Текст книги "Малец (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

  – Глаша, значит, – тут же откликнулся парень, – у греков так называли искусниц. Да ты запахнись получше, а то тут ветерок дует, я-то в сухое переоделся, а тебя переодеть пока не получается. И родные твои, как видно на другой лодке оказались. Ничего сейчас к берегу пристанем и к костру вас спроводим, там отогреетесь и обсохните.

  Не перевелись на Руси добрые люди, к кострам у которых расположили пострадавших, потянулись переправившиеся обозники, принося с собой необходимую сейчас сухую одежду. Мужики возле костров натянули веревки, на которых развесили все, что нуждалось в сушке.

  – Вот так Глашенька, – причитала мать, помогая дочери переодеться, – сгинул наш Гнедко в темной пучине со всем что нажито. Остались мы ни с чем, только стригунка и выловили, придется нам теперь по людям побираться.

  – Ничего, главное живы остались, – возражал ей муж, подкидывая в костер хвороста, чтобы стало побольше жару на первое время, – Бог не дал пропасть, да и мужики на лодках обещали телегу баграми поискать, что-нибудь да выловят.

  Выловили. Правда далеко не сразу, уж слишком сильно было течение, но нащупали на глубине, зацепили кошками и затащили на отмель сначала одну телегу, с утопшим конем, а потом еще чуть ниже по реке обнаружили и вторую.

  – Хозяева, – крикнул мужик с причалившего к берегу дощаника, – идите смотреть что ваше.

  На удивление достать со дна реки удалось довольно-таки много, почти все железо и часть одежды, это потому, что они были хорошо привязаны к телеге, остальное естественно пропало.

  – Телеги ваши на отмели, пока что, – меж тем продолжал отчитываться мужик, – туда надо просеку рубить, чтобы забрать, но это уже без нас с обозниками сговаривайтесь, а мы поутру дальше вниз по реке пойдем.

  Ближе к вечеру пришел старший каравана и долго торговался с переселенцами по вопросу компенсации убытков. В конечном итоге, за утраченное по вине перевозчиков имущество отец Глашки сумел выторговать два рубля, что, в общем-то, было неплохо, учитывая, что цена на рабочую лошадь, как ему сказали, была на уровне рубль с полтиной. Однако проблем это не решало, здесь и сейчас, коня взять было негде, да и телега нуждалась в серьезном ремонте, поэтому, хорошо поразмыслив, переселенец направился к артельщикам дощаников, которые расположились на ночь неподалеку.

  – Здравствовать вам, честной народ, – обратился он к сидящим у костра.

  – И тебе здоровья, – ответил ему мужик с густой окладистой бородой, – как там твои домочадцы, помню вроде старшенькую-то с воды сильно скрутило.

  – Да, все хорошо, обошлось, слава Богу, спасибо вам мужики, не дали в пучине сгинуть.

  – Вот и ладно, – кивнул ему собеседник, – садись поближе к огню, поведай: откуда родом, куда путь держишь.

  Чиниться Данила не стал, с благодарностью принял от мальца большую кружку душистого взвара и принялся неспешно описывать свою мудрёную жизнь.

  – Так говоришь, по приказу тебя в Томск отправили, а потом уже в Иркутск? – Спросил мужик. – Так ты с весны постоянно в дороге? Да, досталось вашему семейству.

  – А тут вот потоп, значит, – вздохнул переселенец, – теперь ума не приложу, как дальше жить. Строиться надо, да когда ж теперь до морозов успеть, видимо придется до весны на постой к кому проситься, да и на следующий год будет не мед, Стригунок хорошо, если к концу следующего лета в силу войдет.

  – А ты сильно не горюй, – хмыкнул бородатый, – у нас и в худшем положении в прошлом году люди бывали, однако ж живут. За год и дом новый отстроили, и дело свое завели, всем на зависть.

  – Дядька Аким, попей еще взвара, чаек-то дюже хорош. – Встрял малец, протягивая старшему кружку.

  – Во, видал? Не хочет, чтобы об этом говорили, хоронится, не любит огласки. – Кивнул Аким на подростка, но от чая не отказался.

  – Так это, ты о нем что ли? – Уставился Данила на мальца.

  – О нем, о ком же еще, – подтвердил мужик, – погорелец он, сирота, с матерью и малыми под осень без дома остался. Тогда многие без угла остались, испугались, тоже думали, что жизнь к концу подошла, а ничего, землянки большие успели сделать, утеплились, печи с трубами поставили, да и зимой не ленились. Так это, Васька?

  – Да ладно тебе, дядька Аким, – смутился паренек, – повезло просто.

  – Ага, повезло, – хохотнул мужик, и его поддержали остальные, – что-то другим до этого не очень-то везло. Без дела ты не сидел, вот и везло, а если бы как другие сидел горем убивался, не стал бы тебе Бог помогать.

  – Дык, мне тоже некогда убиваться, – напомнил о себе Данила, – однако ж на зиму где-то придется приткнуться, отстроиться до морозов точно не успею.

  – Да где ж тут успеть, – согласился Аким, – последние теплые денечки, первый снег скоро должен лечь, да припозднились вы. Один путь вам всем, к монастырским в залог идти, а те потом отрабатывать заставят, помогут на рубль стребуют три.

  – А может в Иркутске зимние промыслы есть, – с надеждой спросил переселенец, – я бы нанялся, все одно без своего хозяйства зимой делать нечего.

  – Есть, почему не быть? – Аким стрельнул глазами в сторону мальца. – Но тут надо с хозяевАми сговариваться.

  – А кто эти хозяевА?

  Бородатый, кивнул, подтверждая правомерность вопроса, потом сделал хороший глоток из кружки и, крякнув от удовольствия, ответил:

  – Ну, перво-наперво – монастырские, они небольшой кирпичный и стеклянный заводы поставили, вот для печей глину везем. Для кирпича и печей леса много нужно, пока сами монахи его рубят, но ближний уже вырубили, вырубка дальше ушла, сил у братии не хватает, так что народ на подряд берут.

  – Так то на подряд. – Вздохнул крестьянин. – А с телегой и лошадью у меня сейчас беда.

  – В артель вступи, вместе всяко проще будет. Еще нерпу зимой бьют, но это когда лед на Байкале крепче станет, и уже к весне, когда белек нарастет, но для тебя это не подойдет, там рыбаки ватагой в поход идут месяца на два и работы много, а расплата только к лету, когда жир тюлений да шкурки белька продадут.

  – Да, – согласился Данила, – зиму так с семьей не протянешь. Ну а в самом Иркутске?

  – В самой слободе...? – Аким снова стрельнул глазами в сторону Васьки. – В самой слободе сложнее, там простой работы нет – промысел надо хорошо знать. Есть там и столярное, и кожевенное дело, и ткани красят, да много чего есть, но сам понимаешь, к такому делу со стороны не подпустят. Там больше по-родственному или по знакомству. Только если известь жечь наймешься, но копейка малая.

  Да, из полученной информации картина вырисовывалась не очень радостная, либо ты идешь под монастырь, либо куда-то на выселки.

  – Ну а воевода чего? – Вскинулся крестьянин. – Выписывали же нас из Томска зачем-то?

  – Так воеводе на роду написано поселенцев просить, – принялся разъяснять Аким политику партии переселенцу, – ему же под ваше поселение должны деньгу выделить, а в будущем еще с вас мытари деньгу в приказ возьмут. Так чего ему переселенцев не просить?

  – Куды ж тогда податься? – Окончательно скис крестьянин. – Мне эту зиму без работы никак не пережить.

  – Кхм..., – обозначил свое присутствие бородач, и, бросив в очередной раз быстрый взгляд на паренька, продолжил, – не мое это дело, конечно, но как доберешься до слободы подойди к кузнецу Асате. Слышал я, собирается он заводик медный ставить, даже печи уже начали ладить. С работниками у него, конечно, недостатка не случится, но тех, кто не на сезон, возьмет без очереди, главное чтобы с понятием человек был, да не ленился.

  – А точно возьмет? – Спросил с надеждой Данила. – Ни с железом, ни с медью я ране дел не имел.

  – Вот уж не знаю? – Развел руками Аким. – Тут как ему глянешься – кузнец мужик серьезный, хоть сам и не вышел здоровьишком, а лишний раз не пожалеет.

  – Тогда остается только до слободы добраться, – вздохнул крестьянин, – а у вас на дощаниках места не найдется?

  – Хм... – В замешательстве бородач, в который раз, посмотрел на Ваську, но тот старательно палкой подпихивал в костер несгоревшие части веток, и казалось, не обращал внимания на разговоры взрослых.

  Аким вздохнул, вроде бы он и хотел оказать помощь попавшим в беду, но принимать решение, не посоветовавшись с работодателем, не мог:

  – Ты вот что, Данила, с утра подойди, – решил взять паузу Аким, – надо посмотреть сможем ли мы твое семейство разместить.

  Крестьянин дураком не был, и сразу понял, что гребцам надо обсудить вопрос без его присутствия, поэтому быстро распрощался и отправился к своей семье.

  – Ну, что скажешь, Васька? – Спросил Аким когда Данила ушел к себе.

  – А что тут сказать? – Ухмыльнулся подросток. – Дай бабушка воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде.

  Мужики грохнули хохотом на всю поляну:

  – Это да, сразу чувствуется хитрая закваска.

  – Ну а если серьезно говорить, – продолжил меж тем Васька, – то согласие, дядька Аким, ты уже дал. Не будешь же ты ему завтра говорить, мол, мы подумали и решили, что места у нас и так мало. Пусть грузится, почему не помочь? Вот только вмешиваться в дела отчима я не стану, тут уж как оно само выйдет, а понравится работник Асате, так тому и быть.

  Мужики у костра расслабились и стали потихоньку травить байки, имевшие отдаленное сходства с данной ситуацией.

  – Слышь, Васька, – приподнялся бугай на локте, при этом его глаза хитро сверкнули отблеском костра, – признайся, понравилась тебе девка, что на самую глубину за ней нырнул.

  – А причем здесь 'понравилась' или 'не понравилась', – пожал плечами подросток, – за любой бы нырнул. Приятно, конечно, потом узнать, что такую красавицу со дна реки вытащил, но когда в воду кидался, об этом не думал.

  – Вот теперь и подумай, – рассмеялись вокруг, – а то ведь у Михайло не залежится, давно себе невестку присматривает, перехватит девку.

  – Не мужики, то не моя зазноба, – невозмутимо заявил Васька, и принялся нарочито рассуждать, – тут ведь как, оженишься, хозяйку в дом приведешь, а там уже три есть.

  – Это кто же? Ты про сестру свою, что ль речь ведешь? Так она еще носом не доросла.

  – Носом не доросла, – согласился подросток, – а вот характером любую бабу переплюнет, а если еще и малявку ей в помощь прибавить, то молодой жене житья совсем не будет. А значит, придется отделяться, свое хозяйство заводить, а потом детишки пойдут, где уж тут будет молодой жене одной справиться.

  – Это да, – согласно закивали мужики, – отдельно прожить трудно будет, придется свекровь к себе выписывать, а там и братика ее, да и отца. И опять получится, дай бабушка воды напиться...

  – Вот, вот, об этом-то я и говорю, – Васька нравоучительно поднял палец, – когда будет время делом заняться? А Михайло пускай сватается, но только после того как присмотрятся друг к дружке, а то ведь насильно мил не будешь.

  – Ох, ну и навел тень на плетень, сказал бы просто, мол, женилка еще не выросла, – подал голос бугай.

  – Ну, откуда мне это знать? – Под общий хохот подросток пожал плечами. – Тут только время покажет, а вот тебе, Михайло, действительно о женитьбе подумать надо, а то решат, что изъян какой.

  Мужики незлобно тут же начали подначивать бугая.

  – Эге, – после некоторого времени догадка осветила лицо Махайло, – ловко ты на меня разговор перекинул, а сам выскользнул точно налим. Ты лучше скажи, чего тебе в девке не нравится, раз от нее отказываешься?

  Все притихли и вопросительно посмотрели на подростка, то, что девица не может не нравиться в таком возрасте понимали все, но было интересно, как именно Васька обоснует отсутствие интереса.

  – Эх мужики, – картинно вздохнул малец, – разве может не нравиться девица-красавица? И 'красотою лепа, червлена губами, бровями союзна', и телом справна, и говор у нее такой, что ручеек журчит – дух захватывает, да только ..., – подросток тяжело вздохнул и уставился на костер.

  – Чего, 'только'? – Мужики затаили дыхание, пытаясь расслышать причину.

  – Как чего? – Васька тряхнул головой. – А гулять-то когда – женилку отращивать?

  Тут поляна снова потонула в громком безудержном хохоте.

  Дело без потехи – больная голова

  Печи успели просушить до морозов, и тиглей нужного размера наделали с запасом. По поводу печей шибко с Лу ругался – совсем человек не привык экономить топливо, ему главное температуру в печи дать, а какими затратами она будет достигнута и дела нет. Тут ведь какая проблема, само дерево просто сгорая в притоке наружного воздуха требуемую температуру для выплавки меди ни за что не даст, поэтому в печи организуется как бы две топки, в одной топливо сгорает в избытке кислорода и сильно прогревает воздух, а уже подгребая образовавшиеся угли во вторую топку и добавляя дров в первую происходит нагрев до нужной температуры. При такой схеме дрова в топке полностью сгореть не успевают, потому как очень трудно держать оптимальный режим и часть топлива в виде продуктов возгонки просто вышвыривается в трубу. А если учесть, что при этом раскаленные газы тоже не используются, получается более чем расточительно. Это в будущем вынуждены обращать внимание на рациональное использование топливных ресурсов, так как цена на них очень высока, а сейчас люди просто не понимают, кому нужна эта экономия, им кажется, что если мало температуры, то достаточно напихать больше дров в печку и все будет хорошо. Не будет, это 'больше' просто вылетит в трубу, не решив задачу, да и где потом эти дрова брать. Ладно сейчас вокруг Иркутска леса более чем, и вопрос не в том, чтобы его сохранить, а в том чтобы от него избавиться, но будущее не за горами, пройдет лет двадцать и рубка леса уйдет в верховья рек, откуда будут сплавлять плоты. И к существующим затратам щедро прибавятся расходы на доставку топлива. А следом обмеление рек и изменение климата, хотя честно скажу, он и сейчас здесь довольно мерзкий. В конечном итоге моя точка зрения победила, правда пришлось трубу делать на две сажени выше, но это впоследствии окупится с лихвой. При первом пробном запуске печи убедились, что схема с предварительным прогревом поступающего через теплообменник воздуха, очень эффективна, на малом объеме дров получили малиновый цвет тигля, а это где-то под тысячу градусов, еще чуток и получим требуемые тысяча сто. Достичь тысячу четыреста, необходимые для избавления исходного сырья от серы можно будет уже с помощью добавки древесного угля, но это потом, сейчас нас интересует плавка меди, и получение медного проката.

  Кстати, прокатный стан у нас тоже изготовлен, только станом я его назвал в шутку, на самом деле это два стальных валка, диаметром восемьдесят миллиметров и длинной сто пятьдесят и к обоим валкам приделано по большому штурвалу. Думал этого будет достаточно чтобы раскатать медный пруток в лист примерно двух метровой длинны, из которого и будет изготавливаться корпус самовара, делать корпус цельнотянутый мне показалось слишком нудным процессом, гораздо проще его спаять – медь как-никак. Как потом оказалось, плохо я учил сопромат, примерно раза в три хуже, чем было надобно, усилия на валках оказались такие, что провернуть их через штурвал могли только очень сильные мужики. А катать нагретую медь не получалось, слишком узким оказался диапазон температур, при недогреве, как и при перегреве, медь становилась хрупкой, лист получался с трещинами, и в результате все снова отправлялось на переплавку. Гораздо проще оказалось делать промежуточный отжиг, хоть и приходилось 'отпускать' полосы по нескольку раз.

  Дальнейшую работу свалил на Лу, пусть отрабатывает свое китайское происхождение, у меня были другие заботы, смолокурня и выделка поташа требовали постоянного контроля. Казалось бы, с поташом какая проблема, жги траву и ветки, да промывай потом золу, ан нет, если просто жечь ветки в кострах шиш нужное количество золы получишь, все вместе с дымом улетит в пространство. Тут надо жечь сырье медленно и печально, не допуская сильного открытого огня, так и тлеют потихоньку кучки по вырубкам, а между ними лениво перемещаются пара работников, поддерживающих технологический процесс. Получившийся после промывания золы щелок отфильтровывали в огромные бочки, куба на два объемом и уже из них после выпадения в осадок прочей гадости выпаривали. В общем-то никакой прогрессивной технологии в этот процесс я не привнес, да и какой там может быть прогресс, все просто, почти каждая семья для своих нужд получала щелок в необходимом количестве. Но вот последнюю стадию выпаривания мне удалось резко ускорить, и сделать ее относительно дешевой. При выработке древесного угля, большое количество тепла просто выбрасывалось в атмосферу, вот это тепло мне и удалось приспособить. Была сделана довольно-таки высокая башня, примерно с метр диаметром в верхней части, и в эту башню снизу выходили горячие газы, а сверху разбрызгивался щелок, пока капля летела сверху, она испарялась и вниз уже прилетала уже меленькая гранула поташа. Должен сказать, что хотя сам процесс выглядит довольно просто, подводных камней хватает: то дымовые газу идут с изрядной долей золы; то раскаленный поток закручивает так, что распыленный щелок отбрасывает на стенки башни и дальше он стекает вниз, оставляя по пути выступившие кристаллы поташа; то скорость газов такова, что готовый поташ начинает выносить наружу. Но все-таки процесс был отлажен и поташ пошел, а издержки на его добычу оказались значительно меньше, чем у конкурентов. Кстати, издержки на производство древесного угля тоже нас порадовали. Казалось бы теперь живи да радуйся, но нет, возникла другая серьезная проблема – куда девать избыток смолы, дегтя и прочих побочных продуктов? Пока проблема решалась просто, когда поняли, что серьезно затоварились, просто завернули поток продуктов возгонки древесины в топку, создавая дополнительную экономию дров, но моя жаба после этого проснулась и не давала мне элементарно спать. Чтобы все-таки наладить сбыт продукции требовалось применить технологию конкурентной борьбы из двадцатого века, т.е. обрушить устоявшиеся цены и разорить конкурентов. Однако к такому я был еще не готов, Федоров, мой основной конкурент, не просто так стал практически монополистом в производстве смолы и прочей скипидарной продукции в Иркутске, за ним стоит несколько казацких семей, в случае особенно наглого моего поведения могут и наехать не по-детски. Придется действовать осторожно, и вытеснять конкурентов постепенно, используя в качестве прикрытия купцов. И первым таким прикрытием для меня стал купец Гандыба Иван Федорович.

  Вообще интересная фамилия у купца, услышав ее, я представлял себе человека если и не огромных размеров с устрашающей внешностью, то близко к этому, однако в очередной раз произошел разрыв шаблона. В объеме, имеется ввиду диаметр, купец выглядел весьма солидно, ничего не поделаешь, статус, а вот ростом, ликом и голосом подкачал, этакий колобок бородатый с тонким голоском, близким к фальцету. И как он купцом в первом поколении стал? Стоит задуматься, раз внешностью не вышел, значит деловые качества на высоте, в чем я имел возможность убедиться.

  Гандыба встретил меня без предвзятости, хотя вообще удивительно, что он решил выслушать мальца, но видимо слава о моей удаче уже успела достигнуть его ушей:

  – Ну, рассказывай чего пришел? – Отложил он в сторону какой-то свиток.

  Так, так, а ведь знаю я, что купец, несмотря на удачливость, малограмотный, читать-то записи своих приказчиков он еще худо-бедно может, а вот свитки читать увольте, уж больно там язык мудреный. И не то, чтобы буквы незнакомы, а так накручено и наверчено в витиеватых выражениях, что раз пять прочитать одно и то же приходится, чтобы разобраться в этих деепричастных оборотах, о чем речь ведется. Рисуется мужик, и было бы перед кем.

  Вот за что уважаю этого купца, так это за то, что ему для ведения дел возраст не помеха. Нет, уважения в его словах в мой адрес ни капли не нашел, но в том что касается бизнеса все очень четко и предметно. Торговались с ним долго, вроде бы уже все договорились и уже готовы ударить по рукам, но тут всплывает новый нюанс и снова идет торг. В конечном итоге сговорились, пристроил я всю свою побочную продукцию с довольно значительной скидкой, причем деньги в расчете не упоминались, все шло на уровне товарного обмена. Придется организовывать свой магазин, где свои же работники смогут отовариваться по льготным ценам, под запись. Вот он привет из будущего, пахнуло временами товарного дефицита в бывшем-будущем Советском Союзе, только ситуация иная, там деньги были, зато на них мало чего можно было купить, а здесь есть чего купить, а вот с деньгами напряг, хоть сам печатай. А может быть и напечатаю некий суррогат денег, вроде тех же талонов. Так или иначе, в результате расстались жутко довольные друг дружкой, а уходя, намекнул, что после праздников возможно снова заявлюсь к нему с некоторыми деловыми предложениями, от которых он если и сможет отказаться, то с превеликим трудом. Гандыба на такое мое выступление только посмеялся, мол, шутку твою оценил. Ага, как же, шутка, он теперь ночи спать не будет, и так и этак начнет прикидывать, о чем это я, потом сам трясти меня станет.

  Со смальтой у монахов пока чего-то там не получалось, то ли не могли температуру хорошую долго держать, то ли с составом намудрили, так или иначе, но вскоре меня снова выдернули в Вознесенский монастырь, для предъявления претензий. Хотя чего там предъявлять, все было заранее показано Залепину. Федора я нашел у печи, он в очередной раз пытался получить в тигле стекло, причем технологию получения стекла он выбрал двухступенчатую, это когда сначала получаем в тигле чушку смеси стекла с присадками, потом отбиваем от этой чушки наиболее чистую часть, а дальше вновь перемалываем это стекло с нужными присадками и снова плавим. Все бы ничего, но печь Федор сделал, без предварительного прогрева воздуха и, несмотря на применение в конце плавки древесного угля, долго держать стабильную температуру он был не в состоянии. Вот, о чем я раньше и говорил, попытка решить проблему в лоб привела только к огромному расходу дров и древесного угля. Стекло у него получалось неоднородным, с пузырями и скалывалось после формования толстых блинов как угодно, но совсем не так как нужно было мастеру.

  Проблема решалась просто, именно так как и предлагал Лу, с организацией предварительного прогрева воздуха, через дополнительную топку, не эффективно, зато быстро. Тут Федор бьет себя по лбу и вспоминает, что для малой печи, а именно такую он и сложил, действительно требуется дополнительная топка. Наблюдавший за нашими выяснениями отношений монах тут же куда-то смотался, что, в общем-то, меня не насторожило, а должно было. Расплата последовала мгновенно, меня тут же потащили на глаза Зосимы:

  – Два месяца назад я спрашивал тебя, откуда тебе ведомо, что для стекла поташ надобен, а ты мне ответил, слышал, мол, где-то. А теперь оказывается, ты не только о том слышал, но и про печи знаешь больше мастера. Рассказывай откуда тебе сие известно?

  Вот засада, инквизиция в чистом виде, и как теперь выкручиваться? Вот откуда мальцу могут быть известны такие секреты, на старый опыт не сошлёшься... Ха! На старый нет, а вот на новый запросто, запустили же печь для плавки меди, так чем она от другой отличается? И там и там нужно достичь температуры, свыше тысячи градусов, что для дровяного топлива невозможная задача, следовательно, сделаны они должны быть одинаково.

  Так и выдал охреневшему настоятелю, мы же собирались медь выплавлять, а там температура даже большая требуется, вот оттуда принцип предварительного прогрева воздуха и взял. А откуда та печь взялась? А китаец нам на что? Вот к делу и приспособили. Фух, вроде отбрехался, Зосима еще чуток посверкал глазами и успокоился, ну а я бочком, бочком и ходу, вот хрен они теперь от меня чего дельного дождутся, пусть сами разбираются со своими заморочками. Кстати, судя по тому, что на пустыре рядом с печью огромное количество черепков от тиглей, глины у монастырских на зиму не хватит, следовательно где-то к концу февраля опять затребуют привезти. Но тут уж их мужики обдерут, добывать глину зимой, это не летом, да пробивать дорогу по глубокому снегу, отбиваясь от стай волков, тот еще геморрой. Правда на этом мои проблемы в этот день не кончились, по Ангаре пошла ледяная шуга, еле уговорил лодочника переправить меня на другой берег, отдал за переправу 'гигантскую сумму' в две копейки. И пусть его, а то бы пришлось еще неделю в монастыре ждать, пока эта шуга превратилась бы в более или менее крепкий лед. Аж передернулся, когда представил себе такое. Вообще-то пора потихоньку снижать давление Зосимы на себя, он уже мной как своими иноками распоряжается, к весне подберу мужичка пожёстче, да передам ему все свои копи за пай. Как говорится, создам акционерное общество, где буду главным рулевым.

  Кстати, та крестьянская семья, из которой была спасенная мной на реке Белой девица, поселилась в нашей землянке, отчим все же этого мужика решил на работу нанять, ну и сговорились заодно за малую часть оплаты на вот такое жилье, и при этом поселившиеся обиженными себя не считали. Тут и Дашка на правах бывшей хозяйки в гости туда зачастила, хоть дочка крестьянина и была ее старше, а все-равно сдружились на фоне общей любви к прикладному искусству. Оказывается, Глаша хорошо разбиралась в вязании пуховых платков, и платки выходили у нее ничуть не хуже, чем у зрелых мастериц. В результате соединения художественного таланта Дашки и умения Глафиры родился жутко красивый пуховый платок, который они потом умудрились сбыть на торгу за два гривенника. Вот тебе и первая неожиданность. Видя такое дело, я сразу предупредил Дашку, чтобы не увлекались, зарабатывать деньгу нужное дело, но не стоит из-за этого на всю жизнь горб набивать, потому, как работа должна быть в радость, а не только ради лишней копейки. Пусть лучше мужики голову ломают как деньгу зарабатывать, у женщин должна быть другая забота.

  На днях толкался на торгу и увидел шкуру горных козлов... или баранов, до сих пор не знаю как называть, но рога у них мощные, крученые, а мех густой, и видимо очень теплый, не просто же так они в горах живут. Купил две небольшие шкуры, отнес скорняку, дабы сшил он мне теплую дубленку, а то никак не могу привыкнуть к здешним необъятным армякам. Нет, я понимаю, Сибирь, морозы, а сибиряк не тот, кто не мерзнет, а тот, кто хорошо одевается, но нужно же и честь знать. Объяснял что хочу получить долго, особо подчеркнул, тулуп мне не нужен, должна получиться именно дубленка, легкая, теплая и в размер, без всяких 'на вырост', на один сезон делается. Посмотрим, как меня поняли, и еще узнал откуда взялись унты, это когда решил остатки шкур на них пустить. Оказывается, вначале это были меховые чулки, которые сверху, чтобы не спадали, привязывались к ремню, но когда погода была теплее, и не надо было двигаться по глубокому снегу, мех сверху заворачивали и опускали вниз, на сапоги, перехватывая в месте сгиба ремешком. Просто в конце двадцатого века стали делать не полноценные унты, которые можно было растянуть на большую часть ноги, а нечто укороченное по типу шапки обманки, которая только имитирует настоящую шапку ушанку.

  Однако время двигалось к рождеству, и я, помня данное себе обещание, решил снова заняться подготовкой к празднику, а так как на праздник планировал провести презентацию нашего самоварного чуда, то это полезное дело должно было выплеснуться из пределов нашего околотка в слободу.

  – И зачем это надо? – Нахмурился отец Игнатий, выслушав мой бравый спич. – Днем службу по канону проведем, вот и праздник народу. А гуляния со скоморохами народу только во вред.

  Вот ведь хрен старый, сам тут при свете лампад чахнет, хочет чтобы и другие так же. Ну уж нет, даже если уговорить не получится все-равно игрища проведем, но хотелось бы еще и сказку народу показать, а вот тут без благословения церкви никак не получится:

  – Какие скоморохи? – Кривлюсь я, надеясь, что выходит это натурально. – Нам это ворье не нужно, народу и без них веселья хватит, да и откуда они здесь возьмутся? Просто, нарядим одного мужика в деда Мороза, запряжем в сани оленей, и пусть по слободе раскатывает, подарки народу раздает. А в помощь ему девиц нарядим, вроде как внучки его. И детишкам малым тоже праздник, пусть уж лучше все около деда мороза, под присмотром будут, чем по дворам колядовать пойдут.

  Про колядки это я хорошо ввернул, Игнатия сразу перекосило, как черта от святой воды, давно он с этим борется. Согласился, но предупредил, чтобы ни одного скомороха на гуляниях не было. Вот чудак человек, ведь объяснил же, нет у нас скоморохов, казаки их вывели как класс, потому как шибко вороватый народец сей. Получив принципиальное согласие от представителя церкви, снова пошел на поклон к Гандыбе. Купец сразу почуял выгоду от организации народный гуляний, в эти времена, точно так же как и в будущих, реклама купцам была нужна. Хотя играла она совсем не ту роль, к которой мы привыкли. Ведь в будущем главным было донести до потенциального покупателя сам факт существования товара, и в чем он превосходит конкурентов, а здесь и сейчас купцу надо было четко обозначить свою состоятельность. Именно этот факт привлекал покупателей к его магазинам, ибо состоятельность продавца некая гарантия качества товара для покупателя. Самое смешное, что купец вытряс из меня весь предполагаемый сценарий праздника, а потом внес в него коррективы, в свою пользу разумеется, и заставил меня побожиться, что я никому и ничего... Наивный чукотский юноша, да стоит его приказчику со двора выбежать, как все его конкуренты будут знать чего и как.

  Подготовку к празднеству начали загодя, сначала заказал изготовление факелов, двадцать факелов одна копейка, и чтобы качество было на уровне, предупредил, если хоть один прогорит меньше положенного времени вся работа впустую. Вроде бы за факелы малую цену определил, однако для полноценного празднования по моим прикидкам понадобится этих факелов около тысячи, а это уже хорошая деньга. Дорого. Но не мне при моих капиталах жаться, главное чтобы купцы своим размахом прикрыли.

  Ну а дальше пошел в народ и в народ мне знакомый, а где именно у меня знакомый народ? Правильно, в основном это торговцы. А чего именно к ним? Так тут тоже все просто, люди эти отточили свой язык на торгу с покупателями, а значит, не будут тушеваться в случае чего, да и своих шуток прибауток у них на весь вечер хватит. Заказал шитье костюмов для сказочных героев, изготовление реквизитов для различных соревновательных мероприятий и нанял мужиков для выпиливания льда, будем строить ледяной дворец, как принято в Иркутске в двадцать первом веке. Остальные две недели до праздника полностью погрузился к отработке сценария, судя по тому, как шло, праздник должен получиться веселым. И Дашку с Глашкой тоже к делу приставил, они вместе с другими девушками принялись разрисовывать яркими красками ледяные глыбы дворца. Уговорил отчима сделать лезвия для коньков, сами-то коньки из дерева, а лезвия внизу из железа, немного заказал, десяток пар, и сам их опробовал. Получилось не очень хорошо, низкие они вышли, пожалел Асата железа, крутой вираж не заложишь, а именно в этом и есть основная прелесть коньков, но на первое время и так сойдет.