Текст книги "Малец (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

  Будни бога войны

  Как только стало известно о начале войны со шведами, Крагге, не мешкая, позвал Андрея Раевского:

  – Ныне вся артиллерия под Нарву отправляется, – заявил он своему подчиненному, – а полковых пушек мало, поэтому со своими отправляешься в Новгород, туда со всех мест пушки свезут. Если пушек будет довольно, то сам команды наберешь да за обучение возьмешься, да чтобы к середине сентября под Нарву успеть. Понял ли?

  – Понял, господин полковник, – кивнул Андрей, – а коли кто поперек встанет?

  – А станет кто препятствовать, видака возьми, да так разговор поверни, чтобы он точно слышал, – ухмыльнулся Крагге, – против приказа царя идти – измена.

  До Новгорода добрались быстро, но это стало единственным достижением Раевского, никаких пушек в городе не оказалось.

  – Да где ж я тебе их возьму? – Пожал плечами, дьяк в приказе. – Пушки сюда свезти должны были, да вот нету их. А коли очень нужны, то тебе самому за ними идти в Архангельск придется. Да только зря проездишь, там только с кораблей старье переклепанное снимать, да и от приказа туда уже Лермонт поехал, все что найдет сюда свезет.

  – А давно съехал? – Насторожился Андрей.

  – Давненько, седмицы три уже прошло.

  Делать было нечего и Раевскому оставалось только уповать на счастливое провидение. На третий день в его каморку ворвался Ванька Дробышев из еще одной пушкарской команды, с которым он от скуки иногда коротал вечера:

  – Лермонт Пушки в приказ привез!

  Через пару мгновений Раевский уже быстрым шагом шел к приказу, он бы и побежал, но не пристало преображенцу бегать по улице точно стрельцу какому. И действительно у приказа несколько групп служивых уже споро освобождали телеги от ожидаемого груза, только особой радости у них Андрей не обнаружил.

  – Чугунные пушки то, – сплюнул Ванька, – из них долго не постреляешь.

  – А что не так? – Не понял унылого настроения друга Андрей.

  – Все не так, – зло ухмыльнулся Дробышев, – из чугунной пушки полным зарядом не выстрелишь, да и хорониться постоянно придется, а ну как разорвет. Мне сказывали, в походе на Азов три чугунки рвануло, их сначала изнутри ржа поела, а потом и казенник разорвало.

  – Так может эти лучше будут?

  – Да где уж лучше-то, чугун не бронза, и ржа изнутри ест, и охлаждать его нельзя сам по себе лопнуть может.

  – А там чего? – Кивнул Андрей в сторону лошадей впряженных в странные кургузые тележки на больших колесах.

  – Там тоже чугунные, только четырех фунтовые.

  Настроение сразу упало, время ожидание закончилось, они уже сильно опаздывали к назначенному полковнику срокам.

  – Чего нос повесили? – Гаркнул довольный сержант, командовавший разгрузкой. – Али пушки не по нраву пришлись?

  – Да какие же это пушки? – Махнул рукой Ванька. – Чугун, баловство.

  – Баловство говоришь, – прищурился сержант, – а вот это мы скоро проверим. Васька, куда ты там провалился?

  Из-за телег выпрыгнул молодой приказчик и направился в их сторону.

  – Ух, ты. Васька? – Тут же подскочил Раевский. – Никак Дежнева сын снова решил нас навестить?

  – Здрав будь Андрей Титович, – кивнул Васька, – вот пушки по царскому заказу привез, думал в Москву потянем, а тут у вас со шведом веселье затевается.

  – А чего ж тогда чугун привез, бронза всяко лучше? – Встрял Иван.

  – Бронза лучше, но и эти не плохи, только каждый раз после того как отстреляются вычищать со щелоком хорошо надо.

  На это Дробышев снова сплюнул и отвернулся, выражая свое несогласие.

  – Ладно, давай в овраг, – решил, наконец, Лермонт дабы избавиться от сомнений, – там испытаем, чем твои пушки хороши.

  Овраг оказался недалеко, всего полверсты отъехали от приказа. Пушку отцепили от двойки лошадей и скатили вниз по полого срытому спуску.

  – Вроде короче у сибирских пушка получилась. – Выразил сомнение Раевский, осматривая необычной бутылочной формы орудие, – и лафет чудной, на два колеса. Что прямо так с колес и будем стрелять?

  – Ага, – подтвердил сибиряк, подхватывая станину вдвоем с помощником, чтобы развернуть орудие, – а короче за тем, чтобы вес поменьше был, да заряжать сподручней.

  Андрей хмыкнул, такая конструкция станины ему сразу понравилась. Большим колесам были не шибко опасны всякие неровности поля, а четверо пушкарей в случае чего и руками смогут легко перекатить пушку на другую позицию.

  – Ты чего делаешь-то? – Выпучил глаза Дробышев, когда Васька всыпал полный мерник пороха. – Разорвет!

  – С чего разорвет? – Возразил тот, запихивая следом пыж. – Тут чугун не простой, он как бронза прочный, иркутский воевода на двойном заряде палил и ничего.

  Когда в пушку следом за пыжом засыпали два мерника каменного дроба, то Иван перекрестился и попятился от пушки подальше и вместе с ним отошли другие, от греха. Выстрел сильно хлестанул по ушам, это на открытом пространстве звук может уйти в пространство, а в овраге отразился от стен и вернулся назад. Пушка невысоко подпрыгнула вместе с лафетом и чуть откатилась назад, пробуравив землю под упором как сохой.

  – А что, не плоха пушка, – сразу сделал вывод сержант, – ядрами из нее, конечно, никто стрелять не будет, мелкие шибко, а картечью неприятеля сечь в самый раз. На сколь картечь бьет?

  – Если десятый размер брать, то шагов на четыреста, а если из фунта два десятка пуль лить, то шагов на двести, но там и в три десятка убойно будет.

  – Ага, – тут же прикинул Андрей, – а ежели вместо четырех фунтов шесть стрельнуть.

  На это Васька покачал головой:

  – Стрельнуть-то можно, но картечь силу быстрей потеряет, а если пороху больше положить, то это же не бронза, ту разорвать с такого веса может, а здесь хоть и крепкий, но все же чугун. Да и отдачей может перевернуть.

  – Это да, – согласился пушкарь, – а так пушки и в самом деле хорошие. А шестифунтовые так же выделаны?

  – Да из одного чугуна деланы, он даже охлаждать водой позволяет, только сильно перегревать нельзя. А касаемо картечи зараз больше вложить, то ни к чему это, сильно много не положишь, лучше второй раз стрельнуть.

  – Так пока зарядишь? – Ухмыльнулся Андрей.

  – Можно и много быстрей заряжать, – возразил парень, – только надо холщовых мешочков нашить, да заранее в них все заряды вложить, а потом одним движением в жерло.

  – Хм..., – Раевский представил себе такую 'конструкцию', и кивнул, – можно попробовать, только потом чистить пушку долго придется, от остатков холста. Ладно, завтра попробуем и так сделать.

  Две лошадиные силы легко, без видимых, усилий выдернули пушки из оврага, тут бы и одна справилась, но так заведено, двойка лошадей на одну полковую пушку.

  На завтра предложение испытали и пришли к выводу, что при должном обучении орудийной прислуги скорострельность можно увеличить как бы не в трое, а предположение о том, что можно стрелять из пушки и на тридцать ударов сердца пожали плечами и сказали, что такое совсем не в мочь. Правда, мешочка пришлось делать два: в один засыпали порох, а потом его вкладывали в другой, где на него сверху укладывали пыж, и уж потом насыпалась картечь. Мешочек с зарядом вставлялся в жерло пушки, пропихивался банником до конца и там же уплотнялся. В запальное отверстие пропихивали штопор, который прорывал ткань мешочков с порохом, что позволяло обеспечить контакт зарядного пороха с запальным.

  – Надо бы сверху заряды еще воском пропитать, – хмыкнул Андрей, – тогда и непогода не страшна.

  Кстати, внутри пушки никаких останков от ткани после выстрела не оказалось, все вылетало наружу, и хотя каких-то тлеющие остатков было достаточно, их быстро гасили мокрым банником.

  Команды пушкарей Андрей собрал быстро, и так же скоро приступил к их учебе. Не все шло гладко, уж сильно бестолковый народ попал к нему в обучение, то команды не расслышат, то расслышат да не так поймут, а то и вообще косорукость проявляют, когда требуется обустроить позицию. А тут еще одна беда, за три дня крика сорвал голос, напрочь, и чего теперь делать?

  – То не беда, то так себе кручина, – хохотнул Васька, когда узнал, в чем затруднения Раевского, – придется тебе горн осваивать, дабы сигнал своим пушкарям вовремя подавать. А если сам не хочешь учиться на трубе играть, найди себе кого из молодых, пусть при тебе будет, ты ему приказ, а он трубой до всех донесет.

  – Что за горн такой? – Удивился Андрей, – можешь показать?

  – Показать не могу, надо к кузнецу идти, чтобы тот его из меди сделал. Думаю сработать его не так уж и долго, если у кузнец хороший.

  Кузнец действительно оказался хороший, так что горн сделал быстро, вот только как Андрей не старался, нормальные звуки из этого горна извлечь так и не смог, даже у Васьки много лучше получалось. Пришлось искать человека, который сможет внятно извлечь звук из этого сигнального инструмента. Однако отпущенное командиром время уже давно закончилось и требовалось поспешать на войну, судя по слухам, которые вызывали доверие, войска уже осадили Нарву.

  – Да на что тебе две лошади, – возмутился Раевский, года Василий вновь подкатил к нему за тягловой силой, – у тебя и так телег в обозе больше чем у меня пушек.

  – Так оно и должно быть больше, – невозмутимо ответил Васька, – тут ведь какое дело, вот ты налегке готов отправиться, а спроси у тех, кто не раз на войну ходил, и все они тебе скажут, что никто ни припасами, ни зарядами делиться с тобой не будет. Что взял сам обозом, то и твое, а с остальным снабжением как получится, но хорошо получается редко. Вот где ты будешь овес да сено для лошадей брать? Там по дорогам армия прошла, все фуражиры по пути вычистили, ничего не оставили. Или порох? Слышал, по всем городам порох собирают, даже самый плохой гребут, а ты придешь без порохового и свинцового припаса, кто с тобой делиться будет? Так что те три десятка подвод, которые с тобой в сопровождение пойдут, капля в море.

  – Какие три десятка? – Взвился Андрей. – На два десятка уговаривались!

  – На два десятка за счет казны уговаривались, а за мой счет еще десяток, – продолжал спокойно отвечать молодой человек, – на них дополнительный съестной припас повезем, я у гонцов спрашивал, говорят голодно там.

  Раевскому оставалось только сплюнуть, но так как дополнительные телеги не обеспечивались из казны, сильно возражать он не мог.

  – Ну, а эти две лошади на казенный кошт берешь?

  – Этих двух прошу за счет казны, они полковую кухню потянут.

  Полевые кухни Андрей уже видел и по достоинству оценил удобство, особенно когда еда могла готовиться прямо во время пути. И артельщики тоже оценили, теперь никто не стремился закупиться самостоятельно, деньги отдавалось кухонным, и они не подводили. Правоту Василия Раевский смог оценить, когда они вышил на разбитую в хлам дорогу, по которой недавно прошла тридцатитысячная армия, да к тому же зарядивший противный осенний дождь, окончательно сделал ее трудно проходимой. Однако, благодаря тому, что пушки были относительно легкими, а телеги в обозе не перегружены, тяготы пути особо не сказывались, а вот тем, кто следом тянул шестифунтовые орудия придется несладко, ох несладко.

  ****

  В Новгороде о моей договоренности на поставку чугунных пушек ничего не знали, а ехать в Москву было бесполезно, так как по неизвестным причинам пушкарский приказ Петр на время войны разогнал. Пришлось сопровождать пушки в Нарву, ибо нарвская конфузия не оставит мне возможности стребовать оплату за труды нашего завода. Ну а раз так, попробуем немного скорректировать ход истории в свою пользу, вдруг получится. Да уж, много в свое время слышал о том, что в начале восемнадцатого века с дорогами на Руси были проблемы. Хотя если подумать, то как раз с дорогами проблем не было, были проблемы с полным бездорожьем, так как двигаться по тому, что называлось дорогой было много трудней чем без дороги. Люди ухрюкались в грязи по самое 'не хочу', вот верите, даже на волосах грязь была. Мне-то хорошо, сел на коня, да посматривай за всеми сверху, а им приходилось штурмовать огромные лужи без надежды на успех. Но как бы то ни-было, где-то ближе к Нарве, глинистые почвы уступили место суглинкам и стало сразу заметно легче. До Наровы мы добрались к двадцатым числам октября, до реки я имел в виду, чтобы воссоединиться с армией надо было еще перейти наплавной мост. На ту сторону не пошел, знаю, чем там дело может кончиться, да и не дадут мне там просто так по позициям шляться, сразу как шведского шпиона захомутают, а мне это ни к чему, а вот осажденную крепость рассмотрел хорошо. Первые несколько дней занимались приведением всего и вся в порядок, все-таки путь от Новгорода до Нарвы не близкий, да и дорога далеко не шоссе, не одну ось со ступицами требовалось заменить. Ну а чуть позже приступил к планированию работ, которые позволят нашей непутевой армии несколько сократить потери.

  Первое что мне известно, так это то, что во время панического бегства развалился мост, из-за этого пришлось принять капитуляцию, если бы мост был цел, то условия капитуляции были бы куда лучше. Значит, этот мост требуется укрепить, то есть подвести дополнительные лодки и лучше связать крепи, ну и заодно добавить по краю бордюр из бревен, который поможет более равномерно распределить нагрузку и обеспечит устойчивость моста.

  Второе, это когда конница так же поддавшись панике, кинулась вплавь через реку, многих снесло на водопад и там они утопли. Кстати, а где этот ниагарский водопад, из-за которого погибли тысячи человек? Нашел. Нашел и не понял, как на таком водопаде могли погибнуть люди? Или мне только кажется, что он не так уж и опасен, хотя побегут в ноябре, когда уже ляжет хороший снег, а по морозу в воде можно и без всякого водопада копыта отбросить. Поднялся посмотреть выше по течению, скорее всего конники бросились в реку именно в том месте, где берег полого спускался к воде. А если поставить здесь штук десять больших лодок, да настелить на них доски, то по такому наплавному мосту вполне можно будет пропустить конницу, не всю скопом, но часа за два вполне и паника успеет схлынуть.

  С основным мостом справились легко, служивые, стоящие на охране даже внимания на нас не обратили, ну мало ли куда и зачем прется мужик. М-да, непаханое поле разгильдяйства. Теперь мост без труда выдержит полную нагрузку. Следом приступили к заготовке настила для дополнительного наплавного моста, выше по течению, на стремнине между островками. Ну вот, вроде бы сделал все от меня зависящее. Остался последний момент, который я не знал как разрешить. Из истории известно, что перед самым нападением Карла, царь решил отъехать из войска по своим царским делам, поэтому на самой конфузии он не присутствовал. Внимание вопрос: стоит ли задерживать царя или пускай едет, ведь далеко не факт, что его присутствие во главе войска может чем-то помочь. И как бы не случилось хуже, ведь он требовал от конницы Шереметьева невозможного, разбить Карла на подходе к Нарве. Прикинув все за и против, решил, что присутствие царя на поле брани может привести к более серьезным печальным последствиям, а потому пускай едет спокойно.

  И опять сказались 'раздавленные бабочки' – в Новгород Петр отъехал не перед самой битвой, а на четыре дня раньше, так что у Карла теперь не будет возможности выпускать монеты с бегущим плачущим царем. Кстати дата нарвской битвы, а теперь ее можно будет назвать именно так, в этой истории тоже не совпала, свою знаменитую утреннюю атаку шведские генералы начали на день позже. А вот развивалась она по тому же сценарию.

  Как только началась перестрелка, мы стали выводить лодки на стремнину Наровы между островками и крепить их при помощи канатов, а потом приступили к накладке настила, конечно, к атаке шведских полков закончить работу мы не успели, но на первый островок дорогу проложили, и даже веревочные перила умудрились протянуть. Вторую часть пути прокладывали уже под панические крики о предательстве, полностью работу закончить не сумели, через сделанную на скорую руку переправу ринулась конная толпа. Опять же из истории мне было известно, что паника настолько овладела войсками, что люди бросались в воду, не задумываясь. С чего бы? Никакой особой паники я у конных не заметил, конечно, настроение у них было не слишком радостным, все-таки предательство действительно было, но с безумными лицами никто не метался. На переправу они выходили быстро, в два потока, больше просто ширина настила не позволяла. А вот пешим воинам пришлось ждать на брегу, и среди них находились и те, кто пытался влезть на мост не смотря на опасность быть затоптанным. Некоторых таких всадники быстро сбрасывали с настила в воду, не специально, просто не было возможности на проход третьему потоку, но тут уже наши мужики были на стороже и оперативно вылавливали пострадавших на лодки, прежде чем они шли ко дну или их затягивало в водопад. На переправу шведы так и не вышли, видимо им и в голову не могло прийти, что за столь короткие сроки кто-то сможет сделать нечто похожее на мост. Поэтому, как только последние солдаты, позорно покинувшие поле боя, оказались на другом берегу, мы оперативно разобрали первые настилы, примыкающие к берегу. Оставшимся на дежурстве мужикам наказал, чтобы в случае опасности захвата переправы шведами, сразу рубили канаты, в этом случае переправа должна была полностью рассыпаться. Теперь надо тащиться на другую сторону крепости и посмотреть, чем там закончилось паническое бегство наших бравых вояк.

  А закончилось то бегство вполне благополучно, может быть кого и скинули с моста в момент когда толпа гамадрилов, не разбирая дороги, искала путь к спасению, но того я не видел. Зато увидел Лермонта орущего как самец марала во врем гона, и раздающего удары саблей, плашмя конечно, всем до кого дотягивался. Вот чего он злобствует, разве это делу поможет? Пробираюсь к нему поближе, благо конь это не то животное, которое можно затоптать мимоходом.

  – Господин Сержант, – кричу я мечущемуся между паникерами воздаятелю заслуженных плюх, – не хочу отвлекать вас от столь полезного и нужного занятия, но мне кажется, было бы неплохо снова собрать этих 'храбрых' воинов в строй и отправить назад, чтобы их товарищи не остались один на один с Карлом.

  Если бы я просто попытался достучаться до затуманенного яростью мозга служаки, то возможно и мне бы перепала парочка горячих благодарностей, однако столь витиеватое обращение на некоторое время вызвало ступор служаки, а потом уже, наконец, подключился разум.

  Надо сказать, что многие вояки вовсе не были белы от страха, как их товарищи, просто оставаться в меньшинстве на поле боя при накатывающей волне шведов они не захотели, поэтому вскоре стало вырисовываться нечто вроде строя. Ту и бравое офицерье, пришло в себя, так что уже часа через полтора направление движения через мост поменяло знак с минуса на плюс. Пусть пока и не в таком объеме, но все же. То, что у шведов дела пошли не столь успешно как в той истории я понял, распознав грохот пушек Раевского, их грохот порой сливался с залпами других орудий и слышался как протяжный вой, вот только по сравнению с другими батареями, четырех фунтовые орудия рявкали раза в четыре чаще, чем остальные. Причем эти орудия постоянно перемещались, грохот от их стрельбы слышался то с одного направления, то с другого. Расслышал я чуть позже и работу шести фунтовых орудий, но плохо это или хорошо определить не смог. Баталия шла до самого вечера и только когда настали сумерки, пальба резко прекратилась, и я сразу дал команду нашим полевым кухням переходить на другую сторону, а то скоро через мост потянется вереница раненых. То, что раненых будет много, я это уже знал, но у меня в данный момент была другая задача, накормить своих и заодно, по остаточному принципу остальных. Батарею Раевского нашел относительно легко, благо с моим зрением это не представляло особого труда, гораздо труднее было посылать в дальние дали желающих подгрести под себя 'бесхозных' обозников, даже отсылка особо наглых к полковнику Крагге не всегда помогала, тогда приходилось просто нагло пробиваться дальше.

  На батарее нас встретили радостными возгласами, несмотря на то, что некоторые пушкари за трудовой день уработались в хлам, все-таки приятные вести придают силы, хватило четверти часа, чтобы батарейцы споро уплетали горячую кашу.

  – По два заряда не орудие осталось, – сообщил мне Андрей, не забывая работать ложкой, – шведы наши батареи по правую руку от Головина с первой атаки захватили, а там и до пороховых припасов добрались, так что на завтра у нас ни пороха, ни свинца. Говорят, у семеновцев тоже порох закончился, последнюю атаку шведов штыками отбивали.

  – А что, шведы порох вынесли? – Насторожился я.

  – Да куда там вынесли? – Усмехнулся Раевский. – Ямы захватили, а ни дальше, ни назад двинутся не могут, так и сидят там. Сначала-то их свои выручить хотели, да мы не дали, четыре атаки отбили, народа посекли страсть, десятками с одного выстрела валили, ступить негде, вон раненые до сих пор кричат.

  – Так погоди, а мы чего ртом мух ловим, надо тоже по полю пройтись да оружие собрать.

  Андрей непонимающе уставился на меня:

  – А мы здесь причем? Там наших нет.

  – Оружие нам нужно, заодно и огневые припасы соберем, порох-то для орудий не шибко хорош, а вот свинец в самый раз.

  – Только если так, – задумался пушкарь, – только я своих в поле не погоню, за день устали сильно, тягать пушки с одной позиции на другую по несколько раз сил не прибавляет.

  – А это мы сейчас организуем, надо только до Лермонта добраться.

  – Да здесь он, рядом, – хмыкнул Андрей, – шведы почему дальше не смогли пройти, там три сарая стоит, так он в них засел.

  Сержант за предложение избавить мертвецов от оружия не зацепился, хотя с порохом у него тоже были серьезные проблемы.

  – То невместно, – сказал он мне, – тебе по малолетству прощу, а другому бы сразу зубы вправил.

  Вот блин, прямо так и прёт благородство, а чем будет завтра поутру от шведов отбиваться? Те со злости от больших потерь могут в плен и не взять.

  – Ладно, не хочешь так, тогда давай с боем возьмем.

  Ага, уже появился интерес.

  – Шведы же здесь на порохе сидят, – продолжаю я излагать свои мысли, – подожжем пару сараев ближе к ним, сами подальше сбегут.

  – А если на самом деле до пороха пламя доберется? – Хмыкнул Лермонт

  – Ну и что, раз нам его добыть не получится, то и шведам ничего не достанется.

  – Ночью не воюют.

  – Угу, это шведам сказать надо, а то они вчера в темноте полки развернули, – оскалился я.

  Сравнение немного не корректное, потому как атаку шведы начали, когда уже рассвело, но в целом у людей осталось ощущение, что Карл воюет не совсем по правилам.

  – И как ты это сделаешь? – Сдался сержант.

  – Подтащим пушку шагов на пятьдесят ближе к сараю, да выстрелим смоленными пыжами.

  Пушки удалось подтащить шагов на семьдесят, ближе не получалось, как ни шикал на пушкарей, а все же тихо они ничего делать не умели, да и в отличие от меня не видели ничего в темноте. Когда противник забеспокоился, мы были вынуждены остановить движение, ладно и с такого расстояния должны достать. В качестве горючей смеси использовалась смола разбавленная скипидаром, пропитали ей пыжи, запихали их в лошадиные кишки, дабы сия смесь не промочила порох, и зарядили в пушки. А чтобы пыжи не сильно развеяло в пространстве, навеску пороха уменьшили втрое.

  Хорошо стрельнули, выстрел из пушки ночью и так завораживающее зрелище, а когда пламя бьет как из огнемета вообще светопреставление, пара минут и по крыше сарая, в котором укрылись шведы, весело побежали языки пламени. Второй выстрел оказался менее удачным, пламя не достало до сарая, расстояние было примерно вдвое больше, однако какой-то горящий пыж все же нашел нужный путь. Так что, минут через двадцать все поле боя хорошо освещалось с помощью двух горящих сараев и шведы не выдержали, они бросили свои позиции и бодро рванули к своим, благо при таком освещении темнота не помеха.

  – Бегом! – Заорал сержант на своих.

  Основная задача состояла теперь в том, чтобы как можно быстрее потушить горящие сараи. Причем проделано это было гениально, солдаты быстро забежали за сараи с канатом, который нашли на своих позициях сараях, а потом толпой потянули за концы, канат перехлестнул горящую стену сарая и быстро завалил ее в противоположную сторону от ям с порохом. Ямы тоже не обошли вниманием, туда тут же нырнули служивые, чтобы проверить на предмет оставленных шведами сюрпризов, но таковых не нашлось, уж слишком стремительно все произошло. Не дожидаясь пока полностью потушат пылающие остатки сараев артиллеристы покатили бочонки с порохом к пушкам. Ну вот, теперь пороха достаточно для продолжения банкета, думаю, завтра шведы снова начнут атаку на эти позиции, главное для них это захватить мост и таким образом перерезать снабжение армии. К утру я перебрался через мост обратно, отдавать кому-то своих обозников не собирался. Когда съезжали с моста, сзади снова забухали пушки, надеюсь, на дневной бой пороха и свинца хватит.

  Бой подходил к концу, снова заканчивался порох, да и свинца оставалось не так уж и много, но видимо это было проблемой не только со стороны русской армии, такую же нужду испытывал и Карл. В самом начале боя шведы решили повторить свой вчерашний успех и захватить батарею, которая застряла как кость в горле, но не удалось, дозорные вовремя рассмотрели опасность. За ночь люди Раевского успели немного отдохнуть, поэтому выдали такой темп стрельбы, что шведы были вынуждены отступить с большими потерями. Потом отбили и еще одну атаку, но тут уже пришли на помощь семеновцы, поняли, что без этой батареи им придется худо. Когда вторая атака тоже не удалась, шведы притащили свои орудия и принялись ядрами обстреливать позиции Раеввкого, палили половину дня, и в результате разбили большую часть щитов, которыми прикрывали орудийную прислугу во время заряжания и лафеты трех орудий. Не самый хороший результат, так как сами орудия не пострадали, то Андрей не сильно огорчился, гораздо больше он переживал за людей, что не смогли уберечься во время этого обстрела.

  Потом его позиции посетило высокое командование, сам Головин, осмотрев поле боя, многозначительно хмыкнул и покачал головой. Следом пришел Крагге:

  – Ты хорошо воевал Андрей, – заявил он, – благодаря этим пушкам нам удалось удержать здесь позиции, но шведы оказались сильнее, и разгромили левый фланг, поэтому эту битву мы проиграли. Вечером войско отходит за реку, ты с семеновским полком остаешься прикрывать отход.

  Краге еще раз осмотрел поле перед позициями батареи, заваленное трупами неприятеля, покачав головой как до этого Головин, сказал:

  – За мостом станут пушки Дробышева, тебе отходить дальше, после такого и отдохнуть не зазорно.

  Видимо шведы почувствовали, что победа ускользает от них, поэтому ближе к сумеркам атаковали еще раз, но снова неудачно. Когда окончательно стемнело, к пушкам подпрягли лошадей и двинулись ближе к мосту занимать новые позиции и только с рассветом последний солдат покинул вражеский берег. Как позднее узнал Андрей, на правом фланге хоть и намечался полный разгром русских войск, но большая часть сумела ночью по наплавному мосту вырваться из окружения. Пусть битва под Нарвой и закончилась победой шведского оружия, но русская армия покидала поле боя, сохранив боеспособность. Тут-то и вспомнилось ему Васькино утверждение, что можно выиграть битву, но проиграть войну, и почему-то он был уверен, что русские эту войну не проиграют.

  ****

  Противостояние армий, разделенных рекой Наровой, продолжалось уже пять дней. На шестой в войско приехал Петр, его поездка в Новгород, наконец, сдвинула с мертвой точки военную бюрократию, так как вслед за ним прибыли подкрепления с обозом продовольствия, что было весьма кстати, так как большая часть съестных припасов была потеряна во время первого дня наступления шведов, и в полках начинался голод. И кстати, наши запасы продовольствия тоже закончились день назад, но выручала сеть, которую удалось приватизировать по счастливому случаю в тех сараях, где Лермонт держал оборону. Много ловить не получалось, река оказалась не слишком богата рыбой, но на пушкарей улова хватало.

  Вопреки опасениям генералов, корить за проигранную битву царь их не стал, наоборот, его настроение сильно улучшилось, когда был детально рассмотрен ход двух дневных боев.

  – Шведы многих с одного удара разбивали, а нас за два дня не смогли.

  Правда чуть позже его радость немного уменьшилась, когда удалось установить истинную численность войск неприятеля, вместо активно поддерживаемых генералами слухов в пятьдесят тысяч человек, оказалось всего шестнадцать, однако в целом Петр все равно считал эту битву удачной.

  – Карл теперь попал в западню, – радовался Петр, – наступать дальше он не может, и идти на Ригу, оставив нас сзади тоже, а к нам скоро еще полки подтянутся.

  Таким образом у многих начало складываться впечатление, что под Нарвой победили вовсе не шведы. На третий день 'празднования победы' вспомнили и об основных участниках войны, тут ему и доложили о батарее, благодаря действию которой смогли отбить особо яростные атаки шведов. Двух Андреев отыскали быстро и без разговоров потащили на царский суд.

  – Что же мне с вами делать, служивые? – Нахмурился Петр, смотря на Лермонта и Раевского, стоящих перед ним. – Сказывали мне, что вы без разрешения шведов несчетное число побили. Так ли это?

  – Побили государь, – вскинул голову сержант, – а случится свидеться, и еще столько же побьём.

  – Так чего случай искать? – Хмыкнул Петр. – Вон швед за Наровой стоит, иди и бей сколько хочешь. Да только нам это сейчас без надобности. А приятель твой чего молчит?

  – А чего мне говорить, государь, – пожал плечами Раевский, – за меня пушки все сказали.

  – Да уж хороший сказ они шведам поведали, – кивнул царь, – но мнится мне, что мало кто после того сказа живым остался. Только мне тут говорили, что пушки твои дюже скоро тот сказ вели, как бы не в четыре раза чаще, чем другие могли, хоть и чугунные.

  – Пушки и впрямь чугунные, – подтвердил Андрей, – но выделаны в Сибири из особого чугуна, от того и бьют полным зарядом и от уксуса при охлаждении не трескаются. Скорую пальбу вели, от того, что заряжали не как все, а готовыми зарядами.

  – Знаю эти пушки, – оживился Петр, – никак исполнили наказ сибирские заводчики.

  – Исполнили, – подтвердил Лермонт, – сорок стволов шестифунтовых орудий в Архангельск привезли, и еще шестнадцать по четыре фунта на лафеты установленных.