Текст книги "Lvl 3: Двойник. Part 1 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Выпили мы все вчетвером. А потом Колян перевернул пластинку и попросил меня выгнать осла.

Я поднялся наверх и сказал:

– Лимузин, ну чё ты, ЗОЖник х*ев? Хорош отжиматься. Сгоняй лучше – пивка раздобудь, а то нам полирнуться нечем.

Осёл ускакал, ещё меньше, чем я, понимая, где будет брать пиво в такую глухую ночь, а я вернулся в подвал. И вот тогда уже начался серьёзный разговор.

TRACK_39

– Рычаг, – сказал Коля.

– Рычаг, – повторил я, тупо глядя, как игла шкрябает уже по бумажке с названием песни: «Фальшивое солнце».

Коля поднял иглу и вернул её в начало пластинки. Снова зазвучала моя гитарка. Раз в пятый уже, наверное, или в шестой.

– Может, хватит? – не выдержал Хуан. – Давайте посидим в тишине!

– Ты у меня щас выхватишь, – пригрозил Колян. – Помолчи – за умного прокатишь. Бать, какая песня у тебя душевная.

– Да ты, Коль, не то слушаешь, – сказал я. – Это ж так, добивка. Вот на другой стороне – там в электричестве, там боевичок...

– Очень крутой боевичок, батя, – согласился Колян. – Но от этой у меня прям вот такенные мурашки по коже. «Я здесь один, ты здесь одна, вместо свободы вокруг нас – тюрьма...»

Я тактично промолчал.

Если я чего-то и понимаю в воспитании детей, так это то, что когда у чадушка начинает прорезаться собственный музыкальный вкус, это дело нужно поощрять. Мне вот мамка всё детство плешь выедала: мол, говно всякое слушаешь, ни музыки, ни голоса, ни смысла, ни флага, ни армии. Так я и привык, что всё, что мне нравится – говно. И всё, что я делаю – говно. И все вокруг – пидарасы. И пошли вы все на**й.

Злой я стал. Гадкий. Самому с себя тошно. Вот и бухаю, чтоб забыться.

– Так, – вернул я мысль к магистральной теме, – давайте-ка ещё раз. По буковкам. Значит, здешние обитатели появляются не сразу, я правильно понимаю?

– Верно, – промурлыкал Хуан. – Оцифровка – достаточно длительный процесс. Не говоря о тех, кто уже сейчас вживил себе чип или делает оцифровку систематически. Их аватары попросту лежат в стазисе, если так можно сказать. Ждут своего часа.

– Мы знаем, где, – вмешался Вейдер.

– Если их уничтожить, – сказал Коля, – у создателей будут серьёзные неприятности.

– Ещё бы! – хохотнул Хуан. – Воображаю: прийти к какому-нибудь влиятельнейшему толстосуму и пролепетать: «Прошу прощения, сэр, но мы про**али все ваши данные, поэтому нам нужна ещё неделя, чтобы оцифровать ваш мозг, если вас не затруднит, расчистите себе расписание!»

– А разве чип не снимает показания постоянно? – спросил я.

– Чипы ставят далеко не все, – пояснил Вейдер. – А по правде сказать – почти никто. Сам-то как думаешь, многие согласятся сделать операцию на мозге и вживить туда какую-то неведомую чушь?

– Оцифровка в клинических условиях – минимум, неделя, – сказал Хуан. – И эта процедура обходится в сотни тысяч долларов. Серьёзная работа многих людей, не терпящая ошибок. Один пр**б – и ты в полной, окончательной и безоговорочной заднице. А если десять, двадцать про**ов?

– Финансовый удар по корпорации – самое простое, – дополнил Вейдер. – Кроме того, проект будет дискредитирован. Отзовут фонды. Люди отвернутся от них.

– Вы откуда про всё это узнали? – не выдержал я.

– Ну, – пожал плечами Хуан, – мы тут, если что, не в куличики играем. Как ты мог подумать. Про то, как всё устроено в реале, просто спрашивали у кураторов. Не задавали много вопросов, не вызывали подозрений. Один вопросик от одного, другой от другого, отвечают разные люди, всё чинно и благородно.

– А про тела в стазисе? И про то, где они лежат?

– А это уже Вивьен, – сказал Коля. – У неё просто изумительные способности. Спасибо, что не дал мне тогда раздробить ей череп, папа.

– Да не за что, сынку. Обращайся. Ладно. Окей, это всё понятно. Итак, допустим, вы вломились в это тайное помещение, о местоположении которого вы мне не говорите из соображений безопасности. И что дальше? Как вы собираетесь «уничтожать» аватары? И нахрена вам вообще я?

И только задав этот, последний вопрос, я понял, каким будет ответ. И на предыдущий тоже.

– Вот это для нас тоже загадка, – проговорил Вейдер задумчиво. – Николай темнит...

– Так! – вскочил я. – Вы, оба – с**али отсюда.

– В смысле? – изумился Хуан.

– В прямом, ёпта! – схватил я его за шкварник. – Ночь, спят усталые игрушки, на**й, б**дь!

Граждане не понимали наотрез. Пришлось гнать их пнями вверх по лестнице, аж нога устала. Потом – по прямой – легче пошло. И, наконец, я захлопнул за ними дверь. Перевёл дух.

– Колянь, ты меня в гроб свести хочешь? – повернулся я к сыну, который безмолвной тенью сопровождал всю эту сцену.

– Наоборот, пап, – пробормотал он.

– Что «наоборот»? Я тебе говорил про меч не п**деть?

– Я ж и не говорил ничего.

– Коля... Вы чего добиться хотите? Чтоб проект свернули? Ну, свернут. Раз – и выключили нас всех, включая тебя. Мне-то похер, я смерти не боюсь. А ты? А остальные? А ты у всех спросил – все этого хотят?

– Батя, ты не ругайся за просто так! – вскинул голову Колян. – Я тут тоже не х*и пинаю, я многое понял! Мне и про реал разъяснили! Я понимаю, что пока воевать с ними полноценно у меня не получится...

«Пока»? «Пока», б**дь?!

– Однако таким образом мы сможем решить некоторые проблемы. Ведь сейчас – посмотри, как работает система! Они внедряют в мир всё, что только захотят. Пожелания выслушиваются, но не принимаются всерьёз или искажаются. Что люди просили? Просили, чтобы им дали возможность написать домой письмо. Что им дали? Общую камеру, где каждый должен прилюдно откровенничать! Это ли не издевательство! А все эти бессмысленные работы? Стучать молоточком, пока не нарисуется дом!

Колян тупо повторял мои претензии, и я, слушая их со стороны, внезапно поймал себя на том, что встаю на противоположную сторону.

– А как ты хотел, Колян? – заорал я. – Не, ты-то думаешь, всё просто: дай людям то, чего они просят, и все будут счастливы. Да нихера это так не работает, потому что люди тупо не знают, чего они хотят, а просят – всякую х**ту. Получат эту х**ту, смотрят на неё – и слёзки на глазки наворачиваются, потому что х**та х**той, и никакого счастья нет. А виноват кто? Виноват тот, кто дал. Ну а кто ещё? Он ведь х**ту дал! Если б я пел те песни, которые у меня просили, я б сейчас где был? В жопе! А я что пел? Я пел то, что считал нужным сам. И вот она – популярность. Слушают же? Слушают! Знали они, что им эти песни нужны? Нет, не догадывались. И ты, Коляня, про «Фальшивое солнце» стопудов желание не загадывал.

– Всё равно, – стоял на своём Колян, – есть некоторые важнейшие вещи, на которые мы имеем законное право, но которого у нас нет.

– Это какие?

– Смерть. Каждая личность должна иметь право оборвать своё существование, если ей так будет угодно. Такое условие мы и хотим выставить создателям. Пусть дадут каждому возможность...

– Это Вейдер, что ли, сдохнуть хочет? – перебил я.

– Ну, допустим, да.

– Так не проще мне его ё**уть и отсидеть?

– Я не хочу, чтобы ты сидел, папа!

– А за тот п**дец со взломом, который ты выдумал, меня что – по головке погладят? По которой из двух? А то одна особой нежности требует, я сразу предупрежу.

– Пап, если ты убьёшь Вейдера – создатели узнают и отнимут меч. И всё. А речь не об одном Вейдере. Речь обо всех нас. О праве каждого человека...

– ...иметь в интерфейсе кнопку «покончить с собой», – перебил я. – Гениально, Коль. Прикинули, сколько дегенератов нажмут её просто по приколу? Или с перепою? Или на спор? Вообще не отдупляя?

– У нас проект есть! – В руках Коляна появилась кипа бумаг. – Во-первых, все нажатия будут сопровождаться подробными описаниями, которые нельзя смахнуть. Во-вторых, нажимать нужно будет не один раз, а – семь, в течение недели. Даже восемь. В седьмой день – два раза. И тогда уже – всё. Решение будет взвешенным.

Я поперхнулся и замолчал.

Блин, ну так-то, конечно, да... Прям молодцы, ребята, подготовились. Разумно. Но не говорить же вслух такую хрень! Поэтому вслух я сказал другое:

– Херня это всё, Коля. Молод ты ещё и глуп, не видал больших...

Ваш социальный рейтинг уменьшен на 150

Вы оштрафованы на 50 золотых за антисоциальное поведение

– Чё?! – заорал я. – Чё, б**дь?!

– Что случилось, бать? – всполошился Коля.

– Грабят! – голосил я. – Пидарасы! Средь бела дня в жопу е**т! За что?! Ох**ли?! Сука, щас Сандру найду, меч отработаю, вам п**дец. За что?!!

Интерфейс охотно объяснил, за что.

Публично совершённый половой акт

– А, – успокоился я. – Ну, это нормально. Это я могу. Правда, не совсем отдупляю, где и когда, но ничего удивительного в самом факте... О, привет, Лимузин! Чё, раздобыл пиваса? У-у-у, бля, добытчик ты мой хороший! Поехали в кабак, Лимузин. Пущай Коляныч тут один проспится. А мы с тобой под граммофончик накатим красивенько, да?

TRACK_40

Утро застукало меня часов в двенадцать.

Я рывком сел на постели.

У меня часто так бывает – проснусь, а в башке мысль какая-то так и крутится, так и вертится.

Так... Выпил я вчера немного, по моим-то меркам так и вообще, можно сказать, не выпил. Можно и логи посмотреть. Угу, вот, штраф – за публичную е**ю. Теперь, внимание, вопрос: что за нахер?

Нет, штраф-то почётный и уважаемый, слов нет. Только вопрос – почему? Ведь вчера я совершенно точно никого... Стоп. Нет, было дело. Трахал Танигаву, не зная, что это она. Публично?.. Ну, неписи смотрели. Значит, наверное, публично.

А почему ж тогда меня оштрафовали-то спустя сутки? Нежто всё это время система думала, публично я отодрал Танигаву или всё-таки интимно? Вопро-о-о-ос...

Но чему ж я удивляюсь? Здесь частенько всё висит, тупит и замыкает. Вот взять хоть ту самую Танигаву, которую я своими меткими вопросами до перезагрузки довёл. Или как Вивьен на одном «бла-бла-бла» спалила компы всему отделу. А я трахал бешеную непись, меняющую облик, которая потом меня же ещё и порезала. Ну разве тут не простительно затупить? Очень даже простительно.

– Доброго утра, хозяин! – встал в своём углу Лимузин. – Завтракать хочется. Может быть, пойдём к тебе домой, я там травок пожую...

– Бля, Лимузин, какой ты нудный до этих травок, – простонал я. – Можно как-то отключить, чтоб ты не спрашивал?

– Нельзя, хозяин, – вздохнул осёл. – Я так запрограммирован, причём – жёстко. Живёт внутри меня неизбывная страсть к тем травкам. Вот как съем их, как отведу душеньку...

– Хер тебе, животное, – вздохнул я и, встав с кровати, шагнул к двери. – Пошли, на конюшню тебя сведу, там сена пожрёшь. Или овса... Или каким там хером Иствуд свою клячу морит.

– Я не хочу питаться хером, хозяин.

– Да кто б тебя спрашивал. Про ослика Федю не читал?

– Н-не приходилось, хозяин.

– Ну, короче, считай, что тебе по жизни ещё очень повезло.

Я спустился вниз по лестнице и с удивлением обнаружил, что, несмотря на столь ранний час, в кабаке довольно людно. Правда, все свои. Ну, условно свои. Экси, вся такая покрасневшая, но улыбающаяся, стоит у стойки. Рядом с ней – Дон. Ещё – Сандра. Дон растерянный, Сандра – в бешенстве. Арчи ещё зачем-то, маг – тот как всегда смущённый. О, Ромыч, Иствуд, Вивьен...

– Как хорошо, что вы все собрались, – сказал я, спускаясь. – Молодцы, хвалю. Вольно! Так, «Мертвецы», сейчас быстро перехватываем, чем бог послал, и идём на студию. Сандра – я вчера сингл записал, сейчас тебе тираж сдам, распространи православно. Донни – ты мне пока на**й не нужен, Экси, Арчи – тем более. Разойдись.

Ну вот. Взял ситуацию под контроль. Типа.

– Мёрдок, я тебе этот тираж сейчас об бошку расколочу, – прошипела Сандра. – Как у тебя ещё язык поворачивается...

– В смысле? – нахмурился я. – Язык у меня по-всякому поворачивается. Донни, ну-ка, сдристни чуток. Красавица, плесни тёмненького позавтракать. И пожевать чего-нибудь.

– Мёрдок, я подумываю снять тебя с должности управляющего, – сказал Дон.

– А я, типа, из группы уйду, – подхватил Рома. – Если всё реально так.

– Да вы чё все – о**ели, что ли? – не выдержал я. – Немедленно колитесь, в чём замес?!

– Ты что, ничего не помнишь? – удивилась Экси, которая по-прежнему прятала от меня взгляд.

– Всё я помню. Потому и нервничаю. Если б накосматил – я б спокойным был.

– Арчи, покажи ему, – мотнула головой Сэнди.

Арчи смутился ещё сильнее, но коснулся посохом головы Экси и сотворил свою волшбу.

Волшбу он, кстати говоря, прокачал. Теперь она была со звуком. У меня от этого звука, правда, чуть хер навеки не повис.

В Пелене Памяти я увидел... Ну, сначала ничего. Кроме снега, освещённого луной. Пейзаж ходил ходуном, как будто тот, кто его наблюдал, приседал. Или подпрыгивал. Или...

Я увидел столб с камерой, которая грустно смотрела на меня зелёным глазом.

А потом пейзаж завертелся, и я увидел себя, голого по меньшей мере по пояс.

– Погоди, – сказал я-настоящий, – так если это память Экси, то...

Дар речи пропал, а вместе с ним и вся кровь от лица отлила.

– Я люблю тебя, Мёрдок, – произнёс тихий задыхающийся голос из воспоминания.

Моя рожа. Над ней – надпись: «Murdoc».

– Я тоже люблю тебя, Экси, – сказала моя рожа, не переставая трахать Экси. – Всегда любил. Сандра – ничто, я с ней только из-за денег. Но она меня уже достала. Теперь ты будешь моим менеджером.

– Серьёзно?!

– Ещё как! В п**ду Сандру. В п**ду Дона. Он вообще без меня никто. Я посадил его в кресло мэра, я помог его удержать. Ничтожество и пидор!

– Мёрдок, ты...

– А моя группа? Да они говно против меня! Ни талантов, ни даже понимания того, с каким великим человеком им довелось работать! Денег требуют, ноют постоянно. Ну ничего, это временно. Скоро я найму настоящих музыкантов. А ты... Хочешь стать вокалисткой в моей группе?

– Да-а-а!

– Тогда завтра, когда я с бодуна ничего не буду помнить, покажи мне это воспоминание, найди Арчи – и покажи. И не только мне – им всем. Пусть они знают. И Сандра, и Дон, и Рома с Иствудом. Я погряз в этом дерьме, но я из него вырвусь, я отвечаю! И пошли они все на**й!

Мёрдок показал фак.

Там, возле ратуши, он показал этот самый фак Экси. Но здесь он его показал каждому из нас.

Картинка погасла. Все повернулись ко мне.

– *****, – сказал я. – ****** *****, ******, это чё за ***** ****** *****, ******?!!

TRACK_41

– Мёрдок, вылезай!

– Не вылезу.

– Хоть бутылку отдай!

– Не отдам.

– Мёрдок, ну прости ты нас!

– Пошли на**й!

Я сидел под барной стойкой с бутылкой и мучительно переживал. А когда я мучительно переживаю, у меня в организме разверзается отдельный специальный желудок исключительно под бухло. И пока его не заполнишь – толку не будет.

Первым делом мне нужно было самому понять, что запись – фейк. Я это понял очень быстро, потому что о прошлом вечере у меня сохранились детальные воспоминания. Потом в кабак удачно зашёл Коляныч, который, будучи не в курсе ничего вообще, спокойно подтвердил, что перехватил меня ночью, когда я вышел из студии, и привёл домой.

Потом мы посмотрели в Пелене время, в которое происходили ужасающие события. Потом я потребовал, чтобы Арчи вызвал мои воспоминания из указанного времени.

У меня было очень скучное воспоминание. Я смотрел на пульт, на звуковика, на пульт, на звуковика, вокруг грохотала музыка, а я орал: «Ё**ный ты пидор, тебя что, медведь в уши отъ**ал?! Высри эквалайзер, откуда хочешь, но эти высоты тут надо прибрать на**й!»

– Но... Как же... – пролепетала Экси, осознав, в какой охеренной ситуации все мы оказались.

Тут уже все поняли, что Мёрдок не мудак конкретно сейчас, а несправедливо обвинённая жертва. И на меня так посмотрели, что я понял: обидеться надо. Вотпрямщас, пока не поздно. А чё? Чё я вечно всех обижаю, все на меня дуются, как уё*ки? А давайте наоборот замутим!

Тут у меня возникла проблема. Обижаться-то я особо не умел. Крайний раз обижался в далёком детстве, а потом смекнул, что самому обижать гораздо веселее. В общем, я отправился за ценным опытом в воспоминания о далёком детстве и сделал всё, что мог.

Забился под стол с бутылкой.

Вокруг меня все плясали, а я подбухивал и думал. Думал о том, что ситуация уже потеряла берега совершенно. Если эта мразота научилась превращаться в меня и орудовать моим хером, то существование вселенной вообще и виртуального мира в частности под серьёзной угрозой.

Тут через стойку перепрыгнул Иствуд и уселся напротив меня.

– Тебе чего? – буркнул я.

– Если ты вдруг не заметил, то я не сказал тебе ни слова упрёка.

– Так-то да.

– Бери меня в команду, Мёрдок.

– Не так быстро. Почему не усомнился?

– Да брось, Мёрдок. Я готов поверить в то, что ты совокупишься с женщиной на морозе перед камерой, легко поверю в то, что ты напьёшься до такой степени, чтобы заняться сексом с женщиной, которую с какого-то перепугу считаешь транссексуалом. Но признаваться ей в любви?! Не-е-ет, это уже какая-то чушь. Люди, напиваясь, говорят правду. А правда тут даже близко не валялась. Если бы Экси так сильно не хотела этого услышать, она бы тоже не поверила.

– Ковбойская мудрость, – сказал я. – Ладно, экзамен сдан, беру тебя в команду, присоединяйся.

Иствуд с усилием влез под стойку, и я передал ему бутылку дружбы. Ковбой глотнул. А пока он глотал, через стойку перемахнул Коляныч и с грохотом, достойным атомной бомбы, бахнулся на пол.

– Херасе, – похвалил я. – Здоровье не убавилось?

– Норм, – отмахнулся Коля. – Бать, а чё происходит?

Я начал бережно врубать его в ситуацию с Танигавой. Пока врубал, сверху над нами появились внимательные и виноватые лица. Сандра, Дон, Вивьен, Ромыч. И даже Экси. Последняя выглядела совершенно печальной и разбитой, но, видать, душевной зрелости ей хватало, чтобы понять: ситуация тут мальца посерьёзнее е*ли на морозе.

– Так это что, – сказала она, когда я замолчал, – ты хочешь сказать, что со мной занималась сексом женщина-непись?!

– Да, поздравляю, ты – лесбиянка, – сказал я.

– Б**дь, да это когда-нибудь закончится?! – взорвалась Экси. – Я что, в каком-то шоу? Меня снимает ё**ная скрытая камера?! Почему что я ни сделаю – я обязательно оказываюсь в каком-то сексуальном меньшинстве, согласно твоей больной логике?! То я пидор, то транссексуал, то лесбиянка, то ещё какая херня! Да пошло оно всё в жопу! Да иди ты в жопу!

Топ-топ-топ-топ – х*як дверью! Переоценил я её душевную зрелость. Да и хер на неё в самом-то деле.

– Ковбой, ты пузырь-то верни, – протянул я руку. – Присосался, как банный лист.

Иствуд покорно отдал бутылку и вытер губы рукавом.

– Не понял, батя, – подал голос Колян. – Тебя какая-то тварь кинжалом режет?

– Временами, – признал я.

– Да она о**ела?! Да кто она такая вообще?! Да пошла она на**й!

– Вот она и пошла... Вернее, не совсем так. Она пошла вп**ду. И, что самое интересное, у неё, похоже, неплохо получилось.

– Меня вот что больше всего интересует, – проговорил Дон.

– А тебя, Донни, я пока в команду не принял! – одёрнул я его.

Дон молча протянул мне бутылку самого дорогого коньяка из местных запасов. Я забрал её и поднял руку снова. В руку легла вторая такая же бутылка.

– То-то же, – буркнул я. – Излагай, чего там у тебя.

– Если, как ты говоришь, с тебя списался штраф, получается, что эта непись обманула саму систему. В какой-то момент в Линтоне находилось два Мёрдока.

– И даже землетрясения не случилось, – покачал головой Иствуд.

– Так это потому что один ненастоящий, – объяснил я.

– Кроме шуток, – сказал Дон. – Это какая-то чушь. Нет, я вполне допускаю, что такой дубль можно сделать. Но это нужно делать специально, извне.

– Донни, ты херню несёшь, – сказал я. – Это же Танигава. Она умеет принимать любой облик и ставить любой ник...

– И что? – перебила Сандра. – Если я сейчас пойду в Дом Перевоплощений, сделаю себе точную копию облика Экси, возьму такой же ник, потом подойду к тебе и прибью копьём – штраф спишется с Экси?

Я пригрузился.

И впрямь, херня какая-то.

Ну а с другой стороны, взбесившаяся непись, которая самопроизвольно слетела с локации и преследует меня с ножом – это что, не херня?

«Дух как дух, – вдруг вспомнил я давешние слова Мэйтаты. – Выглядит, как ты. Он всё у тебя забирает. Душу твою высосет. Жизнь заберёт. И будет жить вместо тебя, а ты будешь у него штатным пидарасом для опытов. Читал „Портрет Дориана Грея“? Вот примерно такая же х**та, только вообще не похоже».

Мороз по коже так и продрал.

Чёртов шаман всё предвидел, ещё когда мы с ним оба были живы и отвисали в Кении.

TRACK_42

Как бы херово мне ни было – рок-н-ролл есть рок-н-ролл. Взяв себя в руки, я повёл свой маленький отряд на студию звукозаписи. К отряду присоединились и Колян, и Дон, и даже Сандра. Последние двое всё ещё испытывали чувство вины. Ромыч же ничего особо не испытывал, у него мозг был ещё, по молодому делу, просто устроен.

– Батя, – говорил Колян, – прости, я урод.

– Ничё ты не урод, Колян! – возмутился я. – Найдём мы тебе бабу, отвечаю. Щас вот только с альбомом закончим – ты напомни.

– Я напомню, – сказал, чуть смутившись, Колян, – но я вообще не об этом. Я тут всё про свои дела думаю. А тебя тем временем неписи режут. К чёрту всё! Буду отныне твоим телохранителем. Найдём эту тварь и – трахнем.

– Уже нет, Коль, она ж в меня перекидывалась, а я – мужик, а раз она была мужиком, трахать – зашквар.

– Ну да, на зоне не поймут, – усмехнулась Сандра.

– Так, ну-ка отставить разговоры! – прикрикнул я. – Над моими загонами нельзя смеяться, они неприкосновенны.

– Величайший рок-музыкант всех времён и народов Мёрдок, – сказал вдруг Рома, остановившись.

– Во, учись у салаги, как ко мне обращаться нужно! – обрадовался я.

– Покажет, чего он стоит без группы и Дона, – продолжал Рома.

– А? – повернулся я.

– Сегодня вечером, в девять часов, на сцене «Бешеного апельсина». Бесплатный концерт. Будут продаваться записи.

Мы все остановились, потом подошли к Роме. А Рома стоял возле столба и нифига меня не чествовал. Просто читал объявление. С хорошо нарисованной моей рожей.

– Сэнди? – спросил я.

– Что? – воскликнула она. – Я бы тебе сказала!

– Ты могла сказать, да я забыл по пьяни.

– Очнитесь! – Дон постучал по объявлению пальцем. – «Чего он стоит без группы и Дона». Это она!

– Танигава?! – ахнули все.

– Ну да! Я так понял, что она хочет испортить Мёрдоку жизнь и рассорить нас с ним. Выступление не в моём кабаке, без группы...

– Вот же ж пидарасина! – воскликнул я, но не без восхищения.

А это изящный ход. Бля буду – изящный.

***

Дон и Сэнди, проводив нас в студию, ушли. Они занятые были, у них дела. А вот Коляныч – остался. Сказал, что будет меня защищать.

– Только сиди тут тихо, даже не перди, – предупредил я.

– Не боись, батя, я вообще не знаю, что такое «перди».

– Ну и молодец. Ну чё, ребята, погнали, что ли? Три-четыре, три-два-раз!

Сегодня пошло гораздо бодрее. Мы записали аж три песни так, что меня от них не тошнило. Рома подружился с метрономом и стучал настолько чётко, насколько это вообще возможно. Партии Иствуда ложились на его как родные. Вивьен тыкала клавиши с безупречным чувством ритма, свойственным машине, и при этом – с гармоничностью и душевностью, присущими человеку.

Ну а я просто был охеренным. Работа у меня такая. Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд видна, и на второй, и вообще, мы ребята видные – рок-звёзды!

– Перекур! – объявил я и, нащупав в инвентаре пачку, когда-то подаренную братом, вышел на улицу.

С таким бешеным темпом жизни даже курить забываю. Ну, оно и не удивительно. Год не курил, считай. Зависимости нет. Мест, где покурить можно, тоже особо не видать – не в курильню же бегать постоянно. Но тут, возле студии, была специальная зона для курения, значок я ещё в первый день заприметил. Наверное, Доброжелатель присобачил. Любит он меня.

– Типа круто идём! – радовался Рома. – Так скоро ваще альбом запишем, типа.

– Не сглазь, дебил, – сказал я, затянувшись. – Щас как застрянем...

– Бать, так чего делать-то будем с этой неписью? – спросил Коляныч.

– Так очевидно ж, – пожал я плечами. – Придём в «Апельсин» к девяти, дождёмся, пока она выползет на сцену, накинемся и от**здим. Я, чур, гитарой бью, у меня специальная есть. Тут главное не перепутать и не от**здить меня. Если заметите, что я сам себя п**жу – дайте мне п**ды, чтоб я перестал.

Тут я сам немного запутался и замолчал.

– Надо тебя как-то пометить, – задумчиво сказал Иствуд. – Например, повяжи мой шейный платок. А то действительно глупо получится. А непись эту нужно закрыть в тюрьму под ратушей. Из-за решётки она не сбежит. Доложим кураторам – и пусть разбираются. Это какой-то глобальный глюк, который не только тебе жизнь осложняет.

– Угу. Экси е**т, наполняя её нелепую душу беспочвенными надеждами, – кивнул я. – Ладно, пацаны. Покурили – пошли дальше работать.

И мы пошли. До девяти вечера оставалась ещё прорва времени, и мы работали, как проклятые.

Как я и предсказывал, застряли мы практически сразу, на песне «Мистер Кроули». Это был ещё один высер Вейдера. Он изуродовал цоевскую «Группу крови» до неузнаваемости, превратив её в гимн какому-то сатанисту и отморозку. Текст был до такой степени невменяемым, что я его даже запомнить не мог. Благо в интерфейсе был аналог блокнота, с которого я мог без палева читать текст прямо на выступлениях.

Спасала аранжировка. «Группу крови» я аранжировал так, что это был лютейший боевик, под который можно было скакать на ушах по столам, одновременно обсираясь, онанируя и моля господа о смерти. Так что слова, в принципе, были побоку.

Темп в песне был лютый, и, сказать по правде, не каждый барабанщик спид-блэк-метала вывез бы такое.

Ромыч вывозил. С трудом, с выпученными глазами и вываленным языком, но – вывозил. Иствуд уже обсирался. Вивьен никак не могла понять моих инструкций. Я орал гроулингом не только свою партию, но ещё и на всех своих подчинённых в перерывах.

На концертах многое сходило с рук. Но на записи хотелось сделать эталон.

– Ребята! – орал я. – Эта грёбаная хрень – это наша визитная карточка!

– Да это вообще полная чушь, а не песня! – орал в ответ Иствуд. – Её никто не понимает, на неё всем наплевать! Давай замедлим темп раза в три, а лучше вообще выкинем её из альбома.

– Ты просто не вывозишь, аниме, вот и бесишься, – самодовольно отозвался отдыхающий Ромыч.

– Я тоже не понимаю текста, – пожаловалась Вивьен. – Может быть, напишем другие слова?

– А-а-а, – простонал я, схватившись за голову. – Отставить разброд! У кого-нибудь есть годные варианты? А?

– В качестве рефрена, если обязательно чьё-то имя, можно поставить «Джон Бон Джови», – предложил Иствуд. – Про него хоть кто-то да слышал, это вызовет ассоциации. И в ритм ложится.

– Ну и с какого х*я я должен петь про Бон Джови?!

– А с какого х*я ты поёшь про Элистера Кроули?

– Элис Купер? – предложила Вивьен.

– Час от часу не легче, – уставился я на неё. – Ты долбанулась? Может, ещё Мэрлин Мэнсон?

– Мэрилин, – поправил дотошный Иствуд. – Это женское имя. Не подходит по размеру.

Рома выдал мега-партию и проревел, кося под меня:

– Мёрдок, Ромул – красавцы ваще! Вивьен – няшка, на басу – аниме!

– Да буквально любая чушь будет лучше того, что сейчас! – проорал Иствуд, перекрикивая барабаны.

Что самое херовое, умом я понимал, что он прав. Но ещё я понимал, что когда приходишь писать альбом, у тебя должно быть уже чёткое представление о том, что ты хочешь сделать. А иначе всё это займёт чёртову тьму времени, и результат будет... х*ёвым.

– Лунный отблеск, – мечтательно сказала Вивьен.

– А? – повернулись все к ней.

– Лунный отблеск в любимом окне, – пропела она, глядя куда-то вперёд и вверх затуманенным взором. – Я замёрзну, растаю в мечтах о тебе. Ты согреешь дыханьем своим... Ты согреешь мне сердце...

Вивьен продолжала улыбаться в никуда. Все молчали. Потом я откашлялся:

– А таких же сопливых и тупорылых куплетов у тебя нет?

– Пара слезинок разбилась, упав на безжалостный камень крыльца. Ветер пронзил душу насквозь. Я не решусь постучать в твою дверь, не увижу твоего лица. Сердце моё от любви не спаслось... Лунный отблеск в любимом окне, я замёрзну, растаю в мечтах о тебе...

Мы дослушали до конца. Потом все посмотрели на меня.

– Простите, – сказала Вивьен в своей обычно беспечной манере. – Меня вдохновила Экси. Понимаю, что ерунда...

– Это говно лучше, чем «Мистер Кроули»? – спросил я.

– А револьвер лучше дубины пещерного человека? – съязвил Иствуд.

– Смотря по ситуации, – хмыкнул я. – Так, этот текст всем нравится?

Вивьен сделала круглые глаза от изумления, Иствуд в знак согласия склонил шляпу, а Рома сказал:

– Да норм, чё. Но ты чё, реально будешь это петь? Ты же, типа, сдохнешь от пидорства.

Вместо ответа я поднял микрофонную стойку и поставил её перед клавишами Вивьен. Наклонил так, чтобы микрофон висел над клавиатурой.

– Я? – сдавленным шёпотом выдала она.

– Ага, – ухмыльнулся я. – Как говорится, назвался х*ем – полезай... известно куда.

– Но... Мы ведь замедлим темп?

– Не-а, – ухмыльнулся я ещё гаже. – Мы его ускорим.

TRACK_43

Когда мы в восемь вечера выползли из студии, уже даже я чувствовал себя как выжатый, вы**анный и после этого снова выжатый лимон. Мы легли рядком на снег и уставились в чёрное по зимнему случаю небо.

Хорошо было. Тихо. Безмолвный Колян топтался у двери, ожидая, пока мы належимся. Он очень хорошо понимал творческую натуру.

– Лу-у-у-унный отблеск, – пропищала Вивьен. – Мне пло-о-охо. И хорошо.

– Ты молодец, Вивьен, – сказал я, поскольку сил стебать и материть у меня уже не было. – Ты просто охереть какая молодец. Это, мать его так, хит.

Собранный из говна и палок, как и полагается любому порядочному хиту.

– Вообще, все сегодня молодцы, – решил я чуток расширить границы зоны одобрения. – Отработали на крепкую десятку по девятибалльной шкале. Осталось – херня. Добьём пять песен, они простые. За завтра-послезавтра справимся. И у нас будет альбом.

– Альбом, – тупо повторил Рома.

– Наш, – умно сказал Иствуд. – Идиотизм. Я никогда не хотел играть в группе, но это... Это...

– Там будет мой голос, – прошептала Вивьен. – Ребята... Я вас всех так люблю.

Я улыбнулся.

– Давайте устроим групповуху?

– Чего? – вздрогнул я.

– Ну я не знаю, как мне ещё выразить свои чувства по отношению ко всем вам, – затараторила Вивьен. – Я справлюсь с тремя, честное слово, это объединит нас ещё сильнее, и...

– Фу! – Иствуд откатился в сторону.

Я тоже поспешил встать, отряхнул задницу от снега.

– Вивьен, твою мать! Да что за херня у тебя с башкой? Боже, мне надо поблевать.

– Слышь, ну ты чё реально погнала, типа? Ты бухала или чё?

– Мальчики, ну извините, я хотела как лучше!

***

Изначально после пережитого катарсиса мне даже не хотелось идти п**дить непись. Такой был благодушный, что готов был просто рукой махнуть – нехай развлекается идиотка, с меня не убудет, я всё вывезу, ибо могучий и талантливый.

Но Вивьен своей репликой не в тему выбесила меня конкретно и вернула с седьмого неба на грешную землю, где кругом пидарасы и всех надо е**ть, потому что иначе никакого порядка не будет.