Текст книги "Lvl 3: Двойник. Part 1 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Мы двинулись к «Апельсину», на полпути встретились с Доном и Сандрой. Дона сопровождала пара стражников.

– Тебя посетили те же мысли, что и меня, – сказал Дон.

– Да, только мои были более умными, – возразил я.

– Убеди?

– Убеждаю. Пошли во «Вспышку» и пожрём.

– Не убедил.

– Так ты ж не дослушал. Ну прикинь, забуримся мы сейчас в «Апельсин» всей ватагой и будем там сидеть. Сунет непись морду внутрь, увидит нас и сдристнет. Смысл? Нет, Донни, давай мы лучше притворимся, будто не в теме вообще. Пойдём и показательно-демонстративно зависнем в твоём годном кабаке. Может, Танигава мониторить будет. Увидит, что мы спокойно отвисаем, и побежит меня позорить. А мы где-то минут в пятнадцать десятого на цыпочках туда и ка-а-ак...

– Убедил, – нехотя признал Дон. – Пошли, действительно перекусить хочется. Весь день натощак, как топ-модель.

Во «Вспышке» было малолюдно. На меня многие смотрели с удивлением. Мы облюбовали столик в углу, официантка подогнала нам праведной жратвы и душевного пивка. Вечер начинался хорошо.

Я спросил себе пустую стопку и на глазах у удивлённого люда наполнил её ядом.

– Мёрдок, можно спросить, какого чёрта ты делаешь? – спросила Сандра.

– Видишь ли, обычная водка меня уже почти не забирает. А пока тут не появились наркотики, я вынужден крутиться как умею, с тем, что есть...

– Он вырабатывает иммунитет к ядам, – перебил Иствуд.

– Взял всю интригу порушил, ковбой, вот что ты за человек...

– Здрасьте, – нарисовался вдруг рядом Грой.

Вивьен выронила кружку – благо, та приземлилась на донышко и почти не расплескалась – и побледнела.

– Опять, – пролепетала она. – Опять всё сначала...

– На тебя я даже не смотрю! – повысил голос Грой, правда стараясь не смотреть на Вивьен. – Ты сдвинутая на всю бошку! Если б Мёрдок за тебя не попросил, я бы подал жалобу куратору, и тебя бы уже выпилили из проекта

– Мёрдок, ты за меня просил? – изумилась Вивьен.

– Было дело, – сказал я, смутно припоминая разговор с Гроем в день выборов Донни. – Ну а как ты хотела? Я столько сил и ресурсов вложил в клавишницу, и вдруг её просто сотрут клавишей delete? На-а-а-а**й такие расклады. Но на будущее – веди-ка себя потише. Это за людей тут трясутся, а таких, как ты, могут действительно грохнуть в любую секунду. Грой, ты хотел чего?

Грой стоял за широкой спиной Коляна, и оба при этом вели себя совершенно спокойно. Видать, порешать успели взаимные обидки.

– Я просто заметил там, на улице, плакат, у тебя вроде выступление в «Апельсине», – пожал Грой плечами. – Думал, вдруг ты забыл.

– А ты, типа, моя секретарша?

– Мёрдок, я пытаюсь быть твоим другом.

– Рома, расскажи Грою, каково это – быть моим другом.

Рома медленно поднялся из-за стола и, набрав воздуху в лёгкие, заорал:

– Беги! Беги, если жить хочешь, дебилоид, ёпта!

И сел на место.

– Вот видишь, Грой, – кивнул я. – Я ж с тобой – как с родным.

Офигевший Грой тряхнул головой и поманил меня пальцем.

– Можно тебя на два слова?

Колян напрягся, но я жестом показал ему – мол, успокойся.

– Пять минут, – сказал ребятам и отвалил в направлении Гроя, который подошёл к стойке.

– Мёрдок, на самом деле меня попросили передать тебе вот это. – Грой протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги.

Я внутренне обрадовался, что Доброжелатель наконец решил прислать весточку, и даже не задумался, почему он передал эту самую весточку через Гроя. Взял, развернул.

«Мёрдок, поднимись в комнату номер три, и ты получишь в два раза больше, чем смеешь мечтать».

И всё. Ни подписи, нихрена.

Многообещающе, однако. Если я хочу, чтобы кто-нибудь разобрался с Танигавой, а получу в два раза больше – это что значит? Значит, Танигаву клонируют, а потом грохнут обеих у меня на глазах? Прелестно!

– Добро, – сказал я. – От души, глиномес.

– Почему-то когда ты произносишь это слово, за ним чувствуется такой подтекст, что мне очень хочется сломать тебе челюсть, – задумчиво произнёс Грой.

– Ты попробуй. Тебе понравятся последствия, – похлопал я его по плечу.

Грой посмотрел на мою руку, и в его взгляде отчётливо читалось желание её сломать. Но ответил он на удивление спокойно:

– Нет, спасибо. Я работаю над собой. Хожу к психологу.

– К ху... Чего?!

– Это не официальная должность. Вообще, он жрец. Но при жизни был психологом. И согласился со мной работать.

– Любить-обнимать, как же тут всё весело-то, и с каждым днём всё веселее...

– Мне как-то нужно было справиться с агрессией. Кстати, если хочешь, я дам тебе адресок. Поверь, Мёрдок, тебе тоже есть над чем поработать. И даже не «тоже». А в первую очередь.

– Не в этой жизни, Грой, – улыбнулся я ему и пошёл к лестнице.

Странно это всё-таки. К чему такие загоны? То он под покровом тёмной ночи в курильне без палева встречается, то в кабаке стрелу забил в самом разгаре рабочего вечера. Ладно. Жираф большой, ему видней.

Первая комната – моя, вторая – Иствуда, третья – вот она. Я толкнул её ногой, шагнул внутрь, уже готовый сказать что-нибудь вроде: «Х*ли ты себе думаешь, пидор, я с тобой тут в бирюльки играть буду?!» – или ещё что-нибудь такое же нейтрально-приветственное, без агрессии.

Но, войдя, я моментально срисовал, что никакими пидорами тут и не пахнет. Пахло совершенно иными делами, принипиально противоположными.

– Привет, Мёрдок! – хором пропели Даниэлла и Присцилла, стоявшие на коленях в обнимку на кровати, вытащенной на середину комнаты.

– А где мужик? – вырвалось у меня.

Дверь захлопнулась у меня за спиной.

– Вот он и пришёл, – ухмыльнулась Присцилла. – Мы тут работаем над одним проектом, и нам бы не помешала помощь. Мы сразу же подумали о тебе.

Старею, видать. Только сейчас смекнул, что девки-то голые. А может, секунду назад они ещё и не голые были? Тут-то это дело простое и быстрое. Бах – и в инвентарь шмотьё.

– Где, б**дь, мужик, который прислал записку?! – потряс я в воздухе бумажкой.

И сам опустился на колени, чтобы заглянуть под кровать.

– Мёрдок, ты совсем рехнулся? – спросила Присцилла. – Это я прислала записку.

– Ты? – Я встал, уставился на неё. – Нахера?

– Он тупой, – вздохнула Даниэлла.

– Ничего, нам от него мозгов и не нужно. Снимай штаны, Мёрдок. Увы, ментальную магию создатели заблокировали, но перед тобой две голые красотки. Неужели тебе нужна дополнительная мотивация?

До меня дошло раз. Потом – два. Потом – три.

Потом я улыбнулся и закрыл дверь на задвижку.

– Ну, что ж...

TRACK_44

– Что ты делаешь, грёбаный психопат?!

– Комната. Залита. Кровью! – пропел я нежным голосом, удерживая заломленную за спину руку Присциллы. – Я. Занимаюсь. Любовью.

Где-то сзади корчилась и стонала Даниэлла, пришпиленная к стене Мечом Священной Войны. Присцилла от этого так охерела, что не успела даже ничего сделать. Я заломил её руку, нагнул над столом и пристроился сзади. Пока ещё одетый.

– Ну что, шалавы? Которая из вас японка?

– Мёрдок, ты поехавший вообще! – взвыла Присцилла.

– Мне что – угадывать? Это ведь ты? Это ты, сука? Щас я тебе глотку перережу – и всё ясно станет!

– Боже, какая боль! – простонала Даниэлла. – Как мне этого не хватало!

– Что? – удивилась Присцилла. – Ты что – тоже поехавшая?

– А ты не знала? – усмехнулся я. – Она – «садо-мазо» в глубокой завязке. Но, я смотрю, в традишку один хрен не ушла.

– Я развяжу-у-у, – отозвалась Даниэлла. – Боже, это что-то гораздо большее, чем оргазм, это мучение и поэзия, это страх и отчаяние, смерть, холод, жар и жизнь одновременно. Мёрдок, подвигай во мне мечом, пожалуйста!

– Превратись в Танигаву – подвигаю, – сказал я.

– Я не умею! – взвыла она в отчаянии.

– Ну так и виси, как дура, не отдвиганная. А я пока твою подружку развлеку.

– Я не такая! – завизжала Присцилла.

– Ты ждёшь трамвая?

– Какого ещё, на**й, трамвая?! Тебя позвали нормально потрахаться!

– Нормально потрахаться? Ты меня совсем за е**ана держишь? Инга, Сэнди, теперь ещё вы двое? Я, поверь, не всегда х*ем думаю. Понравилось меня резать, а, шалава?! А теперь давай поквитаемся.

В свободную руку мне прыгнул кинжал, который я намутил в Яме. Острием я пощекотал рёбра Присцилле. Та заизвивалась и завизжала.

И в этот момент дверь вылетела от могучего удара.

– Что здесь, собственно... Ё-ё-ё-ёб... – осекся Дон.

Вслед за ним в помещение вошли двое вышибал. Они, не говоря ни слова, схватили меня под белы рученьки и поволокли к выходу. Собственно, это был их святой долг – вышвырнуть из кабака зарвавшуюся пьянь, даже если это управляющий.

Однако навстречу им шагнули двое стражников, которых Дон так и таскал за собой.

– Господин Мёрдок, вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений! – произнесли они.

И тут началось примерно то же, что происходит, когда ставишь на один комп два и антивируса.

Вышибалы тащили меня на выход. Стражники пытались меня отнять у вышибал. Одновременно достичь желаемого они не могли. В какой-то момент стражники выхватили мечи и попытались зарубить вышибал.

Вышло херово, однако у вышибал включился второй режим, приоритетный: защита себя. Они отпустили меня и начали п**дить стражников. И те, и другие сражались с каким-то вселенским охерением на лицах.

– Отставить! – гаркнул Дон. – Не арестовывать Мёрдока!

– Есть! – замерли стражники и немедленно наполучали по е**лам.

Дон отчаянно пытался утихомирить тех и других. А я встал, отряхнул плащ – как всегда, безупречный. И немедленно получил по морде от одетой Присциллы.

– Дурак! – всхлипнула она. – Скотина и козёл, у меня теперь комплексы насчёт групповухи, я никогда больше не решусь!

Выбежала прочь.

Я проводил её взглядом. Хм... Ладно, эта настоящая. Теперь разберёмся с другой.

Даниэлла так и стонала у стены. Если смотреть исключительно на её верхнюю половину, можно было подумать, что девушке кто-то умело исполняет языком. Бр-р-р, жуть-то какая.

Я выдернул из неё меч, и Даниэлла со стоном разочарования упала на пол.

– Ты чё, реально не Танигава? – спросил я.

– Не-е-ет, наверное, – простонала она. – Боже... Мёрдок, я тебя люблю.

– Да это-то понятно, меня все любят. Ладно, ты, это... Не обижайся, вот. Я обознался малёху...

– Обижаться? – Она посмотрела на меня сияющими глазами. – Ты вернул меня к жизни. Ты вернул мне жизнь! Я... Я вернусь к Вейдеру.

– П**дец, – от души прокомментировал я ситуацию. – Прими мои искренние соболезнования.

И, убрав в инвентарь меч, достал вместо него бутылку крепкого. Приложился на минутку.

– Мёрдок, какого хера это было?! – вернулся в комнату Дон. – Господи... Девочка, прикройся! Ты в порядке? Нужно принести зелье лечения...

– Ничего не нужно! – оборвала его Даниэлла. – Прошу, просто оставьте меня одну, с моей утихающей болью!

– Пошли, Донни, она е**нутая, – сказал я и потащил Дона к выходу.

– Она? Она е**нутая?! Ты чуть двух человек не убил, Мёрдок!

Выйдя в коридор, я прикрыл за собой дверь и уставился на Дона.

– Дон, ну ты сам посуди. Меня позвали трахаться две голые девки.

– Разве это не обязательный пункт в твоём расписании на среду?

– Так-то да, но сегодня-то пятница.

– Н-да...

– Я заподозрил неладное. Будь она одна – я бы просто был настороже. Но две... Я решил одну обезвредить, а вторую пытать. Согласись, логично?

– Мёрдок, это ненормально.

– А тебя, Донни, когда-нибудь кромсали кинжалом ассассина? Это больно, Донни. Это п**дец как больно. А уж обидно – спасу нет.

– Было пару раз, – понурился Дон. – Правда, в квестах... Н-да, пожалуй, я всё же тебя понимаю.

– И не трахал я Присциллу, вот те крест!

– Да плевать мне на Присциллу. Чёрт, надо скорее решать этот вопрос, пока ты совсем с катушек...

– Господин Мёрдок?

Я подскочил на месте, повернулся и увидел почтальона. Того самого, что прислал мне картину от Дерека.

– Тебе х*ли надо?!

Пацан, как и в тот раз, быстро припух и огорчился. Вытащил из сумки пакет. Всё повторялось...

– Чего там, ещё одна картина, что ли?! – нахмурился я.

– Не знаю, – набычился в ответ почтальон. – Получите, у меня смена заканчивается.

Я получил. Сорвал обёрточную бумагу и тут же заорал:

– Донни, держи этого пидора!

Дон, бывалый вояка, среагировал раньше, чем осознал. Перехватил почтальона и повернул его ко мне лицом.

– Это, б**дь, что?! – рявкнул я, тряся перед очумевшей почтальонской рожей зеркалом. – Зеркало? Зеркало, б**дь?! На что намекаешь, сука? На двойника намекаешь?!

– Я не понимаю, о чём вы говорите! – визжал почтальон.

– Щас ты у меня всё поймёшь, – призвал я арбалет. – Я тебя в подушечку для иголок превращу, мразота японская!

– Мёрдок, прекрати! – Дон, сообразив, что к чему, отпустил почтальона, и тот стремительно сдристнул вниз по лестнице. – Хватит кидаться на людей, так ты ничего не добьёшься.

– Да он же намекает! – заорал я.

– Дай сюда. Тут сзади что-то написано.

Дон забрал у меня зеркало и перевернул.

«Коснись поверхности большим пальцем правой руки, и появится меню, – прочитали мы хором. – Доброжелатель»...

– Хм, – сказал я. – Н-да... Ладно, надо, наверное, извиниться перед парнишкой.

– Давай только не сегодня, хорошо? Если ты начнёшь его преследовать с мечом и арбалетом и требовать принять извинения, это всё закончится очень плохо.

– Мудро гутаришь, Донни. Ладно, который там час? Е**ть мой х*й, Дон! Почему ты не сказал, что уже девять? Срочно валим в «Апельсин», и таки кого-то я этим вечером всё-таки отп**жу!

TRACK_45

Зеркало я на ходу закинул в инвентарь. Мы с Доном слетели вниз по ступенькам и буквально столкнулись с нашей бандой, которая начала испытывать беспокойство и собиралась ломануться наверх, выяснять, куда мы подевались.

– Мёрдок, во что ты опять влип? – спросила Сандра. – Почему Присцилла убежала в слезах?

– Купила акции МММ и всё проссала, – отмахнулся я. – Чё вы таращитесь? В «Апельсин» погнали!

Мы погнали в «Апельсин», много нас, а он один. На улице мне показалось, как будто откуда-то веет тёплым ветерком. Может, весна крадётся? А было бы в тему. Хотя мои доходы с лесопилки резко упадут, конечно, но это фигня. Я и без лесопилки неплохо устроился. Щас ещё альбом выйдет, потом концерт в реале. В общем, чуется мне, скучать не буду. А холодина – реально напрягает уже.

– Мёрдок, – остановил меня у самого входа в «Апельсин» Дон. – Слушай меня внимательно. Не вздумай устраивать кровавую бойню у всех на глазах.

– Устраивать кровавую бойню у всех на глазах, – послушно повторил я. – Замётано, Донни!

– Мёрдок, я серьёзно!

– Так ведь и я ни**я не шучу! Ты с этой хернёй ни разу не сталкивался, ты вообще не представляешь, о чём говоришь.

– Мёрдок прав, – вмешался Иствуд. – Лично я начал бы палить сразу же от входа. А когда у меня закончатся патроны – рекомендую навалиться толпой и рубить эту мразь, пока запас сил не иссякнет.

Дон очумело крутил головой. Я кивнул, подтверждая слова Иствуда.

– Это лютая херь, Донни. Даже не надейся сделать всё без шума и пыли. Бойня – будет.

– Ладно, – пробормотал Дон. – Может быть, хотя бы после такого создатели заинтересуются этим делом всерьёз.

– А ты с ними говорил? – спросил я.

– Говорил. Дежурные ответы: «Мы проверим, мы примем меры...»

– Угу, «ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, не кладите на нас х*й». Ладно, сколько там у нас времени? Двадцать минут. Ну чё, ребята, погнали? Три-четыре, три-два-раз!

На счёт «раз» я первым отважно ворвался в кабак с арбалетом в одной руке и Мечом Священной Войны в другой.

– Всем оставаться на местах, это кровавая бойня! – заорал я.

В кабаке до этой поры гудела человеческая речь, но теперь она затихла. Все смотрели на меня. А я прям чувствовал себя Ван Хельсингом. Ещё б шляпу у Иствуда сп**дить, но не всё сразу. Надо иногда и честь знать.

– А вот и о-о-он! – провозгласила какая-то бабень, которой я знать не знал, и начала хлопать в ладоши.

К ней подключились все остальные. Потом начали скандировать:

– Мёр-док! Мёр-док!

Я смотрел на сцену. Она была совершенно пуста, если не считать стул. Ну а кто вообще стулья за людей считает?

Ничего не понимая, я убрал пока в инвентарь оружие и, дождавшись, пока аплодисменты чуть приглохнут, громко спросил:

– А где Мёрдок?

Зал заржал.

Надо же. Вот станешь героем – и над твоими шутками все ржут, даже если ты не шутишь нихера.

– Мёр-док, Мёр-док! На сце-ну!

– Кажется, до меня дошло, – сказал я, повернувшись к своим. – Эта мразь решила меня подставить. Она знала, что я сюда ворвусь, и мне придётся подняться на сцену. Думала, что я буду не готов, устану после записи и облажаюсь. Так вот: я не облажаюсь! Сэнди, держи тираж. Продавай пластинки всем. С ценой сама разберись, я в этом не соображаю. Всё, пацаны, я пошёл сражать публику. Нопасаран!

И, призвав гитару, я поспешил на сцену.

Сел на стул, отрегулировал высоту микрофона.

– Здравствуйте, счастья вам! – поздоровался.

Мне тепло и добродушно похлопали.

Бля... А чего им петь-то реально? Наша основная программа под акустику – ну, такое себе.

– Сегодня вам будет представлена уникальная и на**й никому не нужная программа «Старое и неизвестное», – сказал я.

Про «на**й никому не нужная» – это я мысленно сказал, чтоб не смущать публику. А потом – заиграл. И запел.

Выдал всё, что тут успел насочинять, и что плюс-минус относительно вменяемо. И про «бесправные винтики», и про «фальшивое солнце», и ещё многое другое. «Фальшивое солнце» народу особенно зашло, три раза повторить просили. Я и повторял, мне не жалко. Один хер материалу мало, хоть так растянуть.

Краем глаза я видел, что к Сандре народ потихоньку тянется, и пластинки неплохо берут. Ну, похоже, вечер начинает удаваться. Песни вот только заканчиваются.

– Мы сейчас работаем над альбомом, – объяснил я. – Скоро закончим, и будет презентация. А потом ещё будут всякие разные весёлые сюрпризы от нашей офигенской группы. – Это я вспомнил про концерт в реале, но решил пока не спойлерить.

Толпа радовалась и хлопала.

– А сейчас исполню несколько не своих, но тоже очень хороших песен.

И я выдал программное. «Про дурачка» и «Всё идёт по плану». «Кончились патроны» и «Доброе утро». «Yellow submarine» и «Hard day’s night». Последнюю спел особенно душевно, с тонким намёком, что пора уже расходиться по домам и трахаться.

Я встал – меня усадили. Мне налили. Ко мне выстроилась очередь за автографами. А когда всё, наконец, закончилось, я оказался нос к носу со своей хмурой бандой.

– Нормальная тема! – Рома взял на себя роль рупора общественного мнения. – Ты, типа, один такой крутой, сидишь, пластинки подписываешь, а мы, типа, так, погулять вышли?!

– Ромул, не пори чушь! – вмешался Иствуд. – Разве не очевидно? Эта тварь именно того и хотела. Она пытается нас поссорить, хочет развалить группу. Непонятно, правда, зачем.

– Чушь?! – буквально подпрыгнул Ромыч. – Да мы, ващет, альбом писали вместе! А это чё?! – Он потряс у меня перед носом пластинкой. – Чё это за херня с двумя песнями, а одна вообще хэзэ какая, мы её не делали!

– Это сингл называется, – объяснил я. – Не тупи, Ромыч. Вот наша песня, которую мы двигаем, самая основная. А би-сайд – это добивка, чисто для равновесия.

– Какая, на**й, ещё «би»?! – заорал Ромыч. – Ты меня пидором, что ли, назвал?

– Слышь, олень, уймись!

– Я олень?! Х*ли ж ты один автографы тогда раздаёшь? Х*ли мы не вместе играли сейчас, а?!

– А ты бы на месте Мёрдока что делал? – спросила Сандра Рому. – Ну извини, ты тоже тут сидел, но к тебе за автографом никто не подошёл. Это было спонтанно.

– Да и пошло оно нахер! – Рома, психанув, развернулся и выбежал из бара. А я слишком задолбался, чтобы идти за ним и уламывать, как бабу.

– Я тоже пойду, – сказала Вивьен извиняющимся тоном. – Лично я, Мёрдок, против тебя ничего не имею, но если не займу сторону Ромы, то он на меня обидится, а у меня не так много средств для примирения и, боюсь, большую их часть он уже...

– Да вали ты уже, – отмахнулся я.

Вивьен ускакала.

– Плохо дело, – сказал Дон. – Что бы ни замышляла Танигава – она на шаг впереди нас.

– И у неё получается рушить группу, – с грустью подтвердила Сандра.

– Ты про Ромыча? – спросил я. – Забей, проспится – нормально всё будет. Я утром зайду, вломлю ему.

TRACK_46

Утром, часов в двенадцать, я отправился вломить Роме. Шёл через город и наслаждался предчувствием весны. Тёплый ветерок, почудившийся ночью, нифига не почудился, был настоящим и к утру окреп. Кое-где капало с крыш, чирикали нарисованные птицы.

А вот интересно, не додумались ли наши набольшие старосты... Тьфу, во меня нахлобучило. Наши «создатели» не додумались ли оцифровывать мозги животных? Ну а чё? Всё реалистичней будет. Коню, например, разве не похер – реальный он или виртуальный? Скачи себе да скачи. Ржи.

Проходя мимо очередного домика, я вдруг остановился и прислушался. А потом, привстав на цыпочки, заглянул через забор.

Окно было открыто. На кухне возилась с нарисованными продуктами какая-то неизвестная мне девица с нестандартным лицом – в смысле, скопированным из реала, а не конструкторским. Симпатичная блондиночка.

На подоконнике стоял патефон и пел. Блондиночка подпевала:

– Сон, от которого мы не очнёмся, нас согревает фальшивое солнце...

Тьфу ты!

Я опустился с цыпочек обратно на полную стопу и выразительно покрутил пальцем у виска. Забор принял информацию к сведению.

Пока шёл через квартал, я услышал эту песню ещё три раза из разных домов. «Фальшивое солнце». Нет, люди положительно не шарят, чего им следует слушать. Нужен кто-то, чтобы объяснять. Нужен... Нужен критик, да. Музыкальный критик. Кого я могу сделать музыкальным критиком? Коляна, что ли? Ну а чё, пусть туда свою кипучую энергию направляет. Кроет х**ми всех, кто не «Благодарные мертвецы».

– А ведь это мысль, – сказал я, остановив на скаку коня, везущего хворосту воз. – Х*ли мы тут как в тундре сидим, ни тебе газеты, ни тебе х*я? Надо развивать инфраструктуру, если, конечно, я правильно понимаю значение этого слова.

– Прошу прощения, господин, – сказал неписаный водитель кобылы, – вас не затруднит пропустить меня?

– Да не вопрос, братуха, – подвинулся я. – Считай, что ты родился пропущенным.

– Благодарю вас, господин.

Мужик тряхнул вожжами, и коняга пошлёпала дальше, повлекла за собой сани. Я проводил из взглядом.

Не... Вряд ли будут реальных зверей оцифровывать. Это ж звери. Это ж какой шум поднимется. Зверюшки ведь согласия не давали, это нарушение прав животных, это ай-яй-яй и ой-ёй-ёй. Это с людьми можно любую х**ню делать, а зверюшку трогать не моги.

Если вдуматься – не маразм ли? Какая-нибудь белка прогрызёт себе дупло в дубе – и п**дец, этот дуб сразу – национальное достояние. Златую цепь повесим, охрану поставим, кто на эту белку косо посмотрит – расстрел на месте. Природный заповедник, х*ё-моё...

А человек? Попробуй сделай себе дупло, давай, сруби в лесу пару деревьев, построй хижину! Да отъ**ут же. Сперва в тюрьме сгниёшь, потом штрафы выплачивать за**ёшься.

Тигр захотел жрать – сожрал антилопу, и все в трусы кончают от умиления. Ах, какой он молодец, ах, природа! А ты – поди, сожри антилопу? Да тебя от**бут немедленно, в тюрьме сгниёшь, потом штрафы выплачивать за**ёшься.

Интересно, если на нашу планету смотреть из космоса, виден транспарант: «Спасите, я населена долбо**ами!»?

В общем, мне в жизни, считаю, повезло. Я большую часть этого идиотизма про**ал, бухая и торча, а когда лимиты закончились – я и помер. Зато теперь вот в идиотизме по уши, уже даже привыкать начал. Как там в пословице... С волками жить – волчиц е**ть.

– Ромыч! – рявкнул я уже от калитки и распахнул её ногой. – Какого х*я не пришёл в пять утра с докладом?!

В переговорах главное ведь – что? Главное – сразу же деморализовать противника, чтобы он вообще ни**я не понимал, что происходит. А пока он в растерянности – херачь его стальными аргументами, пока не обсерется.

Рома оказался во дворе, очень удачно. У них с Вивьен была романтическая веранда, где они и сидели за столиком, завтракая на утренней прохладе зарождающейся весны. Рома застыл, не донеся до рта бутерброд, а Вивьен застыла, наливая ему чаю. Оба уставились на меня.

– Чё, бля? – переспросил Рома.

– Война войной, а доклад – по расписанию, – отрезал я, подошёл к столу и окинул его взглядом. – Что жрём? Невкусно. Но ладно, не буду оскорблять отказом. Где моя кружка?

Рома отложил бутер и начал краснеть от сдерживаемой ярости. Впрочем, сдерживал он её недолго.

– Слышь, ты попутал ваще или чё? Это мой дом, х*ли ты сюда припёрся, как так и надо? Тя на штраф подписать, или чё, ай, бля-а-а-а!

Рома взвыл и подскочил. Вивьен, увлёкшаяся нашей беседой, так и стояла с чайничком. Перелила, и горячий дымящийся чай потёк Ромычу на яйца.

– Вот так вселенная наказывает каждого, кто на меня п**дит, – сообщил я и подвинул к себе Ромину чашку. – Ты, Ромыч, чё, обиделся, что ли? Ты, Ромыч, не обижайся!

– Нахер пошёл! – Рома указывал мне на калитку, а Вивьен тем временем стояла перед ним на коленях, видимо, пытаясь как-то нейтрализовать последствия своих действий.

Пыталась очень интенсивно и рьяно. Рома очень хотел выгнать меня непреклонно, но не мог не среагировать на действия Вивьен. Дёрнулся, опустил голову и прикрыл мотню руками.

– Вив, ты чё?

– Дай, поцелую, где болит, родной...

– Слышь, да хорош, ну чё ты!

Эх, милые бранятся... Ну а я пока бутер сожру под чаёк. Бутер – ничё такой, с рыбкой красненькой. Чаёк – не мой любимый напиток, но на холодке – то, что доктор прописал. Да и вообще, пора бы уже оставить в прошлом привычку начинать бухать с утра. Хочется хоть пару песенок попробовать трезвым записать. Если уж в реале не получилось, так хоть тут-то должно.

– ...не прав.

Я моргнул и вышел из задумчивости, уставился на эту сладкую парочку.

Рома стоял в охерении, а Вивьен своим нежным голоском продолжала копать ему могилу:

– Мёрдок – фронтмен группы. Быть в центре внимания – его работа. Так всегда будет, Рома, с этим нужно просто смириться. Я понимаю, тебе тяжело, ты ещё молод, и...

– Да пошла ты на**й! – заорал Рома. – Ты чё, на его стороне, что ли?!

– В том, что касается музыки – да. Я хочу продолжать играть в группе. Но надеюсь, это никак не повлияет на наши...

– На**й! – Рома, как школьница в белой юбке, у которой внезапно начались первые в жизни, сорвался с места и хлопнул дверью.

– Ну п**дец, Вивьен, – прокомментировал я, жуя бутерброд. – Вот веришь нет – ни разу не помогла переговорам. Теперь чё? Ещё сутки ждать, пока он наплачется?

– Ну, по крайней мере, он ушёл, – сказала Вивьен, повернувшись ко мне. – И мы остались вдвоём.

Она оперлась руками о стол, наклонившись так, что под кофточкой я видел её телесное богатство.

– В... смысле? – переспросил я. – Не понял...

– О, брось, всё ты понял.

Но понял я слишком поздно. За миг до того, как кинжал ассассина вонзился мне в грудь и раздался знакомый хохот Танигавы.

TRACK_47

Всё-таки когда тебя режут больше двух раз за неделю, начинаешь привыкать.

Ну, вот эти все, интеллектуалы, которые из квестов не вылезают, например. Их разве удивишь особо ударом по е**лу? Да нифига. Они каждый день получают так, что мама дорогая. И закатают тебя в асфальт одной рукой, другой продолжая наливать себе пивасика.

Я, конечно, больше музыкант, чем задрот, но рефлексы и у меня уже выработались.

Так, прощёлкать кинжал в грудине – это, конечно, не айс. Но я жив, пусть и пятьдесят процентов здоровья как корова языком слизала. Танигава, похоже, не стремилась меня убивать. Умру – отправлюсь на респаун, а туда она пока доберётся, я уже подготовлюсь всесторонне.

Нет, эта сука работала по одной и той же схеме. Она застигала меня врасплох, после чего изгалялась долго и с наслаждением.

Ну... Сейчас посмотрим, кто кого, зачем и почём.

Я призвал в левую руку арбалет, в правую – Меч Священной Войны.

Танигава, судя по вытянувшейся роже, такого не ожидала. Но когда я выстрелил практически в упор, успела дёрнуться, и болт, который я планировал загнать её между глаз, прошил щеку.

Мразь взвизгнула.

Я махнул мечом. И опять – удачно. Да, Танигава отскочила, но зацепить я её успел неплохо.

Правда, никаких циферок я не увидел. А должны, должны быть циферки! Мы же в виртуале! Тут как начнёшь кого п**дить – сразу циферки. И тебе нанесённый урон, и приобретённый опыт, и штраф, и всё на свете.

Мож, я сплю, и мне всё снится?! Бля, сон в виртуале – это та ещё дичь неизученная.

– П**да! – сказал я и одновременно со словом выплюнул сгусток крови.

– Кто из нас двоих п**да? – ухмыльнулась Танигава своей, загримированной рожей. – Тот, в кого больше тыкают?

Херасе, быстрая какая! Вот этот выпад я вообще чуть не проморгал. Надо, пожалуй, иногда всё-таки подкачивать боевые навыки. На кошках, там, тренироваться. Вот на такой вот всякий пожарный случай.

Впрочем, хотя у Танигавы со скоростью всё было в полном порядке, боевыми навыками она тоже особо не страдала. Мы были плюс-минус на равных. Что я махал мечом, как дубиной, что она – кинжалом. Но если б в реале этому тоненькому кинжальчику уже п**да пришла, или тонкая ручонка девушки уже бы переломилась отражать мои молодцеватые удары, то в виртуале мы херачились и херачились.

От каждой её атаки, даже успешно отражённой, с меня списывалось два-три ХП, с неё же, согласно информации моего интерфейса, не списывалось нихера. Мы кружили по стрёмному Ромкиному садику, в котором ещё ничего не выросло (он ведь дом только зимой отстроил) и продолжали бой, в котором не было ни малейшего смысла.

– Я всегда буду рядом, – прошипела Танигава. – Ты не спрячешься и не защитишься. В каждой встречной ты будешь всегда видеть моё лицо, ты сойдёшь с ума, Мёрдок!

– Напугала ежа голой жопой! – прохрипел я, плюясь кровью. – Да я на дню по двадцать раз с ума схожу.

Она захохотала.

– Мёрдок, сука, ты вообще охерел?! – выскочил из дома Ромыч с мечом и кинулся на меня.

Вот это номер, вот это поворот. Если этот мандюк по тупости тоже начнёт меня п**дить – тут-то мне и хана. Категорическая и беспощадная хана!

А Ромыч, по ходу, именно это и имел в виду. Танигава менялась не полностью. У неё сейчас было только лицо Танигавы, с боевой раскраской. А волосы и одежда остались от Вивьен. Рома же видел её со спины.

Я хотел было что-то ему сказать, но только грустно каркнул, как ворон в детском стишке про то, как мужик накурился и залип на птичку.

Танигава сверкала б**дскими глазёнками, предвкушая кровавую расправу над моим бренным телом.

Рома занёс меч, рубанул. Я только что отвёл удар Танигавы, встретил его удар. Рому аж развернуло – я таки был посильнее пацана.

Развернуло удачно – он увидел лицо Танигавы.

– Какого ху...

Кинжал стремительно метнулся к нему. Рома, не будь дурак, отмахнулся мечом. Я, почуяв перевес, тоже поспешил ударить. Жахнул прям по башке охеревшей неписи. Ну же, бля, будет там хоть какой-то ущерб?!

Хер-то там.

Только болт мой так и торчал за щекой у Танигавы. И почему у меня вечно всё само собой так двусмысленно получается? Я ведь не специально стараюсь, ну честно...