие мудрые мысли.

В общем, ладно. Сейчас я один хер устал и умиротворён, бить Вейдера совсем не хочется.

– Слышь, пиит, – сказал я. – Мы с тобой, вообще-то, добазарились за конкретные деньги. Песни ты продал, и...

– Я помню наш уговор, – внаглую перебил меня поэт, который вместе с Хуаном ставил на место диван. – Но я также помню и то, как ты сказал, что когда начнёшь зарабатывать на песнях, мы – цитирую! – «перетрём за другие деньги». Конец цитаты.

«В жопу тебе конец», – мысленно огрызнулся я.

Н-да, нехорошо. Татуху себе, что ли, наколоть: «Никогда не забывай давать людям п**ды!»?

– Господа! – привлёк к себе внимание Колян. – Прошу вас, перестаньте ссориться из-за нарисованной ерунды. Вейдер, я вообще тебя не узнаю. Мы ведь уже столько раз обо всём этом говорили.

– Да помню я! – поморщился Вейдер и принял стакан от Коляна. – Речь не о деньгах, а о принципах. О справедливости.

– Справедливость в сфере авторских прав – понятие сложное и неоднозначное, – провозгласил я, поднимая стакан. – Вот я пою твои песни, Вейдер, и не плачу тебе – это несправедливо? Несправедливо. С другой стороны, я с твоими песнями был нахер никому не нужен. А раскрутился за счёт дров. И теперь я популярен, теперь я записал пластинку, на ней написано, что ты – автор песни, вон, смотри, мелким шрифтиком. То есть, я, самостоятельно раскрутившись, делаю тебе рекламу, за которую ты мне не платишь. Справедливо это? Нет, конечно! А ещё ты наследникам Цоя разве заслал за то, что изнахратил его песни? Нет, не заслал. Где справедливость? Никакой справедливости. А наследники Цоя что – писали эти песни? Не писали. Какое они на них право имеют? Юридическое. Так что, закон всегда прав и справедлив? Да х*й-то там! Так выпьем же, друзья, за то, чтобы справедливость всегда совпадала с нашими о ней представлениями!