Текст книги "Аскольд и Дир"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

VIII

Как-то к Диру зашёл боярин Вяхорь. Князь недолюбливал его за язвительность и хитрость. Казалось, шагу не сделает этот худой, узколицый человек с острым носиком без пользы для себя, ни с кем не поговорит, чтобы не уколоть чем-нибудь. И сейчас он не ждал ничего приятного для себя, заранее настроился на неприятный разговор.

Но Вяхорь заговорил совершенно по-иному, хотя сначала и не обошёлся без замечаний в его адрес.

– Не с того ты конца начал, князь, свою деятельность в нашем крае, – проговорил он тонким противным голосом, поудобнее усаживаясь в кресло. – Тянет тебя со всеми поссориться, подраться, испортить отношения. Ни с того, ни с сего напал на северян. Городок малый забрал, пользы тебе не столь много, всё равно пошлину в нём не собираешь, твои мытники находятся в Киеве. А врага злейшего и непримиримого получил. Попробуй, сунься на север, в сторону Новгорода, тебя живо укоротят. Вообще где можно северяне тебе будут вредить и гадить, это ты имей в виду.

– Я буду знать, – холодновато ответил Дир.

– А с Новгородом ты вообще глупо рассорился. Стоило из-за женщины поругаться с целым государством! К тому же…

Дир подумал, что боярин будет говорить об их размолвке с Аскольдом, потому что слух о ней разошёлся по Киеву, поэтому грубо оборвал его на полуслове:

– Это не твоего ума дело! Пошёл прочь!

Но Вяхорь будто и не заметил гнева князя, продолжал тем же ровным голосом:

– Интересно устроен человек! Тянет его к противоположностям. Ты не замечал этого? Худому нравится полный, вспыльчивый человек хорошо уживается со спокойным… А я вот, как человек осторожный и осмотрительный, тянусь к бесшабашным людям вроде тебя, князь. Понаблюдал за тобой издали и пришёл к выводу, что смогу пригодиться тебе своими советами.

– В советниках я не нуждаюсь, – буркнул Дир.

– Как знать? Дельные рекомендации всем нужны. Потому что со стороны виднее. Тем более в оценке действий человека, а уж государственного деятеля тем более.

– Ну что же ты можешь мне посоветовать? – скосил на него свой взгляд Дир.

– Многое, потому что ты решаешь обширнейший круг вопросов. Ну, например, как жить с соседними государствами.

– И как же с ними жить?

– Их надо хорошенько знать. Я имею в виду, изучить характеры правителей.

– Это ещё для чего? – недоумённо спросил Дир.

– Чтобы использовать в своих интересах. Если бы тебе был известен характер князя Бранибора, то ты никогда не напал на северян и не стал захватывать Любеч.

– Интересно, интересно…

– Потому что Бранибор – это солидный, основательный мужчина, здоровенный с виду, и как все люди, наделённые большой силой, миролюбивый и покладистый. Но только до тех пор, пока его не затронешь. Ну, а если обидишь или оскорбишь, то считай, что получил врага на всю жизнь. Я совершенно уверен, что нанесённой гобой обиды он не простит тебе никогда, будет при случае стараться отплатить тем же, а может, и похлеще!

Дир надолго задумался. Вяхорь сидел напротив и с интересом наблюдал за выражением его лица.

– То есть, – наконец проговорил Дир, – мне следует опасаться удара со стороны Северского княжества?

– Несомненно!

– Та-а-ак… Ну и чего ещё интересненького скажешь?

– Не стоит протягивать руку дружбы древлянскому князю. Потому что древляне и поляне – вековые враги. Столетиями воевали друг с другом. Древляне более сильное племя, они спят и видят, как бы захватить Киев и утвердиться на Днепре, а полян превратить в своих данников.

– Мне постоянно поступают сведения о нападениях шаек из древлянской земли…

– Так и будет продолжаться дальше, пока их не усмиришь, пока не подчинишь Киеву. Это сделать трудно, но можно.

– И как же?

– А давай прикинем, кто живёт у них по соседству? Целых три племени: радимичи, дреговичи и бужане. Наверняка и их обижал этот лесной народ. Значит, надо поехать к ним, встретиться с князьями, предложить помощь в войне с древлянами, заключить с ними военные союзы, а потом сообща, со всех сторон двинуться к столице древлян – Искоростеню…

– Ловко! – с невольным восхищением воскликнул Дир. – Хитро придумано!

– Никакой хитрости, – скромно ответил Вяхорь. – Просто ты человек нездешний, пришлый, в наших делах мало разбирающийся. А мы родились здесь, выросли в межплеменных войнах, стычках, столкновениях. Мы хорошо изучили нравы и обычаи соседей, знаем характеры наших князей, их заботы, беды…

– Значит, ты советуешь мне начать сколачивать союз против древлян?

– Вот как раз этого я тебе сейчас и не рекомендую делать.

– Почему? – спросил поражённый Дир.

– Живут древляне тихо, мирно, ну и пусть живут. А вот мадьяры прорвались на правый берег Днепра и вышли к реке Рось. Вот это, князь, очень серьёзно.

– Да, мне докладывали, что мадьяры кочуют теперь под самым Киевом.

– Понимаешь, почему они это сделали? По чьей указке?

– Нетрудно догадаться. Мадьяры – данники Хазарского кагана, значит, выполняют его волю.

– Думаешь, хазары забыли обиду, нанесённую тобой?

– Нет, конечно.

– То-то и оно. Так что жди их под стенами своей столицы в самое ближайшее время.

– Надо их опередить. Но как это сделать? У них лёгкая конница, а у нас пешая рать. Попробуй степняка догнать в просторной степи!

– И всё-таки надо прогнать от наших границ!

– Но как?

– Хочешь, подскажу, князь?

– Попробуй!

– Ты опять забыл о соседях. Давай прикинем, кто теперь в соседях у мадьяр? Наши славянские братья – уличи и тиверцы. Они живут по Бугу и Днестру, у берегов Чёрноморья. У них вековая война с кочевниками. И, хотя занимаются земледелием, конники они отличные, закалённые в непрерывных стычках с многочисленными степняками, которые волнами проходили через Причерноморье. Мадьяры для них – очень неудобные соседи! Вот они-то, тиверцы и уличи, наверняка станут надёжными союзниками против мадьяр!

Дир надолго задумался. Потом задал вопрос:

– Сколько запросишь, если предложу тебе должность советника при князе?

– Немного. Рядом с моими владениями раскинулся клин черносошной земли. Крестьяне платят дань казне. Пусть отныне эти владения будут моими.

– Согласен, но помни, что по закону русскому ты не имеешь права увеличивать им ни подать, ни повинности. Ведаешь об этом?

– Ведаю, князь.

– Так что, посылать гонцов к уличам и тиверцам?

– Непременно, князь.

Как и предполагал Вяхорь, оба племени тотчас охотно откликнулись на предложение киевского князя, потому что мадьяры уже опустошали их северные земли. Договорились, что войска соединятся в верховьях Буга, а потом двинутся в пределы мадьярских кочевий.

Вышли в один из погожих августовских дней 864 года. Насколько хватало глаз, расстилались бескрайние степи, заросшие по пояс разнотравьем. Запахи кружили головы, взгляд радовала россыпь ярких цветов. Среди них шли ряды воинов, покачивались островерхие шлемы, шевелился лес пик.

Дир и Вяхорь ехали рядом. Вяхорь говорил:

– Знаешь, князь, о чём речь ведёт большинство твоих воинов?

– О чём?

– А ты не догадываешься?

– Наверно, о доме.

– Нет, в здешних краях один и тот же разговор: какая тучная земля пропадает даром из-за кочевников! Не будь этих разбойных стай, осели бы здесь мужики и такие привольные села построили, такие обильные урожаи получили и упитанный скот откормили!..

– Отгородиться бы от кочевников каким-нибудь глубоким рвом или длинной крепостной стеной…

– Возведён Змиев вал вдоль границы. Он препятствует степнякам на конях врываться в наши земли.

– А почему Змиевым валом назвали? Много змей вокруг водится?

– Нет. Кочевники несут на Русь пожары и разорения, сжигают села и города. Поэтому в народе их часто сравнивают со Змеем Горынычем, из пасти которого извергается огонь и сжигает всё вокруг…

При подходе к Бугу вдали замаячили конники.

– Наверняка мадьяры, – сказал Вяхорь.

– Ты думаешь?

– Не сомневаюсь. Кроме них больше тут некому быть. На Правобережье они всех поразогнали.

– Пока немного. Наверно, разведчики.

– Скоро жди основные силы.

Но Вяхорь ошибся. По-видимому, главное войско было далеко, потому что разведчики привели с собой только около тысячи всадников.

– Далеко ли до Бута? – обеспокоенно поглядывая на приближающуюся конницу, спросил Дир.

– К концу дня будем.

Он поглядел на небо: солнце стояло в зените.

– Немного не успели…

– Ничего, отобьёмся, – уверенно произнёс Вяхорь. – Давай, князь, разворачивай свою дружину навстречу мадьярам.

Вдали взметнулось густое облако пыли, это лавина мадьярской конницы сорвалась с места и пустилась во весь мах.

Дир подскакал к своей дружине:

– По соо-о-тням! Развернуться налево-о-о!

И припустил коня навстречу врагу. Сзади услышал грохот копыт, и грудь наполнилась щекочущим чувством азарта. Он вынул из ножен меч и опустил его вниз, чувствуя, как наливается тяжестью рука.

Ряды вражеских конников подскакали близко и стали разворачиваться назад, брызнув в русов черными стрелами. На открытое сражение с закованной в броню дружиной мадьяры не решились и ускакали в степь. Громыхая железом, некоторое время их преследовали всадники Дира. Но куда там, лёгкая конница быстро умчалась за косогор. Ищи ветра в поле!

– Теперь мы спокойно переправимся через Буг, – облегчённо сказал Вяхорь, когда разгорячённый скачкой Дир подскакал к нему. – До завтрашнего дня они не появятся.

Подошли к реке. Дир решил здесь заночевать. Воины обрадовались отдыху. Тотчас поснимали одежду и кинулись в воду. Над рекой раздавались весёлые крики, взрослые люди брызгали водой друг в друга, баловались как малые дети. Дир тоже не утерпел, бросился вслед за всеми…

На берегу его ждал Вяхорь.

– А ты чего не искупнёшься с дороги? – спросил его Дир.

– Охрану выставлял.

– Это ты правильно сделал. А я купался и детство вспомнил. Оно у меня прошло на Одре. Есть такая река на западе. Мы там рядом с племенем бодричей проживали. Широченная! Песчаные россыпи по берегам бесподобные!

Дир сел на травку, с него текла светлая водичка, капала с волос, носа.

– А по зорькам рыбалка была! – продолжал он. – Ночью завернёшься в кафтан от комаров, уляжешься возле костра, сон крепкий, беспробудный! Утром, только восток тронет зорька, на ноги и за удочки!.. Да, такой вкусной ухи, как в детстве, я никогда не едал… А помню ещё, наловишь рыбы, принесёшь домой, а мать её засолит. У нас в сарайчике шкафчик стоял с дверцами. Откроешь его, а в нос так и ударит запах свежепосоленной речной рыбы. Голова кружится от удовольствия! До сих пор балую себя этим лакомством. Круто посолю, полдня рыба стоит, а потом смываю водой. Кушанье – ум отъешь!

Дир зацокал языком, а Вяхорь с удивлением почувствовал, что от княжьих слов у него потекли слюни…

Сказал:

– Вам повезло, что рядом нет кочевников, не знаете лихих набегов степных разбойников. А Русь постоянно от них страдает.

– У нас другие разбойники – саксы. Вековая вражда, вековая война… Нападения из-за реки, засады, увод в плен… Всего повидали. А полстолетия назад саксы вошли в состав Франкского государства, окрепли и сумели покорить бодричей. Князь Годлав был казнён, его сын Рюрик лишился престола, мотался по морям викингом, сейчас прибился к Новгороду, стал князем.

– Слышал. Только как это ему удалось? Где бодричи, а где Новгород! Это тысячи вёрст друг от друга!

– Рюрик приходится внуком последнему князю новгородскому, Гостомыслу. После смерти Гостомысла на вече стали избирать посадников, но из-за этого начались ссоры и вражда между' различными объединениями бояр и купцов. Ну и без родовой вражды, конечно, не обошлось. Рюрик сумел наладить связь с одной из враждующих сторон, заручился поддержкой и явился под стены Новгорода со своим войском. Я как раз со своей сотней был у него в наёмниках.

– Жестокая битва была на стенах Новгорода?

– Где там! Нападение было неожиданным для посадника… Кажется, его Вадимом звали. Ну и заговорщики, недруги Вадима, подсобили крепко. Так что город был взят почти без сопротивления.

– И Вадим не успел проснуться? – насмешливо проговорил Вяхорь.

– Выходит, так. Правда, как потом говорили, ему удалось скрыться. Так что наверняка там ещё продолжается борьба за власть, бывший посадник не из тех людей, которые добровольно уступают власть.

Помолчали. Вяхорь спросил:

– Значит, Рюрик твой земляк?

– Выходит, так. Только он из славянского племени бодричей, а я из иллирийского народа варангов, или, как нас называют на Руси, варягов.

На следующий день в полдень появились уличи. Вспарывая грудью коня неглубокие воды Буга, так что во все стороны полетели светлые брызги, с того берега устремился князь Одинец. Резко остановился перед Диром, спрыгнул на землю, проговорил весело:

– Здоров будь, князь русов Дир! Добро ли дошёл до наших краёв?

Был он черняв, круглолиц, с внимательным взглядом прищуренных глаз. «Князь неглуп, – первое, что пришло на ум Диру, когда он увидел его вблизи. – Значит, можно быть спокойным, на рожон не полезет».

– И тебе доброго здоровья, князь уличей Одинец, – ответил он и пожал жёсткую, словно деревянную, ладонь. – Была у нас стычка с передовыми отрядами мадьяр, но они не стали принимать боя, ускакали в степь.

– Ничего, никуда не денутся. Прижмём к Днепру, придётся им или бой принимать, или пойти на переговоры. Тогда продиктуем свои условия.

– Тиверцы следуют за тобой?

– Скоро будут.

К вечеру подошли тиверцы. Войско переночевало на берегу Буга, а утром двинулось к Днепру. Шли не спеша, далеко раскинув вокруг разъезды. В пути убедился Дир, что правильно говорил Вяхорь об уличах и тиверцах, как отличных наездниках. С конями они управлялись не хуже степняков, в степи чувствовали себя как дома. На другой день появились мадьяры, начались сшибки отдельных отрядов, некоторые схватки перерастали в небольшие сражения. В войсках нарастало нетерпение, бойцы рвались побыстрее встретиться с врагом лицом в лицо.

Утром второго дня пути стало ясно: предстоял большой бой. Впереди располагалось большое войско мадьяров, состоявшее целиком из конных подразделений. К Диру прискакал озабоченный Одинец. Сказал, не отрывая взгляда от противника:

– Мадьяры норовят смять врага первым натиском. Наносят удар всей массой конницы. Дрогнем – считай пропало. В степи спасутся немногие. Надо подумать, как построить наши войска.

– Я встану в центре, – ответил Дир. – Мои закованные в броню воины отразят наскок лёгкой конницы мадьяров. А ваше дело с тиверским князем – обеспечить крылья моего войска, не дать противнику ударить в бок и в спину.

– Не сомневайся! У нас лихие наездники, умеют биться со степняками, все их повадки знаем!

Дир поставил пеших воинов в пять линий, сзади них поместил свою дружину на случай непредвиденных поворотов, которые так часто бывают в сражениях. Всадники уличей заняли место справа от него, тиверцы – слева. Едва успели принять боевой порядок, как лавина мадьярской конницы сорвалась в стремительную скачку. Казалось, ничто не может остановить этот развёрнутый по фронту вихреобразный поток.

Но вот русы сомкнули большие щиты и выставили перед собой лес пик. Замерли в ожидании. Ещё несколько мгновений, и конная масса мадьяр напоролась на частокол остроконечных пик. И завертелась смертельная, кровавая карусель из человеческих и конских тел… Обе стороны бились со злобной отвагой. Дир, с высоты своего коня, в клубах серой пыли, видел оскаленные морды лошадей, свирепые лица мадьяр, слышал лязг железа, ржание коней, крики вошедших в раж людей, и всё это соединялось в протяжный вой жестокого сражения…

Он изредка поглядывал направо и налево от себя, там была круговерть всадников, сверкание мечей и та же серая пыль, поднятая копытами сотен и тысяч коней…

Местами воины подавались назад, тогда Дир бросал своих дружинников, и строй восстанавливался. Вдруг Дир заметил, что в тылу противника появилась новая масса конников. Их было столько, что стало ясно: при первом же натиске они сметут строй славян. Он толкнул пятками в бок коня, подскакал к Одинцу, указал на конную силу противника:

– Видишь?

Тот спокойно ответил:

– Старый приём. Мадьяры посадили на коней женщин, чтобы напугать нас и заставить бежать с поля боя. Так что держи строй, скоро они выдохнутся и сами повернут вспять.

И точно: не добившись успеха, мадьяры утеряли задор, начали заворачивать коней назад. И когда они начали показывать спины, Дир бросил вслед им свою конную бронированную дружину. Пешие воины открыли ей проходы, и она вырвалась на простор, врезалась в расстроенные ряды противника и погнала его в степь. Центр мадьяр был прорван, а следом побежали и оба крыла мадьяр.

Преследование шло до самого Днепра. Был захвачен весь обоз кочевников, стада скота, много пленных. Наконец, перед самым Днепром в стан славян явился на переговоры посланник воеводы и сказал:

– Дайте нам беспрепятственно уйти за реку, или мы будем биться насмерть!

Князья посоветовались и решили: мадьяры сражаться умели отчаянно, до последнего человека, новые потери были бессмысленны, потому что главная цель достигнута, неприятель уходил на Левобережье, а дополнительной добычи не предвиделось, захвачено все, что можно. Поэтому было решено проследить за переправой противника и повернуть в свои края.

После ухода мадьяр на берегу Днепра был устроен большой пир. Князья произносили здравицы в честь друг друга, клялись в вечной дружбе, хотя каждый из них понимал, что такие клятвы ненадолго.

Дир возвращался в Киев солнечным днём. Встречать войско выбежало всё население столицы. Он ехал среди ликующей толпы и краем глаза замечал красивых девушек, которые восхищёнными глазами смотрели на него. Он бы выбрал себе вот эту… Нет, вот эту… А может, вон ту?.. Он был готов любить всех девушек сразу.

Когда взбегал по ступенькам крыльца, на плечи ему с лёгким стоном кинулась Есеня. Он поцеловал её в губы, отстранил от себя, взглянул в лицо и поразился, какая она некрасивая: реденькие волосики, конопушки на вздёрнутом носике, а синие глаза узенькие, так себе. И как он мог так опростоволоситься, позволив увлечься этой пигалицей? Красавиц рядом было мало?..

Он разочарованно вздохнул, обнял её за худенькие плечики и повёл во дворец. Там под благовидным предлогом – надо с дороги помыться в бане – отправил её к себе в светлицу, решив, что сегодня с ней ни в коем случае не встретится; пожалуй, пойдёт к Чаруше, у которой был не помнит когда…

IX

Вернувшись в Любеч, Аскольд приступил к выполнению своих обязанностей по охране крепости. Но дело не ладилось, разрыв с Есеней и предательство названого брата выбили его из колеи. Он никак не мог заставить себя по-настоящему вникнуть во все мелочи текущей жизни и переложил заботы на плечи десятских. Среди них выделялся Радим. Невысокий, широкоплечий, с мощным телом и короткими кривыми ногами, ходил он как-то скособочившись, одно плечо выше другого, бросая вокруг себя короткие, внимательные взгляды. Сначала Радим показался ему ничем не приметной личностью, но однажды поневоле обратил на себя внимание. Сидел Аскольд на берегу Днепра, смотрел, как на водной глади возникают в неожиданном месте водовороты, как из глубины вырываются мощные потоки, растекаясь в разные стороны и порой споря с могучим течением реки, и думал о том, что и у человека происходит нечто подобное: спокойно проходит жизнь, ничто вроде не предвещает серьёзных изменений, и думаешь, что всё устроилось как нельзя добротно и благополучно. А потом вдруг врываются неожиданные события, непредвиденные обстоятельства, и всё идёт кувырком, словно в этих днепровских водоворотах.

Так и у него, Аскольда. Был он сотским, ничем не отличался от других викингов, побродил по морским просторам и пограбил немало городов и селений в богатенькой Европе. А потом встретился с Диром, и вся жизнь понеслась стремительным потоком, вращая в жизненных круговертях. Сначала ни с того ни с сего стал князем киевским, хотя никогда к таким высотам не стремился. Потом влюбился в чистую, светлую девушку, с которой намерен был связать свою судьбу, но отнял её у него не кто-нибудь, а названый брат. Как теперь относиться к нему? Порой у Аскольда возникало желание убить соперника, но, поразмыслив, отказался от этого замысла, понимая, что это ничего не изменит в его жизни: Есеня не любила его, она сама ему об этом сказала. Но и извинить Дира он не мог: викинги никогда не прощают предательства, они мстят за него самым жестоким образом. Так он был воспитан с детства, по-иному он не должен был поступать. Но и рука не поднималась на Дира, потому что до конца он не был уверен в своей правоте.

Вот как раз во время такого мучительного раздумья и застал его Радим. Подсел рядом, долго молча смотрел на реку, потом сказал густым басом:

– Шёл я как-то по улице, смотрю, новая мастерская по ремонту обуви.

– Драный башмак над крыльцом висит?

– Ну да. Тоже заметил?

– Пришлось.

– У меня как раз у сапога подмётка в одном месте отошла. Так, пустяковая работа требовалась. Дай, думаю, зайду, пусть починят, заодно познакомлюсь с новым умельцем. Захожу. Сидит за столом сорокалетний мужчина, на скамейке пара башмаков и пара сапог стоят, на столе сапожный инструмент лежит. Спрашиваю: «Ты ремонтом обуви занимаешься?» Мужчина сразу смутился, ответил неуверенно: «Ну я…» «Почини, говорю, вот в этом месте», – и снимаю с ноги сапог. Он сапог-то взял как-то неумело, не как настоящие сапожники берут. Покрутил в руках, потом отвечает: «Срочно не могу, зайди потом. Или к соседу обратись». Я ему обещаю уплатить хорошо, за срочность и прочее. А он ни в какую! А потом чуть ли не вытолкал меня из избы…

– Может, любовницу ждал, а ты ему помешал, – улыбнулся Аскольд.

– Может! Всё может! – подтвердил Радим. – Но вот другое настораживает: почему он врёт? Ведь не сапожник, я могу голову на отрез дать, потому что много повидал ихнего брата на своём веку!

– И что же?

– Хочу задать такой вопрос: с какой целью прибыл он в Любеч? Что ему надо? И что надо другим людям, которые, как я знаю, тоже заявились в город в последний месяц?

– И много таких?

– Думаю, с десяток наберётся. Покупают домики, строят новые и живут тихой сапой.

– Пусть живут. Тем более что порядка заведённого не нарушают, вреда не приносят.

– Подозрительно это. Не люди ли это черниговского князя? Не замышляют ли северяне какой-нибудь каверзы?

– И что ты предлагаешь?

– Проследить бы за ними! Легко за хорошую плату найти людей, которые смогут проделать это незаметно. Боюсь, как бы они бед больших не натворили!

– Вот и возьмись за организацию слежки. Средства на это я выделю.

– Думаю, одному не справиться.

– Подбери помощников.

– Твоя, князь, поддержка нужна, а может, где-то и участие в организации всего дела.

– Нет уж, уволь. Не хочется что-то… Да и без меня справитесь.

Радим помолчал, спросил осторожно:

– Аль случилось что-то? Как-то ты всё в сторону норовишь, ходишь пасмурный такой…

От этих слов внутри у Аскольда прошёлся холодок, Радим вмиг стал ему неприятен.

– У меня всё в порядке. Шёл бы ты по своим делам…

– Слушаюсь, князь.

«Ишь, какой заботливый нашёлся, – раздражённо думал Аскольд после его ухода. – Так в душу и норовит залезть. Только этого не хватало, чтобы ему рассказать, как меня девушка бросила…»

А Радим пошёл в харчевню, где торговали медовухой, вином и пивом. Хозяин подобострастно преподнёс ему бокал с вином:

– За мой счёт, десятник…

– Спасибо, Дагуз. Как жена, поправляется?

– Понемногу. Сегодня угром еды попросила.

– Значит, поднимется…

Краем глаза увидел: из тёмного угла сверлит его жадный взгляд, прямо-таки насквозь пронизывает. Дохленький мужичишка. С утра не похмелённый. Радим поманил его одним пальцем. Тот подскочил, стал жадно глядеть в лицо блестящими от голода глазами.

– Бокал пива налью, отработаешь?

– Мигом!

– Налей ему, Дагуз. Вроде бы хороший человек.

Дагуз ответил ворчливо:

– Лучше некуда. Который год ошивается около меня. Надоел хуже горькой редьки!

Мужичонка жадно выхлебал бокал, блаженно закрыл глаза, потянулся. Радим протянул ему кусок хлеба с луковицей и солью.

Мужичок схватил еду грязными руками, отошёл в сторонку, стал жадно жевать.

Радим неторопливо потягивал вино, задумчиво смотрел прямо перед собой, явно чего-то ожидая. Когда хозяин отошёл в другое помещение, поманил пьянчужку:

– Сделаешь как скажу, накормлю и напою.

– Сделаю, господин, как прикажешь.

Они вышли на улицу. Радим подвёл его к дому, где жил сапожник, сказал:

– До вечера стой здесь в сторонке, прохаживайся вдоль улицы и наблюдай, кто заходит в этот дом. Но издали наблюдай. Притворяйся, будто пьяный или делать нечего. Может, приляжешь, вроде как спишь… Если хозяин куда пойдёт, проследи, к кому. Но следи осторожно! В общем, сам соображай, если умеешь.

– Справлюсь, господин!

– А вечером в харчевню приходи. Получишь хорошее угощение!

Угощение Радим купил заранее, отвёл мужичонку в сторону от любопытных глаз. Тот выпивал, закусывал и рассказывал:

– Полдня никто к нему не приходил и из дома он не появлялся…

– Может, уснул нечаянно?

– Ни-ни! Выпить хотелось очень, не до сна было! А после обеда явился к сапожнику в дом купец Драган.

– И долго пробыл?

– Ну как сказать… Думаю, долгий разговор у них был. Я сидел в тенёчке. Так вот солнышко на меня надвинулось, пришлось менять место.

– Так. Купец ушёл один?

– Один. Сапожник проводил его до крыльца, низко кланялся. Да! Совсем запамятовал: к вечеру приезжала телега, закрытая рогожей. Её завели в сарай, а потом она уехала пустая.

– Понятно. Значит, так. Завтра с утра пойдёшь к дому купца Драгана, выведаешь, кто к нему приходил, куда он за день мотался.

– А утром насчёт еды и выпивки?

– Вот мешочек. В нём всё припасено.

Назавтра направился к князю. Тот лежал в кровати, вещи разбросаны по горнице, беспорядок был во всем. «Как и в душе», – подумал Радим.

Князь нехотя поднялся, пригласив десятского к столу.

– По делу?

– Мне нужны продукты и хмельное. Прикажи выдать со склада.

– Что-то наклёвывается?

– Думаю, серьёзное. Не может просто так знатный купец являться к какому-то малоизвестному, только что приехавшему сапожнику и вести долгий разговор.

– Ишь ты!

– Собираюсь раскрутить это дело.

– Всё что надо, прикажу выделить. А сейчас выпей со мной. Что-то на душе скребёт, одному не пьётся.

На столе стоял кувшин вина, кое-что из еды.

Выпили, закусили.

Радим сказал:

– Несколько лет назад жил я со своей семьёй в Вышгороде, в селенье Ольжичи, что на Днепре. Поженились мы по любви, двое детишек народилось. А тут болезнь пришла, поветрие какое-то. Много народу поумирало. И моих старуха с костлявыми руками забрала. Когда похоронил, думал, не выживу, с ума сойду…

– Как удалось побороть свою немочь?

– Люди добрые помогли. Община христианская рядом оказалась, пригрела меня, силы и веру вдохнула…

– Слышал о христианах. Что это за верование?

– Разве в двух словах расскажешь? Мне долго и многие люди растолковывали.

– А ты главную суть скажи.

– Вот чего захотел – главную суть! Длинно и долго говорить легче, чем коротко и главную суть разъяснить.

– А ты попробуй.

Радим задумался, потом медленно произнёс:

– Приглядись к жизни, князь, и увидишь, что люди на добро почему-то всё больше отвечают злом. А вот Спаситель учит поступать нас иначе, то есть за добро надо платить добром. И ещё: прощать людям их ошибки и отвечать на них тоже добром. Только так можно переделать мир.

Князь вдруг встал и зашагал по горнице. Он напряжённо о чём-то думал. Радим молча следил за ним.

Наконец остановился, уставился невидящими глазами куда-то в угол и проговорил, как видно, больше для себя:

– Ошибки надо прощать и отвечать на них добром. Да, только добром!

Порывисто сел за стол, выдохнул в лицо Радима:

– Вот, сотник, ты в один миг распутал мой узел! Спасибо тебе! Давай выпьем за это!

Целый день просидели они вдвоём, переговорили обо всем. А вечером Радим пошёл на встречу с мужичонкой. Тот был на месте.

– К купцу Драгану дважды приходил тот сапожник. Потом они вместе ходили к купцу Белояру. И знаешь, что я услышал, когда они проходили мимо меня?

– Ну-ну?

– Я, значит, притворился, будто сплю с перепоя. А купец Драган и говорит тому самому сапожнику: «Верно мыслишь, воевода». Так и сказал: «Верно мыслишь!»

– Не ослышался? Воеводой купец назвал сапожника?

– Воеводой, господин! Давай мне мешок, внутри горит все!

– Держи. Тут тебе еды припасено на сегодня и на весь завтрашний день.

– Вижу. Не поскупился, господин! А вино?

– Вино только на сегодня. Завтра приду, будет вино. Теперь слушай внимательно: утром ноги востри к дому купца Белояра. А к сапожнику и Драгану ни шагу! Слышишь, даже на мгновенье не показывайся!

– Больно они мне нужны! Как скажешь, так и сделаю.

Целых десять дней мужичонка следил за тремя домами, а потом Радим ему приказал:

– Сегодня наблюдаешь за домом сапожника до полудня, не дольше. И сразу уходи. Понятно говорю?

– Я всё разумею, господин. Чарочку не поднесёшь? Нутро горит.

– Пей, если горит. Но чтобы только до обеда крутился вокруг сапожника, не дольше. Потом уходи куда хочешь.

– Вечером встретимся?

– Обязательно. На прежнем месте.

Дождавшись темноты, Радим взял факел, огниво и пошёл к дому сапожника. Прокрадываясь возле забора, наткнулся на человека. Это был тот самый мужичишка. Голова свёрнута набок, в спине торчит нож, открытые глаза невидяще смотрят в небо, тело ещё тёплое. Ах, мужичок, мужичок, я же говорил тебе, что не следует задерживаться здесь долг о, а ты не послушал. Или он, Радим, виноват в этом? Зачем надо было давать ещё вина? Выпил, разморило, уснул. А тут как раз и убийца… Но ничего, никуда он не уйдёт, скоро до него доберусь…

Радим обошёл дом, вплотную приблизился к сараю, ища калитку. Вот она. Осторожно стал приоткрывать. Чуть-чуть скрипнула. Затаился, прислушался. Вроде бы тихо. Шагнул вовнутрь, шваркнул кресалом в кремень, зажёг трут, потом вспыхнул факел. Радим оглядел сарай и ахнул: весь он был заложен оружием. Тут были и мечи, и пики, и щиты. Уложены один к одному, старательно и аккуратно. Сотню можно вооружить, не меньше. Так вот чем занимался сапожник!

В этот момент над ним что-то зашуршало, и сверху кинулась тень. Радим тотчас метнулся в сторону, почувствовал, как по плечу полоснуло острым. Бросив перед собой факел, ловким движением руки выхватил из сапога нож и ткнул в нападавшего. Тот коротко взвыл и замолчал. Для верности он ещё два раза пырнул неизвестного под бок. Разогнулся, огляделся. Вроде никого в сарае, кроме их двоих, больше не было. Начала саднить рука, напоминая о ране. Рана пустяковая, нож прошёл вскользь, кость, как видно, не задета. «Была бы кость, мясо нарастёт», – пришла на ум поговорка, и он тотчас забыл о ней.

В лицо ударило пламя, он отшатнулся. Факел, брошенный им в пылу борьбы, угодил в солому, она вспыхнула, огонь рванулся вверх, захватывая сено, положенное на помосте. Пламя зашумело, загудело. Пожар мгновенно охватил почти половину сарая, потушить одному было невозможно. Радим кинулся в калитку и побежал по улице. Надо было срочно предупредить Аскольда, поднять отряд и арестовать заговорщиков.