Текст книги "Lvl 3: Двойник. Part 1 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Знаю... – Пригорюнившаяся Инга уселась на ступеньку. – Но, понимаешь... Мне кажется... Кажется, что все эти извинения и оправдания – они не для других, а для себя. Мне это нужно. Понимаешь?

– Ну так оправдывайся дома, ночью, под одеялом, так, чтоб я этого не видел и не слышал.

– Я хочу, чтоб ты видел и слышал.

– А дальше что? Мне посмотреть, как вы с Федькой е**тесь? После чего мы все возьмёмся за руки и пойдём к семейному психологу? Ты сколько уже в Штатах прожила? У тебя американизм головного мозга?

– Год.

– Год?! – воскликнул я, и эхо разнесло мой голос по залу.

Ё**ный страх... Так она с братаном уже практически столько, сколько я отвисаю в этой педовне. И он молчал.

Он. Сука. Молчал.

– Мы познакомились, когда он приехал за твоей мамой, – бормотала Инга, суматошно хрустя пальцами. – Вы с ним – одно лицо просто, а я... И он... Я понимаю, насколько это всё глупо, Ва... Мёрдок. Но он был таким вежливым и обходительным, так на тебя походил при этом, что...

– Сама не заметила, как дала? – помог я ей.

Я вообще добрый. Всем помогаю.

– Ты не прав по отношению к нему! – вспыхнула Инга. – Он помог мне. Он снял меня с зависимости, дал мне новую жизнь!

– Да я уже понял, что он – святой. Только один вопрос: мне уже сейчас можно начать дрочить от умиления, или всё-таки подождать, пока ты отвалишь? И если вариант два, то скажи, во сколько ты отваливаешь? Потому что у меня на сегодня планы, расписание плотное. Нужно до вечернего концерта минимум дважды успеть нажраться в говнину и протрезветь.

– Ты делаешь мне больно, Мёрдок, – прошептала Инга.

– Кто бы мог от меня такого ожидать вообще.

– Я...

– Я всю жизнь всем делаю больно. Ничего, кроме боли, никто от меня никогда не видел. И если ты думала, что после смерти у меня отросли крылышки – ты жестоко ошибаешься. Разве что хер подрос на пару сантиметров, благодаря чему он тут классифицируется как смертельное оружие, и я вынужден всюду таскать с собой лицензию.

– Ладно! – Инга резко поднялась на ноги. – Я поняла, что ты меня видеть не хочешь.

– Сообразительная, – кивнул я. – Всего-то пятнадцать раз повторить пришлось.

– Мы просто подумали, что это было бы честно по отношению к тебе.

– Конечно честно. П**деть в глаза целый год – что может быть честнее.

– Он не лгал, он просто...

– Просто не говорил правды, ага, – кивнул я. – Инга, хватит. Свали. И пусть зайдёт этот у**ок.

– А я уже здесь, – раздался сзади невероятно спокойный, аж до тошноты, голос брата.

TRACK_30

Я быстро справился с испугом, если это можно так назвать, и не стал резко оборачиваться. Повернулся медленно, степенно, как король-ведьмак к Эовин. Увы, брательник в своём пидорском костюмчике смотрел на меня не как пересравшаяся школьница на эрегированный пенис, а как высокомерная истраханная вдоль и поперёк шлюха на первоклассника.

– У тебя, как я понимаю, есть ко мне вопросы, – сказал он ледяным тоном.

Я повернул голову, убедился, что Инга исчезла.

– Есть, – сказал я и поднялся к трону. – Только не к тебе. Знаешь, я только сейчас вдруг осознал, что всё это время мог потребовать заменить мне куратора на что-либо более пристойное.

Усевшись на трон и закинув ногу на ногу, я почувствовал себя лучше. А убедившись, что мои слова вызвали на лице брата паническое охерение, ощутил себя прям вообще идеально. Прям на коне себя ощутил, хотя конь ждал снаружи.

– Погоди, – поднял руки брат. – Давай обсудим...

– Давай, – оскалился я. – Что предложишь за то, чтобы я тебя оставил?

– Мёрдок, стой! Как ты это всё переводишь на... Погоди! – чуть ли не зарыдал братишка.

– Ну вот, мелкий, – кивнул я. – Вот всё и вернулось на круги своя. Мы заново определили, кто здесь важная персона, а кто – кусок говна у меня под ногами. Давай поэкспериментируем. Какие именно позорные танцы ты готов сплясать передо мной, чтобы я тебя оставил? Это первый вопрос. И второй: тут камер нет? Твои коллеги не видят, как ты унижаешься? Жаль...

– Мёрдок, я хотел всё тебе объяснить! – Федька, чтобы самоуспокоиться, начал бегать взад-вперёд по залу. – Я хотел тебе рассказать сразу, но не знал, как... И я вообще сомневался, что стоит тебе этим забивать мозги. Ты ведь правильно сказал, у тебя другая жизнь, и я...

– Ты, – перебил я его, – мог поступить, как девочка, а мог поступить, как мужик. Мужик сказал бы: «Такие дела, Мёрдок, я е*у твою бывшую. Можешь мне пробить, но это моё решение». А ты поступил, как девочка. И девочку послал вперёд себя рассказывать о случившемся. Так что я таки угадал: у вас действительно однополый брак. Лесбийский. Ну что ж, совет да любовь. Поздравляю с бракосочетанием, кстати.

– Спасибо, – пробормотал Федя, кажется, реально просто обосранный моими словами с ног до головы. – Мёрдок, насчёт смены куратора...

А я в этот момент как раз нашёл в интерфейсе такую кнопочку: «Жалоба». Ну, круть. Дайте мне рычаг и точку опоры – и я превращу своего всемогущего брата в дрессированного пидараса.

– Да, я вот сижу и думаю – нахера ты мне вообще сдался? – произнёс я, постукивая пальцами по подлокотнику. – Каждый раз видеть твою харю – это каждый раз вспоминать о том, что где-то есть моя прежняя жизнь. А теперь ещё – о том, что ты трахаешь Ингу. Ну, как «трахаешь»... Как там у вас, лесбиянок, принято – фистинг, куннилингус. Это, конечно, так себе «трахаешь», но уж как умеешь. И мне, в целом, не жалко. Но эта девчонка, ей богу, достойна гораздо большего. Просто она этого не понимает.

– Большего?! – подпрыгнул брат. – Большего?!! Ты бы видел, в каком доме она живёт! Что может себе позволить! Она... Она может позволить себе всё! Завтрак, обед и ужин в самых дорогих ресторанах, наряды от ведущих дизайнеров, украшения от лучших ювелиров...

– ...сексуальная неудовлетворённость от производителя, – дополнил я.

Брат внезапно вышел из себя. Смешно заорал, сотворил из воздуха какой-то ссаный меч, побежал меня п**дить, но споткнулся о первую же ступеньку и так больно раз**бался, что я ему даже посочувствовал.

– Эк тебя, дружище, перекосо**ило, – сказал я и, достав из инвентаря бутылку, глотнул с горла.

А то я чё-то из образа выхожу.

– Так-с, что тут у нас? Ага, вот, кнопка «Жалоба». Это же там? Я, вообще-то, не из жалобных, но ради великого дела...

– Нет! – заорал брат, протянув ко мне окровавленную руку.

Вообще, картина – огонь. Надо к Дереку забуриться, расписать ему в красках, пусть нарисует – куплю. Я, весь такой п**датый, сижу на троне с бутылкой, нога на ногу. А передо мной на ступеньках такой стрёмный мой братан. Е**ло в крови, лапки тянет. Умоляет, значит. Эх, вот оно где искусство-то настоящее! Это вам не паруса и голые неписи.

– Ваши предложения? – величественно развёл я руками. – Очко не предлагать, не интересуюсь. Это тебе пускай Инга страпоном наяривает.

– Концерт! – выдохнул брат.

– Концертов у меня и без тебя – жопой жуй, уже хотим тормознуть и альбом записать, так что возьму-ка я себе нового ку...

– Концерт в реале!

Я отвёл взгляд от кнопки «жалоба» и сфокусировался на жалком подобии человека у своих ног.

– Сам-то понял, что сказал?

– Мёрдок... – Федька облизнул разбитые губы и сел поудобнее. – Представь: огромный экран. Или даже голографическая проекция на сцене. Ты, вся твоя группа. Звук из огромных динамиков. И – целый стадион народу!

Я положил руку на ширинку, выражая одобрение.

– Продолжай.

– Я всё организую. Первое в мире выступление виртуальной рок-группы в реале! Ты не представляешь, какой будет ажиотаж!

– Я-то очень хорошо представляю. Не понимаю только, какой пьяный ёжик даст тебе это организовать.

– Ты смеёшься?! – воскликнул брат. – Все затраты на организацию триста раз отобьются за счёт билетов! Плюс – виртуальные билеты, чтобы можно было смотреть онлайн-трансляцию! Это будет огромное финансовое вливание в проект.

– Ну и мне, разумеется, отсыплется от щедрот. Скажем, процентов этак девяносто восемь.

– Мёрдок...

– А оставшиеся два – моей великолепной группе.

– Мёрдок, постой...

– А чё стоять, когда можно двигаться вперёд? Не держи меня за лоха, мальчик. Деньги – херня. А вот пиар проекта, который вы получите, позволит вам сделать охереннейший шаг вперёд.

Он промолчал.

Видать, пропустил важный тренинг по ведению экстремальных переговоров с мудаками вроде меня. А нехер прогуливать! Вот он сейчас промолчал, и я понял, что он это проглотил. А раз это проглотил – значит, можно ему и вообще в рот насрать. Но не сейчас. Чутка попозже.

– Им нужно тебя услышать, – промямлил брат.

– Кому «им»? Не, я-то знаю, что меня нужно услышать всему миру, всей вселенной, включая ссаных инопланетян.

– Совету директоров, организаторам концерта... Всем. Идея уже практически одобрена, сам факт такого концерта – бомба. Но они хотят услышать, что здесь, в виртуале, действительно возможна настоящая музыка, что тебе есть что показать. Это очень важный концерт, Мёрдок. Это один из этапов приучения людей к мысли о том, что после смерти действительно возможна полноценная жизнь. Ты не просто будешь играть музыку. Ты будешь живым месседжем для зрителей: «Смотрите, я такой же как вы, только виртуальный. Я не зависаю, я не похож на электронного болвана из кино, я настоящий, и я живу вечно!»

– Весело, – хмыкнул я. – Реально.

– Альбом нужен через неделю.

– А это ты уже п**дишь.

– Не п**жу, Мёрдок. Неделя – крайний срок.

– Федя, чтобы записать альбом, нужно реальное время. За неделю, может, мы вообще только одну песню запишем.

– Это виртуал. Здесь процесс гораздо проще, чем в реальности. Ты уложишься, я в тебя верю. Если не успеешь, возможно, ставку сделают на кого-то более лояльного. Есть ведь и другие артисты...

Вот пидарасы... Верят они в меня. Ладно, правила игры приняты. Сами же, суки, пожалеете, что играть затеяли.

– Организовывай, – сказал я, встав с трона. – Через неделю встречаемся здесь же, но я приду со своим менеджером. Обкатаем детали. Пока ничего не подписываю, так что будь готов, что через неделю я тебя пошлю нахер. Но это не значит, что тебе позволено целых семь дней сачковать. Покажешь мне стадион, где мы выступим, покажешь афиши. В общем, покажешь, что работал, а не х*и пинал.

Я спустился, брезгливо обойдя окровавленного Федьку, и двинулся к выходу.

– Погоди! – вскочил он. – Постой, я хотел...

– А, да, – вспомнил я и повернулся. – Что знаешь по Танигаве?

– Почто? – заморгал братец.

– Ясно. Доброжелателю передай – пусть со мной свяжется.

– Кому?

– Б**дь, просто встань посреди офиса и ори: «Мёрдок хочет, чтобы ему пожелали добра!» Ну представь, что это как в детстве: ты продул в карты, и тебе надо выполнить тупое желание. Всё, давай, дела у меня.

Я пинком распахнул дверь и вышел, невзирая на ущербное пищание брата за спиной.

TRACK_31

– Ну что, как прошло? – спросил Иствуд, когда я вышел наружу.

– Нормально. Пробил нам концерт в реале.

– Что?!

Я коротенечко врубил его в ситуацию. Рожа Иствуда изменилась множество неуловимых раз. Видно было, что идея его сначала очаровала, а потом напугала до усрачки.

– Неделя?! – пролепетал он.

– Да не ссыкоти ты! – Я запрыгнул в седло уже вполне себе ловко, все последствия знакомства с кинжалом ассассина остались в прошлом. – За неделю там дай бог только площадку найдут. Ты чего! Такие выступления месяцами готовятся. Если стадион есть – он же не просто так стоит, там на хер знает сколько времени вперёд всё расписано. Чай, не виртуал: захотел – нарисовал.

Иствуда отпустило стремительно, и он тут же вернул себе свой стрёмный скепсис.

– Мёрдок, ты пошёл во дворец, чтобы внести ясность по поводу Танигавы, а сам договорился о концерте. Ты вообще в состоянии мыслить и действовать последовательно?

– Смотри, облачко, – сказал я и ткнул пальцем в небо. – А вон к нам Ромыч бежит. Щас, наверное, чё-то скажет.

Иствуд только головой покачал. Видимо, он для себя уже сделал выводы относительно моих способностей к связному и последовательному мышлению. Ну и похер, всё равно эне-бене рыбе-шмяки, тупа-дрюпа колбаса, пляки-бряки курдыбяки, табуретка, сапоги! Вот.

Рома, заметив издали мою величественную фигуру на коне, побежал быстрее. Поскользнулся, упал, болезный, но тут же вскочил и подхромал-таки ко мне.

– Чё скажешь? Чё слышно? – осведомился я.

– Ф-ф-фу-у-ух, Мёрдок, такая херня, короче. Танигаву арестовали.

– Резво, – похвалил я.

– Только есть одна проблема.

– А чё только одна?

– Типа... Блин, короче, ты лучше сам посмотри, ага? Всё равно надо опознание, такое всякое.

***

Танигаву, за неимением лучших вариантов, посадили в хорошо мне знакомую тюрьму под ратушей. Спускался я туда неохотно. Кто вообще спускается в тюрьму охотно? Вертухаи разве, да и то – вряд ли. Они бы с большим удовольствием в кабак ходили, если б им за это деньги платились. Ну, в смысле, я о реальных вертухаях, а не об этом говне нарисованном.

Дикий визг слышался издалека.

– Херасе! – воскликнул я. – Они там пытают её, что ли? Ай, молодцы! Ай, хвалю! Арматура? Напильник? Клизма с перцовкой?

– Не угадал, – отозвался Рома.

Мы подошли к камере, возле которой стоял задумчивый Дон, уперев руки в бока. Двух стражников, которые, видимо, и тащили непись в камеру, можно было не считать.

Танигава была в камере. В своей боевой раскраске, всё такая же с виду малолетка, какая была в первый раз. И ей, судя по всему, было херово, как никогда. Она корчилась на полу, каталась взад-вперёд, рыдала и визжала.

– Кто-нибудь, дайте ей дозу, хватит издеваться над ребёнком! – вырвалось у меня. – Сначала ваше общество вынуждает детей покупать наркотики, а потом равнодушно наблюдает за их страданиями!

Дон повернулся и кивнул:

– Привет. Вот, полюбуйся.

– Красивое, – кивнул я в ответ. – А чего это она? Симулирует сумасшествие?

– Нет. В общем-то, обычное поведение для локального NPC.

– Лок... Чё?

– Ну, есть неписи, которые привязаны к определённой локации. Вне её их поведение вот такое. Они кричат и как будто испытывают боль.

– Та-а-ак, – протянул я, начав потихоньку понимать сложность ситуации.

– Она так же себя вела, когда пырнула тебя кинжалом?

– Нет.

Нам приходилось орать, чтобы слышать друг друга сквозь вопли Танигавы.

– Нормально она себя вела! – крикнул я Дону на ухо. – Вообще безмятежно. Подошла, ткнула кинжальчиком, как каравелла по зелёным волнам!

– Тогда я ничего не понимаю! – заорал в ответ Дон.

– Х**и тут понимать?! Она тут и не скажет ничего! Тащите обратно! Будем допрашивать на месте.

Допрашивать, в общем, и не пришлось. По пути к Дому Перевоплощений я заметил в любопытствующей толпе (а как тут не любопытствовать, когда под конвоем ведут вопящую непись, Мёрдока на лошади, и всё это в сопровождении Дона, Ромы и Иствуда в шляпе и с револьвером) мордашку Экси и подозвал жестом.

– Экси, ты мне нужна как женщина.

– Ах... – залилась краской Экси.

В общем, мы втолкнули Танигаву в её обиталище, где она немедленно заткнулась, а спустя миг спокойно нас поприветствовала, представилась и спросила имя. Я втолкнул к ней Экси.

– Что?! – недоумевала та.

– Загляни ей под кимоно.

– Что?!!!

– Найди первичные признаки.

– Но почему я?!

– Тыжеженщина. Если я буду таким заниматься, я буду похож на маньяка-педофила. Давай, Экси, не тяни резину за хвост.

И я закрыл японскую дверь.

– Что мы хотим узнать? – недоумевал Дон.

– Девственна ли Танигава, – отозвался я.

– И...

– Ту, что меня убила, я трахал. Вернее...

– Несовершеннолетнюю девочку?!

На меня все посмотрели, как на чмо. И Дон, и Рома. Только Иствуд смотрел – удивлённо. И не на меня, а как раз на Дона и Рому.

– Вы о чём вообще? – спросил он. – Да ей лет двадцать семь точно. Вы, гайдзины, совершенно не умеете определять возраст человека на глаз!

Я чутка ободрился, почувствовав поддержку, и прояснил свою позицию:

– Взбесившуюся программу я трахнул, у которой возраст двадцать пять лет, и она умеет принимать любой облик, в том числе – малолетки. Если вас это утешит, то в момент соития она выглядела на все двадцать пять. И ещё раз повторяю: это она меня поимела. Я кричал и пытался сопротивляться. Но двинуться не мог.

– Это было в момент изменения внешности? – спросил Дон.

– Ну.

– Логично. Ты бы и не смог пошевелиться.

Дверь открылась, и наружу выскочила пунцовая Экси. Закрыла за собой.

– Доложи по форме, – приказал я.

– Нет у неё ничего! – прошипела Экси. – Пошли отсюда, я ненавижу тебя, Мёрдок!

– Ты хорошо пощупала?

– Мёрдок! – взвыла Экси. – Она гладкая, как кукла, у неё даже грудь...

– Срощенная, – сказал я, вспомнив, как описывала себя Вивьен до освобождения.

– Да!

Тут дверь распахнулась, на пороге возникла Танигава в наспех и кое-как завязанном кимоно.

– Постой, – пролепетала она и потянулась к Экси. – Не уходи. Я люблю тебя!

Экси с писком бросилась бежать. Танигава рванулась за ней, но едва переступив порог, рухнула в снег на колени и завизжала от боли, схватившись за голову. Но всё-таки пересилила себя и крикнула:

– Возвращайся, прошу, я буду тебя ждать!

– Бля, пацаны, у меня ща крышак отъедет напрочь, – пожаловался Рома. – Давайте по с**бкам, а?

Предложение было принято единогласно.

TRACK_32

– Спасибо, народ! – сказал я в микрофон. – Вы просто шикарная публика!

Это меня Сандра научила так говорить вместо «Сдохните нахер, пидарасы е**ные». Правда лучше работает. Странные они, люди эти. Слова другие, смысл тот же, но все довольны.

Толпа радостно взревела. Я, вежливо улыбаясь, выждал, пока они заткнутся. Формально концерт был окончен, но у нас в загашнике оставалась ещё одна изнасилованная Вейдером песня, которую я планировал использовать в качестве подслащения для пилюли.

Вот этой пилюли:

– С сожалением сообщаю, что это – наш последний концерт на ближайшее время, ребята. «Благодарные мертвецы» удаляются на перекур, чтобы записать мега-альбом, самую лютую пластинку всех времён и народов! Покупайте граммофоны!

Толпа издала звуки, в которых мне послышалось разочарование скорой разлукой. Я аж содрогнулся. Вот никак не привыкну к этому... А надо бы. Не, можно, конечно, не только менеджера нанять и автора текстов, но и фронтмена. А самому сидеть спокойно в комнате наверху и на**ениваться. Но тогда рано или поздно возникнет вопрос: почему я продолжаю считать себя рок-музыкантом?

В поисках ответа на этот вопрос я уйду в самый чудовищный запой за всю свою жизнь.

Я подал знак парням. Рома четырежды стукнул палочками друг о друга, и мы все дружно грянули свои партии. Боевик получился – что надо. Вивьен, правда, почти не слышно, но и пофиг. Она плотность звуку добавляет – уже хорошо.

– Но странный глюк сменил погоду! – орал я припев, тщательно выстроенный Вейдером на базе творчества Виктора Робертовича. – И морозы стучат в нашу дверь! Открываю и вместо природы – наблюдаю виртуальную херь!

Тут я немного изменил. У Вейдера на пороге сидел зверь. Какой – непонятно. Он витиевато объяснял что-то про метафоры и прочее говно, я в ответ долбанул ему текстом по башке и сказал, что мы и так уже обнесли Цоя, ещё на Бутусова аллюзий не хватало. И исправил зверя на херь, ну и остальное поменял чуток, чтобы в тему. Вейдер обиделся, а народу – ничего, зашло.

Песня в моей редакции обрела ярко выраженный бунтарский окрас с оттенками вращания на известном органе разработчиков проекта. И сейчас, заканчивая выступление, я вдруг заметил в дальнем углу зала мутную компашку. Там были и Вейдер, и Колян, и куча других личностей, которые у меня дома уже примелькались. Они все ожесточённо хлопали в ладоши и подпевали.

Ох, не нравитесь вы мне, ребята... Нет, я, конечно, всецело разделяю ваши мысли, но вот ваши действия... На что вы реально рассчитываете? Ну ладно Колян – он сопляк. Но Вейдер? Вейдер ведь просто алкаш, как я! Он-то чего добиться хочет этой революцией? Он ведь жил в реале, он знает, что когда глючит комп – с него удалаяют вирусов, потом разбирают, чистят, собирают обратно и продолжают работать.

В отдельных случаях – форматируют винт.

В ещё более отдельных – берут новый комп.

– Спасибо! – сказал я, закончив песню. – Ждите альбом, предзаказ можно сделать у Сандры, пластинку вам доставит почтальон.

Мы спустились со сцены и протолкались к стойке, где я немедленно выпил. Иствуд тоже выпил, выпила и Вивьен. И тут я увидел нечто такое, что меня восхитило, и отчего меня чуть не вырвало. А потом я восхитился ещё больше.

Вивьен взяла целую бутылку вискаря, выпила сама, набрала вискаря в рот и принялась сосаться с Ромой. Когда они разлепились, я спросил:

– И чё? Работает?

– Ага, – сказал довольный Ромыч. – Ты только не пали, Мёрдок.

– Погоди... – протянул я. – Тут чувствуется золотое дно. Эй, красавица! – поманил я девку, стоящую за стойкой. – Целоваться умеешь?

Через пять минут я уже стоял на стойке, размахивая бутылкой, и орал:

– Неслыханный аттракцион только для несовершеннолетних! Пьянящий Поцелуй от красотки-барменши! Всего тысяча золотых!

Да, это было золотое время. Бабло лилось реками, со всех сторон.

Несовершеннолетний аттракцион быстро возымел успех. Рома на меня набычился. Он опасался, что теперь тема раскроется, какая-нибудь сознательная мразь стуканёт разрабам, и этот глюк в игре тоже пофиксят.

– Взрослей, Ромыч! – проорал я ему. – Сделай что-нибудь взрослое!

– Что? – орал он в ответ.

– Что-нибудь социально ответственное!

– Я хэзэ ваще!

– Я тоже. Просто беру – и делаю. Понимаешь? Не думай. Делай. Вот залог успеха.

Сегодня я принял смелое решение бухать до закрытия. До последнего клиента. А уже завтра, проспавшись как следует, начинать разбираться со студией звукозаписи. Сандра сказала, что таковая имеется, и народ туда в очереди, мягко скажем, не стоит. Значит, реально Доброжелатель по моему заказу подсуетился. Надо было намекнуть ему, чтоб назвал эту студию как-нибудь торжественно: «Мёрдок-рекордс», например.

Сандра долго уговаривала меня куда-нибудь пойти с ней – наверх, или ко мне домой, или к ней домой. Но в конце концов увидела, что я чё-то не в настроении, и свалила одна.

А я реально был не в настроении. Если кто вдруг забыл, я сегодня нос к носу с Ингой встретился. Это не говоря о том, что мне кишки чуть не выпустили. В общем, пребывал в расстроенных чувствах. А я когда в расстроенных чувствах – мне лучше грамотно прибухнуть, чем развратничать. Завтра проснусь – и норм буду.

– Пап, на два слова?

Я уже даже перестал вздрагивать от этого обращения. С улыбкой повернулся к Колюнчику.

– Да, сынку? Шо, не помогли тоби твои ляхи?

– Чего такое говоришь? – улыбнулся Колян, держа в руках кружку пива.

Хороший парень получился, аж горжусь. Здоровенный, добряк, но если надо – одним ударом бошку хоть тому же Дону снесёт.

– Шуткую, – толкнул я его в плечо кулаком. – Давай, рассказывай, чего хотел?

Дело было уже сильно-сильно за полночь, народ большей частью расползся. Те, что остались, вели себя тихо, клевали носами за столиками. Их скоро начнут вежливо выпроваживать вышибалы. А я посмотрю, как тут чего, закрою кабак и свалю домой отсыпаться.

Иствуд давно ушёл к себе, наверх. Ромыч с Вивьен – тоже удалились. Один я из «Мертвецов» оставался на посту, степенно прибухивая крепкого.

– Я бы хотел, чтобы ты как-нибудь пришёл на одно из наших собраний, – сказал Колян.

– Так, стопари, – покачал я головой. – Коль, я в твои дела не лезу, я вам молча разрешаю занимать подвал. Давай ты это будешь ценить?

– Но, пап...

– Коля! – Я положил здоровяку руку на плечо. – Мне уже не три годика. Я по жизни обжёгся и многому научился. И я прекрасно понимаю, что вся ваша война кончится так же, как всегда. Но ты после этого встанешь, отряхнёшься и пойдёшь в другом направлении, а я – сдохну. И Вейдер – сдохнет. И все остальные, кому не три годика – сдохнут.

– А что если я скажу тебе, что мы кое-что раскопали?

– Молодцы.

– Что-то такое, что может серьёзно изменить расстановку сил.

– Очень молодцы!

– У нас появится рычаг давления, мы сможем реально диктовать свои условия, папа!

– Сильно-сильно молодцы! – Я поднял стопарь. – За рычаг!

И немедленно выпил.

Коля грустно покачал головой.

– Пап, я всё-таки хотел бы с тобой поговорить серьёзно. Пожалуйста.

Вот ведь пристал, как банный лист к тазу. С другой стороны – я ведь ему тут и правда как за отца. Что за хрень такая – ребёнок поговорить хочет, а я отмахиваюсь?

– Не здесь, – сказал я. – Дома. Там безопаснее. Осёл траву не жрёт?

– Нет, но постоянно спрашивает.

– Не разрешай. И вообще, чтоб траву никто не трогал!

– Я помню, пап, ты постоянно говоришь.

– И буду говорить. Иди домой, Коль. Я скоро подойду – и пообщаемся.

Коля ушёл. Я с сожалением посмотрел на едва початую бутыль. Эх... Вот хотел же до сиреневых соплей нажраться. А куда там – фигу. Не буду же пьяным в такие разговоры пускаться. Закончится херово, к гадалке не ходи.

– Эй, мордовороты! – кликнул я вышибал. – Давайте, освобождайте пространство. Закрываемся.

Ребята с энтузиазмом принялись за дело. Пока их не провоцировали, они руки не распускали, но очень вежливо и доходчиво объясняли засидевшимся забулдыгам, что пора и честь знать. Те послушно вставали и отваливали. Девочки быстренько протирали столики, мели полы.

Я задумчиво смотрел на вышибал.

Когда меня тут резали в лоскуты – они ведь и пальцем не шевельнули. А, спрашивается, почему? Может, потому что Танигава – непись? А они, типа, только против людей заточены? В принципе, запросто может быть.

Чёрт, с Танигавой вообще ничего не понятно. Та девчонка, которая сейчас сидит в Доме Перевоплощений, это совершенно точно не та бешеная тварь, что порезала меня. Хотя как я могу быть уверен? Вопли – симуляция. Отсутствие первичных и вторичных половых признаков, думается, тоже можно сымитировать, раз уж она внешность менять умеет.

Дерьмо какое, не разберёшься без поллитры, да и с поллитрой – больше вопросов, чем ответов. Доброжелателя надо, категорически. А он так и не вышел со мной на связь. Ну вот почему я тогда сразу не прочитал это письмо, а?! Придурок...

– Мы готовы закрываться, господин управляющий, – сказала неписаная красавица.

– Угу. Ухожу, – кивнул я и нетвёрдой походкой направился к двери.

Социальных ролей у меня теперь – мама не горюй. Управляющий кабаком, фронтмен самой популярной в городе рок-группы, народный герой, владелец лесопилки. Смех смехом, а раз в месяц на карман падает охренительный такой куш наличности. При том, что я лично – вообще нихера не делаю. Всем шустрит за свои пять процентов Дриада Сью, проклиная меня последними словами. Ну а я чё? Сама дура. Говорят ещё, что мужики только членом думать умеют. Уж кто бы говорил.

В общем, как-то незаметно для самого себя я превратился в богатого и знаменитого, а главное – всенародно популярного персонажа.

– Всё у меня ништяк, – сказал я. – Всё круто. Супер-охрененно! И нечего грузиться. Вот.

Открыл дверь, постоял на пороге, вдыхая морозную свежесть, как в рекламе порошка. Темно... Но в темноте я как будто бы различил движущуюся фигуру. Фигура двигалась целенаправленно к кабаку.

– Закрываемся, – лениво сказал я. – Завтра приходи, братуха. Или сеструха.

Сеструха.

Когда она вышла на освещённый пятачок, у меня отвисла челюсть. Дар речи куда-то в панике съ**нул.

– Мёрдок, – прошептала она.

«Инга», – подумал я.

TRACK_33

Коротко вдохнув, практически всхлипнув, Инга бросилась ко мне, обняла, поцеловала холодными с мороза губами. Я машинально ответил на поцелуй.

Мысль оттолкнуть её мелькнула в башке, но в этой башке было столько алкоголя, что там же эта мысль и утонула.

Зато выплыла другая: «А какого, собственно, хера? Что моё – моё, и моим оно и останется! А брат, когда узнает, что его благоверная бегает трахаться ко мне в виртуал каждый раз, когда он уснёт, так и не сумев разбудить своего червячка, лишний раз понюхает тот факт, что он – не я, и что ему никогда до меня не дотянуться, как бы ни пыжился, какие бы деньги в своём Гей-Франциско ни зарабатывал».

Додумывал эту мысль я уже на ходу. Подхватил Ингу, сжал её знакомую до боли задницу, втащил в кабак – она всё это время от меня не отрывалась – и усадил на первый попавшийся стол.

– Как я по тебе соскучилась, – прошептала она, когда я разорвал на ней платье.

Под платьем она была голая. Отчаянная деваха, по морозу в таком виде идти, небось, от самого дворца. Впрочем, мне же лучше. Меньше препятствий.

– А уж я-то как скучал!

Она спустила с меня штаны.

Я как-то даже не думал о том, что дверь осталась открытой, и в кабак заметает снег, дует ледяной ветер; что на нас таращатся вышибалы и официантки; что, в конце концов, может спуститься сверху Иствуд... Мне было плевать на всё, кроме этого молодого и прекрасного тела, извивающегося в моих руках.

Всё было как в реальности. Прошлое возвращалось, и оно, как хорошее выдержанное вино, от времени сделалось только лучше.

Я больше чем трахал Ингу.

Я вспоминал все те бесчисленные разы, что мы вцеплялись друг в друга в самых неподходящих местах и трахались между жизнью и смертью, не думая ни о чём.

И все эти бесчисленные разы были со мной одновременно. Да и с ней – тоже, как мне показалось.

По ощущениям, прошло чуть больше минуты, когда я почувствовал, что – всё. Внутренне ужаснулся, что опозорю честь мундира, но тут же Инга громко застонала и выгнулась дугой, запрокинув голову, и по её телу пробежала характерная судорога.

Я позволил себе расслабиться и выдохнул сквозь плотно сжатые зубы.

– Соскучилась... – прошептала Инга, лёжа на столе. – Почти сутки не делала тебе больно.

– А? – моргнул я.

Она резко, стремительно села. Сверкнула и свистнула сталь. Удар – и я захлёбываюсь кровью. Боль пришла позже. А осознание того, что мне перерезали глотку – вообще в последнюю очередь.

Одной рукой я схватился за рану, другой подтянул штаны.

Трахаться – это хорошо. Подыхать – тоже хорошо. Но тут есть тонкость: трахаться без штанов – почётно, подыхать без штанов – позорище.

Поэтому, кстати, не самый умный ход – совмещать одно с другим.

– Бедный Мёрдок, – хихикнула голая тварь и, легко толкнув меня в плечо, уронила на пол. – Как же тебе, наверное, больно!

Её лицо неуловимо изменилось, изменился разрез глаз, и я с ужасом понял, что на меня смотрит Танигава.

Так, собраться!

Арбалет, прицел...

Танигава шарахнулась в сторону, и болт вонзился в потолочную балку.

С демоническим хохотом Танигава выбежала прочь, оставив меня на полу харкать кровью.

– Господин управляющий? – Официантка наклонилась надо мной. – Могу я быть вам чем-нибудь полезна?

– Ист... вуд, – прохрипел я и указал арбалетом вверх. – Зови!

– Сию минуту, господин управляющий! – Официантка пошла вверх по лестнице.

Не побежала. Не видела смысла. Спасение жизни хозяина в её алгоритмы не входило от слова совсем. А я не нашёл сил добавить к своему невнятному приказу: «Бегом!» Вы когда-нибудь пробовали разговаривать с перерезанной глоткой? Попробуйте.